NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!
 
      Привет, дорогие обезьяне!
      Сегодня мы торжественно убрали табличку с дверей нашего офиса, которая гласила: «Судный День. В связи с наступлением Апокалипсиса редакция временно закрыта». И снова открылись! Как второй раз родились! Чесн-слово!
      Как же это приятно — пережить конец света! Мы — радостная массовка на заднем плане эпохального Сетевого побоища между Громовым и Джокером — вне себя от счастья! Вся наша редакция договорилась праздновать 23 августа, день избавления нас от Джокера и генерала Ли, как собственный корпоративный праздник! Черт возьми! Это как будто нас всех, всем земным шаром сразу, захватили в заложники, а Громов спас! Мы считаем, что корпорации-производители Сетевых арен просто обязаны немедленно создать игру по мотивам реальных событий! Мы даже готовы подарить ей название: «Максимус Гром»! Почему именно так? Да просто очень круто, на наш взгляд, звучит. Верьте нам. Большую часть рабочего времени мы посвящаем изучению Сетевых арен — новых и популярных. Ведь надвигается Олимпиада… Надо быть в курсе! И держать в курсе вас, наши бесценные обезьяне. Напоминаем, что выставить свою команду может кто угодно, у кого есть десять миллионов кредитов на олимпийский спонсорский взнос. В этом году команды выставляют, как обычно, все крупные мегаполисы, университеты и Торговая Федерация. Хайтек-школы пока воздерживаются. У них был неважный финансовый год.
      Всем нам, конечно, очень хотелось бы узнать, как именно Макс Громов спасал мир. Было бы здорово снять про это фильм. Было бы очень здорово получить Сетевой протокол его действий поминутно. И еще прекрасней было бы узнать подробности его личных взаимоотношений с красавицей Дэз Кемпински! Нам самим все это хочется узнать так сильно, что мы готовы заплатить баснословное вознаграждение любому агенту Бюро информационной безопасности, который согласится продать нам секреты своей организации. Да, да, да. Мы понимаем: это низко и гадко — искушать честных агентов, чей оклад весьма скромен, с доходами медиазвезд близко не сравнится… Десять миллионов кредитов! Ребята! Украдите секретное досье Громова и протоколы операции по уничтожению Джокера, чтобы люди могли узнать, как это было! А после увольняйтесь со службы к чертовой матери, без пенсии и страховки! Десять миллионов кредитов раскрасят вашу старость в яркие цвета! Отличное предложение! Подумайте над этим!..

* * *

       20 августа 2054 года, 23:15:07
       Восточно-Европейская карантинная зона
       Технопарк Эден
 
      Квадролет мистера Буллигана приземлился в Эдене.
      Шеф Бюро тронул Громова за плечо:
      — Просыпайся, мы на месте.
      Макс с трудом разлепил веки. Его колотил мелкий противный озноб. Шея затекла, суставы ломило, икры сводило судорогой. Он весь будто превратился в оголенный нерв, реагирующий даже на дуновение ветра. Смерть Джокера, прощание с Дэз на крыше отеля в Буферной зоне… Воспоминания, не похожие на реальность. Максу казалось, что он сможет нажать на кнопку «Загрузить сохраненную игру» и переиграть все заново, с другим финалом. Финалом, где погибает только Джокер, а Мартин Кемпински остается жив, где Громов и Дэз смогут остаться вместе и пройти еще раз по бетонному волнорезу в Тай-Бэй… Сознание Макса, который полжизни провел в Сети, отказывалось принимать тот факт, что в реальности нельзя ничего вернуть. В реальности есть судьба, которая неумолима, жестока, случается только один раз, и ничего, ничего уже нельзя вернуть.
      — Надеюсь, ты готов к новой встрече с доктором Си, — пробормотал мистер Буллиган, выбираясь из квадролета.
      Громов с трудом встал на ноги, пошатываясь и держась за стенку, побрел к двери.
      — Я не буду загружаться в среду Эдена, — сказал он, спустившись по лесенке.
      — Этого не понадобится, — шеф Бюро присмотрелся к Громову и добавил: — Выглядишь, будто у тебя нервное истощение.
      — Оно и есть, — раздраженно буркнул в ответ Макс.

* * *

      На аэродроме Эдена было темно. Неяркие оранжевые огоньки взлетной полосы едва освещали дорогу. Промозглая сырость, насыщенная испарениями окружающих болот, пробирала до костей. Пошел противный мелкий дождик. Мельчайшая водяная пыль мгновенно пропитывала одежду, делая ее тяжелой и влажной.
      Два прожектора, установленные рядом с грузовым самолетом Бюро, выхватывали из темноты узкий коридор, по которому сновали агенты с тележками. Они грузили в самолет гигантские оптические накопители, архив технопарка.
      — Куда они их везут? — спросил Макс.
      — Крейнц хочет конвертировать данные среды Эдена в цифровой формат. Для «Ио», — ответил Буллиган.
      — Зачем?
      — Что за глупый вопрос? — неожиданно рассердился шеф Бюро. — Мы же должны наконец точно узнать, какого хрена тут на самом деле произошло!
      Громов проводил взглядом одну из тележек и подумал: жаль, ему никогда не узнать, что произошло на самом деле. Своей собственной памяти он больше не мог доверять, а на откровенность Буллигана надежды никакой.
      Они вошли в ангар, направились к лифту. Макс неохотно плелся за Буллиганом, настороженно озираясь по сторонам, его тревожный взгляд то и дело возвращался к воротам ангара. Ему постоянно казалось, что они вот-вот закроются.
      — Мы здесь надолго? — спросил Макс у шефа Бюро информационной безопасности и на всякий случай добавил: — Я тут не останусь.
      — Разумеется, не останешься, — бросил тот через плечо. — Просто расскажешь доктору Си о своих планах. Думаю, это его волнует. Пропатчившись «Моцартом», старик снова стал любопытен.
      Макс задержался у лифта. Просто остановился как вкопанный, не желая заходить в кабину.
      — Идем! — Буллиган махнул ему рукой.
      Макс продолжал нерешительно переминаться с ноги на ногу. Буллиган нахмурил косматые седые брови и спросил:
      — В чем дело? Клаустрофобия?
      Громов пожал плечами. Он не мог дать рационального объяснения своему страху перед лифтом. На суровом лице шефа Бюро возникло недоумение.
      — Ты правда думаешь, будто тебе по-прежнему что-то угрожает? Президент ждет тебя, чтобы вручить орден за спасение человечества. В твою честь устроят такие торжества, какие ни одному герою комиксов не снились. Меня отправят в Джа-Джа Блэк, если я не доставлю тебя в Nobless Tower сегодня. Тебе нечего бояться. Ты самая важная из всех важных персон в хайтек-пространстве. Важней Алекса Хоффмана, Председателя TF!
      Буллиган скривился так, будто даже артикуляция имени нового Председателя TF оставляла на языке мерзкий привкус.
      В ответ на эту пламенную тираду Макс лишь недоверчиво дернул плечами, но в лифт все же вошел. В памяти почему-то всплыла фраза из дневника Роберта Аткинса.

       ID
       Раздел: Торговая Федерация
       TF — Trade Federation — Торговая Федерация.Совет системообразующих корпораций хайтек-пространства. Штаб-квартира TFT — Trade Federation Towers — расположена в Нью-Йоркском хайтек-мегаполисе. Возникла еще до Нефтяной войны как добровольная международная ассоциация корпораций с целью добиваться благоприятных условий для развития и ведения бизнеса во всем мире. После Нефтяной войны TF взяла на себя функцию формирования бюджета хайтек-пространства. Раз в год хайтек-правительство направляет TF проект бюджета. Задача Торговой Федерации — обеспечить поступление средств. Бюджетные сборы определяются для каждой корпорации ежегодно в индивидуальном порядке в зависимости от состояния ее дел.
       Раздел: юридические процессы
       «Процесс против продажи мест в парламенте»— длительная тяжба между TF и добровольной общественной организацией «Закон и порядок» в Верховном суде хайтек-пространства о правомерности изменений в избирательной системе. До 2051 года хайтек-парламент избирался путем прямого голосования хайтек-граждан через Сеть. В 2051 году Торговая Федерация внесла предложение, чтобы места в хайтек-парламенте распределялись между представителями корпораций пропорционально их взносам в бюджет хайтек-пространства.

      «У меня нет чувства реальности. Прошлое — это только память, которая изменчива и зависит от моего настроения сейчас. Будущее — фантазия, которая может сбыться, только если в нее верить. Настоящее — краткий миг “сейчас”, который пролетает так быстро, что я не успеваю его почувствовать. Я живу внутри своих проектов. Только мои дела имеют значение. Времени нет, пространство иллюзорно, моя личность — лишь проекция мнения окружающих. Я устал искать свое отражение в их глазах. Как энергия не существует без массы, так и меня нет без активности сознания».
      Двери закрылись. Макс почувствовал, что его внутренности подпрыгнули, перехватило дыхание. Амортизатор скоростного лифта определенно был не в порядке. Громов мысленно задался вопросом: чем таким сверхважным занята интеллектуальная система Эдена, что не успевает следить за работой лифта?
      Впрочем, дискомфорт длился мгновение. Двери открылись, Громов увидел перед собой технический этаж. Здесь находился пульт управления нейрокапсулами и исследовательскими лабораториями.
      — Тебе сюда, — Буллиган указал Максу на знакомую переговорную.
      Комнату, которую оснастили всем необходимым оборудованием для общения с доктором Синклером через простой, визуальный, двухмерный интерфейс. Без подключения к виртуальной среде Эдена.
      Макс подошел к двери, приложил руку к замку. Идентификация ДНК, линий на руке, замер давления и пульса, чтобы убедиться — рука действительно принадлежит Максу Громову, который жив и чувствует себя спокойно.
      — Добро пожаловать, ученик Громов, — раздался спокойный голос «Дженни», интеллектуальной системы управления.
      — Если не выйду через полчаса, спасайте, — пошутил Громов, входя внутрь.
      Шеф Бюро помахал рукой ему вслед.

Дневник доктора Павлова

       ? июля 2054 года
       Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк
       О. Исландия
       Северный блок, реанимационный центр
 
      Я видел странный сон.
      Меня сильно обожгло. Но не снаружи, а внутри. Я чувствовал, как по моим венам разливается огонь.
      Потом я упал в воду — теплую, розоватого цвета. Я мог дышать в ней, как рыба. Она заполнила мои легкие, но я не захлебнулся. Наоборот, появилось чувство легкости, невесомости. Жжение в венах прекратилось. Вместо него я начал чувствовать приятную свежесть и прохладу.
      Сквозь воду струился свет, но я ничего не видел, кроме мелких пузырьков, кружащихся вокруг. Сверху или, может, сбоку донеслись тревожные голоса. Я даже засомневался, не звучат ли они внутри моей головы.
      — Мистер Буллиган, сэр, вы уверены, что поступаете правильно? — спросил по-японски мужской голос, молодой, тонкий и очень нервный.
      Видеть сон было очень интересно. Кажется, я очень давно не видел снов. Я даже не могу сказать точно, сколько именно я сплю. Очень, очень давно. Мне даже кажется, что всю жизнь. Хотя нет, постойте… Я помню роскошный дом с огромной спальней, где просыпался каждое утро. Я помню женщину в ярком шелковом платье. Ее длинные жемчужные бусы… Помню, как покупал их в антикварном магазине с зелеными витринами… Только никак не могу рассмотреть ее лица. Но она улыбается, все время улыбается. Она счастлива… Я помню девочку в легком клетчатом сарафане, которая подбегает ко мне и просит взять ее на руки. Это больше похоже на видение. Хотя, может быть, сейчас я проснусь именно в этом доме и начнется моя обычная нормальная жизнь?
      Мысли текли в моей голове вязким, светлым, как прозрачный мед, потоком картинок. Я был отдельно от своих мыслей. Я созерцал их, но не чувствовал. В детстве у меня был калейдоскоп. Я любил смотреть, как цветные стекла внутри него образуют причудливые веселые узоры. Мне нравились эти узоры. Меня это успокаивало. Кажется, я всегда был довольно нервным.
      Вдруг течение моего сознания было нарушено. Словно камень упал в реку. Заговорил другой мужчина. Резкий грубый голос, речь английская.
      — Доктор Павлов почти отбыл свой срок. Мы достаем его всего-то на…
      — На тридцать пять лет раньше, чем следовало бы! Мистер Буллиган, я по-прежнему настаиваю, что вы совершаете большую ошибку! — воскликнул молодой мужчина с нервным голосом снова по-японски.
      Я уловил в его тоне определенную обреченность. Похоже, он говорит с боссом, которого до смерти боится. Но меня он, похоже, боится еще больше. Хм… Интересно, кто я? Кто бы ни был — знаю как минимум два языка, отличных от того, на котором думаю, — русского.
      А еще — как эти двое снаружи понимают друг друга, разговаривая на разных языках? Тут я вспомнил: кажется, у меня была штука, которую называют «биофон», довольно дорогая, но удобная. Мне пришлось имплантировать специальный чип… Биофон переводит любую речь на понятный тебе язык. Должно быть, сейчас эта штука в моей голове просто не работает.
      — Нимура, вы уже достаточно прикрыли свой зад, настрочив Фаворскому официальный протест против моего решения. Если что случится — вы ни в чем не будете виноваты. Все будут знать, что вы предвидели и предупреждали, но вас никто не послушал. Все. Успокойтесь!
      — Когда он узнает… — не унимался молодой японец. — Его реакцию невозможно предсказать.
      — Тихо! — осадил его англичанин. — Он может услышать.
      — Мистер Буллиган, сэр…
      — Нимура, замолчите.
      Буллиган… Где-то я уже слышал это имя.
      Перед глазами пронеслась неприятная, тревожная картинка. Я сижу в кабинете на втором этаже своего дома. Вдруг снизу доносится оглушительный грохот. Весь дом содрогнулся. Я слышу приглушенный топот ботинок на лестнице. Я ничему не удивляюсь. Кажется, я даже жду этих людей. Я готов…
      Дверь распахивается.
      На пороге молодой человек с пистолетом. За его спиной — отряд упредительной полиции.
      — Доктор Павлов, вы арестованы, — сообщает вошедший.
      — Можно узнать причину? — спокойно спрашиваю я.
      — Незаконные эксперименты над людьми, — следует ответ.
      — Вы не представились.
      Тот, кто пришел меня арестовать, подносит к моему биофону идентификационный жетон. Я слышу ровный цифровой голос системы личной безопасности: «Специальный агент Бюро информационной безопасности Буллиган. Личность подтверждена».
      Буллиган! Тот самый агент, что отправил меня в морозилку на пятьдесят лет!
      Я не сплю!
      Меня разморозили!

       ID
       Раздел: слэнг
       Заморозка— речь идет о низкотемпературном обратимом анабиозе.
       Разделы: система исполнения наказаний; медицина; медицинская техника
       Низкотемпературный обратимый анабиоз— допущен к применению в 2019 году.
      Первоначально применялся исключительно в медицинских целях для смертельно больных людей. Их тела погружали в «жидкий воздух», а затем постепенно охлаждали до температуры + 4 °C. Организм погружался в глубокий анабиоз. Его обменные процессы замедлялись в 50 раз, но не прекращались совсем. В этом состоянии останавливалось развитие раковых опухолей, тяжелых патологий внутренних органов и т. п. В состоянии анабиоза смертельно больные люди могли без риска для жизни ожидать снятия запрета на клонирование и трансплантацию собственных органов или изобретения нужного им лекарства.
      Во время Нефтяной войны, с 2023 года, низкотемпературный обратимый анабиоз начали применять в качестве альтернативы тюремному заключению. Для вывода из НОА последние два года применяется термоджет.
       Раздел: система личной безопасности
       Идентификационный жетон— индивидуальный датчик представителя любой из государственных служб. Введен в 2037 году из-за участившихся случаев подделки электронных удостоверений. Имеет индивидуальную частоту, опознается системой личной безопасности гражданина хайтек-пространства. С момента контакта с представителем власти и идентификации его жетона «Большой брат» автоматически фиксирует данный контакт во избежание злоупотреблений и недоразумений при получении показаний, улик и т. д. Гражданин хайтек-пространства не обязан подчиняться представителю власти, если тот не имеет при себе идентификационного жетона.

* * *

      Громов вошел в темный кабинет, сел в черное кресло. Перед ним была пустая черная матрица медиамонитора.
      — Здравствуйте, доктор Синклер, — сказал он, оглядываясь по сторонам.
      Монитор включился. Некоторое время Макс видел только серо-белую рябь, потом по ней побежали белые символы, затем фон сменился на ярко-синий, режущий глаз, и наконец перед Громовым возник директор технопарка Эден. Он сидел в своем обычном «львином» кресле за старинным резным столом и выглядел слегка взволнованным.
      — Здравствуй, Макс, — мягко сказал он. — Я правда очень рад тебя видеть. Это не фигура речи, я действительно чувствую радость! Благодаря твоей программе. Хорошо, что ты вернулся.
      — Добрый вечер, доктор Синклер, — Громов ответил на приветствие довольно сдержанно. — Это не возвращение. Я не буду подключаться к вашей виртуальной среде до тех пор, пока не придумаю способа выходить из нее по собственному желанию. В любой момент. Гарантированного способа, понимаете?
      — Понимаю, — директор технопарка улыбался, но при этом то и дело нервно прикасался к своим антикварным золотым запонкам. — Хорошо… У нас есть немного времени, пока все системы хайтек-пространства адаптируются к новому коду «Ио». Твоему коду. Мы можем поговорить совершенно безопасно. То есть все сказанное останется между нами. Гарантированно. Ты знаешь, что «Большой брат» временно отключен?
      — Нет, — Макс покачал головой.
      — Так вот знай, что в данный момент техническая возможность подслушать наш разговор через твой биофонный чип и записать его отсутствует, — сообщил директор технопарка.
      — И что? — Громову стало не по себе.
      — Я хочу предупредить тебя, Макс, — тон голоса доктора Синклера стал очень серьезным. — Ты все еще в очень большой опасности. Угроза твоей жизни сейчас ничуть не меньше, чем во время схватки с Джокером или в Буферной зоне.
      — Что вы имеете в виду? — насторожился Макс.
      — Ты понимаешь, что произошло вчера? — директор Эдена подался вперед. — Ты мгновенно внедрил изобретение, которым отныне будет пользоваться каждый житель хайтек-пространства. По закону они обязаны тебе за это платить. Каждый раз, когда кто-то входит в Сеть — он автоматически переводит на твой счет по 0,005 кредита. В масштабах хайтек-пространства меньше чем за год выйдет колоссальная сумма. Кроме этого ты создал технологию, возможности которой почти безграничны. Прошедшие двое суток превратили тебя из пешки в ферзя, и за обладание твоей головой сейчас начнется настоящая война.
      — Я оставил код открытым, — удивленно пожал плечами Макс. — Никто не должен платить…
      — Жаль, что в твою голову не успели положить хотя бы основы патентного законодательства, желательно с автоматическим обновлением, — вздохнул доктор Синклер. — В прошлом году Торговая Федерация решила упростить себе получение денег. Теперь не требуется согласие пользователя на приобретение какого бы то ни было софта, данных и так далее. Кликнул — значит пользуешься. Кредиты слетают автоматически. У Хоффмана довольно странное чувство юмора — он назвал эту систему «Великий кассир». За год доходы софт-корпораций выросли втрое. Больше никаких демо-версий и пробных допусков, кликнул — плати.
      — И что? — Макс нахмурился. — Я могу сделать исключение…
      — Можешь, правда? — доктор Синклер улыбнулся. — А ты уже пробовал работать со своим собственным кодом?
      — Нет, — вопрос доктора Синклера несколько озадачил Громова. — Думаете, не смогу?
      — Ну… — директор Эдена задумчиво поглядел куда-то вверх. — Не берусь утверждать… Есть одна гипотеза… Но это только догадка. Тебе надо попытаться сделать что-нибудь, используя собственную кодировку, — тогда станет ясно.
      — Что ясно?
      — Хоть что-нибудь, — нервно рассмеялся доктор Синклер. — После ваших с Джокером дел Сеть изменилась. Как именно, пока никто не понимает. Но она… Хм… Даже не знаю, как сказать… Просто попытайся написать хоть что-нибудь самое простое и заставить «Ио» подчиниться… — доктор Синклер подмигнул Громову. — А пока вернемся к твоим будущим неограниченным финансовым возможностям. Чтобы «Великий кассир» исправно снимал со счетов хайтек-граждан денежки за каждый клик и не осталось возможностей для лазеек, Торговой Федерации потребовалась интеграция первого уровня, то есть непосредственно через «Ио», а уже оттуда — в кредитную систему. Беда в том, что «Великий кассир» не делает исключений ни для чего. Так что теперь открыт твой код или закрыт — уже неважно. Деньги будут поступать на твой счет каждый раз, когда гражданин хайтек-пространства входит в Сеть. Это аксиома. Полагаю, Алекс Хоффман уже посчитал, сколько они получат, если права на твой код перейдут к Торговой Федерации.
      — Права не перейдут, — заверил его Громов. — Я придумаю, как сделать исключение для своего изобретения и оставить «Кассира» с носом.
      — Боюсь, об этом лучше забыть. Я ведь, кажется, уже сказал, что Хоффман наверняка прикинул возможную прибыль. В лучшем случае он попытается выкупить у тебя патент на твое изобретение. Создаст корпорацию, которая будет им распоряжаться, и, возможно, назначит тебя главным софт-инженером, но…
      — Я не собираюсь продавать патент на новый Сетевой код и вообще технологию, основанную на свойствах омега-вируса, — перебил его Макс. — Честно говоря, я вообще не думал, что буду с ней делать… Но продавать не намерен точно.
      — В этом-то и проблема, — доктор Синклер тронул пальцем фигурку богини правосудия на своем столе.
      — Я не понимаю, — Громов напряженно уставился на директора Эдена.
      — Ты понимаешь, что для использования собственной технологии тебе понадобится огромная корпорация? — спросил доктор Синклер. — Софт, производство, защита, выход на рынок, организация всего процесса… На освоение и внедрение в массовое производство такой технологии, как твоя, нужны миллиарды кредитов. Ты не сможешь создать такую компанию в одиночку.
      — И что? Я могу договориться…
      — Никто не станет с тобой договариваться! — раздраженно перебил его доктор Синклер. — Изобретение уже есть! Им можно пользоваться! Собственных ресурсов, чтобы внедрить свою технологию и производить софт на ее основе, у тебя нет! За тобой нет ни крупной корпорации, ни политической силы, способной тебя защитить, заставить с тобой считаться!