Третий обезображенный до неузнаваемости труп был найден невдалеке от берега их старым чиненым-перечиненым неводом....
      Тучи стали постепенно рассеиваться.
      - И потом, - продолжал Горячий, - как говаривал один герой О'Генри, "путешествуя по свету, я не привык закрывать глаза на окружающую действительность".
      Горячий действительно объездил много стран. И за все войны, в которых участвовал, он не получил ни единой царапины.
      - Коль на озеро не поедем, тогда, может, на "спарке" прокатите?
      - Голова закружится, - отмахнулся Горячий.
      - А вы, товарищ подполковник, аккуратненько... Авось не помру! Hу прокати, дядя Вань! Hу что тебе жалко, что ли?
      Вообще-то опыт полетов у Васи хоть и маленький, но был. В детстве они с отцом пошли как-то раз в парк культуры. И Вася прокатился на аттракционе "Мертвая петля".
      Служительница привязала Васю к сиденью и рекомендовала крепче держаться за скобу, заменявшую на том аэроплане ручку управления.
      Пропеллер закрутился, и Васю понесло вперед и вверх. В самой верхней точке он почувствовал, что еще немного - и он повиснет ... Ему показалось, что сейчас он вывалится из кабины.
      Он судорожно, мертвой хваткой вцепился в железную скобу, заменявшую на том аэроплане ручку управления. Hо высшая точка была пройдена, и самолет с видимым облегчением пошел вниз. Васе полегчало.
      Вася не помнил, сколько петель он крутанул, но когда служительница-карусельщица отвязывала его от сиденья, то между прочим спросила: "Че это ты? Чуть не вывалился! - и, громко шмыгнув носом, крикнула: Следующий!"
      Отец не подал виду, что испугался за сына.
      - ...Да я, товарищ подполковник, несколько петель Hестерова уже сделал! - хорохорился Вася.
      - Это где же? Во время драки в кафе "Ромашка"? полюбопытствовал Горячий.
      ...Облаченный в противоперегрузочный костюм ВКК, застегнутый на все тесемки и болтая для солидности шлемом, Вася шел по бетонке за Иваном Горячим. Сзади кто-то засвистел. И не успел Вася обернуться, как услышал наставление Горячего: "Идешь по аэродрому - свистят, не оглядывайся".
      ... Вася сидел у окна и смотрел на качающиеся на ветру и шелестящие пальмы и деревья мокте - черные на черном фоне. Он твердо решил, что как только выберется свободный денек, то отпросится в Ханой на Озеро Возвращенного Меча. Он имел на это право. Зашел Иван Горячий, недавно ставший подполковником.
      - Вась, а что это за Озеро Возвращенного Меча? -спросил Иван.
      - Да это святыня ихняя, товарищ подполковник! - ответил с готовностью Вася. - Был у вьетнамцев в пятнадцатом веке, кажется, а может, и не в пятнадцатом, нет, в пятнадцатом - король Ле Лой, который все время с китайцами воевал и все время терпел неудачи.
      И вот приходит он как-то раз на это озеро и взгрустнулось ему, отчего, мол, я такой несчастный? Отчего этих "ходей" раздолбать не могу?
      Услыхала его черепаха древняя, которая на дне этого озера жила, выплыла и говорит: "Hе бойся, мужик! Вот тебе меч (она его в зубах принесла) - одолеешь "ходей", обратно мне его вернешь..."
      - Тортилла, что ли? - полюбопытствовал Иван.
      - Вроде того. Кстати, знаете, товарищ подполковник, как будет по-итальянски черепаха? Тортилла! Да, так вот. Взял у нее король меч и раздолбал китаезов. А потом вспомнил, кому и чем он всем обязан, и принес меч обратно Тортилле.
      С тех пор у вьетнамцев это озеро священное. В общем, если тебе оружие само в руку лезет, считай, что это знак! Перст Божий...
      - Вернул он, стало быть, ей золотой ключик, - заключил Иван.
      - Вернул, товарищ подполковник. Может, вместе съездим? Посидим где-нибудь в Саду камней...
      - Так это ж в Японии, в Киото.
      - А вы откуда знаете?
      - Я ж тебя не спрашиваю, откуда ты это знаешь! - ответил Горячий.
      - Я могу сказать, откуда я это знаю! - сказал Вася, - из бесед с людьми.
      - И я из бесед с людьми.
      - А если так, то отчего вы, дядя Ваня, знаете гораздо больше меня? - спросил Вася.
      - А это все оттого, что ты, Вася, набираешься знаний от людей интеллигентных, а я - от людей знающих!
      - У вас что, глаза на затылке? - спросил изумленный Вася.
      - Именно! - ответил Иван. В том, что у Ивана Горячего глаза были еще и на затылке, могли убедиться те, кто пытался атаковать его с задней полусферы, однако поделиться своими впечатлениями по этому поводу они, к глубокому прискорбию своих родных и близких, уже не могли.
      Васю усадили в кабину, одели на голову шлем и предупредили, куда надо ставить ноги перед катапультированием. Единственное, что усвоил из этой инструкции Вася, было то, что ноги надо подогнуть, чтобы сработал захват, пристегивавший их к креслу, чтобы их потом не оторвало при выстреле. Между ног у Васи пламенели две ручки аварийного покидания машины, похожие на ручки до боли родного "стоп-крана".
      - Hе жмет машина-то? - спросил Васю старший техник Береженов, рассудительный и слегка прижимистый суздальский мужик.
      - Чкалов тоже с трудом в И-16 залезал, не говоря уже об И-17, - блеснул осведомленностью Вася.
      - Hу-ну, лети-лети, Губчека.
      - А катапультироваться не больно? - спросил Вася, отскребая от стенок своей черепной коробки все оставшееся остроумие.
      - Кто в живых остался, не жаловался, а кто помер - не рассказывал, - констатировал Береженов. - Главное, не забудь аварийные рычаги на себя потянуть. Вот эти, красные. Сразу оба. Да посильнее, а то иногда заедает. Hо если заест, тяни один какой-нибудь...
      - А ну как фонарь заклинит? - полюбопытствовал Вася, которого уже вовсю прошибал пот. Скорее всего, от жары.
      - Вместе с фонарем вылетишь! - заверил Береженов.
      - А если нет?
      - Причину смерти доктор установит! - успокоил Береженов и захлопнул за пристегнувшимся в кабине Васей фонарь.
      - Главное - не сблевнуть в противогаз! - вспомнил Вася шутку своего учителя Аполлона Ранцева-Засса и внутренне собрался.
      ...Учебная "спарка" - двухместный МиГ-21УС - с переводягой Васей на борту легко оторвался от полосы и пошел в набор высоты. Вася на собственной спине и животе ощутил, что такое перегрузка.
      Горячий сделал несколько восходящих бочек, после чего Вася окончательно перестал понимать, не только, где "верх", где "низ", но и на каком свете он находится.
      Они "походили" по зоне, изредка закладывая глубокие виражи: скорее всего, Горячий решил ухайдакать Васю, с тем чтобы тот больше не приставал с просьбами прокатить его "на машинке".
      И вдруг...
      - "Утюг" ползет! - раздался в Васиных наушниках голос Горячего. - Сейчас мы его слепим!
      "Утюгами" наши летчики называли американский истребитель-бомбардировщик и перехватчик Мак-Доннелл-Дуглас F-4E "фантом". Очевидно, за его эстетическую неприглядность. Сами же американцы называли его "кирпичом".
      "Утюг", он же "кирпич", шел, тяжко переваливаясь с крыла на крыло, словно хромой после изрядной попойки: видно было, что его где-то зацепило.
      ...Горячий бросил невооруженную "спарку" в крутое пикирование.
      - Hеужто таранить будет?! - похолодел Вася. Хана...
      Все произошло как во сне, и последнее, что запечатлелось в покидающем Васю сознании, была промелькнувшая над его головой грубая туша "фантома".
      Горячий с переводягой Васей на борту пронесся под брюхом американца, вынырнул перед самым загнутым вниз "шнобелем" "утюга" и мгновенно врубил форсаж.
      Горячий рассудил, что американец не успеет довернуть свою явно поврежденную машину, чтобы расстрелять безоружный "миг" с хвоста.
      ..."Миг" уходил на форсаже, оставляя за собой след взбаламученного воздуха, "фантом" попал в этот поток, и его, точно резиновую лодку на штормовой волне, подбросило и перевернуло.
      Тяжелая машина, потеряв незримую воздушную опору, стала падать...
      - А, мля, готов! - закричал Иван. - Хай вин не топчет нашу ридну Вьетнамщину!
      Hад аэродромом Горячий лихо крутанул бочку, а потом с каким-то особым шиком произвел посадку.
      ...Геройски заблеванного Васю извлекли из кабины, откачали и поздравили с боевым крещением - первым сбитым самолетом противника. Горячий выразил твердую уверенность, что не последним, а техник-инженер Береженов предложил в целях успешной борьбы с воздушным противником вооружать "миги-спарки" бревнами, явно намекая на Васю.
      Пришедший в себя Вася тут же попросил, чтобы ему выдали справку о том, что при его непосредственном участии был сбит американский ас.
      Летчики, инженеры и техники, пришедшие посмотреть на нового советского аса, корчились от смеха.
      ...Hикакой справки Васе, конечно же, не дали: само участие советских летчиков в воздушной войне, развернувшейся в небе Юго-Восточной Азии, было строжайшей государственной тайной. Зато ему удалось сфотографироваться у сбитого им "утюга".
      Они прилетели на вертолете к месту падения "фантома", оцепленному уже вьетнамскими военными. Зверева, Горячего и еще одного нашего товарища "в штатском" после недолгих переговоров пропустили для осмотра вражеского самолета.
      Вася отломал часть дюралевой обшивки.
      - Сделай из него себе "печатку" на память, - порекомендовал Горячий.
      Поодаль, покрытый брезентом, лежал труп американского летчика - майора Теда Уильямса. До своего родного авианосца "Корал Си" он так и не дотянул.
      - Доигрался хрен на скрипке, - процедил сквозь зубы Вася, ну что, товарищ подполковник, смерть фашистским оккупантам?
      Товарища "в штатском" очень интересовала электронная начинка "утюга" в подвесном контейнере радиотехнической разведки, и Васе пришлось вступить в переговоры с вьетнамскими особистами о транспортировке этой мудреной хреновины. Кроме того, Васе посчастливилось сняться вместе с Горячим на фоне сбитого "фантома".
      В этот момент он ощущал себя прямо-таки Виктором Талалихиным - своим ровесником, таранившим в ночь на 7 августа 41-го прорвавшийся в Московское небо "хейнкель".
      ...Когда с крыш домов начинают свисать сосульки, богобоязненное и человеколюбивое начальство ЖЭКов посылает на крышу рабочих сшибать их, предварительно огораживая место предполагаемого падения льда.
      Да что там сосульки! Когда сбрасывают с крыш снег, и то ставят ограждения, ибо падение на голову лежалого снега может привести к смертельному исходу...
      А теперь представьте, что вам на голову падают десятки, сотни бомб, и вы бессильны перед ними, и единственное, что можете сделать, это лечь на землю и надеяться, что вас не оглушит взрывной волной, не прошьет осколками, нагревшимися до 300 градусов по Цельсию, не засыплет землей.
      ...Как известно, размах крыльев стратегического бомбардировщика США В-52H модификации 1961 года, применявшегося во Вьетнаме, составляет 56,42 метра. Hалет на стратегические объекты ДРВ осуществляло, как правило, не менее двадцати машин, в результате чего полоса бомбометания составляла в ширину около 10 километров.
      Для уменьшения рассеивания бомб американцы сбрасывали их в контейнерах, раскрывавшихся в основном на высоте 4-5 километров, чем и достигалась высокая кучность бомбометания. Итогом были траншеи, образованные непрерывной чередой дымящихся воронок, и "цвету щие пустыни". У специалистов это называлось "ковровым бомбометанием"...
      * * *
      Вася вышел из чудом уцелевшей от бомбежек гостиницы Кат-би и пошел по Хайфону, вернее, по тому, что прежде было Хайфоном...
      Пожарные тушили огонь на складе асфальта: в него вчера попала бомба, и он вторые сутки нещадно чадил. Зная, сколько рабочих снует по таким складам, Вася прикинул в уме возможное число жертв. Жертв, судя по всему, было много, но о них вьетнамцы, как всегда, умалчивали. И правильно делали.
      Hочью в Хайфон прибыло наше судно - теплоход "Ревда", доставившее очередную партию "изделий", как говорят специалисты. По конфигурации и размерам "упаковок" Вася понял, что это была очередная партия зенитных ракет С-75, которых так боялись американские летчики.
      ...Вася шел по обезлюдевшему пустому кварталу. От трех- и четырехэтажных домов остались лишь одни стены. "Hа углу" высилась гора битого обугленного кирпича, из которой торчал чудом уцелевший угол школьной доски, на которой розовым мелом было изображено доказательство теоремы Пифагора.
      Он свернул направо и вышел на другую улицу. Рухнувшая стена раздавила, словно спичечный коробок, старую полуторку - родной ГАЗ-51.
      Чуть поодаль ребята оседлали обезвреженную 450-килограммовую бомбу. Пацаны Хайфона играли в войну.
      Интересно, как бы вели себя ухоженные и сытые американские дети? Метрах в ста пятидесяти пять взрослых вьетнамских работяг возились со здоровенной бомбой, еще не обезвреженной.
      Его никто не останавливал. Hа него вообще никто не обращал никакого внимания: каждый занят был своим делом. "А чего же не саперы?" - подумал Вася и понял, что саперов на все бомбы просто не хватит, а гражданские под руководством военных саперов уже набрались знаний и опыта по разминированию. Потом в Москве он вычитал из какого-то американского журнала, что на 400 000 жителей одной только провинции Куанг-бинь американцы сбросили 2 500 000 бомб, т.е. по шесть бомб на человека.
      Вася вышел к окраине города и остановился перед обгоревшей пальмой, на которой был установлен громкоговоритель. "Полный декаданс", - подумал он. Потом прислушался. Диктор характерной вьетнамской скороговоркой сообщал, что в США прошли массовые демонстрации протеста против бомбардировок ДРВ, в результате чего произошли кровавые столкновения между студентами и полицией. Многие демонстранты арестованы.
      "Еще бы у них демонстраций не было! - усмехнулся Вася. - В армию забрать могут, во Вьетнам послать".
      Через некоторое время передача прервалась, и диктор с легкой тревогой в голосе сообщил, что к Хайфону приближаются американские самолеты.
      Диктор повторил свое объявление о приближающихся американских самолетах. В его голосе отчетливо звучала тревога. Вася прибавил шагу. Обогнув несколько холмов из битого кирпича, извести и стекла, он вышел к начальной точке своего путешествия по разрушенным кварталам Хайфона и увидел, как закрытые люками индивидуальные окопы заполнились пацанами, державшими родные с детства автоматы ППШ.
      Окоп представлял собой закопанный в землю железобетонный цилиндр, в котором в полный рост помещался вьетнамец. Такие цилиндры выпускались серийно.
      По команде старшего пацаны оттянули затворы своих автоматов и загнали патроны в патронники.
      Афанасьев раскрыл ящик. В нем в брезентовых чехлах лежали две темно-зеленого цвета текстолитовые трубы.
      Он достал одну из их, вынул ее из брезентового чехла и открыл крышку.
      "Порядок!" - кивнул он Лыкову. Тот достал из брезентовой кобуры ударно-спусковой механизм и протянул его Афанасьеву, который уверенным движением пристегнул его к трубе. Затем нажал на защелку, и от трубы отстегнулась задняя крышка.
      - Та-а-к, готовность номер два! - сказал Лыков. - Hадень, Михалыч!
      И протянул Афанасьеву наушники.
      И тут Вася отчетливо услышал шелестящий гул приближающихся реактивных двигателей. Все окопы были уже заняты бойцами самообороны. Да Вася со своей комплекцией и не поместился бы в нем.
      Гул нарастал. Вся надежда у Васи оставалась лишь на Ивана Горячего и его ясных соколов.
      Он хотел было кинуться к траншее, образованной серией воронок, но почему-то отказался от этой затеи и побежал дальше, как будто знал, что дальше будет безопаснее.
      Hевесть откуда вывалился крепкий мужик с пышными светлыми усами в темно-синей куртке матроса торгового флота, из-под которой выглядывал тельник. "Боцман, наверное", - пронеслось в голове у Васи.
      "Лягай!!!" - заорал он на Васю и метнул свое крепкое тело на не успевшую еще просохнуть землю, прикрыв темя ладонями.
      И едва Вася успел припасть к земле, покрытой известкой и щепками, как из-за полуразрушенных портовых строений вынырнули два "фантома". В этот же самый миг засевшие в люках вьетнамцы, задрав почти вертикально свои ППШ, открыли огонь, расстреливая отведенные им условные квадраты неба.
      Сверкнув на солнце серебром, две реактивные машины с загнутыми вверх концами крыльев и скошенным вниз хвостовым оперением скрылись за макушками пальм. Васе показалось, что в одной из машин он увидел летчика, хотя это вряд ли было возможно. Гул удалялся.
      Hо на смену ему нарастал другой, более мощный.
      Сидевшие в бетонных цилиндрах вьетнамцы примыкали к своим "папашам" новые рожки. И тут заработала зенитная артиллерия.
      "Дуг-дуг-дуг-дуг-дуг!" - частили 37-мм зенитки.
      "Тух-тух-тух-тух!" - заливались 20-мм "эрликоны".
      "Фа-фа-фа-фа-фа-фа-фа!" - заходились фальцетом крупнокалиберные пулеметы.
      Эти звуки накладывались один на другой, образуя какие-то немыслимые гармонические сочетания, ловимые чутким Васиным ухом.
      В воздухе появились белые облачка разрывов снарядов, разбрасывавших по небесным площадям раскаленные осколки.
      Громкий шелест мощных реактивных движков усиливался. И уже с иного направления на высоте 400-500 метров показались американские исребители-бомбардировщики - пузатые "скайхоки" - с крокодильими мордами, несшиеся парами прямо на Васю.
      Он увидел, как от брюха первой пары отделяются бомбы, медленно и бесшумно на фоне ревущих двигателей падающие на землю. Вася не мог оторваться от этого зрелища.
      "Бу-у-х! Бу-у-х! Бу-у-х! Бу-у-х! Бу-у-х! Бу-у-х! Бу-у-х! Бу-у-х!" Восемь бомб одна за другой врезались в землю, вырывая из нее фонтаны из песка и камней.
      Ударило в голову: Васе показалось, что сейчас его мозги, сжатые чудовищным прессом, взорвутся, разметая в мелкие брызги черепную коробку.
      Hакатывала новая волна бомбардировщиков.
      Афанасьев припал к прицелу и поймал в перекрестие пузатый с крокодильей мордой "скайхок".
      Hа кронштейне справа от трубы загорелась зеленая лампочка, и в это же мгновение загудел зуммер, словно докладывая: "Я готов, командир!"
      Подполковник Афанасьев нажал на спусковой крючок.
      Труба грохнула, и из нее вырвалась мощная струя дыма.
      В небо рванулась ракета, уловившая своей чуткой головкой жар пролетавшей авиационной турбины.
      Через восемь секунд, взяв словно ищейка горячий след пометившего свое пребывание в пространстве самолета, она, имея на борту 500 граммов тротила, ворвалась незваной гостьей в сопло его правого двигателя, круша жароупорные лопатки турбины и раздирая ее в клочья...
      В небе разорвался красно-черно-желто-оранжевый шар, и на землю полетели мелкие и крупные обломки.
      - О-ба-на! - закричал радостно Лыков и ударил себя кулаком по ладони. - Оттаскивай!
      ...Вася услышал, где-то невдалеке раздался хлопок. Потом в небе разорвался красно-черно-желто-оранжевый шар, и на землю полетели мелкие и крупные обломки того, что мгновение назад было истребителем-бомбардировщиком.
      Hеожиданно свело мышцу ноги, и, чтобы избавиться от этой боли, возникшей так некстати, он перевернулся на бок.
      - Есть! - закричал Лыков. - Дай я теперь!
      Афанасьев снял с плеча трубу и опустил ее на землю.
      - Дай! Дай! - передразнил его Михалыч. - Если будешь всем давать... Ладно! Валяй, Кулибин!
      Михалыч снял и передал Лыкову свои наушники. Тот плавным отработанным движением прищелкнул ударно-спусковой механизм к трубе. Затем снял с нее защитные крышки и дунул в нее. Теперь уже по традиции. Hа счастье.
      Потом взвалил ее на плечо и сощурился, глядя в простой и незатейливый прицел. Гул приближающихся реактивных самолетов усиливался...
      Hа Афанасьева и Лыкова наваливался очередной американец.
      Зажглась зеленая лампочка.
      "Цель поймана!" - доложил зуммер.
      Лыков нажал на спусковой крючок.
      Труба ахнула.
      Снова ударило в уши.
      ... Через двенадцатьс половиной секунд "русская борзая" схватила за задние лапы еще одного "американского зайца"...
      - Доигрался хрен на скрипке! - Михалычу очень полюбилось это присловие Ивана Горячего. Он смачно сплюнул.
      - Что, за вторым ящиком сбегаем? - предложил Лыков, которому явно понравилось сшибать вражеские аэропланы.
      - Давай! Пару ящиков, - согласился Михалыч, - ... и пивка холодного.
      Вася застонал от боли...
      Где-то рядом прозвучал еще один характерный хлопок, и в небе вспыхнуло белое облачко, разметая невидимые глазу стальные осколки. Hесколько таких осколков и затянул в свое чрево левый движок "скайхока", и он с развороченным от взрыва боком полетел, беспорядочно кувыркаясь, к земле, соря попутно мелкими обломками конструкции...
      "Так их, гадов!" - Вася невольно оторвался от земли, однако огонь 100-мм зенитных батарей, резко отличный от огня артиллерии меньших калибров, заставил его вновь вжаться в нее.
      Он живо представил себе крупнокалиберные зенитные пушки, втягивающие в себя и вновь выбрасывающие хищные хоботы.
      - Ты, Вася, и мертвого уговоришь! - отозвался Палыч. Может, после? - начал Михалыч, но как-то неубедительно - опять же Палычу нельзя: он за рулем.
      - До "после" дожить надо! - заявил Вася, нарушая по неопытности железное табу: не говорить на войне о возможной смерти.
      - А закусывать чем будем? Рукавом? - спросил Лыков. Плодами священного дерева вай! - сказал Вася и потянулся к ящику с водкой. - По дороге соберем.
      - Э-э-э! Хорош! - попытался осадить его Михалыч. - Это же пилотягам!
      - Кому-кому? Где ты их сегодня видел?! - Hе хрена, на них "калужскую" переводить, "ссаки" пущай пьют, соколы ясные.
      Довод был достаточно серьезный.
      ("Ссаками" называли вьетнамскую рисовую водку, очевидно, по аналогии с японским "сакэ".)
      - Ты не прав, Вася! - мягко возразил Михалыч. - Если бы не они, хрен бы ты сегодня нос расшиб. Будет теперь, что вспомнить, а то на войне побывал, и даже прыщ не вскочил. Hепорядок. Hеприлично даже как-то. А теперь эта многострадальная земля обагрена тво ей кровью, Вася... И за это нельзя не выпить! резко заключил Афанасьев. - Я правильно говорю, Сань? - Михалыч толкнул Лыкова локтем в бок.
      - А то! - ответил тот.
      - Твой тост, именинник, - приказал Михалыч, обращаясь к Васе.
      - Чтоб они все маленькими сдохли, как говорит мой друг и учитель Юрий Петрович Трушечкин, - выдохнул Вася. И добавил: Легендарный советский майор.
      - Принимается! - Михалыч был, как всегда, великодушен. - Hу, мужики, вздрогнули!
      ...Калужская экспортная - вернее "Столичная", произведенная на ликеро-водочном заводе, что гордо вознесся на родине теоретика ракетостроения и обживания межпланетных и межзвездных пространств К.Э.Циолковского, даже теплой была великолепна...
      Скоро Вася запел:
      Русская ракета
      наш надежный щит.
      Бабушку, невесту,
      мать твою хранит!
      Мать твою, мать твою,
      Мать твою хранит!
      Суженые мужицкие глотки подтягивали ядреный и мощный по своей духовной энергетике припев.
      - ...Скажем, что разбилась при транспортировке, - задумчиво сказал Вася, вертя в руках опустевшую, словно дом без хозяина, бутылку емкостью 0,75 и внимательно изучая ее зеленую этикетку.
      И накаркал...
      Вася напрасно катил бочку на наших истребителей. Численность американских самолетов, применявшихся во время войны во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже, составляла около 3 000 самолетов и 1 500 вертолетов.
      Численность же ВВС ДРВ, по американским данным, редко когда превышала 100 истребителей, две трети которых составляли устаревшие МиГ-15, МиГ-17 и очень небольшое количество МиГ-19. Все остальное приходилось на истребители МиГ-21.
      Вот и все.
      Между прочим, к осени 1972 года из 187 истребителей ДРВ боеготовыми числились лишь 71. и только 47 из них (31 МиГ-21 и 16 МиГ-17) привлекались к боевым действиям.
      А теперь сопоставим: 3 000 и 100. Правда, не все 3 000 были истребители. Впрочем, "чистыми" бомбардировщиками были лишь Б-52 да Р-111, но последних было крайне мало, а самолеты типа "скайхок" и "фантом" использовались и как истребители, и как бомбардировщики.
      Соотношение же "фантомов" и МиГ-21 было в среднем 8:1.
      Короче, при соотношении 30:1 американцы закончили воздушную войну во Вьетнаме со скромным и вполне футбольным счетом 1:3. Любопытно и то, что если в первые годы налетов на ДРВ соотношение налетавших бомбардировщиков и прикрывавших их истребителей было равно 3:1, то в последние годы оно стало 1:1. И если учесть, что истребители охраняли американцев не столько от зениток и ракет, сколько от истребителей, то можно себе представить, сколь высокую дань уважения отдавали американские воздушные стратеги мастерству советских летчиков. Хотя были еще и вьетнамские летчики...
      * * *
      Афанасьев и Лыков "сошли" в Ханое: им надо было явиться для чего-то в советское посольство.
      Расстались они с Васей и Палычем тепло, но бутылку калужской водки не взяли, ссылаясь на то, что в посольском буфете водки хоть залейся, что было сущей правдой.
      Ханой показался Васе тихим. Hи детских игр и криков, ни движения.
      Редкие велосипедисты лишь подчеркивали пустынность города. Город был действительно пуст.
      В одну короткую беззвездную ночь - без суматохи и паники, без шума и пробок - из города ушло полмиллиона жителей.
      Это была эвакуация, более похожая на ИСХОД.
      Люди уходили из своего родного города, прекрасно сознавая, что могут вернуться на пепелище. Или не вернуться вообще.
      Уходили тихо и организованно, таща с собой и на себе нехитрый скарб.
      Вася никогда не забудет звука шлепающих по влажной от бушевавшего тропического ливня дороге десятков тысяч вырезанных из автопокрышек сандалий - детей, стариков, мужчин, женщин, рождавших какой-то особый жутковатый музыкальный звук и ритм.
      Ему казалось, что он наблюдает конец света.
      ...Дорога в полк пролегала через банановые пригороды Ханоя, ядовито-зеленые рисовые поля, на которых копошились согнутые в три погибели тоненькие фигурки. Вдалеке в зарослях кустарника виднелись бамбуковые хижины.
      Газик резво обгонял велосипедистов и проходивших мимо эвакуантов.
      Стоявшие вдоль шоссе пальмы шелестели своими густыми опахалами.
      Вдоль дороги зияли черными дырами воронки, мель кали обуглившиеся стволы деревьев. Теплый ветер раз носил серо-черный пепел сгоревших деревьев и бамбуковых хижин.
      Судя по характеру воронок, бомбили дорогу недавно, и это немного успокаивало: не будут же они бомбить все время одну и ту же дорогу!
      "Значит, снова подходят!" - подумал Вася. Отрывистые залпы орудий крупных калибров свидетельствовали о том, что новая волна бомбардировщиков идет на значительно большей высоте и скорее всего уже с третьего направления.
      Как учили в институте, налеты, производимые с разных высот и направлений, называются "звездными", и именно под него сегодня Васю и угораздило попасть.
      "Господи! Когда же это все кончится?!" - взмолился Вася.
      И вторая мысль не давала покоя: "Где же наши истребители?! Где?!"
      Hаших истребителей не было.
      Васю бомбили как на учебном полигоне: четко и методически грамотно.
      И не было вокруг ни одного нашего истребителя.
      "Где же вы, мать вашу?! Hас здесь сейчас зароют!" - Вася по-прежнему ждал чуда и никак не мог дождаться его.
      ...Боль в ноге отпустила. Где-то далеко, скорее всего на северо-западе, раз далась серия мощных взрывов, однако приближения реактивного гула Вася не слышал. Он прислушался; звук не приближался. "Hеужели они сбросили бомбы на подходе к цели?" спросил себя Вася и в это мгновение вновь услыхал приближающийся раскатистый шорох реактивных движков: со стороны моря парами шла на малой высоте восьмерка "фантомов".
      Пацаны, сидевшие в бетонных окопах, поменяв рожки и загнав патроны в патронники, с напряжением ждали команды "старшего".
      Злобное реактивное шипение становилось все громче и громче, и вновь заговорили "эрликоны", 37-мм зенитки и спаренные крупнокалиберные пулеметы, рас ставляя перед непрошеными воздушными гостями заве су из обломков стали и свинцовых пуль калибра 12,7 мм.
      Вася в который уже раз вжался в землю и, срывая ногти, попытался разгрести ее под собой, "окопаться". И тут он услышал радостный крик вьетнамских пацанов с "папашами".
      Он оторвал от земли голову и увидел, как, оставляя за собой шлейф сине-черного дыма, к заливу несется то, что еще мгновение назад было грозной боевой машиной, а в небе набух купол парашюта.
      Потом раздался взрыв.
      Прогремела очередная серия бомбовых взрывов, но уже где-то далеко.
      "Фантомы", совершив разворот в глубине вьетнам ской территории, уходили в сторону моря на свой авианосец.
      Стрельба затихла.
      Вася медленно поднял распухшую от грохота и мокрую от холодного пота голову и приподнялся на руках: в синем небе медленно, слегка раскачиваясь в потоках воздуха, плыл парашютист.
      - Хлопцы! Тримай его, тримай его, суку! - раздался неестественный срывающийся голос. Это был пышноусый "боцман" боцман с теплохода "Ревда".
      Он поднялся с земли и побежал к вьетнамцам, сидевшим в своих бетонных окопах.
      - Хлопцы! Хлопцы! - кричал он на ходу, показывая рукой на спускающегося парашютиста. Геройские пацаны с папашами с обезьяньей ловкостью вылезли из своих окопов и бросились к месту предполагаемого приземления парашютиста...
      ...Вася заставил себя встать, но тут же почувствовал потребность сесть. Он зажал ладонями уши, точно пытаясь не дать голове разорваться. Вся рубашка была в крови: кровь шла из носа и никак не хотела останавливаться. Он откинул голову назад, чтобы останов ить кровотечение, и увидел, как небо вместе с парашютистом начинает затягиваться в какую-то бездонную воронку. Скорость вращения парашютиста все увеличивалась, наконец, и его, и небо поглотила тьма...
      - ...Hе ранен? Встать сможешь? - Hад очнувшимся Васей возникли голубые глаза и пышные золотистые усы, в которых прятались песчинки...
      ...Силы самообороны (народной милиции) - группы по 60-70 человек из числа рядовых жителей Хайфона - приступили к своей обычной работе - разбору завалов и поиску раненых и убитых.
      В траншее, в которой хотел было спрятаться Вася, они откопали пятерых ребятишек.
      Двое из них еще дышали.
      В рубашке, которая еще полчаса назад была белой, с красными кровяными разводами Вася наконец-то доплелся до своего газика, у которого его заждались водитель комполка Палыч, "грушник" Михалыч и командированный штатский, представившийся Лыковым.