Фон Штюбе: - Созерцание следует весьма отличать от смотрения. Гете. - И далее, уводя Пауля в гостиную: - Интересно, как же все-таки люди научились записывать музыку знаками?
      Пауль: - Рано или поздно неизвестное станет известным. А вот непознаваемое никогда не перейдет в разряд известного, но тем не менее оно всегда где-то рядом, оно захватывает и восхищает своим великолепием и в то же время грандиозность и безграничность его приводят нас в смертельный ужас.
      Фон Штюбе: - Но согласитесь, Пауль, оно обладает свойством давать нам надежду и ощущение счастья.
      В гостиной фон Штюбе садится за рояль и затягивает старинную немецкую песню. Пауль подпевает, оставшиеся гости аплодируют. Все навеселе.
      Облокотившись на рояль, "тетя" гладит пальцем край бокала - бокал медитавно звучит. "Тетя" предается воспоминаниям о своей молодости и об отношениях с Кальтенбрунером.
      Камера наезжает на стоящую тут же на рояле фотографию.
      На фотографии она сама, молодой фон Штюбе, Кальтенбрунер, Геринг в охотничьем костюме и пара мраморных догов.
      Фото становится цветным, оживает и мы видим, как по лужайке идет Кальтенбрунер в компании двух догов. Он приветствует фон Штюбе и Пауля. Все в офицерской форме. Мы понимаем, что они уже в Германии.
      Фон Штюбе представляет Пауля дяде.
      В саду слышится женский смех - это Гитлер гоняется за Евой Браун.
      Ева в национальном костюме, Гитлер - в форме. Молодые люди, стукнув каблуками, приветствуют фюрера. В этот момент подкатывает роскошный открытый лимузин, из которого, пыхтя и отдуваясь, выходит Геринг со сворой гончих. Сразу же после приветствий он заводит речь о ночной охоте на кабанов.
      Картина двадцать пятая
      ИЗВРАЩЕННО-ФИЛОСОФСКАЯ
      Горячий грог перед охотой. Стены гостиной в охотничьих трофеях. Присутствуют: Гитлер, Ева Браун, Кальтенбрунер с дочерью Бригиттой, Пауль.
      Геринг играет в шахматы с фон Штюбе. За ними на стене большая старинная гравюра, изображающая панораму Нюрнберга XVII века. Перед ней покачивается на цепях обнаженный меч.
      - Вчера я беседовал с Геббельсом о глубоком влиянии Ницше на немецкий дух, - медленно говорит Геринг. - Ведь поколения различаются теперь в зависимости от того, напичкали их Ницше или нет.
      Гитлер: - Да, он как крысиный яд в кишках наших врагов.
      Далее все начинают говорить цитатами:
      - Ампутация личности способствует ее саморазгибанию.
      - Без кровопролитий любая нация дряхлеет.
      - Нет способа говорить о неизвестном, можно быть только свидетелем его.
      - Сумасшедшие всегда говорят о самом главном.
      - Нужно делать все до конца или вообще ничего не делать.
      - Осуществление желаемого порядка отождествляется с восхвалением порядка существующего.
      - Формула нашего счастья: Да, Нет, Прямая линия, Цель,- говорит фон Штюбе, передвигая ферзя через все поле.
      - А это откуда? - спрашивает Геринг.
      - Из Ницше - опыты критики христианства,- отвечает фон Штюбе.
      - Я про ферзя, молодой человек. Все смеются.
      - Пусть гибнут слабые и уродливые - первая заповедь нашего человеколюбия...- Пытается вступить в разговор Пауль, до этого занятый ухаживанием за дочерью Кальтенбрунера Бригиттой (девушкой "слегка не в себе").
      Его перебивает Кальтенбрунер: - Вчера в лабораторном питомнике я видел ритуал выбора крысиного короля. Вспомните Гофмана. Это новое оружие. Зараженные холерой крысы будут использованы в Северном Китае. Кстати, в этом проекте принимают участие японцы.
      Картина двадцать шестая
      ОХОТНИЧЬЯ
      Вспышки выстрелов в ночи. В свете прожекторов мечутся ослепленные кабаны (специально доставленные в деревянных клетках).
      Гитлер помогает Еве Браун прицелиться. Та стреляет, слегка задев кабана. Огромный разъяренный вепрь несется на них во весь дух. Ружье дает осечку.
      Столкновение кажется неизбежным, однако Пауль в последний момент метким выстрелом сбивает вепря с ног.
      Гитлер уводит плачущую Еву в дом. Охота расстроилась. Все удручены.
      Бригитта со словами: - Вы спасли нашего фюрера, - бросается Паулю на шею. Ее глаза сияют преданностью.
      Картина двадцать седьмая
      МЕНДЕЛЬСОНОВСКАЯ
      Бригитта в свадебном платье обнимает счастливого Пауля.
      Пауль, с железным крестом над галстуком и изящной шпагой на поясе, выглядит неотразимо.
      Гости аплодируют, переговариваясь между собой.
      - Говорят, сам фюрер будет шурином на свадьбе.
      Гаснет свет. Из соседней комнаты появляется огромный трехъярусный торт, освещенный множеством свечей.
      Первый ярус представляет из себя трех слонов, держащих плоский блин земли с картой Европы.
      Второй ярус выполнен в виде лежащей объемной свастики.
      И наконец, венчает это полутораметровое сооружение выполненный из крема макет Красной площади с крестами на башнях.
      Надо всем этим мы видим зловещее улыбающееся лицо Гитлера.
      Картина двадцать восьмая
      ХРОНИКАЛЬНО-АНИМАЦИОННАЯ
      Пауль с фон Штюбе слушают выступление Гитлера на собрании высших офицеров Рейха.
      Гитлер: - Некоторые ученые, в основном евреи, выдвигают гипотезу, что мутанты несут запас измененных генов, которые, якобы, позволят выжить в условиях планетарной катастрофы. (Черно-белое изображение переходит в анимацию и дальнейший текст иллюстрируется мультипликационными образами.)
      ...Мы же стремимся получить сверхчеловека, способного выделить для борьбы с врагами колоссальную энергию.
      Германия - это женщина с единой душой - вот основа будущего мифологического сознания. Очистить германскую кровь. Отстоять германскую почву - вот наше заклинание! Мы имеем проект Лебезборна "Семена жизни", который позволит улучшить породу при помощи передачи элитной крови и спермы! Улучшив внешние характеристики арийца, мы возродим дух и энергию нации.
      С тех пор, как Шлиман открыл Трою, уже никто не сомневается в правдивости древних сказаний.
      Возродим культуру арийских предков - древнюю религию, способную поднять бюргера, рабочего, крестьянина и интеллигента на невиданную борьбу.
      Картина двадцать девятая
      КЛИНИЧЕСКАЯ
      Бригитту, терзаемую предродовыми схватками, везут на носилках в операционную.
      Пауль в форме офицера СС бежит рядом, держа ее за руку.
      Бригитта: - Девочка, это должна быть девочка. Сейчас Германии нужны девочки.
      Бригитта бледна, глаза слезятся, на лице гримаса. Ноги, торчащие из-под белого покрывала, сводит судорогой.
      Пауль (пытаясь овладеть собой): - Да, Германии нужны девочки. Нужны девочки Германии. Девочки нужны Германии. Нужны Германии девочки. Германии девочки нужны.
      Перед его носом закрывается дверь операционной. Пауль смотрит на часы (он опаздывает на секретное заседание).
      Пауль в машине нюхает кокаин.
      Картина тридцатая
      НАРКОТИЧЕСКАЯ
      Далее глазами Пауля.
      Изображение ярко-синее, слегка искаженное. Бункер.
      Пауль бежит по коридору мимо застывших часовых. Его внимание привлекает висящая на стене картина - "Жертвоприношение агнца" работы Ван Эйка. Следуют цветные крупные фрагменты полотна. Изображение разворачивается и мы видим Пауля как бы изнутри картины. С трудом оторвавшись от видения, Пауль следует дальше по коридору.
      Изображение продолжает трансформироваться. Серией наплывов проходят кадры искаженной кинохроники Второй Мировой войны.
      Преодолев наконец коридор, Пауль попадает на тайное совещание лидеров Рейха.
      Присутствуют: Гитлер, Геринг, Кальтенбрунер, Гиммлер, фон Штюбе. Кроме того несколько человек в белых халатах и двое неизвестных господ профессорского вида. Обстановка насыщена элементами сюрреализма. В помещении работает кинопроектор. Перед экраном стоит человек, по виду напоминающий Чарльза Дарвина. Его объяснения сопровождаются кинокадрами.
      На экране быстро меняющиеся фрагменты гравюр Густава Доре, загадочные ландшафты с пирамидами
      Майя, древние наскальные росписи, тибетские ритуальные священнодействия и пр.
      Дарвин: - Воспринимаемый нами мир - неразрешимая загадка. Мы не являемся тем, чем заставляет нас считать себя наш здравый смысл. Одного взгляда на вечность достаточно для разрушения того чувства внутренней благоустроенности, которое дает нам мораль. Ничем не занимаясь, мы просто переходим из одного дня в другой. Мы ждем. Мы знаем, что мы ждем, и мы знаем, чего мы ждем. Свобода - вот то, чего мы ждем! Эта область настолько ошеломляюще обширна, что описать ее вряд ли смог бы даже самый великий из прозревших.
      Иногда мы переходим некий критический порог и мир исчезает, перестает быть тем, чем он является на человеческом уровне.
      Силы человека безграничны. Смерть существует лишь потому, что мы намерены умереть с момента нашего рождения, но намерение смерти можно остановить, изменив восприятие жизни.
      Целью является достижение полного "осознания" для того, чтобы овладеть всеми возможностями, доступными человеку. Именно это состояние предполагает совершенно иной способ ухода из жизни. Это не смерть в ее обычном понимании, это переход в другое качество. Здесь я имею в виду дальнейшее продвижение по лестнице эволюции.
      Геринг: - Так поделитесь же с нами вашим знанием.
      Дарвин: - К сожалению, это знание не может быть выражено в словах, но одновременно оно доступно для всех. Его можно ощутить, использовать, но не выразить. В него можно войти путем изменения уровня сознания, - поэтому повышенное "осознание" является входом. Но даже вход невозможно объяснить. Его можно только использовать.
      Смерть является единственным стоящим противником, который у нас есть. Смерть - это вызов. Мы все рождены, чтобы принять этот вызов. Просто одни знают об этом, другие - нет.
      Гиммлер: - Лично я считаю, что жизнь, а не смерть является вызовом.
      Дарвин: - Жизнь - это процесс, посредством которого смерть бросает нам вызов...
      Смерть является действующей силой. Жизнь - это арена действия. И всякий раз на этой арене только двое противников - сам человек и его смерть.
      Пауль: - Я считал, что это мы являемся теми, кто бросает вызов.
      Дарвин: - Вовсе нет. Смерть задает темп для наших поступков и чувств и неумолимо подталкивает нас до тех пор, пока не выиграет смерть. Если это происходит, смерть признает поражение, позволяя человеку стать свободным и навсегда избежать нового вызова.
      Геринг: - Как достичь этого практически? Где лежит ответ? В области науки или магии?
      Дарвин: - Все, что вы должны сделать - это изгнать из вашего ума сомнения. Как только сомнения изгнаны, - все, что угодно, становится возможным.
      (Один офицер другому): - По-моему, это бред какой-то.
      - Помните, мой друг, вы видите человека, которому более ста лет, а выглядит он вполне прилично. Не говоря уже о силе убеждения.
      - Вы уверены, что это тот самый Дарвин, который классифицировал виды?
      - Ведомство Гиммлера вело это дело. Они отследили каждый год его жизни. Непрерывность его жизни доказана неопровержимо. Кстати, недавно он женился.
      - На немке?
      - Фолькс дойч, к сожалению.
      Дарвин: - Чувство времени - это способность точно вычислить момент, в который все, что до этого сдерживалось, должно быть отпущено.
      Контроль, дисциплина и выдержка подобны плотине, за которой все накапливается. Чувство времени - шлюз в этой плотине.
      (Один ученый другому с восторгом): - Он непревзойденный мыслитель, отправившийся в путь к неизвестному. Я работаю в его лаборатории уже 2 месяца. Он может "увидеть" устрашающие миры и в следующее мгновение - как ни в чем не бывало шутить и смеяться с друзьями и незнакомыми людьми.
      Дарвин: - К сожалению, мы воспринимаем тот мир, который нам известен.
      Первая из истин заключается в том, что в мире нет отдельных объектов, которые существуют сами по себе, хотя мы, сообразно своему опыту, воспринимаем его как мир предметов и явлений. На самом же деле ничего отдельного не существует, есть лишь отдельная вселенная, образованная эманациями Бога.
      Все это сопровождается комментариями, изобилующими научными терминами. Далее речь идет о каком-то препарате, позволяющем свободно перемещаться
      по лестнице эволюции и по некоторым зонам Африки и Центральной Америки, обладающими таинственной энергией. Текст сопровождается множеством схем, географических карт и хроникальных кадров.
      В этой галлюциногенной обстановке Паулю протягивают телефонную трубку. Это звонок из клиники. Голос сообщает о смерти Бригитты и рождении сына.
      - Мы входим через врата рождения и выходим через врата смерти, продолжает Дарвин (действие переносится в клинику).
      Клиника.
      Врач, откинув простыню, показывает Паулю тело Бригитты, почему-то посвящая его при этом в подробности операции. Потом Пауля отводят в комнату для новорожденных.
      Картина тридцать первая
      СУДЬБОНОСНАЯ
      Потрясенный Пауль возвращается домой, где застает связного из Москвы.
      Тот в грубой форме требует информации и сетует на долгое молчание Пауля. В пароксизме отчаяния Пауль молча убивает связного висевшим до этого на стене альпенштоком. В этот момент раздается стук в дверь.
      Пауль накрывает труп медвежьей шкурой и, с трудом взяв себя в руки, открывает дверь.
      На пороге оказывается сосед - гадкий старикашка Шульц, пришедший по обыкновению сыграть партию в шахматы, поговорить о вожде и заодно сунуть нос в чужие дела.
      Чтобы выпроводить суетливого Шульца, Паулю приходится сослаться на обострение геморроя.
      Закрыв дверь и оборвав телефоны, он начинает собирать чемодан. Камера наезжает на блестящие глаза медведя. Через наплыв блики переходят в горящие фары.
      В сумерках к дому подъезжает автомобиль с двумя мотоциклистами. Пауль видит из окна приближающегося по дорожке фон Штюбе. Выйдя к нему на порог, он пытается объяснить свое состояние. Но Штюбе его не слушает, он отстраняет Пауля и входит в дом, где, активно жестикулируя, обрушивается на Пауля с руганью по поводу его поведения на совещании.
      В ходе своего монолога фон Штюбе спотыкается о труп связного.
      Видя безвыходность положения, Пауль стреляет сквозь крышку чемодана. Фон Штюбе, разбив стеклянную дверь, падает в другую комнату.
      Закрыв чемодан, Пауль выбегает на улицу, где, ловко расправившись с охраной, завладевает автомобилем.
      Онемевший Шульц, который в это время поливал на своем балконе цветы, звонит в гестапо. Запинаясь, он пытается объяснить увиденное и почему-то говорит о польском десанте, напавшем на дом Рихтеров.
      Картина тридцать вторая
      ВЗРЫВООПАСНАЯ
      Клиника.
      Пауль быстро идет вдоль детских кроваток в родильном отделении. Стук шагов эхом отдается в сводах.
      За ним, протестуя, бегает молоденькая однорукая медсестра со свастикой на пустом рукаве белого халата. Обнаружив наконец сына, Пауль поднимает его на вытянутых руках. Тот в свою очередь писает ему прямо на рыцарский крест.
      Медсестра продолжает причитать.
      В результате все трое оказываются на ночной улице.
      Воздух разрезает свист падающего снаряда - это началась первая бомбежка Берлина. С ребенком на руках Пауль бежит к машине.
      В родильный дом попадает чудовищной силы снаряд.
      Сквозь вылетевшие окна вырываются клубы дыма и огня.
      Пауль поднимает отброшенную взрывной волной медсестру и, вручив ей ребенка, запихивает в машину.
      Автомобиль, вырвавшись за пределы обстреливаемого города, несется к швейцарской границе.
      Картина тридцать третья
      ПРИГРАНИЧНАЯ
      Швейцарские Альпы. Рассвет.
      На затянутой утренним туманом горной дороге стоит автомобиль с пустым бензобаком.
      Пауль разводит костер. Голодный ребенок плачет на руках перепуганной медсестры.
      Из тумана к ним приближается автомобиль с Кларой и ее дочерьми, руки которых по-прежнему скованы колодками.
      Клара знаком приглашает всех в машину.
      Германо-швейцарская граница.
      Яркий солнечный день, неистово поют беззаботные птицы, стрекочут кузнечики, жужжат трудяги-пчелы.
      Автомобиль с героями подъезжает к пропускному пункту.
      К удивлению Пауля, зажавшего рот медсестре, охрана никак не реагирует на их появление.
      Далее происходит невероятное.
      Автомобиль проезжает сквозь шлагбаум, словно тот соткан из воздуха. Медсестра, вывернувшись, молит о помощи, но пограничники, не реагируя, продолжают говорить о своем. Клара улыбается.
      Картина тридцать четвертая
      МЕЖПЛАНЕТНАЯ
      На закате путники подъезжают к заброшенному особняку. Мы узнаем особняк магистра Роберта (в котором проходило празднование нового века).
      Клара открывает дверцу машины и взглядом дает понять Паулю, что тот должен войти в дом.
      Пауль в сомнамбулическом состоянии поднимается по лестнице.
      Атмосфера внутри дома говорит о давнем запустении. Ощущение такое, что люди отсюда не уехали, а просто пропали. Мебель не закрыта чехлами, не. бюро лежат бумаги и книги, на столах посуда с истлевшими остатками пищи. Все покрыто толстым слоем пыли.
      На полу перед Паулем стоит детская деревянная лошадка на колесиках. Пауль толкает лошадку, та со скрипом катится, оставляя за собой глубокий лунный след в пыли.
      С удивлением Пауль отмечает нарушение законов инерции, так как лошадка вместо того, чтобы остановиться, проезжает через весь зал и заворачивает за угол.
      Озадаченный Пауль следует за ней.
      Оказавшееся единорогом деревянное существо упирается в стену, нажимая рогом еле заметную кнопку. Потайной механизм приходит в движение. Участок пола, потрескивая, уходит вниз, увлекая с собой Пауля.
      Опустившись словно на лифте, Пауль оказывается в известной нам малахитовой комнате. Проем, сквозь который он вошел, тут же задвигается. Пауль проводит пальцем по столу, отмечая присутствие пыли.
      Атмосфера таинственности усугубляется боем часов: ударив трижды, они замолкают.
      Внимание Пауля привлекают каменные кресла. Их размеры говорят о том, что в них сидели исполины. Присевший на одно из них Пауль выглядит, как ребенок на троне. Неожиданно тишину разрушает каменный скрежет.
      Вздрогнув, Пауль видит, как стена перед ним отъезжает в сторону, открывая за собой фантастической красоты сумеречный пейзаж. Пораженный, он подбегает к краю пола и видит затянутую туманом дорогу, уходящую за горизонт. В усыпанном крупными звездами небе светится голубая планета.
      По очертаниям континентов Пауль, охваченный священным ужасом, понимает, что это Земля. В этот момент из-за его спины доносится ржание и с ним рядом встает огромный белый единорог.
      Неведомо откуда доносится таинственный голос:
      Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу, И звезда с звездою говорит.
      Слышится стрекот цикад. В ночном воздухе летают светлячки.
      В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сиянье голубом... Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чем?
      Пауль, оседлав единорога, взмывает ввысь. Мы видим их силуэты на фоне сияющей голубой планеты.
      Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть!
      Земной шар быстро приближается. Герои входят в верхние слои атмосферы. В полете камера наезжает на покрытое потом лицо Пауля. Непонятно откуда взявшаяся рука тампоном промакивает ему лоб. Отъезд. Мы оказываемся в операционной. Врач делает Паулю пластическую операцию. После серии наплывов он приобретает совершенно другой облик.
      Но не тем холодным сном могилы... Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь,
      Мы видим усталое лицо уже немолодого человека - камера отъезжает постаревший Пауль сидит под раскидистым зеленым дубом, держа в руках маленькую фотографию.
      Чтоб, всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб, вечно зеленея, Темный дуб склонялся и шумел.
      В ночном небе несутся грозовые облака. Мощный раскат грома взрывает тишину. Из огромной желтобрюхой тучи вырывается сверкающая ветвистая молния. Основной заряд попадает в дуб. Тонкое сверкающее ответвление врезается в Пауля. Дуб вспыхивает. Пауль падает замертво на пышущую паром землю.
      С неба летят крупные капли дождя. Начинается ливень.
      ТИТР: Швейцария. 12 апреля 1961 года.
      Картина тридцать пятая
      МАГИЧЕСКАЯ
      Рассвет. В том же кадре мы видим обугленный дуб и лежащего под ним Пауля. За плечи его трясет молодой человек: - Отец, отец!
      Пауль приходит в себя.
      - Сынок, в меня попала молния, по-моему.
      - Мы с мамой так волновались, тебя не было всю ночь,- говорит Александр, повзрослевший сын Пауля.- Бог мой... На тебе лица нет, - в голосе молодого человека сквозит немецкий акцент.
      Глаза Пауля загораются. Волна чувств проходит по его лицу. Потрескавшиеся губы расплываются в улыбке, которая постепенно переходит в апокалиптическую гримасу. За веками набухают крупные шарики слез.
      - На мне действительно нет лица... моего... моего собственного. Вот... вот твой отец, - Пауль протягивает искореженный от влаги снимок с фигурным обрезом.
      На фотографии Пауль в обнимку с Бригиттой и фон Штюбе. Молодые люди в форме СС.
      - Который из них? - выдавливает из себя поначалу онемевший Александр.
      - Это я... Понимаешь... Я,- Пауль тычет пальцем сначала в лицо на фотографии, потом в свое собственное. - То, что ты видишь - результат пластической операции.
      - Ты... Ты был нацистом? - на грани срыва спрашивает Александр.
      Отец ему что-то объясняет, но мы его уже не слышим.
      Изображение начинает подрагивать, наплывом проходят сцены из жизни Пауля (Ильи).
      1. Шестилетний Илья писает на стену в городском закоулке. Спиной его прикрывает смотрящая по сторонам Мария.
      2. Капри. На лужайке перед домом Горький с Ильей хоронят котенка. На заднем плане ньюфаундленд справляет нужду.
      3. Плачущая Мария передает Илье драгоценную шкатулку с ключом в виде свиной головы.
      4. Илья идет в шеренге товарищей на демонстрации. Все в белых спортивных костюмах несут вертикальные красные знамена.
      5. Илья (Пауль) пробирается в секретную лабораторию Дарвина.
      6. Маленький Александр на руках у Пауля в родильном доме...
      Рассказ прерывается громким треском. Это огромная обугленная ветка, отломившись от дуба, летит вниз.
      В последний момент Александр отталкивает отца, и они вместе катятся с пригорка.
      Отдышавшись, Александр пытается продолжить разговор.
      - Кто эти двое на фотографии? Ты сын писателя Горького? Что это за талисман?
      - Об этом в другой раз, сынок, я очень устал, - говорит Пауль, обнимая сына.
      - Не старайся сделать понятной окружающую нас беспредельность. Мы не знаем ни предназначения этих вещей, ни источника их происхождения, - Пауль чихает. - Сейчас я имею такой уровень внутреннего покоя, который приобретают, лишь пройдя через невообразимые битвы с самим собой.
      Александр: - Откуда все это в тебе, отец?
      Пауль: - Знание и язык могут существовать независимо друг от друга. Окружающее нас здесь, - говорит Пауль, показывая на окрестности, - сама вечность. И заниматься тем, чтобы уменьшить ее до уровня управляемой чепухи не только глупо, но и крайне вредно... Не трать свою силу на мелочи, когда имеешь дело с бесконечностью... Ты ни в чем не нуждаешься... У тебя есть все необходимое для этого экстравагантного путешествия, которым является твоя жизнь.
      Александр: - Мне трудно все это понять.
      Пауль: - Природа разума заставляет его стремиться понять даже то, что не имеет ничего общего с пониманием. Будь готов к худшему, но не торопись и не паникуй. У ТЕБЯ СОВСЕМ НЕТ ВРЕМЕНИ, И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ТЫ ОКРУЖЕН ВЕЧНОСТЬЮ. Эта дорога, как и любая другая, ведет в вечность. Нужно только идти по ней в абсолютном безмолвии... И сила, подобная ветру, унесет прочь этот мир, говорит Пауль, обнимая сына.
      Из-за спины отца Александр видит женщину, идущую по полю в их направлении. Она лавирует между пасущихся пятнистых коров.
      - Мама, - произносит тихо Александр.
      Обнявшись, они оба идут к ней навстречу. Своей единственной рукой она присоединяется к их объятиям (мы узнаем в ней медсестру из госпиталя).
      - Майн гот!..- Начала она было по-немецки, но осеклась, увидев жесткий взгляд мужа.
      - Господи, где ты пропадал...- Произносит она без вопросительной интонации и, обернувшись к сыну: - Пришел ответ из Нью-Йорка, ты принят в университет.
      - Да?!! - Александр от радости начинает кружиться, глядя в небо.
      - Но это еще не все. Звонили из редакции - они собираются выпустить сборник всех папиных сказок, правда, они удивлены псевдонимом Добролюбов.
      - Ничего, привыкнут, - смеется Пауль.
      - Но и это еще не все. Ваши русские запустили в космос человека, какого-то Гагарина... Вы понимаете, человек в космосе!
      Лицо Пауля приобретает странное выражение, видно, что в нем бьется сильная эмоция.
      Пауль: - Господи, что они наделали! Что они наделали... Они... Они сами не понимают, что они наделали.
      Медленно лицо Пауля переходит в лицо Юрия Гагарина. "Поехали",- говорит тот. Проходят кадры хроники взлета ракеты. Их сопровождает дикторский текст - "10 секунд, полет нормальный..."
      Следуют различные планы земли из космоса. Серией наплывов мы приближаемся к ее поверхности. В результате мы видим панораму Нью-Йорка с птичьего полета (хроника).
      Отъезд. Мы оказываемся в университетской аудитории.
      ТИТР: Нью-Йорк. Ноябрь, 1963 год.
      Картина тридцать шестая
      КОНСПИРОЛОГИЧЕСКАЯ
      Перед экраном элегантный, вызывающий доверие профессор.
      - Так уж случилось, что мы оказались на планете, заселенной разумными существами, - говорит он с лукавой усмешкой, протирая пенсне и обводя взглядом студентов.
      К Александру, сидящему на первом ряду, наклоняется невероятно толстый сосед.
      - Я знаю, кто убил Кеннеди, - говорит он, нервно дрожа и потея.
      Профессор, подойдя к ним, упирается указкой в толстое тело "соседа".
      - Некоторые к этой категории не относятся, - продолжает он свою мысль.
      - Итак, - говорит он, возвращаясь к экрану, - сегодня мы поговорим о некоторых проявлениях исторического безумия. Со временем стало очевидно, что догма о случайности всех исторических процессов так же абсурдна, как метод реализма в искусстве.
      - Как известно, ИСТОРИЯ имеет смысл и цель, которые выражаются в тех или иных идеологических формах. Они, в свою очередь, имеют среди людей своих носителей.
      Эти смысл и цель Истории сопряжены с Божественным планом, и поэтому понимание их принадлежит к сфере метафизики, духа, традиции и в определенных случаях - сфере религии. Причем, именно эта область является наиболее закрытой, наиболее таинственной, так как в ней осуществляется реальный контакт Божественного и земного.
      Лицо профессора приобретает сомнамбулические черты. Воздев глаза и руки к небу, он медленно произносит:
      - "Две чаши весов - на каждой половина вселенной - колеблются где-то в царстве первопричины - на какую я брошу пылинку, та и опустится". Так писал Майринк - правда, по совершенно иному поводу, - продолжает профессор, возвращаясь в нормальное состояние. Далее он кратко излагает основные конспирологические модели "мировых заговоров", начиная с масонского и кончая заговором "тайного мирового правительства".
      В конце объяснения раздается телефонный звонок. Профессор берет трубку, молча слушает и, обернувшись к аудитории, патетически объявляет:
      "ЧАС ПРОБИЛ, И ПСЫ ДИКИХ ЕГЕРЕЙ ВНОВЬ ПЕРЕГРЫЗУТ СВОИ ЦЕПИ".
      Сидящий на первом ряду Александр с удивлением ловит на себе пронзительный взгляд профессора. (Мы же узнаем в нем Посланника из малахитовой комнаты.)
      - Как не жаль вам этого, - продолжает профессор, обращаясь уже ко всем, - но дальнейшее объяснение придется прервать. Сейчас в этом зале состоится встреча с этим русским космонавтом - Юрием Гагариным.
      По залу проходит волна возбуждения.
      - Как обычно, люди действуют, не считаясь с тайной бытия, - добавляет профессор, как бы про себя.
      Картина тридцать седьмая
      СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКАЯ
      После официальной встречи с советским космонавтом Александр получает приглашение на вечерний прием.
      Ситуация на приеме складывается так, что он оказывается среди главных его участников. Знание русского языка, пытливый ум, любовь к русской природе и природное обаяние позволяют Александру быстро сойтись с Гагариным, и к концу вечера они становятся почти друзьями.
      Ночью в аэропорту Александр среди прочих прощается с космонавтом у трапа самолета, вылетающего в Москву.
      В сутолоке официальных лиц, цветов, фотовспышек и зонтиков Александра оттесняют двое работников ГРУ (Главное Разведывательное Управление). Прикрыв его черным зонтом и приставив к спине пистолет, они незаметно для всех уводят его в самолет.
      (Далее события начинают развиваться с калейдоскопической быстротой.)
      Москва. Несколько правительственных машин в сопровождении эскорта мотоциклистов въезжают в Кремль. Одна из них (в которой Александр), отделившись от остальных, подъезжает к штаб-квартире ГРУ.
      Пожилой полковник рассказывает Александру о тайной операции, участником которой он невольно оказался.
      1. В Базеле умер отец Александра - Илья Добролюбов, он же Пауль Рихтер.
      2. Как резидент советской разведки в Германии во времена Второй Мировой войны он вел поиски центральной лаборатории, где готовилось оружие возмездия.
      3. Известно, что перед тем, как исчезнуть из поля зрения Москвы, ему удалось вплотную подойти к тайне Третьего Рейха.
      4. ГРУ предполагает, что к нему в руки попали документы, проливающие свет на сакральную деятельность немецких ученых.
      5. Кроме того была прослежена история самой семьи Добролюбовых, масонские корни которой стали вызывать крайний интерес разведывательного управления.
      Любовь к истории, возможность соприкоснуться с ее тайнами, так тесно связанными с тайнами его семьи, и, наконец, безвыходность ситуации, берут верх во внутренней борьбе Александра. Он дает согласие на сотрудничество и его отправляют в Швейцарию за архивом отца.