Марина Куропаткина

Тайны смертей русских поэтов

Введение

Кто кончил жизнь трагически – тот истинный поэт,

А если в точный срок – так в полной мере.

Эпиграфом к этой вступительной статье стали строки из стихотворения В. С. Высоцкого. Он часто задумывался о том, что в России многие поэты заканчивают свою жизнь трагически, умирая при этом молодыми. Наиболее талантливые мастера слова – А. С. Пушкин, С. А. Есенин, В. В. Маяковский – ушли из жизни, не дожив до 40 лет. И сам Высоцкий предчувствовал свою раннюю кончину.

Однако дело не только в том, что поэты умирают молодыми, но и в том, что их смерть нередко таинственна, непонятна, окружена недомолвками, и разобраться в ее причинах зачастую бывает очень непросто. По самым различным причинам обстоятельства гибели поэтов долгое время скрывались или их близкими, или по решению правоохранительных органов.

Но все же разобраться в обстоятельствах гибели того или иного поэта можно. Для этого необходимо изучить не только его последние дни, но и всю жизнь, так как именно в образе жизни, восприятии мира, как правило, кроется причина ранней гибели. Нередко поэты даже предчувствуют свой конец, что отражается и в их творчестве.

И не нужно в раннем уходе поэта непременно видеть трагедию. Ведь поэт – человек, который не может жить спокойно, не может просто теплиться, как лампадка, он должен пылать, как факел, освещая мир вокруг, помогая увидеть его и другим людям. И если он сознательно идет на это, его не останавливает мысль о том, что можно сгореть раньше других, при этом, возможно, сделав чью-то жизнь светлее. Поэтому поэты не молчат, а кричат о своих чувствах, независимо от того, какие они: любовь или ненависть, горе или радость, веселье или грусть, вкладывая в свое творчество всю душу без остатка.

Трагедия в другом – в том, что нередко поэты умирают насильственной смертью. И причиной этого нередко является их творчество, которое кому-то кажется опасным.

Эта книга – попытка разобраться в судьбах некоторых известных и любимых в России поэтов, в том, как складывалась их судьба, что стало причиной их гибели. Жизнь многих из них интересна и легендарна, однако действительность зачастую удивительнее некоторых легенд.

Иван Семёнович Барков.

«Жил грешно, и умер смешно…»

Иван Барков по праву считается одним из самых выдающихся поэтов России, хотя прославился он не теми произведениями, которые можно читать в школе или институте, наслаждаясь красивым слогом и идеально подобранными метафорами, а такими, которые обычно читают тайком.

Стихи Баркова поражают удивительным сочетанием сарказма, грубости и сквернословия. Во времена жизни поэта его произведения так и назывались – «срамные вирши». При жизни Барков был популярен в определенных кругах и терпимо воспринимался в других, но когда в России книгопечатание стало свободным, все изменилось – его практически забыли, так как вниманию читателей были предложены другие, более интересные и удобочитаемые произведения других авторов.

Однако литература вечна, и во все времена находились желающие ознакомиться с работами скандально известного Баркова, тем не менее в 1991 году российские читатели были все еще вынуждены ограничиваться прочтением ксерокопий текстов сомнительного достоинства и качества, но к началу 1992 года произведения Баркова стали печататься в таких солидных изданиях, как «Литературное обозрение» (выпустившее номер с откровенным эротическим содержанием, с Барковым в качестве центральной фигуры), «Библиотека», «Звезды», «Девичья игрушка», «Ладомир» и т. д.

Первые официально изданные стихи Баркова были почти моментально раскуплены. Но если для филологов, историков и поклонников необычного вольного жанра они были интересны сами по себе, то большинство читателей, как правило, смогло одолеть всего лишь по несколько произведений Баркова, сквернословность и однообразие которых порой угнетают.

Ценители срамных опусов были немало разочарованы, не обнаружив в изданиях поэмы о Луке Мудищеве, которая к тому времени уже была широко известна. Мало кто знает о том, что это знаменитое произведение на самом деле вышло из-под пера не Баркова, а одного из его почитателей и пародистов. Поэма была написана через несколько десятков лет после смерти поэта.

Талант Баркова уникален прежде всего тем, что он развился в совершенно неподходящих для этого условиях. Чтобы убедиться в этом, можно просмотреть его биографию, которая с точки зрения многих известных писателей, настолько не соответствует проявлениям его поэтического дара, что такое сочетание кажется в высшей степени парадоксальным.

Иван Семёнович Барков родился в 1732 году в семье петербургского священника. Пока мальчик был маленьким, он часто бывал в церкви, с интересом изучая иконы и молитвенники. Очаровательный малыш пользовался безусловной любовью прихожан, которые периодически подсовывали ему сладости и игрушки.

Когда маленький Иван немного подрос, его отправили на обучение в Александро-Невскую семинарию. Так поступали со всеми сыновьями лиц, имеющих духовное звание. В семинарии мальчик проявил себя как старательный, но непоседливый ученик. У него были и друзья, и враги, но в целом жизнь Ивана протекала спокойно.

Все изменилось весной 1748 года, когда в семинарию приехали И. А. Браун и М. В. Ломоносов. Эти ученые отбирали ребят для приема в Академию. Руководители семинарии отказалось направить Баркова для сдачи отборочного экзамена, поэтому молодой человек отважился без разрешения явиться к Михаилу Васильевичу и лично попросить его об испытаниях. Дерзкий и шустрый юноша необычайно понравился Ломоносову, и тот охотно разрешил пареньку пройти экзаменацию, после которой написал в канцелярию Академии: «Сего Апреля 24 дня приходил ко мне из Александровской Семинарии ученик Иван Барков и объявил… что весьма желает быть студентом при Академии Наук, и для того просил меня, чтоб я его екзаменовал. И по его желанию говорил я с ним по латине и задавал переводить с латинского на российский язык, из чего я усмотрел, что он имеет острое понятие и латинской язык столько знает, что профессорския лекции разуметь может… При том объявил он, что учится в школе Пиитике, и что он попов сын, от роду имеет 16 лет, а от вступления в Семинарию пятой год…». При этом ученый уверенно предполагал, что Барков и «в науках от других отметить себя может».

Четверых успешно сдавших отборочный экзамен семинаристов официально приняли в Академию. Их документы сдали в академическую канцелярию, которой было постановлено: «… написать их в академический список и обучаться им некоторое время в Гимназии, ибо оные от профессоров принимать лекции не гораздо еще в хорошем состоянии. Жалованья им производить по 3 руб. 50 коп. на месяц из положенной суммы на академических учеников».

Во время обучения в Академии Иван Барков был одним из самых старательных учеников. Юноша с огромным удовольствием изучал гуманитарные науки. Он учился на курсе красноречия и поэтики, который преподавал И. Э. Фишер, посещал лекции В. К. Тредиаковского, где познавал секреты стихосложения, с огромным энтузиазмом изучал работы авторов эпохи Античности и делал многочисленные переводы научных и религиозных текстов.

Тем не менее, несмотря на успехи в учебе, Иван Барков не был в числе любимчиков преподавателей, поскольку отличался крайне независимым и буйным нравом, который не считал необходимым скрывать от окружающих. Дисциплину Барков считал ненужной и ущемляющей его свободу. Один из преподавателей студента по этому поводу сказал, что молодой Иван «средних обычаев, но больше склонен к худым делам».

Но это еще не все. Барков, словно презирая свое церковное воспитание, начал регулярно напиваться, буйствовать в пьяном виде, драться и скандалить.

В 1751 году терпение ректора Академии С. П. Крашенинникова было подвергнуто жестокому испытанию. Как он сам позднее докладывал в канцелярию, Барков, уйдя без разрешения из Академии, явился домой к Крашенинникову и «с крайнею наглостию и невежеством учинил ему прегрубые и предосадные выговоры с угрозами, будто он его напрасно штрафует». Взбешенный поведением студента, ректор вызывал военный караул и быть бы пьяному студенту поротым, но в его затуманенном алкоголем мозгу вспыхнула оригинальная мысль. Повиснув на руках солдат, он во все горло заорал: «Слово и дело!». Этими поистине волшебными словами он дал понять, что имеет некоторые сведения о заговоре против трона. Излишне осведомленного школяра быстренько повязали и немедленно доставили «куда следует».

Перепуганный студент, попав в лапы государственных дознавателей, быстро убедился в том, что неуместные шутки могут обернуться тюрьмой, а то и каторгой. Барков моментально решил покаяться, что и сделал с большой артистичностью и подкупающей искренностью. Раздраженные следователи буквально пинками выгнали проштрафившегося студента на улицу и погрозили напоследок при повторении инцидента отдать юношу в матросы.

Шло время. Перепуганный Барков вел себя идеально даже на взыскательный взгляд Крашенинникова, но уже через год забыл обо всех обещаниях и дал себе волю. Во время одного из своих загулов он стал зачинщиком скандала и был наконец-то высечен, по выражению ректора, «за пьянство и за ссору в ночное время». Терпение Крашенинникова наконец-то лопнуло, и он с особым удовольствием в 1751 году вышвырнул Баркова из Академии.

Однако корректор Академии Алексей Барсов выразил несогласие с решением ректора и написал в канцелярию горячее и чрезвычайно жалостливое послание, где говорил, что Барков находится «в трезвом уме и состоянии и о прежних своих продерзостях сильно сожалеет». Служащие канцелярии сжалились над вовремя раскаявшимся студентом-недоучкой и отправили его набираться знаний в типографию при Академии. Поскольку Барков ранее проявил себя умным и талантливым студентом, ему позволили продолжить обучение под личным руководством С. П. Крашенинникова, а также заниматься на уроках немецкого и французского языков.

Между тем финансовые дела Баркова шли все хуже и хуже. Ему не хватало денег не только на водку, но и на приобретение предметов первой необходимости. Озабоченный Барков решил найти себе хорошо оплачиваемую работу. Он попросил перевести его из типографии на работу в канцелярию Академии. Понимая, что служащие канцелярии никоим образом не захотят видеть в своих рядах пьяницу и скандалиста, он решил уповать на жалость официальных лиц, и в своем прошении прочувствованно написал: «А понеже в убогом моем нынешнем состоянии определенным мне жалованьем, которого годовой оклад состоит токмо в тритцати шести рублях, содержать себя никоим почти образом не можно, ибо как пищею и платьем, так и квартиры нанять чем не имею…»

Как и предполагалось, канцелярия сжалилась над предприимчивым юнцом и постановила: «…оному ученику Баркову быть впредь до усмотрения в Канцелярии Академии Наук для переписки на бело случающихся дел, нежели он худые свои проступки оставит и в порученном ему деле явится прилежен, то без прибавки жалованья оставлен не будет…»

Так желание Баркова наконец было исполнено. Крашенинников, окончательно избавившись от беспокойного подопечного, вздохнул с облегчением.

Новые обязанности Ивана, занимающего должность копииста, не показались ему обременительными, скорее наоборот. Уверовавший в свою полную безнаказанность, Иван расслабился и опять пустился во все тяжкие. Его очередная эскапада закончилась арестом и громким скандалом. Теперь власти на полном серьезе собрались отдать нашкодившего буяна в матросы, но… судьба, а в данном случае канцелярия, опять сжалилась, постановив: «Понеже ученик Иван Барков за продерзости ево содержится при канцелярии под караулом, а ныне он в виностях своих признавается и впредь обещает поступать добропорядочно… да и для наступающего праздника Стыя Пасхи, из-под караула его свободить». А вот следующие строки постановления могли удивить кого угодно: «…и к производимому ево нынешнему жалованью к 36-ти рублям прибавить ему еще четырнадцать рублей…» Однако руководство канцелярии все же разумно решило подстраховаться и вписало в постановление предостережение, где говорилось о том, что если Барков будет повторять свои «продерзости», он «непременно отослан будет в матросскую вечную службу».

Прочитав постановление, Иван не на шутку задумался. Бросить пить и куролесить представлялось ему делом решительно невозможным, однако следить за собой получше было совершенно необходимо. Поэтому обеспокоенный Барков решил вплотную заняться работой, чтобы как можно больше занять свое время. И опять судьба пошла ему навстречу – у него появилась возможность поближе познакомиться с М. В. Ломоносовым, к которому чаще всего посылали молодого человека для снятия копий и переписки документов.

Ломоносов, уже давно упрашивающий Академию выделить ему помощника «для употребления по бумажным делам», искренне обрадовался присланному канцелярией Баркову. Тот, решивший стать идеальным переписчиком и панически боявшийся ссылки на корабль, некоторое время вел себя более чем прилично. Он не дерзил, послушно выполнял все распоряжения ученого и терпеливо избегал скандальных ситуаций. Ломоносов не мог нарадоваться на столь старательного и послушного подопечного, о чем незамедлительно сообщил в канцелярию, сопроводив записку благодарностью. Чиновники, немало удивленные таким поворотом событий, недоуменно жали плечами и оставили все как есть.

В этот период Иван старательно переписал «Древнюю российскую историю», написанную самим Ломоносовым, и всю «Российскую грамматику», а также скопировал Радзивилловскую летопись Нестора. На первый взгляд скучноватый процесс переписывания летописей и документов был для Баркова очень увлекательным в основном по причине того, что его работа сопровождалась красочными, эмоциональными и подробными комментариями Ломоносова, охотно занимавшегося с бывшим студентом.

При помощи Михаила Васильевича Барков приобрел ценный опыт исторического исследования и обширные знания по источниковедению. Чтобы скомпоновать свои новые знания, Иван самостоятельно написал свою первую научную работу, которая называлась «Краткая российская история». Она вышла в 1762 году и была высоко оценена Г. Ф. Миллером, который написал и опубликовал свою рецензию в известном научном журнале «Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах».

Миллер по достоинству оценил работу И. С. Баркова, сказав, что собранные, проанализированные и предложенные им факты гораздо более точные, чем приведенные в работе Вольтера «Истории Российской империи при Петре Великом».

Однако из-за сотрудничества с Ломоносовым Барков был все же вынужден расстаться с мечтой о прекращении практики длительных и частых запоев. Несмотря на впечатляющую репутацию и невероятный ум Ломоносова, этот ученый, так же как и Барков, с удовольствием потреблял спиртные напитки, а пребывая в сильном подпитии, выражался откровенно и неприлично. Достоверно известен факт, что Ломоносов однажды при встрече с И. Д. Шумахером, «сложив неприлично перста», демонстрировал собеседнику кукиш, сопровождая свой крайне недипломатичный жест сакраментальной фразой: «Накось, выкуси!»

Ломоносов нередко ругался со своими противниками-поэтами и, не выбирая выражений, говорил о них самые неприятные вещи, даже не догадываясь о том, что молодой Барков, слушая его, находил оправдание и собственному вульгарному поведению. Однако не только общение с Ломоносовым и попытки обуздать собственную бунтарскую натуру занимали много времени у Баркова. Вдохновленный очередной речью своего наставника, он вскоре решился взяться за Радзивилловскую летопись. Ее срочно требовалось отредактировать и подготовить к печати. Впрочем, она уже была хорошо знакома Ивану, поскольку ранее он переписывал ее по просьбе Ломоносова.

Академия планировала издать российские летописи для того, чтобы ознакомить с ними не только научные круги, но и более широкий и менее просвещенный круг читателей. Полный энтузиазма Барков проводил долгие часы, склонясь над рукописными страницами так хорошо ему знакомого научного труда. К сожалению, работой руководил не он сам, а И. И. Тауберт, поэтому Ивану приходилось точно выполнять все указания своего непосредственного начальника. Тауберт приказал Баркову исправить в тексте все непонятные выражения и слова, адаптировать к новым требованиям орфографию и заполнить имеющиеся в летописях пробелы сведениями из других исторических документов.

Радзивилловская летопись была издана в 1767 году, уже после ухода Баркова с работы при Академии. Эта научная популяризованная работа была во многом неточна, в основном из-за бесконечных поправок, внесенных Таубертом, но оказала большое влияние на мировоззрение широкой публики. Она позволяла всем желающим ознакомиться с отечественной историей и подготовила россиян к восприятию других публикаций исторических и научных рукописей.

В 1762 году Барков сочинил оду, посвященную дню рождения Петра III. Сразу после этого Ивана, по протекции Ломоносова, назначили в Академию переводчиком. Из-под его пера вышли художественные переводы произведений Горация, текстов речей Марка Аврелия, басен Эзопа и т. д.

Впервые попробовал себя в поэтическом жанре Барков еще в студенческие годы, однако никому свои произведения не показывал. Дело в том, что ему совершенно не нравилось писать произведения в одическом жанре, который наиболее ценился его современниками. Стихи Баркова, по мнению общественности, являлись ярким примером реализма эпохи классицизма. Они сочетали в себе уличную вульгарность и высокий стиль. Н. И. Новиков, который некоторое время общался с необычным поэтом, называл Баркова «человеком острым и отважным». Он же с гордостью отмечал, что Иван написал большое количество «невозможных в печати целых и мелких стихотворений в честь Вакха и Афродиты… все сии стихотворения у многих хранятся рукописными».

Необходимо отметить, что произведения Баркова стали пользоваться популярностью у читателей определенного круга не потому, что представляли собой оригинальное, ранее неизвестное поэтическое решение. Вероятно, что здесь важную роль сыграла поддержка Ломоносова, который с энтузиазмом воспринимал все начинания автора. Сатиры Баркова вызывали особое восхищение знаменитого ученого, особенно сатира, в которой высмеивался давний соперник Ломоносова В. К. Тредиаковский.

Известно, что так называемые непечатные произведения Ивана Баркова негласно одобрялись Ломоносовым. Более того, исследователи уверены, что именно благодаря такому колоссу науки, как Ломоносов, Барков стал основоположником «порнографического стиля».

О популярности Баркова можно судить не только по официальным отзывам о его творчестве, но и по многим байкам и анекдотам, которые пользовались огромной популярностью у народа. Эти юмористические рассказы с удовольствием обыгрывались авторами мемуаров достаточно влиятельных лиц XIX века. И если верить им, Барков был человеком самого «веселого и беспечного нрава».

Например, известно, что писатель А. П. Сумароков был очень высокого мнения о Баркове, как об ученом и литературном критике, а потому нередко просил его высказать мнение об очередном своем сочинении. По воспоминаниям одного из современников Баркова, в изложении современного автора Сергея Макеева обычно это выглядело следующим образом: «Барков пришел однажды к Сумарокову. “Сумароков великий человек! Сумароков первый русский стихотворец!” – сказал он ему. Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему: “Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец – я, второй Ломоносов, а ты только что третий”. Сумароков чуть его не зарезал…»

Современники Баркова считали поэта крайне распутным. В народе была распространена легенда, что у Баркова было свое имение, куда он часто привозил подруг и собутыльников. Барков был пьяницей, но великолепным любовником, и именно он стал прообразом знаменитого Луки Мудищева.

Так же в некоторых мемуарах, написанных современниками Баркова, встречалась такая история: однажды Барков сочинил неприличные стихи про Григория Орлова и императрицу Екатерину. Оповещенная императрица рассердилась, велела привести к ней автора позорных виршей, закрылась с ним в спальне и велела охране никого не впускать. На исходе третьих суток Барков на подгибающихся ногах и без штанов вышел от императрицы, а вскоре был награжден графским титулом. Насколько достоверна эта история, не известно, но сплетники с большим удовольствием обсуждали ее при любой возможности, придумывая все новые и новые подробности.

Однако, по всей видимости, большинство шалостей и хулиганств, приписываемых Баркову – не более чем легенды. Достоверных сведений о жизни Баркова, не приукрашенной народными байками, известно крайне мало. Как уже было сказано выше, Михаил Васильевич Ломоносов на протяжении десяти лет открыто поощрял Баркова и покровительствовал ему. Со смертью Ломоносова звезда Баркова начала постепенно закатываться.

Руководство Академии и других официальных учреждений перестало снисходительно наблюдать за деятельностью грубого хамоватого поэта. Лишенный поддержки покровителя, Барков был изгнан с должности, занимаемой в Академии, что лишило его возможности зарабатывать себе на жизнь.

Некоторое время он жил в бедности, граничащей с нищетой, но тем не менее продолжал писать. Казалось, что чем больше поэт голодал, тем более язвительными и меткими становились его сатиры и пародии.

Как и у многих выдающихся людей, у Баркова имелись не только враги, доброжелатели, но и подражатели. Однако, несмотря на все усилия последних, никто так и не смог повторить в своем творчестве свойственное Баркову необычное сочетание непринужденного изящества и откровенной грубости.

В 1763 году Барков занимался переводом басен Федра и сатир Горация. Он также написал «Житие князя Антиоха Дмитриевича Кантемира», которое впоследствии приложил к своим «Сатирам». Стих Баркова был на удивление легким и гладким. В этом поэт очень походил на Сумарокова и Ломоносова. Однако слава его нашла только после издания его «срамных» стихов, о которых митрополит Евгений Болохвитинов отзывался с крайним осуждением и презрением.

Грубые стихи Баркова оказались в то время столь популярными, что для их обозначения был даже придуман особый термин – их стали называть «барковщина». В свое время Пушкин говорил, что Барков является одним из первых российских поэтов, отказавшихся от архаического стиля и начавших писать оригинальным народным живым языком.

Если внимательнее изучить дошедшие до настоящего времени произведения Баркова, их можно условно разделить на две группы: печатную и непечатную.

К печатной группе произведений относятся ода Петру III «На всерадостный день рождения», «Сокращение универсальной истории Гольберга», «Житие князя А. Дмитриевича Кантемира», стихотворные переводы с итальянского «Мир героев», «Федра, Августова отпущенника, нравоучительные басни», «Квинта Горация Флакка Сатиры или Беседы». Эти работы Баркова были хороши для его современников и возможно, для исследователей нашего времени, однако не они принесли славу поэту.

Превосходным примером печатных произведений Баркова является ода «Бахус». Она примечательна тем, что в ней нет ни одного грубого, а тем более нецензурного слова или выражения. Видимо, причина такого трепетного отношения к сюжету оды «Бахус» в том, что поэт в произведении писал о своей давней мечте, а не фантазировал на тему извращенных и грубых сексуальных игр.

Вышедший из-под пера Баркова, Бахус принимает любого желающего в свой храм, где и судебный исполнитель вершит свои нечистоплотные дела, «служа и правым, и виновным», и «солдат о службе тут не тужит», а рядом с ним находится «боец кулачный и подъячий».

И вот нетрезвый уже поэт и изрядно захмелевшие приверженцы Бахуса утирают пьяные слезы умиления, ибо:

Источник благостей толиких,
Вдруг составляя брань и мир,
Из малых делаешь великих,
Меняешь с рубищем мундир.

А раз уж дело дошло до традиционного российского гулянья с водкой и закуской, без драки оно никак не обойдется. Барков, и сам известный забияка, пьяница и скандалист, оставить такой поворот дел без внимания никак не мог, и вот было издано его очередное произведение – ода «Кулачному бойцу».

Ценитель и частый участник кулачных драк между посетителями кабаков, Барков ухитрился ярко и красочно передать настроение раззадоренных алкоголем, затмевающим разум, и яростью двух бойцов:

Нашла коса на твердый камень,
Нашел на доку дока тут,
Блестит в глазах их ярость, пламень,
Как оба страшны львы ревут…

Непечатная группа произведений Баркова сделала писателя знаменитым, не давая забвению охватить его творчество. В середине XVIII века россияне с некоторым удивлением, брезгливостью и интересом зачитывались стихотворными сатирами Баркова. Они были тем более интересны людям, поскольку, по мнению Н. И. Новикова, Барков создавал в первую очередь «остроумные и колкие сатиры, написанные прекрасными стихами, на глупости новейших русских поэтов».

Многие «сатирические сочинения» Баркова создают у читателей преувеличенно благодушное настроение за счет ироничных, но не злых мотивов. Например, в оде «Утренняя заря» они, разумеется, непристойны, но не производят неприятного впечатления:

Уже зари багряной путь
Открылся дремлющим денницам.
Зефир прохладный зачал дуть
Под юбки бабам и девицам…
…О утро, преблаженный час!
Дражайше нам златого века.
В тебе натуры сладкий глас
Зовет к работе человека.

Очень интересен сборник Баркова, посвященный Белинде: «…тебе, благословенная красавица, рассудил я принесть книгу сию, называемую “Девичья игрушка”. В этом произведении автор остроумно и прямым текстом объясняет читателю, что такое эта „игрушка“ и как в нее „играть“. Разумеется, прочитав весьма развратное творение поэта, Белинда была недовольна Барковым.

На что тот ответил: «Ты приняла книгу сию, развернула и, читая первый лист, переменяя свой вид, сердишься. Ты спыльчиво клянешь мою неблагопристойность и называешь юношем дерзновенным. Но вместе с сим усматриваю я, ты смеешься внутренно, тебе любо слышать вожделение сердца твоего». Может быть, именно такой реакции автор и ждал от всех своих читателей.

Н. И. Новиков, близко знакомый с творчеством Баркова, определил поэта как человека отважного и язвительного, который написал «множество целых и мелких стихотворений в честь Вакха и Афродиты, к чему веселый его нрав и беспечность много содействовали».

Но не только Новиков в своих мемуарах описывает работы Баркова. Карамзин, например, позволил себе назвать Баркова в своих рукописях русским Скарроном. В принципе, произведения Ивана можно назвать грубой и здоровой порнографией. И это будет самым точным определением, подразумевающим здоровые инстинкты людей и человеческую натуру, типичную для того времени.

Однако не только творчество «охальника-поэта» регулярно потрясало мораль и нравственность российского человека XVIII века. Словно бы подтверждая свою скандальную репутацию, Барков даже смерть свою обставил максимальным количеством интригующих несуразностей. Причем существует как минимум три различные версии этой смерти, весьма существенно отличающиеся друг от друга.

Итак, Иван Барков умер в 1768 году. К тому времени он уже ни дня не мог обойтись без алкоголя. Его здоровье сильно ухудшилось, а благосостояние так и не стало хорошим. Точная дата смерти поэта, к сожалению, осталась неизвестной.

Причина этого, видимо, в том, что факт кончины поэта долгое время оставался неподтвержденным, из-за попыток его последователей и подражателей скрыть от общественности изо всех сил неприглядную кончину своего наставника и вдохновителя.

Согласно самой распространенной версии, поэт, утомленный жизненными неурядицами, покончил собой. Версию самоубийства особенно отстаивали молодые дворяне – однокашники Пушкина. По их свидетельству можно заключить, что грубиян и охальник Иван Барков, решив покончить с собой, затопил камин, закрыл крышку, засунул в камин голову и отравился угарным газом.

Вероятно, причиной столь радикального сведения счетов с жизнью стала депрессия поэта, вызванная избытком в его крови алкоголя, проблемами в личной жизни и очередными неурядицами с издателями и критиками. Что же касается камина, скорее всего, в том состоянии, в котором пребывал Барков, было сложно подыскивать другие способы самоубийства, или же отравление угарным газом показалось ему наиболее быстрым и безболезненным способом покинуть опостылевший мир.

Согласно второй, не менее удивительной и скандальной, версии, Иван Барков перед смертью находился в состоянии длительного запоя. Почувствовав себя нехорошо, он отправился в нужник. Там у него неожиданно начался психический припадок. Потерявший над собой контроль, поэт упал, ударился головой, провалился в нужник и утонул. Что и говорить, очень некрасивая смерть, но более чем вероятная.

Достоверно известно, что на протяжении всей своей жизни Барков частенько злоупотреблял спиртными напитками, и можно справедливо предположить, что в роковой день он отправился в нужник в изрядном подпитии. Между тем санитарно-гигиенические приспособления XXI и XVIII веков сильно отличаются. Если для того, чтобы утонуть в современном унитазе, человеку необходимо приложить очень большие усилия, то провалиться сквозь ненадежный деревянный пол или упасть в дыру обычного примитивного «деревенского домика» просто, достаточно лишь поскользнуться или оступиться, а там все сделает сила земного притяжения. Скорее всего, так и произошло. Пьяный Барков зашел в нужник, неловко повернулся, оступился и упал.

Впрочем, возможно, события развивались и по-другому: Барков зашел в нужник, и у него начался припадок, который затуманил разум, сделал его движения судорожными и плохо контролируемыми. Было бы удивительно, если бы в таком состоянии писатель благополучно выбрался. В лучшем случае он получил бы множество синяков, ссадин, а то и переломов, в худшем же… Одно можно сказать точно, грязная, долгое время скрываемая смерть поэта подарила любителям сплетен великолепную тему для обсуждения.

Третья версия смерти Баркова – не менее компрометирующая, чем предыдущие две. Согласно ей, Барков умер в запущенном и дешевом публичном доме. Смерть его наступила в результате побоев.

Не секрет, что Барков был частым посетителем и игорных, и публичных домов, да и обычные женщины не обделяли его своим вниманием. Стало быть, тот факт, что умер он в публичном доме, совсем не удивителен. Более того, любитель побуянить и поскандалить, Барков мог с легкостью ввязаться в драку и погибнуть в ней. Так что третья версия смерти Баркова также вероятна, как и две предыдущие, хотя и кардинально отличается от них.

Впрочем, все версии заканчиваются одним – незадолго до смерти Барков написал и оставил на самом видном месте в доме записку следующего содержания:

Жил грешно
И умер смешно:
Голову казнил сам,
А… оставил вам!

Слова записки вроде бы свидетельствуют в пользу первой версии о самоубийстве, хотя возможно, что автором записки был не сам Барков, а один из его подражателей, написавший ее уже после смерти Баркова.

Но так или иначе, достоверно известно только одно: умерший поэт был найден друзьями, и выглядел при этом крайне компрометирующее. Где он был похоронен и при каких обстоятельствах, исследователям выяснить не удалось.

Излишне говорить, что необычные обстоятельства смерти Баркова произвели в обществе фурор. Его друзья и поклонницы изо всех сил опровергали множащиеся нелепые слухи. Враги поэта тем временем злорадно потирали руки и всеми способами препятствовали попыткам установить истину.

Более того, после смерти Баркова некоторые писатели начали ему подражать, приписывая скандально известному поэту авторство своих произведений. Среди них были и весьма знатные господа – такие, как А. В. Олсуфьев, Ф. И. Дмитриев-Мамонов и И. П. Елагин.

Имя Баркова проставлялось на титульных листах сборников срамных стихотворений, лишь несколько из которых действительно были написаны усопшим. Как уже упоминалось выше, известное в наше время произведение «Лука Мудищев» на самом деле было написано отнюдь не самим Барковым, а его подражателем.

«Лука Мудищев» вызывает бурю восторга практически у всех поклонников срамных виршей и даже то, что с подлинным авторством произведения исследователи так и не разобрались, его принято считать одним из самых выдающихся шедевров барковского литературного стиля.

Один из составителей «срамных» сборников, Валерий Сажин высказал предположение, что подобное использование имени и репутации Баркова в совокупности с пародией на его творчество является не чем иным, как проявлением уважения к поэту со стороны его коллег-литераторов.

Эта версия более чем вероятна, поскольку многие писатели XVIII века в свое время неоднократно высказывали свои симпатии к создателю срамных виршей. Вот только у этой монеты была и обратная сторона. Так, например, всю ответственность за разгульную, похабную, мужиковатую, грубую и зачастую издевательскую поэтическую продукцию возлагали на Ивана Баркова, который к ней абсолютно никакого отношения не имел. Видимо, тут был расчет на то, что мертвый поэт возмущаться таким произволом не будет, а следовательно, ему можно приписать что угодно. Такой вот барковский парадокс является важной частью наследия поэта.

В современном мире, где на полях интеллектуальных сражений уверенно властвует наука, дух произведений Баркова не утратил своей первоначальной вызывающей колоритности. Напротив, пройдя сквозь века, не сгинув в бюрократических лабиринтах и препонах коммунизма, он не просто дошел но наших дней, но и расцвел с необыкновенной пышностью. Срамные вирши обросли традициями, вновь обрели своих почитателей и недоброжелателей, стали совершенствоваться охваченными вдохновением подражателями Баркова. Причина такого подъема барковского поэтического стиля в том, что он в чем-то соответствует тем потребностям, которые испытывают к поэзии широкие народные массы, иначе имя Баркова уже давно было бы забыто, как и его произведения.

Антон Антонович Дельвиг.

Трагическая измена

Было раннее утро, едва начинало светать, но в доме никто не спал. Слуги, стараясь двигаться как можно тише, занавешивали черным полотном зеркала и снимали украшения с елки.

В спальне у кровати сидела молодая женщина. Было видно, что ей пришлось просидеть в кресле всю ночь: она была одета, причесана, и прическа даже не помялась. В открытую дверь комнаты то и дело заглядывали слуги и бросали на женщину неодобрительные взгляды. Но она, не обращая на них никакого внимания, не сводя взгляда с того, кто лежал в постели, облизывая пересохшие губы, тихонько пела песню на стихи, написанные ее мужем:

Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;


Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:
Не найти тебе нигде
Горемычнее меня.

Но муж уже не отвечал ей, и, как бы крепко она ни сжимала его руку, та была холодной: перед рассветом муж умер, оставив ее вдовой.

Вообще с этой песней было связано множество печальных воспоминаний. Дело в том, что поэт написал стихотворение «Соловей» после того, как услышал о ссылке одного из самых близких своих друзей в Бессарабию. Этим другом был А. С. Пушкин.

Вскоре появилась и музыка к этим печальным строкам, от которых веяло такой безнадежностью. Их написал довольно известный в то время композитор А. Алябьев. Музыкант сочинил мелодию, находясь в тюрьме. В жизни он был вспыльчивым человеком, часто выходил из себя и мог наговорить лишнего. Но в этот раз он перешел все границы: во время карточной игры с друзьями ему показалось, что сосед старается подсмотреть его карты. Он не сдержался, начал кричать, завязалась ссора… В гневе Алябьев ударил обидчика по голове тяжелым подсвечником. Мог ли он подумать, что этот удар будет роковым? Молодой человек упал, его лицо было залито кровью. Через пять минут он умер. Алябьева посадили в тюрьму. Он написал свое лучшее произведение, однако раскаянием дела не поправишь и мертвого не воскресишь.

Такова печальная предыстория этого известного романса, который стал своеобразным реквиемом для автора стихов – Антона Дельвига.

В наши дни имя Дельвига почти забыто: Пушкин затмил для нас всех поэтов-современников. Да и в начале XIX века, когда он жил, его творчество было понятно далеко не всем. Однако Дельвиг был талантливым поэтом и забыт незаслуженно.

Об истинной причине смерти Дельвига стало известно не сразу. Официальная причина смерти – воспаление легких. Многие винили в смерти поэта климат: Санкт-Петербург стоит на болотистой местности, зимы здесь холодные, а здоровье у поэта было недостаточно крепкое. Простудился и умер. Знакомые Дельвига говорили: да, всему виной климат, но политический. Дельвигу грозила ссылка. Незадолго до смерти у него состоялся серьезный разговор с одним высокопоставленным чиновником, и поэт, человек очень впечатлительный и с богатым воображением, вполне мог в буквальном смысле этого слова расстроиться до смерти.

Однако истинная причина смерти поэта была другой. О ней поначалу не подозревал никто, не знали даже близкие друзья. Вдова поэта хранила молчание и отказывалась с кем-либо обсуждать обстоятельства смерти мужа. И только спустя некоторое время стала известна правда. Причиной смерти Дельвига стала супружеская измена.

Антон Антонович Дельвиг родился в 1798 году в Москве. Его отец, барон, по происхождению был лифляндцем.

Детство Антона было обычным, он не блистал никакими особыми талантами и не интересовался литературой. Начальное образование он получил в одном из частных пансионов в Москве. После того как мальчику исполнилось 13 лет, он поступил в Царскосельский лицей, где, как известно, учился и Пушкин. Там Дельвиг и Пушкин познакомились, подружились и оставались в прекрасных отношениях на протяжении всей жизни.

В лицее, как и в пансионе, Дельвиг не блистал талантами. Он не проявлял никакого интереса к точным наукам, не владел ни одним иностранным языком. Физическое здоровье Антона Дельвига было не очень крепким, поэтому он не любил шумных игр, уклонялся от физических упражнений.

Свободное время Дельвиг предпочитал проводить в тихом спокойном месте, с книгой в руках. Родители не запрещали ему читать, даже высылали книги, однако мало интересовались их выбором. Таким образом, мальчик читал все, что попадало ему в руки, и через некоторое время стал более сведущ в некоторых вопросах, чем это допускалось для его возраста.

Однако одна необычная особенность у него все же проявилась: он оказался наделен чрезвычайно богатым воображением. Однажды Дельвиг сочинил историю о том, как, будучи маленьким, вместе со своим отцом принимал участие в войне. Точнее, воевал его отец, а сам Антон, как получалось из его слов, всюду сопровождал своего родителя. Мальчик так подробно описывал армию, местность, по которой они двигались, военные события, что у его друзей не возникло никаких сомнений, что он говорил правду. На протяжении нескольких вечеров он «вспоминал» все новые и новые подробности из своего прошлого и ни разу не сбился. Ученикам лицея ничего не оставалось, как поверить ему.

Зачем он придумал эту историю? Наверное, для того, чтобы как-то выделиться среди сверстников, стать знаменитым. И это ему прекрасно удалось – несколько дней весь лицей говорил только о необычайном путешествии Дельвига. Очень скоро об этом стало известно учителям. Наконец, усомнившись в рассказах мальчика, его вызвал к себе директор.

Нимало не смущаясь, Дельвиг повторил свой рассказ и сделал это настолько убедительно, что у директора не возникло ни малейших сомнений в его правдивости, и он отпустил мальчика. И лишь через несколько лет Дельвиг признался своим самым близким друзьям, что вся эта история была выдумкой от первого до последнего слова.

Заметив, что все вокруг пишут стихи, Тося, как его звал Пушкин, тоже попробовал заняться стихосложением. Узнав о том, что ленивец Тося пишет стихи, его поначалу подняли на смех. Пушкин даже посвятил ему двустишие:

Ха-ха-ха, хи-хи-хи!
Дельвиг пишет стихи.

Однако очень скоро стало ясно, что у Дельвига выдающийся талант, и к концу года он завоевал звание второго поэта лицея. Первым, разумеется, был Пушкин.

Но вот время учения окончено.
Шесть лет промчалось как мечтанье,
В объятьях сладкой тишины.
И уж Отечества призванье
Гремит нам: шествуйте, сыны!

Это строки из «Прощальной песни воспитанников императорского Царскосельского лицея», написанной Дельвигом, которая стала своеобразным гимном лицеистов. С большинством друзей пришлось расстаться. Однако с некоторыми – В. К. Кюхельбекером, Е. А. Баратынским и, конечно, с А. С. Пушкиным – Дельвиг продолжал поддерживать теплые дружеские отношения.

Свою карьеру Дельвиг начал со службы в Департаменте горных и соляных дел, затем перешел в канцелярию Министерства финансов. Но служба совершенно не увлекала его, он относился к ней довольно равнодушно. Он совершенно не интересовался подсчетом финансов, вместо этого пытался на службе урывать минуты для того, чтобы написать очередное стихотворение.

В лицее ходили легенды о его лени. Известно было и о его равнодушии к учебе. Иногда он совершал удивительные поступки: на одном из скучных уроков он спрятался под партой и проспал там до конца занятий. Также равнодушно он относился и к службе.

Дельвиг прекрасно понимал, что с его репутацией он никогда не сделает удачной карьеры, однако не делал ничего для того, чтобы исправить ситуацию. Более того, он, в полной мере осознавая свои недостатки, откладывал работу в сторону, брал чистый лист бумаги, макал перо в чернильницу и писал:

Я благородности труда
Еще, мой друг, не постигаю.
Лениться, говорят, беда:
А я в беде сей утопаю.

Не дожидаясь отставки, Дельвиг подал прошение о переводе в Публичную библиотеку. В 1821 году оно было удовлетворено.

Новая служба больше отвечала склонностям Дельвига, однако и на сей раз он не проявил достаточного рвения. Он являлся в библиотеку поздно, уходил рано, предпочитая все свое время проводить с друзьями.

В 1819 году Дельвиг вместе с Пушкиным, Кюхельбекером и Баратынским основали Союз поэтов. Друзья видели смысл жизни в том, чтобы полнее наслаждаться всеми радостями жизни. Вскоре у них нашлось немало противников, которые награждали юных поэтов нелестными прозвищами, самым известным из которых было «вакхические поэты». Однако друзья не обращали на это внимание. Они устраивали вечера, на которых читали свои стихи, пили шампанское. Вскоре они заинтересовались политикой, и их забавы стали более дерзкими. Дельвиг, так же как и многие другие в то время, посещал масонские собрания. Однако к политике он относился с таким же равнодушием, как и к службе, предпочитая проводить свободные вечера на литературных собраниях, которых в то время было немало.

Особенно часто Дельвиг посещал литературный салон Софьи Пономарёвой. Впервые попав туда из-за любви к литературе, он очень быстро влюбился в хозяйку салона, которая к тому времени уже разбила немало мужских сердец.

Софья Дмитриевна Пономарёва действительно была неординарной женщиной, и не было ничего удивительного в том, что она с легкостью кружила головы мужчинам. Она была замужем за статс-секретарем канцелярии по принятию прошений Акимом Ивановичем Пономарёвым. Молодая женщина была неплохо образована, знала четыре языка, а также прекрасно говорила и писала по-русски, что в то время было редкостью. Кроме того, она интересовалась литературой и открыла в Санкт-Петербурге салон под названием «Литературное Собрание». Там она принимала самых знаменитых в то время поэтов и писателей, которых развлекала игрой на фортепиано, пением и декламацией стихов. На ее вечерах царила веселая и оживленная атмосфера. Их посещали поэты Е. А. Измайлов, О. М. Сомов, И. А. Крылов, Н. И. Греч, П. А. Катенин, братья Княжевичи, А. В. Поджио и др.

Измайлов, редактор журнала «Благонамеренный», поместил в одном из номеров описание этих литературных вечеров: «В Петербурге с нынешней зимы завелись в некоторых домах литературные собрания. В положенный день на неделе сходятся там пять–десять человек известных литераторов и молодых людей, желающих только сделаться известными, пьют чай, разговаривают о материях, словесности, наук и художеств касающихся, сообщают друг другу свои замечания, наблюдения, открытия, обсуживают вместе и общими силами важные предметы, сходятся и расходятся, чтобы завтра продолжить начатое. Польза таких собраний очевидна и желательно, чтоб они более входили в обыкновение…»

Посетив салон Пономарёвой, Дельвиг стал бывать в нем регулярно. Влюбившись в хозяйку, он, как и многие другие, посвятил ей несколько стихотворений. Однако она не отвечала на его чувства, как, впрочем, и на ухаживания многих других поклонников. Ей доставляло удовольствие разбивать их сердца.

К тому времени Дельвиг уже добился всеобщего признания как поэт. Кстати, он первым из всех своих друзей начал публиковать свои произведения и прославился. Впервые его стихи были опубликованы в 1814 году в популярном журнале «Вестник Европы». Кстати, решение о публикации было принято Владимиром Измайловым, который впоследствии стал соперником Дельвига в салоне Пономарёвой.

Отсылая стихи в журнал, Дельвиг не подписал их, и они были опубликованы анонимно. Впоследствии Пушкин, составляя воспоминания о своем друге, по поводу этого случая писал, что стихи «привлекли внимание одного знатока, который, видя произведения нового, неизвестного пера, уже носившие на себе печать опыта и зрелости, ломал себе голову, стараясь угадать тайну анонима…». Самому автору на момент публикации стихов было всего лишь 16 лет, и он еще продолжал учиться в лицее.

После окончания лицея Дельвиг продолжал писать стихи и публиковал их уже под собственным именем. Кстати, именно Дельвиг впервые отнес в издательство стихи Пушкина и косвенно способствовал той славе, которая впоследствии окружала поэта.

Таким образом, в салон Пономарёвой Пушкин и его друзья попали уже признанными в Санкт-Петербурге поэтами, к их мнению прислушивались, их ценили, ими восхищались.

Но, несмотря на это, никому из них, в том числе и Дельвигу, не удалось добиться взаимности от Пономарёвой, для которой не существовало никого, кроме молодого и довольно посредственного, по всеобщему признанию, поэта Владимира Панаева.

Дельвиг же влюбился не на шутку. Он все чаще посещал салон своей музы и наконец стал бывать на каждом литературном собрании. Заметив, что молодая женщина не обращает на него никакого внимания, он только вздыхал, сидя в углу, или, выбрав момент, когда она не была окружена поклонниками, протягивал ей свой альбом, чтобы она написала ему что-нибудь на память. Пономарёва не отказывалась, брала перо и, подняв глаза к потолку и на секунду задумавшись, легко и быстро, ровным мелким и изящным почерком писала короткий стишок. Молодая женщина, кроме прочих талантов, обладала и этим – писала неплохие стихи.

Наконец Дельвигу надоела роль обожателя. Ведь он мужчина, и к тому же известный поэт, черт возьми! А она водит его за нос и смеется над ним, как над мальчишкой! Вдохновение Дельвига иссякло, он стал пристальнее оглядываться по сторонам в поисках более достойного предмета воздыханий. Именно в это время произошла встреча с его будущей супругой, Софьей Михайловной Салтыковой. Девушка была красива, весела, как и Пономарёва, интересовалась литературой, а также знаменитым поэтом Дельвигом.

Он начал общаться с ней, приезжал в гости, писал письма, когда не был занят. И вот в июне 1825 года Дельвиг послал своим родителям такое письмо: «Благословите вашего сына на величайшую перемену его жизни. Я люблю и любим девушкою, достойною назваться вашей дочерью: Софьей Михайловной Салтыковой. Вам известно, я обязан знакомством с нею милой сестрице Анне Александровне, которая знает ее с ее раннего детства. Плетнёв, друг мой, был участником ее воспитания. С первого взгляда я уже ее выбрал и тем более боялся не быть любимым. Но, живши с нею в Царском Селе у брата Николая, уверился, к счастию моему, в ее расположении. Анна Александровна третьего дни приезжала с братом в Петербург и, услышав от Софьи Михайловны, что отец ее Михайла Александрович говорит обо мне с похвалою, решилась открыть ему мои намерения. Он принял предложения мои и вчера позволил поцеловать у ней ручку и просить вашего благословения. Но просил меня еще никому не говорить об этом и отложить свадьбу нашу до осени, чтобы успеть привести в порядок свои дела. Он дает за нею 80-ть тысяч чистыми деньгами и завещает сто тридцать душ. Вы, конечно, заключите, что богатство ее небольшое, зато она богата душою и образованием, и я же ободрен прекрасным примером счастливого супружества вашего и тетушки Крестины Антоновны…»

Это письмо невольно наводит на размышления. Влюбленный, по его словам, Дельвиг не посвящал своей невесте стихов. Лишь намного позже, незадолго перед смертью, он посвятил ей одно стихотворение, начинавшееся словами: «За что, за что ты отравила…». Действительно ли он так сильно любил свою избранницу или же им двигало стремление обзавестись семьей, надежда, что молодая жена будет заботиться о нем?

К тому же не совсем ясно, почему Дельвиг так пренебрежительно отзывается о приданом девушки. Ведь сам он не имел ни одной души и жил только на жалование, которое получал в библиотеке, а также на гонорары от стихов.

Однако поняв, что на жалование библиотекаря, которого еле-еле хватало ему одному, не удастся жить с молодой женой, Дельвиг добавляет в письме к родителям: «Между тем я ищу себе места, которое бы могло приносить мне столько, чтобы мы ни в чем не нуждались». Но это лишь слова: как известно, поэт не был способен всего себя посвящать службе, да и не стремился к этому. Он не интересовался ничем, кроме литературы.

1825 год стал для Дельвига очень бурным, полным самых разных впечатлений. Из-за нерадивого отношения к службе в Публичной библиотеке, где он все еще числился, Дельвиг был вынужден подать в отставку. Впоследствии он служил в разных ведомствах, но нигде не сделал карьеры.

В этом же году произошло восстание декабристов. Несмотря на свое равнодушие к политике и тайным обществам, Дельвиг неожиданно проявил большой интерес к судьбе декабристов. Он лично был знаком с некоторыми из них, присутствовал на публичной казни пятерых заговорщиков.

Еще одно важное событие произошло в жизни Дельвига в 1825 году – его женитьба на С. М. Салтыковой. Свадьба состоялась осенью.

Писать стихи Дельвиг не переставал. Он завоевал известность как автор романсов, элегий и посланий, кроме того, писал прекрасные сонеты. Исследователи творчества Дельвига называют его новатором в идиллии. В этих произведениях он описывал идеальный мир, полный гармонии, и чистые отношения. К идиллиям относят его произведения «Купальницы», «Изобретение ваяния». Однако в «Конце золотого века» – одной из более поздних идиллий, написанной в 1829 году, – поэт показал крушение этого идеального мира. Вообще, в его стихах преобладала тема разлуки, несчастной любви, измены. Причина этого была, вероятно, в самом складе характера поэта. Но и семейная жизнь, которая поначалу казалась безоблачной, очень скоро разочаровала поэта.

Поначалу девятнадцатилетняя жена Софья восхищалась своим мужем, называла его очень умным, добрым, скромным. Очень скоро она завела литературные вечера. Главный салон Санкт-Петербурга, в котором некогда царила Пономарёва, уже не существовал – его хозяйка скоропостижно скончалась. На смену ей пришли другие, которые стремились копировать ее образ жизни. Не была исключением и молодая баронесса Дельвиг. А сам Дельвиг неожиданно оказался в том же положении, что и муж Пономарёвой в свое время. Софья Михайловна была окружена поклонниками, которые восхищались ею, посвящали ей стихи. Она стала уделять мужу все меньше времени, перестала находить его добрым и интересным.

Поначалу Дельвиг относился к этому спокойно. На вечерах присутствовали его друзья, жена исполняла романсы на его стихи, в том числе знаменитого «Соловья». Но со временем отношения между супругами становились все более прохладными.

Дельвиг с головой окунулся в литературную деятельность, которую забросил из-за приготовления к свадьбе. С 1825 года он начал издавать альманах «Северные цветы». Забыв о своей природной лени, он с неожиданным упорством взялся за работу над журналом, проявлял незаурядные организаторские способности, писал критические очерки о современной литературе, привлекал для работы в журнале молодых и малоизвестных, но талантливых авторов. И, разумеется, он стремился публиковать произведения своих друзей, в том числе Пушкина и Кюхельбекера, невзирая на то, что его друзья находились в то время в опале.

Несмотря на занятость, Дельвиг следил за тем, что происходит в мире литературы не только в России, но и за границей, успевал читать стихи и прозу, интересовался переводными изданиями и даже сам занимался переводами.

Выше упоминалось о том, что Дельвиг не отличался усердием в учебе и не освоил ни одного иностранного языка. Однако, будучи немцем по происхождению, немецкий он знал в совершенстве, на память цитировал в оригинале Шиллера и других авторов. Он беспокоился об отсутствии переводов многих всемирно известных литературных произведений и стремился привлечь молодых авторов для того, чтобы они исправили это.

Так, в 1826 году он писал М. П. Погодину: «…Вы мне давно знакомы и не по одним ученым, истинно критическим историческим трудам; но и как поэта я знаю и люблю вас, хотя, к сожалению, читал только один отрывок – перевод первой сцены трагедии: “Двадцать четвертое августа”. Ежели вы не продолжаете переводить ее, искренно жалею. Мы теряем надежду читать эту трагедию в русском верном и прекрасном съемке. Позвольте мне начать приятнейшее с вами знакомство просьбою. Не подарите ли вы в собрание “Цветов” моих один или два ваших цветков. Вы ими украсите мое издание и доставите мне приятный случай прибавить благодарность к почтению и любви к вам и вашему таланту, с которыми имею честь быть, милостивый государь, вашим покорным слугой».

В 1829 году Дельвиг издал альманах «Подснежник», а также сборник своих стихов. В этом же году он стал редактором еще одного печатного органа – «Литературной газеты». Именно из-за этого, как считали многие, здоровье литератора было серьезно подорвано. «Литературная газета» стала причиной ряда столкновений с цензурой.

Этот альманах представлял собой полемический орган литераторов, относящихся к пушкинскому кругу. Окружающие называли их литературными аристократами.

В 1830 году альманах пытались закрыть, но Дельвиг, использовав свои связи, смог получить разрешение на продолжение работы. Однако это не помогло. Его несколько раз вызывали в третье отделение, где он имел весьма неприятные беседы с его начальником А. Х. Бенкендорфом. Газету закрыли. Дельвиг был чрезвычайно расстроен. Он забросил все дела, практически не уделял внимания жене. «Литературная газета» была самым важным его делом, и он был готов сделать все, чтобы продолжить его. Наконец он получил разрешение снова издавать альманах, при условии что главным редактором будет О. М. Сомов. Через него третье отделение рассчитывало влиять на публикации издания.

Однако Дельвиг делал все возможное для того, чтобы политическая направленность издания не изменилась. Он похудел, побледнел, сам перестал писать. Будучи очень впечатлительным человеком, он воспринимал все происходящее как трагедию всей жизни.

В конце ноября 1830 года его снова вызвали к начальнику третьего отделения. Утверждают, что последний разговор с Бенкендорфом стал самым неприятным для Дельвига. Бенкендорф кричал на литератора, топал ногами, грозил ссылкой в Сибирь, если «Литературная газета» не будет закрыта.

Дельвиг спокойно стоял и слушал. Неизвестно, какая буря бушевала в душе гордого немецкого барона, но он ничем не выдал своего раздражения. Наконец Бенкендорф успокоился. Извинился за свою горячность. Еще раз напомнил о том, что этот разговор последний, что альманах должен быть закрыт, иначе – Сибирь. И разрешил идти.

Дельвиг вышел на улицу. Жизнь казалась конченой. У него были долги, и не было никакой надежды в ближайшее время раздобыть денег. К тому же его «Литературную газету», в которую он вложил столько сил, теперь неминуемо закроют. Мысли о Сибири также пугали Дельвига. До этого времени его друзья нередко находились в опале, но никого еще не ссылали в Сибирь. О нем все забудут, и, возможно, ему придется провести там остаток жизни. Это означает разлуку с друзьями, со всем, что ему дорого.

Дельвиг медленно шел по улице, не замечая обжигающе холодного ветра. Снег падал ему на голову, за воротник. Его руки и лицо покраснели от мороза, но он даже не замечал этого. Сел на покрытую снегом и льдом лавочку. Задумался.

Как уже неоднократно упоминалось выше, Дельвиг был чрезвычайно впечатлителен и обладал богатым воображением. И вот теперь воображение рисовало ему различные картины, одну страшнее другой. Тучи в душе поэта постепенно сгущались, казалось, помощи ждать неоткуда.

Наконец поэт вспомнил о своей жене. Вот кто поддержит его, кто поедет за ним даже в Сибирь. Ведь жена должна всегда быть рядом с мужем… Ведь многие жены декабристов последовали за своими мужьями в ссылку… Такие мысли одолевали поэта, а сам он быстрым шагом шел к дому.

Необходимо заметить, что, несмотря на прохладные отношения с женой, несмотря на множество поклонников, окружавших Софью, Дельвиг не допускал мысли о том, что она может предпочесть ему другого. Тем неожиданнее было для него то, что произошло дальше. Придя домой, он застал жену в объятиях очередного поклонника – С. А. Баратынского, брата Е. А. Баратынского, прекрасного поэта и одного из его лучших друзей.

Дельвиг не поверил своим глазам. Потом потребовал объяснений. Он еще не верил в то, что только что увидел своими глазами, пытался убедить себя, что это случайность, которую Софья объяснит. Однако жена и не думала скрывать измену. Наоборот, начала кричать, что Антон сам виноват во всем: почти не уделяет ей внимания, у них нет денег, они почти нигде не бывают, в конце концов, ей с ним скучно, она его больше не любит.

Этого Дельвиг никак не ожидал. Его же еще называют виноватым! Желая прекратить упреки жены, он закричал: «Замолчи!», – и выбежал из комнаты.

…Дельвиг вернулся домой через 2 дня, рано утром, и сразу же повалился на постель прямо в одежде. Софья боялась подойти к нему. Вскоре стало ясно, что Антон Антонович серьезно болен. Пригласили врача, который осмотрел поэта и поставил диагноз – «нервная лихорадка».

Между тем Дельвигу становилось все хуже. У него поднялась температура, начался сильный кашель. Стало ясно, что лихорадка перешла в воспаление легких. Поэт все чаще терял сознание. Рассказывали, что в бреду он все время твердил: «Соня, зачем же ты это сделала?» Болезнь продолжалась больше месяца. Поэт ослабел настолько, что не мог самостоятельно повернуть голову. Он лежал на подушках и тяжело дышал. Вскоре стало понятно, что ему не выжить.

Антон Дельвиг скончался 14 января 1831 года. Многие не знали о его болезни, и известие о смерти стало для них неожиданностью. Друзья горько оплакивали его. Пушкин, узнав о смерти поэта, написал: «Смерть Дельвига нагоняет на меня тоску. Помимо прекрасного таланта, то была отлично устроенная голова и душа незаурядного закала. Он был лучшим из нас».

Через несколько месяцев после смерти Дельвига его вдова Софья Михайловна вышла замуж за Баратынского.

Александр Сергеевич Пушкин.

Женская месть

Наверное, нет в России такого человека, которому не знакомо творчество А. С. Пушкина. Многие современные авторы уделяют большое внимание биографии поэта и его произведениям.

До недавнего времени некоторые сведения о жизни Пушкина были по идеологическим соображениям скрыты от массового читателя, и официальной причиной гибели поэта считалась банальная дуэль. Но сейчас, когда стали доступны некоторые архивные материалы, выдвинуты новые версии о причинах гибели поэта. Чтобы лучше разобраться в тайнах жизни и смерти великого поэта, следует внимательно изучить его биографию.

Александр Сергеевич Пушкин родился 6 июня 1799 года в Москве. Его отец, Сергей Львович Пушкин, был родом из помещичьей и некогда богатой семьи. Его предкам в Нижегородской губернии принадлежало несколько поместий. Несмотря на то что не все имения достались С. Л. Пушкину, наследством своим он совершенно не дорожил, проматывал его и совершенно не заботился о хозяйственных делах. Сергей Львович служил в Московском комиссариате, но относился к службе не слишком серьезно.

Его брат Василий Львович был достаточно известным поэтом. Вообще, среди знакомых Пушкиных было много талантливых писателей. Отец Пушкина также отличался любовью к литературе, особенно он увлекался французской классикой. В узком кругу друзей и родственников С. Л. Пушкин читал русские и французские стихи собственного сочинения.

Мать поэта, Надежда Осиповна, происходила от Ибрагима Ганнибала, впоследствии изображенного А. С. Пушкиным как петровский «арап».

Александр не был единственным ребенком в семье, кроме него, у Пушкиных было еще двое детей – старшая дочь Ольга и младший сын Лев. Детям Пушкины не уделяли особого внимания, к тому же Александр был не самым любимым ребенком в семье.

Воспитание Александра Сергеевича Пушкина нельзя считать идеальным. Различным наукам маленького Александра обучали постоянно сменявшие друг друга французы-гувернеры или случайные учителя. Ребенок был предоставлен самому себе, и учителя не имели на него абсолютно никакого влияния. Детство Пушкин провел в Москве, на лето выбираясь в подмосковное имение бабушки – уезд Захарово.

До 11 лет Александр воспитывался в доме родителей. В 8 лет он уже умел писать и читать, а также сочинял небольшие комедии и эпиграммы на своих учителей. Сочинял он преимущественно на французском языке.

Русскому языку учителя А. С. Пушкина в этот период уделяли очень мало внимания, обучение велось исключительно на французском. Это произошло из-за любви отца А. С. Пушкина к этому языку: библиотека Пушкиных состояла из произведений французских авторов.

Гувернером Александра также был француз, достаточно умный и образованный человек. Благодаря стараниям С. Л. Пушкина и гувернера Александру с раннего детства была привита любовь к французскому языку. Ребенок перечитал большинство книг в отцовской библиотеке, проводя там бессонные ночи.

В 1810 году в Царском Селе Александр I велел построить новый лицей, который планировалось сделать одним из привилегированных учебных заведений. Воспользовавшись своими влиятельными связями и знакомствами, отец будущего поэта принял решение обучать там своего старшего сына. В июне 1811 года юный Александр вместе со своим дядей отправился в Петербург поступать в Царскосельский лицей.

12 августа Александр успешно сдал вступительный экзамен. 19 октября 1811 года лицей был официально открыт. Началась лицейская жизнь А. С. Пушкина.

Царскосельский лицей являлся закрытым учебным заведением. Первый год в нем училось всего 30 человек. Все они являлись детьми малообеспеченных дворян, которые тем не менее обладали определенными служебными связями.

В Царскосельском лицее А. Пушкин получил прозвище Француз за свое пристрастие к французской литературе. Александр был довольно популярен в лицее, в некоторых соревнованиях, проводимых среди учеников, он был одним из первых.

В 1812 году, во время войны между Россией и Францией, армия Наполеона вошла в Москву, оказался под угрозой вторжения и Петербург. Среди учеников Царскосельского лицея воцарился дух либерализма. В учебное заведение стали проникать различные сплетни об Александре I и его ближайшем окружении.

В Царском Селе в это время в гусарском полку находился П. Я. Чаадаев, который значительно повлиял на формирование политических взглядов А. С. Пушкина. П. Я. Чаадаев поддерживал либеральные направления того времени и этим оказал влияние на внутренний мир Александра, значительно расширив его кругозор. П. Я. Чаадаеву Пушкин посвятил одно из своих стихотворений политического характера.

Александр поддерживал отношения с литературным кружком, образовавшимся вокруг Н. М. Карамзина. К тому же в этот кружок уже долгое время был вхож дядя Пушкина.

Оказал влияние на Александра и К. Н. Батюшков, один из наиболее популярных поэтов того времени. Его творчество очень нравилось Пушкину.

Несмотря на то что Константин Батюшков был уже известным в Петербурге поэтом, а об Александре мало кто знал, Батюшков сам приехал в Царское село специально для того, чтобы познакомиться с Пушкиным. Причиной подобного решения было написанное юным лицеистом стихотворение «К Батюшкову», которое сам Батюшков посчитал довольно неплохим, хотя и несколько запанибратским:

Философ резвый и пиит,
Парнасский счастливый ленивец,
Харит изнеженных любимец,
Наперсник милых аонид!
Почто на арфе златострунной
Умолкнул, радости певец?
Ужель и ты, мечтатель юный,
Расстался с Фебом наконец?

Несмотря на то что К. Батюшков не считал себя ни радости певцом, ни мечтателем юным, ни наперсником аонид, он отметил произведение А. С. Пушкина, назвав его талантливым.

В этот период в России стали образовываться различные литературные общества. Одним из таких обществ был «Арзамас», сформировавшийся в октябре 1815 года и просуществовавший чуть более 2 лет. Известным было также литературное общество под названием «Беседа». «Беседа» и «Арзамас» соперничали между собой.

Вскоре после знакомства с Батюшковым А. Пушкин спросил про «Арзамас», и беседа пошла именно об этом литературном обществе. Позже ходили слухи о том, что Александр написал это стихотворение не столько для того, чтобы выразить свое восхищение творчеством К. Батюшкова, сколько желая через него сблизиться с членами литературного кружка «Арзамас».

В этом разговоре Пушкин показал себя довольно зрелым человеком несмотря на юный возраст. По его мнению, за внешней веселой атмосферой общества скрывалась борьба против всего лжепатриотического, старого и застывшего. Жар, с каким Александр рассуждал на любую тему, поразил Батюшкова, и он прямо спросил, с кем Пушкин – с «Арзамасом» или «Беседой» Пушкин без колебаний ответил, что, конечно же, с «Арзамасом». Он добился своего, став завсегдатаем этого литературного общества.

Пушкин не упускал ни одного шанса познакомиться с интересными ему людьми. Дом Н. М. Карамзина, находящийся в Царском Селе, посещали В. А. Жуковский и П. А. Вяземский, с которыми там и познакомился Александр. Это знакомство впоследствии отразилось на творчестве Пушкина, особенно это заметно в произведениях, написанных после 1815 года.

Пушкин очень ценил творчество Вольтера. Под влиянием его произведений у Александра в отрочестве возник интерес к сатире.

В то время появились поэты – представители новых течений – барды и оссианисты. Их творчество не оставило равнодушным и Пушкина, который много времени провел, изучая эти направления.

Популярной была и элегическая поэзия, в частности произведения таких известных французских поэтов, как Мильвуа и Парни, творчеством которых Пушкин также интересовался.

В период обучения в лицее Пушкин прославился как довольно талантливый поэт. Произошло это, когда Александру было 15 лет. Свое первое произведение он опубликовал в июльском номере «Вестника Европы». Стихотворение называлось «К другу стихотворцу».

У А. Н. Оленина устраивались вечера, посвященные философии, поэзии и т. д. Этот дом посещало большинство талантливых писателей того времени. Среди поэтов наиболее выделялись Николай Гредич и баснописец Иван Крылов. Они являлись основателями и лидерами этого кружка. Пушкину очень нравились произведения этих поэтов, и он посещал кружок А. Оленина во многом ради общения с ними. Время от времени бывал там и К. Батюшков.

Несмотря на учебу и общение с друзьями-писателями, с которыми юный лицеист проводил много времени, он не переставал писать. В 1815 году Пушкин на экзамене с большим успехом прочитал свое стихотворение «Воспоминание в Царском Селе». При этом присутствовал известный поэт Г. Р. Державин, который очень высоко оценил творчество лицеиста. «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил», – вспоминал с гордостью впоследствии Пушкин, однако в тот знаменательный день мальчик испытывал не гордость, а только страх перед таким великим человеком. Прочитав стихотворение, Александр убежал и отказывался возвращаться даже после того, как его разыскали и сообщили, что Державин в восторге от стихотворения и требует автора назад, желая обнять.

Царскосельский лицей Пушкин закончил летом 1817 года. Выпускные экзамены были проведены 9 июня. Александр с блеском выдержал испытание. На выпускном экзамене он прочитал стихотворение, которое называлось «Безверие».

На этом экзамене присутствовал член литературного общества «Арзамас» Ф. Вигель, который позже вспоминал: «На выпуск молодого Пушкина смотрели члены „Арзамаса“ как на счастливое для них происшествие, как на торжество. Сами родители его не могли принимать в нем более нежного участия; особенно Жуковский, восприемник его в „Арзамасе“, казался счастлив, как будто бы сам бог послал ему милое чадо. Чадо показалось довольно шаловливо и необузданно, и мне даже больно было смотреть, как все старшие братья на перерыв баловали маленького брата. Спросят: был ли он тогда либералом? Да как же не быть восемнадцатилетнему мальчику, который только что вырвался на волю, с пылким поэтическим воображением, кипучею африканскою кровью в жилах, и в такую эпоху, когда свободомыслие было в самом разгаре».

Через некоторое время после окончания Царскосельского лицея А. С. Пушкин был направлен в Коллегию иностранных дел, которая позже, в 1832 году, сформировалась в Министерство иностранных дел. В Министерстве иностранных дел коллегой А. С. Пушкина был А. С. Грибоедов.

После окончания лицея Александр Пушкин около 3 лет все время проводил в Петербурге, почти не выезжая. С 1817 года он часто стал печататься в различных литературных журналах. Именно в это время Пушкин поставил перед собой цель – выпустить собственную книгу.

Александр был полон надежд. Однако самостоятельная жизнь принесла и первые разочарования. Клуб «Арзамас», в котором юный поэт собирался стать полноправным членом, распался.

На политические взгляды Пушкина большое влияние оказало общение с Н. И. Тургеневым, П. Я. Чаадаевым, товарищем по лицею И. И. Пущиным. Александр Пушкин близко общался с представителями либерального офицерства, знакомство с которыми он завязал еще в лицейские годы. Несмотря на все эти неосторожные знакомства, сам Пушкин в тайные общества не вступал. Все свободное время он проводил на литературных собраниях. В марте 1819 года он стал членом литературного общества «Зеленая лампа». Многочисленные пирушки, проходившие в «Зеленой лампе», скрывали истинную цель этого общества – неприятие александровского режима и внедрение либеральных идей. Это нашло отражение в творчестве Александра Пушкина – в это время он написал такие стихотворения, как «Вольность», «Сказки», «Деревня».

В правительстве о Пушкине ходили различные слухи. Его политические взгляды создали ему дурную славу. Используя его имя, многие авторы того времени писали эпиграммы, направленные против Александра I, Аракчеева. Это, разумеется, очень плохо отражалось на репутации молодого поэта.

Произведения Пушкина (или других авторов под его именем) стали орудием борьбы тайных организаций. Неопубликованные произведения Пушкина были в то время известны ничуть не меньше опубликованных официально.

В этот период своей жизни Александр Пушкин был очень увлечен театром. Но это увлечение носит совершенно не театральный характер, здесь опять замешана политика. У Пушкина появилось очень много знакомых в театральном мире. Его приняли в круг А. А. Шаховского, который занимал тогда «левый фланг» театральных кресел.

В то время Александр продолжил работать над своей поэмой «Руслан и Людмила». В 1818–1819 годах он опубликовал всего лишь 6 стихотворений.

Вообще этот период времени можно назвать наиболее праздным в жизни Александра Пушкина. Его можно было встретить в различных светских салонах. Особенно часто он посещал салон княгини Голицыной.

В среде молодых офицеров Пушкин также был довольно частым гостем. Так как службой Александр не был обременен, его жизнь в то время состояла из развлечений – игры в карты, попойки – и, конечно же, сердечных увлечений.

Пушкин всегда был легко увлекающимся молодым человеком. Большинство его привязанностей были мимолетными. Скорее, это был ни к чему не обязывающий легкий флирт, не имевший никаких последствий.

Но если Александр влюблялся, обычный флирт его не устраивал. Ему обязательно нужно было физическое обладание любимой женщиной. Несмотря на то что Александр внешне был не очень привлекателен, немногие женщины оставались к нему равнодушными.

Если избранница была недоступна, Пушкин начинал испытывать настоящие душевные муки. Многие его приятели говорили, что он в такие моменты буквально сходил с ума. Но это случалось нечасто.

В Царскосельском лицее с Пушкиным учился барон М. А. Корф, который вспоминал об Александре: «В лицее он превосходил всех чувственностью, а после, в свете, предался распутствам всех родов, проводя дни и ночи в непрерывной цепи вакханалий и оргий… У него господствовали только две стихии: удовлетворение чувственным страстям и поэзия; и в обеих он ушел далеко».

М. А. Корфа нельзя было назвать другом А. С. Пушкина, но тем не менее, его слова подтверждаются неоспоримыми фактами. Однажды с Александром случилась одна довольно пикантная история. Это произошло, когда он еще учился в Царскосельском лицее. В одном из коридоров Александр заметил фигуру женщины. Было темно, и он не видел ее лица. Незаметно подкравшись к загадочной незнакомке, Пушкин обнял ее и попытался поцеловать.

Внезапно незнакомка обернулась, и Александр Пушкин увидел перед собой лицо немолодой уже женщины. Это оказалась фрейлина, княжна В. М. Волконская, которая к тому же была высоконравственной старой девой.

Смутившись своего поступка, Александр тотчас же убежал. Княжна узнала его, и Пушкину грозили большие неприятности, вплоть до отчисления из лицея, так как Волконская пожаловалась государю. Наказание удалось смягчить благодаря вмешательству директора лицея Е. А. Энгельгардта, которому удалось получить прощение.

Свои юношеские страсти Пушкин удовлетворял, обращаясь к женщинам легкого поведения. Не оставляя никакого следа в душе молодого поэта, такие встречи быстро забывались.

Красивые светские дамы легко пленяли сердце А. С. Пушкина. Каждую свою влюбленность Александр переживал как тяжелую болезнь. Именно благодаря этим чувствам и рождались замечательные стихотворения.

Еще будучи лицеистом, Александр Пушкин познакомился в театре с сестрой своего друга Екатериной Павловной Бакуниной. Это была любовь с первого взгляда.

Любовь поэта к прекрасной Екатерине была недолгой и продлилась всего лишь одну зиму. Через некоторое время он познакомился с красавицей-вдовой Марией Смит (в девичестве Шарон-Лароз). Встречи осложняло одно интересное обстоятельство – Мария Смит являлась родственницей директора Царскосельского лицея Е. А. Энгельгардта.

Недолго думая, пылкий Александр решился назначить свидание Марии. Несмотря на юный возраст своего поклонника, молодая вдова охотно приняла его ухаживания.

Но все-таки настоящая его любовная жизнь началась, конечно же, после окончания Царскосельского лицея. Среди его избранниц были такие дамы полусвета, как Ольга Массон и некая Штейгель.

В то время была популярна актриса театра Екатерина Семёнова, красотой и талантом которой Александр был очень скоро покорен. Но актриса не ответила Пушкину взаимностью. Об этом свидетельствовал ее близкий друг Н. И. Гнедич.

Первой его столичной любовницей стала уже немолодая, но все еще красивая княгиня Евдокия Ивановна Голицына, которая была на 20 лет старше Александра. В своем доме княгиня Е. И. Голицына собирала весь высший свет. И Пушкин был там одним из самых желанных гостей. Любовь поэта к княгине продлилась недолго, и уже в декабре 1818 года А. И. Тургенев говорил: «Жаль, что Пушкин уже не влюблен в нее…»

Праздная жизнь Александра Пушкина так бы и протекала беззаботно, если бы в правительстве наконец не обратили внимание на его излишне показную браваду статусом оппозиционного гражданского поэта. Недовольный поступками поэта, Александр I решил выслать Пушкина в Соловки или в Сибирь: «Пушкина надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами; вся молодежь наизусть их читает», – аргументировал он свое решение.

Ходили слухи, что Александр Пушкин был секретно арестован, отвезен в тайную канцелярию и сильно высечен. Все могло бы закончиться очень серьезным наказанием, но благодаря ходатайству Карамзина приговор А. Пушкину был смягчен, и его выслали в Екатеринослав. Приговор был замаскирован переводом по службе, так как канцелярия Пушкина относилась к Коллегии иностранных дел.

К этому времени поэма А. С. Пушкина «Руслан и Людмила» уже была в печати, выпуск же своих стихов он передал Всеволожскому.

Прибытие в Екатеринослав для Пушкина началось с болезни, он простудился и некоторое время провел в постели. Об этом событии Александр писал: «Приехав в Екатеринослав, я соскучился, поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку, по моему обыкновению. Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в бреду, без лекаря, за кружкой оледенелого лимонада. Сын его… предложил мне путешествие по Кавказским Водам… я лег в коляску больной; через неделю вылечился».

Несмотря на то что Александр Пушкин, по его собственному признанию, устал от разгульной жизни в Петербурге, совсем отказываться от любви он не собирался. Первым ярким событием в ссылке для него стала встреча с 22-летней Екатериной, 16-летней Еленой и 14-летней Марией – дочерьми генерала Раевского.

Пушкин долгое время не мог выбрать между ними и был влюблен сразу во всех. Младшая из них, Мария, позже княжна Волконская, впоследствии вспоминала: «Как поэт, он считал долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми он встречался».

Кроме генерала Раевского и Пушкина, в поездке в Крым принимали участие дети генерала. Позже, на Кавказе, к ним присоединился старший сын генерала – Александр. Кавказские горячие воды способствовали улучшению здоровья Пушкина. На Кавказе, в Пятигорске, он провел около 2 месяцев (с 5 июня по 5 августа). Именно в этой поездке А. Пушкин наконец определился, выбрав своей музой Марию Раевскую.

Мария и Александр много времени проводили вместе, гуляя по берегу моря. Они много разговаривали, и Пушкин поражался уму девушки, которой в ту пору едва исполнилось 15 лет. Но окончательно сердце Пушкина было покорено после одного случая. Однажды, проезжая в карете недалеко от моря, Мария приказала остановить: ей захотелось прогуляться по побережью. Она бегала по берегу и, играя с волнами, нечаянно промочила ноги.

Молодому поэту надолго запомнилась эта прогулка и непосредственность девушки. Впоследствии он очень восторгался ее грацией. Через некоторое время появились новые стихотворения А. Пушкина, посвященные Марии Раевской:

Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!

Свое увлечение юной дочерью Раевского Пушкин тщательно скрывал от окружающих. Эта было довольно сильное чувство, глубоко запавшее в душу поэта. По мнению многих друзей Пушкина, чувство к Марии Раевской, несмотря на многочисленные увлечения, жило в поэте вплоть до его женитьбы.

Через некоторое время все вместе – Пушкин и генерал Раевский с детьми – направились в Крым, проезжая Кубань, Тамань, Керчь и Феодосию, далее путешествие продолжилось морем.

Вся компания поселилась в Гурзуфе, в доме Ришелье. Там Пушкин прожил около месяца – с 18 августа до 5 сентября 1820 года. Позже он писал Дельвигу, что там «…жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского Lazzaroni». Именно в беседах с генералом Раевским у Пушкина и зародилась мысль о создании «Кавказского пленника».

В это время канцелярия Пушкина была направлена из Екатеринослава в Кишинёв. Туда же следовало явиться и Пушкину. Его путь проходил через Перекоп, Херсон и Одессу. В Кишинёв Александр приехал 21 сентября.

Там его встретил друг по литературному обществу «Арзамас» – Орлов. Служба не доставляла Пушкину больших неудобств, и он много путешествовал. За три года он посетил Киев, Аккерманн, Одессу, Измаил и Каменку.

В Каменке Александр вновь попал в тайное общество. В Южном обществе он познакомился с декабристами. В Каменке Пушкин дописал повесть «Кавказский пленник».

В 1823 году Пушкин возвратился в Кишинёв, там его приняли в масонскую ложу «Овидий».

В Кишинёве пламенное сердце поэта вновь было покорено, теперь уже женой богатого бессарабского помещика, Людмилой Инглези. В жилах темпераментной Людмилы Инглези текла цыганская кровь, и она со всем пылом откликнулась на любовь Пушкина.

Внезапно тайна связи поэта с женой бессарабского помещика открылась. По этому поводу разразился грандиозный публичный скандал. Впервые Пушкину грозила такая серьезная неприятность – разгневанный муж вызвал его на дуэль.

Положение спас Иван Никитич Инзов, являвшийся в то время наместником Бессарабии, у которого служил Александр Пушкин. Пользуясь служебным положением, он посадил Александра на гауптвахту, а семье Инглези посоветовал тотчас же уехать за границу.

Это, чуть было не ставшее трагедией, приключение не остановило Пушкина, и через некоторое время он опять находился в поисках новой любви. Любовные привязанности сменяли одна другую. Недолго повстречавшись с Мариолой Ради, Пушкин оказался в объятиях Аники Сандулаки, а через некоторое время уже проводил время с красавицей Мариолой Балш.

Яркий роман у Пушкина был с Калипсо Полихрони. Это была красивая гречанка с удивительно нежным голосом. Она оставила яркий след в душе поэта, став его музой. А. Пушкин посвятил этой женщине стихотворение «Гречанке».

В Киеве Александр Пушкин продолжил праздную жизнь. Высший свет города собирался в то время в губернаторском доме на Левашовской улице. По всем праздникам и выходным, а иногда даже и в будни, здесь было много гостей. Среди приглашенных однажды оказался и Пушкин. Блеснув в свете, он продолжил свой путь к месту своей ссылки.

На следующий год, вернувшись в Киев, Александр Пушкин остановился в доме Раевских, у которых был общий сад с домом губернатора, Ивана Яковлевича Бухарина, и его супруги, Елизаветы Фёдоровны. Пушкина приглашали на все балы и вечера, проводимые в этом доме. И конечно же, здесь его ждало новое любовное увлечение.

Внимание молодого поэта было направлено на дочерей графа Ржевусского, элегантных и красивых полячек. Несмотря на то что обе были замужем, это не мешало им флиртовать с многочисленными поклонниками.

Младшей дочери графа Эвелине в то время исполнилось всего 17 лет, и, по словам ее знакомых, она отличалась красотой ангела. Старшая дочь Каролина тоже была очень красива, но это была красота сладострастной Пасифаи.

Пушкин отдал предпочтение старшей сестре. Но в Киеве Каролине и Александру не суждено было быть вместе, и, ослепив его своей красотой, она на некоторое время исчезла из жизни поэта. Впоследствии А. Пушкин вспоминал «волшебный взор валькирии» и «соблазнительные формы Венеры».

Через некоторое время Александр Пушкин вновь встретил Каролину, это произошло уже в Одессе. Встреча произошла на вечере у губернатора, куда Каролину пригласили вместе с сестрой и ее мужем. Каролину Собаньскую (в девичестве Ржевусскую) неохотно приглашали на различные рауты, делая это исключительно ради ее мужа.

В тот день, как, впрочем, и всегда, высокая стройная Каролина выделялась из толпы ярким нарядом. На ней был красивый головной убор со страусовыми перьями, который к тому же делал ее еще выше. Именно такая красота никогда не оставляла Пушкина равнодушным.

Александр, встретившись с предметом былой любви, вновь был очарован. Он не скрывал своего обожания, бросая на женщину страстные взгляды. Однако это заметила не только сама Каролина, но и муж ее сестры Эвелины, Ганский. Зная характер Каролины, Ганский решил предостеречь Пушкина, сообщив, что для его свояченицы чувства поклонников не имеют значения. Для нее это лишь флирт и холодное бесчувственное кокетство. Все это было истинной правдой, но на Александра такое предупреждение совершенно не подействовало, он сходил с ума от любви к молодой женщине.

Единственное, что омрачало радость от встречи с Каролиной, это ощущение некоторой удрученности и скованности в ее присутствии. Пушкину было непонятно, куда делись его остроумие и непринужденность. Пересиливая себя, поэт старался казаться смелее и раскованнее, но все его ухаживания Каролина встречала насмешками.

Ослепленный любовью, Александр старался попасть на все рауты, которые посещала его избранница. Он постоянно стремился остаться с ней наедине – в театральной ложе, на морской прогулке, на балу, используя любой благоприятный момент.

Однажды произошел случай, после которого у Пушкина появилась надежда, что его чувства взаимны. Произошло это 11 ноября 1823 года в кафедральном Преображенском соборе во время крещения сына графа Воронцова. Окунув пальцы в купель, Каролина коснулась ими лба поэта, словно обращая его в свою веру.

В этот день после церемонии Пушкин был очень взволнован, он не находил себе места, бросая влюбленные взгляды на Каролину. Александр в самом деле был готов сменить веру, да что веру, он был готов перевернуть небо и землю, лишь бы это помогло ему завоевать сердце красавицы!

Еще один раз Пушкин решил, что близок к победе, когда они вместе читали роман Бенжамена Констана «Адольф». В своих фантазиях он представлял Каролину Элеонорой, героиней этого романа. Между ними действительно было много общего – не только чарующая красота, но и полная взлетов и падений жизнь, страсть и тайны.

Лишь по прошествии нескольких лет Пушкин смог признаться Каролине, насколько сильна была ее власть над ним, и что он «познал все содрогания и муки любви». Тем не менее поэту пришлось смириться с недоступностью красавицы Каролины, он отступил, так ничего и не добившись. Но еще долгое время Каролина оставалась для него музой, вдохновляя на творчество.

Благодаря помощи друзей Александра Пушкина в 1823 году перевели из Кишинёва в Одессу. В этом городе он провел лишь год, но и за это время в его сердце вновь зародилась любовь. Первым его любовным увлечением в Одессе стала жена богатого коммерсанта, Амалия Ризнич.

Муж Амалии, Иван Ризнич, очень любил шумные вечера, и его дом всегда был полон гостей. На один из таких раутов был приглашен Александр, где он и познакомился с Амалией.

Амалия пленила поэта своей необычной красотой. Среди ее родственников были итальянцы, немцы и евреи. Смешение кровей различных национальностей стало причиной ее яркой внешности. Это была высокая и стройная женщина с изящной фигурой и необычными, горящими глазами. Несмотря на то что у этой женщины было множество поклонников, она, в отличие от Каролины, не осталась равнодушной к Пушкину. Но этой любви не суждено было долго продолжаться. Ревнивый муж, узнав об обмане Амалии, разлучил влюбленных. Свою жену он полностью лишил материальной поддержки и отправил ее в Италию.

Пушкин тяжело переживал расставание с Амалией. Он буквально не находил себе места, стал задумчивым и грустным. Красавице Амалии он посвятил стихотворение «Для берегов отчизны дальней…».

Для берегов отчизны дальней
Ты покидала край чужой;
В час незабвенный, в час печальный
Я долго плакал пред тобой.
Мои хладеющие руки
Тебя старались удержать;
Томленья страшного разлуки
Мой стон молил не прерывать.
Но ты от горького лобзанья
Свои уста оторвала;
Из края мрачного изгнанья
Ты в край иной меня звала.

Пережив муки расставания, А. Пушкин нашел утешение в объятиях Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой (в девичестве Браиицкой). Поэта не остановило то, что Элиза была связана узами брака с влиятельным генерал-губернатором графом Воронцовым.

Вигель вспоминал об Элизе: «С врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше ее в этом не успевал».

Во взаимности Элизы Воронцовой можно было не сомневаться – об этом говорят стихотворения Пушкина, написанные в ее честь. Многие известные люди того времени впоследствии писали о многочисленных публичных скандалах, сопровождавших эту пару.

Несмотря на то что Пушкин и Воронцова старались скрыть свою любовную связь от окружающих, графу Воронцову стало о ней известно. Пользуясь служебным положением, генерал Воронцов направил Пушкина в Херсонский уезд для подготовки сведений о ходе работ по истреблению саранчи. Такое направление Александр Пушкин счел оскорбительным и подал прошение об отставке. Просьба была удовлетворена, и А. Пушкин, расстроенный любовными переживаниями, отправился в Михайловское, куда прибыл 9 августа 1824 года.

В Михайловском в это время находилась семья Пушкиных. Отец, Сергей Львович, взял на себя обязанность наблюдать за Александром. В этот период Пушкины, а в особенности младший брат Александра, Лев, решили подготовить побег поэта за границу. Чтобы это осуществить, предполагалось получить средства от изданий, но бегство так и неудалось.

Несколько первых месяцев, проведенных в Михайловском, Александр Пушкин очень переживал и беспокоился о Елизавете Воронцовой, оставленной им в Одессе. Результатом переживаний стали прекрасные стихи.

В Михайловском Александр Пушкин продолжил работу над романом «Евгений Онегин», закончил поэму «Цыганы», работать над которой начал еще в Одессе, а также написал шутливую поэму «Граф Нулин».

14 декабря 1825 года произошло восстание декабристов. Александр Пушкин не принимал в нем участия. Позже Жуковский писал Пушкину: «Ты не в чем не замешан – это правда? Но в бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои. Это худой способ подружиться с правительством».

Правительство было настроено против Александра Пушкина и искало способы, чтобы его обезоружить. В Михайловское тайно был направлен политический агент Бошняк, который должен был выяснить некоторые моменты: как А. Пушкин отзывается о правительстве, призывает ли крестьян к восстанию. Аргументы для обвинения не были найдены.

Через некоторое время тоска Пушкина о потерянной любви Елизаветы прошла, и ему вновь захотелось внимания местных красавиц. Вскоре нашелся и объект для поклонения. В расположенном рядом селе Тригорское жила семья Осиповых, мать – Прасковья Александровна, ее дочери от предыдущего брака – Анна и Евпраксия, падчерица Александра Ивановна и племянница Анна Ивановна.

Познакомившись с этой семьей, Александр стал их частым гостем. Осиповы были покорены его жизнерадостностью, энергией и любовью к творчеству.

Молодой человек много времени проводил с девушками этого семейства, которые с удовольствием кокетничали с молодым поэтом. Поначалу, чтобы никого не обделить своим вниманием, Александр никого не выделял, одинаково общаясь со всеми девушками. Он ухаживал за всеми и дарил им стихотворения для домашних альбомов. Но вскоре, отдав предпочтение хозяйке дома, Пушкин стал ее любовником. Она была на 15 лет старше Александра.

Через некоторое время, пресытившись ею, А. Пушкин обратил внимание на ее дочь, 15-летнюю Евпраксию или, как он называл ее, Зизи. Зизи в то время была влюблена в Александра, буквально обожествляя его. И конечно же, вскоре она стала его любовницей. Родственники Зизи, узнавшие об их любовной связи, тотчас же заговорили о скорой свадьбе. Но этому не суждено было случиться, так как в Тригорское к своим родственникам в это время приехала Анна Керн.

Александр был уже знаком с Анной, они встречались в Петербурге. Ненадолго обратив на нее внимание, Пушкин нашел ее милой, но не более. После этого они не виделись 6 лет.

Встретив Анну вновь, поэт влюбился в нее с первого взгляда. Зизи была тотчас же им позабыта. Он видел одну только Анну, думал только о ней. Именно чувства к этой женщине вдохновили его на простые, восхитительные, знакомые каждому стоки:

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

Записав стихотворение на листе бумаги, он преподнес его предмету своего обожания в качестве любовного дара. Через 40 лет Анна Петровна Керн воспоминала: «Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него мелькнуло в голове, не знаю».

У Анны Керн была двоюродная сестра, Анна Вульф, безответно влюбленная в Пушкина. Сестры вместе собирались уезжать в Ригу, и Александр передал письмо Анне Вульф, хотя предназначалось оно для другой сестры: «Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь – камень, о которой она споткнулась, лежит у меня на столе… Мысль, что я для нее ничего не значу, что, пробудив и заняв ее воображение, я только тешил ее любопытство, что воспоминание обо мне ни на минуту не сделает ее ни более задумчивой среди ее побед, ни более грустной в дни печали, что ее прекрасные глаза остановятся на каком-нибудь рижском франте с тем же пронизывающим сердце и сладострастным выражением, – нет, эта мысль для меня невыносима…»

Пушкин написал Анне Керн: «Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных».

Через некоторое время Пушкин написал письмо Прасковье Александровне Осиповой, в котором размышлял об Анне Керн, не сомневаясь, что она прочтет эти строки: «Хотите знать, что за женщина г-жа Керн? Она податлива, все понимает; легко огорчается и утешается так же легко; она робка в обращении и смела в поступках; но она чрезвычайно привлекательна».

Эти строки запали в душу Анне Керн и она впоследствии часто их вспоминала. «Ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный; мне чудится, что я вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста. Прощайте – мне чудится, что я у ваших ног, – место, которому я от всей души завидую».

Повинуясь страстному порыву, Александр призывал Анну оставить все: мужа, дом, семью и быть с ним. В своем письме к возлюбленной Пушкин писал: «Вы скажете: „А огласка, а скандал?“ Черт возьми! Когда бросают мужа, это уже полный скандал, дальнейшее ничего не значит или значит очень мало… Если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычайности – в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю – у ваших ног».

Поверив пламенным речам поэта, Анна Керн опрометчиво бросила своего мужа. Оставшись одна, Анна поняла, что у нее совершенно нет средств, так как бывший муж отказался помогать ей материально.

Анна не отчаялась и попыталась хоть как-то заработать себе на жизнь переводами с французского и чтением корректуры. Теперь, когда она была абсолютно свободна, Анна не видела никаких помех для встреч. Но проходили дни, а от Александра Пушкина не было никаких вестей.

Лишь в 1826 году, вернувшись из Михайловского, Пушкин встретился с Анной. Он ничем не выделял ее среди других женщин, общаясь с ней так же, как и с остальными. Спустя какое-то время они все же сблизились, но Пушкин уже относился к ней не так восторженно. В письмах к своему другу Сергею Соболевскому он писал о ней очень вульгарно и грубо. Позже он говорил: «Может быть, я изящен и благовоспитан в моих писаниях, но сердце мое совершенно вульгарно…»

Анна Керн долго не могла забыть поэта и часто перечитывала его письма. После смерти Пушкина она продала их, чтобы хоть немного заработать на жизнь. Через некоторое время умер ее второй муж, и сын позвал ее к себе в Москву.

Стихотворение, которое Пушкин посвятил Анне Керн, она передала Глинке, который вскоре написал романс, благодаря которому имя Анны стало известным.

В это время Александр получил приказ прибыть в Москву. 8 сентября 1826 года он прибыл в столицу и в этот же день получил аудиенцию у Николая I. После этой встречи А. Пушкин получил абсолютную свободу к публикации, но его стихотворения должны были поступать на просмотр и последующее разрешение самому Николаю I. Посредником между ним и Николаем I был назначен Бенкендорф, шеф жандармского корпуса.

Высший свет Москвы встретил Александра Пушкина очень восторженно. На любых раутах ему были рады, его постоянно приглашали на различные балы и приемы. Слава поэта гремела по столице. За право публикации его произведений боролись лучшие издательства Москвы. Деньги, полученные от этого, Пушкин небрежно тратил на игру в карты.

В ноябре 1826 года Пушкин возвратился в Михайловское. Николай I поручил ему написать записку о народном воспитании. Это был своеобразный политический экзамен для поэта. От его результатов зависело отношение к нему правительства.

Не желая противоречить себе, но в то же время искренне стремясь выполнить требование императора, Пушкин написал записку довольно уклончиво. Николаю I это не понравилось, и через Бенкендорфа Пушкину было сообщено, что на записку наложена резолюция о том, что Пушкин не выдержал испытания царской цензуры.

Через некоторое время Александру Пушкину объяснили смысл царской резолюции. По решению Николая I Пушкину запрещалось издавать что-либо на общих основаниях. Уже издающиеся произведения изымались из печати. Все произведения поэта могли быть опубликованы только после личного одобрения Николая I. Правительство стремилось диктовать Пушкину свои условия, пыталось перетянуть его на свою сторону и использовать как глашатая политических идей.

В это время Александра Пушкина все чаще видели задумчивым и грустным. Причиной тому было не разногласие с правительством, а одиночество. Пушкин начал задумываться о браке и искать подходящую по положению в обществе спутницу жизни.

Множество женских лиц сменилось в то время перед взором поэта. Софья Фёдоровна Пушкина, Анна Алексеевна Оленина, Екатерина Николаевна Ушакова, Наталия Николаевна Гончарова… Он не знал, кого выбрать.

Все дамы были красивы и хорошо воспитаны, прекрасно держались в обществе, но были, к сожалению, не очень богаты.

Сначала Александр Пушкин сватался к Софье Фёдоровне Пушкиной, но его ждал отказ. Через неделю после этого события С. Ф. Пушкина приняла предложение В. А. Панина, и 8 декабря 1826 года было объявлено об их помолвке.

Затем Александр Пушкин обратил свое внимание на Екатерину Николаевну Ушакову. Дело шло к свадьбе, но внезапно Пушкин уехал в Петербург, и целый год от него не было никаких вестей. Свадьба была расстроена.

Следующей его избранницей стала Анна Алексеевна Оленина. Это был бы выгодный брак: отец Олениной в то время являлся директором Публичной библиотеки, а также был президентом Академии художеств. Родители Анны были решительно настроены против этого брака, и Александр Пушкин получил решительный отказ.

Неудачи отразились и на произведениях Александра Пушкина. Именно в эти годы он писал свой знаменитый роман в стихах «Евгений Онегин». Тогда же из-под его пера вышли роман «Арап Петра Великого» и поэма «Полтава».

Примерно в это же время Пушкина критиковали в различных литературных обществах. Была опубликована «Гавриилиада», ставшая впоследствии скандально известной. Правительство начало поиски автора произведения. Подозрение пало на Александра Пушкина, который решительно отрекся от поэмы. Ему даже пришлось подтвердить отречение от нее в письменном виде.

В это время Пушкин вспомнил об оставленной им Е. Н. Ушаковой. Встретившись с Екатериной, он узнал, что она помолвлена с другим.

В декабре 1828 года московский танцмейстер Иогель давал большой бал. Именно на этом балу Александр Пушкин и встретил Наталию Гончарову, которой в это время было 16 лет.

Несмотря на молодость, Наталью уже стали называть одной из первых московских красавиц. У нее было много поклонников, которых она пленила своей одухотворенной, «романтической» красотой.

Полюбив ее с первого взгляда, Александр Пушкин не замедлил с предложением руки и сердца. На предложение Александра Пушкина Наталия Гончарова ответила неопределенно – это было и полусогласие, и полуотказ.

Огорченный таким поворотом дела, Александр решил уехать на Кавказ. Впечатления от поездки он отразил в своем произведении «Путешествие в Арзрум». В это время А. С. Пушкин хотел принять участие в Турецкой войне, в которой уже участвовало большинство его знакомых. Решение Пушкина вызвало в правительстве недовольство, и поэт был вынужден вернуться.

В апреле 1830 года Пушкин вновь посватался к Наталии Гончаровой, и наконец услышал долгожданное «да». Сразу после получения согласия А. Пушкин писал: «Участь моя решена. Я женюсь… Та, которую любил я целые 2 года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством – Боже мой – она… почти моя… Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастье, я мог обойтись без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?»

Несмотря на то что все формальности вроде бы были обговорены, свадьба постоянно откладывалась. Александр Пушкин не находил себе места, настаивая на том, чтобы их поскорее обвенчали. Наконец причина была выяснена – у Наталии Гончаровой просто не было денег на приданое.

Здесь нужно отдать должное жениху – узнав об этом недоразумении, он сразу же заложил свое имение – деревню Кистенёвку, с 200 душами крестьян, которую выделил ему отец. Находилась деревня в Нижегородской губернии.

Полученные деньги он привез своей невесте и велел шить приданое. Впоследствии княгиня Долгорукова вспоминала: «Много денег пошло на разные пустяки и на собственные наряды Натальи Николаевны».

Однако счастье от скорой женитьбы не было безоблачным. Иногда Пушкин становился мрачным и нервным, в эти периоды он часто жаловался своим друзьям.

Через некоторое время Александр Пушкин уехал в Болдино для оформления на себя имения. В Москве началась эпидемия холеры, везде были расставлены карантины. В результате этого Пушкин задержался в Болдине на три месяца – с 7 сентября по 2 декабря 1830 года.

Беспокоясь за жизнь Наталии Гончаровой, Пушкин писал в Болдине довольно тревожные стихотворения – «Бесы» и «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье…»).

Время, проведенное в Болдино, наложило свой отпечаток на творчество поэта. В этот период он написал такие произведения, как «Повести Белкина», «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы», «Домик в Коломне», «История села Горюхина», «Сказка о попе и работнике его Балде». Александр Пушкин наконец закончил поэму «Евгений Онегин», также он написал множество критических статей.

Когда до свадьбы оставалась всего лишь одна неделя, Пушкин написал своему другу Н. И. Кривцову: «Женат – или почти. Все, что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и против женитьбы, все уже мною передумано. Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе как обыкновенно живут. Счастья мне не было… Мне за 30 лет. В 30 лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей…»

5 декабря 1830 года Александр Пушкин вернулся в Москву. В церкви Вознесения Господня 18 февраля 1831 года состоялась его свадьба с Наталией Гончаровой.

Свадьба была очень торжественной. Наталия Николаевна Гончарова больше не была для Александра Пушкина тайной и прекрасной мечтой. И хотя он начал относиться к ней не так возвышенно, как раньше, он еще более полюбил ее: «…Женка моя прелесть не по одной наружности», – через несколько дней после торжества писал А. Пушкин Плетнёву.

Первое время он жил с женой в Москве, они снимали квартиру на Арбате в доме Хитрово. Позже, в мае 1831 года, чета Пушкиных переехала в Царское Село. Здесь А. Пушкин написал «Сказку о царе Салтане».

В июле 1831 года Александру Пушкину разрешили использовать государственные архивы, чтобы написать «Историю Петра Великого». С октября 1831 года до конца своей жизни Пушкин со своей семьей жил в Петербурге. В 1832 году у Александра и Наталии родилась дочь Мария, год спустя сын Александр, в 1835 году сын Григорий, еще через год дочь Наталия.

В 1831 году Пушкин придумал идею «Дубровского» и «Историю Пугачёва». Чтобы собрать материал для «Истории Пугачёва», он отправился по местам событий, после этого уехал в Болдино и прожил там до середины ноября. Там он написал «Историю Пугачёва», «Медного всадника», «Сказку о рыбаке и рыбке», «Сказку о мертвой царевне», «Пиковую даму» и множество стихов.

В 1832 году, когда Пушкин был в Москве в гостях у П. В. Нащокина, он начал писать свой роман «Дубровский».

В декабре 1833 года Николай I пожаловал Александру Пушкину должность камер-юнкера при своем дворе. Это не понравилось Пушкину, он воспринял подобную должность как личное оскорбление. Это привело к очередному конфликту с императором.

Кроме семьи Пушкиных, в Петербурге жили также и две сестры Наталии. Чтобы позволить такой многочисленной семье вести достойную светскую жизнь, Александр Пушкин вынужден был заложить драгоценности. Когда его долг вырос до 60 тысяч рублей, поэт обратился за помощью к Николаю I, чем оказался еще больше привязан ко двору.

В 1835 году жене Александра Пушкина, Наталии Николаевне, начал оказывать знаки внимания молодой офицер Жорж Шарль Дантес. Весь высший свет это активно обсуждал. Спустя какое-то время А. Пушкин получил анонимное письмо, где сообщалось об измене Наталии с Николаем I.

Подозревая, что автором письма является приемный отец Дантеса – Луи Геккерен, и что сам Дантес просил его об этом для своих целей, Пушкин вызвал его на дуэль. Но дуэль предотвратило вмешательство Жуковского. Чтобы примирить враждующие стороны, Дантеса вынудили жениться на сестре Наталии Пушкиной, Екатерине. Но даже после этого слухи не прекратились, говорили, что брак Дантеса и Екатерины – лишь прикрытие его связи с Наталией.

Не выдержав, Александр Пушкин повторно вызвал Дантеса на дуэль. Вызов был принят, и 27 января 1837 года дуэль состоялась. Это произошло у Комендантской дачи на Чёрной речке.

Поэт был смертельно ранен. Александр Пушкин умер 10 февраля 1837 года. Несколько дней спустя тело поэта было перевезено в село Михайловское. Похоронили Александра Пушкина у Святогорского монастыря.

Дуэль была официальной версией смерти поэта. Однако некоторые друзья и современники Александра Пушкина считали иначе. Многие подозревали, что Дантес был лишь орудием в чьих-то умелых руках. На основе некоторых документов и воспоминаний впоследствии были сделаны выводы, что эти подозрения не беспочвенны.

Достаточно будет вспомнить Идалию Полетику. Идалия была родственницей Наталии Пушкиной. Первое время Идалия была очень дружна с семьей Пушкиных, они совершали совместные прогулки, проводили вместе вечера. Но вмиг все изменилось.

Наверное, никто сейчас не сможет с уверенностью сказать, что же на самом деле произошло между Александром и Идалией. Однако известно, что по какой-то причине она возненавидела Пушкина всей душой.

Существовала версия, что Идалия была обижена на Пушкина из-за одной из написанных им эпиграмм. Но вряд ли это могло послужить причиной лютой ненависти.

Возможно, есть еще одна причина этой ненависти. П. Бартенев в то время писал, что Александр Пушкин «не внимал сердечным излияниям Идалии Григорьевны и однажды, едучи с ней в карете, чем-то оскорбил ее».