Глава 16

Тем временем Адам и Перегрин, как и собирались, провели свой второй день в Лондоне в штаб-квартире Шотландского географического общества, расположенной в Доклендзе. Там Адам представился доктором Синклером и назвал Перегрина своим научным сотрудником. При этом он опустил ту подробность, что “доктор” относится вовсе не к научной степени, а к профессии медика, а оброненная как бы невзначай ссылка на имевший место неделю назад доклад в “Глениглз” помогла укрепить впечатление, что он историк, собирающий материал для цикла лекций.

— Ой, — произнесла дама за стойкой, хотя внешность и манеры Адама явно произвели на нее впечатление. — Боюсь, что не помню вашей фамилии в списке наших постоянных членов, доктор Синклер. Но мы постараемся что-нибудь устроить — раз уж вы здесь всего на день. Вы с мистером Ловэтом пока присядьте, а я позвоню наверх, узнаю, не свободен ли там кто.

— Очень мило с вашей стороны, — улыбнулся Адам. — Конечно, мы подождем. Большое вам спасибо.

Все это заняло некоторое время, но в конце концов их познакомили с одним из старших сотрудников архива, коренастым уроженцем Глазго по имени Рональд Маккей. Под его руководством Адам с Перегрином потратили первую половину дня, просматривая микрофильмы со статьями об археологических изысканиях в Россшире. После ленча они переключились на собрание иллюстративного материала — фотографии раскопок, обмеры, проекты реконструкций. Все это было сопоставлено с набросками, сделанными Перегрином. К вечеру, перебрав все, имевшее хоть малейшее отношение к интересующему их предмету, Адаму и Перегрину удалось составить список из четырех россширских замков, заслуживающих дальнейшего изучения: Фоулис, Стром, Эйлен-Донан и Уркхарт.

— Уф! Надеюсь, в ближайшее время нам не придется повторять все это снова! — с чувством воскликнул Перегрин, садясь в такси, чтобы вернуться в Каледонский клуб. — Еще час таких занятий — и моя голова распухнет до размеров замка Бленхейм!

Адам рассеянно улыбнулся в ответ. Голова его была занята другим: он перебирал в уме четыре названия, оставшихся в списке. Все четыре замка располагались на возвышенностях над водой, все четыре уже существовали при жизни Майкла Скотта, однако, если не считать этого, дальше не удалось продвинуться ни на шаг.

— Ну что ж, могло быть и хуже, — со вздохом произнес он. — Но признаюсь, я надеялся, что нам удастся достичь большего.

Перегрин поморщился:

— Понимаю, что вы хотите сказать. Любой из оставшихся в списке замков может оказаться тем, который мы ищем… или ни один из них. Я ведь мог и ошибиться.

— Вы так считаете? — мягко спросил Адам.

— Да нет… Но если только вы не знаете других источников информации, о которых еще не говорили, я не представляю, каким образом сузить список до одного названия.

Адам покачал головой.

— Боюсь, вы правы. Мы добились максимума, который можно было достичь, работая с бумагами. Все, что нам осталось сделать, — это нанести личный визит во все эти места.

Вид у Перегрина вдруг сделался чуть испуганным.

— Вы хотите сказать, мы туда поедем?

— Да.

— Но… ведь это требует времени.

— День или два, — согласился Адам. — Но если мы с чего-то не начнем, мы ведь так ничего и не найдем, верно?

— Пожалуй, да, — вздохнул Перегрин. — Раз так, нам лучше сегодня же вечером вылететь обратно в Шотландию.

Адам сдвинул брови так, что между ними пролегла глубокая морщина, и устало откинулся на обтянутую винилом спинку кресла такси.

— Нет. Мы вполне можем лететь утренним рейсом, — сказал он. — Для одного дня мы поработали достаточно — даже более чем достаточно. Ничто не мешает думать так, как усталость. Я хочу, чтобы мы как следует отдохнули прежде, чем отправляться на север.

В клубе они рано поужинали, пока в обеденном зале было относительно пусто. Покончив с едой, Перегрин совершенно не возражал против того, чтобы удалиться в свою комнату. Шея его затекла от долгих часов, проведенных за аппаратом для просмотра микрофильмов, а глаза болели от чтения при слабом свете. Впрочем, горячий душ снял острую боль, и Перегрин уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки.

Сны прилетали и улетали; по большей части ему ничего не запомнилось. Но далеко за полночь он вдруг проснулся от того, что поначалу принял за тревожный зов трубы. Перегрин сел в кровати и прислушался, однако, как ни напрягал слух, не мог уловить ничего, кроме доносившегося с улицы гула ночной столицы.

“Должно быть, померещилось”, подумал он, пожал плечами и снова лег.

Тем не менее эхо этой странной сердитой тревоги продолжало звучать у него в голове. В конце концов он снова уснул, почти решившись поутру рассказать об этом Адаму.

Однако утром все это показалось ему слишком тривиальным, не заслуживающим отдельного упоминания. Вот так еще немного, и ты начнешь приставать ко всем с утверждениями, будто небо вот-вот упадет, недовольно одернул он себя, повязывая галстук и наскоро приглаживая волосы расческой. Адаму и без тебя забот хватает, нечего отвлекать его от дела.

С этим он выбросил свой сон из головы и спустился к завтраку ровно в семь, как и было условлено. Ему показалось, что Адам тоже провел не самую спокойную ночь: за завтраком его наставник был непривычно молчалив и даже немного подавлен. Обычное изучение утренней прессы тоже, казалось, было дотошнее обыкновенного: он словно искал какое-то особенное сообщение. Однако от объяснений он воздержался, а лезть с расспросами Перегрину было как-то неловко.

Все так же строго по графику, без десяти восемь, они вышли из дверей Каледонского клуба с намерением попросить швейцара поймать им такси в аэропорт, но, увидев, насколько плотно забиты улицы в этот утренний час, Адам передумал и потащил Перегрина на Гайд-парк-корнер.

— Ей-богу, с каждым моим приездом в Лондон движение все хуже, — угрюмо заметил он, глянув на часы. — Не припомню, чтобы раньше в это время творилось такое безумие. Что ж, поедем на метро. Боюсь, в этот час всю дорогу придется стоять, но иначе мы рискуем просто опоздать на рейс.

В метро им и впрямь пришлось стоять. Они сели на первый же идущий на восток поезд и следующие сорок пять минут провели, цепляясь за поручни, стискивая ногами свои чемоданы и вдыхая запахи несвежей одежды и дешевых духов. Толпа пассажиров начала редеть только после Эктона, но все равно им пришлось еще простоять несколько остановок.

Они прибыли в Хитроу, когда до рейса в 9.30 оставалось всего двадцать минут. К счастью, Адам забронировал билеты еще накануне, а багажа у них не было, поэтому регистрация заняла сравнительно мало времени. Поставив подпись на квитанции и получив обратно кредитную карту, Адам послал Перегрина купить утреннюю газету из Глазго, а сам отправился звонить в Стратмурн. Свежий выпуск “Скотсмена” должны были давать на борту, и Адам рассчитывал ознакомиться с ним во время полета.

— Я прикинул, что нам предстоит, и передумал насчет “ягуара”, — сказал он Хэмфри. — Мне кажется, вам лучше встретить нас на “рейнджровере”. И будьте добры, захватите для нас по комплекту одежды для прогулки где угодно в какую угодно погоду. Если предчувствия меня не обманывают, время теперь на вес золота и мы можем просто не успеть заехать за одеждой.

— Я понял, сэр, — ответил Хэмфри. — Я прослежу, чтобы все было исполнено.

Из громкоговорителей уже слышалось последнее объявление о посадке на их рейс. Все, что оставалось им с Перегрином, — это пройти в самолет. Они поднялись на борт не последними, но задержки с прохождением контроля безопасности заставили Адама понервничать. Стоило им пристегнуть ремни, как самолет тронулся с места. Только тогда Адам позволил себе слегка перевести дух, но все же беспокойство не покидало его.

Назревало что-то новое, и это “что-то” почти наверняка было новым оборотом того, что они оставили, улетая из Шотландии. Он искал это в той газете из Глазго, которую купил ему Перегрин, и в свежем номере “Скотсмена”, но ничего особенного не нашел.

Были ли препятствия, с которыми они встретились, частью обороны их неприятеля, или все это просто случайность? Он старался убедить себя в том, что в основном это всего лишь досадные совпадения, но в глубине души оставалось опасение, что это часть какого-то зловещего замысла, претворяемого в жизнь врагом, встретиться с которым лицом к лицу ему еще предстоит. До тех пор, пока ему больше ничего не известно, все, что он мог делать, — это полагаться на интуицию и надеяться, что противники скоро проявят себя сами — и, возможно, совершат при этом ошибку.

Полет прошел без приключений, хотя по мере продвижения на север болтанка усиливалась. Небо над южной Шотландией было покрыто свинцово-серыми тучами, и на посадку в Эдинбурге самолет заходил уже под дождем. Машина коснулась мокрой полосы и подрулила к аэровокзалу под сплошным ливнем. Когда гармошка перехода прижалась к выходному люку и пассажирам разрешили покинуть кресла, Адам решил позвонить Ноэлю Маклеоду сразу же из зала прибытия. Со все нарастающим нетерпением он потащил Перегрина за собой к выходу и помахал рукой ожидавшему их у барьера Хэмфри.

Однако его слуга ждал не один. Адам так и застыл, узнав усатого мужчину в плаще, — слишком уж быстро материализовались все его подозрения последних двенадцати часов.

— Что случилось? — удивился Перегрин.

— Вон там, рядом с Хэмфри, — это же Ноэль Маклеод, — ответил Адам. — И если я не ошибаюсь, его присутствие подтверждает какую-то беду, следов которой я не мог найти в утренних газетах. Идемте же!

Бросив Перегрина самого пробираться через толпу, Адам ускорил шаг, обходя встречных с ловкостью, какой позавидовал бы иной центрфорвард. Хэмфри и Маклеод шагнули ему навстречу. Морщинистое лицо инспектора было непривычно хмурым, губы — напряженно сжаты.

— Почему-то мне кажется, что вы собираетесь познакомить меня с новостями, которых я предпочитал бы не слышать, — сказал Адам Маклеоду, одновременно вручая Хэмфри чемодан. — Я собирался звонить вам сразу, как доберусь до телефона. Давайте-ка поближе, Перегрин, чтобы ему не пришлось повторять дважды.

Перегрин встрепенулся и догнал его; вид у него был несколько взъерошенный и сбитый с толку. Маклеод приветствовал художника коротким кивком и знаком пригласил обоих идти рядом с собой. Хэмфри с чемоданами следовал в нескольких ярдах позади, прикрывая их от попутчиков, способных подслушать разговор.

— Все это кажется полной дичью, — начал Маклеод, — и тем не менее начинает проявляться какой-то смысл. Меньше чем два часа назад мне позвонил глава моего клана. Сам он сейчас в Нью-Йорке. Непосредственно перед этим он говорил со своими людьми из замка Данвеган. Похоже, похищено Знамя Фейри.

Никому из его собеседников не нужно было объяснять, о каком знамени идет речь. Знамя Фейри, принадлежавшее клану Маклеодов, относилось к числу наиболее знаменитых артефактов Шотландии, а связанные с ним легенды были известны каждому, кто мало-мальски интересовался шотландским фольклором. Адам, знакомый с предметом более остальных, ощутил в желудке неприятную сосущую пустоту.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Вчера ближе к вечеру, между пятью и шестью, насколько удалось установить, — ответил Маклеод — Подробности нам пока неизвестны, но, похоже, похитителем была женщина, выдававшая себя за туристку. У нее был помощник-мужчина, но он был в маске, так что его словесный портрет отсутствует. Оба были вооружены.

— Никто не пострадал? — спросил Адам.

— Слава Богу, нет. По крайней мере ничего серьезного. Вывихнутая нога, несколько ушибов и царапин. В замке находились четверо служителей, и грабители бросили их на ночь в замковую темницу. Ну, знаете — одна из этих так называемых “бутылок”. Падать туда неприятно, но, оказавшись внутри, ты уже в относительной безопасности. Возможно, они сидели бы там до сих пор, если бы не автобус с туристами-пенсионерами. Они приехали еще до открытия, и их встревожило, что на стоянке персонала стоят машины, а в замке никто не откликается. Местная полиция проводит расследование, проверяет все машины в радиусе пятидесяти миль, но вам не хуже меня понятно, что налетчики могут быть уже где угодно. У них была целая ночь на то, чтобы скрыться.

На лице Перегрина отразилось явное недоверие. Наконец он не выдержал:

— Но это же невероятно! Как они смогли попасть внутрь? В конце концов, это ведь замок, а не что-нибудь! Что-то я не помню, чтобы в замки вламывались.

Маклеод удостоил молодого собеседника кислой улыбкой.

— Женщина явно разыграла попавшую в беду добродетельную дамочку: вернулась в замок через несколько минут после его закрытия и заявила, что потеряла где-то внутри ключи от машины. Доверчивый смотритель впустил ее — а она каким-то образом ухитрилась запустить внутрь своего сообщника. Остальное вы можете додумать сами. Служители — люди пожилые. Что они могли поделать с двумя вооруженными налетчиками?

За время рассказа толпа прибывших пассажиров поредела, оставив троих собеседников в стороне от прохода. Хэмфри с чемоданами терпеливо ждал, подчеркнуто не прислушиваясь к их разговору. Прежде чем тронуться с места, Маклеод огляделся по сторонам.

— Как бы то ни было, я уполномочен самим Маклеодом действовать в его интересах, — твердо произнес он. — Он в высшей степени озабочен тем, чтобы похитители были выслежены, а Знамя возвращено на место прежде, чем они успеют использовать его в своих целях или даже уничтожить. Я позвонил в Стратмурн сразу, как он положил трубку, и когда Хэмфри сказал мне, что собирается за вами в аэропорт, мне показалось, я сильно сэкономлю время, если лично расскажу вам о последних событиях. Разумеется, я выступаю как частное лицо; тем не менее я зафрахтовал самолет для перелета в Скай — он вылетает меньше чем через час. В нем хватит места и вам, так что если захотите составить мне компанию, милости просим. Мне все кажется, что эта история имеет прямое отношения к давешним развлечениям в Мелроузе.

— Конечно же, мы летим, — сказал Адам, — хотя жаль, что я не знал этого заранее: я бы попросил Хэмфри захватить кое-какие полезные вещи.

Заслышав свое имя, Хэмфри откашлялся и сделал шаг в их сторону.

— С вашего позволения, сэр Адам, мне кажется, я предусмотрел такую возможность. Поговорив утром с инспектором, я взял на себя смелость захватить с собой кое-что помимо упомянутых вами предметов. Я имею в виду тот саквояж с медицинскими инструментами, который вы берете с собой, выезжая на дом к пациентам.

На лице Адама, до сих пор хранившем хмурое выражение, мелькнула довольная улыбка.

— Знаете, Хэмфри, бывают случаи, когда благодаря вам я кажусь лучше, чем есть на самом деле. — Он повернулся к ожидавшему их Маклеоду: — Ноэль, похоже, мы подготовлены лучше, чем я полагал.

— “Мы” — это вы так, по-королевски, именуете себя, или мистер Ловэт тоже летит с нами? — угрюмо поинтересовался Маклеод.

— Ну разумеется, лечу! — возмутился Перегрин.

— Не так быстро, сынок, — предостерегающе произнес Маклеод. — Это может оказаться опасным — возможно, в черт знает сколько раз опаснее, чем кажется.

— Ради Бога, оставьте! — Перегрин даже покраснел. — Уж не думаете ли вы, что на меня нельзя положиться? Или что я соглашусь пропустить такое событие? Я считаю, что честно заработал право на это, копаясь в книгах и тухлых документах, правда, Адам? Пожалуйста, возьмите меня!

Маклеод вопросительно покосился на Адама.

— Вы сами знаете, как серьезно все может обернуться, если только я не переоцениваю ситуацию. Вы и впрямь считаете, что он готов к этому?

— Ну, мне и в самом деле кажется, что нам может понадобиться его помощь, — к несказанному облегчению Перегрина, ответил Адам.

— Что ж, ладно. Если вы так считаете, я не против. Хэмфри, это весь багаж?

— Да, инспектор.

— Тогда я попрошу вас отнести все это в ангар “Б”, — продолжил Маклеод — Там готовят к вылету наш самолет. Мы еще успеем перехватить по сандвичу и по чашке кофе — одному Богу известно, когда нам снова удастся поесть. А Хэмфри тем временем приготовит вам, во что переодеться. Пилот говорит, что погода, похоже, портится.

Несколько минут спустя, позвонив в службу безопасности аэропорта, чтобы предупредить о приходе Хэмфри, все трое уселись в углу кафе и за черствеющими сандвичами и чуть теплым кофе принялись обсуждать версии ограбления в Данвегане. Адам хмуро жевал, его взгляд блуждал где-то далеко.

— Во всем этом проступает какая-то малопривлекательная схема, — пробормотал он — Похищение шпаги Фрэнсиса Хепберна, осквернение могилы Майкла Скотта — и самого Скотта тоже, — а теперь еще это. Это определенно дело рук одних и тех же людей. Кто бы они ни были, совершенно ясно, что они намерены любой ценой получить то, что им нужно.

— Да, но зачем им при этом Знамя Фейри? — спросил Перегрин, переводя взгляд с Адама на Маклеода и обратно — Это явно не Маклеоды. Ни один Маклеод не пошел бы на то, что совершили они. Так что какой им практический смысл от Знамени Фейри, если.. — Он осекся, и лицо его осветилось догадкой — Ну конечно! В материальном понимании — никакого. Все дело в фейри. Ведь Скотт спрятал золото и книгу в пещере фейри!

— Совершенно верно, — кивнул Адам — И если уж на то пошло, я предположил бы, что наши похитители верят: Знамя способно защитить их от хранителей пещеры, да и шпагу Хепбернов они намерены использовать с этой же целью. — Он покосился на Маклеода — Вы у нас специалист по этой части, Ноэль. Обладают ли они таким правом? Может ли Знамя защитить их от Сидхе?

Маклеод хмуро уставился в кофейную гущу на дне пластикового стаканчика.

— Это зависит от того, как они будут с ним обращаться, — медленно произнес он — Одна из наших старейших легенд утверждает, что любой, кто дотронется до Знамени, — кроме Маклеодов, — будет испепелен на месте. Пока похоже, что воры забрали флаг, не вынимая из витрины, так что шанса проверить правдивость легенды у них еще не было. А вот смогут ли они использовать его в своих целях, не вынимая из-под стекла, — это пока вопрос открытый. Может, они собираются оставить его в нынешнем виде, используя как щит в прямом смысле слова.

— А что, если они уже пытались развернуть его? — задал вопрос Адам.

Маклеод покачал головой.

— Это не заставит фейри отдать победу первому призывающему, если вы это имеете в виду. Только глава Маклеодов имеет право делать это, и только во благо своего клана.

Под удивленным взглядом Перегрина Адам отодвинул свой стаканчик.

— Когда Знамя Фейри впервые попало в руки клана Маклеодов, — объяснил он, — тогдашнему главе было сказано, что Знамя гарантирует победу в сражении тому, кто развернет его. Однако сделать это можно было только трижды. С тех пор Маклеоды дважды разворачивали Знамя, чтобы спасти клан от поражения и уничтожения: первый раз в битве при Глендейле в тысяча четыреста девяностом, второй раз — в битве при Трампен-Бридж в… В тысяча пятьсот тридцатом, верно, Ноэль?

— Угу. Меня беспокоит — в личном плане — возможность того, что Знамя может быть уничтожено. Мало ли что может случиться? Если они и впрямь намерены использовать его в качестве щита, а витрина вдруг разобьется или просто откроется, для такой древней и тонкой вещи это может оказаться катастрофой.

— Увы, — вздохнул Адам, — мне кажется весьма вероятным, что они используют его именно в этом качестве. Если они понимают, что делают, они могут управлять заключенными в нем силами, даже не вынимая из витрины. В конце концов, это талисман фейри — использующий силы фейри для управления фейри. Мне кажется, они рассчитывают именно на это.

На протяжении беседы выражение лица Перегрина выражало все больший гнев.

— Но этому надо положить конец! — воскликнул он. — Вот только где и когда?

— В замке, где Скотт спрятал книгу и золото, — ответил Маклеод. — И там же те, кто рвется к сокровищу, воспользуются шпагой Фрэнсиса Хепберна, чтобы отогнать законных хранителей. Бог мой, если бы только знать, в каком именно замке!

— Ну, к ответу на этот вопрос мы ближе — благодаря работе, проделанной Перегрином в Лондоне, — сказал Адам. — Мы полагаем, нам удалось сузить число возможных замков до четырех. Возможно, последняя подсказка, которой нам не хватает, ждет нас в Данвегане. — Он покосился на часы. — Кстати, если самолет уже готов, нам пора. И если чутье меня не подводит, события могут подойти к развязке уже сегодня ночью.

— Но почему сегодня? — удивился Перегрин. Маклеод встал и, собирая со стола мусор, одарил его мрачной улыбкой.

— Может, вы запамятовали, — сегодня последняя ночь октября, Хэллоуин, канун Дня Всех Святых. Мы, христиане, зовем ее Ночью Всех Душ. А некоторые предпочитают название “Самхайн”.

— Самхайн… — повторил Перегрин. Маклеод произнес это слово на горский манер, “Соуам”, и молодой художник обкатал непривычное звучание на языке.

— Самхайн, шабаш ведьм, — кивнул Адам. — Быть может, самая опасная ночь в году. В эту ночь двери, отделяющие физический мир от духовного, распахнуты настежь и все магические предметы и заклинания обладают наибольшей властью.

Взгляд его темных глаз словно устремился куда-то далеко-далеко.

— Да, это самое подходящее время для того, чтобы рискнуть помериться силой с Народцем с Холмов. Волшебный Народ обладает немалой силой, но оккультные свойства шпаги и Знамени Фейри будут сегодня максимально эффективны — начиная с восхода луны…

Как и планировалось, они направились прямиком в подсобку ангара “Б”, где Адам и Перегрин смогли переодеться в более подобающую обстоятельствам одежду, которую привез им Хэмфри: теплые штаны из твида, крепкие туристские ботинки и плотную ветровку, натянутую поверх теплого арранского свитера — для Адама; теплые кроссовки, свитер с высоким воротником и охотничья куртка — для Перегрина. Впрочем, не забыл Хэмфри и синюю замшевую куртку Перегрина, а также зеленую водонепроницаемую куртку, которую Адам обычно надевал для верховых прогулок в непогоду. Завязывая шнурки, Перегрин поднял на мгновение взгляд — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Адам прячет во внутренний карман куртки что-то длинное, узкое и блестящее.

— Принадлежности для охоты, — пояснил Адам, заметив взгляд Перегрина, но показывать ему предмет не стал, а также воздержался от дальнейших объяснений.

Стараясь не проявлять интерес, Перегрин отвернулся. Он решил, что это, должно быть, предмет — из того таинственного черного саквояжа, о котором говорил Хэмфри. Он огляделся по сторонам и обнаружил саквояж у ног Адама. Что бы ни находилось внутри, из поведения Адама явно следовало, что он предпочитает до поры не выставлять его содержимое на обозрение.

Они оставили свои чемоданы Хэмфри, захватив с собой только бритвенные принадлежности, Перегринов этюдник и черный саквояж Адама. Маклеод ждал их у самолета, шестиместной “Сессны”, правый двигатель которой уже прогревался на малых оборотах.

Вся их поклажа без труда разместилась в небольшом багажном отсеке в хвосте самолета, и Маклеод нетерпеливо махнул рукой, чтобы они скорее заняли свои места.

Адам уселся в кресле за местом пилота. Перегрин сунул пальто на заднее сиденье и сел рядом с ним. Маклеод захлопнул дверцу и пробрался вперед, на место второго пилота. В тот же момент, чихнув, завелся и левый двигатель. Оба пропеллера увеличили обороты, слились в призрачные окружности, машина качнулась и порулила ко взлетной полосе. Еще через несколько минут они были уже в воздухе.

Перелет занял чуть меньше двух часов. В маленьком самолете воздушные потоки, воздействие которых Адам с Перегрином испытали на себе, еще подлетая к Эдинбургу, ощущались сильнее; по мере того как “Сессна” пробивалась сквозь облака на северо-запад, болтанка усиливалась. Очень скоро пологие зеленые холмы, окружавшие Фирт-Ов-Форт, сменились крутыми темными склонами Стратклайда. Изрезанный горный пейзаж, изредка видневшийся в просветы между облаками, сменил окраску на смесь темно-бурого и серо-зеленого.

Все они летели дальше на север, держа курс на запад, между Лох-Эйл и Лох-Аркейг; затем вдоль Лох-Оурн к Саунд-Ов-Слит, и вот по курсу замаячили каменистые берега острова Скай, над которыми нависла груда дождевых туч. Они свернули вправо, держась параллельно проливу, потом обогнули остров, заходя со стороны моря. Глянув вниз, Перегрин успел увидеть паром, пробивавшийся к острову сквозь покрытые белыми барашками волны. А почти сразу после этого “Сессна” снова заложила крутой левый вираж и начала снижаться.

— Вот посадочная полоса, джентльмены, — объявил пилот через плечо. — Пристегните ремни и соберитесь с духом. Посадка может оказаться чуть более жесткой, чем хотелось бы.

Аэродром оказался открытой всем ветрам асфальтовой полосой, которая тянулась прямо вдоль бушующего моря. Никаких других самолетов на земле не было видно, и вид аэродром имел самый что ни есть заброшенный. Пилот подрулил к обшитому белой пластиковой рейкой небольшому ангару возле изгороди из колючей проволоки и выключил моторы. Пока он пробирался назад и открывал дверцу, самолет сотрясали порывы ветра. Пилот спрыгнул вниз и по очереди помог своим пассажирам выбраться из салона.

— Не самое гостеприимное местечко, верно? — заметил он, повысив голос, чтобы перекричать свист ветра. — Здесь есть даже диспетчерская — вон в том вагончике, — но ею пользуются только в исключительных случаях, преимущественно летом. Сейчас извлеку вашу поклажу.

Открыв люк багажного отсека “Сессны”, он принялся доставать оттуда те немногие пожитки, что захватили с собой его пассажиры. Подумав, Перегрин надел свое пальто и поднял воротник, защищаясь от крепнущего ветра. Забирая свои бритву и этюдник, он обратил внимание, что Адам с Маклеодом надевают теплые шерстяные шарфы, и полез в карманы за вязаными беспалыми перчатками.

Пилот захлопнул люк, плотнее натянул на уши лыжную шапочку, поднял взгляд на сгущавшиеся облака и недовольно поморщился.

— Надеюсь, вы сюда ненадолго… или, наоборот, капитально, — заявил он. — Чем быстрее я отсюда уберусь, тем лучше. Метеослужба только что передала штормовое предупреждение. Короче, улучшения погоды пока не предвидится, скорее наоборот.