Комков зло стиснул зубы. Опять Большая политика, будь она проклята! Игры Высоких, смысл которых непонятен тем, кто находится внизу. Но именно те, что внизу, платят своим достоянием, близкими людьми, сломанными судьбами, жизнями, наконец.
      Довольно долго они ехали молча. Пару раз к Черной Вдове подлетали на взмыленных лошадях вестовые с донесениями от передовых отрядов. Навострив уши, Комков узнал, что на подступах к Солену уже была стычка, неудачная для степняков, и что к замку медленно подтягиваются ополчения баронов. Шатун времени даром не теряет, подумал Андрей. И тут его взгляд зацепился за знакомый покосившийся столб с указателем поворота на старую дорогу. И еще он увидел группу людей у обочины, окруженную птицеголовыми.
      – А ну пусти меня! Пусти!
      Голос тети Илены было невозможно спутать с чьим-то другим. От птицеголовых отделился всадник и направился к Маллин, которая придержала коня, заинтересовавшись происходящим.
      – Мы решили проверить заброшенную дорогу, госпожа, и захватили этих. Две женщины и восемь мужчин. Четверо обнажили мечи, троих мы зарубили, но один дрался хорошо, и мы взяли его живым, чтобы вы оказали ему честь. Одна женщина очень большая и очень сердитая! – В голосе кочевника прозвучало невольное восхищение.
      – Я хочу посмотреть на них, – сказала Маллин.
      Пленников, тесня и покалывая копьями, подогнали к Черной Вдове. Сердце у Комкова сжалось. Анита мертвой хваткой вцепилась в разодранную одежду тети Илены. В огромных глазах девушки застыл ужас. Четверо уцелевших охранников, у которых не хватило решимости умереть с оружием в руках, прятали взоры. Щербатый спокойно стоял чуть в стороне и смотрел куда-то вверх, на низкие неласковые тучи. И только тетя Илена бешено сверкала на всех глазами и шипела, как рассерженная кошка. Она не боялась никого и ничего.
      – Немедленно верните нам лошадей, разбойники! – рявкнула сестра Луженой Глотки.
      – Действительно, большая и сердитая, – хмыкнула Маллин. – И глупая! А что это за мышка рядом с нею? Хочешь ее, Рохан?
      Начальник телохранителей окинул Аниту оценивающим взглядом и покачал головой.
      – Нет, моя Куйсюль выцарапает мне глаза, если я приведу четвертую жену.
      Птицеголовые вокруг дружно загоготали.
      – Разве я говорила о женитьбе? – удивилась Высокая. – Возьми ее здесь, а потом отдай воинам, пусть позабавятся!
      Комков дотронулся до руки Маллин, чтобы привлечь к себе внимание.
      – Маллин, пожалуйста, отпусти этих людей! – попросил он.
      Высокая посмотрела на него словно на сумасшедшего.
      – С какой стати я должна их отпускать? У тебя очередной приступ человеколюбия?
      – Я немного знаю их. Мы вместе шли к Сальвейгу…
      – Да что ты говоришь?! – Маллин округлила глаза и всплеснула руками. – Ты немного их знаешь, и поэтому я должна отпустить их на все четыре стороны? Просто взять и отпустить?
      – А если я дам за них выкуп? – неуверенно предложил он.
      – Выкуп? Какой, мальчик? Все, что ты можешь дать, и так уже принадлежит мне. Мы заключили сделку, ты не забыл? Если эти случайные знакомые для тебя дороже, чем те, ради кого ты пришел в этот мир, тогда пожалуйста: я отпущу их. Но когда мои люди доставят твоих друзей, я прикажу сделать с ними то, что хотела сделать с этими. И ты будешь на это смотреть. Ну, выбирай!
      Комков опустил голову. И тут тетя Илена его опознала.
      – Ах, это ты! – возопила она, обвиняющее указывая на Комкова пальцем. – Я знала, знала, что ты заодно с этими бандитами! Посмотри, Анита, да на нем еще и броня Серебряного отряда. Сам с мертвеца снимал, негодяй?!
      Анита подняла на Комкова взгляд, полный боли, презрения и… безумной надежды. Этот взгляд, словно отравленная стрела, ранил его сильнее криков тети Илены.
      – Что ты будешь с ними делать? – тихо спросил Андрей у Маллин. Та явно наслаждалась происходящим.
      – Женщин отдам воинам. Этих… трех повесим как трусов. А пограничника… Ну, с ним я еще не решила.
      Комков на секунду прикрыл глаза. Ему хотелось умереть.
      – Впрочем, кажется, ты заразил меня чрезмерной добротой. Не иначе как ночью, – сказала Высокая. И, чуть помедлив, добавила, убивая затеплившуюся было у Андрея надежду: – Если пожелаешь, я могу сохранить женщинам честь. Они умрут быстро, обещаю!
      Положа руку на сердце, Комкову было плевать на громогласную дуру тетю Илену, но взгляд Аниты жег его, словно раскаленное железо. Он не мог выдать эту девочку на смерть или насилие, не мог, и все тут. Попытаться захватить Маллин в заложницы? Комков горько усмехнулся – он был способен одолеть Верного в рукопашной схватке, но Высокая была ему не по зубам. Андрей с трудом заставил себя выпустить судорожно сжатую рукоятку меча. И тут в его голову пришла одна мысль.
      – Скажи, Маллин, тебе известен капитан Горт?
      – Луженая Глотка? Как же! Один из немногих толковых военачальников Империи. Я думала захватить старого ублюдка в Сальвейге, но он пробился и ушел, когда мы уже штурмовали городскую цитадель.
      – Эти женщины… В общем, это его родня. Большая – родная сестра. А маленькая – дочь.
      – Вот как… – Маллин хищно прищурилась, глядя на съежившуюся Аниту. – Ну, это же все меняет…
 
      Едва женщин увели, Черная Вдова вспомнила об оставшихся пленниках.
      – Ни одного подходящего дерева поблизости, госпожа, – доложил Рохан. – На эти кустики и веревку толком не закинешь. Если только их с собой дальше тащить…
      – Много чести! – фыркнула Маллин. – Хватит тетивы с этих героев.
      Бывших охранников бросили на колени, затем птицеголовые захлестнули их шеи тетивами и, используя луки в качестве рычагов, начали медленно душить несчастных. Сначала Комков смотрел, потом отъехал чуть в сторону и торопливо соскочил с коня. Его вырвало. Это тебе не книжки читать, мелькнула злая мысль. Андрея поразила животная покорность обреченных на мучительную смерть людей. Выпученные глаза, сиплые хрипы…
      – Очухался? – сказала Маллин со снисходительной улыбкой, когда он вернулся. – Сейчас будет самое интересное!
      Удавленные охранники валялись в лужах собственных испражнений. Щербатый пограничник все так же спокойно стоял и смотрел, как телохранители Черной Вдовы цепляют крепкие веревки к седлам четырех сильных лошадей.
      – Что ты задумала, Маллин? – Голос у Комкова был хриплым.
      – Увидишь! – усмехнулась та.
      Комков некоторое время наблюдал за суетившимися воинами. Наконец он понял, какую именно «честь» собралась оказать Черная Вдова храбро сражавшемуся пограничнику.
      – Могу я поговорить с ним напоследок? – попросил он Высокую.
      – Только недолго, мы и так задержались.
      Щербатый уже снова отрешенно глядел куда-то вдаль.
      – Я тебя сразу признал, только кричать, как эта ненормальная, не стал, – сказал он, когда Андрей подошел к нему. – Видно же, не добром с ведьмой едешь… Она, выходит, и есть Черная Вдова?
      – Да, – кивнул Комков.
      – Надо же, болтали – старуха страхолюдная, а она… Красивая, но какая злая… Мы, случалось, тоже пленных под горячую руку рубили, но не изгалялись…
      Комков хотел как-то ободрить, поддержать пограничника, но не находил нужных слов.
      – Где вас перехватили-то, у Холма?
      Комков кивнул.
      – А узкоглазый что не с тобою – срубили?
      – Нет, отбился он, ушел. – Комков невесело усмехнулся. – Это я вляпался.
      – Ничего, не такой он человек, чтобы своих бросать. Поможет, увидишь. Ты, парень, вот что… Меня сейчас конями рвать будут. Уйти бы мне по-легкому, а? Меч-то, я гляжу, при тебе.
      Комков воровато оглянулся на Маллин. Он не мог спасти жизнь щербатому. Но…
      Комков выхватил кинжал и коротким движением воткнул в грудь пограничника. Удар оказался удачным, острие пронзило сердце, и тот умер мгновенно, без лишних мучений. Маллин вскинула руку и резким окриком остановила бросившихся было к Андрею птицеголовых. Управляя одними коленями, она направила своего черного, словно уголь, коня к застывшему над распростертым телом Комкову. Она несколько раз хлопнула в ладоши.
      – Молодец! Не ожидала.
      – Да пошла ты… – сказал он, ничуть не заботясь о том, что его могут услышать телохранители.
      Он смотрел на застывшую щербатую улыбку на мертвом лице.
      …Очнулся Комков на кровати, в странно знакомом помещении. Он сел и поморщился от пульсирующей боли в затылке. Андрей нащупал там большую шишку, кажется, Маллин здорово его приложила. Он огляделся и наконец вспомнил. Это была их комната на том самом постоялом дворе, где несколько дней назад они с Сархеном встретили людей, которые теперь были мертвы. Впрочем, нет, Анита и Илена еще живы. Но надолго ли?
      На столе все так же горел светильник. Рядом с кроватью стоял жбан с водой. Вода была холодной, но все равно это было в сто раз лучше, чем ароматические полотенца, игравшие роль своеобразных гигиенических салфеток. Комков с наслаждением вымылся. И тут дверь без стука распахнулась и в комнату вошла Маллин. На ее обнаженном теле блестели капельки воды.
      – Вижу, ты уже готов, мой зайчик, – промурлыкала она.
      Комков хотел сказать, что видеть ее не может, что она должна уйти, что не хочет ее… А вместо этого спросил:
      – Почему именно зайчик?
      – Потому что белый! – хихикнула Маллин. – Потому что тебе всех всегда жалко. И ты всех готов спасать, даже если тебе это совсем не выгодно. И, наверное, поэтому нас к тебе тянет.
      – Кого это – «нас»? – Комков опять, как вчера в шатре, старался не смотреть на ее красивое, такое притягательное тело. Но у него плохо получалось.
      – Плохих девочек. Меня, Эллинэ, Элизабет… Даже Мать к тебе не совсем равнодушна, иначе ты уже давно был бы мертв… Это благодаря ей тебя вернули, ты не понял? Мы можем многое. Но вернуть душу из Темных Садов – такого не случалось очень давно…
      Комков недоверчиво хмыкнул и сказал:
      – Эллинэ – хорошая!
      Маллин присела рядом с ним и погладила по голове.
      – Не будь ребенком. Это ты знаешь ее с хорошей стороны.
      – Давай не будем о ней, – набычился Андрей.
      – Ладно, о Госпоже либо хорошо, либо ничего. Тебе не кажется, что мы заболтались? Иди ко мне!
      Тут Комков вспомнил о том, что собирался сделать вначале.
      – Мне кажется, тебе лучше уйти, Маллин.
      – Почему? – спросила та, близко заглядывая ему в глаза. – После безобразной расправы над беззащитными пленными ты меня больше не хочешь, да? А это тогда что? – Ее ладонь игриво коснулась его неравнодушной плоти. – Прекрати, Андрей. Я все равно получу то, что хочу.
      – Предатель, – тихо проговорил Комков своему «младшему брату», прежде чем ответить на ее поцелуй.
      Маллин подняла его до света. В этот раз она не стала приставать к нему с утренними ласками, а только поторопила:
      – Одевайся быстрее!
      И ушла. Комков чувствовал себя словно выжатый лимон. Он умылся, натянул на себя одежду, жадно вылакал остатки вина из кувшина на столе.
      – Почему ты еще не в броне? – раздраженно спросила Маллин, заглядывая в комнату. Сама она уже красовалась в своем черном пластинчатом доспехе. – Сказала же, быстрее! Нас ждут.
      Их действительно ждали. В зале собрались начальники сотен и тысяч. Черная Вдова медленно спустилась по лестнице. Комков следовали ней. Ханы встали. В руках у всех были наполненные кубки. Такие же подали и Маллин с Андреем.
      – Сегодня день Большой крови! – провозгласила Высокая, поднимая свой кубок. – Сегодня наши мечи утолят свою жажду.
      – Улла! – закричали все.
      – Имперцы не знают нашей силы, они выступили навстречу. Тем лучше! Хан Бару!
      Кривоногий невысокий степняк шагнул вперед и опустился на колени.
      – Я здесь, госпожа!
      – Ты возьмешь свою тысячу, увлечешь этих глупых горделивых баронов от пехоты, а потом сотрешь в порошок!
      – Повинуюсь, госпожа!
      – Выступай немедленно, – приказала Маллин. – А с передовой сотней, в самом первом ряду пойдет мой ручной тигр. Он надоел мне жалобами на скучную жизнь!
      С этими словами Маллин толкнула Андрея к кочевнику. Ханы засмеялись и одобрительно закричали. Ну ты и стерва, Маллин, подумал Комков.
      …Его коня защитили толстыми кожаными попонами и нагрудником из металлических пластин. Сам Комков от стрел и дротиков, в дополнение к кольчуге и шлему, вооружился круглым выпуклым щитом. Как воин первого ряда он получил и длинное кавалерийское копье с узким трехгранным наконечником и синим вымпелом. После непродолжительного марша пять сотен – половина отряда хана Бару – построили плотный строй в несколько рядов на подходящем для кавалерийской сшибки поле, рядом с имперским трактом. Остальные ушли вперед – искать встречи с неприятелем. Комков не попал в передовую сотню: тяжеловооруженному всаднику там было нечего делать. Он стоял на левом фланге и, как и все, ждал, думая о своем.
      Он думал о том, что благодаря встрече с Маллин окончательно запутался: где свои, где чужие? Он не мог без стыда вспомнить имя любимой женщины, хотя и не был уверен, помнит ли она о нем… И он совершенно не думал о предстоящем бое.
      Солнце тускло просвечивало сквозь сплошную облачную пелену. Хан Бару с несколькими телохранителями стоял возле хвостатого знамени впереди, перед строем. Из небольшого редкого леса, за который, изгибаясь, уходил имперский тракт, появились всадники и во весь опор, поднимая копытами коней фонтаны грязного снега, понеслись к хану. Комков не слышал доклада вестовых, но по рядам пробежал легкий гомон. Передовые сотни уже выпустили все стрелы, наскочили на имперцев с мечами, их отбили, и теперь они отступают вдоль тракта, заманивая конницу врага под удар свежих сил. Бой уже совсем скоро!
      Легким сотням досталось: среди пехотинцев было много стрелков, вооруженных луками и арбалетами. Отступавшие степняки по визгливому сигналу трубы собрались под вторым знаменем – фронтом навстречу преследующим имперцам. Некоторые увлекшиеся погоней всадники слишком поздно поняли, что дичь превратилась в зверя: кто-то успел повернуть обратно, кто-то угодил прямо в гущу внезапно прекратившего свой бег врага. Один отчаянный вояка, в прекрасных доспехах, бешено орудовал своим мечом и кричал: «За Бога и императора!» – пока удар булавы сзади не поверг его на землю. Наконец появились главные силы имперцев. Завидев готового к бою врага, они наспех ровняли ряды. Но времени привести себя в порядок им не дали.
      Хан Бару взмахнул рукой, пронзительно запела труба. Комков взял в правую руку до этого висевшее за спиной на плечевой петле копье. Тяжелая конница, медленно набирая скорость для удара, нацелилась на правый фланг имперцев. Тех было не меньше, если не больше числом, чем кочевников. Но их строй пребывал в полном беспорядке: большая часть устремилась к легким всадникам, и лишь немногие нестройной толпой поскакали навстречу знамени хана Бару. Некоторым изменило мужество, они начали заворачивать коней, что еще больше увеличило общий беспорядок и сумятицу.
      Из задних рядов стаей злых шмелей взлетели стрелы. Потом еще и еще раз. Повинуясь резкому окрику десятника. Андрей вытянул ноги, упираясь в стремена, чуть наклонил вперед корпус и опустил копье жалом в сторону быстро приближающегося противника. Он зажал древко под мышкой, прижав локоть к боку. Взгляд – в щель между козырьком шлема и верхним краем щита. Невольно он вспомнил Кору, которая учила его этим премудростям кавалерийского боя. Из строя имперцев полетели дротики. Один скользнул по округлому шлему Андрея, оставив звон в ушах и запоздалый страх: чуть-чуть бы ниже – и все! Всадник слева, получив удар в лицо, начал медленно заваливаться в седле назад. Его конь с испуганным ржанием встал на дыбы, затем выскочил из строя в сторону. На секунду забыв обо всем, Андрей смотрел, как волочится по земле потерявший стремя мертвец, его конь бешено дергал головой, стараясь освободить зажатые мертвой рукой поводья.
      Имперцы были уже близко, совсем близко. Тот, что со скоростью курьерского поезда несся на Комкова, казалось, превратился во всемогущего великана. Усилием воли Андрей загнал вглубь свой страх и нацелил копье в хохочущую личину имперца. Только не промазать, только…
      Удар был страшен. Несмотря на то что Андрей ждал его и напрягся изо всех сил, его сильно бросило в седле назад. Щит треснул, но и копье противника разлетелось на куски. Древко копья Андрея тоже переломилось, однако узкий длинный наконечник остался торчать в глазном отверстии личины имперца. Разминувшись с убитым всадником, Комков рванул из ножен меч. И вовремя! Оставшись благодаря злосчастному дротику без напарника слева, немного вырвавшийся вперед Комков оказался в гибельном коридоре, где удары сыпались на него с двух сторон. Мысль не поспевала за движениями тела, оно само, вспомнив изнурительные уроки, прикрывалось изуродованным щитом, в котором застрял листовидный наконечник имперского копья, подставляло клинок под отточенные полосы стали, падающие то сбоку, то сверху, то наискось, разило в ответ. Несколько раз Комкова достали, со скрежетом просекая кольчугу. Кого-то достал он – кончик его меча окрасился красным. И вдруг все кончилось. Конь вынес его из сечи. В памяти остался калейдоскоп искаженных яростью лиц, блеск и звон мечей. От щита остались жалкие лохмотья, Андрей торопливо избавился от них и оглянулся, придерживая взбешенного коня. Кажется, он первым прошел сквозь строй неприятеля. Он увидел, как последние имперцы канули, словно камни в воду, в накатывающий вал степной конницы. Канули и пропали…
      Настойчиво взвыла труба, созывая рассеявшихся после сшибки воинов к знамени. Бой был еще не закончен, хан Бару собирал своих для удара в тыл имперским кавалеристам, что теснили легкую степную конницу. Направляя коня к знамени, Комков бросил взгляд на поле: там носились лошади без седоков, валялись тела в изрубленных доспехах, прихрамывая и опираясь на обломок копья, ковылял в сторону леса чудом уцелевший воин…
 
      Конное ополчение баронов было вырублено почти подчистую. Уйти удалось лишь немногим. Степнякам этот бой тоже дался нелегко: в тысяче хана Бару недосчитались каждого четвертого. Пока кочевники грабили мертвых, пешее ополчение, получив известия от уцелевших всадников, начало отступать к Солену. Несколько торопливых наскоков пехотинцы отбили, составив ощетиненный копьями еж, из глубины которого летели стрелы и арбалетные болты. В темноте Бару приказал прекратить бесплодные атаки. День Большой крови завершился.
      По приказу Черной Вдовы Комков вернулся в лагерь птицеголовых.
      – Больно? – спросила Маллин, осторожно трогая прохладными пальцами вспухшие красные полосы на обнаженных плечах Андрея – следы чужих лезвий, которые чуть-чуть не дошли до живой плоти.
      – Нет, – соврал тот.
      – Врешь, – сказала Высокая. – Сейчас все пройдет, мой тигренок…
      Она обхватила его руками за талию и вдруг медленно провела влажным языком по самому болезненному из рубцов. Потом по другому, и по следующему… И боль ушла. Комков замер, запрокинув голову. Ему было хорошо…
      – У тебя тут два старых следа. От чего это? – Маллин положила голову ему на плечо.
      Андрей чувствовал на щеке ее теплое дыхание.
      – Пули… Такие маленькие и злые свинцовые осы. Я потом долго лежал в госпитале.
      – Я хочу тебя, тигренок, – шепнула Маллин. – Пойдем?..
      …В ночь выпал снег. Белым покрывалом укрыл он истоптанное копытами, засеянное стрелами бранное поле, брошенные без погребения тела на нем. А утром, впервые за последние дни, выглянуло солнце. Его лучи, отражаясь от миллиардов снежинок, резали глаза. Легкий мороз пощипывал ноздри и бодрил.
      Войско Черной Вдовы обложило Солен, выпустив во все стороны длинные щупальца летучих отрядов. День прошел в перестрелке с переменным успехом – луки у степняков были мощнее, зато защитники замка пускали стрелы с возвышенности. И у них были арбалеты.
      Маллин не посылала своих воинов на приступ: отставший конный обоз с осадной техникой где-то отстал, и она ждала. Комков весь день сопровождал ее, словно тень. Он обратил внимание, что на него теперь стали смотреть иначе: приняв участие, наравне с другими, в жаркой кавалерийской сшибке, он заслужил уважение и как воин. Но это лишь немного улучшило его мерзкое настроение. Он чувствовал себя шаром, что без остановки катится по наклонной плоскости к краю. И этот шарик не знает, что ждет его там, за краем. Ночью он не мог противостоять любовным чарам Маллин, которая делала с ним все что хотела. А днем… Комков хмуро глянул на низкие замшелые стены Солена. Свой среди чужих, чужой среди своих, подумал он. Да, он не был имперцем. Он вообще был чужим в этом мире. Но с людьми, что сейчас сидели там, за стенами, в ожидании штурма и смерти, он ел за одним столом и поднимал заздравные чаши. Возможно, кого-то из них вчера уже достал его меч. Почему, почему все так неправильно?
      Маллин кидала на своего любовника косые взгляды, но молчала. Пока они не уединились в ее синем шатре для ужина.
      – В чем опять дело? – спросила Маллин, когда они сели за стол. – Ты выглядишь так, словно поел свежего навоза.
      Комков неопределенно пожал плечами, мрачно уставившись в блюдо с жареной птицей. Маллин некоторое время смотрела на него, потом понимающе вздохнула и, потянувшись через стол, тихонько погладила его по щеке.
      – Ты слишком много думаешь, Андрей, а это вредно… Если бы я сама не видела, что ты умеешь убивать, ни за что бы не поверила. Ты какой-то мягкий внутри… Не понимаешь и не принимаешь самых обыденных вещей. Потерпи, тигренок. Скоро, через семь или восемь дней, вернется Ханур с твоими друзьями, и я отпущу тебя. – Она встала, обошла стол, обняла его сзади, взъерошила волосы. – Ты как-то странно действуешь на меня, зайчик.
      – Вы бы уж определились, ваше вашество: то тигренок, то зайчик, – буркнул Комков.
      – А как тебе больше нравится? – спросила она.
      Комков хмыкнул и покачал головой.
      – Значит, тигренок…
      Маллин положила свой подбородок на его макушку. Своими лопатками, сквозь ткань халата и рубахи, он ощущал ее груди.
      – Ты завтра пошлешь меня на стены? – спросил Андрей.
      – А ты боишься? – По ее голосу он понял, что Высокая ехидно улыбается.
      – Только дураки ничего не боятся, – сказал Андрей. – Но дело не в этом. Я чувствую себя предателем, поднимая меч против этих людей.
      – Глупости! Ты никому ничего не должен в этом мире. Кроме своих друзей и меня, конечно.
      – А Сархен? – спросил Андрей.
      – Пес Тьмы нигде не пропадет. За него не переживай. И он сам тебя найдет, когда придет время.
      Комков не был согласен со словами Маллин, но ему стало немного легче.
      – Ну что, поедим или сначала снимем стресс? – Маллин запустила свои руки под рубашку Андрея.
      Тот вздохнул и сказал, сдаваясь:
      – Стресс.
      …Лезть на стены не пришлось. Осадные машины – какие-то разновидности баллист и катапульт – быстро сделали два пролома и вынесли ворота. Спешенные стрелки, укрываясь за большими деревянными щитами, завязали перестрелку с защитниками замка. Под их прикрытием в ров перед проломами и воротами набросали вязанки хвороста и корзины с землей, поверх которых уложили широкие мостки.
      Андрей стоял в штурмовой колонне напротив ворот. У него был большой щит и пара тяжелых дротиков. На этот раз он оказался примерно в середине строя. Те, что стояли впереди, были почти верными смертниками. Задрав голову, Комков посмотрел в бездонную синеву. Солнце сегодня опять выкатило на безоблачный небосвод – полюбоваться на очередной день Большой крови, провозглашенный Черной Вдовой.
      Пронзительно взвизгнула труба. Колонна двинулась. Более привычные к конному, степняки плохо держали пеший строй, постоянно путаясь в ногах. Десятники сорвали глотки от ругани. Когда отряд приблизился к стенам на расстояние полета стрелы, последовала команда: «Щиты наверх!» Как и другие, Комков закрылся сверху щитом. Теперь колонна со стороны напоминала вытянутую римскую «черепаху». Рукой, на которую был надет щит, Комков вдруг почувствовал резкий удар. Потом еще, уже сильнее. Удары сыпались и на щиты соседей. Казалось, штурмовая колонна угодила под град. Вот только вместо замерзшей воды на нее обрушились стрелы, копья, камни. Несмотря на усилия стрелков согнать защитников со стен, оттуда все равно летели смертоносные гостинцы. Находясь в середине строя, Андрей не видел, как на голову колонны, уже достигшую ворот, вылили кипящую смолу. Но ужасающий крик ошпаренных людей услышали все.
      Однако степняки не дрогнули. «Улла!» – взревела колонна, и воины, ломая строй, бросились в ворота по трупам своих товарищей. Широко замахнувшись, Андрей один за другим отправил в полет оба своих дротика и обнажил меч. Широко разинув рот в безумном крике, он бросился вперед вместе со всеми. В его щите уже застряло семь или восемь стрел. Рядом с ним кто-то падал, то ли получив смертельный удар, то ли просто запнувшись. Он сам оступался, его толкали, ноги путались в мешанине мертвых тел, некоторые из которых еще дымились. Впереди уже звенели клинки. Рослый воин, что двигался перед Комковым, вдруг упал. Андрей перешагнул через него и успел вовремя подставить щит под тычок длинного копья, похожий на бросок языка хамелеона. Удачным косым взмахом меча ему удалось обрубить наконечник. Воспользовавшись короткой паузой, пока противник доставал свой меч, Комков подскочил к нему и ударил щит в щит, вкладывая в толчок плеча всю массу тела. Тот отступил назад, теряя равновесие. Используя свой длинный меч как копье, Андрей сунул его в щель между верхним краем щита и козырьком шлема, туда, где светились ненавистью глаза врага. Почувствовав резкое движение рядом, он прянул в сторону, уходя от тяжелого удара секиры. Кряжистый имперец в чешуйчатой броне провалился вперед вслед за своим оружием, широкое лезвие звякнуло по камню. Андрей ударил его мечом по подставленной шее, но прорубить нашитые на толстую кожаную основу металлические пластины не смог. Тогда он пнул имперца носком сапога в лицо, ломая хрупкие лицевые кости. На голову Комкова упало бревно. Он рухнул на колени, инстинктивно сжимаясь за щитом.
      Высокий воин в тяжелом кавалерийском нагруднике, обрушивший на шлем Андрея свой двуручный меч, шагнул к нему, широким взмахом отгоняя назад ринувшихся на помощь Комкову степняков. Комков резко опрокинулся на спину и попытался провести подсечку. Воин в нагруднике высоко подпрыгнул, словно исполинский кузнечик, и захохотал.
      – Вставай, ты, ублюдок! Я узнал тебя, предатель! Давай разберемся один на один, или ты хочешь спрятаться за спины этих мартышек?
      Теперь Комков тоже узнал его. Это был всегда молчаливый лейтенант Нант. Комков поднялся на ноги, отбросил щит, который только бы мешал при поединке, вместо него он достал длинный нож. Он сделал знак степнякам не вмешиваться в схватку. Имперцы тоже отступили назад, освобождая место.
      Итак, двуручный меч против полуторного и длинного ножа. Они медленно кружили друг против друга, аккуратно переступая через трупы и еще подававшие признаки жизни тела. Нант держал свой двуручник над головой, направив острие в сторону противника. Андрей опустил оружие к земле, вид у него был совершенно расслабленный. Он не торопился, первую скрипку в этом бою предстояло играть Нанту с его длиннющей железякой. Наконец имперец атаковал уколом в лицо, от которого Андрей просто увернулся движением корпуса. Без паузы, мгновенно перецепив одну руку, Нант провел косой секущий удар. Меч имперца падал на Андрея со спины. Времени на разворот уже не оставалось. Тогда Комков, словно в гротескном замахе, бросил назад руку, прикрываясь лезвием полуторника, и тут же метнул свой нож в оскаленное лицо Нанта. Нож вошел между зубов имперца как раз тогда, когда клинки двух мечей соприкоснулись, высекая искры. Полностью парировать мощный замах столь экзотической задней защитой Андрей не смог. Его бросило на землю. В суставе руки что-то болезненно хрустнуло. Но Нант был уже мертв. Степняки восторженно взревели и бросились вперед. Кто-то помог Комкову подняться и подал щит – бой был еще не кончен.
 
      Имперцы защищались с отчаянием и яростью обреченных, даже гибель Нанта ничуть не поколебала их. Схватка в воротах затягивалась. День Большой крови уже собрал здесь обильную жатву с обеих сторон. Но Черная Вдова знала, что делает: начав штурмовать ворота раньше, чем проломы, она вынудила имперцев ослабить их защиту. А потом, очень точно выбрав момент, бросила на них штурмовые колонны. С одной колонной, во главе своих птицеголовых, Маллин шла сама. В сплошных черных доспехах, непроницаемых для стрел, в глухом шлеме с пугающей маской хищной птицы. Наспех наваленные баррикады в проломах не послужили серьезной преградой для штурмующих, и вскоре имперцев уже теснили с трех сторон.
      В тесном пространстве, ограниченном стенами замка, бой скоро превратился в ужасающую резню, грудь в грудь, глаза в глаза. В ход шли ножи, кулаки, зубы – копьем или мечом просто невозможно было воспользоваться. И постепенно степняки стали одолевать. Кто-то из имперцев, дрогнув, бросал оружие и разводил в стороны руки в призрачной надежде на милость победителей. Кто-то, наоборот, удваивал усилия, чтобы пробиться к зданию казармы, на котором еще висел красный щит барона Жульена.
      От казармы, перекрывая лязг, стоны, крики, трижды протрубил рог – Шатун звал противника на переговоры. Черная Вдова высоко вскинула свой окровавленный меч, останавливая бой. Уцелевшие имперцы медленно пятились, настороженно глядя на вдруг опустивших оружие степняков. Протолкнувшись сквозь ряды своих, Жульен, чуть прихрамывая, вышел вперед. Доспехи на нем носили следы многочисленных ударов, на голове вместо шлема белая тряпка с красным пятном. Андрей, с трудом протиснувшись в первые ряды, едва узнал в нем того человека, с которым судьба свела его десять дней назад. Неужели только десять? Комкову казалось, прошли годы. Ему сегодня тоже здорово досталось: правая рука почти не двигалась, в глазах время от времени темнело – то ли от множества полученных ударов, то ли от потери крови – один ловкий имперец удачно ткнул его копьем.
      – Кто будет говорить со мною? – Голос барона не потерял силы и властности.
      Черная Вдова подошла к нему. Андрей обратил внимание, что Маллин не стала поднимать личину.