– Боже мой! – пробормотал Рис, опуская пергамент и ошеломленно глядя на Камбера.
      В его мозгу еще звучали слова послания, а рука уже лежала на плече Бертранда, направляя его к выходу.
      – Подожди за дверью, пожалуйста, – сказал он. – Я присоединюсь к тебе через минуту. – Он закрыл дверь, на мгновение прижался лбом к ее гладкому дереву, потом повернулся и подошел к камину.
      – Алистер, по-моему, нам лучше снова установить преграды, – прошептал он, опускаясь на колени возле камина и во второй раз заглядывая в пергамент. – Если регенты дознаются, как нам стало известно об этом, Тавис О'Нейлл погиб.
      – Если только не они отправили письмо, – заметил Йорам. Камбер покачал головой.
      – Нет, не думаю. Это противоречит словам Джеффрэя о поведении Тависа при дворе после смерти Дэвина. Прочти послание еще раз и посмотри, может быть, найдешь аргументы против.
      С этими словами он закрыл глаза и мысленным приказом установил преграды. Когда он огляделся, снова ощущая защиту, Йорам и Джебедия устроились по обе стороны от Риса, чтобы собственными глазами увидеть предупреждение Тависа. Найэллан и Кай не двинулись с места, ожидая его действий. Когда Камбер встал, они тоже поднялись. Рис развернулся к ним и оглядел всех троих, хотя обращался только к Камберу.
      – Как по-вашему, это может быть ловушкой?
      Камбер медленно покачал головой, прижимая руки к груди.
      – Он что, станет рисковать жизнями стольких наших людей? Нет, – мягко ответил Камбер. – Боюсь, регенты замышляют именно то, о чем он пишет. Отчасти это и моя вина. Мне не следовало принимать предложение и становиться архиепископом. – Он шумно вздохнул и посмотрел на Йорама. – Вот Йорам думает, что ничто на свете теперь не исправит содеянного, и он прав. Разрушение уже необратимо, но мы должны уменьшить его последствия. Найэллан и Кай, вы поможете нам?
      Старший из двух епископов быстро кивнул.
      – Что мы должны делать?
      – Пока, если возникнет необходимость, просто прикрывайте меня, – ответил Камбер. – Йорам и я отправимся в аббатство святого Неота и предупредим отца Эмриса. Джебедия, ты идешь в Гаут Эйриал и убедишься, что там никого из наших людей не осталось.
      Джебедия кивнул.
      – Там и так никого нет, но я проверю. Когда мы ушли, аббатство заняла другая община. Войска Руна могут и не обратить внимание на различие между михайлинцами и другим Орденом, если они хотят только крови. После Гаут Эйриала я отправлюсь в Моллингфорд. Это поблизости.
      Пока Джебедия говорил, Йорам направился к мечу, которого не носил в относительно безопасном жилище Камбера.
      Теперь он в возбуждении покусывал нижнюю губу, его серые глаза превратились в холодную сталь.
      – Милорд, прошу меня извинить, но кое-что пока не ясно. Послание звучит не вполне убедительно.
      – Вы думаете, это простая уловка? Кая Дескантора прервал Найэллан.
      – Мне кажется, Кай, я понимаю нерешительность Йорама. Весьма выгодно вынудить Алистера двинуться против регентов.
      Камбер обвел взглядом двух епископов и своего сына, вопросительно поднял пушистую бровь.
      – Тебя это беспокоит, Йорам?
      – Что-то похожее, ваша милость. Рис покачал головой и бросил пергамент в камин, глядя, как тот сворачивается и занимается огнем.
      – Я не слишком осведомлен о планах регентов, но точно знаю, что принц Джаван сильно болен. Какие бы ни были у Тависа мотивы, чтобы отправить мне это послание, Бертранд не может обмануть меня в этом. Вам самим решать, как поступать, А мое место сейчас возле Джавана.
      – Я тоже так думаю, – согласился Камбер, поднимая плащ Риса и протягивая его ему. – Когда мальчик будет вне опасности, передай ему мои наилучшие пожелания, Рис. А мы будем молиться за то, чтобы болезнь оказалась просто детской лихорадкой.
      – Надеюсь, вы правы, – ответил Рис, взявшись за свою сумку, и направился к двери. Однако такой Целитель, как Тавис, не станет поднимать панику из-за ерунды. Может быть, он более обеспокоен тем, что узнал. Или, может быть, он в конце концов вспомнил, что он тоже дерини. Преграды?
      Когда он остановился у двери, Камбер улыбнулся и снял Защиту.
      – Удачи, сын мой. Наши молитвы будут с тобой. – По-моему, вы в них нуждаетесь больше меня, – с улыбкойответил Рис. – Я могу не вернуться до утра. Не ждите меня. Когда он открыл дверь, Камбер увидел, что Бертранд взволнованно взглянул на Риса, но потом выражение на его лице сменилось облегчением, когда Целитель что-то тихо сказал ему. А затем дверь закрылась за обоими. Пока Йорам и Джебедия прицепляли свои мечи, а Камбер возился с тяжелой, шитой золотом мантией, Найэллан и Кай бесстрастно наблюдали, как их архиепископ накинул на плечи свое тяжкое одеяние и расправляет его.
      – Алистер, что вы конкретно хотите от нас во время вашего отсутствия? – спросил Найэллан.
      – Если я не вернусь вовремя, отслужите за меня раннюю мессу, – ответил он. – Скоро начнется ночная служба. Если вам придется прикрывать меня скажите, что я, нездоров и отдыхаю до утра. Мне говорили, что архиепископ Энском однажды использовал подобную отговорку, когда таким же рождественским вечером венчал Синила и его королеву.
      Он заметил улыбку Йорама: его сын вспомнил, что Камбер слышал об этом от самого Энскома.
      Найэллан согласно кивнул.
      – Я понял. Мы сделаем все, что в наших силах. Я правильно понял, вы идете к Порталу?
      – Да, он в комнатах Джеффрэя, и о нем мало кто знает, – ответил Камбер. – К счастью, Эйлину не пришла в голову мысль поселить там кого-нибудь – это, знаете ли, было бы слишком бесцеремонно, – так что дело лишь за тем, чтобы отпереть замок и пройти незаметно. Если нас все-таки заметят, я скажу, что мы пришли помолиться в часовню Джеффрэя, прежде чем занять его место. Если повезет, необходимости оправдываться не будет.
      – Надеюсь, вы правы, – пробормотал Найэллан, когда Йорам открыл дверь и они с Джебедия выскользнули наружу. – Все же будьте осторожны, Алистер.
      – Именно так я и собираюсь поступить, – ответил Камбер, криво улыбнувшись. – И пусть это будет нашим общим намерением. Да поможет нам Бог, друзья мои.
      Он хотел было обнять обоих мужчин за плечи, но Найэллан ловко поймал его руку и, опустившись на колени, прижал ее к губам. Кай сделал то же самое. На это Камбер ничего не мог ответить, он только положил руки на склоненные головы и благословил их.
      В комнату заглянул Йорам, позвал его, и Камбер вышел. Они быстро и бесшумно шли по коридору, навстречу никто не попался. Подойдя к апартаментам Джеффрэя, Камбер склонился к замку, а двое других оглядывались по сторонам. Им никто не мешал. Несколько секунд спустя они оказались в покоях архиепископа, и Йорам зажег маленькую лампу освещая темную и холодную комнату. Камбер сделал то же самое и велел своим спутникам следовать за ним.
      Часовня помещалась в довольно просторном алькове, выходившем в спальню, от нескромных взглядов ее скрывала занавесь. Отодвинув ткань, Камбер увидел, что алтарь был по-прежнему пуст, так как после смерти Джеффрэя святые дары были перенесены в собор. Тонкий слой пыли покрывал пол, скамью у алтаря и сам алтарь, но слабый запах ладана еще витал в воздухе.
      Камбер нечасто бывал здесь, но это место вызывало в нем самые живые воспоминания. Задолго до того, как он стал Алистером Калленом, Камбер приходил сюда на помощь Энскому Тревасскому, предшественнику Джеффрэя, умершему двенадцать лет назад. Энском спрятал его в этой самой комнате, велел другому священнику выполнять его обязанности, пока они с Камбером будут венчать Синила и Меган, родителей нынешнего короля и его братьев.
      Камбер мысленно вернулся по длинному коридору лет и вздохнул. Джебедия стоял на квадрате Портала между скамьей и алтарем, его темные глаза тревожно светились.
      – С вами все в порядке? – забеспокоился он.
      – Все хорошо, – ответил Камбер, сжимая руку Джебедия и уверенно кивая. – Просто вспомнил былые времена. Договоримся, что тот, кто вернется первым, будет ждать остальных?
      – Хорошо. Вы будете осторожны, не так ли? Вы оба!
      – Смотри, сам выполни свой совет, – улыбнулся Камбер. – Да поможет тебе Бог, Джеб.
      – И вам тоже. Надеюсь, Тавис не сыграл с нами злую шутку.
      Согласно кивнув, Камбер отступил и смотрел, как Джебедия положил руку на рукоять меча и закрыл глаза. Через мгновение Джебедия уже не было. Вздохнув, Камбер повернулся к Йораму.
      – Рис и я уже проделывали такое путешествие, только из другого Портала. Мы вышли в ризнице аббатства святого Неота. – Он заметил стоявший у алтаря посох Джеффрэя и осторожно поднял его. – Как ты думаешь, Джеффрэй не будет против?
      – Почему он должен быть против? Это твое, – ответил Йорам, взяв расшитую митру и, протягивая ее Камберу. – Кроме того, если понадобится, посох станет прекрасным оружием. А теперь нагнись, я надену на тебя митру. Когда мы без предупреждения явимся к отцу Эмрису и его братьям, тебя ни с кем нельзя будет спутать.
      – А почему ты решил, что в этом я не стану желанной целью для людей Руна? – поинтересовался Камбер, ступая на квадрат Портала вместе с сыном, который потушил лампу, жутким сиянием освещавшую их приготовления.
      Они вошли в давно знакомый контакт и мгновение спустя стояли уже в другой темноте, тускло освещаемой мерцающей лампадой под красным стеклянным колпаком.
      Было совершенно тихо, и они не спеша огляделись, встречая знакомые очертания и вдыхая знакомые запахи. Не было никаких признаков сражения, но не было и ощущения ужасной тишины свершившегося злодеяния. Это скорее было похоже на покой молитвы с беззвучным шепотом голосов, взывающих к Богу.
      Облегченно вздохнув, Камбер направился к открытой двери ризницы, сопровождаемый Йорамом. Он немного пригнулся, чтобы митрой не задеть деревянный косяк двери, вышел в коридор с мозаичным изображением святого Гавриила на стене и остановился. Если не считать тусклого света лампад и свечей, алтарь ничем не освещался. Повернувшись к хорам в нефе, Камбер увидел спину отца Эмриса у нижней ступени хоров. Где-то перед ним располагался источник серебряного сияния, освещавшего ряды скамей позади Эмриса.
      Вечерняя служба завершила уставные часы молитв, и две ровные цепочки монахов, священников, Целителей и нескольких старших учеников потянулись с хоров к центру, чтобы выразить свое почтение аббату и затеплить свечи. Камбер и Йорам видели, как каждый возвращается с зажженным огоньком в ладонях и опускается на колени: молящиеся все полнее уходили в самоотрешение, и серебристые огоньки в руках меняли цвет, у каждой свечи все заметнее становился собственный, неповторимый оттенок. Это была уникальная способность дерини, но сейчас Камберу было не до любования волшебной картиной, и он нетерпеливо шагнул к Эмрису. Неужели все эти хорошо обученные дерини не заметили его прибытия?
      Камбер увидел, что один из священников наконец-то заметил его и что-то шепнул Эмрису на ухо. Старый дерини кивнул, но не повернулся и продолжал подавать огонь своим духовным детям, словно появление епископа Грекотского, а теперь и архиепископа Валоретского на вечерней мессе в Рождество было будничным делом.
      Камбер ждал, размышляя, солгал или сам обманулся Тавис, сообщив о нападении. Из-за стен часовни доносились неясные звуки, но предчувствия чего-то враждебного, рокового не было, хотя где-то на краю сознания шевелилась тревога. Возможно, это был лишь плод воображения.
      Он дождался, пока последний гавриллит зажжет свечу от огня своего наставника, и с облегчением вздохнул, когда Эмрис обернулся и низко поклонился. Подгоняемый нетерпением, Камбер подошел, быстро преклонил колени перед лампадой и позволил Эмрису поцеловать свое кольцо.
      – Вы все в большой опасности, – произнес он, знаком веля остальным подойти поближе и собраться на ступенях вокруг. – Барон Рун и его люди идут сюда, чтобы разрушить аббатство и убить тех, кого найдут. Мы подозреваем, что Гаут Эйриал и Моллигнфорд тоже в опасности, а возможно, и другие крепости. Вы должны немедленно уходить.
      Эмрис кивнул, казалось, не ведая ни волнения, ни растерянности.
      – Я опасался, что вы принесете такие новости, ваша милость. В течение нескольких недель мы видели солдат поблизости от обители и удивлялись, почему люди короля так долго задержались на учениях. Теперь все ясно.
      – Значит, Тавис не солгал, – пробормотал Камбер. – Отец Эмрис, вы готовы защищаться?
      – Защищаться? Нет. Несмотря на любое сопротивление, барон Рун уничтожит центр деринийского обучения, если уж он вбил это в свою голову. – Он обернулся к братии. – Мы уходим немедленно, дети мои. Каждый знает, что ему делать. Идите в ризницу и уходите. Порядок вы знаете.
      Когда он замолчал, люди начали строиться по двое, учителя и ученики, все еще со свечами в руках. Три священника быстро подошли к алтарю, отодвинули завесу из венецианской парчи и стали выносить обрядовую священную утварь.
      Через западные двери в церковь ворвался ученик в сопровождении кучки послушников и мирян и бросился к хорам.
      – Отец настоятель, нас атакуют! Там около пятидесяти рыцарей и вдвое больше вооруженных людей. Они ломают внешние стены. Брат Гиллис и лорд Дов убиты!
      – Да поможет нам Бог, мы опоздали! – прошептал Камбер, до боли в пальцах сжимая свой посох.
      Эмрис был готов действовать, однако лицо старика стало белее его кипенной сутаны.
      – Не так уж и поздно для кое-чего. Стивен, – обратился он к ученику со своей обычной Выдержкой, – пусть братья опустят решетку на воротах, а потом возвращаются в храм. Через Портал должно уйти как можно больше людей.
      Юноша побежал исполнять приказ, а Эмрис встал между Камбером и Йорамом и взял их под руки, направляясь к двери ризницы. Камбер, ошеломленный только что услышанным, взглянул на Эмриса.
      – Вы не станете сопротивляться?
      – Чего мы этим достигнем? Только покажем, что дерини используют свое могущество, чтобы убивать людей? – ответил Эмрис, – Ваша милость, мы Орден наставников, Орден Целителей, Мы поклялись не причинять зла даже в целях самозащиты.
      Теперь в церковь дюжинами входили монахи и мирские слуги, странно спокойные для мужчин, вынужденных безоружными противостоять силе.
      – Идемте, ваша милость, – Эмрис настойчиво стиснул руку Камбера. – Мы готовы исполнить то, что должны, но солдатам нельзя видеть здесь вас. Еще некоторое время высокий сан сможет вас оберегать, и еще многое вы успеете совершить, но только если будете живы и на свободе.
      – Они всех перережут, как ягнят! – воскликнул Камбер.
      – Некоторых – да. Но, возможно, только убийство части из нас сохранит чистое имя Ордена святого Гавриила в истории. Ни один член нашего Ордена не причинил человеку вреда своим могуществом. Мы должны показать, что так будет и теперь, когда угрожают нам. А теперь, пожалуйста, идите! Ваше присутствие задерживает тех, кто может спастись, потому что они не станут пользоваться Порталом прежде вас.
      Большинство младших учеников уже прошли мимо Камбера, присоединяясь к другим монахам, Целителям и священникам. Несколько дюжин остались баррикадировать двери, уже затрещавшие под натиском с другой стороны. На западе небо полыхало багряным заревом, ярким, как закат. Камбер понял, что солдаты подожгли замечательное здание аббатства святого Неота, превратив его в факел.
      Подавив вздох, Камбер позволил отвести себя в ризницу, где его ждал Йорам, стоя у Портала и нервно поигрывая рукоятью меча, – в отличие от гавриллитов, михайлинцам не запрещалось убивать, если это делалось в целях обороны. Приближаясь, Камбер видел, как расступаются гавриллиты, освобождая для них с Йорамом путь к Порталу.
      В глазах Камбера стояли слезы, когда он занял место рядом с сыном и поднял свой посох в прощальном благословении тем, кого, вероятно, никогда больше не увидит. Потом закрыл глаза, склонил голову и позволил Йораму перенести их обратно через головокружительную пустоту Портала. Первые крики прорвавшихся внутрь храма солдат мгновенно оборвались, они снова оказались в безопасных апартаментах Джеффрэя за многие мили от аббатства.
      А там, в ризнице святого Неота, старый и слабый деринийский аббат готовился предстать перед солдатами, убивавшими его учеников и братьев. Соединяя руки и мозг с Целителем Кенриком, Эмрис оградился прочными защитами, препятствуя тем, кто сейчас крался вдоль нефа. Он чувствовал, как братья спешат мимо, чтобы затем исчезнуть в Портале по двое, по трое сразу, и знал, что никогда больше не увидит их, для него не будет спасения.
      До его ушей донесся сильный шум и звон бьющегося стекла. Эмрис слышал, как вокруг с грохотом ударялись о пол камни и лопались стекла окон. Он уловил хруст тонкой деревянной резьбы, уничтожаемой солдатами, и сквозь закрытые веки почувствовал красные сполохи – храм святого Неота был подожжен. И все же деринийские защиты Эмриса и Кенрика действовали, продолжали поддерживать иллюзию, которая заставила солдат верить, что они пробираются козьими тропами и воображаемая липкая грязь вынуждает с трудом поднимать ногу для каждого шага.
      Гром разрушений тем не менее приближался. Эмрис открыл глаза, и иллюзия пропала. Теперь захватчики были в середине нефа, встречаемые лишь безоружными учениками и наставниками, своими телами преграждавшими путь солдатам. Эмрис огляделся по сторонам, увидел, что большинство братии ушло через Портал, и подтолкнул к нему Целителя.
      – Иди в Портал Дассы, Кенрик. Отец Юрис будет держать его открытым, пока ты не попадешь туда. Потом Портал нужно превратить в ловушку. А у меня осталась последняя задача.
      – Хорошо, отец настоятель. Да поможет нам Бог, – пробормотал Целитель, и слезы стекали по его щекам, когда он целовал руку старика.
      – И тебе тоже, сын мой. А теперь иди!
      Как только Целитель вошел в Портал и исчез, Эмрис опустился на колени рядом с ним, нащупывая камень под ковром. Он слышал тяжелые шаги за стеной, крики людей, бегающих по храму, лязг оружия. Эмрис не поднимал головы, собирая все жизненные силы, чтобы разрушить Портал. За мгновение до того, как топор рассек ему затылок, он был уже мертв, а задача его выполнена.
      Еще от порога забрызганный кровью Рун Хортнесский увидел, что старый священник мертв, и скомандовал отбой – аббат сделал свое дело, а он опоздал. Рун хотел через Портал догнать хотя бы нескольких из ушедших дерини, а также связаться с Валоретом.
      Даже если бы солдатский топор удалось задержать, все равно было уже поздно. На квадрате Портала сломанной куклой лежало безжизненное тело старого аббата, и тонкая струйка крови стекала на ковер, указывая плиту Портала. Позже, когда его люди убили всех, кого смогли отыскать, и приступили к методичному разрушению самого аббатства, Рун убедился, что Портал окончательно выведен из строя. Был приведен один из двух деринийских пленников, которые путешествовали с ними в цепях. Этот дерини смирился со своей участью, потому что его жена и сыновья оказались в заложниках, но, проверяя состояние Портала, он ползал по окровавленному ковру и плакал.
      Следующий час захватчики ломали, крушили и грабили. Несмотря на все свои старания, они не смогли свалить огромный главный алтарь, но сломали тонкую резьбу по его бокам, разбили каменную глыбу жертвенника пополам и бросили на нее изуродованное тело убитого монаха, и снежно-белый мрамор оросила кровь.
      Не пощадили часовни Богоматери с ее прохладными сверкающими панелями синего стекла по стенам и богатыми украшениями, не пожалели и часовни святого Камбера в северо-восточном углу нефа. Статую деринийского святого сбросили с пьедестала и обезглавили, откололи руки, выламывая украшенную драгоценными камнями корону Гвинедда, символизирующую прозвище Камбера – «Взраститель королей». Даже по выложенной мозаикой полусфере, на которой стояла статуя, прошлись дубины и булавы. Позолоченная резьба алтаря испытала особо неистовую ярость вандалов, потому что имя святого дерини Камбера надлежало стереть, если не из памяти, то хотя бы с лица земли. Военные топоры и дубины до тех пор крушили алтарь, пока только воображение могло подсказать, что раньше там было написано «Jubilate Deo Sanctus Camberus». Изящные деревянные створки, которые вырезались годы, пылали; скоро в угли должно было обратиться все, что не было уничтожено солдатами.
      Храм пылал, как огромный факел, а разрушители, взглянув на дело рук своих, взобрались на лошадей и уехали. Искры летели в полночное небо. До самой зари полыхал пожар в аббатстве святого Неота.
      Двое дерини в кандалах ехали вместе с Руном и его воинством, В одном из этих двоих, в отличие от всех его собратьев, кроме негодования и ужаса, жила в ту ночь и мстительная радость. Пленник Руна никогда не расскажет своему ненавистному хозяину о послании мертвого аббата на разрушенном Портале, о предупреждении Эмриса, которое будет жить до тех пор, пока жива эта земля.
      «Берегитесь, дерини! Впереди опасность! Из сотни братьев остался я один, чтобы своими слабыми силами попытаться разрушить этот Портал, прежде чем он будет осквернен. Скройтесь, братья. Защитите себя, дерини. Люди убивают то, что им непонятно. Святой Камбер, спаси нас от страшного зла слепцов!»

      Святой Камбер таинственным образом спас обитателей монастыря святого Неота, послав предупреждение, хотя живой Камбер считал это своей маленькой победой. Так или иначе, но без вмешательства Алистера Каллена мало кто из гавриллитов пережил бы ночь рождественского сочельника. Когда несколько часов спустя Камбер попытался вернуться обратно в Портал аббатства, он нашел только последнее послание Эмриса и понял, что предостережение было правдой: люди убивают то, что им непонятно.
      В Гаут Эйриале и Моллингфорде, как обнаружил Джебедия, люди поняли еще меньше. Прежде чем напасть на аббатство святого Неота, Рун бросил своих людей одновременно на две крепости михайлинцев. Это случилось еще на закате, и в, обоих случаях сообщение Тависа опоздало.
      Михайлинцы давно отказались от обоих храмов в пользу других Орденов, но солдаты Руна не знали об этом или им было все равно. Бедные монахи, считавшие подарком судьбы земли и дома михайлинцев, были атакованы и убиты там, где работали или молились. Когда Джебедия добрался туда, он обнаружил только дымящиеся руины, пепел и вскрытые могилы, которые он не решился присыпать землей, чтобы не быть обнаруженным солдатами-мародерами, все еще бродившими по окрестностям.
      Вернувшись в Валорет вскоре после полуночи, он застал там Камбера, ожидавшего его. Йорам отправился в Шиил рассказать Эвайн и Энселю о ночных событиях, пока оставался свободный доступ к Порталу. В ожидании возвращения Йорама, Камбер, как мог, кратко рассказал о гибели аббатства.
      Рождения дочери Эвайн ожидала в конце января. Поэтому, когда она узнала об избрании Камбера, несмотря на все желание ехать с Рисом, ей пришлось остаться дома с Квероном, Энселем, двумя младшими детьми. Полдюжина преданных слуг, как они с Рисом считали, обеспечит относительную безопасность.
      Теперь Камбер не был уверен в этом, а еще меньше – в безопасности первенца Эвайн и Риса Эйдана, который жил у внука сестры Камбера в Трурилле. Если безумие этой ночи продолжится, любой дерини, а особенно родственник святого Камбера, станет желанной целью регентских войск.
      – И, к несчастью, с Эйдрианом Мак-Лином можно связаться только обычным способом, – объяснил Камбер, меряя шагами маленькую молельню. – Моя сестра Айслин никогда не была замужем за дерини, поэтому в Трурилле не построили Портал.
      – Ее мужу не нравилась такая идея? – спросил Джебедия.
      – Нет, просто не было необходимости. Когда мы были молодыми, она пользовалась старым Порталом графства Кулди, если хотела навестить нас в Кэррори, но она бывала у нас не часто. У нее была своя жизнь, трое подрастающих сыновей и обязанности графини и жены Иаина Мак-Лина. Но в любом случае Портал в Кулди больше недоступен. Ты знаешь, что земли семьи Мак-Рори переданы брату Хуберта Мак-Инниса, не так ли?
      Джебедия открыл рот и покачал головой.
      – Я не знал о графстве Кулди, даже не думал об этом. Достаточно и того, что они забрали Кэррори. – Он задумался, потом продолжал. – А ваша сестра, она еще жива?
      – О да. Она была младшей из нас пятерых, на пять лет младше меня. У меня есть еще одна сестра, которой под восемьдесят. Она аббатиса в монастыре святой Нильды в Картмуре. Прости, но я думал, ты знаешь.
      Джебедия снова покачал головой, озадаченная улыбка тронула его губы.
      – Вы забываете, я не слишком хорошо знал Камбера Мак-Рори, пока он не стал Алистером Калленом. А эта Айслин, она не может быть женой нынешнего графа Кирнского?
      – Нет. Это ее старший сын, его тоже зовут Иаин. Двое братьев ее мужа мертвы, хотя и у них остались дети.
      – Значит, она живет со своим сыном и его семьей?
      – Нет. Со своим внуком Эйдрианом и его семьей. А сына Эйдриана, который на год старше моего внука, тоже зовут Камбер. Все зовут его Камлин, сокращенно от Камбера Эллина.
      – Понятно. – Джебедия задумался на мгновение и опять посмотрел на Камбера. – Вы хотите, чтобы Эвайн забрала только Эйдана, или уйдет вся семья?
      – Надеюсь, они все уйдут, – ответил Камбер. – Я бы не стал утверждать, что в Трурилле, особенно так близко от Кулди, будет безопасно.
      – А где будет безопасно?
      Камбер устало опустился на колени на скамью перед алтарем и потер глаза.
      – За Кулдским нагорьем есть монастырь. Он называется монастырь святой Марии в горах. Более века назад слуги нашей семьи, недерини, основали его. Я наказал Йораму послать их туда,. Обитель находится в епархии епископа Грекотского, так что я мог официально следить за делами в ней. Новый епископ о ней знать не будет. За оградой монастыря мало кто знает о его существовании.
      – Ясно. – Джебедия задумчиво потер подбородок. – А вы не боитесь за Эвайн? Путешествовать зимой по Гвинеддской равнине в ее положении…
      – Конечно, я беспокоюсь, Джеб, – он вздохнул. – Но пусть уж лучше они будут там на свободе, чем останутся здесь мишенью для регентов. Кроме того, Энсель и слуги будут оберегать Эвайн и детей, Кверон может разрешить акушерские проблемы, а дороги Гвинедда вполне сносны. Другого выбора нет. Эйдриан и Мэйри ни за что не отпустят Эйдана ни к кому, кроме члена семьи.
      – Это одновременно и успокаивает, и сулит известные неудобства, – произнес Джебедия, снова покачав головой. – А как насчет Йорама и Риса? Если уж дело дойдет до этого, разве и они не станут мишенями?
      – А разве каждый из нас – не цель, если дело дойдет до беды? – возразил Камбер. – Нет, придется смириться со своей судьбой. Кстати, о Рисе, по-моему, лучше вернуться в мои комнаты, на случай, если он уже вернулся. Меня волнует принц Джаван. Кроме того, я подозреваю, что теперь Найэллан и Кай уже закончили мессу и им не терпится узнать о происходящем. Жаль, не в нашей власти принести им хорошие новости.
      – А как же Йорам?
      – Я уверен, что он остался проследить за отъездом Эвайн и остальных. Как только сможет, он присоединится к нам. Сейчас меня больше волнует Рис. Надеюсь, ему больше повезло, чем нам.

* * *

      Покинув комнаты Камбера, Рис следовал за Бертрандом к боковому выходу из резиденции архиепископа. Держась замковых стен, они дошли до маленькой калитки в огромных южных воротах, у юноши был ключ от нее. Оттуда они попали в заснеженный замковый двор, пройдя который, оказались у перехода, соединявшего западную стену большого зала с королевской башней. После чего оставалось только миновать узкие переходы и подняться по лестнице к комнатам Джавана. Когда паж отворил нужную дверь, бледное лицо Тависа, склонившегося над бившимся в лихорадке мальчиком, обратилось к Рису.
      – Когда это началось? – спросил он, сбросил плащ, поставил сумку и положил руку на горячий лоб Джавана.
      – Около трех часов назад. Он весь горит. Рвота, судороги. Пару раз мне казалось, что я теряю его. Если бы я знал наверняка, то сказал бы, что его отравили.
      Рис тщательно осмотрел мальчика и покачал головой.
      – Нет, прослеживается нарушение баланса, но это не отравление. Что он ел?
      Тавис ополоснул тряпицу в чаше с холодной водой, которую держал слуга, и стал вытирать содрогающееся тело.
      – Ничего необычного, все, как в другие дни. Прошлой ночью у него были симптомы простуды, но утром он казался вполне здоровым и даже тогда, когда я оставил его в зале сегодня днем.
      – Сейчас он даже слишком нездоров, – произнес Рис, исследуя руками тело Джавана и качая головой. – Бертранд, подай, пожалуйста, мою сумку.