— Я хочу, чтобы вы смотрели в кристалл, — сказала Эвайн. Она заметила, что в камне вспыхивает и пропадает огонек.
      — Смотрите в кристалл и полностью очистите свой разум. Пусть для вас все исчезнет на время, кроме моего голоса, который введет вас в мир камня и будет охранять. Сконцентрируйте в камне всю свою волю, и пусть мой голос будет вашим проводником. Представьте, что ваша внутренняя энергия струится с кончиков пальцев и заполняет всю кристаллическую решетку. Вы не должны видеть ничего, кроме огня в кристалле, не должны слышать ничего, кроме моего голоса, и вы сольетесь с ширалом в одно целое, войдете в него.
      Она тихо говорила нараспев, и внимание Синила полностью переключилось на кристалл, его дыхание стало глубоким и медленным, черты лица разгладились.
      Эвайн очень осторожно, чтобы не нарушить хрупкий баланс, который только что сформировался, распространила свои чувства к нему и ощутила, что его сопротивление тает, сознание расправляется. Он входил в транс. Он уже вошел в транс. Эвайн закрыла глаза и медленно направилась к нему, осторожно обходя островки его сохранившегося сознания.
      Она ощущала, как эти островки расступаются перед ней, как его защиты тают, растворяются.
      Эвайн осторожно проникла в его разум и отключила некоторые блоки, оставила некоторые команды, ввела некоторые новые связи. Она стремилась сделать только то, что останется незамеченным Синилом, когда он вернется в мир реальности.
      Эвайн убедилась, что внешняя часть его разума находится в строгом порядке, гармония царила в нем, впрочем, она об этом догадывалась и раньше: Синил был на удивление цельной натурой. Но входить глубже Эвайн не решилась, так как транс был легким, и она не хотела лишиться доверия принца. Тем не менее семена были брошены, и они должны были дать плоды.
      Эвайн знала, что в такое состояние его всегда можно вернуть, и тогда можно будет попытаться проникнуть поглубже.
      Эвайн осторожно вышла, стирая все следы своего пребывания, и медленно открыла глаза.
      Она увидела невидящие глаза Синила, спокойное лицо, и вдруг взгляд ее упал на кристалл, зажатый между пальцами.
      Он светился! Слабо и прерывисто, но он светился!
      Едва сдержавшись, чтобы тут же не вскочить и не вскрикнуть, она начала говорить тихо и нараспев, постепенно выводя его из транса, возвращая в сознание.
      Ресницы Синила затрепетали, руки слегка вздрогнули, когда он возвращался в реальность, свет в кристалле потускнел и умер, но все же Синил успел заметить его и понять, что он сам сотворил его.
      Синил заморгал, вздохнул, затем осторожно положил кристалл на ручку кресла. Он не решился встретиться с ней глазами.
      — Я действительно видел это, или мне показалось? — наконец спросил он.
      Он не слышал ничего и не отрывал взгляда от камня.
      — Да, Ваше Величество, вы действительно сделали это. Тогда он с мольбой поднял на нее глаза.
      — Я знаю, что не должен просить, но нельзя ли мне подержать камень у себя хоть недолго. Я должен повнимательнее познакомиться с ним.
      — Что вы почувствовали? — спросила Эвайн. Она знала ответ на этот вопрос, но она знала, что он ждет этого вопроса.
      — Я не знаю. Странную умиротворенность, как будто время остановилось.
      Он повернул свои серые глаза к ней и продолжал:
      — Можно, я возьму его? Пожалуйста!
      — Хорошо. Но с одним условием. Вы не должны ничего делать с ним, если меня не будет рядом.
      — Конечно.
      — Дайте ваше королевское слово, — настаивала она. — Или лучше монаха?
      Он поднял кристалл, посмотрел на него с благоговением и, кивнув со вздохом облегчения, встал и положил камень в маленькую шкатулку. Синил закутался в халат, потер глаза, зевнул и повернулся к ней.
      — Я прошу прощения, но почему-то я чувствую себя очень уставшим. Мне кажется, что я должен отдохнуть.
      — Да, работа с кристаллом требует много сил. Она поднялась и взяла его под руку.
      — Позвольте, я помогу вам лечь.

* * *

      Через полчаса Эвайн уже рассказывала Камберу, Рису и Йораму о случившемся.
      Лицо Камбера светилось гордостью за свою великолепную дочь. Когда она кончила свой рассказ, Йорам радостно хлопнул в ладоши, а Рис громко поцеловал ее. Камбер сел в кресло и налил всем вина.
      — Мы выпьем за Эвайн, — сказал он, подавая всем бокалы. — Выпьем за то, что она сделала. Это еще никому из нас не удавалось. Она проникла сквозь защиты принца без всякой борьбы. Теперь нам все ясно. Мы можем войти в его разум и сделать то, что требуется, а он ничего знать не будет, пока не придет время. За Эвайн!
      — За Эвайн! — повторили Рис и Йорам и выпили. Они долго говорили в этот вечер, оценивая информацию, принесенную Эвайн, выдвигая различные предположения, строя планы.
      На следующий день, когда Синил закончил свои ежедневные занятия и пообедал, Эвайн опять пришла к нему. Он, видимо, ждал ее и, не теряя времени, сел с ней рядом, как только она заняла свое привычное место у камина.
      — Я не трогал его со вчерашнего дня, — он взял камень в руку. — Когда я проснулся сегодня, сначала я рассердился на вас, что вы взяли с меня слово, но потом понял, что здесь замешаны какие-то могущественные силы, с которыми мне опасно иметь дело одному, и лучше идти к этому постепенно. Я вчера устал ужасно.
      — Так всегда бывает, когда приобретаешь какие-то новые силы, даже среди нас, дерини. — Она засмеялась. — Но утром-то вы встали отдохнувшим?
      — Да, в своей постели. Я даже разделся. Он смущенно опустил глаза.
      — Я даже не помню, как я там оказался.
      — Когда я уходила, вы были очень утомлены, Ваше Величество. Я попросила отца Йорама прийти и помочь вам. Надеюсь, вы не очень гневаетесь на мое вмешательство?
      — Конечно, нет.
      Он опустил глаза и рассматривал свои руки в течение некоторого времени-очевидно, он получил некоторое облегчение после ее объяснения. Он снова взглянул на нее.
      — Могу ли я попытаться еще раз? — спросил Синил.
      — Сядьте прямо и расслабьтесь. — Она улыбнулась, проведя кристаллом перед его глазами. — Когда я вложу кристалл в ваши руки, вы уснете.
      Глаза его закрылись, дыхание стало глубоким, он погрузился в крепкий сон.
      Вдохнув, она протянула руку и коснулась его лба, подчиняя его своему контролю. Затем Эвайн поднялась и впустила в комнату Камбера, который сел на ее место рядом со спящим принцем.
      Она ощущала присутствие своего отца, и ей было очень спокойно от того, что он был рядом, когда она проникала в мозг Синила.
      Она исследовала мозг Синила почти пятнадцать минут, Камбер был вместе с ней, он проник в разум Синила, не вступая в прямой контакт. Наконец она вышла и покачала головой, чтобы избавиться от остаточных эффектов очень глубокого транса. Синил спал, не подозревая о их присутствии.
      Камбер улыбнулся, слегка коснулся губами лба своей дочери, и спокойно вышел из комнаты. Немного погодя Эвайн привела Синила в то легкое состояние транса, которого Синил достиг сам, без ее помощи, в первый раз.
      Как и в первый раз, камень слабо светился. Она сделала несколько вдохов, чтобы успокоиться.
      — Синил, слушай меня, только мой голос, — сказала она тихо, — и слушай, что я скажу. Ты сейчас находишься далеко, но можешь слышать меня, и ты можешь делать, что я скажу. Ты можешь увидеть свечение кристалла? Ты можешь отвечать?
      Губы Синила дрогнули, и с них сорвалось едва слышное «да».
      — Как только я коснусь твоей руки, открой глаза. Ты будешь оставаться далеко, ты будешь оставаться в контакте с кристаллом, но ты сможешь видеть и реагировать. Это реально, и ты можешь это сделать. Ты понял?
      Он еле заметно кивнул.
      — Хорошо.
      Она коснулась его руки.
      — Открой глаза и скажи, что ты видишь.
      Он повиновался, его длинные ресницы медленно поднялись, глаза, похожие на озера расплавленного серебра, остановились на кристалле. Некоторое время не было никакой реакции на его спокойном лице, но затем на нем появилось подобие улыбки, и она поняла, что он видит.
      — Он светится, — пробормотал он. Голос его был слабым и невыразительным, но все же в нем чувствовалось удивление.
      — И это сделал я?!
      —Да.
      Она снова коснулась его руки.
      — Пришло время возвращаться. Но помни, что ты видел. Приходи отдохнувшим и расслабленным. Ты все хорошо сделал.
      Его ресницы затрепетали. Он выходил из транса. Свет в кристалле потускнел и погас. Но на этот раз, когда Синил вернулся в реальный мир, на губах его играла улыбка. Он крепко сжал кристалл в руке, долго смотрел в огонь, как бы вновь переживая то, что видел, повернулся к Эвайн и улыбнулся.
      Улыбка была счастливой, удовлетворенной. Эвайн впервые увидела такую улыбку на его лице.
      — Вы все помните? — спросила она. Он кивнул.
      — Это было прекрасно. И это сделал я?
      — Это сделали вы. — Она засмеялась. — Это, конечно, не означает, что вы уже можете входить в контакт с камнем без меня, но вы сделали большие успехи. Я думаю, вы теперь видите, что это не так уж сложно. О, Синил, если вы будете помогать нам, то мы сделаем вас таким королем, какого еще не видел мир!
      Он сразу отвернулся, и Эвайн поняла, почему он стал замкнутым, осторожным. Но тем не менее на сей раз его защиты были не так высоки и прочны, как раньше.
      Она ушла, оставив его размышлять над тем, что он ощутил сегодня. Синил долго сидел и смотрел на кристалл, но в контакт с ним он входить не собирался: ведь он же дал слово.
      Теперь они работали с кристаллом почти ежедневно, пока Синил не научился входить и выходить из транса без посторонней помощи. Затем она позволила ему использовать камень во время молитвы. Она не говорила ему, что он уже приобрел такой опыт, который позволит ему обходиться без камня. И теперь он уже не казался таким несчастным оттого, что ему пришлось отказаться от жизни монаха.
      Но он все еще не хотел быть королем, и в интимные контакты с прелестной Меган он тоже старался не вступать, избегая их при любой возможности. Эта часть его династического долга была ему совсем не по душе.
      Но его обучение проходило очень успешно, хотя он совсем не подозревал этого. Его работа с кристаллом была бесценна с точки зрения дисциплинирования его мозга и раскрытия потенциалов энергии, свойственных ему от рождения.

* * *

      Только к маю они были готовы. Прошли долгие недели споров, исследований и планирования. Они очень много спорили о том, сколько можно сказать Синилу, когда сказать какие силы пробудить у него, так как следовало выбирать менее опасные для него самого и для его непоколебимого мировоззрения.
      Они выбрали день Рудемас для передачи могущества.
      Ранним вечером, еще до ужина, в покои вошли Камбер, Эвайн и Рис.
      Синил сидел в кресле у камина, положив ноги на мягкую подушечку (видимо, он все же ценил некоторые стороны жизни королей), в руках он держал ширал. Он думал о нем, но в данный момент камень был только средством занять руки, а не сфокусировать сознание. Он был голоден и очень удивлен, что ему ничего не несут.
      Стук в дверь, следовательно, не застал его врасплох, хотя он удивился, увидев на пороге трех человек, легким знаком он позволил им войти и указал на кресла перед камином.
      — А я решил, что мне принесли ужин, — сказал Синил, усаживаясь в свое кресло.
      Наконец они все устроились. Эвайн села на свое обычное место слева от Синила, Рис-на ручку его кресла, Камбер— слева от Эвайн.
      Так как все молчали, Синил смущенно склонил голову и заерзал в кресле.
      — Что-нибудь случилось?
      — Нет, все идет так, как и должно идти, Ваше Величество, — ответил Камбер. — Пришло время нам серьезно поговорить. Причем нужно, чтобы разговор был коротким.
      — Почему коротким? Вечер только что начался, и у меня бездна времени.
      — Нет, у вас будет работа, — спокойно ответил Камбер. — Именно об этом мы и пришли поговорить.
      — Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите.
      Синил выпрямился и положил руки на подлокотники. Ему не понравилось вступление Камбера.
      Он посмотрел на Эвайн, надеясь увидеть какой-нибудь намек на то, о чем идет речь.
      Но рука протянулась к его лбу, и Синил понял, что, если эта рука коснется его, он уснет. Синил рванулся в сторону, пытаясь избежать этого, но было уже поздно.
      — Спи.
      Это было все, что он услышал.
      Синил почувствовал какую-то легкую вибрацию и головокружение. Эти ощущения были ему знакомы по работе с кристаллом. Он, словно сквозь туман, нащупал его в руке, но на этот раз не ощутил приятного чувства власти над кристаллом. Синил закрыл глаза и обмяк в кресле. Он не мог бороться с тем, что обрушилось на него.
      — Теперь слушай меня, — донесся издалека голос Эвайн. Это был единственный звук во всей Вселенной.
      — Ты не можешь сопротивляться нам физически. Можешь открыть глаза, но ты будешь повиноваться нам. Посмотри на меня, Синил.
      Он открыл глаза и посмотрел на нее, но очень вяло, замедленно. Повернув голову, он посмотрел на остальных и увидел, как Камбер поднялся, подошел к нему и, положив руки на подлокотники кресла, заглянул в его глаза. Синил не мог уйти от этого взгляда.
      — Откройся мне, Синил, — сказал Камбер, мастер дерини.
      Синил понял, чего они от него хотят, что намереваются сделать.
      Он продолжал сопротивляться, напрягая все свои мысленные силы, но тщетно.
      Они вели его в церковь по темным каменным коридорам, а он не мог ни бежать, ни кричать, ни вырваться из их рук.
      Двери охранялись молчаливым рыцарем-михайлинцем. Каллен! Синил узнал его сразу. Монах держал в руке обнаженный меч.
      Когда они приблизились, Каллен нажал на странно сверкающую ручку двери, дверь распахнулась, и Каллен почтительно поклонился, когда они проходили мимо.
      Дверь закрылась за ними, и Синил долго оборачивался назад, чтобы бросить последний взгляд на эту дверь, отрезавшую ему путь к бегству.
      Но он не мог бежать. Он шел туда, куда его направляли. И вот он уже стоял спокойно и не сопротивляясь в самом центре помещения, уже знакомого ему по венчанию. В свете лампад и двух высоких алтарных свечей он увидел Йорама появившегося откуда-то из полутьмы и поднимающегося по алтарным ступенькам.
      Священник встал на колени и долго стоял, погруженный в молитву. В полутьме видны были только его светлые волосы, сутана и шарф. Затем он встал, повернулся к Синилу, и в руке у него вспыхнул факел. Священник передал факел сестре, а сам повернулся к алтарю и подсыпал ладана в дымившуюся кадильницу. Синил"'не видел Камбера и Риса, но знал, что они где-то поблизости.
      На расстоянии нескольких футов от Синила, на полу, в медных подсвечниках стояли три новые свечи. Эвайн направилась с факелом к одной из них. Синил вспомнил, что, когда шел сюда, прошел мимо четвертой свечи-значит, он сейчас стоит в центре квадрата, образованного этими свечами. Это повергло его в панику.
      Он сказал себе, что причина для тревоги существует, и попытался вспомнить, почему это так пугает и тревожит его. Но мозг отказывался помочь ему.
      Эвайн зажгла свечу у алтаря и двинулась к следующей, прикрывая пламя факела рукой, чтобы его не задуло порывом ветра.
      Вся атмосфера в церкви была пропитана присутствием дерини, как будто здесь был кто-то шестой, невидимый и грозный, его холодный палец касался мозга Синила, и принц почувствовал, что он замерзает, что этот холод, давящий на него, испускают толстые каменные стены и пол.
      Йорам поставил какой-то предмет, как показалось Синилу, закрытую чашу, на пол у первой свечи и подал Камберу что-то завернутое в шелковый платок. Этот предмет был небольшой и хрупкий-Камбер осторожно держал его, и Синил почувствовал, что не может отвести взгляда от этого предмета.
      Ему показалось, что время остановилось, что он смотрит на мир чужими глазами.
      Эвайн зажгла следующую свечу и пошла дальше мимо него.
      — Опуститесь на колени, пожалуйста.
      Это был голос Риса, и Синил подчинился без всякого сопротивления.
      Теперь он видел, что в руке Камбер держит большой рубин, размером с ноготь человека. Рубин был вделан в оправу из золотых когтей.
      — Этот камень называется Глаз Цыгана, — послышался спокойный голос Риса, в то время как руки Целителя что-то делали с мочкой его правого уха. — Легенды говорят, что он упал со звезды в ночь рождения нашего Спасителя, и волхвы принесли его в дар младенцу. Правда это или нет, неизвестно, но семейство МакРори владеет им уже двенадцать поколений. Мы придали этому камню некоторые свойства, которые будут полезны для вас сегодня вечером.
      Рис передал Камберу что-то серебряное и взял у него из рук рубин. Алый огонь проплыл в сознании принца. Снова Синил почувствовал руку Риса и понял, что тот проткнул ему мочку уха.
      Синил попытался представить, как будет выглядеть с серьгой.
      — Ну вот, готово, — сказал Рис.
      Он отстранился, с расстояния взглянув на свою работу, и коснулся плеча Синила.
      — Теперь можете подняться.
      Синил поднялся и отключился от всего на несколько секунд. Слабый музыкальный звук вернул его обратно, и он увидел, что Эвайн закончила круг, погасила факел, и теперь брат брызгает на нее святой водой и окуривает ладаном.
      Когда он закончил, Эвайн поклонилась, и Синил не мог понять, чему: Йораму, алтарю или свече у алтаря; девушка осталась впереди, спиной к нему, и склонила голову.
      Йорам, раскачивая дымившуюся кадильницу, пошел по тому же кругу. Сладкий дым окутал все вокруг него, и Синил услышал, что Йорам распевает двадцать третий псалом, Синилу показалось, что он вдруг начал слабо светиться.
      Затем Синил, должно быть, потерял сознание на время. Очнувшись, он увидел Йорама, окуривавшего всех, кто стоял в круге: Камбера, стоявшего слева, Риса, стоявшего справа, и Эвайн, которая стояла на краю круга с непокрытой чашей в руках.
      Синил услышал звук-это Йорам поставил кадильницу на пол. Затем он прошел к Эвайн, взял из ее рук чашу, и Синил весь напрягся, когда брат и сестра направились прямо к нему. Он боялся, сам не зная чего.
      Чаша была наполовину наполнена вином. Странно, но он не мог припомнить эту чашу, хотя ему были хорошо известны все предметы для богослужения в этой церкви.
      — Полагаю, вы заметили, что это не та чаша, которую мы обычно используем здесь во время службы, — сказал Йорам, очевидно, заметив его недоумение. — Для этого есть причины, которые вы поймете немного позже. Вино самое обыкновенное, церковное, но пока не освящено. Я говорю об этом, чтобы вы не подумали, что здесь вершится какое-то святотатство. Если бы мы этого хотели, то делали бы все это не здесь. Теперь можете задавать вопросы.
      Немного подумав, он начал спрашивать, хотя уже понимал, что ответы на большинство своих вопросов он знает.
      Слова Йорама разморозили язык Синила. В его мозгу теснились десятки вопросов.
      — Что вы здесь только что делали?
      — Это-охрана. Об этом вы узнаете в свое время. Это просто защита от вторжения извне, что могло бы помешать тому, что мы будем сегодня делать. Все, что находится внутри круга, защищено очень надежно.
      — Есть опасность в том, что вы делаете?
      — Опасность всегда есть, — тихо сказал Камбер. — Мы хотим уменьшить ее до минимума при помощи специально разработанной процедуры. Поверьте, если бы был хоть малейший риск для вас, ничего этого не было бы.
      — Но что вы хотите сделать со мной? — жалобно спросил Синил.
      — Мы хотим дать тебе силы и средства, чтобы выстоять в борьбе с Имром.
      — Но…
      — Хватит, Синил.
      Камбер коснулся его руки, и Синил снова онемел.
      — Йорам, объясни принцу, чего мы ждем от него. Йорам кивнул.
      — В чаше находится вино, но оно скоро изменится. Конечно, не физически, хотя оно станет более горьким. Однако почему оно изменится, я не могу пока тебе объяснить. Это похоже на то, что происходит во время богослужения, хотя это вовсе не освящение вина, которое тебе известно. Оно…
      Он замолчал и посмотрел на отца, который остановил его кивком головы.
      — Это все не важно для вас, — спокойно заговорил Камбер. — Немного погодя Йорам попросит вас произнести несколько слов. Неважно, верите вы или нет этим словам, но вы должны их произнести, и все, что мы хотим сделать, будет сделано, так что ничего трудного нет.
      — А после этих слов? — прошептал Синил. Он знал, что должен повиноваться, независимо от того, какой получит ответ.
      — После этого вы выпьете вино, — сказал Камбер. — Что должно случиться, то случится.
      С этими словами Камбер подошел к Синилу слева, а Йорам занял такую же позицию справа. Принц почувствовал, что Эвайн зашла сзади. Подол ее платья коснулся его ног. Рис с улыбкой, которая должна была подбодрить Синила, повернулся к алтарю.
      Несмотря на это, Синил ужасно перепугался.
      Он понял, что этоначинается, а он не в силах уклониться, избежать этого. Глубоко вздохнув, он постарался успокоиться, попытался снять напряжение, которое сковывало его, и очень удивился, заметив, что у него получилось. Послышался какой-то шорох, затем голос Эвайн, прозвучавший в ледяном безмолвии, окружавшем их.
      — Мы находимся вне времени и вне пространства. Сделаем то, что указали нам наши предки: соединимся вместе и будем едины.
      Все опустили головы.
      — Именем твоих апостолов Матфея, Марка, Луки и Иоанна, именем всех святых ангелов, всеми силами Света и Тьмы, мы умоляем: защити и сохрани нас от всех опасностей, о Всемогущий! Так это было, так это есть и так будет во веки веков. Аминь!
      — Аминь! — повторили все хором.
      Синил почувствовал, что его губы тоже произнесли Аминь.Затем все перекрестились и снова стояли в ледяной тишине.
      Наконец Рис повернулся к принцу. Его золотые глаза были слегка затуманены, напоминая Синилу солнце в темной воде. Йорам с поклоном протянул ему чашу, и Рис поднял ее до уровня глаз перед Синилом.
      Рука его поднималась над чашей, не касаясь ее.
      — Я призываю могущественного архангела Гавриила, вестника, принесшего благую весть нашей деве Марии. Пошли свою мудрость в эту чашу, чтобы выпивший ее получил власть над Водой.
      Затем чаша перешла в руки Камбера. Знатный лорд был угрюм и мрачен, как ночь. В четвертый раз рука его простерлась над чашей, могущество дерини вступило в игру.
      — Я призываю могущественного архангела Уриэля, ангела смерти, который уносит все души в Нижние страны. Его силы призываю в эту чашу, чтобы тот, кто выпьет ее, мог повелевать силами Земли.
      Движение руки, и над чашей появилось облако белой пыли; Камбер протянул чашу Синилу.
      Она была влажной, скользкой и холодной, над облаком играло прозрачное голубое холодное пламя. Туман висел над вином, ставшим более темным. Синил почувствовал, как ледяной страх пронизал все его тело, он страшился слов, которые, он знал, сейчас придется произнести ему.
      — Возьми чашу, Синил, — приказал голос Йорама. — Держи ее перед собой и повтори то, что я скажу.
      Дрожащий Синил смотрел на свои руки, которые протянулись и взяли из рук Камбера холодную, скользкую, влажную чашу.
      Почти непроизвольно он поднял чашу таким жестом, как будто делал это бессчетное количество раз, правда, очень давно.
      Он понял, что то, что он видит, что он собирается сделать, ничуть не менее угодно Богу, чем любое богослужение, которыми он занимался всю жизнь до этого.
      Эта мысль успокоила его, и он стал самим собой впервые за этот странный вечер. Чистым ясным голосом он повторил за Йорамом знакомые слова:
      — Защищай нас, Господи, от всякого зла и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
      — Аминь, — повторили четыре дерини.
      Затем его руки поднесли чашу к губам, и он понял, что должен выпить ее.
      Чаша была насыщена могуществом, он чувствовал, как оно покалывает ему ладони, как могучие волны прокатываются по всему телу.
      Вино оказалось холодным и горьким. Он почувствовал, как ледяная жидкость достигла желудка, как огонь пробежал по его венам, как яркий свет вспыхнул перед глазами.
      Сильный порывистый ветер пронесся у него в мозгу, гоня перед собой стену ледяной воды, вспышки молний озаряли светом бездонные пропасти его разума. И боль, жуткая боль, такая сильная, что он не мог сдержать крик.
      Он почувствовал, как чаша выскользнула из его рук, услышал, как она покатилась по ковру. Но он ослеп, оглох и рухнул в пучину.
      Его мозг корчился в беззвучном крике ужаса.
      Все поглотил мрак.

ГЛАВА 20