ПРОЛОГ

Стоял теплый летний вечер. Аромат цветов смешивался с запахом нагретой за день на солнце скошенной травы, а в воздухе вились мошки, предвещая на завтра такую же солнечную погоду, какая стояла сегодня. Нежный розовый закат окрашивал в мягкие тона верхушки высоченных сосен и ласково обнимал стройные березки. Несмотря на то что до полного захода солнца оставалось совсем немного, птицы в небесах все еще продолжали резвиться и петь свои мелодичные песни. Казалось, что весь мир находится в такой же гармонии, какая царила в поселке Дружное, на даче у Григорьевых.

Рита любила это место. Любила потому, что здесь она отдыхала и душой, и телом от московской, полной суеты и суматохи жизни. Что же может быть лучше, чем на чистом воздухе провести выходные, искупаться в озере и погулять в лесу? Она любила дачу еще и потому, что Игорю, ее мужу, также нравилось бывать здесь; он говорил, что не ощущает себя человеком, если не проведет на воздухе свои «законные выходные». Не все друзья и родственники этой семейной четы разделяли подобные взгляды, признавая дачу лишь как способ бурного времяпрепровождения, с баней, водкой и шашлыками, и часто посмеивались над такой «дачной» страстью Григорьевых, хотя были не прочь погостить у них в выходные дни и праздники. Хозяева же были всегда рады гостям, однако ничто не могло сравниться с их уединенным общением с природой.

Сегодня никакой компании не предвиделось, хотя и было что отметить. Дело в том, что Игорь получил долгожданное повышение по работе, что означало солидную прибавку к зарплате и доступ ко всяким, недоступным ранее, благам. Стол, накрытый всевозможными деликатесами, уже стоял возле мангала, где Игорь готовил угли для шашлыка. Новоиспеченный начальник, пусть и небольшого отдела, просто светился от радости и не упускал возможности поделиться с женой подробностями радостного события. Рита сидела рядом, медленно потягивая красное вино. Оранжевые отблески пламени играли в ее длинных светлых волосах, отражались в серых глазах, пробегали по довольно красивому, с правильными чертами лицу. От завораживающего танца огня ее оторвал голос мужа:

– О чем это ты так глубоко задумалась?

– А что?

– Я спрашиваю, о чем думаешь. Я тебе уже битых полчаса рассказываю, как меня вызвали к Никитину и предложили повышение, а ты меня не слушаешь!

– Извини, милый. Но ты сегодня твердишь про это целый день, я думала, что ты уже все рассказал. – Она опять повернулась к огню.

Почти десять лет назад она вышла замуж за Игоря и ни разу не пожалела об этом, брак с ним устраивал ее во всем. Во всем, кроме одного – у них не было детей. Теперь уже трудно сказать, в чем была причина, врачи только разводили руками, говоря, что их случай не единственный, и советовали взять ребенка из приюта, если уж совсем ничего не получится. Время шло, а они так и не решились на этот ответственный шаг, привыкнув жить вдвоем и заботиться друг о друге. Конечно, бывали моменты, когда на Риту находила тоска. Жизнь обошлась с ними несправедливо, думала она, но тут же гнала подобные мысли прочь. «Значит, на то были свои причины», – успокаивала она себя.

В последнее время она и вовсе перестала думать на эту тему, запрятав ее очень глубоко в своем сердце, и было очень странно, что именно в такой замечательный вечер все ее страдания с удвоенной силой вырвались наружу. Всматриваясь в пляшущие языки огня, она видела детское личико, то улыбающееся, то задумчивое, то плачущее. Как завороженная она следила за огненным малышом и не сразу сообразила, что детский крик она слышит не в своей фантазии, а наяву. Реакция мужа подтвердила ее догадки.

– Ты слышала? – обеспокоенно спросил Игорь.

– Что?

– Кто-то плакал, неужели ты не слышала? Вот опять…

Действительно, плач, сначала какой-то приглушенный, а потом все более и более громкий, вновь разорвал тишину.

– Да, – Рита осмотрелась, – но я никого не вижу.

– Судя по звуку, плач доносится отсюда.

Игорь подошел к двум огромным соснам с переплетенными и торчащими в разные стороны корявыми ветками, которые в сгущающейся тьме выглядели довольно устрашающе.

– Пожалуйста, осторожнее. Я не хочу, чтобы тебя укусило какое-нибудь животное. – От волнения голос Риты звучал хрипло.

То, что произошло дальше, надолго врезалось в память их обоих, хотя позже они изо всех сил старались забыть это. Там, куда направлялся «на разведку» Игорь, внезапно возникло яркое свечение. Оно переливалось всеми цветами радуги, принимая шарообразную форму. С криком «Бежим отсюда!» Игорь бросился назад, схватил Риту за руку, но не смог сдвинуть ее с места. Она, словно онемев, не могла оторвать взгляда от этого своеобразного окна, сквозь которое постепенно становились видимыми какие-то тени. Понимая, что они стали свидетелями некоего необъяснимого и, несомненно, уникального явления, Игорь решил понаблюдать за ним, тем более что прямой опасности пока что для них не существовало.

Через некоторое время тени превратились в четыре отчетливые фигуры. Двое из них оказались мужчинами. Тот, что повыше, был одет в просторные белые одежды; по воротнику, краям рукавов и подолу рубахи были вышиты какие-то странные символы. Выглядел он молодо, Игорь дал бы ему не более тридцати лет. Его длинные черные волосы были заплетены в косу, голову украшала корона с желтым камнем посередине, излучающим глубокое сияние. Все в его внешнем облике: и правильные черты лица, и проницательные зеленые глаза, и горделивая осанка – выдавало в нем королевскую особу. У Игоря не было никаких сомнений, что второй мужчина намного старше, хотя на нем был черный плащ, а на голову был надет капюшон, скрывающий лицо. Его возраст выдавали сгорбленная фигура и морщинистая кожа на руках. От него веяло такой древностью и нестерпимым холодом, что у Игоря застучали зубы.

Поодаль от мужчин стояла женщина в красивом длинном платье из полупрозрачного материала кремового цвета. Золотистые волосы были собраны в замысловатую высокую прическу. Она держала за руку мальчика лет пяти. Теперь, когда все стало видно до мельчайших деталей, Игорь различил еще и пятую фигуру, которую вначале не заметил. Это был совсем маленький ребенок, лет трех, с черными волосами и ярко-синими глазами. Он так крепко прижался к женщине, что затерялся в складках ее платья. У обоих мальчиков на шее висело по медальону с таким же по форме камнем, как в короне высокого мужчины, – вероятно, их отца, как рассудил Игорь. У старшего – с розовым, а у маленького – с зеленым.

Игорь чувствовал, что по ту сторону «окна» происходит нечто ужасное. Тем более что кроме детского плача он стал различать и голоса.

– Это невозможно, тебя лишили магического кристалла и изгнали в темный мир. Оттуда не возвращаются! – сказал мужчина в белом. Несмотря на то что голос его звучал спокойно, в нем чувствовалось напряжение.

– Нет ничего невозможного, брат, тебе давно пора было это понять! – ответил второй, в капюшоне, а потом, посмеиваясь, добавил: – Если бы ты только знал, как мне удалось вернуться, какая ирония судьбы!

– Во-первых, ты мне не брат, хотя и был им когда-то, а во-вторых, меня совершенно не волнует, как ты вернулся, Фаридар, но я уверен, что ты сейчас отправишься туда, откуда точно не возвращаются! – Камень в его короне вдруг ярко засветился, он вскинул руку, и тут же в воздухе засеребрилась молния, которая стремительно понеслась в сторону «черного». Достигнув его, она как будто ударилась о невидимую защиту, разлетелась на мелкие брызги огней и погасла. – Что за… – удивленно вскрикнул «белый».

– Ай-я-яй, Мирос! Как нехорошо нападать на безоружных людей. Такие у тебя понятия о чести? Но, к счастью для тебя, я вновь владею кристаллом, так что ты не опозорился! – Фаридар распахнул плащ, и на его груди засиял медальон с зеленым камнем, таким же, как у малыша. Один кивок – и с головы Ми-роса слетела корона и отправилась прямо в руки «черному». – Извини, ошибся, теперь у меня два кристалла!

– Это невозможно, – закричала женщина. – На свете существует всего лишь три камня! – И, посмотрев на медальоны мальчиков, всхлипнула: – Как случилось, что их сейчас четыре? – И, обратившись к мужчине в белом, сказала: – Милый, как такое может быть?

Тот молчал, на его лице читалось отчаяние.

– Я бы с радостью пояснил вам, в чем дело, но боюсь, что у меня на это нет времени, – вмешался Фаридар. – Пришло время ответить тебе за все, братишка! – И он засмеялся ужасным, леденящим душу смехом.

В сознании Игоря мелькали обрывочные мысли, что надо было все-таки бежать, что сейчас случится что-то ужасное, но, так же как и его жена, он не мог двинуться с места и как зачарованный продолжал следить за набирающими скорость событиями. Он увидел, как камень на груди человека в капюшоне вновь озарился зеленым свечением, и в следующее мгновение Мирос и его жена повалились на колени, скованные невидимыми путами. Фаридар, продолжая смеяться, направился к детям. Старший мальчик вышел вперед, загораживая собой малыша.

– Надо же, какой смелый! – усмехнулся Фаридар. – Защищаешь своего братишку? Успокойся, в данный момент он меня не интересует, мне нужен ты! – Его крючковатые руки потянулись к горлу мальчика.

– Убери от него свои грязные лапы, ты, чудовище! – закричал Мирос, силясь приподняться, а женщина разразилась безудержными рыданиями.

– Ну что ты, разве я могу причинить вред своему дорогому племяннику? Я просто возьму у него то, что теперь принадлежит мне! – И Фаридар сорвал с груди мальчика медальон. – Знаете, что бывает, когда три кристалла соединяются? – спросил он, обращаясь к детям. Те отрицательно мотнули головой. – Правильно, – сказал он, усмехаясь. – Никто не знает, никто еще не владел безграничными возможностями, а я хочу это испытать и проверить, правду ли говорят легенды.

Он освободил камни от удерживающей их оправы и, помедлив, словно стараясь продлить этот миг, соединил кристаллы. Вспышка очень яркого света озарила все вокруг. Ослепленные Игорь и Рита закрыли глаза. Крики мужчины и женщины перебил зловещий смех, который позже не раз будил Григорьевых во сне. А потом все стихло. Ошеломленный Игорь не сразу открыл глаза, а когда сделал это, то в приобретающем краски мире увидел свою жену, державшую на руках малыша, того самого, из видения, с зеленым камнем в медальоне на груди.

Глава 1

В ярко-синем небе мелькнула черная тень. Она пронеслась над крышами домов, сделала круг над парком и приземлилась на высокое раскидистое дерево. Большой черный ворон спокойно запрыгал с ветки на ветку, царапая крепкими когтями нежные, только что распустившиеся зеленые листья, приближаясь к окнам находившегося рядом здания института. Подобравшись вплотную к открытой форточке, он заинтересованно заглянул внутрь помещения и внимательно осмотрел находящихся там людей. Взгляд его блестящих агатовых глаз внезапно остановился на молодом человеке, который сидел за партой неподалеку от окна и что-то писал. На вид юноше было лет восемнадцать. Черные пряди волос падали на его сосредоточенное лицо и немного лезли в глаза, от чего он хмурился и постоянно проводил рукой по лбу. Почувствовав, что на него смотрят, молодой человек поднял голову и увидел птицу. Некоторое время они разглядывали друг друга, пока его не толкнул в бок сосед по парте.

– Ник, ты что, заснул? Тебя же вызвали! – прошипел сидящий рядом паренек со светло-русыми волосами. Его приятную внешность несколько портил длинноватый нос, а в серых глазах бегал озорной огонек. – Вставай, дубина!

Николай, а именно так звали засмотревшегося на ворона молодого человека, на свою беду, все еще не понимал, чего от него хотят.

– Григорьев! Я не собираюсь ждать вашего выхода к доске до второго пришествия! – сухо сказала женщина, сидящая за преподавательским столом. – Я отмечу у себя в тетради, что вы сегодня не готовы. Это даст вам пищу для размышлений, особенно накануне сессии. К доске пойдет… Синицына.

Девушка с короткой стрижкой обреченно подошла к доске и, запинаясь, начала отвечать на заданный вопрос. Николай вновь посмотрел в окно, но птицы там уже не было, хотя странное ощущение, что за ним кто-то наблюдает, не проходило. Когда зазвенел звонок, он быстро собрал свои вещи и вышел из аудитории. В коридоре его догнал сосед по парте.

– Ну ты даешь! Заработать «неуд» у этой Мымры прямо перед экзаменом! – удивленно присвистнул тот и хлопнул друга по плечу.

– Витька, заткнись. И так тошно. – Голос Коли звучал мрачно.

– Ладно, как знаешь.

– Не обижайся, просто такая глупая ситуация получилась.

– Да уж, глупее некуда. Теперь тебе надо будет очень постараться, чтобы сдать экзамен с первого раза.

– Умеешь ты подбодрить, – улыбнулся Коля.

– Что верно, то верно, – довольно промурлыкал тот. – И все же мне непонятно, о чем ты так глубоко задумался, что даже не услышал Мымрина приказа проследовать к доске.

– Сам не пойму. – Молодой человек нахмурился. – Просто засмотрелся на ворона.

На самом деле Коля никак не мог понять, что же его так обеспокоило. Казалось бы, ну что необычного может быть в птице, которой вздумалось посидеть на дереве, да еще и в окно заглянуть. И все же поведение ворона было настораживающим, хотя Коля не мог разобраться, в чем именно, и поэтому не хотел развивать эту тему.

– Не могу поверить, – вдруг расхохотался Виктор, – ты рассматривал какую-то ворону и умудрился из-за этого схлопотать «неуд»? Нет, однозначно, Григорьев, на такое способен только ты.

– Хорошенький комплимент, – огорченно вздохнул Николай.

– Эй, ну ладно. Больше оптимизма! Подготовишь Мымре какой-нибудь доклад или реферат, подмигнешь ей – она тут же и растает.

– Ну да, как же! Ее ничего, кроме Багдадского халифата, в жизни не интересует, а я вряд ли сойду за томного султана.

– Отчего же не сойдешь? Намотаем тебе чалму из разных тряпочек, мочалку вместо бороды приклеим да халатик на кухне стырим. Чем не султан?

– В таком случае из меня выйдет достойный бомж, возомнивший себя султаном, – вполне подходящая пара этой кикиморе.

Николай выпятил грудь и состроил такую мину, что друзья громко рассмеялись, чем привлекли внимание стоящих неподалеку девчонок. Они, внимательно оглядев нарушителей спокойствия, задержали взгляды на Николае, продолжая шушукаться. Высокий и стройный, с правильными чертами лица, Коля частенько ловил на себе заинтересованные взгляды девушек и понимал, что нравится им. Особенно их привлекали его ярко-синие глаза, резко контрастировавшие с черным цветом волос. Несмотря на это, он был застенчив и чувствовал себя не в своей тарелке от такого усиленного женского внимания.

– А вон та, в желтой юбочке, вроде ничего, – констатировал Витька, который, в отличие от своего друга, редко упускал возможность приударить за понравившейся ему девчонкой.

– Вик, ты меняешь девушек как перчатки, может, тебе стоит завести серьезный роман?

– Ага, вот ты больше года встречался с Ленкой – лямур и все такое. Что сейчас? Вы все равно расстались, а время, можно сказать, потрачено впустую. Молодость-то проходит, – широко улыбаясь, заметил Виктор.

– Боюсь, с такими аппетитами тебе не только молодости, а всей жизни не хватит!

Спускаясь вниз по лестнице, они продолжали беззлобную словесную перепалку, и, когда вышли из здания института на свежий весенний воздух, оба были в прекрасном настроении и весело смеялись.

– Мне не совсем понятно ваше веселье, Григорьев, – послышался резкий голос. Коля обернулся и увидел Евдокию Павловну, преподавательницу истории арабских стран, в студенческой среде именуемую мымрой, стоявшую в окружении студенток.

Маленького роста, худая, она была довольно молода. Однако ее старомодный костюм зеленого цвета, бордовые туфли фасона «прощай, молодость» и огромный синий портфель добавляли к ее возрасту лет двадцать. Тонкие волосы были высоко забраны в жидковатый пучок, лицо скрывали огромные очки в роговой оправе.

И все же, несмотря на полное отсутствие вкуса, прозвище Мымра Евдокия Павловна заслужила отнюдь не своим внешним видом. Оно ей было даровано за жесткий характер и слишком строгий, «домостроевский» подход к обучению студентов. На ее лекциях и семинарах последние трепетали как осиновый лист и, понятное дело, мало усваивали из сказанного ею, а полученный на ее семинаре «неуд» предвещал по меньшей мере трехкратный поход на сдачу экзамена.

Преподавательница раздавала студенткам какие-то бумаги, одновременно куря свои неизменные ментоловые сигареты «Мор».

– Подойдите сюда, мне нужно с вами поговорить. А вы, девочки, свободны, – сказала она, и Коля, обменявшись удивленными взглядами с Витькой, подошел. – Сегодня вы меня очень неприятно удивили, если не сказать – оскорбили. Я вижу непонимание на вашем лице и хочу пояснить, что не люблю, когда у меня на семинарах студенты считают ворон за окном.

Коля, кстати, хотел сказать, что там была всего лишь одна, но с грустью подумал, что это вызовет лишние замечания по поводу его умственных способностей, и не стал.

– Вы, я надеюсь, не за этим поступали в институт, – продолжала она, – потому что счетом обычно занимаются в первом классе.

– Извините, Евдокия Павловна, – начал было он, но Мымра, глубоко затянувшись сигаретным дымом и выпустив его в сторону Николая, прервала его:

– Я, молодой человек, еще не закончила. К извинениям перейдем позже. Так вот, я переговорила с остальными профессорами, и они уверили меня, что вы очень старательный и подающий надежды студент, хотя лично я другого о вас мнения. Вы рассеянны и несобранны, что не может являться качествами студента, достойного учиться в Московском университете. Однако вы все же имеете шанс исправить сегодняшний «неуд», выступив на ежегодном чтении докладов на историческую тематику. Хочу сразу предупредить, что предлагаю вам это исключительно потому, что сегодняшний «неуд» – единственный на вашем, Николай, счету. У меня есть для вас подходящая тема для доклада. Если вы хорошо выступите и не опозорите меня перед лицом профессоров из других вузов, я, так и быть, закрою глаза на сегодняшнее происшествие.

Все это было сказано так, что Николаю не оставалось другого выбора, если он не хотел окончательно завалить этот предмет.

– Спасибо за ваше предложение, – молодой человек попытался улыбнуться, – я предоставлю доклад. Когда состоятся чтения?

– Через две недели. У вас есть двенадцать дней. При разумном распределении личного времени этого должно хватить. Вот ваша тема и список рекомендуемой литературы. – Она протянула довольно внушительную пачку листов. – Советую не тратить времени впустую, – заявила она, покосившись на Виктора. – Всего хорошего.

Она затушила окурок в пепельнице и удалилась обратно в институт.

– Что Мымра от тебя хотела? – поинтересовался Виктор у подошедшего к нему Николая.

– Предложила мне выступить на чтениях с докладом и исправить мой «неуд», – задумчиво ответил тот.

– Ну ты не перестаешь меня удивлять. Что, сама предложила? Видать, ничто человеческое ей не чуждо.

– Ты на что это, царская морда, намекаешь… – Коля не успел закончить фразу из известного фильма, как к ним подошли еще четверо ребят из параллельной группы.

– Эй! Что такие пасмурные! Пошли в парк пить пиво, – сказал один из них.

Виктор посмотрел на Николая. Тот, помявшись, ответил:

– Спасибо, сегодня я пас. Мне в «историчку» тащиться надо.

– Ты что? В такую погоду? – хором грянули ребята.

– Доклад твой подождет, а погода может испортиться, – добавил Витька.

Посмотрев еще раз на пачку врученных ему Мымрой листов, Николай вздохнул и поступил так, как на его месте поступил бы почти каждый, – убрал их в сумку и зашагал вместе с компанией по направлению к парку.

Он возвращался домой в прекрасном расположении духа. Даже висящий камнем на его душе доклад особенно его не беспокоил. Коля всегда хорошо учился и не видел для себя каких-либо трудностей в его подготовке. Родители были на даче, и он мог работать совершенно спокойно, ни на что не отвлекаясь.

Он уже подходил к дому, как внезапно к нему вернулось ощущение, которое он испытал на том злополучном семинаре, – за ним явно кто-то наблюдал. Он обернулся, но никого не заметил. Странная догадка мелькнула в его голове, и он посмотрел на росшее поблизости дерево. С его ветки спорхнул и улетел прочь огромный ворон. «Это всего лишь игра воображения, это не может быть одна и та же птица», – сказал он себе, поежившись. Но непонятное чувство не покидало его. Он мысленно вызвал образ того ворона, которого видел сегодня утром. Что же в нем было не так? И вдруг он понял, в чем дело, и холодок пробежал по его спине. Взгляд ворона совершенно не вязался с обычным птичьим обликом, он был слишком разумным, чтобы принадлежать простой пернатой твари. Ворон смотрел на Николая с узнаванием и с каким-то удовлетворением, словно искал его очень долго и теперь нашел.

«Бред какой-то, – сказал сам себе Коля. – Наверное, на солнце перегрелся или выпил слишком много пива». Мотнув головой, он направился к своему подъезду. Однако эта мысль весь оставшийся вечер возвращалась к нему, и он даже среди ночи проснулся оттого, что ему приснился этот пристальный, изучающий птичий взгляд.

Глава 2

Николаю Григорьеву с самого детства снился один очень странный сон. В нем могли меняться формы предметов, краски, но суть оставалась одной. Он находился в просторном зале. Лучи солнца, падающие сквозь резные, во всю стену, окна, освещали два высоких трона перед ним. На одном из них восседал черноволосый мужчина в белых одеждах. Рядом с ним сидела очень красивая женщина с длинными золотистыми волосами. По правую руку от мужчины стоял светловолосый мальчик лет пяти. Все они смотрели на находившегося прямо перед ними человека в черном плаще. Каждой клеточкой тела Николай чувствовал исходящие от него холод и зло и каким-то образом знал, что этой семье грозит страшная опасность. Он просто обязан был предупредить их об этом. Но что бы он ни делал, не мог сдвинуться с места. Пытался кричать, но никто не слышал его, пытался жестами привлечь к себе внимание, но никто не видел его. Он просыпался от этой безысходности, плача от осознания, что ничем не может им помочь.

Когда он впервые рассказал этот сон своим родителям, они, как-то странно переглянувшись, уверили его, что это всего лишь кошмар, навеянный многочисленными фильмами ужасов, которые он мог видеть по телевизору или видео. Однако такое объяснение ненадолго удовлетворило Николая. Он рос, а сон продолжал сниться с завидным постоянством. Тогда мама начала сетовать на загруженность бедного мальчика в школе, придумав версию о психологическом напряжении, которое таким образом находило выход наружу. Но Коля не очень-то верил в подобные объяснения. Он считал себя уже взрослым человеком, который, естественно, не боится никаких фильмов ужасов, к тому же он не чувствовал особенной нагрузки в школе. В конце концов он перестал обсуждать свой сон с родителями, решив самостоятельно справляться с этой проблемой.

Сегодня ему опять снился кошмар, но на этот раз сюжет поменялся. Он опять стоял в большом зале, только два трона пустовали. Он огляделся в поисках уже знакомой ему семьи, и от того, что увидел, сердце ухнуло куда-то вниз. Мужчина и женщина стояли на коленях на полу и, похоже, никак не могли подняться, хотя внешне ничто им не мешало.

Человек в черном плаще подходил к светловолосому мальчику и уже собирался схватить того за горло, как Николай закричал:

– Не смей его трогать!

Мужчина замер, а потом медленно повернулся к Николаю. Лица его по-прежнему не было видно, но Коля ощущал, что тот пристально смотрит на него. Из-под капюшона раздался насмешливый голос:

– Как мило с твоей стороны присоединиться к нашей вечеринке.

Шокированный, что его услышали, Коля пробормотал:

– Кто ты и что тебе нужно?

Фигура в черном двинулась прямо на него. Коля с ужасом понял, что этот человек не идет, а плывет, не касаясь пола. Юноша попятился, пока не уперся спиной в стену. Внутри у него похолодело, сердце готово было выскочить из груди. Черная фигура приближалась, из-под капюшона послышался каркающий смех:

– Хочешь узнать, кто я? Хочешь увидеть мое лицо?

Нет, ни за что на свете Николай уже не хотел этого, но не мог ничего сделать – ни отвернуться, ни зажмуриться. Его взгляд словно был прикован к жутковатой фигуре, а между тем жилистые и корявые руки потянулись вверх и сняли капюшон. То, что Коля увидел, заставило его с криком проснуться. На него смотрела черная голова ворона с пронзительными агатовыми глазами.

Весь остаток ночи Николай проворочался в постели, пытаясь отогнать страшное видение, но безуспешно. Наконец, когда первые лучи солнца заглянули в спальню, ему удалось заснуть. Его разбудил телефонный звонок. Спросонья, практически не ориентируясь в пространстве и времени, он доковылял до телефона и взял трубку.

– Алло, – прохрипел он.

– Здравствуй, соня! – пропел веселый женский голос.

– Привет, мама. Обязательно будить в такую рань?

– Рань? Сынок, уже два часа дня. Ты во сколько вчера лег? Что, с друзьями гульнул?

Еще не проснувшийся Николай с трудом соображал, поэтому смог только промычать в ответ что-то вроде «ммм».

– Ладно, просыпайся. Ты собираешься приехать к нам сегодня?

– Вряд ли. У меня же занятия.

– Коленька, ты себя хорошо чувствуешь? Сегодня суббота, насколько мне известно, у тебя нет никаких лекций, – немного взволнованно проговорила Рита.

– Прости, я еще не проснулся. – Он мотнул головой, приходя в себя. – Все равно не могу. Мне нужно доклад подготовить. У вас все нормально?

– Да. Папа передает тебе привет.

– Спасибо, ему также.

– Жаль, что не приедешь, но если передумаешь – ждем.

– Хорошо, целую.

– Пока.

Он повесил трубку и решил, что только душ и кофе могут вернуть ему нормальное состояние. Он намеренно не сказал матери про сегодняшний сон – не хотелось зря ее волновать, к тому же ему самому хотелось поскорее забыть этот кошмар.

Он также не стал посвящать в свои страхи Виктора, несмотря на то что доверял ему как самому себе. Познакомились они только в институте, точнее, на вступительных экзаменах, где успели обменяться крайне важной для успешного ответа на билеты информацией. К концу первого курса, хлебнув не один фунт лиха, постигая азы иностранных языков и исторической науки, они успели крепко подружиться. И все же Коля считал свои сны глубоко личным делом и не считал возможным делиться ими с окружающими людьми, даже самыми близкими. Сейчас ему очень не хватало легкомыслия своего друга, какого-нибудь шутливого совета, однако он чувствовал, что должен разобраться во всем сам.

К счастью, в последующие дни кошмары не повторились, как того боялся Коля, и это дало ему возможность нормально подготовиться к предстоящему докладу.

Две недели пробежали незаметно, и Коля только накануне чтений поставил точку в докладе. Перечитав его, он остался доволен. «Если уж это не устроит Евдокию, то вряд ли ее устроит что-нибудь вообще», – удовлетворенно подумал он.

На следующий день он стоял перед большой аудиторией и, немного волнуясь, зачитывал свой доклад. «Кажется, все идет нормально, даже Евдокия согласно кивает», – мысленно констатировал он. Когда он перешел к заключительной части, которую знал особенно хорошо, то оторвался от записей и посмотрел в зал. Его взгляд тотчас же столкнулся со взором представительного мужчины лет пятидесяти.

Одет он был в серый костюм, который очень хорошо гармонировал с цветом его седеющих волос. У него была аккуратно подстриженная борода, орлиный нос, черные кустистые брови и глубоко посаженные карие глаза. От его пристального взгляда Николаю стало не по себе, но он продолжил читать.

Вскоре он закончил и под аплодисменты вернулся на свое место. Там его встретил широко улыбающийся Витька:

– Молодец, Ник! Буду искренне удивлен, если Мымра не поставит тебе «автомат» за экзамен.

– Мы на этот счет не договаривались, – улыбнулся в ответ Николай.

– Да, кстати, это тебе, – сказал Витька и протянул Коле небольшой конверт.

– Откуда? – поинтересовался он, взяв письмо.

– Передали из аудитории, – Виктор кивнул назад, – а кто – не знаю.

Николай обернулся и окинул взглядом сидящих позади людей, но ничего не привлекло его внимания. Человека в сером костюме уже не было, хотя, возможно, он его просто не заметил. Он задумчиво посмотрел на конверт, а потом открыл его. Оттуда выпала записка.

«Николай! Известно ли вам, что Игорь и Рита Григорьевы усыновили вас, когда вам исполнилось три года? Если хотите узнать, кто ваши настоящие родители, приходите сегодня в 14 часов в кафе «На Большой Никитской». Я буду ждать вас за третьим столиком справа от входа.

P.S. Я могу также раскрыть причину ваших ночных кошмаров».

Коля, хмурясь, перечитал записку, повертел в руках, но подписи не обнаружил.

– Ну что там? – спросил Витька.

– Ничего, – мрачно проговорил Коля, – ерунда какая-то, – и убрал "письмо в сумку.

Погрузившись в раздумья, он совершенно не слышал, о чем докладывал следующий студент. В памяти он снова и снова перебирал странное послание. Его обеспокоила отнюдь не новость о том, что он был приемным сыном Григорьевых. Рита и Игорь не скрывали от него этого факта, что совершенно не сказывалось на его отношении к ним. Он был абсолютно уверен, что настоящими папой и мамой являются люди, воспитавшие его и отдавшие ему свою любовь. Он любил их, и его никогда не интересовали так называемые биологические родители. Даже если сейчас они решили отыскать своего отпрыска и послали к нему человека с этой глупой запиской, это ничего не изменило бы. Письмо уже давно валялось бы в мусорной корзине, если бы не одно «но»: откуда этому анонимному человеку знать про мучившие его кошмары? Николай давно перестал сообщать о них родителям, и они наверняка уже забыли об этом. О том, что сны продолжают преследовать его, знал лишь он один.