Он молча плелся следом за Дэз, глядя на ее сильные точеные плечи. В глубине души Макс всегда знал, видел, что Кемпински способна вынести гораздо больше, чем он, — боль, неудачи, потери. Несмотря ни на что, она все равно останется собой и будет продолжать бороться за то, во что она верит. Она никогда не станет злиться на Тайни или Чарли, или весь остальной мир за то, что те не идеальны. В отличие от самого Громова.
      Макс все еще надеялся, что душевных сил Дэз хватит, чтобы когда-нибудь, разумеется, не сегодня и не завтра, простить ему смерть Джокера. Принять судьбу такой, какой она свершилась. Хотя пока даже самому Громову это не удалось. «Почему я? Почему мне?» — вертелось в голове, отравляя и дни, и ночи.

* * *

      Эмма накрыла круглый стол в саду на пять персон.
      Макс взялся рукой за стул, стоявший рядом с Дэз, которая уже села. Но Кемпински вдруг встала.
      — Хочу поближе к цветам, — сказала она и отошла, сев на стул, возле которого цвел огромный розовый куст.
      Громов ждал этого, но все равно огорчился. Раньше Дэз никому так явно не выказывала своей антипатии. Она избегает его, не хочет общаться. Макс понимал ее и не злился. Главное — она вернулась! Вернулась, чтобы помочь ему… им подготовиться к играм!
      Как только все расселись, Эмма подала чашки с салатом и напитки.
      Инферно положил локти на стол и начал есть.
      Повисла гнетущая тишина.
      — Инферно, твоя победа на арене «Сунь Укун» была великой игрой? — нерешительно спросил Тайни, поглядывая в сторону Макса. — Как тебе удалось?
      Инферно кивнул.
      — Чтобы выиграть в этой игре, надо забыть, что играешь, — сказал он.
      — Этому можно научиться? — Чарли аккуратно, но немного нервно разглаживал салфетку у себя на коленях.
      — Нет, — Инферно покачал головой, — но можно поймать состояние, необходимое для победы. В одной старой книге я читал, что любое искусство — это долгие годы мучительного, скучного изучения секретов ремесла. Но только в совершенстве овладев ремеслом, можно свободно творить и воплощать свою фантазию. Игра на арене «Сунь Укун» — это творческий процесс. Чтобы победить, для начала нужно в совершенстве освоить технику. Но этого мало. Вы должны креативно мыслить, доверять своей интуиции и… творить. Это удивительный мир. Я по-прежнему преклоняюсь перед его создателями.
      — Ник Кайге и Ли Чжоу, — пояснила Дэз. — Они создали базовую архитектуру арены.
      — Ник Кайге? — Чарли удивленно округлил глаза. — Философ? Создатель теофизики? Мы ее проходили в курсе новейшей концептологии.
      — Наставник Аткинса? — добавил Макс.
      — Да, — Дэз кивнула, — информации о нем до странности мало, хотя он оставил большое количество работ. Недавно, в… — Кемпински запнулась, — неважно где, я встретила Урсулу Мейнорд, она была секретарем Ника почти двадцать лет. Она сказала, что Аткинс приезжал к Нику каждую неделю в течение года и обсуждал с ним свою энергетическую теорию. Урсула хранила протоколы их бесед в информационной ячейке цифрового банка, но после смерти Аткинса все ее содержимое было изъято Бюро.
      Чарли задумчиво постучал пальцем по губам.
      — Вообще-то… Я сейчас подумал — между теофизикой Кайге и энергетической теорией Аткинса много общего. Кайге утверждал, что Творец существует. Предположительно, это форма жизни, которая производит первочастицы. Первочастицы по Аткинсу…
      — То, из чего образуются фотоны и нейтрино, — закончил Инферно. — Предлагаю продолжить эту беседу чуть позже — после игр. У нас слишком мало времени. Мы должны приступить к тренировкам сегодня же.
      — Я сейчас не могу долго находиться в виртуальном пространстве, — сказал Макс.
      — Чтобы постичь мир «Сунь Укун», нет вообще нужды загружаться в Сеть, — Инферно подмигнул ему.
      — Как это? — запротестовал Тайни. — Вы же только что сказали про мастерство! А как же все эти прыжки? Техника боя? Правила…
      — Это да. Но в «Сунь Укун» правило только одно — будь хорошей обезьяной, и все получится.
      — Не понял? — Тайни замер, не донеся до рта кусок ржаной лепешки.
      — Быть хорошей обезьяной на самом деле не так уж просто, — заметил Инферно. — Надо любить все живое, преодолеть в себе все семь смертных грехов… Прежде всего гордыню, потом гнев… Ну и так далее.
      Дэз налила себе чаю.
      — Чтобы выиграть в «Сунь Укун», надо забыть о победе, — спокойно сказала она. — Тогда сразу поймешь — что правильно. К примеру, волшебный посох Сюаньцзана можно получить, пройдя испытание, которое вообще никакого отношения к силе, ловкости и выносливости не имеет.
      — Квесты? — спросил Чарли. — Я загружался на арену, но…
      — Не совсем, — Дэз отодвинула тарелку. — Скай, расскажи им.
      Инферно откинулся назад, вытянул ноги и скрестил руки на груди.
      — Когда я победил в «Сунь Укун», то вышел на эту арену первый раз в жизни.
      Тайни подавился и закашлялся.
      — Да, — Инферно заботливо похлопал его по спине. — До Олимпиады я ни разу не бывал в этой игре. Даже правил не знал.
      — Отлично, — усмехнулся Громов, — теперь мы знаем секрет. Хочешь победить — не тренируйся.
      — Не стремись к победе — так будет правильно, — Инферно не обратил внимания на его саркастичный тон. Он встал и начал помогать Эмме раскладывать горячее. Та попыталась было протестовать, но Инферно просто брал с блюда на сервировочном столе куски нарезанного мяса и клал их в тарелки.
      Дэз тоже встала, взяла здоровенную плошку с овощами и начала обходить стол, плюхая каждому в тарелку по две ложки.
      Чарли покраснел, отпил воды. Его спина вытянулась в струну и напряглась.
      Тайни, и без того не уверенный в себе, оказавшись в столь нервозной ситуации, впал в легкую панику. Засуетился и опрокинул на себя стакан сока. Эмма бросилась его вытирать.
      — Ой, мистер Бэнкс… Принести вам чистую рубашку? Вам принести ее сюда или вы переоденетесь у себя?..
      Макс чувствовал свое раздражение как электрические разряды, которые били один за другим, приближая короткое замыкание.
      Он злился на Чарли, что тот не сказал о своей переписке с Дэз. На Тайни за его вопросы и чавканье. Громова бесил Инферно со своим демонстративным протестом против правил жизни в Элладе… Макс и сам находил их несправедливыми, но поведение чемпиона все равно злило. Суетливая Эмма. Он злился на всех вокруг, кроме Дэз. Злость кипела в нем все сильнее и сильнее. Громову вдруг стало страшно, что он вот-вот заорет, что не хочет участвовать в этой Олимпиаде, что ему все равно, как побеждать на арене «Сунь Укун», что он вообще всех ненавидит и хочет поскорее вернуться в Рободом. Показать его Дэз…
      Руки Громова начали дрожать, он встал, бросил салфетку на стул и четко, как робот, не сказав ни слова, пошел прочь.
      — Макс! — Чарли вскочил и побежал за ним. — Макс, куда ты?
      Громов не остановился и не обернулся. Чарли догнал его и попытался взять за локоть.
      — Макс… Я не понимаю — ты не рад, что Дэз вернулась? — спросил он.
      — Зачем? — резко спросил его Громов. — Зачем она вернулась? Чтобы всем своим видом показывать превосходство?! Что они там устроили?! Зачем все это?
      Чарли забежал вперед и остановил Громова.
      — Макс, они нам нужны, — тихо сказал он. — Без них нам не выиграть, тебя… Тебя будут судить.
      Громов остановился.
      — Почему ты не сказал, что вы… вы переписываетесь? — спросил он, слегка запнувшись.
      — Я… я… — Чарли развел руками. — Она меня попросила. Она… Она попросила. Правда.
      — Попросила не говорить мне? — брови Громова удивленно дрогнули.
      — Она написала, что прилетит сегодня, — Спаркл попытался выжать из себя улыбку. — Я еле удержался, чтобы тебе не рассказать. Думал, ты с ума от радости сойдешь. Что… Что с вами?
      Макс выдохнул.
      — Ничего.
      Чарли пожал плечами.
      — Между прочим, я не обижаюсь, что вы мне не рассказываете всего, — заметил он. — У вас ведь тоже есть секреты, правда?
      Его взгляд вдруг стал жестким и холодным. Это было что-то новое в Чарли. Макс вдруг с удивлением понял, что совершенно не знает его. Возможно, в другое время он бы успокоил себя рассуждением, что в действительности видел Спаркла два года назад, да и то имел дело с его виртуальной проекцией. А с момента последней встречи с реальным Чарли прошло больше трех лет. Последний раз реально они виделись в аэропорту Токийского хайтек-мегаполиса перед посадкой в самолет, который должен был доставить их в Эден. Конечно, Чарли изменился… Странно, если бы этого не произошло. Но Громов был чересчур взвинчен, чтобы вести себя «правильно».
      — Возвращайся, пожалуйста, к гостям, — сказал он.
      — Мы должны вернуться вместе, — попытался настоять Спаркл.
      — Нет, — Макс отступил назад. — Я поеду в Рободом, а ты… Ты покажи ей свое поместье, будущее наследство… Познакомь с мамой…
      Громов помахал Чарли рукой, выжав из себя неестественную широкую улыбку.
      — А как же подготовка? Тренировка?! Дэз прилетела сразу, как нашла Инферно! — в голосе Чарли зазвучали металлические нотки. Их Громов также доселе не слышал. — Макс, ты не можешь уйти! Ты — основной игрок! Мы все на тебя рассчитываем!
      Макс помахал ему рукой.
      — Черт тебя возьми, Громов! — неожиданно заорал ему вслед Чарли. — Хватит себя жалеть! Мы все пережили то же, что и ты!
      Макс обернулся, его тонкие губы тронула усмешка:
      — Да? Правда? В самом деле?
      Чарли сделал глубокий вдох. Он прожил большую часть жизни под одной крышей с Фрэнком Спарклом и научился отлично владеть собой. Его лицо приняло обычное холодное, но безупречно вежливое выражение.
      — Мы будем ждать, — спокойно сказал он и ушел.

* * *

       13 сентября 2054 года, 18:13:02
       RRZ «Эллада»
       Рободом
 
      Весь день Громов провел в Рободоме. Он не хотел признаться себе, что ждет звонка от Дэз. Что она позвонит, будет просить его вернуться… Просто нервно загружал себя делами, не оставляя ни секунды для отдыха и посторонних мыслей.
      Сначала Макс разобрал ходовой механизм одного из блоков в верхней части дома, выдвинув тот в положение «окно». Затем Громов отсоединил приводы и открутил направляющие.
      — Ну вот, — сказал он Альтеру, — твой софт для меня по-прежнему загадка, но зато теперь, если тебя заглючит, смогу вылезти в окно.
      — Вот идиот-то, — вздохнул голографический двойник Аткинса, — а если дождь пойдет?
      — Если ты заметил, блок выдвинут вверх, — Макс показал отверткой в нужном направлении. — Сейчас я накрою его куском органопластика, чтобы образовался скат, и вода, даже если вдруг начнется гроза с ураганным ветром, не попадет внутрь Рободома. Сам ты идиот.
      За пару часов Макс понял, что характер у Альтера не просто скверный, а чудовищный. Однако оказалось, что голограмму с ее руганью можно ставить на место. Причем на ответные оскорбления и злословие Альтер реагирует удивительно мирно. Даже, можно сказать, их приветствует. Кроме того, никаких более серьезных «вредностей», чем просто ругань, Альтер себе не позволял. Его манера отвечать на вопросы и комментировать происходящее оказалась просто особенностью интерфейса, чем-то вроде забавной фишки, формы подачи данных, которая отличается от привычной, унылой, монотонной оболочки подобных программ. Генералка Рободома, визуализацией которой являлся Альтер, выполняла все распоряжения Громова неукоснительно. Макс несколько раз спрашивал, почему Рободом позволил ему собой командовать, но ответа так и не получил. Альтер начинал мигать или вообще пропадал.
      Несколько часов ушло на элементарный осмотр: все ли цело, в каком состоянии проводка, чипы, вентиляция, трубы, все ли элементы конструкции работают и так далее.
      — Даже пыли нет! — восторгался Громов.
      — Откуда ей, по-твоему, тут взяться, придурок?! — тут же напустился на него Альтер. — Это же герметичный металлический куб!
      — Осталось блоки памяти проверить, — Макс вылез из «стены» и огляделся. — Показывай, где они.
      — «Блоки памяти проверить», — передразнил его Альтер. — Кластеры! Кластеры! — заорал он. — Ты хоть знаешь, сколько тут памяти?! Ты столько памяти в жизни не видел!
      — Неужели больше, чем в Эдене? — спросил Макс с иронией.
      Альтер скандально упер руки в бока:
      — А ты видел память Эдена, можно подумать! Так я и поверил! Виртуальную проекцию памяти Эдена ты видел в самом лучшем случае.
      — Показывай диски, — перебил его Макс.
      — Смотри, — Альтер показал ему в дальний правый угол. — Чего ты мне по два раза-то одну команду повторяешь?! Я тебе с первого раза все открыл. Или ты для себя? Чтоб не забыть, чем занят?
      Макс направился к открывшейся нише. Блоки вокруг нее были чуть толще. Громов потрогал один из них.
      — Здесь другой сплав, — сказал он. — Более прочный, да?
      Альтер посмотрел на него с тоской и вздохнул:
      — Ну разумеется, мой тупой гений.
      Еще через пару часов Макс был с ног до головы покрыт металлической пылью, силиконовым гелем и жирным пеплом, летевшим от юнидрайвера, которым он орудовал.

       ID
       Раздел: инструменты мелкие бытовые
       Юнидрайвер— от англ. unidriver — гибрид универсальной вакуумной отвертки и мини-аппарата для лазерной сварки.

      После шести, когда на улице стало быстро темнеть, Альтер потребовал, чтобы Макс приказал опустить москитные сетки.
      Макс продолжал проверять состояние Рободома как заведенный.
      — К тебе человек женского пола, — неожиданно раздался над ухом сварливый голос Альтера. — Открыть? Я идентифицировал ее как Дэз Кемпински.
      Громов от неожиданности выронил юнидрайвер.
      Физиономия Альтера скривилась в глумливой улыбке.
      — Ну, так что? Мне уйти в невидимый режим?
      Странно, Макс столько раз представлял, как Дэз придет к нему и что он ей скажет — целый текст для экскурсии по Рободому придумал, но сейчас от волнения в его голове все перепуталось. Он был уверен только в одном — все пойдет совсем не так, как ему хотелось бы. И от этой мысли стало очень страшно. Утром Макс думал, что Дэз уже относится к нему хуже некуда, но сейчас понял — еще есть куда падать.
      — Открыть? Или сказать, чтоб убиралась? — повторил свой запрос Альтер.
      — Открой. И… Невидимый режим!
      Альтер скорчил рожу, будто его сейчас стошнит, но послушно пропал.
      Макс встал, огляделся, чем бы вытереть грязные руки.
      Дверь бесшумно открылась.

* * *

      Дэз была в легких спортивных брюках и коротком топе. Ее кожа блестела от пота.
      — Я… бегала, — сказала она, входя. — Привет. Увидела Рободом и не смогла удержаться. Всегда хотела увидеть дом Аткинса.
      — Отсюда до поместья Спарклов десять километров, — заметил Громов.
      — Это недалеко, — пожала плечами Дэз. — Моя норма — пятнадцать.
      — Ух ты, — Громов невольным движением тронул свои руки, которые всегда казались ему чересчур тонкими.
      — Просто я сейчас не могу уснуть без пробежки. Так что гордиться особенно нечем.
      — Боишься проснуться через два года в стеклянном гробу? — усмехнулся Макс.
      Дэз не ответила. Она выглядела еще более нервной, чем вчера.
      — По правде сказать, мне нечего предложить тебе, кроме воды, — Макс понял, что разговоры об Эдене Дэз неприятны. — Утром я заказывал пиццу, но от нее уже ничего не осталось.
      — Вода — как раз то, что надо, — ответила Кемпински.
      Она начала осматривать внутреннее пространство Рободома. Оно уже не было таким пустым, каким его увидели Чарли и Тайни. Макс выдвинул часть галерей второго этажа, спальный блок и санузел, открыл технические блоки в основании. Туда вела узкая темная лестница.
      — Почему ты попросила Чарли не говорить мне, что вы переписываетесь? — спросил Громов, подавая Дэз стакан с водой.
      Она отпила большой глоток, присела на корточки у лестницы, которая вела в подземную часть Рободома, поставила стакан на пол.
      — Можно взглянуть на его платы? Не могу даже представить, как они выглядят. Железо для компьютера размером с дом!
      Дэз кивнула в сторону лестницы:
      — Я спущусь?
      — Альтер, свет в техническом блоке! — скомандовал Макс.
      Подземные галереи тут же залил сине-белый свет. В нем был хорошо виден каждый проводок, но лица казались мертвыми, как у зомби из антикварных фильмов.
      — Альтер? — переспросила Дэз.
      — Да, генеральная программа Рободома. Разве Чарли тебе не рассказывал?
      Дэз прошла вперед.
      — Он сказал, что я должна увидеть это своими глазами. Сказал, что не хочет портить сюрприз, — она натянуто улыбнулась, пожав плечами. — Здесь очень холодно.
      — Специальный температурный режим, чтобы не допускать перегрева основных узлов.
      Дэз остановилась у громадных оптических накопителей в прозрачных кожухах из органопластика.
      — Ничего себе. Почти такие же, как были в Эдене. Одного вроде бы не хватает…
      В ровном ряду из высоких блоков одно место пустовало. Восьмое справа.
      — Да, — Макс подошел к ней. — Одного нет. Я пытался узнать у Альтера… Но он не смог ответить. Нет соответствующих данных.
      — Это видно, — Дэз ткнула в пустующую нишу.
      — Я просил Альтера сформировать для меня историю операций, чтобы понять, когда блок удалили, и список на период, предшествовавший удалению. Может, Аткинс сам его убрал? Альтер! История операций готова?
      — Двадцать четыре процента, — ответил системный голос, совсем не похожий на дребезжащий, сварливый тон Аткинса.
      — Следы от лазерной резки, — Дэз ткнула в черные пятна копоти на рейлингах, которые некогда держали отсутствующий блок.
      — Где? — Макс прищурился и нагнулся, чтобы рассмотреть получше. — Действительно… Крепеж просто срезан. Странно. Он ведь вынимается элементарно. Одним нажатием… — он нажал на кнопку, отпирающую механизм.
      На пол с глухим стуком упал обрезок углепластикового крепежа.
      Макс поднял его, поднес к глазам.
      — Нужен фонарь, — Дэз заглянула в пустую темную нишу.
      — Сейчас, — Макс побежал по ступенькам наверх.
      Когда он вернулся, Кемпински сидела на корточках, рассматривая соседний блок памяти, вернее сказать, его крепеж.
      — Не так все просто, — сказала она. — Одним нажатием блок не вынуть. Тут внутри еще один замок, и открыть его скорее всего можно только дав соответствующую команду генеральной программе.
      — Альтер не отвечает на вопросы по этому поводу, — напомнил ей Макс.
      — Возможно, ты неправильно их формулируешь, — Кемпински встала. — Меня он послушает?
      — Не знаю, — Макс пожал плечами. — Скорее всего нет. Он слушает только меня.
      — Если учесть, что ты новый владелец, — это логично.
      — Он начал меня слушаться еще до того, как дом был официально зарегистрирован как моя собственность и Альтер получил соответствующие коды. Климов сказал, что подобного не случалось… Альтер даже на порог никого не пускал.
      Дэз удивленно приподняла брови:
      — Странно… У тебя есть какие-нибудь догадки?
      Макс пожал плечами:
      — Надеюсь, история операций хоть что-нибудь прояснит. Вообще-то отсутствующий блок — это не единственная проблема. Взгляни.
      Громов подвел Дэз к монитору.
      — Альтер, данные о состоянии системы!
      По экрану побежали строки системных данных.
      — Видишь? — Макс ткнул пальцем в четвертую сверху строку. — Рободом что-то обрабатывает! С момента постройки! Уже семнадцать лет! Обеспечением его функционирования занято всего пятнадцать процентов системы! Все остальное — идет на решение какой-то задачи. Учитывая мощность системы, я даже представить не могу, что он такое делает… — Макс показал на кожух из сверхпрочного углепластика, которым было закрыто ядро Рободома. — Кластер из ста пятидесяти тысяч процессоров — про это Альтер тоже не говорит!
      Дэз тронула дату в строке.
      — Семнадцатое мая две тысячи тридцать седьмого года. Это еще до официальной регистрации Рободома. Вспомни — официально он был сдан в эксплуатацию только четвертого декабря! Возможно…
      — Альтера еще не было, когда Аткинс дал системе задачу, — закончил Макс.
      — И она скрыта среди инженерного софта для железа, к которому Альтер не имеет доступа. — Кемпински осмотрелась. — Иначе он бы увидел…
      — Не обязательно, — перебил ее Макс, — Аткинс мог просто закрыть от него часть данных. Альтер — интеллектуальная, но все же программа…
      — Как делятся диски Рободома? — Дэз вернулась к шкафам.
      — Никак! — Громов улыбнулся. — Еще одна загадка! Все диски слиты между собой в единое пространство, куда данные свалены как попало! Даже четкой структуры нет! Просто гора файлов, из которой Альтер выбирает нужные!
      — У него есть внутренний декодер, — уверенно сказала Дэз. — Мой отец тоже так делает… — она запнулась, — делал. Постороннему человеку могло показаться, что на диске просто гора файлов с непонятными расширениями, сваленных туда вразнобой, без всякой системы. На самом деле, стоило вставить в компьютер внешний ключ — и дисковое пространство тут же упорядочивалось, расширения обозначались как надо и так далее. Ты смотрел внутренний скрипт Альтера?
      — Нет, я его просто не нашел, это все равно что искать красную бусину в целом вагоне оранжевых… Стоп, — Макс замер. — Тот же самый принцип, что у «Ио»! Тогда Аткинс спрятал ключ в миллионах программных строк… А здесь — внутренний скрипт Альтера среди миллиардов других скриптов! И никакой системы!
      — Рободом… как и другие компьютеры, подключенные к Сети, должен был пострадать от… атаки Джокера, — сказала Дэз. — И восстановиться после запуска «Моцарта».
      — И что? — не понял Макс. — Для всех прочих компьютеров, кроме «Ио», «Моцарт» — просто маршрутизатор, который обеспечивает связь Рободома с Сетью и часть его функций в ней. Грубо говоря — как он участвует в общей системе передачи данных.
      Дэз сделала глубокий вдох.
      — Макс… Я понимаю, что это звучит как бред… Мне самой с трудом хватает знаний, чтобы понять, как такое могло произойти, но мне кажется, что… Рободом слушается тебя, потому что «Моцарта» грузили в Сеть из твоей трехмерной репликации…
      Макс нахмурился:
      — Мне знаний не хватает, чтобы вообще понять, о чем ты говоришь.
      — Как Рободом узнавал Аткинса? Почему он слушался только его? А потом начал слушаться тебя?
      Макс замотал головой:
      — Нет ответа.
      — Я пока не могу сформулировать четкой гипотезы, но все это как-то связано с «Ио» и Сетью, — продолжила Кемпински. — Когда ты изменил ее внутренний код, чтобы омега-вирус не смог существовать в новой среде, что-то произошло… Рободом — один из четырех суперкомпьютеров и, возможно, самый совершенный, он отреагировал на изменения быстрее, чем другие. Если бы мы могли узнать, что происходит с «Аресом», «Ио» и «Дженни»…
      — Только с «Аресом». Его устройство аналогично устройству Рободома. «Ио» и главный компьютер Эдена — квантовые, — поправил Макс.
      — Мне кажется, это значения уже не имеет, — в голосе Дэз отчетливо звучала тревога.
      Макс развернулся, чтобы вернуться к монитору, и неожиданно оказался лицом к лицу с Дэз. Настолько близко, что кожей ощутил жар ее тела, хотя вокруг было очень холодно. Он почувствовал даже биение ее сердца под тонким изохлопком. Мгновение они стояли рядом, глядя друг другу в глаза. Потом Дэз сделала незаметное, ускользающее движение в сторону, дав Громову пройти.
      — Мне надо возвращаться, — сказала она.
      — Я отвезу тебя, — предложил Макс.
      — Ах да… «Фантом»… Я его еще не видела. Скоро поедем, а то Скай будет волноваться. Он мне теперь вроде… Даже не знаю, как это называется. Не сомневаюсь, что через какое-то время они с Джен начнут встречаться. Он так давно этого ждет…
      Слова полились из Дэз как журчащий ручеек. Подобное происходило всегда, когда она чего-то пугалась. Макс еще в Накатоми отметил эту странную привычку Кемпински — от страха начинать городить стену из слов, будто она сможет ее от чего-то спасти.
      Из обрушившейся на него лавины звуков Макс понял только, что Инферно скорее всего сменит Джокера — и как вождь, и как муж Дженни Синклер. Громов почти не слушал Дэз, только следил за ее губами и движениями тонких пальцев, то и дело поправлявших длинные белые пряди, падающие на лицо.
      — Так ты покажешь мне Альтера? — неожиданно спросила она, даже не договорив предыдущего предложения.
      Это означало, что Кемпински наконец справилась с приступом волнения.
      — Конечно, — обрадованно кивнул Макс. — Альтер! Визуальный режим.
      Альтер возник рядом с ним.
      — Приветствую, — кисло сказал он Дэз. — Да, я генеральная программа Рободома с единственной в мире уникальной визуализацией. Твой приятель очень крут. У него есть очень крутой гаджет. Он просто супер.
      Тон и ужимки Альтера были, как всегда, издевательски-злыми.
      — Невероятно… — пробормотала Дэз, глядя на голограмму.
      — Ты оделась не так, как обычно, — заявил Альтер. — Почему?
      Кемпински смутилась, ее щеки покраснели.
      — Она специально так оделась, — Альтер ткнул пальцем в Дэз. — У тебя есть шанс, парень, используй его. Только не позволяй ей завладеть твоим сердцем по-настоящему. У женщин слишком непостоянный гормональный фон, чтобы на них можно было полагаться. Они сами не могут знать, какой будет их личность утром, — каждый день начинается с биохимической лотереи. Она предаст тебя, причем сама не заметит как. Потому что сегодня она один человек, а завтра — другой.
      Альтер подмигнул Максу.
      — Гениально… — только смогла выдохнуть Дэз, глядя на Альтера. — Он… Он как живой! С ним можно… разговаривать!
      — У меня встроенный детектор лжи, и он подает сигнал, что ее сердечный ритм слишком неровный, — сказал Альтер. — Это значит, она что-то скрывает. Она волнуется. Говорит не те фразы, которые хочет. Она пришла сюда с какой-то целью. Только никак не решится сказать, зачем именно.
      — Вот и поговорили, — улыбнулся Макс.
      Дэз не могла отвести взгляда от цифрового привидения Аткинса.
      — Он как живой, — повторила она.

Максимус Гром