Глава четырнадцатая

Следующим утром в горах ярко светило солнце, словно извиняясь за ужас прошлого дня. Люди, пережившие его и расположившиеся лагерем у водопада, снова принялись за поиски с первыми лучами солнца и даже обнаружили еще одну мертвую вьючную лошадь в нескольких сотнях ярдов вниз по течению.

Но они не нашли никаких следов ни Келсона, ни Дугала. Монахи аббатства святого Беренда подключились к поискам. За ними в предыдущий день был отправлен посланец, сумевший удачно спуститься по предательским склонам. Однако с каждым часом шансов найти короля живым становилось все меньше. К вечеру Сэйр с неохотой приказал прекратить поиски.

С потерей короля и речи идти не могло о том, чтобы продолжать путешествие в Йомейр, а оттуда в Кардосу, этим или каким-то другим путем. После того, как Сэйр с остальными членами отряда спустятся с гор и немного передохнут в аббатстве святого Беренда, им следует возвращаться в Ремут, чтобы поведать ужасную новость Нигелю. Будет также отправлен гонец к графу Истмарка: ему не следует ждать королевский отряд.

Больше Сэйр не строил никаких планов. Будущую политику относительно Торента придется определять новому королю. Являясь родственником Нигеля через брак и важным королевским советником, Сэйр примерно представлял, что тот, вероятно, сделает, но не собирался даже предугадывать действия Нигеля в такое время.

Сэйру и так будет тяжело сообщать ему о смерти любимого племянника. А Келсон, должно быть, мертв, как и Дугал, и пропавший монах. Монахи из аббатства рассказали Сэйру, что в этой части массива река уходит под землю — сразу за озером у водопада, и никто не знает, где она снова выходит на поверхность и выходит ли вообще. Раз воды до сих пор не вынесли тело короля на поверхность, шансы найти его практически равнялись нулю.

Значительно поредевший отряд в мрачном расположении духа спустился вечером по горной тропе.

На плато остались Кьярд, Дхасс и другие слуги Макардри, намерившиеся сидеть там по крайней мере до конца недели, в надежде найти хоть какие-то намеки о судьбе Дугала и короля. Остальные на исходе дня вошли во двор аббатства святого Беренда и поужинали горячей пищей, которая оказалась очень кстати после недавних событий. Они были рады поспать в настоящих постелях перед тем, как назавтра тронуться в путь и вернуться в Ремут через Валорет.

Утром монахи отслужили торжественную мессу, молясь о спасении короля, и обещали молиться за него до тех пор, пока судьба Келсона не станет точно известна. Затем Сэйр вывел отряд за ворота.

Сэйр и оставшиеся члены отряда быстро скакали весь следующий день, делая остановки только для того, чтобы сменить лошадей, и въехали в окруженный стенами город в сумерках. Епископы были на вечерней службе, которую вел новый помощник епископа Валорета Бенуа де Эверинг. Голоса певчих радостно поднимались к небесам, когда Сэйр с трудом приоткрыл тяжелую дверь в западной части собора.

Все удивленно обернулись, на лицах появилась тревога, когда собравшиеся в соборе увидели идущего по центральному проходу Сэйра; за ним следовали Конал, граф Роджер и отец Лаел. По рядам собравшихся в соборе священников пробежал напряженный шепоток. Четверо вновь прибывших остановились прямо перед ступенями алтаря, чтобы преклонить колена. Сэйр оставался стоять на одном колене на несколько секунд дольше, чем трое других, затем встал и взглянул на лица, на которых застыл немой вопрос.

— Господа епископы, — сказал он дрожащим от переизбытка эмоций голосом. — С большим прискорбием я должен сообщить вам, что король мертв.

Они были готовы к самым разным сообщениям, но только не к этому. Все одновременно вскрикнули, вскочили на ноги, и с губ стали срываться вопросы, невнятно и вразнобой. Сэйр поднял обе руки, призывая к тишине.

— Произошел несчастный случай — в половине дня пути от аббатства святого Беренда, над Кайрори и Долбаном, — мрачно сообщил Сэйр. — Мы поднимались вверх, чтобы воспользоваться перевалом Хай-Грелдер и спуститься в долину Йомейр. Проводником служил один из монахов аббатства. Мы чуть не остались в аббатстве в тот день: собирался дождь и монах предупреждал нас, что дорога может стать опасной. Но Келсон хотел ехать.

Сэйр сделал паузу, чтобы сглотнуть, очевидно, снова вспоминая все случившееся. Архиепископ Браден осенил себя крестным знамением.

— Что это был за день, мой господин?

— Пятница? Нет, суббота, — ответил Сэйр. — Дни слились в один. А сегодня какой день?

— Понедельник, — тихо ответил Арилан. — Расскажи нам, что произошло.

Его лицо приобрело серый оттенок, и ему страшно хотелось отвести отца Лаела в сторону, чтобы потребовать полных объяснений.

Сэйр кивнул, очевидно беря себя в руки, причем с большим усилием.

— Тропа, размытая дождем, рухнула под первой частью отряда. Келсон пропал в порогах внизу вместе с Дугалом Макардри, монахом-проводником, оруженосцем принца Конала и множеством лошадей.

Стала рушиться вся дорога. Оруженосец короля тоже свалился вниз, но позднее мы нашли его живым.

И Конал чуть не упал. Мне удалось вовремя обвязать его веревкой.

Архиепископ Кардиель, чье лицо искажала скорбь, медленно покачал головой.

— Спасибо тебе. Господи, по крайней мере, за это.

И он, и большинство епископов перекрестились после этого, некоторые прошептали «Аминь», а Конал склонил голову.

— Вы нашли тела? — спросил Арилан, внезапно догадавшись, что они еще не услышали обо всех деталях трагедии.

Сэйр покачал головой.

— Только тело мертвого оруженосца и нескольких лошадей. Мы искали остаток дня, вплоть до темноты, и большую часть следующего, но…

Он замолчал и был вынужден даже прикрыть на мгновение глаза дрожащей рукой, но затем все-таки смог продолжить.

— Простите, господа. Как нам сказали местные жители, после прошествия такого количества времени практически нет никаких шансов отыскать тела.

Тем не менее, мы оставили часть отряда для продолжения поисков — на тот случай, если местные все-таки ошиблись. Если.., они хоть что-то найдут, то тут же дадут знать. А пока мы.., должны отправиться в Ремут и сообщить о случившемся Ниге.., новому королю, — он вновь сглотнул. — Придется также сказать и епископу Дункану и семье молодого Джована. Думаю, было бы неплохо, если бы кто-то из вас отправился вместе с нами в Ремут. В частности архиепископы Кардиель и Браден. Придется.., кое-что урегулировать.

После этого его окружили, задавая вопросы, причем все сразу, не веря в глубину трагедии. В суматохе Арилану удалось отвести отца Лаела в сторону, в один из боковых проходов за высоким алтарем.

— А теперь расскажи мне, что ты сам видел, Лаел, — сказал он тихо, глядя ему прямо в глаза, но не применяя сильного ментального давления.

Лаел заплакал, и Арилан так остро почувствовал его горе, что понял: Лаел нисколько не сомневается — король на самом деле мертв.

— Все.., было так, как рассказал де Трегерн, ваше преосвященство, — прошептал Лаел. — Никто не смог ничего сделать, чтобы это предотвратить. Я.., видел, как они перелетали через край пропасти один за другим… И я ничего не мог поделать, — его горло перехватило от волнения. — Я думаю, что он.., не ударился о камни, когда слетел в воду, но он…

Когда стало очевидно, что Лаел не в состоянии продолжать, Арилан опустил руки на плечи священника и обнял его. Если бы кто-то в эту минуту посмотрел на них со стороны, то подумал бы, что Арилан утешает Лаела, но на самом деле он направил в его сознание ментальный импульс, чтобы увидеть весь ужас случившегося. Он наблюдал за тем, как Келсон бьется в воде, Дугал пытается добраться до него, как борются лошади, причем одна разбивается о камни при падении.

А затем Келсона, Дугала, монаха и двух оруженосцев уносит потоком прочь. Позднее, недалеко от водопада члены отряда вытаскивают из воды тело одного из оруженосцев и, удивительно, находят второго живым. Но не нашлось и следа остальных. Несомненно, король, Дугал и монах были мертвы.

Даже Арилан не мог больше смотреть на трагедию. Они с Келсоном часто расходились по вопросам, имеющим для них обоих большое значение, и он только начинал близко узнавать Дугала, но Арилана охватило чувство глубокой потери — не меньшей, чем почувствует Дункан, когда узнает о гибели Дугала. Арилан был духовником Келсона перед тем, как эту роль стал выполнять Дункан — и задолго до того, как кто-либо узнал, что Дункан — отец Дугала.

Епископу-Дерини пришлось приложить огромные волевые усилия, чтобы забыть на какое-то время о своем горе и скрыть содеянное с Лаелом. Не нужно, чтобы тот заподозрил о проникновении в его сознание. Он позволил Лаелу просто поплакать в своих объятиях, раздумывая, что делать дальше.

Он явно должен отправиться назад с Сэйром, Коналом и двумя архиепископами, потому что будет нужен Нигелю — гораздо больше, чем могут подозревать эти четверо, возможно, за исключением Конала. Раз Нигель становится королем, то следует подумать и о Конале, следует готовить нового наследника престола, который в конце концов сменит отца. А Конал сделан совсем из другого теста — не то что Келсон или даже Нигель.

Для Арилана было очевидно, что он должен поставить в известность о случившемся Камберианский Совет. Еще одна смена королей, когда после смерти Бриона даже не минуло пяти лет, внесет большие изменения в исполнение Советом возложенных на себя обязанностей по охране благополучия одиннадцати королевств.

Однако оповещение Совета представляло свои проблемы. Арилан мог немедленно добраться до зала заседаний Совета, используя Портал в ризнице, находящийся в нескольких шагах от того места, где он утешал Лаела. Но вызов советников из их резиденций, разбросанных по всем одиннадцати королевствам, отнимет время — гораздо больше времени, чем Арилан может отсутствовать. Более того, потребуются колоссальные затраты энергии. Вызвать членов Совета, когда они этого не ожидают, всегда трудно, и Арилан уже один раз сделал это на прошлой неделе, чтобы сообщить им о смерти Тирцеля.

А если повторить подобное еще раз с таким малым перерывом, а также оставить силы для поездки верхом в Ремут и для выполнения того, что потребуется от него там, нужна чья-то помощь для восстановления сил самого Арилана.

И здесь в Валорете не было никого, кто мог бы выполнить эту миссию — из тех, чье отсутствие не будет замечено. Узнав истинные чувства Лаела, Арилан не сомневался, что сможет к нему обратиться, если потребуется, да и Кардиель ему поможет без возражений, как и Сэйр. Но Арилан также знал, что Сэйр хочет отправиться в Ремут уже сегодня вечером, после того, как все поужинают горячим и будут подготовлены свежие лошади. А Арилану с Кардиелем требуется быть в рядах отъезжающих.

И в первый раз в жизни Арилан решил, что его долг перед Халдейнами важнее долга перед Советом.

Понимая важность новости, он не смел пользоваться Порталом, чтобы оказаться в Ремуте раньше остальных. Нужно по возможности сохранять свои способности в тайне. За последние полгода и так произошло слишком многое, угрожающее раскрытием его принадлежности к Дерини.

Нет, он должен ехать с остальными. Дорога до Ремута займет два-три дня, и ужасная новость для всех и для короля, еще не знающего, что он — король, подождет. А затем, когда Арилан поможет Дункану пережить первый шок от страшного известия, он отправит несчастного епископа уведомить Моргана — потому что оба они потребуются для передачи Нигелю всей силы Халдейнов. Вот это и есть главная задача.

И все это следует сделать до того, как враги Гвиннеда узнают, что Келсон мертв, и попытаются воспользоваться нестабильностью, неизбежной при смене королей. Даже Нигель на время может лишиться мужества и стать уязвимым.

Они оседлали коней и тронулись в путь еще до последней вечерней службы, освещая себе дорогу факелами. Они ехали по твердой хорошей дороге, идущей вдоль реки, небо наконец прояснилось. Каждый был погружен в свои мысли, и казалось, что стук копыт повторяет: «Он мертв, он мертв, он мертв». А по пути им предстояло остановиться в нескольких десятках мест, чтобы поменять лошадей.

Он мертв — он мертв — он мертв…

В милях от того места, где преданные люди Макардри неустанно дежурили у воды, поглотившей их молодых хозяев, Дугал радовался, что Келсон не умер. Более того, казалось, что король, наконец, стал дышать спокойнее.

Это была хрупкая победа, поскольку Келсон все еще не пришел в сознание, но для Дугала, который к этому времени уже почти три дня не спал, она оказалась самым большим чудом, свершившимся с тех пор, как он обнаружил, что им с Келсоном удалось пережить первую трагедию.

Однако его беспокоила черепно-мозговая травма.

Польза от его способностей была сомнительной: он лишь смутно мог представить себе, что означало в медицинском смысле то, что ему удалось обнаружить на ментальном уровне. Но ему совсем не нравилось увиденное. Вмятина давила на мозг Келсона, и там внутри ощущалась припухлость. Дугал не мог сказать, имело ли место внутреннее кровотечение.

Ему доводилось слышать о хирургических процедурах, применяемых для ослабления подобного давления: просверлить дыру в черепе и попытаться приподнять часть, оказывающую давление, но у него не было инструментов, даже если бы он оказался достаточно глуп, чтобы поверить в свою способность провести такую операцию.

Размышляя над проблемой, он оставил Келсона, чтобы сходить за флягой, которую в ярости отбросил в сторону. Найдя флягу, он долго и тщательно мыл ее, не спуская глаз с едва дышащего короля, теперь завернутого в слегка влажный, но уже не такой мокрый плащ. Наполнив флягу водой, Дугал вернулся к Келсону, чтобы снова промыть ему голову и дать попить. Он использовал свои способности, чтобы вызвать у Келсона глотательный рефлекс: он узнал очень многое о центрах, контролирующих эти функции, пока в одиночестве сидел над королем.

И как-то требовалось решить вопрос с едой. Со времени их последнего привала перед несчастным случаем у Келсона во рту не было ничего, если не считать отравленного вина, да еще воды, которой Дугал промывал ему желудок, а потом вливал в него рот в рот, когда опасность обезвоживания стала страшнее остановки дыхания. Дугал даже не помнил, когда поил Келсона в последний раз и пил сам, но его собственный желудок подсказывал, что вынужденный пост длится уже слишком долго. И если здоровый человек при необходимости может даже несколько недель продержаться только на воде, такая диета не способствует выздоровлению. Дугал понятия не имел, что из съестного ему удастся найти поблизости — может, в подземной реке водится рыба — но раз уж Келсон пережил первый кризис, Дугал должен приложить усилия и найти хоть что-то съестное.

А пока следовало подумать о черепно-мозговой травме, и Дугал судорожно размышлял, что делать.

Бели он ничего не предпримет, а опухоль будет расти или даже просто не уменьшится, то Келсон, вероятно, умрет. И если Дугал что-то сделает не правильно — хотя и выбор способов лечения очень ограничен — Келсон все равно может погибнуть.

Дугал вздохнул, подтаскивая побольше хвороста к костру, огонь в котором он поддерживал довольно долгое время. Наступать на больную ногу было трудно, она опухла, и он также старался не перегружать раненую руку. Подбросив в костер несколько веток, Дугал устроился рядом с Келсоном и повернул его темноволосую голову от себя, а затем легко провел кончиками пальцев по шишке за левым ухом короля. Кровь уже запеклась за то время, что они находились в пещере, и рана затянулась, но Дугал прямо под кожей чувствовал вмятину величиной с грецкий орех.

Эх, если бы было можно каким-то образом вернуть на место вдавленную кость — не хирургическим способом. Он, конечно, не собирался производить подобные манипуляции при помощи небольшого стилета, спрятанного у него в сапоге… Это был единственный металлический предмет, оставшийся у него после путешествия по бурлящей реке.

Но, возможно, существовал еще какой-то способ.

Раньше Дуталу доводилось перемещать разные вещи силой своего разума. Самым первым, что показал ему отец, узнав о его принадлежности к Дерини, было как открыть замок без ключа. Если Дугал мог поворачивать защелку, даже не видя ее, возможно ли, что ему удастся поставить этот кусок кости на место в черепе Келсона?

Правда, подобное совсем не походило на то, что его отец и Морган называли целительством. Для этого требовалось представить поврежденную область такой, какой ей следует быть, и позволить лечению проходить под руками Целителя. Но разве у хирургии нет физической стороны в дополнение к биологической? При условии, что Дугал не нанесет непоправимый вред тканям под черепной коробкой, облегчение может наступить просто от того, что кусочек кости наконец вернется на правильное место.

А затем можно позволить естественному процессу выздоровления идти своим чередом.

Несомненно, стоило попробовать, но очень осторожно. Дугал не думал, что может еще сильнее навредить Келсону, да и состояние короля, хотя и стабилизировалось, но и не улучшалось от того, что Дугал ничего не предпринимал. Он сделал несколько глубоких вдохов, затем изменил положение Келсона таким образом, чтобы тот лег ему на грудь, и поддерживал его голову правой рукой на уровне плеча, в то время как левой легко дотронулся до шишки за ухом. Растянутое запястье дернуло, но Дугал слегка изменил положение, и эта боль отпустила.

Дальнейшая процедура обещала быть сложной и требовала большой точности. Он собирался настроить часть своих ментальных сил на контроль дыхания и пульса Келсона, в то же время направив основное внимание на другую задачу. Он знал, что ослабив давление под шишкой, он нарушит автономный ритм, так недавно восстановленный. Дугал закрыл глаза и подключился к ритму, жалея, что сам давно не отдыхал, потому что несколько часов сна, которые ему удалось урвать, не дали восстановить силы, растраченные за последние дни. Но на этом этапе об отдыхе можно было даже не вспоминать.

Победу одержит целеустремленность, если, вообще, она будет одержана, да еще немного удачи, а, может, И чудо.

Постепенно Дугал вошел в глубокий транс, его тихий шепот и дыхание Келсона уравновесились.

Вначале ему было не очень уютно, так как даже после того, как мераша почти полностью ушла из организма Келсона, защиты все равно стояли неровно и искаженно — в некоторых местах нетронутые, в других полностью исчезнувшие, оставаясь везде несбалансированными. Это состояние, возможно, хотя бы частично объяснялось сотрясением мозга — или ударом, последствиями которого теперь занимался Дугал, или второй травмой, над глазом. Но независимо от причины, достигнуть уровня слияния энергий, к которому стремился Дугал, чтобы рискнуть сделать желаемое, оказалось нелегко.

Не смея слишком много думать об этом, Дугал перенес энергию Дерини в тело у себя под руками, сконцентрировавшись на кусочке кости, лежавшем у него под кончиками пальцев. Он мгновенно увидел ее внутренним взором, словно ее обнажил нож хирурга — это был закругленный с одной стороны треугольник, один его угол до сих пор находился в нужном месте, а другой был вдавлен почти на глубину фаланги мизинца.

Очень осторожно окружив кость ментальным покровом, Дугал поднял ее. Она двигалась гораздо легче, чем он ожидал, и мягко проскользнула на изначально определенное природой место. Дыхание Келсона за время процедуры никак не изменилось.

Дугал еще несколько секунд осматривал результат, прикидывая, сделал ли он достаточно, затем все-таки оторвался от разума Келсона и полностью снял контроль, открыл глаза и посмотрел на короля теперь уже обычным зрением. Казалось, ничего не изменилось. Когда, по прикидкам Дугала, прошло около часа, а состояние Келсона так и не улучшилось, хотя и не ухудшилось, Дугал решил, что пора каким-то образом решить вопрос с едой. Что бы ни случилось, он никак не сможет помочь ни Келсону, ни себе, если умрет от голода.

Остатки королевского отряда добрались до Ремута поздно вечером в среду, в Благовещение. Несмотря на то, что члены отряда ехали быстро, какие-то слухи все равно летели впереди них — или что-то витало в воздухе, так как Нигель, Мерауд, Дункан и Джехана уже с беспокойством ждали в зале, где обычно проходили заседания королевского совета.