Константин Иванович Курбатов
      ПЕРОЧИННЫЙ НОЖИК
      Дорогой друг! Ты не раз слыхал имя Карла Маркса и видел его портреты. Он жил давно, более ста лет тому назад, когда ещё во всём мире правили богачи. Но рабочие и трудовой народ разных стран и сегодня называют его своим великим учителем.
      Маркс стал вождём трудящихся, потому что сумел понять и объяснить причину вековой несправедливости их жизни. Почему одни люди богаты и праздны, а большинство живёт в бедности? С молодых лет Маркс жил и работал, думая о том, как изменить этот несправедливый мир.
      Изучая историю, условия жизни людей в разных странах, он убедился: причина неравноправия в том, что капиталисты и помещики владеют фабриками, заводами, землёй, а простые труженики ничего не имеют, кроме рабочих рук. Рабочие и крестьяне создают всё, что нужно человеку для жизни: хлеб, одежду, жилище и прочее. Всё это присваивают себе хозяева. А рабочим за тяжёлый труд они платят очень мало, чтоб те не умерли с голоду и продолжали работать.
      Маркс пришёл к выводу, что изменить этот несправедливый порядок могут только сами рабочие, если они объединятся в борьбе против богачей. Вместе со своим другом Фридрихом Энгельсом Карл Маркс помогал рабочим разных стран создать партию для руководства этой борьбой. Они обратились к трудящимся всего мира с призывом: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"
      Особую роль в будущей пролетарской революции Маркс и Энгельс отводили рабочему классу России. И вот после долгих лет упорной классовой борьбы в нашей стране в 1917 году совершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Рабочие и крестьяне России под руководством Коммунистической партии, созданной Владимиром Илъичём Лениным, свергли капиталистов и помещиков. Впервые в мире было провозглашено государство трудящихся - Союз Советских Социалистических Республик.
      Карл Маркс был одним из самых образованных людей своего времени. Он много работал, но жил очень бедно. Нередко он с женой и тремя дочками оставался буквально без гроша, от нищеты и болезней в семье умерли четверо маленьких детей. К тому же ни одному правительству богачей не хотелось, чтобы такой опасный человек - революционер - жил в его стране. И Марксу приходилось переезжать из города в город, из страны в страну.
      Но несмотря на все трудности и лишения Карл Маркс оставался добрым и великодушным человеком. И вот однажды, когда он жил в Лондоне, с ним случилась такая история...
      В тот день Маркс проснулся позднее обычного.
      После завтрака он сел в кабинете за письменный стол, но никак не мог сосредоточиться. То перо оставляло на бумаге кляксу, то ломался карандаш, то падала с края стола книга.
      Да что же это такое? - пробормотал он. Достав складной перочинный ножик с красивой перламутровой ручкой, Маркс открыл его и заточил карандаш. Но карандаш заточился плохо и сразу сломался.
      - Нет, это просто безобразие!
      Попробовав остроту лезвия на пальце, Маркс сложил перочинный ножик и сунул его в карман.
      Если с самого начала работа не заладилась, лучше немного отвлечься, сделать перерыв. И Маркс решил написать письмо Фреду - так называл он Фридриха Энгельса, который тоже жил в Англии, но в другом городе Манчестере. Маркс почти ежедневно писал своему другу.
      Но открыв коробочку, где лежали почтовые марки, Маркс вновь огорчился - марки кончились.
      В камине жарко горел уголь. За окном, выходившим в сад, застыл плотный туман. У самых стекол на ветвях деревьев дрожали капельки влаги. А дальше и ветви, и сами деревья растворялись в белёсой мгле.
      Пройдясь по комнате, Маркс покосился на диван. Хотел прилечь, но передумал. Решил лучше прогуляться, подышать воздухом и заодно купить почтовых марок.
      * * *
      Однако незаметно уйти из дому ему не удалось. В прихожей его остановила Ленхен.
      - Куда вы? В такую погоду? Нет, нет, я вас не отпущу. Вы вчера весь день кашляли, я слышала.
      Кем она была в их доме, энергичная Елена Демут? Служанкой? Ни в коем случае! Просто верный друг, равноправный член семьи, добровольный помощник жены Маркса и его дочерей. Только так.
      - Ну, Ленхен,- прижал к груди руки Маркс,- я вас очень прошу. Я ненадолго. Мне нужно купить почтовые марки. Я дойду до Хемпстед-Хис и сразу - обратно. Я не простужусь, честное слово. И, плюс ко всему, я обещаю, что сегодня после ужина мы непременно сразимся с вами в шахматы.
      - Так я вам и поверила! - хмыкнула Ленхен.- Вы обещаете мне партию в шахматы уже вторую неделю. А сами не играете. И знаете почему? Потому что боитесь меня. Вы попросту никудышный игрок.
      - Я - никудышный?
      - Вы, - подтвердила Ленхен.- Но если вы действительно обещаете мне сегодня партию в шахматы, я разрешаю вам небольшую прогулку. Только за марками. Наденьте вот этот тёплый шарф. И пожалуйста, дышите носом.
      - Носом, - завязывая шарф и делая вид, что сильно рассержен, ворчал Маркс. - Я всё равно лучше вас играю в шахматы. Я вам докажу. Сегодня же вечером. Впрочем, почему вечером? Мы сразимся с вами до обеда.
      - У вас, как всегда, не хватает терпения, господин Мавр,- насмешливо заметила Ленхен. - До обеда у меня слишком много дел. До вечера! И готовьтесь к неминуемому поражению.
      Как ловко она его поддела! "К неминуемому поражению". Ишь ты! Жаль, он до сих пор не придумал ей достойного прозвища.
      * * *
      В доме Марксов каждый имел прозвище. Тем самым как бы подчёркивалось равенство в семье. Ведь если учишь людей, как построить справедливое общество, то прежде нужно построить его в собственном доме. Хозяин - за смуглый цвет лица, чёрную бороду и пылкий нрав прозывался Мавром. Так когда-то в древности называли темнокожих людей, живших в Африке. Дочки звали отца ещё и Стариной.
      Горячо любимую Женни, мать его дочерей, в доме называли Мэмэ.
      Старшую дочь - тоже Женни - Кви-Кви. Среднюю - Лауру - Птичий глаз. Младшую - Элеонору - Тусси.
      Хотя имели они и другие прозвища. Даже сынишка Эдгар, умерший в семилетнем возрасте, получил имя Муш - Воробышек.
      Лишь Елена Демут до сих пор не имела солидного прозвища.
      И Маркс подумал, что это явное упущение.
      Осенний Лондон совсем утонул в тумане. Его хлопья недвижно висели в воздухе, скрывая очертания домов и деревьев на расстоянии двух шагов. Редкие дилижансы пробирались по улицам, непрерывно звеня колокольчиками. Но и звон колокольчиков, и вой рожков, и стук лошадиных копыт по камню, и предостерегающие крики возниц, и другие звуки глохли в насквозь пропитанном сыростью воздухе.
      Купив в табачной лавочке почтовые марки, Маркс повернул обратно. На марках была изображена королева Виктория. Похожая на богиню, королева смотрела вдаль с таким видом, словно хотела сказать: британское королевство мгновенно рухнет, если только она оставит престол. Маркс же настойчиво доказывал обратное: только избавление от королей, капиталистов и остальных богатеев принесёт людям свободу и благоденствие.
      А туман на улице, казалось, стал ещё гуще. Чуть зазеваешься, того и гляди расквасишь нос себе или встречному.
      На перекрёстке Маркс столкнулся с женщиной, которая устало несла корзину с красными яблоками. Извинившись, он приподнял цилиндр.
      Щёки у женщины были серыми. Яблоки она несла явно не себе. Вероятно, чья-нибудь служанка. Того, что ей платит хозяин, едва хватает на скудную одежду и полуголодное существование. Такие женщины не едят яблок. И их дети тоже не знают вкуса фруктов.
      Ну и туман! В нём недолго и заблудиться.
      Кто-то маленький и шустрый вынырнул из тумана прямо Марксу под ноги.
      - Простите, сэр,- прозвучало снизу.- Я толкнул вас не слишком сильно? В таком тумане, конечно, нельзя бегать. Но я страшно тороплюсь...
      * * *
      Мальчику-школьнику было лет десять. За спиной у него топорщился ранец. А глаза горели в точности, как у Эдгара, у незабвенного Муша.
      Маркс хорошо помнил глаза сына. Особенно в тот день, когда булочник привёз к их дому тележку с хлебом. Бедняга Воробышек, видя, как трудно живётся родителям, решил помочь им. Муш взял у булочника три булки и, сказав, что отца нет дома, помчался вверх но лестнице. Маркс на самом деле был дома. И ему пришлось терпеливо втолковывать сыну, как называется подобный поступок...
      - Куда же вы так торопитесь? - поинтересовался Маркс.
      - У меня, сэр,-сдерживаясь, чтобы не удрать, зачастил мальчишка,-чрезвычайно важное дело. Такое важное, что вы себе и представить не можете. Я вчера показываю штанам менный ножичек и говорю: своп! И что же, вы думаете, я слышу в ответ? Своп! Ну я...
      - Минуточку! - остановил мальчугана Маркс.- При чём здесь штаны? Чьи штаны? Ваши? И что такое "своп"? Кто вам отвечает "своп"?
      - Так я и говорю...- снова зачастил мальчишка.
      Маркс знал все европейские языки. Мальчуган говорил по-английски. Но Маркс так ничего и не понял из его скороговорки. Получалось, что мальчик договорился вчера с собственными штанами относительно какого-то менного ножа. И теперь он мчался с этим самым менным ножом к своим собственным штанам. Хотя штаны, как отчётливо видел Маркс, присутствовали на своём законном месте.
      - Но ведь со штанами, насколько я понимаю,- недоуменно проговорил Маркс, - нельзя поменяться ножичками? Как это вообще можно поменяться чем-то со штанами?
      - Да с какими штанами! - засмеялся мальчишка.- С какими штанами! Вы, право, сэр, какой-то совершенно непонятливый. Штаны - это так зовут моего лучшего друга Боба. Его давно зовут Штанами, с первого класса. У него дома неважно живут, и в первом классе у него не было собственных штанов. Боб взял и пришёл на урок в штанах своего старшего брата. Представляете, хохоту было! Вот его и прозвали. А "своп" означает "менять". У нас в школе все так говорят: своп. Мы вчера договорились со Штанами, что обменяемся перочинными ножичками. А сегодня он не пришёл в школу. Что это он? Испугался? Вот я и бегу к нему домой.
      - Как всё-таки худо быть невежественным,- вздохнул Маркс.
      - Кто это, интересно, невежественный? - обиделся мальчишка.
      - Нет! Нет!-поспешил успокоить его Маркс.- Я не о вас. Ведь это я ничего не понял. А вы сейчас, как я догадываюсь, торопитесь к Штанам, чтобы узнать, что с ним произошло и почему он не пришёл в школу?
      - Вообще-то...- замялся мальчишка,- я вам немного не так рассказал, сэр. Простите меня. Я его вчера целый вечер уговаривал поменяться. Но Штаны ни в какую. А я, знаете, как люблю меняться! Ужас! Да ещё если от души поторговаться! А у него, говоря по-честному, ножичек лучше моего. Ну Штаны и упёрся. Я ему: своп. А он - нет и нет. Наверняка потому и в школу сегодня не пришёл.
      - А вдруг не потому,- выразил сомнение Маркс.- Вдруг он на самом деле заболел?
      - Ничего он не заболел! - возмутился мальчишка.- Он заболеет! Ждите от него. Жадюга он, вот он кто. А ещё называется друг! Будто у меня такой уж плохой ножичек. Да вы сами взгляните, какой у меня отличный ножичек. Прямо заглядение!
      И мальчуган протянул Марксу грубоватый, видавший виды ножик с затёртой и порезанной деревянной ручкой.
      - В самом деле отличный нож! - восхитился Маркс.- Совершенно великолепный! Вот бы мне такой! И небось острый? А у меня хоть и с двумя лезвиями, но тупой. Сегодня точил карандаш - замучился. Вот посмотрите.
      В большой ладони Маркса утонул маленький ножичек с изящной перламутровой ручкой.
      - Своп? - вдруг спросил Маркс.
      - Как - своп? - не поверил мальчишка.- Вы вправду, сэр? Да вы что?
      - Своп в конце концов или не своп? - рассердился Маркс. -Хотя ваш ножик и с одним лезвием, но он мне необычайно понравился. Настоящий мужской ножик.
      - Ничего страшного, что с одним лезвием,- засуетился мальчишка.- А у вас хоть и два лезвия, да оба тупые.
      - Ну не такие уж они тупые,-возразил Маркс. -Впрочем, если вам кажется, что они совершенно тупые, я готов пойти на уступку. Мне так понравился ваш ножик, что я согласен добавить к своему ножу карандаш.
      - Ещё и карандаш?! - изумлённо захлопал глазами мальчишка.
      - Экий вы однако несговорчивый,- насупился Маркс. - Ладно, если вам мало и карандаша, добавляю ещё одну марку с портретом королевы Виктории. Посмотрите, какой у её величества здесь божественный вид. Будто она денно и нощно заботится о том, чтобы у вашего друга Боба были приличные штаны. Ну, берёте в придачу к ножичку карандаш и великолепнейшую из марок? По рукам?
      Они ударили по рукам.
      - Куда теперь? - поинтересовался Маркс.
      - К Штанам! - восторженно крикнул мальчишка.- Узнаю, может, он и вправду заболел. И пусть глянет на мой ножичек. Теперь-то я с ним ни за что в жизни не поменяюсь. Будьте здоровы, сэр!
      - Всего вам доброго,-сказал Маркс вдогонку счастливому, уже почти растаявшему в тумане мальчугану. - Передайте от меня привет Штанам!
      * * *
      Уголь в камине, пока Маркс прогуливался, догорел. В комнате потеплело. Опустившись в кресло за столом, Маркс погрузился в рукопись и забылся...
      Женни уже несколько раз заглядывала в комнату, звала обедать.
      - Да, да, Мэмэ,- не поднимая головы, отзывался он.- Сейчас, дорогая. Один момент. Сейчас я буду в столовой.
      Честно говоря, он до сих пор не может привыкнуть, что у них теперь есть столовая, что у каждой из дочерей собственная комната. Ведь еще не так давно они вшестером ютились в двух крошечных комнатках на Дин-стрит. Жить бы им там и поныне, если бы не наследство, полученное после смерти матери...
      После обеда Маркс заторопился к себе в кабинет.
      И вдруг вспомнил про обещание, которое дал нынче утром Ленхен.
      - Так как относительно партии в шахматы? - обернулся он уже в дверях. И тут само собой придумалось прозвище для насмешницы Ленхен: Гроссмейстер, вы готовы? У меня сегодня боевое настроение. Я познакомился на улице с интереснейшим человеком и совершил с ним выгодный обмен.
      - Ты - и обмен? - выразила сомнение старшая дочь. - Прямо на улице?
      - Да, я - и обмен! - подтвердил Маркс.- И прямо на улице. Я никогда не подозревал, что меняться так интересно. Я, оказывается, ужас как люблю меняться!
      - И что же ты выменял?
      - Сущие пустяки на великолепное настроение! - воскликнул Маркс.- Это великолепное настроение помогло мне сегодня недурно изложить на бумаге несколько дельных мыслей. А теперь я в пух и прах разгромлю на шахматной доске хвастунью Ленхен.
      Ленхен вместе с девочками собирала со стола посуду.
      - А посуду помоете вы? - спросила она. Младшая дочь радостно хлопнула в ладоши.
      - Чудесная идея! - подхватила она.- Почему бы тебе, Старина, один разок действительно не помыть посуду?
      - Девочки,- вынуждена была вмешаться мать,- только не теряйте, пожалуйста, чувства меры.
      - Я принимаю вызов! - вскинул руку Маркс.- Играем три партии. Проигравший отправляется на кухню мыть посуду.
      С шахматной доской пристроились в кабинете на диване. Ленхен старательно обдумывала каждый ход. Партия развивалась с преимуществом у Маркса. Дочери с интересом наблюдали за сражением.
      - Шах! - стукнул фигурой по доске Маркс.- И мат! Он выиграл первую партию и обрадовался, словно ребёнок. Закричал:
      - Видели?! Все видели?! Я говорил!
      Но во второй партии, увы, сильней оказалась Ленхен.
      - Случайность! Совершенно невероятная случайность! -зашагал из угла в угол Маркс. - В одном месте я непростительно зевнул.
      Третью партию он проиграл тоже. И потребовал:
      - Где мой передник? Немедленно дайте мне передник! У меня полный дом женщин, но я держу своё слово и гордо иду мыть посуду!
      Ему не дали передника. Шутя и подтрунивая над ним, дочки усадили его в кресло.
      - Ладно, Старина, на первый раз, так и быть, мы вымоем посуду сами. Но если ты собираешься проигрывать Ленхен и впредь, тебя не спасут уже никакие чудеса.
      Они осторожно прикрыли дверь. А Маркс потянулся за пером и увидел перочинный ножик с грубой деревянной ручкой. Ножик лежал у ящика для сигар рядом с бронзовым подсвечником. Маркс вдруг подумал, что его непоседе Воробышку тоже наверняка понравился бы этот нож с крепкой деревянной ручкой.
      Почему он умер так рано, дорогой сердцу Муш? Почему в их семье совсем крошками умерли ещё трое детей? Почему в богатейшей стране мира Англии каждый день умирают от голода и холода дети и взрослые?
      Не потому ли, что пока правит капитал, пока соседствуют роскошь и нищета, пока всесильна власть денег, жизнь не может быть справедливой? И некому проявлять настоящую заботу о человеке.
      Да, потому. И он, Маркс, обязан всем рассказать и доказать, что это именно так. А потом объяснить, как переделать общество, как сделать жизнь иной.
      Перо клюнуло в чернильницу, и по чистому листу бумаги стремительно побежали строчки.
      Хозяин кабинета вновь погрузился в работу и вскоре забыл обо всём, что окружало его минуту назад.