ГЛАВА 15

Моргая от огня свечи, Джаван осторожно оглядел комнату, убедился, что действительно остался один, но не шелохнулся. Он хотел быть уверен, что они не вернутся.

Ему было интересно, о чем они разговаривали, когда думали, что он спит. Он действительно вздремнул немного, но когда они работали с Тависом, проснулся. Он слышал, как Эвайн и Йорам покинули комнату, слышал что-то о ребенке, ребенке Эвайн, который должен был стать Целителем.

Джаван выпрямился и постарался вспомнить что-нибудь еще-сначала была долгая тишина, а потом этот странный разговор двух мужчин-Целителя и епископа.

«Наши люди, — сказал епископ Алистер. — Наши люди сделали это с ним!» А потом они выразили беспокойство, сможет ли Тавис справиться со своими чувствами.

Наши люди… Они имели в виду дерини? Джаван не мог понять. Как могли дерини сделать такое с Тависом?

Чудовищная мысль! Если дерини поступили так с его другом, то, возможно, лорды регенты были правы. Дерини действительно коварны! И те, кто сделал это с Тависом, должны быть наказаны!

Несколько минут он просто сидел, придумывая подходящие пытки для дерини, которые нападают в аллеях на людей и отрубают им руки, потом взглянул на друга.

Рис говорил что-то о том, что Тавис перестал слушать его с той ночи, когда он сделал что-то с Тависом и когда умер отец Джавана. Что это было? Рис блокировал память, но не смог блокировать эмоции. Рис упомянул, что Тавис обижен на него. Что случилось той ночью?

Задумчиво наморщив лоб, Джаван постарался припомнить. Так много воды утекло с той поры, что все было как в тумане, но он помнил, что после ужина Рис пришел их проведать и дал им средство от простуды, даже слугам.

О, Господи, могло ли это быть большим, чем просто лекарство? Он помнил, что сразу очень захотел спать, и его братья тоже. Рис говорил, что так приказал их отец. Почему отец пожелал, чтобы они крепко заснули?

И вообще, знал ли отец об этом? Может быть, Рис лгал!

От этой мысли он вздрогнул и попытался найти мотив, но ничего не вышло. Ему не сделали ничего плохого, не так ли? Если Рис и подмешал яд, он не сработал.

Он покачал головой, потер глаза и постарался повторить все снова. И сбился. Очевидно, Рис каким-то образом участвовал в странных происшествиях, но, кажется, никому не причинил вреда. И все же Тавис не доверял ему больше. Рис в ночь смерти отца сделал что-то с Тависом. Джаван никак не мог ясно вспомнить события той ночи.

Как раз перед тем, как выйти из комнаты, они говорили что-то о защитах, и о том, что отец Джавана понимал больше, чем они думали.

Какие защиты? Каких знаний Рис и Алистер не ожидали от его отца?

Он посмотрел на Тависа и сполз со стула. Целитель мирно отдыхал, бледный, но расслабленный. Однако после слов, Риса принц не был уверен, что сон этот был безопасным. Может, стоит рассказать Тавису. Если Рис пытался причинить Тавису боль, правильно ли доверять ему исцеление? Теперь Тавис покалечен и беззащитен.

Он приблизился к кровати, пристально глядя в лицо друга, и наконец осторожно протянул руку, чтобы коснуться руки Целителя. Тавис не шелохнулся. Джаван подтащил стул, сел и снова взял друга за руку. Он долго сидел и смотрел на спящего, не выпуская руки и пытаясь повторить то, что Тавис так много раз проделывал с ним, передавая ему силу. Потом он задремал и, очнувшись, увидел, что Тавис смотрит на него.

— Тавис? — прошептал он.

Рука Целителя слабо сжалась, а опухшие губы растянулись в изумленной улыбке.

— Мой принц, — выдохнул Тавис. — Как вы сюда попали?

— Они думали, что я сплю, — ответил Джаван, подавшись вперед. — Они сказали, что ты проспишь до завтра. Почему ты не спишь?

Глаза Тависа забегали-он искал ответ. Но потом посмотрел на их руки-одна в другой-и снова мальчику в лицо.

— Разве вы не звали меня, мой принц? Я помню, был далеко, очень далеко, — он отвел взгляд от Джавана. — Мне казалось, я потерял вас, а потом услышал, как вы зовете меня по имени, и понял, что должен возвратиться.

Испуганный Джаван посмотрел на Целителя, даже не осмеливаясь поверить в то, о чем догадывался.

— Ты… слышал, как я тебя зову?

—Да…

— Но я… я звал тебя только мысленно, — прошептал он, — Я старался передать тебе силы так же, как ты делал это со мной. Это была детская мечта. Я думал…

— Детская… мечта, — с запинкой повторил Тавис. Машинально он потянулся к Джавану левой рукой, но тут же вспомнил, что потерял ее и как это случилось. Оцепенев, он видел кусок ткани, скрывавшей то, что было его рукой, и спинку стула, к которой это было привязано. Почти бессознательно он хотел выдернуть здоровую руку и откинуть одеяло.

— Нет, — прошептал принц, вцепившись еще крепче. — Не надо смотреть. Я должен спросить тебя кое о чем. Это важно.

— Важнее случившегося?

— Не знаю, — взгляд Джавана скользнул по их соединенным рукам и снова вернулся к лицу друга. — Тавис, что причинил тебе лорд Рис в ночь смерти моего отца?

Удивленный, Тавис посмотрел на мальчика. Его губы, медленно разжались, а рука напряглась.

— Что… заставляет тебя думать, что он мне что-то сделал?

— Он так сказал, — прошептал Джаван. — Он думал, что я сплю, но я просто притворялся. Он сказал, что «блокировал память», но не смог блокировать что-то еще. По-моему, это были эмоции. Он сказал, что ты обижен на него из-за этого, но не помнишь, почему.

Вспоминая, Тавис нахмурился.

— Он блокировал мою память. Не понимаю. Я помню, что в ту ночь он пришел к вам в комнату и дал вам троим лекарство. Ваш брат болел всю неделю.

— Правильно, — согласился Джаван. — Я и мои братья заснули почти мгновенно. А следующее, что я помню, это как лорд Джебедия будил нас, Потому что лорды регенты хотели сообщить, что отец умер. Ты все еще спал и не хотел вставать.

— Да, это я помню. Откровенно говоря, я вообще-то немного помню о той ночи, но я никогда об этом не задумывался. — Он внимательно посмотрел на Джавана. — Думаете, Рис в этом виноват?

Джаван пожал плечами.

— Он говорил, что сделал что-то. Он думал, что я Сплю. Он думал, что слушает один епископ Алистер. Если бы это не было правдой, зачем ему рассказывать это епископу?

— Не знаю, — сказал Тавис, озадаченно качая головой. — . Не имею ни малейшего представления о теме их разговора. О, Господи, меня слишком сильно накачали наркотиками, чтобы можно было трезво рассуждать.

— Что случилось? Ты не можешь сохранить защиты на месте?

Пораженный. Тавис снова посмотрел на Джавана, выражение боли на лице почти полностью сменилось изумлением.

— Что вы знаете о защитах?

— Ну я… Рис сказал, что они у меня есть, но он не может понять, почему. — Мальчик судорожно глотнул, ошеломленный реакцией друга. — Он сказал… он сказал, что мой отец понимал намного больше, чем они предполагали. Что он имел в виду? Что понимал мой отец, что это за защиты, которые, по словам Риса, у меня есть?

— Хотел бы я знать, — пробормотал Тавис.

Он медленно освободил свою руку и поднял к лицу мальчика. Джаван ничего не понимал, но наклонился, чтобы Тавису было удобнее.

— О, Господи, как болит голова! — прошептал Тавис. — Постарайтесь расслабиться, словно перед исцелением. Вас это не затруднит. По правде говоря, ужасно боюсь, что ничего не получится. Но давайте попробуем.

Джаван послушно закрыл глаза и перестал думать, почти Мгновенно почувствовав утешительное прикосновение Тависа. Он кивнул, расслабляясь еще больше, но удивленно открыл глаза, когда Целитель убрал руку. Тавис, сжимавший и разжимавший пальцы правой руки, казалось, успокоился.

— По крайней мере, я не полностью бесполезен, — с облегчением произнес он. — В моем теперешнем состоянии это чудесно. Сейчас попробуем что-нибудь еще. Я хочу, чтобы вы представили, будто я не Тавис, а кто-то другой, скажем, Рис, и я пытаюсь усыпить вас. Теперь используйте свое воображение и остановите меня.

— Хорошо.

Тавис снова потянулся рукой ко лбу мальчика, встречая каменный взгляд, хотя еще мгновение назад он был теплым. Джаван напрягся, представляя даже, что видит лицо Риса, а не Тависа.

Теперь от утешительного прикосновения не осталось ничего-только тяжелый взгляд серых глаз, устремленных в бледно-голубые. Тавис не мог выдержать слишком долго, но и краткого соприкосновения было достаточно, чтобы узнать нужное ему. Со вздохом он опустил руку на грудь.

— Мои поздравления, у вас есть защиты, хотя я не могу сказать, откуда они взялись, никогда прежде я не видел человека с защитами. Когда я пытался читать по вашему мозгу, что вы чувствовали?

Джаван покачал головой.

— Ничего. Ты же сказал не пускать тебя.

— И вы ничего не чувствовали?

— Да нет же. А что, должен был?

— Если бы я знал, — прошептал Тавис. — Для начала, у вас не должно быть защит. Но они есть, и я не имею ни малейшего представления, должны ли вы замечать давление на них. Если бы вы были дерини, я бы смог ответить на некоторые вопросы. Но вы не дерини. Если бы я только знал, кто вы такой.

Ошеломленный, Джаван проглотил слюну и снова схватил Тависа за руку.

— Со мной… со мной что-то не так? — спросил он очень тихо.

Тавис приподнялся, удивленно глядя на Джавана.

— Не так? Нет, не думаю. По правде говоря, если Рис действительно что-то со мной сделал, вы поможете мне выяснить это. Не сейчас, конечно. Но, в любом случае, он не может заставить вас сделать то, чего вы не хотите.

— И тебя тоже, — злобно прошептал Джаван. — О, Тавис, он боится, что тебе будет трудно свыкнуться с тем, что случилось, поэтому он приведет других Целителей.

— Других Целителей, — прошептал Тавис. Джаван кивнул.

— Да. Двух отцов-отца Эмриса и отца Кверона, так, по-моему, он сказал.

Тавис присвистнул.

— Эмрис и Кверон? Такие могущественные Целители ради меня. Некоторое время Эмрис был моим учителем, а о Квероне я слышал.

Он замолчал, глядя в потолок, пока Джаван, которому надоела пауза, не дернул его за руку, которую все еще держал.

— Тавис, а что если они заодно с Рисом? Не для того, чтобы помочь тебе, а сделать то же, что Рис той ночью. После короткой заминки Тавис ответил:

— В таком случае, мы приходим к заключению, что мне больше не нужны Целители, не так ли? — сказал он. — Вы хотите мне помочь?

— А я смогу, имея защиты?.

— Именно потому, что у вас есть эти защиты, мой принц, — прошептал Тавис. — Предупреждаю, от этого вы очень устанете, но мне действительно необходима ваша энергия. Я не причиню вам зла. Я бы никогда этого не сделал.

— Я верю тебе, Тавис, — ответил мальчик. — Мне все равно, что ты дерини. Ты совсем другой.

— Надеюсь на это, мой принц, — пробормотал он. — Я надеюсь.

Подняв голову, он огляделся, снова откинулся на подушку и отпустил руку мальчика.

— Пододвиньте стул ближе, чтобы было удобнее. Мальчик подчинился, придвинув стул вплотную к кровати. Он принес одеяло и постелил на стул, а сам завернулся во второе, чтобы спастись от холода комнаты.

— Вот так, — пробормотал Тавис, попросив мальчика положить голову на край постели. — Опуститесь еще немного, чтобы я смог коснуться вашей головы. А теперь дайте вашу руку и устройтесь поудобнее. Вам ничто не должно мешать.

Джаван примостился, заткнув одеялом щель между стулом и кроватью. Заняв наконец удобную позицию, он взял руку Целителя и прижал ее к щеке.

— Прекрасно, — прошептал Тавис, теперь его голос был почти не слышен. — А теперь откройтесь мне, как будто я собираюсь вас исцелять. Я попытаюсь забрать у вас энергию, как вы обычно забирали ее у меня. У вас в голове должно появиться чувство легкого давления, точно что-то проходит через все тело и выходит через голову, но бояться нечего, я начну, когда вы почти заснете. Вот так. Позвольте мне вести нас обоих. Усните, вы в безопасности.

Голос Тависа замер, и Джаван почувствовал, как прикосновение Целителя постепенно овладевает его телом. Он привычно ощутил приближение дремотного состояния. Почувствовал, как энергия теплой волной всколыхнулась и забилась под черепом, и это вовсе не было неприятно.

В полусне в его сознании задвигались странные картины:

он стоит в мрачной комнате, окруженный людьми, которые должны быть знакомыми, но он не узнает их. Тут и его отец, он подносит загадочно поблескивающую чашу к его губам. А потом все перемешалось, точно в калейдоскопе, — свет, звуки, ощущение вращения, но от этого не было страшно, просто очень непонятно.

Рука Тависа успокоительно потрепала его по щеке, и он вцепился в нее покрепче. А потом все пропало, Джаван заснул по-настоящему, и когда он проснется, то ничего не вспомнит.

Рис и Камбер застали ту же картину полчаса спустя, но приняли за обычный сон. Камбер взял спящего мальчика и перенес его в его собственную, соседнюю комнату, Рис остался приглядывать за больным.

Тавис мирно спал, Рис не стал беспокоить его и сел на оставшийся у постели стул Джавана. Вернулся Камбер, но Рис заверил, что в течение следующих нескольких часов Делать нечего и можно поспать. Камбер подчинился, захватив с собой Йорама и Эвайн во дворец архиепископа, где брат подыскал сестре временное пристанище в нижнем этаже, в одной из комнат для монахинь. До рассвета все проспали сном смертельно уставших людей.

Тавис проснулся с первым светом, вызвав недоумение Риса. К своей радости, Рис заметил, что после сна больной посвежел (по правде говоря, он выглядел лучше, чем Рис мог надеяться), но когда Целитель положил прохладные пальцы на запястье пациента, то почувствовал, как мгновенно закрылись защиты Тависа. Рис буркнул «доброе утро» и, спросив, разрешения, осмотрел его. Тавис был настроен почти враждебно. Рис удивился, но не решился показать удивление. Сейчас менее всего Тавис нуждался в дополнениях к ноющей ране и душевному упадку.

— Ну что ж, сон снова сотворил чудо, — сказал Рис, закончив общий осмотр. — Острая боль тебе теперь не грозит. Как себя чувствуешь?

Тавис медленно повернул голову, чтобы посмотреть на Риса. Его худое лицо ничего не выражало.

— А как я должен себя чувствовать? Я, Целитель, потерявший руку.

Голос был безразличным и ровным, и Рис решил, что это эмоциональный спад.

— Ты должен переживать потерю. Но у тебя осталась жизнь, ты все еще дерини и Целитель. Без сомнения, есть еще множество занятий, которые тебе под силу.

— Правда? Возможно, ты прав.

Рис не знал, как продолжить разговор. Он откинул покров над поврежденной рукой, и стал отвязывать ее от спинки стула. От вида забинтованного обрубка, который был слишком мал, чтобы походить на руку, Тавис побледнел, задрожал и отвернулся.

Быстрыми движениями Рис разматывал бинты, намереваясь только сменить их и, возможно, чуть-чуть поработать, но когда последний слой был снят, Рис замер. На ткани остались только засохшие пятна крови, не было ни одного свежего. Раны, которая должна была только начать подживать, не было. Культя была совершенно гладкой, лишь там, где старая кожа соединялась с новой, виднелись бледные шрамы.

Не переставая удивляться, Целитель потребовал теплой воды, очистил покалеченную руку от остатков запекшейся крови и вымыл ее, по ходу проверяя свои впечатления. Кожа была здоровой и гладкой, такой же, как и на остальной части руки. Ему с трудом верилось, что повреждение было получено только вчера. Рис перебинтовал запястье.

— Тавис, тебе что-нибудь об этом известно? — мягко спросил он.

Тавис не повернулся.

— Что-нибудь о чем?

— Об этом, — ответил Рис, немного крепче сжав больную руку Тависа, чтобы обратить на себя внимание. — Она исцелена. Я предполагал, что даже у Целителей на это уйдут дни или недели. Сегодня тебе можно ставить крюк.

Тавис уткнулся в подушку.

— Я не буду ходить с крюком, — глухо проговорил он.

— Нет? — Рис пожал плечами. — Решай сам. Сейчас можно не торопиться. Я хочу знать, что произошло. Может быть, ночью приходил другой Целитель? Или…-Перед глазами встала картина и Тависа и Джавана, сидевших рядом, и тут же исчезла. — О, Господи, Тавис, это не Джаван сделал?

Тавис медленно повернул лицо к Рису, избегая смотреть на свою руку.

— Что ты этим хочешь сказать? Что он мог сделать? Джаван-человек. Кроме того, я бы ни за что не причинил ему вреда, и ты это знаешь.

— Я… не знаю, — задумчиво произнес Рис. — Но я… мы нашли его спящим у твоей постели, и твоя рука была прижата к его щеке. Он тебе ни о чем не говорил?

— Я был без. сознания, — прошептал Тавис, уставившись в потолок. — Должно быть, он хотел облегчить мои страдания.

— Понятно. — Тавис, конечно, беспокоился, но не слишком сильно. Поразмыслив минуту, Рис принялся прилаживать больную руку к «лечебному» стулу, чтобы снова закрепить.

— Что бы он ни сделал, это пошло тебе на пользу. Хочешь немного поесть?

Тавис не ответил, и Рис, пожав плечами, направился к двери.

— Тебе следует поесть. Я скоро вернусь. А пока распоряжайся временем по своему усмотрению и привыкай к новой жизни.

Как ты это узнал? — Горько вопрошал Тавис, но только мысленно, когда дверь за Целителем уже закрылась.

Несколько минут он разглядывал дверь, но потом отказался от этого занятия-слишком утомительно. Раздосадованный, он вертелся на подушке и неожиданно замер, когда его взгляд упал на то, чего он так тщательно избегал с тех пор, как проснулся. Слева от него, привязанная к спинке стула, была его рука, бинты слегка прикрывали то место, где прежде начиналась ладонь. В вертикальном положении ее удерживала только одна петля.

Тавис медленно потянулся правой рукой через тело, коснулся этой петли и перевел взгляд на бинты. Чтобы не поперхнуться, он проглотил слюну и заставил себя не отводить взгляда.

Наедине с самим собой, безо всякой напускной гордости, придававшей храбрости, и без воли, побуждавшей быть решительнее, он начал по-настоящему чувствовать горечь. потери, чего не позволял себе прошлой ночью, В своем тогдашнем состоянии Тавис убеждал себя, что все было лишь дурным сном и, когда он проснется, кисть будет на месте.

Но его страшный сон продолжался, и никогда он не проснется полноценным человеком. Кисти не было, Еще долгое время придется жить, осознавая это.

Еще мгновение Тавис медлил, глотая слезы злости. А потом его рука уже теребила лоскут, поддерживающий раненую руку. Освободившись, он бережно опустил обрубок на грудь.

Некоторое время молодой Целитель лежал с закрытыми глазами, прижимая покалеченную руку и готовя себя к. встрече с ожидавшим его. Тавис постепенно разбирался в ощущениях поврежденной области. В руке дрогнула мышца, и показалось, что ощущается движение пальца, однако он отлично знал, что такого уже не будет. Отныне этой руке могут служить только воображаемые пальцы.

При этой мысли мышцы снова дернулись так, словно воображаемые пальцы сжались в кулак. Чувство было таким реальным, что Тавис открыл глаза, и его непреодолимо потянуло посмотреть на забинтованный обрубок.

Подкатил приступ тошноты. Несколько секунд Тавис в Ужасе и оцепенении смотрел на бинты, заставляя себя глядеться в каждую складку чистой ткани. Потом он скользнул рукой по бинтам и одним быстрым движением снял их.

Отвращение охватило его, но силой воли он заставил себя не отводить взгляд и исследовать каждую деталь.

Это не заняло много времени. Тавис сбросил маску холодного, бесстрастного Целителя и зарыдал, свернувшись калачиком на правом боку, прижимая воображаемую кисть к груди и оплакивая свою невосполнимую потерю.

Вскоре вернулся Рис с завтраком, нашел Тависа спящим в той же позе и все понял. Ему было жаль собрата, он оставил еду рядом с кроватью и вышел. Пока не прибыли Эмрис и Кверон, больной может отдыхать. В настоящий момент сон был лучшим лекарством для Тависа О'Нейлла.

Сон, кажется, сотворил еще одно чудо. Когда Рис снова заглянул к Тавису около полудня, то увидел, что поднос с едой почти пуст, а его пациент беседует со слугой, пришедшим убрать остатки завтрака. Вернувшись немного позже с Камбером и двумя Целителями Ордена святого Гавриила, он нашел больного сидящим на кровати. Когда они вошли, увечная рука Тависа была скрыта одеялом, и он выглядел совершенно здоровым и отдохнувшим. Вернулся даже здоровый цвет лица, это казалось невероятным при большой потере крови.

— Ты прав, он выглядит хорошо, — сказал Эмрис, вошедший в комнату последним. — Как ты себя чувствуешь, Тавис? Сын мой, я очень огорчился, услышав о твоем несчастье. Это отец Кверон Кайневан, по-моему, вы не встречались.

Равнодушно, но все же с теплотой Тавис оглядел облаченного в белое Эмриса и едва кивнул Кверону.

— Добрый день, отец Эмрис, ваша милость, отец Кверон, я наслышан о вас. Меня удивляет, что Рис потревожил таких занятых господ из-за моего небольшого затруднения.

— Небольшого затруднения? — повторил Эмрис. — Мне говорили как раз обратное. — Он и Кверон встали по обе стороны кровати. — Можно осмотреть руку? Нам сказали, что ты исцелился каким-то чудесным образом.

Тавис напрягся, слегка подергивая рукой под одеялом, но не вынул ее, а, словно защищаясь, накрыл здоровой рукой поверх одеяла.

— Я бы не сказал, что это было чудесное исцеление, — воинственно заявил он. — Ночью со мной работали двое Целителей, как вы уже знаете. К тому же, несмотря на мою… потерю, я сам все еще остаюсь Целителем. Тело Целителя, правильным образом выученного, исцеляет себя значительно быстрее, чем другой Целитель. Отец Эмрис, вы сами учили меня этому. Вы спросили потому, что я был хорошим учеником?

Бледный, почти прозрачный в своем белом одеянии, с бесцветными глазами на призрачном лице, Эмрис мягко опустил руку на плечо Тависа, оставив без внимания его резкий рывок в сторону.

— Нет, сын мой, ты всегда был примерным учеником. Но иногда ученик обходит учителя, и об этом мы всегда хотим узнать. Если тебе нужна наша помощь, ты, может быть, сам поможешь нам, показав, как тебе удалось добиться такого скорого заживления.

— Мы понимаем ваше стремление закрыться ото всех, — вмешался Кверон, — но в конце концов придется смириться с потерей. И лучше начинать делать это среди тех, кто вас поймет. Вы сможете научиться компенсировать потерю.

Со злостью, которую он кое-как пытался сдержать, Тавис откинулся на подушки и, с напряжением поджав губы, уставился в потолок. Через несколько минут он вздохнул и извлек левую руку из-под одеяла. Тавис безропотно следил, как Эмрис разматывает светлый шелк. Под бинтами открылась ровная, белая, точно младенческая кожа без шрамов от прижиганий. Запястье оканчивалось гладким бугорком.

— Удивительно! — Кверон чуть не ахнул. — Если бы я не видел этого собственными глазами, не поверил бы. Кивнув, Эмрис коснулся запястья.

— Можно обследовать, Тавис? Я буду осторожным.

— Если хотите, — коротко бросил Тавис. — И не обязательно быть осторожным. Я ничего не чувствую, только иногда мне кажется, что кисть все еще на месте и я могу пальцами коснуться предметов.

Кверон кивнул.

— Обычное ощущение после ампутации. Военные Целители часто встречают подобное, Воображаемые конечности Даже болят.

Эмрис переключился на роль Целителя, прижал свою руку к руке Тависа и знаком пригласил Риса присоединиться. Рис последовал приглашению, а за ним и Кверон вошел в контакт. Через мгновение все трое открыли глаза и вышли из контакта.

— Просто удивительно, — произнес Эмрис. — Я видел подобное только у людей с врожденным отсутствием конечностей. Конец кости сгладился, а мышцы перераспределились, словно так и надо. Тебе также удалось каким-то образом-и не спрашивай нас, каким-почти восстановить объем крови. — Он обратился к Рису. — Ты уверен, что потеря крови была значительной?

Рис пожал плечами.

— Нет, не уверен, я не видел его в момент ранения и в первые часы после этого. Но его состояние минувшей ночью указывало на большую потерю крови. Того, что мы наблюдаем сейчас, я не могу объяснить.

Озадаченный, Эмрис снова повернулся к Тавису.

— А ты можешь объяснить это? — спросил старик. Тавис отрицательно покачал головой. — В таком случае, ты позволишь мне осмотреть тебя на более глубоких уровнях? Твои защиты почему-то очень прочны, Тавис. В этом нет нужды со мной, твоим старым учителем. Я надеюсь, ты понимаешь.

— Я… не могу, сэр, — прошептал Тавис, отворачиваясь. — И, пожалуйста, не заставляйте меня.

— Но я не пони…

— Тогда поймите это: они пытались сломить мои защиты! — воскликнул он, прижимая покалеченную руку к груди, а затем пряча обе под одеяло, — Они пытались одолеть мой мозг! Представители моего же народа отрубили мне руку! Они сказали, что я помогаю врагу! Разве Джаван похож на врага?

Вряд ли можно было что-то ответить на это, Извинившись, Эмрис и Кверон, сопровождаемые Рисом и молчаливым Камбером, вышли за дверь. Возвращаясь в комнаты Камбера во дворце архиепископа, четверо мужчин не стали разговаривать. В тот вечер они несколько часов кряду обсуждали состояние Тависа О'Нейлла с Эвайн и Йорамом.

— Он словно затворился в самом себе, — сказал Рис. — От его горечи мне делается не по себе. Не знаю, что предпринять.

— Хотелось бы мне, чтобы я не знал, что делать, — после длинной паузы сказал Кверон. — Когда я преподавал в монастыре святого Неота, мне пришлось встретиться с подобным случаем. Помните, Эмрис? У нас был очень одаренный послушник-Целитель. Его звали Ульрик.

Эмрис кивнул, вздохнул и печально покачал головой, слушая продолжение рассказа.

— Ив один прекрасный день он начал просто буйствовать. Вызвал наставника послушников на дуэль и, несмотря на отсутствие опыта, убил его! А ведь тот был специалистом высшего ранга, Целителем и талантливым практикующим врачом!

— Но как бы там ни было, Ульрик тоже выставлял очень прочные защиты до того, как сошел с ума, так что проникнуть в его мозг не было никакой возможности. Он называл нас дьяволами и богохульниками и старался возмутить обитателей аббатства. Прямо во внутреннем дворе Эмрис пустил ему в сердце стрелу, в противном случае пришлось бы совсем туго. Он восстал против себе подобных.

— Вы думаете, Тавис способен на такое? — после тяжелого молчания спросила Эвайн. — Он всегда казался таким мягким.

Кверон медленно покачал головой.

— Не знаю, моя дорогая. И не уверен, что хочу это выяснять. Рис, не думаю, что вы находите уместным применение вашей маленькой уловки на Тависе? Блокировать его способности и держать в руках?

— Это противоречит нашей этике, — ответил Рис. — Кроме того, может быть, уже слишком поздно. Мы установили, и вы знаете, что никогда он не согласится сотрудничать. Его защиты как-то странно вибрируют; я не уверен, что хотел бы попробовать и получить ответный удар. В голове этого человека творится нечто весьма странное.

— Нам что, просто сдаться? — спросил Камбер. — Рис, он потенциально очень опасен, и не только для себя, но и для нас, как единственный дерини на службе короля. Если он разочаруется в нас и примет сторону регентов, то с Тависом они смогут выслеживать дерини по всей стране.

— В том случае, если никого нельзя научить блокировать способности дерини, — произнес Рис.

— Но кого ты собираешься учить? Вот в чем вопрос, Эмрис. Кверон, видит Бог, ты старался но что если этому нельзя научиться? Рис, ты действительно хочешь пойти и работать с Реваном? Ты готов к необходимым жертвам? Уверен, что результат будет стоить усилий? Кроме того, разговор идет о немногих дерини, защищенных таким образом. И не обязательно самых лучших, потому что лучшие должны быть готовы передать наше наследие детям!

Удивленный Кверон откинулся на спинку стула и посмотрел на Камбера. Всегда спокойный Эмрис с сомнением покачал головой и положил руку на руку Камбера.

—Алистер, Алистер, не разочаровывайте нас! Вы, который всегда был сосудом спокойствия и мужества. Неужели вы действительно думаете, что никто больше не сможет научиться этому?