Вскоре Алекс, которому едва исполнилось двадцать лет, заявил о своем желании сместить Хелену Наварро, владелицу корпорации Drinks, занимавшую пост председателя TF шестнадцатый год подряд. Медиа упорно продолжали называть Хелену невестой Аткинса, хотя с момента гибели гениального физика прошло уже четырнадцать лет.
Хоффман добился своего. «Его желание во всем и всегда быть первым однажды погубит вас всех, — сказала Хелена Наварро, уходя в отставку. — Гонщик останется гонщиком».
Это все.
Медиаматрица погасла.
Идзуми развел руками и покачал головой.
— Мистер Буллиган, сэр, — вкрадчиво произнес он. — Здорово, конечно, что вы считаете, будто я способен заниматься такими крутыми делами, как охота на Алекса Хоффмана… Да вот беда — сам я так не считаю. Посмотрите на меня: я выкуриваю пачку сигарет в день — и не спрашивайте, где их беру. Мне почти пятьдесят, я не умею толком обращаться со всем этим цифровым барахлом, что нас окружает. Я старая рухлядь и не гожусь для серьезной работы. Это факт. С Синклером мне просто повезло, да и с Дэйдрой МакМэрфи тоже. Мальчишки-подростки сделали всю работу за меня. Ваш агент и Громов свернули Апокалипсис, а я просто мимо проходил в удачный момент. Нет, мистер Буллиган, я не смогу прижать Хоффмана. Можно даже не мечтать. К тому же…
Инспектор кашлянул в кулак.
— Что? — прищурился Буллиган.
— У меня есть… Точнее, у меня была семья. Они живут отдельно. Я немного слышал о методах Торговой Федерации. В Буферной зоне такое рассказывают — ночью не уснешь.
— Вашу семью будут охранять, — заверил его Буллиган. — Больше того, если вы согласитесь нам помогать, Бюро оплатит обучение вашего сына в любой хайтек-школе по его выбору. Даже если это будет Накатоми или Байок-Скай, или даже Норфолк. Цена не имеет значения. Даже Эден!
— Нет уж, в Эден я своего сына не пустил бы точно, — проворчал Идзуми.
— Даже если он, зная всю правду о технопарке Синклера, все равно захотел бы там учиться? — приподнял бровь Буллиган.
— Точно, — кивнул инспектор. — Ни за что. Пусть бы мне даже пришлось запереть его в подвале. Не надо на меня так смотреть. Я признаю, что мои взгляды на жизнь морально устарели уже лет эдак на двадцать-тридцать. Поэтому вам и не имеет смысла со мной связываться.
Буллиган нахмурился. Некоторое время он задумчиво стучал своими толстыми, похожими на соевые сардельки пальцами по подлокотнику дивана, потом задумчиво произнес:
— Нет, Идзуми, вам не убедить меня в необходимости подбора другой кандидатуры. Вы и только вы будете заниматься Хоффманом.
— Почему?! — не выдержал инспектор. — Нет, ну объясните мне, почему, имея в своем распоряжении сотни молодых агентов, нафаршированных имплантантами, обученных, смышленых и здоровых, вы выбираете меня?! Старого, больного, не слишком умного полицейского инспектора?!
— Идзуми, порой мне кажется, что вы просто любите комплименты, — проворчал Буллиган. — Я выбрал вас, потому что… Ладно, если начистоту — я ненавижу Торговую Федерацию и мир, который она создала. Да, это факт. Я ненавижу Алекса Хоффмана за то, что он считает, будто ему позволено распоряжаться Бюро как собственной службой безопасности, раз TF оплачивает наши расходы. Я считаю, что Хоффман должен быть наказан или по крайней мере официально обвинен. Наравне с Дэйдрой МакМэрфи и генералом Ли. Но мне нужен помощник. Человек, который ненавидел бы Торговую Федерацию так же сильно, как я сам. Человек, которого Хоффман не сможет купить. Я знаю только одного такого человека — это вы, Идзуми.
— Почему это меня нельзя купить? С чего вы взяли? — сказал Идзуми с оттенком шутливой обиды в голосе. — Честно говоря, я бы не отказался от прибавки к пенсии…
— Вы не поддались на уговоры доктора Льюиса, когда тот просил вас не раскрывать тайну Эдена, — перебил его Буллиган. — А ведь доктор Синклер и корпорации, что зависят от его исследований, заплатили бы любую цену за свой секрет.
— Думаю, они бы просто прикончили меня. Выхода не было, — продолжал отнекиваться Идзуми. — Мистер Буллиган! Поймите — я обычный человек! И если уж говорить начистоту, мне было жуть как страшно все это время! Я боялся как… Слов таких нет, чтобы описать, как я боялся! Боялся, что Джокер взорвет нас всех к чертовой матери, что Дэйдра и генерал Ли выпустят этих своих мелких тварей, которые превратят меня в послушного андроида, — жуть! Я сделал то, что сделал, потому как был уверен, что все равно сдохну! А сейчас… Хотите честно? Я до смерти боюсь связываться с Алексом Хоффманом. Я не желаю, чтобы Дэйдра МакМэрфи пустила меня на биоматериал для своих опытов! Я даже думать боюсь, что она сделает с моим сыном, если я соглашусь помогать вам!
— Хватит ныть, Идзуми! — гневно перебил его Буллиган. — Я обеспечу охрану вашей семье! Я дам вам в помощники своего лучшего агента — Роджера Ли по прозвищу «Подлюга»! Он отлично разбирается в «цифровом барахле», как вы выразились! Разговор окончен! Докажите, что Хоффман виновен, — и вам станет нечего бояться.
— Подлюга? — растерянно всплеснул руками Идзуми. — Наверное, он действительно хороший мальчик, раз его так называют…
ID
Раздел: демография
Меры по стимуляции рождаемости— предмет ожесточенных социально-политических споров в хайтек-обществе.
В 2030 году рождаемость в хайтек-пространстве упала до рекордно низкой отметки — 1 новорожденный на 100 смертей. Средний возраст хайтек-граждан достиг критического порога — 60 лет (во многом из-за движения неохиппи, добровольно покидавших хайтек-пространство из-за личного неприятия итогов Нефтяной войны, средний возраст членов которого был 20–40 лет). Правительство поспешно приняло закон, по которому каждая официально зарегистрированная семья должна была произвести минимум двоих детей, иначе оба супруга лишались права на пенсионное обеспечение. Эти меры ситуацию не исправили, а только породили ряд других проблем. В частности, мощный отток пенсионных вкладов из государственной пенсионной системы в другие инвестиционные компании. Только за первую неделю 35 % пенсионных счетов хайтек-граждан перешли под управление негосударственных фондов. Закон «о двух детях» был отменен уже в 2031 году, поскольку стало очевидно, что его существование может привести к краху всей пенсионной системы хайтек-пространства. Следом власти предприняли попытку вменить всем хайтек-гражаданам женского пола деторождение в обязанность. Однако эта инициатива провалилась еще на стадии обсуждения идеи, вызвав небывалую волну протеста. В 2032 году в ходе бурных Сетевых конференций между хайтек-правительством и гражданами было принято неожиданное решение — признать материнство профессиональной деятельностью, требующей определенной квалификации и состояния здоровья. Соответствующий закон принят в 2033 году. Так возникли два существующих ныне института — традиционное родительство и профессиональное.
Родительство традиционное— неотъемлемое право всех хайтек-граждан. Каждый, кто собирается его реализовать, обязан пройти курс подготовки, получить необходимые медицинские, педагогические и психологические навыки. По окончании курса выдается сертификат. Его наличие обязательно для активации социальных программ. Родитель, осуществляющий воспитание ребенка, считается работающим.
Родительство профессиональное— специальность, требующая высокой квалификации. Возможны два варианта применения.
Первый: профессиональное материнство.Женщина заключает контракт с хайтек-правительством на рождение определенного количества детей и их воспитание. Ввиду высокой оплаты и
социальной важности данной профессии престижность профессионального материнства весьма высока. Этот вид деятельности требует специального образования, ДНК-сертификата и получения лицензии.
Профессиональные матери имеют право на беспошлинный импорт рабочей силы из лотек-пространства на должности уборщиков, поваров, домашних работников. Самой известной и богатой профессиональной матерью в хайтек-пространстве является Алекса Финниган — мать тридцати одного ребенка (5 троен, 6 двоен, 2 пары идентичных близнецов). Второе место делят Наталья Иванова и Кейкуси Эйто — по 30 детей, на третьем месте — Або Райс, Марта Грюннебах, Падме Руж, Мария Громко — по 29 детей.
Среднее количество детей у профессиональной матери — 15.
Донор биоматериала для профессиональной матери должен предоставить ДНК-сертификат. Мир профессиональных матерей получил широкое отражение в кинематографе и литературе. В частности, неофициальное соревнование профессиональных матерей по части «престижности» полученного донорского материала. Донорами обычно становятся медиазвезды, ученые или деятели искусства.
Второй вариант: воспитательство.Профессиональный родитель может принять на воспитание сирот из лотек-пространства. Когда количество находящихся на воспитании детей превышает 5 человек — воспитательская семья переходит в статус воспитательской фирмы.
Существуют также специальные программы, позволяющие увеличить количество детей в хайтек-пространстве.
Программа специальной амнистии для молодых женщин— в ней могут принять участие здоровые женщины, которым нет 30 лет, осужденные за любое преступление, кроме терроризма и серийных убийств. Они освобождаются от наказания, если согласятся участвовать в демографической программе. Количество детей, которых они обязаны родить и передать на воспитание в «Следующее поколение», определяется исходя из состояния их здоровья и тяжести совершенного преступления.
Родительская миссия «Красного креста»— программа по переселению сирот из лотек-пространства в хайтек-пространство, передача их на воспитание в «Следующее поколение». Неоднократно обвинялась в похищении детей, однако ни одно из обвинений не было доказано.
Программа для одаренных детей из лотек-пространства— программа, по которой одаренные дети из лотек-пространства могут дистанционно готовиться к экзаменам и поступать в любую хайтек-школу через Сеть. Нелегальность доступа в этом случае амнистируется автоматически — независимо от исхода вступительных экзаменов. В случае поступления им выделяются специальные гранты на обучение и проживание в хайтек-пространстве. Хайтек-гражданство присваивается каждому ребенку с момента его официального зачисления в хайтек-школу. По этой программе в хайтек-школу Накатоми поступил Максим Громов, бывший ученик Эдена, создатель нового кода Сети, человек, победивший Джокера — хакера, который долгое время считался врагом хайтек-правительства № 1.
Благодаря всем перечисленным мерам к 2050 году количество хайтек-граждан в возрасте до 20 лет увеличилось до 40 % от общего населения. В сочетании с новыми образовательными технологиями демографический кризис был преодолен.
Раздел: корпорации
Подраздел: государственные корпорации
«Следующее поколение»— корпорация, созданная для воспитания сирот. Старшие дети ухаживают за младшими под присмотром и руководством взрослых. Так достигается максимальное приближение к условиям естественной семьи. До 50 % воспитанников «Следующего поколения» выбирают в качестве специализации профессиональное родительство или же остаются работать в «Следующем поколении».
Алекс Хоффман
26 августа 2054 года, 08:45:12
Нью-Йоркский хайтек-мегаполис
TFT, Северная башня,
резиденция Алекса Хоффмана
Зеркальные башни TFT, Северная и Южная, отражали сиренево-алый рассвет над Нью-Йоркским хайтек-мегаполисом. Их крыши соединял мост, сделанный в виде надписи, настолько огромной, что ее было видно с моря за много-много километров. «Конкуренция — это грех». Слова Джона Дэвисона Рокфеллера стали девизом Торговой Федерации — совета крупнейших корпораций хайтек-пространства.
Огромный парк вокруг TFT маскировал самый совершенный оборонный комплекс в мире. Под изумрудно-зелеными газонами и цветущими деревьями находился военный бункер. Его построила военная корпорация «Микадо» для защиты штаб-квартиры TFT с земли, воздуха, воды и Сети.
Идиллический, геометрически правильный парк при желании почти мгновенно мог превратиться в ракетно-зенитный комплекс, способный как отражать, так и наносить удары, противопехотный заслон в случае нападения повстанцев или же противотанковую ловушку в случае полномасштабной войны. Каждый сантиметр площади был частью гигантского военного трансформера, пробиться через который не смогла бы ни одна армия. Уничтожить его могла бы, пожалуй, только ядерная бомба. Но даже в случае ядерной атаки у обитателей башен был шанс уцелеть. Бункер под ними мог принять две тысячи человек. На всякий случай в подземных ангарах оставили технику для прокладки тоннелей. Люди смогли бы прорыть себе выход куда угодно, в любое безопасное место или к самолету, что смог бы их эвакуировать.
Военный инженер Иван Карпов получил пожизненное содержание от Торговой Федерации за проектирование оборонного комплекса TFT.
Воздушное пространство башен было закрыто для полетов. Даже личный квадролет Председателя приземлялся на площадке за пределами парка. Затем «самого могущественного человека на Земле» доставляли в его офис по специальной ветке метро.
Пятьдесят третий этаж Северной башни, резиденция Председателя TF, являлся самым охраняемым объектом на территории TFT. Год назад Торговую Федерацию возглавил Алекс Хоффман — медиазвезда и двадцатилетний владелец корпорации World Gas, что вызвало всеобщий шок. Медиа разразились потоками аналитических материалов о проблеме засилья тинейджеров в бизнесе, политике и шоу-бизнесе.
* * *
Алекс Хоффман сидел перед огромным плазменным экраном в своем кабинете. Он был один. Ни помощники, ни секретари, ни другие члены Правления TF не должны были присутствовать при его разговоре с доктором Синклером.
Однако прежде чем встретиться лицом к лицу с директором Эдена, Алекс решил немного подстраховаться и вызвал к себе Отто Крейнца, главного технического эксперта Сети. Тот должен был, во-первых, доходчиво объяснить автогонщику, как будет происходить общение с Эденом, во-вторых, попытаться простыми словами изложить суть изменений, случившихся в Сети.
— Совместно с учениками доктора Синклера мы починили и перезапустили конвертер сигналов, находящийся в технопарке, чтобы данные могли переходить из цифрового вида в аналоговый и обратно, — говорил Крейнц, то и дело поправляя очки.
Они спадали, потому что главный технический эксперт сильно осунулся за время десятидневного «Сетевого кризиса» — так медиа окрестили чудовищную атаку Джокера.
— Учитывая сложность перевода информации из одного формата в другой — возможны легкие искажения и запаздывание сигнала. Задержка может быть до трех секунд. Может, и больше. Конвертер… гхм… не совсем стабилен. Я надеюсь, сбоев не случится, но все может быть, — добавил технический эксперт.
— Послушайте, Крейнц, я ничего в этом не понимаю. Просто скажите, доктор Синклер придет по Сети в мой компьютер или он будет сидеть в Эдене и общаться со мной в режиме видеоконференции? — перебил Отто Председатель TF.
Крейнц настолько оторопел от тупости вопроса, что не сразу сообразил, как отвечать.
— Разумеется, второе… — пробормотал он. — Доктор Синклер не может покинуть пределы Эдена. Вы будете общаться с ним, как и с любым другим собеседником, находящимся в нескольких тысячах километров от вас.
— Это все, что я хотел узнать, — Хоффман продемонстрировал Крейнцу свою фирменную жемчужную улыбку. Перламутровые зубы Председателя TF ослепительно сверкнули. — Кстати, вот еще, Крейнц, вы можете мне как-нибудь просто и доходчиво объяснить, что случилось с Сетью после того, как Громов изменил код работы «Ио»? Признаться, из вашего доклада я ни черта не понял.
Крейнц кротко опустил голову и постучал пальцем по губам, соображая, как можно описать произошедшее еще проще, чем он сделал это в докладе для Торговой Федерации. Относительно технологического кретинизма Алекса Хоффмана ходили легенды, но Отто и представить не мог, что дела обстоят настолько плохо.
— Ну… — эксперт развел руками и посмотрел в потолок. — Главная задача компьютера, управляющего Сетью, — обрабатывать колоссальное количество информации. Для этого можно использовать один суперкомпьютер или же создать кластер…
— Что? — не понял Хоффман.
— Систему из нескольких соединенных между собой компьютеров, каждый из которых будет выполнять небольшую часть задачи, а вместе они сделают ее целиком, — пояснил Крейнц.
— А-а, ясно. Это как суперпрофессионал и команда, — сообразил Алекс.
— Да, примерно так, — с облегчением вздохнул Крейнц. — Так вот, раньше использование закрытого кода Аткинса делало «Ио» суперпрофессионалом, который один знает, что делать другим, и просто раздает им указания. А теперь Сеть — это один гигантский кластер, в котором каждый компьютер выполняет свою часть задач, не ожидая команды от «Ио». Сеть по-прежнему работает со скоростью света, но если вся информация сначала передавалась на «Ио» в обязательном порядке, а уже потом шла к месту назначения, то теперь периферийные серверы могут передать ее, минуя «Ио», по тому маршруту, который сами сочтут оптимальным. Поэтому, если вас интересует, отключился «Большой брат» — его софт был создан с расчетом на то, что вся информация все равно поступает на один сервер, а теперь ему необходимо доставить программный модуль, который будет направлять данные специально на «Ио». Такие же проблемы со всеми централизованными системами — кредитной, оборонной и так далее. Потому что теперь «Ио» — точно такой же игрок в команде, как и все остальные, только с большими возможностями.
— Так в чем преимущество кода Громова, я не понял? — наморщил лоб Хоффман.
— Теперь уничтожить Сеть возможно только одним способом — обесточив все территории, где она есть, или уничтожив серверы физически. Причем все, — принялся терпеливо разъяснять Крейнц. — Мы пока сами не вполне понимаем, каким именно образом… В общем, софт Громова придал Сети черты живого организма. В том смысле, что система может самостоятельно организовываться, понимаете?
— Нет, — мотнул головой Хоффман.
Крейнц снова задумался, выискивая какую-нибудь емкую метафору.
— Вот, к примеру, — начал он, — возьмем человеческий организм. И вы, и я выросли из одной-единственной клетки. Она делилась и делилась до тех пор, пока не получился полноценный человек, только маленький. Из одной и той же клетки получались другие клетки с принципиально новыми свойствами — клетки глаза, клетки печени, клетки мозга и так далее. И все из одной-единственной изначальной клетки! Это возможно благодаря тому, что синтез белка в спиралях РНК происходит каждый раз по-разному…
— Я знаю про геном, — недовольно перебил его Хоффман. — Какое отношение это имеет к Сети?
— Код Громова — это тоже своего рода геном, — сказал Крейнц. — Видите ли, теперь в каждом из компьютеров Сети сидит относительно небольшая программа — «Моцарт». Если сравнивать с биологией, то он вроде генератора первичных матриц РНК, ну таких спиралей, с которых клетки считывают информацию, во что им превращаться. «Моцарт» как бы «знает», что такое Сеть целиком, являясь при том универсальным коммуникатором. Если взять компьютер, на котором установлен «Моцарт», и подключить его к нескольким новым, то он автоматически организует их в оптимальную, с точки зрения передачи данных, Сеть, его генеральная программа создаст софт для каждого из новых компьютеров в зависимости от его возможностей. Понимаете? — главный технический эксперт Сети посмотрел на Хоффмана с надеждой, если не с мольбой.
Лицо Председателя TF отобразило немыслимое усилие мозга, пытающегося понять, о чем речь. Потом Алекс тряхнул своими темными блестящими кудрями и мотнул головой.
— Ладно, будем считать, что до меня дошло. Мальчишка создал геном Сети? С его помощью можно превратить любую кучу просто компьютеров в такую же Сеть, что у нас есть, да?
— Ну, примерно… С большой натяжкой, — согласился Крейнц. — «Моцарт» — адаптивная программа. Он будет создавать новую Сеть с учетом условий среды, задач и даже особенностей эксплуатации. Это геном… Геном искусственного интеллекта, высокоорганизованного компьютерного разума. Да, наверное, так.
Алекс Хоффман оторопел и напрягся:
— Не понял. Вы что, хотите сказать, что теперь эта штука будет жить своей жизнью?
— Нет, пока нет. У Сети нет воли, чтобы жить собственной жизнью. Мы ставим задачу. К примеру, следить за качеством уборки улиц. Это задача. Она вводится. Но как ее исполнять, Сеть решает сама. Сейчас она создает первое поколение адаптивных программ, чтобы восстановить связь между всеми системами хайтек-пространства…
— Что значит «первое поколение»? — Хоффман напрягся еще больше, меж его бровей легла глубокая складка.
— «Моцарт» как генеральная программа создает софт для решения текущих задач, — терпеливо объяснил Крейнц. — Когда эти задачи будут решены — возникнут следующие. Но они же не на пустом месте появятся, правда? Они будут связаны с прошлым причинно-следственной связью. Поэтому первое поколение программ создаст на основе себя же второе поколение, которое будет наилучшим образом приспособлено к системе в целом.
Хоффман поднял брови и сердито выдохнул:
— Господи боже… Мне все это не нравится, и точка. Вы уверены, что у мальчишки не было никакого собственного замысла, когда он все это затеял? Может, это какая-то уловка? Чего он добивается?
Крейнц замахал руками и горячо возразил:
— Нет! Я уверен на сто процентов, что в момент схватки с Джокером Громов не думал ни о чем, кроме спасения людей! Я уверен.
Хоффман зажмурил один глаз и посмотрел на главного технического эксперта Сети с большим сомнением.
— Если он такой же гений, как Аткинс, то вполне мог бы просчитать все возможные выгоды для себя. Возможно, он намеренно…
— Нет, — Крейнц жестко перебил Председателя TF. — Намерения Громова были исключительно альтруистическими.
— Ой ли? Доказательства есть? — усмехнулся Хоффман.
Крейнц не успел ответить, потому что плазменный экран включился и на нем появился доктор Синклер. Он стоял в своем кабинете рядом с «львиным» креслом. На столе с удобством расположился орангутанг Юджин и деловито перебирал бумаги.
— Добрый день, господа, — сказал директор Эдена и персонально приветствовал Крейнца: — Привет, Отто. Хорошо, что ты здесь. Если Алекс… Можно, я буду называть вас просто Алекс? — спросил он Председателя TF.
Хоффман кивнул.
— Так вот, если Алекс не возражает, я бы попросил тебя, Отто, остаться и послушать, о чем пойдет речь. Вполне возможно, что тебя это тоже касается, — закончил директор технопарка.
— Добрый день, доктор Синклер, — ответил Крейнц.
— Здравствуйте, доктор Синклер, — Хоффман встал и протянул руку к экрану, имитируя рукопожатие. — Я не возражаю, инженер Крейнц может остаться.
Директор Эдена ответил ему сдержанным кивком.
— Я явился в назначенное время, Алекс, — сказал он. — И совершенно случайно услышал окончание вашего разговора. Относительно намерений ученика Громова. Я благодарен тебе, Отто, что ты начал так яростно защищать нашего юного гения от любых подозрений.
Доктор Синклер посмотрел на Председателя TF долгим осуждающим взглядом.
Алекс всплеснул руками:
— Простите, доктор Синклер! Но я бизнесмен! Если кто-то вдруг становится миллиардером, а Громов им станет уже через пару месяцев, то, уж простите, я никак не могу поверить, что это произошло исключительно благодаря фортуне.
Директор Эдена сел в свое «львиное» кресло, положил ногу на ногу, а руки на колено.
— Позвольте, я расскажу вам одну занимательную историю про альтруизм, Алекс, — сказал он. — Она довольно длинная, но многое объясняет. Когда-то очень давно, когда ученые только-только закончили расшифровку генома человека, они с удивлением обнаружили, что мы всего лишь на 1 % генов отличаемся от бактерий миксококков. Когда они стали наблюдать за колонией этих бактерий и их социальным поведением, то обнаружили очень интересный факт. В неблагоприятных условиях, вроде недостаточного питания, холода, нашествия других бактерий, миксококки объединялись в так называемые «плодовые тела». Гигантские скопления, похожие на грибы. Они делали это с единственной целью — выработать споры, которые смогут пережить любые трудности и, когда те пройдут, возродить колонию миксококков. Но вот загвоздка: только некоторая часть миксококков способна дать эти споры. Все остальные по сути приносили себя в жертву, становясь питательным материалом для тех, кто производит споры. Но было некоторое количество бактерий, которые в результате неведомой генетической мутации превратились в паразитов. Они поедали своих сородичей, но споры не вырабатывали. Экспериментируя с одной и той же колонией, без вливаний извне, ученые обнаружили, что спустя несколько тысяч экспериментальных циклов количество паразитов возросло настолько, что колония уже не смогла дать споры и погибла. Вы не находите ничего общего с нашей собственной историей?
— Пока не улавливаю, — Хоффман сложил руки на груди.
— Я вам подскажу, — доктор Синклер нахмурился, — ген альтруизма является рецессивным. Количество его носителей уменьшается от поколения к поколению.
— Все живое обречено на вымирание? — пожал плечами Хоффман. — Вы это хотите мне сказать?
— Нет, дослушайте историю до конца, — доктор Синклер не сводил тяжелого взгляда с Председателя TF. — Тогда ученые взяли новую колонию миксококков и отделили «альтруистов» от «паразитов». И знаете, произошла удивительная вещь. Уже в следующем поколении колонии, состоявшей из одних «альтруистов», появились «паразиты», причем их количество было огромным. Понадобилось всего десять экспериментальных циклов, чтобы колония утратила способность к размножению и погибла. Теперь вернемся к колонии, состоявшей из одних «паразитов». Казалось, что они обречены на вымирание сразу. В рамках одного поколения. Но случилось нечто удивительное. «Паразиты» не только возродили в себе способность к самопожертвованию, но и обрели новую — ту, которой у них никогда не было. Они дали споры. Из этой колонии был получен необыкновенно устойчивый к изменениям среды штамм, который назвали «Феникс». Его споры выдерживали заморозку, высокую температуру, могли ожидать подходящих условий сотни лет. А вот еще одна интересная деталь. Странным образом следующие поколения «Фениксов» обладали иммунитетом к «паразитам», своим прямым предкам.
Повисла пауза. Сбитый с толку Алекс Хоффман развел руками:
— И что? Если это каким-то образом доказывает, что у Громова не было корыстных намерений, то вам лучше объяснить. Потому что я, конечно, узнал много нового, но на свой вопрос ответа так и не получил.
Доктор Синклер улыбнулся:
— Я затеял этот рассказ исключительно ради того, чтобы мои слова в защиту Громова были чем-то подкреплены. Видите ли, Алекс, я считаю, что разделение мира на хайтек-пространство и лотек-пространство было сродни делению одной колонии на «паразитов» и «альтруистов», потому как большая часть порядочных людей покинула хайтек-пространство. Оставшиеся не нашли в себе сил отказаться от благ цивилизации. Их не интересовало, какой ценой они обретены. Так вот, я считаю, что Макс Громов, у которого, как вы правильно заметили, нет и не может быть врожденной склонности к альтруизму, тем не менее проявил его в самом чистом виде. Точно так же, как это сделали «Фениксы». Это модификация поведения под влиянием жесткой необходимости. Волей судьбы вышло так, что цивилизацию задумал уничтожить Джокер, а изобретателем технологии, способной это предотвратить, оказался тринадцатилетний мальчик, Максим Громов. У него просто не было шанса не стать героем. Иначе бы он погиб вместе со всеми нами. Я готов поклясться на чем угодно, что никакого корыстного замысла у Громова не было, да и быть не могло. Вряд ли в тот момент он смог оценить перспективы созданной им технологии.
Алекс Хоффман откинулся на спинку кресла.
— Красивая теория, доктор Синклер, но, по-моему, она абсолютно ничего не доказывает. К тому же, насколько мне известно, Громов — лотек. Если принять в расчет это обстоятельство, то в свете вашей истории ситуация начинает выглядеть еще более подозрительной. В результате его действий мы имеем нечто весьма непонятное, «са-мо-ор-га-ни-зую-щее-ся», — повторил он по слогам за Крейнцем, — и к тому же способное к развитию. Я уже не говорю о том, что за пользование этим «нечто» жители хайтек-пространства должны будут платить. Меньше чем за год набежит такая сумма, что ради нее многие были бы рады «проявить способности».
— Громов сбежал от родителей, лотеков по убеждению, у которых был единственным сыном, добивался хайтек-гражданства, отлично представляя себе организацию нашего общества, — возразил доктор Синклер. — По-моему, эти поступки являются доказательством высокой степени личного эгоизма. К добровольному самопожертвованию этот мальчик не способен. Но обстоятельства сложились так, что для спасения собственной жизни он должен был остановить глобальную катастрофу. Его альтруизм — результат личного выбора. Приобретенное свойство. Возникло раз — он будет применять его и дальше.
— То есть он герой поневоле? — в тоне Хоффмана прозвучала явная ирония. — Ну так я же с самого начала вам это говорю! Парень просто оказался в нужное время в нужном месте. Однако, учитывая последствия его геройского поступка, лично я сомневаюсь, что он оказался там случайно.
Доктор Синклер сердито насупился, вздохнул и решил сменить тему.
— Ладно, Алекс, я полагаю, что этот разговор не имеет смысла. Вы останетесь при своем мнении, а я при своем. Зачем вы хотели меня видеть? Причем так срочно, что один из моих любимых учеников, Отто Крейнц, был вынужден работать круглосуточно, дабы наладить связь между Эденом и внешним миром.
Хоффман выпрямился и положил руки на стол.
— Я хочу знать, каковы перспективы применения созданной Громовым технологии. Как он ее называет? Биософт?
