— Если честно, я и сам этого сначала не понял, — признался Макс. — Просто увлекся процессом и начал говорить команды! А Рободом вдруг стал их исполнять. Думаю, дело в гостевой ДНК-идентификации…
— Чушь, — сердито перебил его Евгений Климов, державшийся чуть поодаль, но внимательно слушавший разговор друзей. — Многие бывали здесь с таким же гостевым доступом. Рободом даже не думал их слушаться! Он вообще не реагировал на их появление. Альтер открывал, сканировал личности гостей и отключался, после чего Рободом самоблокировался. Не только физически. Включался генератор помех, подавляющий любые попытки дистанционного проникновения в его систему. Здесь что-то не так. Не могу понять, что именно, но советую вам держаться подальше от Рободома. Это чрезвычайно странное место.
Громов остановился и отчеканил:
— Я все равно возьму Рободом. Я решил.
Спаркл схватил Максима за локоть:
— Ты уверен?!
— Абсолютно, — ответил тот.
— Наверное, все гении одинаково чокнутые, — всплеснул руками Чарли.
— И не говори, — эхом отозвался Тайни.
Спаркл забежал вперед Громова.
— Но ты хотя бы посмотришь «Камелот»? — спросил он с тревогой.
— Посмотрю, но только чтобы вы от меня отстали! — рассмеялся тот.
Дневник доктора Павлова
30 июля 2054 года, 07:11:54
Буферная зона
Клиника доктора Просперити
Мои двигательные функции еще не восстановились, поэтому временно я передвигался в инвалидном кресле. Ходить пока не мог, только плавать.
Мы прилетели в Буферную зону, на один из самых закрытых и охраняемых островов.
— Командор Ченг здорово охраняет этот остров, — сказал Буллиган, показывая на сторожевые вышки и боевые катера. — Доктор Просперити приносит ему немалый доход.
Влажный и горячий тропический воздух, насыщенный морскими испарениями, оказался очень подходящим для меня. Чувство сухости в дыхательных путях сразу пропало.
Белый песок, пальмы, голубая вода, огромное небо с нежным сиреневатым оттенком — последний раз я видел это… наверное, в прошлой жизни.
Агент Нимура, тот самый, что протестовал против моей разморозки, подсказывал мне, как управлять инвалидным креслом. По дорожке, вымощенной кусками плитки, мы двигались к двухэтажному белому зданию.
Навстречу нам выбежал медбрат, высокий, черный, с татуированным лицом. Он поздоровался с нами сдержанным кивком и сказал:
— Доктор Просперити ждет вас в своем кабинете.
По специальному пандусу я въехал на ступеньки и оказался в просторном холле. Мимо прошел человек в белом халате, залитый в органосиликон, как сосиска в оболочку. Невозможно было даже пол его определить — мужчина это или женщина.
— Что вы тут делаете с людьми? — спросил я у медбрата. — Страшно представить.
Тот не ответил.
Он привел нас в просторный кабинет. Часть его занимала библиотека в стиле позапрошлого века — огромные книжные шкафы, деревянный резной стол. Остальное пространство было заставлено различной медицинской аппаратурой. Я заметил большой экран из органопластика для вывода объемного изображения тканей, а также горизонтальную матрицу для голографического изображения в натуральную величину любых объектов.
Открылась неприметная дверь в дальнем углу кабинета. Оттуда вышел человек, которого я мгновенно узнал.
— Как, вы все еще живы? — первое, что вырвалось у меня, когда я увидел пластического хирурга, который стал великим еще до Нефтяной войны. Я смотрел телешоу, как он делал операции, после которых люди становились действительно красивыми. Помню, это меня каждый раз удивляло. Вроде бы человек тот же самый и недостатки его тоже на месте, а стало красиво… В смысле, притягивает глаз, хочется рассматривать и любоваться.
Доктор Просперити, как его теперь звали, лысый, в тонких, чудом держащихся на кончике носа очках, загорелый, похожий на высохшую мумию, едва заметно улыбнулся.
— Здравствуйте, доктор Павлов, — сказал он, протягивая мне руку. — У меня была мысль, что рано или поздно вы окажетесь на моем операционном столе. — Просперити с усмешкой кивнул в сторону Буллигана: — Правительство не подумало, когда назначало вам срок, что ваши услуги могут понадобиться им раньше, чем он истечет?
Шеф Бюро проявил необыкновенную сдержанность.
— Ваша правда, доктор Просперити, — сказал он, недовольно хмурясь. — Правительство не подумало.
Хирург осторожно ощупал мое лицо и спросил:
— Хотите быть похожим на кого-нибудь конкретного, или вам все равно?
Вместо меня ответил Буллиган:
— Нам нужно просто другое лицо. Молодое. Не старше тридцати лет. Желательно не слишком красивое, но и не уродливое. Такое…
— Незапоминающееся? — перебил его Просперити. — Какие я обычно делаю вашим спецагентам?
— Да, что-то вроде этого, — кивнул Буллиган.
— Через десять дней выйдете отсюда другим человеком, — без тени иронии сказал мне доктор Просперити. — Сейчас вас подготовят к операции, и мы начнем. Когда последний раз ели?
— Пятнадцать лет назад, — ответил я.
— Хорошо… Аминокислотная диета? — последний вопрос был адресован Буллигану.
Тот кивнул.
— Коктейли со вкусом шоколада, — Буллиган улыбнулся. — Сам люблю иногда пропустить парочку. Но настоящего гамбургера им все равно никогда не заменить.
— Честно говоря, я сомневаюсь, что вам удастся изменить меня полностью, — я видел свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. — А как же рентгеновское сканирование? Когда меня клали в заморозку, «Большой брат» уже умел в исключительных случаях определять личность по круговому снимку челюсти.
Хирург взял меня за нижнюю челюсть и повертел лицо из стороны в сторону.
— В принципе, я могу вырастить вам другую челюсть из ДНК-идентичных материалов, пересадить кость и закрепить на ней ваши собственные мягкие ткани. Тогда уж точно никто вас не узнает, — сказал он. — То же самое сделаю с костями носа.
— Не надо! — я даже подпрыгнул от испуга, представив эту операцию.
Доктор Просперити неожиданно зашелся мелким сухим смешком и подмигнул мне.
— Не нужно сомневаться в моих возможностях, — он подмигнул мне еще раз. — Потому что я могу сделать из вас хоть чернокожую женщину средних лет и даже существо, каких нет в природе.
— Извините, — я почувствовал комок в горле, — если показался вам грубым.
Доктор Просперити подошел к одному из книжных шкафов и показал на корешок книги в красном кожаном переплете.
— Я вас прощаю из уважения к этому, — сказал он. — Догадываетесь, что это?
— Понятия не имею, — ответил я.
— Это ваша книга, «Теория наследственности. Генетика поведения». Я напечатал Сетевой текст, чтобы читать в привычном виде. Рад, что вы вернетесь к своим экспериментам. В некотором роде мы с вами очень похожи. Я исправляю людям внешность, доставшуюся им по наследству, вы пытаетесь улучшить содержимое их черепной коробки, попавшее туда также в результате игры генов. И оба мы сознаем, что человеческий вид далек не то что от совершенства, а даже от собственных радужных представлений о себе.
— Ну… — я замялся. — Честно говоря, у меня никогда не было такой цели…
— Я думаю, пора начинать! — внезапно перебил меня шеф Буллиган. — У нас довольно много работы. За эту неделю вам, доктор Павлов, еще предстоит загрузить в свою голову все, что нам известно о Максе Громове, чтобы у вас было представление, с кем вы имеете дело. Первое знакомство с нейролингвой обычно протекает болезненно. Головные боли, слабость, тошнота — все вместе довольно неприятно.
— Буллиган, — я укоризненно посмотрел на него. — Посмотрите на меня. Я пережил клиническую смерть, сижу в инвалидном кресле, через два часа мне перекроят все тело. А вы — про неприятности от головной боли!
— Извините, — проворчал шеф Бюро. — Я просто предупредил.
— Спасибо, — я посмотрел на красный корешок своей книги.
Вероятно, у доктора Просперити остался чуть ли не единственный экземпляр моей работы. После того как мне вынесли приговор, весь мой Сетевой портал был стерт. Любопытно будет взглянуть на свой собственный труд спустя столько лет и пережив все, что со мной случилось…
— Я вас покидаю, — Буллиган недовольно проследил за моим взглядом. — Мне надо присутствовать на торжествах в честь Максима Громова и спасения человечества. А вы, — он показал пальцем на книгу, — даже не думайте! Евгеника под запретом до сих пор! Когда я вернусь, то надеюсь увидеть перед собой Евгения Климова, двадцатипятилетнего поверенного в делах.
ID
Раздел: бионика
Евгеника— от греч. eugenes — «благородный, хорошего рода» — учение о наследственной природе способностей человека, путях улучшения генотипа. Его основателем считается Фрэнсис Гамильтон. В 1883 году он опубликовал работу об улучшении пород растений, животных, а также «социальном управлении эволюцией человека». Однако идея искусственного социального отбора лучших представителей человеческого вида не нова. Первый известный вариант евгенического устройства общества предложен Платоном в 339 г. до н. э.
Величайшим наследием евгеники является практика генетического консультирования родителей. Однако само учение находится под запретом со второй половины ХХ века, поскольку исходит из презумпции изначального неравенства людей и превосходства одних над другими. Противоречит основополагающим принципам демократии.
Концепция евгенического устройства общества— сформирована
Платоном. Основные принципы: 1. Не следует растить детей с дефектами или рожденных от неполноценных родителей. 2. Хроническим инвалидам и жертвам собственных пороков должно быть отказано в медицинской помощи. 3. Моральных выродков следует казнить без жалости. 4. Необходимо поощрять временные свободные союзы избранных мужчин и женщин, чтобы они оставляли высококачественное потомство в целях общего улучшения породы.
Данные принципы официально осуждены Комиссией по этике как противоречащие принципам гуманизма хайтек-общества.
Евгеническая генная инженерия— искусственная рекомбинация и замена «ущербных генов» у плода. Все эксперименты в этой области официально запрещены, поскольку доказано, что характер человека является результатом сложной генетической комбинации и последствия искусственной рекомбинации генов в последующих поколениях предсказать невозможно.
Просперити скрестил руки на груди.
— Веди себя проще, Джек, — сказал он. — Мы работаем уже много лет, и я ни разу тебя не подводил. Некоторых твоих агентов вообще сшивал по кускам… Причем выращивая недостающие или сильно поврежденные части.
Буллиган немного потоптался на месте, издав негромкое мычание.
— Извините, доктор, — пробурчал он. — Просто я ужасно нервничаю… Если честно, сильно сомневаюсь, что наша попытка… м-м… будет удачной. Слишком мало времени…
Мне второй раз стало не по себе.
— Что вы будете со мной делать в случае провала? — спросил я.
— Ничего, — пожал плечами шеф Бюро. — Вы будете работать в аналитическом отделе, наблюдать Громова дистанционно.
Он сунул руку в карман пиджака.
— До свидания, доктор Просперити. До свидания, доктор Павлов.
— Пока, Джек, — хирург склонился надо мной, присматриваясь к ушным раковинам.
— До свидания, Буллиган, — ответил я.
Шеф Бюро ушел.
Когда его шаги в коридоре затихли, Просперити спросил меня:
— Почему вы решили ему помогать? Надеюсь, не ради бесплатной пластической операции?
Я пожал плечами.
— Не хотите отвечать? — хирург усмехнулся. — Ну тогда я буду предлагать варианты, а вы кивните, когда попадется правильный.
Я кивнул.
— Ваши исследования были подчинены какой-то определенной практической цели, — сказал хирург, надевая на глаз биосканер. — Это было как-то связано с Робертом Аткинсом, да? Не шевелитесь сейчас… — Он ощупал мои надбровные дуги. — Аткинс был болен, так? Для меня это было очевидно. Ему требовалось лечение… — Просперити провел пальцами по моим скулам. — И вы пробовали различные варианты. Использовали других подростков как подопытных кроликов… Чтобы спасти Роберта… Он ведь умер всего через год после вашей заморозки, значит, дело было плохо… Очень плохо, не так ли?
Я машинально кивнул.
— Как вы догадались о болезни Роберта?
Доктор Просперити рассмеялся:
— Форма его черепа не выдерживала никакой критики с точки зрения вашей же евгенической теории! Я уже не говорю о его походке. Дисплазия нижних конечностей. Хорошо залеченная, выправленная. Я сам несколько раз делал подобное. На чем держались его кости? На штифтах? Или постепенно вливали «жидкие кости»?
— «Жидкие кости», — собственный голос показался мне чужим. — Раствор отвердевал и…
— Не надо объяснять, — перебил меня Просперити. — Суть его болезни мне уже ясна. Угу. А этого, второго, Громова, называют новым Аткинсом, да?
— Кажется, — отозвался я.
— И вы надеетесь уберечь его вместо Роберта, — хирург говорил утвердительным тоном.
— Мне пока ничего толком не известно о Громове, — сухо ответил я.
Доктор Просперити зарядил автоматический шприц ампулой, вставил короткую иголку.
— В одном Буллиган определенно гений, — усмехнулся он, — он виртуозно умеет манипулировать чувствами людей.
— Что вы имеете в виду?
— Сейчас будет немного неприятно, — предупредил Просперити, протирая мне лицо дезинфицирующей салфеткой. — Буллиган использует ваше чувство вины, чтобы заставить работать на Бюро. Судя по тому, что вы согласились на такую операцию… Ваша вина велика. Интересно, в чем она состоит…
Он начал быстро, будто швейной иглой, обкалывать мое лицо. Уколы были похожи на укусы пчел — быстрые и чрезвычайно болезненные.
— Что это? — спросил я.
— Комплекс кислот. Он приведет в порядок подкожный слой. Оперировать на обвисших мышцах нет никакого смысла. Вы же должны стать двадцатипятилетним. Ну, доктор Павлов, откройте мне тайну смерти Аткинса. Я никому не скажу. Просто любопытствую. Эта тайна уже четырнадцать лет не дает мне покоя.
— Я бы сам не прочь узнать тайну его смерти, — я нервно дернул плечом.
— Ах вот оно что… Громов — ваш пропуск в мир живых… — Просперити улыбнулся каким-то своим мыслям, но сообщать их вслух не стал.
Новое задание Идзуми
6 августа 2054 года, 10:00:51
Токийский хайтек-мегаполис
Штаб-квартира Бюро
информационной безопасности
Инспектор Идзуми явился в штаб-квартиру Бюро на полчаса раньше назначенного времени.
— Шеф Буллиган будет вовремя, — заверил инспектора референт Мамука. — Его квадролет уже в пределах Токийского хайтек-мегаполиса. Пройдите, пожалуйста, в зону ожидания.
Он показал инспектору на небольшой холл перед кабинетом Буллигана. По краям стояли диваны. Перед ними столы с медиамониторами. Угол занимали буфет-холодильник и «чайкофемашина».
Мамука взял трехъярусный поднос с ячейками для док-топов и принялся аккуратно выкладывать металлические цилиндры справа налево, сортируя по времени поступления и степени важности.
Вызов в штаб-квартиру Бюро Идзуми не удивил. Скорее напряг. Инспектор уже успел получить премию «независимых медиа» за «разоблачение Эдена» и звание «Полицейский года» от редакции портала «Реальные преступления».
В тот самый момент, когда позвонил Буллиган, Идзуми представлял себе, как будет валяться на песке в Микронезии и потягивать ром из половинки кокосового ореха. Поэтому, услышав «мы намерены оказать вам высокое доверие», Идзуми сначала с надеждой поинтересовался, не может ли Бюро оказать высокое доверие кому-нибудь другому, затем попытался убедить Буллигана, что простой полицейский инспектор такой чести недостоин… Все было тщетно. Шеф Бюро информационной безопасности был непреклонен. Он потребовал, чтобы Идзуми явился к нему и узнал, какое суперзадание ему предстоит исполнить.
— Китосаки меня не отпустит! — уцепился за соломинку инспектор, проклиная биофонный чип, через который голос шефа Бюро со всеми своими «предложениями доверия» проникал прямо в мозг.
— Я уже говорил с ним. Вы командированы в мое распоряжение минимум на полгода, — Буллиган перекрыл Идзуми все пути к бегству.
— Не знаю, куда себя деть от счастья… — проворчал Идзуми.
Мечты о Микронезии, песке, роме со льдом и безделье распались, как нестабильный атом углерода.
Вспоминая этот ночной разговор, инспектор чувствовал, что ему хотят поручить нечто трудное, невыполнимое и малоприятное.
Решив извлечь хоть какое-то удовольствие из утреннего визита в Бюро, Идзуми принялся разорять запасы кофейного зерна в автомате Буллигана. Когда шеф появился в офисе, инспектор уже успел выпить четыре чашки вприкуску со сладкими криспами.
— Рад видеть вас, Идзуми, — сказал Буллиган и даже изобразил некое подобие улыбки на своем свирепом лице.
Инспектор кивнул, спешно прожевывая остатки криспов и стряхивая крошки со своей формы.
ID
Раздел: искусственные продукты питания (жарг. «жвачка»)
Криспы— ноу-хау корпорации «0 калорий». Хрустящая мелочь различной формы из искусственной клетчатки, которой можно придать любой цвет и вкус, в том числе сложный (вкус чипсов со сметаной, луком и укропом или свежего круассана с вишневым джемом и т. д.). Криспы не усваиваются организмом, но считаются полезными для здоровья, так как их употребление стимулирует моторику желудочно-кишечного тракта. На упаковке криспов всегда должна быть предупреждающая надпись: «Это не продукт питания! Не содержит калорий!»
— Следуйте за мной, — распорядился шеф Бюро.
В кабинете Буллигана была потайная дверь. Без ручек и видимых замков. Идзуми даже не успел понять, как именно шеф Бюро ее открыл.
За дверью оказался еще один кабинет. Глухой, без окон.
— Стены волнонепроницаемые. Ни одно из ныне существующих технических средств не сможет вытянуть ни звука, — заверил Буллиган.
Два дивана друг напротив друга, между ними плоская медиаматрица, вроде телетеатра, но прозрачная.
Буллиган сел на диван, указал Идзуми место напротив, затем вынул из своего вирстбука оптик и вставил в слот медиаматрицы.
Перед Идзуми возник улыбающийся трехмерный Алекс Хоффман, Председатель Торговой Федерации.
— Это краткое досье на Хоффмана, — сказал Буллиган. — Составлено нашими агентами. Пожалуйста, послушайте.
— Да знаю я историю Хоффмана! — отмахнулся Идзуми. — Если вы, конечно, не раскопали доказательств, что он инопланетянин… Кстати, Буллиган, я давно хотел вас спросить: а Х-файлы существуют на самом деле? У вас есть подразделения, занимающиеся инопланетянами и всякими паранормальными явлениями?
Буллиган побагровел. Его ручищи сжались в огромные кулаки. Идзуми глубоко вдохнул, ожидая, что сейчас шеф Бюро выгонит его со скандалом к чертовой матери. Интуиция подсказывала Идзуми, что чертова мать вполне может обитать где-то в Микронезии, на солнечном атолле, и возможно, она даже явится ему в ароматных парах местного рома… Эти мысли так ясно читались на лице инспектора, что Буллиган быстро разгадал его маневр и выказал редкостное для себя спокойствие:
— Не корчите из себя идиота, Идзуми, — сказал он почти дружелюбно. — Не поможет. Вам предстоит копаться в подробностях проекта «Кибела» до тех пор, пока не будут определены все, кто имел к нему отношение.
— Не понял. — Идзуми нахмурился. — Дело, кажется, закрыто? Генерал Ли в Джа-Джа Блэк, Дэйдру МакМэрфи и Айрин ищут… Или вы думаете, я смогу поймать эту парочку? И заставить сдаться при помощи табельного электрошока? Попытавшись воззвать к их совести?
ID
Раздел: основные термины
Гражданин— официально признанный житель хайтек-пространства. Может обладать правом собственности и рассчитываться через Единую кредитную систему. Имеет идентификационный номер, право пользования Сетью и социальными благами, находится под защитой хайтек-правительства. Биометрические параметры внесены в базу данных «Большого брата».
Хайтек-гражданство является отчуждаемым правом. То есть обладатель может продать его на свободном рынке любому желающему, кроме совершивших какие-либо преступления против хайтек-пространства — военные, уголовные, информационные и т. д.
Апатриды— лица, лишившиеся хайтек-гражданства вследствие его продажи или по решению суда.
Не-граждане— лица, никогда не имевшие хайтек-гражданства.
Идзуми дотронулся до малюсенького пистолета, что стрелял электропулями — шариками с электрическим зарядом. Между собой полицейские ласково называли это грозное орудие правосудия «плевательницей».
Из горла Буллигана вырвалось едва слышное рычание.
— Мы считаем, — медленно, с расстановкой проговорил он, — что Алекс Хоффман участвовал в заговоре военных, и больше того — финансировал разработку и производство установки «Кибела». Я понимаю, что вы уже старый и не помните, чему вас учили в академии. Наказанию подлежат все участники преступления: архитектор замысла, исполнитель и финансист.
— Идейного вдохновителя забыли, — скромно заметил Идзуми. — Это, конечно, хорошо, что вы намерены довести дело до конца и взять Алекса Хоффмана за… гхм… — Инспектор кашлянул в кулак. — Только вот, как вы правильно заметили, я уже старый. Мистер Буллиган, если вы не хотите, чтобы засыпалось такое светлое и важное начинание, как пинок под зад Торговой Федерации, ни за что не давайте мне это крутое дело! Я провалюсь, подставлю себя и вас, под пытками моментально сознаюсь в том, что этот разговор имел место…
Тут терпение шефа Бюро информационной безопасности лопнуло с колоссальным треском.
— Хватит со мной пререкаться, Идзуми! Заткнитесь и смотрите досье! Это приказ!
Он включил медиаматрицу и откинулся назад, сложив руки на груди. В такой позе он напоминал нечто среднее между быком и Кинг-Конгом. Идзуми понял, что обязан подчиниться, если хочет когда-нибудь выйти на пенсию и вообще до нее дожить. В памяти инспектора всплыл отвратительный пункт хайтек-конституции о том, что любой хайтек-гражданин, отказавшийся исполнять государственные распоряжения, может лишиться хайтек-гражданства за «нежелание участвовать в системе коллективной безопасности».
ID
Раздел: конституция
Система коллективной безопасности (СКБ)— подразумевает, что любой гражданин обязан выполнять приказы Бюро информационной безопасности, если оно будет нуждаться в его услугах, а также незамедлительно сообщать агентам Бюро о любой информационной угрозе, которая стала им известна. СКБ также называют «системой взаимного наблюдения» или «системой самонаблюдения общества».
Побежали кадры «Большого брата», копии документов, куски из медийных программ. Молодой громкий голос радостно рассказывал, что все это значит.
— Алекса окрестили «самым молодым хозяином мира», «Александром Македонским наших дней» и «самым желанным женихом в истории человечества», — вещал он. — Его карьера уже стала легендой благодаря огромному количеству мыльных опер, фильмов, документальных и художественных книг, посвященных Хоффману. Каждый житель хайтек-пространства может рассказать биографию Алекса хотя бы в общих чертах. Своим рождением нынешний «хозяин мира» обязан специальной программе амнистии для молодых женщин. Его мать, восемнадцатилетнюю Ирену Хоффман, арестовали в Нью-Йоркском хайтек-мегаполисе за контрабандную перевозку алкоголя и табака из лотек-пространства. Ей грозило лишение хайтек-гражданства и пять лет каторжных работ — рейдов в лотек-пространство на разбор городских завалов и сбор материалов, пригодных к утилизации.
Перед глазами Идзуми возникла трехмерная фигура тощей бледной девушки с испуганным лицом. Драный вязаный свитер был ей отчаянно велик. К торчавшим из-под него шортам пристегнута кобура. Высокие сапоги-чулки со множеством карманов, доходившие ей до середины бедер, обтягивали тонкие ноги. На левом бедре болтались пустые ножны от охотничьего ножа.
Ирена Хоффман согласилась на участие в демографической программе, чтобы избежать наказания. Она подписала обязательство родить ребенка и передать на воспитание «Следующему поколению». Однако после рождения сына не смогла с ним расстаться.
Суд счел обязательства Ирены перед правительством частично исполненными и освободил от каторжных работ. Однако хайтек-гражданства все равно лишил. Ирена перешла в класс «людей-невидимок», апатридов — бесправных изгоев, лиц без гражданства, которым запрещалось занимать рабочие места, требующие квалификации. Ни социальной, ни медицинской помощи. Ничего.
Детство Алекса Хоффмана прошло в кошмарной нищете. Он учился в муниципальной школе, которая не имела приставки «хайтек». Его одноклассниками были дети точно таких же апатридов или лотеков, официально работающих в хайтек-пространстве. За счет государства там давали только самые общие знания и необходимые навыки — читать, считать, пользоваться Сетью, кредитной системой, краткие сведения об истории, экономике и географии. В муниципальных школах учили всего три года, начиная с семи лет. После них можно было рассчитывать разве что на профессиональные курсы — то есть стать водителем такси, оператором станков, промышленным альпинистом, кем-то, кто выполняет работу, не требующую образования. Или же… спортсменом. Реальный, физический спорт как развлечение все еще сохранился в хайтек-пространстве, хотя рекрутов в спортивные клубы предпочитали набирать из лотек-пространства. Это было гораздо дешевле, не говоря уже о том, что бегали, прыгали и дрались лотеки не в пример лучше хайтек-граждан.
Однако Алекс Хоффман стал исключением. В качестве специализации он выбрал «испытание турбокаров», получил квалификацию «гонщик» и уже в пятнадцать лет стал самым молодым чемпионом «Формулы-1001». Хоффман был пилотом первого сверхзвукового болида, первым испытал турбоджет — гибрид турбокара и самолета, выиграл двадцать пять гонок подряд.
Благодаря эффектной внешности и склонности к романтическим авантюрам — вроде ныряний в акульей бухте за розовыми жемчужинами для любимой девушки — Алекс Хоффман стал медиазвездой второй величины. Настоящую же славу ему принес поступок, растрогавший зрителей популярного вечернего ток-шоу в телетеатре до слез. Копию этой программы жители хайтек-пространства скачали из Сети двадцать миллионов раз. Алекс Хоффман рассказал зрителям историю своей матери, затем вынул из кармана белый запечатанный конверт и сказал: «Дорогая мама. Ради меня ты отказалась от хайтек-гражданства. Ты выбрала бесправную жизнь, уготованную всем апатридам, но не бросила меня. Была уборщицей, чистильщицей рыбы, мусорщицей — хваталась за любую работу, чтобы мы могли прожить еще день. Ты пожертвовала собой, чтобы я сидел здесь сегодня. Но я счастлив, что сегодня у меня наконец достаточно денег, чтобы сделать тебе подарок. Это, конечно, самое малое, что я могу. Я купил тебе хайтек-гражданство. Теперь ты снова полноправный член общества». Алекс вскрыл конверт и показал всем полный набор идентификационных документов, а также склянку с чипом, который предстояло вживить его матери. Зрители заплакали от умиления. В Сети поднялась буря обсуждений относительно моральной стороны программы специальной амнистии для женщин и положения апатридов. Сетевые порталы тут же купили у Ирены Хоффман право публиковать ее подробную биографию с фотографиями и записями из домашнего видеоархива. Имя гонщика Алекса Хоффмана узнали и запомнили абсолютно все. Несколько месяцев его приглашали во все политические медиа-шоу, посвященные проблемам лиц без гражданства. Настал его звездный час.
Алекс не замедлил воспользоваться известностью. Он организовал собственное телешоу — «Поиски газа». Под эту затею ему удалось получить от TF Media деньги на настоящую геологическую экспедицию.
Алекс погружался в морские глубины, высаживался в Антарктиде, карабкался по скалам. В шоу участвовали девушки и юноши — «геологи». Между ними завязывались романтические отношения. Однако экспедиция — дело трудное, и «возлюбленных» периодически приходилось спасать. Прекрасные стройные девушки с длинными волосами то и дело проваливались в расселины, увязали в трясине, падали в реки с пираньями, их засыпали лавины, кусали осы, похищали мародеры… Мужчины рисковали жизнью, чтобы спасти своих спутниц. Дрались насмерть с крокодилами, пиратами Буферной зоны, друг с другом время от времени. Иногда кто-то даже погибал непосредственно в прямом эфире. Пары сначала создавались, потом драматически ссорились, скандалили и расставались. Появлялись другие девушки, новые геологи…
Приключенческое шоу Алекса Хоффмана пользовалось колоссальным успехом. Одних сувениров с его портретом было продано почти на миллиард. Рабочий материал шоу — кадры, не вошедшие в передачу, — люди скачивали через Сеть, сделав Алекса миллионером. Но этого ему было мало. Шоу «Поиски газа» шло в течение трех лет. До тех пор пока однажды Хоффман… действительно не нашел газ!
Считалось, что разведанных месторождений такого масштаба в мире уже не осталось. Все газовые ресурсы израсходованы. Медиа тут же объявили, что восемнадцатилетний Алекс Хоффман нашел последнее из них. Ученые долго и жарко спорили между собой, могут ли быть открыты еще месторождения, и пришли к выводу, что нет. Дескать, это образовалось из конденсата, выдавленного ближе к поверхности пластами земли, осевшими после полной откачки нефти. Остаточные пары или что-то в этом роде.
На «остаточных парах» Хоффман основал корпорацию World Gas и довольно быстро «уговорил» две другие компании, которым принадлежали остатки месторождений, присоединиться к нему. На следующий день все жители хайтек-пространства узнали, что отныне цены на газ вырастут в три раза. И это было только начало. Десятки корпораций попали в кабальную зависимость от поставок World Gas. Им пришлось расплачиваться с Хоффманом своими контрольными пакетами.
