О Тависе регентам пришлось хорошенько подумать. Он мог быть смещен и мог остаться как пример другим. Дерини следовало сделать более сговорчивыми. Многие из них, например Целители, сделались бы чрезвычайно полезными, если бы можно было поручиться в их лояльности властям.
      Не все регенты были сторонниками такой политики. Рун и Эван раззадоривали друг друга рассказами о тайных заговорах дерини. Однако по здравом размышлении вынуждены были признать: если решить избавиться от опасности дерини раз и навсегда, нужно научиться безошибочно распознавать и выявлять дерини. Конечно, были наркотики, чтобы решить эту проблему, они выводили из строя или убивали дерини, но не могли привести мятежную расу ни к покорности регентам, ни к добровольной службе у них. Необходимо было, чтобы дерини обнаруживал себе подобных, умел принудить их, разумеется, только так, чтобы силовые методы не повлияли на способности дерини.
      В результате в начале сентября было решено начать работу по ограниченной «вербовке» дерини. Миссия была возложена на Руна, так как регенты решили, что он, Обладая исключительной подозрительностью ко всему, сможет повести дело наилучшим образом. Итак, однажды ночью он и его офицеры двинулись по деревушкам и городам и взяли в заложники несколько известных деринийских семей, используя женщин и детей для более глубокого взаимопонимания с мужчинами. Такие рейды повторялись еженощно, пока регенты не «завербовали» более пятидесяти «агентов». Несколько дней узников держали в заключении, разлучив с семьями и накачав их специфическими наркотиками, чтобы они не могли использовать свои способности и попытаться бежать. Затем им изложили условия службы у регентов.
      Через неделю у каждого отряда и в каждом военном формировании, даже небольшом, появился «ищейка-дерини», который подлежал немедленному уничтожению вместе, со всей семьей, если с командиром что-то случится. При неповиновении мужчин связывали, опаивали наркотиками до беспомощности, а затем у них на глазах убивали всю семью, включая детей и грудных младенцев, после чего их самих пытали и убивали. О казнях незамедлительно узнавали другие пленники и не могли не смириться. Оправдались и надежды Хуберта-среди дерини нашлись искатели наград или прощения, готовые служить по собственной воле.
      О существовании предателей на службе регентов не было широко известно, но слухов и подозрений хватило, чтобы подтолкнуть дерини к отчаянным поступкам. Возможно, одним из них было то, что произошло неподалеку от Ремута накануне Михайлова дня и крепко задело королевскую семью.
      День выдался ясным, с утра был легкий морозец. Три принца собирались проехаться верхом и поохотиться с соколами, но утром в Ремуте открывался суд, требовавший присутствия Элроя, поэтому его не отпустили с братьями.
      Итак, их было девять, в то утро покинувших замок:
      Джаван и Рис Майкл, лакей при каждом, чтобы прислуживать на привале и составить партию в игре, четверо стражников, включая Дэвина, и Тавис О'Нейлл. Единственной охотничьей забавой, доступной теперь Целителю, была охота с ловчими птицами, она его очень развлекала, и в тот день на плече Тависа сидел кречет. Джаван, которого положение обязывало иметь более представительную птицу, выбрал свою любимую пустельгу, которая была его первой действительно хорошо выученной. Рис Майкл не любил птиц-от них он начинал чихать, — поэтому просто воспользовался возможностью вырваться из замка. Он и Эйдиярд очень сдружились. Принц, чьей страстью были лошади, весь последний месяц упрашивал Эйдиярда дать ему уроки верховой езды, в которой стражник блистал мастерством.
      Все утро они скакали. Рис Майкл забавлялся ездой наперегонки со слугами и охраной, а Джаван и Тавис с успехом пускали своих соколов. К полудню они нагуляли такой аппетит, с которым можно было уничтожить внушительные припасы, захваченные с собой. После короткого обсуждения было выбрано удобное место на берегу ручья, и слуги начали раскладывать еду. Пока стражники расседлали лошадей, отвели их на водопой и отпустили пастись немного ниже по ручью, Корунд устроил птиц на удобной ветке, Джаван, извинившись, исчез среди деревьев и кустов на холме и через несколько минут вернулся. Его лицо горело от возбуждения и стремительной смены мыслей. Принц подскочил к Тавису, едва дождался, пока тот снимет с плеча кожаный фартук для соколиной охоты, и потащил в сторону.
      — Тавис, пойдем со мной, пожалуйста.
      Он говорил тихо, чтобы другие не могли услышать, и что-то в его интонации заставило Тависа обеспокоиться сильнее, чем следовало.
      — В чем дело, мой принц?
      — Пойдем со мной. Ты увидишь, — настаивал мальчик, ухватившись за его рукав и увлекая его в том направлении, откуда появился.
      Они прошли совсем немного вверх по тропинке между кустами и деревьями и вышли на открытую, поросшую травой площадку.
      — Посмотри. Там маленькая пирамида, это очаг. Как ты думаешь, лилипуты могут приходить сюда?
      Тавис раскрыл рот и попытался сделать все, что было в его силах, чтобы не засмеяться.
      — Лилипуты?
      — Прекрати смеяться и не смотри на меня так, будто я сошел с ума! — важно произнес Джаван. — Я слышал разговор солдат. Они точно танцуют в день смены сезонов и зажигают костры на вершинах холмов? Посмотри же. — Он показал на другую сторону площадки, где холм спускался к равнине. — Огонь виден отсюда на несколько миль. Тавис, это правда? Лилипуты выходят и танцуют вокруг костров?
      Чтобы скрыть удивление, Тавис подошел поближе к костру, поддел носком сапога давно потухший уголь и наклонился над холодным пеплом.
      Он знал, что среди населения деревень все еще сильны такие странные обычаи. Как было известно, в день смены сезонов зажигались костры. Учитывая, что осеннее равноденствие было только неделю назад, было вполне возможно, что Джаван действительно наткнулся на остатки такого костра.
      Кроме того, присутствовала сила, неопасная, но реальная. Тавис чувствовал ее остатки в пепле, незначительные, но неоспоримые. Любой, кто обладал внутренним зрением, не мог не заметить этого. Но у Джавана не было зрения. Как ему удалось заметить? И эти лилипуты?
      — Джаван, почему ты думаешь, что это нечто большее, чем просто костер пастуха? — наконец спросил Целитель, поднимая глаза на мальчика.
      Джаван покачал головой.
      — Это не костер пастуха. На прошлой неделе был день осеннего равноденствия. Тогда простые люди зажигают огни, а они… они танцуют вокруг костров. Я читал про это. Почему они так делают, Тавис?
      — Ну, это связано с очень древними повериями, — начал Тавис, удивляясь, как мальчик смог откопать такие сведения в библиотеках Валорета или Ремута, не отличавшихся ни величиной собрания, ни полнотой. — Это должно улучшать здоровье людей и скота. Говорят, что иногда селяне прыгают через огонь и заставляют делать то же самое своих коров и овец.
      — Говорят… Это должно… Они так делают или нет? — требовал Джаван.
      — Я действительно ничего не знаю про животных, — ответил Тавис, склоняя голову. — Это очень древние обычаи. Насколько известно, теперь они распространены только среди крестьян. Я помню кое-что о значении танцев, что-то связанное с выращиванием… А почему ты спрашиваешь, Джаван? Почему это так важно?
      Джаван пожал плечами.
      — Не знаю. Просто это место какое-то странное. Волшебное, что ли.
      — Волшебное? — Тавис улыбнулся и потрепал подбородок мальчика. — И как вы об этом узнали, мой маленький принц-человечек? Кто забивает тебе голову сказками о волшебстве?
      — Это не смешно, Тавис, — обиделся Джаван. — Я что-то почувствовал. И теперь чувствую. После стольких раз, что я помогал тебе, я подумал, что и ты это понял!
      Разгневанный Джаван развернулся на каблуках и захромал вниз с холма, раздраженно хлопая охотничьей рукавицей по бедру. Растерянный Тавис наблюдал за ним, не зная, что и думать, затем пошел следом. К месту бивака они подошли вместе, и для стражи и слуг мальчик изобразил на лице радость, но Тавис чувствовал-под маской все еще бушуют страсти.
      Охотники привели одежду в порядок, очистив от пыли, плотно поели и устроились на послеобеденный отдых. Стражники расположились поближе к лошадям, скучающий Рис Майкл развалился под деревом, а слуги бродили вдоль ручья.
      Джаван выбрал место так, чтобы его разговоры не долетали до ушей остальных. Чуть в сторонке он, прислонившись к валуну, кидал в ручей камешки. Посмотрев, где остальные, Тавис не спеша подошел к Джавану, опустился на колени и следил за кругами на воде.
      — Мне очень жаль, я легкомысленно отнесся к твоему вопросу, — тихо сказал он, — и отвечал, не подумав. Ты же знаешь, я готов отдать за тебя жизнь.
      — Жизнь, да. Но ты больше не доверяешь мне.
      — Я… Что?
      — Я помог тебе в ночь нападения или нет? — прежним тоном спросил Джаван, но теперь в его голосе слышалось больше силы. — Я помог тебе вспомнить, что случилось в ночь смерти моего отца, или нет? Ты обещал мне помочь вспомнить или нет?
      — Джаван, ты же знаешь, я пы…
      — Не нужны мне эти отговорки взрослых! Несколько недель я вел себя спокойно. Я сдержал свое обещание, не приставал к тебе. Что хорошего из этого вышло? Тавис, я должен знать. Что случилось со мной в ту ночь, когда умер мой отец?
      Подавляя дрожь, Тавис исподтишка огляделся вокруг. Робэр был немного музыкантом, он достал свою лютню и теперь тихо наигрывал. Корунд дремал, Джейсон и Эйдиярд играли в кости. Слуги Дорн и Томэйс ушли вверх по ручью, иногда ветер доносил обрывки разговора. На другом конце поляны лежал Рис Майкл и наблюдал, как у горизонта облака выстраиваются в подвижные фигуры. Следовало говорить потише, чтобы младший Халдейн ничего не услышал.
      — Прости, Джаван, — зашептал Тавис. — Ты же знаешь, я работаю над этим. По-моему, осталось совсем немного. Я думал, ты понимаешь. Пока я не уверен, что нашел именно те компоненты, которые использовал Рис. Не хочу рисковать твоей безопасностью больше одного раза.
      — Что тебя может убедить? — высокомерно спросил Джаван. — Понимаешь, я не могу ждать вечность.
      —Знаю, — прошептал Тавис, склонив голову. — Я собирался поговорить с тобой об этом позже. Я полагаю, что придется снова возвратить тебя в тот вечер и снова прочитать твои воспоминания о запахе и вкусе. Я должен быть уверен, что все совпадает с моим рецептом. Возможно, нам удастся проделать это сегодня вечером.
      — Зачем ждать до вечера? Давай сделаем прямо сейчас.
      — Сейчас?
      — Ну да, сейчас. Все остальные спят или чем-нибудь заняты. Войди в мой мозг и посмотри. Мы довольно часто повторяли это. Не будет никакого шума.
      — Но твой брат…
      — Тебе мешает мой брат! — воскликнул Джаван, по-прежнему стараясь говорить тихо. — Если его близость беспокоит тебя, усыпи его. Можешь пойти принести мне вина, а на обратном пути остановись поговорить с ним. Другие ничего дурного в этом не усмотрят, да и он не узнает.
      — Но Джаван…
      — Ты мне друг или нет? Ты сделаешь это? С улыбкой (он надеялся, что она выглядела не совсем уж вымученной), Тавис кивнул и поднялся на ноги, направляясь к стреноженным лошадям. Когда он проходил мимо Риса Майкла, тот поднял на него глаза.
      — Вы с Джаваном ссоритесь?
      Тавис мгновенно остановился и присел рядом с мальчиком.
      — Ссоримся? Нет, конечно. У него болит нога. Я собирался принести ему немного вина и поработать со ступней. Почему бы вам не поспать? — предложил Тавис мальчику, пожатием руки готовя его Ко сну. — Вы, верно, устали за день. Вечером будете веселее, если сейчас немного поспите.
      — Думаю, ты прав, — Рис Майкл зевнул, прислоняясь к Дереву. — С ногой Джавана не будет проблем?
      — Разумеется, — Тавис улыбнулся, погладил мальчика по лбу и встал. — Просто нужно немного поработать, вот и все.
      На другом конце поляны молодой солдат с вьющимися светлыми волосами краем глаза видел, как Целитель поднял бурдюк с вином и направился к старшему принцу. Частью мозга Дэвин по-прежнему следил за костями, которые встряхивал его партнер. Но другую половину интересовало, о чем разговаривали Целитель и принц, когда Тавис дал мальчику вина, опустился на колени и снял ботинок с правой ноги. Дэвину хотелось воспользоваться своими способностями, но Тавис мог обнаружить это, особенно вступив в роль Целителя.
      Ботинок был снят, Джаван облегченно вздохнул и улыбнулся, откупорил мех с вином и сделал небольшой глоток. Когда Тавис стянул с него чулок, Джаван отложил бурдюк, повернулся на левый бок и положил голову на согнутую в локте руку.
      — Ты очень рискуешь, — Целитель говорил, опустив полотенце в воду, он хотел вначале остудить больную ступню. — Кроме того, ты заставляешь меня сильно рисковать.
      — Что ты делаешь такого, чего они не видели добрую дюжину раз? — возразил Джаван. — Они люди, Тавис. Что они знают?
      — Разве ты не человек?
      — Не такой, как они. У меня есть защиты. Ты сам знаешь.
      — Это верно, — ответил Тавис, вытирая ногу и начиная массировать ее. — А если бы у тебя их не было? Я бы оказался перед огромным искушением задать тебе хорошую трепку. Ты ведешь себя, как избалованное дитя.
      — Как ты смеешь! — вскипятился мальчик. — Я прошу тебя о помощи, а ты… Тавис, ты поможешь мне или нет? Неужели ты не понимаешь? Мне нужно знать!
      Тавис опустил глаза.
      — Может, хватит? — с испугом прошептал он, сдерживая желание оглядеться. — От тебя расходятся энергетические волны по всей поляне. Да поможет нам Бог, если здесь окажется кто-то со скрытыми способностями…
      — Ты имеешь в виду, что я посылал свои мысли тебе? — прервал его мальчик, садясь и в удивлении хватая Тависа за руку.
      — Прошу прощения, мой принц, — громко сказал Тавис, наклоняясь к ноге и начиная тщательно массировать ее. — Я не хотел причинить вам боль. — И продолжил шепотом:-Ты хочешь, чтобы сюда сбежались все? Ложись, я посмотрю, что можно сделать.
      Угомонившись, покорный Джаван лег, как было приказано.
      Взглянув на стражников, Тавис начал окружать сознание мальчика своим. Он испытал странно знакомое манящее чувство и одновременно отметил, что, вероятнее всего, стражники не заметили ничего, выходящего за рамки обычного.
      Но Дэвин заметил. Больше того, он уловил энергетические волны Джавана. Продолжая играть с Джейсомом в кости, он старался изготовиться для проникновения в мозг, хотя и опасался столкнуться с защитами Тависа. Некоторые люди имели врожденную способность сопротивляться изучению своего мозга, и Дэвин старательно имитировал это свойство, но и привлекать к себе чересчур много внимания было нельзя. Целитель остался единственным, кто сможет раскрыть его, если заподозрит что-то и заинтересуется мыслями солдата, известного под именем Эйдиярд.
      Сейчас между Целителем и принцем происходило нечто, отличное от обыкновенного общения Целителя и пациента. У Дэвина появилось чувство, что уловленные им энергетические волны исходили от мальчика, а не от Тависа. Он наконец обнаружил то, зачем был послан сюда, и об этом нужно было известить друзей. Он послал вызов в комнату Совета, выяснил, что сейчас. за ним наблюдает епископ Алистер, и заколебался. Было условлено, что Дэвин может вступать в контакт при первой необходимости, но сознание епископа Каллена в этот момент было сосредоточено на другом-он разбирал какой-то древний манускрипт-;и Дэвин не стал ему мешать. С каждым днем епископ все больше нравился юноше. Старик был похож на деда, о котором он помнил так немного.
      Дэвин отказался от контакта и снова обследовал лагерь. Джейсон был целиком поглощен жалкой кучкой медных монет-своим выигрышем у сослуживца (стража редко играла по-крупному), Робэр тихо наигрывал песню пастуха, а Корунд продолжал дремать, привалившись к дереву.
      Лошади паслись неподалеку. Рис Майкл тоже спал, только сомнительно, что его сморило и он задремал по собственной воле. Слуги плескались в воде немного выше по ручью. Подошел его черед бросать, и Дэвин взял у Джейсона кости. В этот момент испуганно заржала лошадь. Дэвин замер с костями на раскрытой ладони.
      — Ты слышал? — спросил он своего партнера.
      — Слышал что?
      Дэвин пустил в ход свои способности, вглядываясь в стену деревьев на другом краю поляны и прислушиваясь. Его импульс столкнулся со спешно поднимаемыми защитами.
      Дерини!
      Он ударился не о защиты Тависа!
      Он нагнулся и схватился за меч, когда первая стрела вонзилась в дерево за его спиной, а вторая принесла смерть так и не проснувшемуся Корунду. Выругавшись, Джейсон вытащил меч, разбросав кости и деньги, и увернулся от третьей стрелы, нацеленной ему в голову.
      — К принцам! -крикнул Робэр, когда из-за деревьев выскочили полдюжины хорошо вооруженных людей и бросились на них. Стрелы продолжали сыпаться вокруг.
      Тавис уже тащил Джавана за ближайшее дерево, но Рис Майкл выпрямился и застыл на месте, охваченный ужасом. В этот момент в четырех шагах от ребенка вырос из-за куста воин с обнаженным мечом, Дэвин бросился на помощь и оказался перед нападающим, прежде чем его меч вонзился в принца. Они сошлись, обмениваясь выпадами, оружие звенело, высекая искры. Дэвин мощно ударил слева и только тут спохватился (весьма своевременно), что у него не было щита.
      Противник, к счастью, оказался не настолько опытным, чтобы извлечь выгоды из забывчивости Дэвина, и секундой позже он повалился с разрубленным черепом. На его месте немедленно возник другой и стал сильно теснить Дэвина, но не заставил отступить ни на шаг к сжавшемуся в комок Рису Майклу, который весь был немым криком ужаса.
      Кольцо битвы сжималось. Стрелы по-прежнему рассекали воздух, но теперь противники оказались лицом к лицу, и лучникам было куда труднее целить. В первые секунды схватки Робэр своей любимой лютней остановил одну из стрел, а потом окончательно погубил инструмент, грифом отбив удар меча. Теперь они с Джейсоном отчаянно защищались, прыгая на останках лютни. За свою потерю Робэр отомстил, отрубив руку одному из нападавших. Джейсон прикрывал их отход к седлам и другой поклаже-там был верный лук Робэра.
      Им удалось добраться до цели. Пока Робэр доставал лук из чехла, одна из стрел едва не впилась ему в руку. Джейсон рубился с наседавшим противником. Слуги, поспешившие на звуки сражения, оказались весьма кстати. Они напали на атакующих с кинжалами и охотничьими копьями, другого оружия у них не было. Дорн, младший из слуг, держал оборону против грузного мужчины чуть ли не вдвое больше себя, ему помогал борзой щенок величиной с ладонь.
      Даже Тавис участвовал в стычке, хотя не обученный военному делу Целитель вступал в соприкосновение с противником только тогда, когда оборачивался на бегу, чтобы отмахнуться кинжалом от меча преследователя. Тем не менее ему удалось отвлечь нападающего от Джавана. Смертельно бледный принц с кинжалом в руке укрывался за деревом, более всего надеясь, что крепко зажмуренные глаза спасут его от удара меча или шальной стрелы. Верхом на лошади он мог оказать сопротивление, но пеший, без своего спасительного ботинка был небоеспособен.
      Дэвин понял затруднительное положение принца и еще яростнее атаковал своего противника. Он должен пробиться к Джавану! Он нанес точный удар и оставил слугам добивать врага, но тут услышал за спиной отчаянный крик Риса Майкла и, обернувшись, увидел, что мальчик захвачен. Его держал воин с боевым топором, готовый в любую секунду пустить свое оружие в ход. Дэвин рванулся туда и с ходу почти перерубил бандита, прежде чем топор успел обрушиться на кричащего в смертной муке ребенка. Оружие лишь скользнуло по бедру Риса Майкла, и тот, плача, повалился рядом с мертвецом, зарыдав еще громче, когда вокруг посыпались стрелы. Одна из них угодила Дорну в живот.
      Дэвин сражался с новым врагом. Робэр добрался-таки до своего лука и вслепую палил по кустам, надеясь убить или хотя бы спугнуть засевших там стрелков. Пока он не слишком в этом преуспел-град стрел не прекращался. Несколько отскочило от кольчуги Дэвина, а одна вонзилась в икру его противника.
      Изрыгая проклятия, раненый упал на колени, стараясь выдернуть стрелу, но он не принял в расчет Джавана, скрывавшегося за деревом. С криком, от которого стыла кровь, тот прыгнул на спину врагу, намертво вцепившись. Обхватив одной рукой голову в шлеме, он запрокинул ее и с ловкостью, которая делала честь его учителям в военном деле, вонзил кинжал в незащищенное горло. Оба окровавленные, они рухнули наземь, а Дэвин метнулся на защиту Риса Майкла и принял на себя стрелу, предназначавшуюся принцу. Острие вонзилось в поясницу, отозвавшись мучительной болью во всем теле.
      У него хватило сил ударить под колено, и подрубить сухожилие противнику Джейсона, но его ноги уже плохо повиновались, и, хватая ртом воздух, он опустился на землю, прикрыв собой Риса Майкла. В кустах, куда продолжал стрелять Робэр, кто-то вскрикнул, и ответная стрельба прекратилась. Легкий шорох листьев говорил, что другой лучник обратился в позорное бегство. Когда Робэр направил лук на двух оставшихся на ногах нападавших, один из которых все еще отбивался от охотничьего копья Томэйса, они бросили оружие и сдались.
      — Ладно! Хватит! — кричал Джейсон, покалывая мечом последнего, с перерезанным сухожилием, пока и тот не попросил пощады.
      Приподнявшись на локте, Дэвин услышал стук копыт удалявшейся лошади-без сомнения, это был вовремя сбежавший лучник. Корунд лежал бездыханным на том месте, где уснул. Дорн умер там, где поразила его стрела, четверо нападавших тоже были недвижимы. Пока Робэр с помощью слуги вязал руки двух бандитов за спиной в локтях и запястьях, Джейсон управился со своим покалеченным, пленником и пошел к кустам поискать убитого лучника. Рис Майкл, освободившийся из-под защиты Дэвина, смотрел на свою ссадину и тихонько скулил.
      — Мой брат! Он ранен! — Джаван устремился к брату, позабыв о своей хромоте. — Тавис, помоги ему! У него кровь!
      Когда Джаван подбежал, Дэвин перекатился на бок, чтобы испачканный кровью принц не увидел торчавшей из спины стрелы. Над Рисом Майклом уже хлопотал Целитель. Из-за кустов появился Джейсон, волоча за собой лучника, который был еще жив, и передал его Робэру. Подойдя к Дэвину сзади и увидев стрелу, Джейсон побледнел.
      — Эйдиярд! О, Боже мой, мальчик!
      — Это подождет, — прошептал Дэвин, однако принял помощь Джейсона, устроившего его поудобнее.
      Насколько Дэвин мог судить, его рана была тяжелой, даже очень тяжелой. Такому опытному Целителю, как Рис, придется немало потрудиться. Ниже обжигающего наконечника. он ничего не чувствовал и, чтобы убедиться, что стрела сидит в позвоночнике, потрогал ее оперение. И понял, что не существует на свете Целителя, способного вернуть ему утраченную половину тела.
      Теперь, когда бой был кончен, Дэвин уловил едва различимый вопрос Алистера. Облокотившись на колено Джейсона, он закрыл глаза и позволил епископу увидеть его повреждения, а сам молился о том, что страх и боль его обманывают и он вовсе не безнадежен.
      Но ответ был неутешителен. Зазубренный наконечник стрелы не только пробил позвоночник, он достиг одного из важных кровеносных сосудов-артерии, получающей кровь прямо от сердца, и острие уже повредило артериальную стенку. Любое случайное движение может довершить дело. Нужна срочная помощь опытного Целителя, способного залечить раны и предотвратить опасность заражения и смертельной потери крови. Требовалась пара хороших рук, а не только опыт, у Тависа О'Нейлла было только второе, но и этого шанса не было у Дэвина. Перед Целителем дерини должен опустить все свои защиты, чтобы в исцелении можно было свободно обмениваться энергией.
      Тогда Тавису откроется и то, кого он врачует, и вся подноготная графа Кулдского, но Целитель на службе регентов не должен знать ничего. Из-за того, что шальная стрела превратила одного из членов Совета в умирающего калеку, сам Совет и его планы не могут подвергаться опасности.
      Когда Джейсон тронул стрелу, стараясь разглядеть рану, Дэвин едва сдержал крик, ощущая, как шевельнулось острие, приблизив его к порогу вечности. Теперь он знал, что ему делать, и сообщил о своем решении Алистеру. Ответ старика был исполнен скорби. Камбер вместе с Дэвином шел по пути печальных размышлений и тоже видел логическую точку. Зрению людей было недоступно происшедшее следом. Дэвин исповедался епископу Алистеру, получил отпущение грехов и благословение. Во время миропомазания он чувствовал, что масло проникает в его кожу так явственно, как будто епископ, был подле него на лужайке и в самом деле чертил священными маслами знаки честного креста на его умирающем теле.
      Когда Тавис закончил исцеление бедра Риса Майкла, поднялся с колен и перешел к Дэвину, обряд был уже совершен.
      — У него в спине стрела, милорд, — выпалил Джейсон, прежде чем Тавис успел коснуться раненого.
      Веки Дэвина приподнялись, и он увидел страх и внезапную бледность Джавана, когда они оказались лицом к лицу.
      — О, Боже, Джейсон, почему ты молчал? — воскликнул принц, взглянув туда, куда указывал рыцарь. — Рис Майкл мог и подождать. Тавис, сделай же что-нибудь!
      Целитель приблизился к его сознанию, и Дэвин стиснул его покалеченную руку.
      — Нет! Лорд Тавис, если вы попытаетесь вытащить наконечник, я мгновенно умру. Ничего не поделаешь. Мои ноги уже отнялись.
      Тавис снова постарался установить контакт, высвобождая руку.
      — Может быть, ты разрешишь мне самому сделать заключение, Эйдиярд? Ты не Целитель и не де… ты дерини!
      Ошеломленный, он отдернул руку. Лицо Джавана посуровело. Казалось, и принц определил в солдате дерини. Джейсон стоял позади своего товарища, совершенно обескураженный, Дэвин удерживал его сознание-стражник еще мог понадобиться.
      — Да, я дерини, — прошептал он. — Но клянусь, что ко злу, приключившемуся с вами, не имею никакого отношения. Я не из числа тех свиней, которые пытались убить нас только что. Вы должны Поверить мне.
      — Кто ты? Как ты можешь быть дерини? — удалось выдавить из себя Тавису. — Я проверял тебя! Сразу после того как ты поступил, когда лошадь ударила тебя, я тебя исцелял! Готов поклясться, ты не был дерини!
      — Меня послали охранять принцев и наблюдать за вами, — Дэвин заторопился, чувствуя растущее желание Тависа проникнуть в его мозг и зная, что не должен этого допустить. Частью сознания он приказал Джейсону придвинуть одну из рук, поддерживавших его спину, ближе к стреле. — Поверьте, Тавис, я не из числа этих бандитов и не из мясников, которые отрубили вам кисть. Я друг…
      — Ты обманул нас…
      — Так было нужно, — ответил Дэвин, он намеренно тянул время, проверяя, все ли сделал, чтобы после разрушения защит по его мозгу ничего нельзя было прочесть. — Не будь меня здесь, никто не предупредил бы вас о нападении. А стрела, которая отправляет меня в могилу, поразила бы Риса Майкла.
      — Ты лжешь, — негодовал Тавис. — Ты должен лгать. Кто послал тебя? Зачем ты явился?
      Тавис изо всех сил стремился в этот мозг, всякий раз пасуя перед защитами, даже тогда, когда его рука и обрубок сжимали виски Дэвина. Защиты стояли, но Дэвин знал, что выдержит не долго.
      В Твои руки. Господи, — зазвучала в его мозгу последняя молитва. И он заставил руку Джейсона тронуть стрелу.
      Зазубренное острие сдвинулось, но боли он не ощутил, только теплоту, разлившуюся в животе, и пульсацию крови, заполнявшей все его тело.
      Он беззвучно вскрикнул, взор его туманился, по лицу Тависа было видно-Целитель понимает происходящее и пытается бороться. Но его живительная энергия уже ничем не могла помочь Дэвину. Он снова закрыл глаза и в последний раз обратился к тому, кто сидел в комнате Совета и тщетно пытался передать свою энергию по затухающей связи.
      Времени, отпущенного Дэвину, оставалось только на то, чтобы почувствовать эту заботу и еще раз удивиться, как епископ Алистер похож на его деда Камбера. А потом прикосновение самого Камбера пронзило все его существо и окутало любовью.
      Его дед в слезах простирал к нему руки. А потом было нечто, наполненное ослепляющим, невыразимо прекрасным светом, смешавшим в себе все краски времени.
      Тавис понял, что раненый умирает, и хотел прочесть хотя бы последние вспышки сознания, но вдруг испуганно вскрикнул и в панике отпрянул. Менее всего ожидал он столкновения со святым Камбером. Очень скоро Целитель оправился от шока, но было поздно. Дэвин скончался, его память умерла вместе с ним. Уничтожение воспоминаний было исполнено безупречно.
      Стараясь скрыть непрошеные слезы, причины которых он не знал, Тавис вышел из контакта, со злостью стукнул кулаком по земле и, испуганный, задержал дыхание — лицо покойника светилось изнутри. Светлые волнистые волосы медленно выпрямлялись, делаясь еще светлее, подбородок рос и выдавался вперед, лицо менялось, и на земле лежал уже не Эйдиярд. Тавис осторожно приподнял веко, глаз оказался светло-серым, а у молодого стражника были карие глаза.
      — О, Господи! — перепуганный Джейсон отодвинулся подальше, вытирая руки о штаны. — Это не Эйдиярд!
      — Я знаю его! — шептал Тавис, прижав руки к груди, чтобы не дрожали. — Я видел его прежде, но не могу вспомнить…
      —О, Боже, это граф Кулдский! — Робэр, только что присоединившийся к остальным, недоумевал. — Но это доспехи Эйдиярда и…
      Потрясенный Джаван, стоя на коленях возле уснувшего брата, раскачивался и повторял:
      — Почему, Тавис? Почему?

ГЛАВА 20