Во время поспешной, если не сказать пожарной подготовки к бою никто не подумал, а точнее, просто не мог представить, что необходимо позаботиться о путях отхода бойцов, по крайней мере победителя.
      Денисов, накинув на плечи Пакита большое махровое полотенце, шагу не успел сделать, как к нему, а точнее, к победителю кинулись люди. Кричащие, возбужденные, что-то требующие, полубезумные, они грозили смести и затоптать их обоих.
      – Назад! – резко скомандовал он, хватая Пакита за рукав и утягивая обратно в клетку.
      Дверцу захлопнуть ему не удалось – зрители навалились на нее и наверняка смели бы обоих, если бы Пакит, страшно закричав, не сорвал полотенце, одним движением намотав его на руку, а другой выставил вперед обнаженный меч, заняв при этом совершенно недвусмысленную позицию.
      Передние, ахнув, попятились. Денисов, побывавший в немалом количестве сложных, а порой и опасных ситуаций, такое явное выражение страха на лицах людей видел, пожалуй, впервые.
      Началась давка. Кто-то слева часто включал вспышку, скорее всего фотоаппарата, но это Денисова в данный момент волновало меньше всего. Сейчас люди могли реально покалечить друг друга. И, как назло, никто из служителей не спешил вмешаться. Он очень хорошо видел, как какую-то женщину с высокой и уже растрепанной прической так прижали к прутьям клетки, что она начала задыхаться.
      К счастью, вскоре неподалеку раздалась трель полицейского свистка. За возбужденными зрителями было не разглядеть блюстителя порядка, но даже один этот резкий звук многих заметно отрезвил.
      Несколько минут спустя Денисов с Пакитом получили возможность покинуть место схватки. Все это время Денисов клял себя последними словами и твердил про себя, что все, никаких больше боев. То, что он поддался на уговоры Лялина, было большой глупостью, теперь это стало ясно со всей очевидностью.
      Не успели они сделать и нескольких шагов, как его кто-то окликнул:
      – Господин Денисов!
      Он сделал вид, что не услышал, и продолжал идти вперед, стараясь побыстрее преодолеть запруженное все еще разгоряченными людьми пространство.
      – Несколько слов для прессы! – раздался тот же голос.
      Денисов обернулся. Маркус! Собственной персоной. В последние часы он совсем забыл про него. Мелькнула спасительная мыслишка: «Что ни делается, все к лучшему».
      Он кивнул полицейскому, обеспечивающему им проход.
      – Пропустите.
      Журналист, не дожидаясь особого разрешения, нырнул к нему.
      – Благодарю вас, – скороговоркой проговорил он, пристраиваясь рядом и протягивая диктофон. – Мы знаем только, так сказать, сценический псевдоним вашего бойца. Не хотите открыть нашим читателям его настоящее имя и вообще рассказать о нем, для начала хотя бы коротко?
      – Послушайте, давайте перенесем наш разговор на более позднее время. Мы устали...
      – Понимаю, понимаю. Но хотя бы несколько слов. Вы довольны исходом боя?
      Не хватало еще, чтобы произошедшее дошло до страниц центральной прессы.
      – Вечером, – сказал Денисов. – Часа через два.
      Они уже вошли в пустой коридор, где одну из гримуборных отдали в распоряжение Денисова. Пускать туда журналиста в его планы не входило.
      – Кстати, ваше лицо мне кажется знакомым, – схитрил он.
      – Я Маркус. Артур Маркус, журналист.
      – Да, конечно. Вот номер, – Денисов достал из кармана свою визитку, – позвоните мне. Но сильно не затягивайте. Утром мы планируем улететь.
      – На Землю? – живо спросил репортер.
      – Конечно.
      – Вы знаете, что Вали запретил все старты?
      – С чего бы это?
      – Говорят, вчера произошло нападение на инкассаторский броневик.
      Денисов пренебрежительно отмахнулся, одновременно закрывая дверь за Пакитом.
      – Подобного рода запреты не касаются кораблей Управления.
      – Знаете, у меня к вам просьба. Вы не могли бы взять меня с собой? Я заплачу.
      – Заплатите? Ладно, я переговорю с капитаном. Позвоните.
      – Спасибо огромное.
      – Пока не за что. До свиданья.
      – Я обязательно позвоню.
      – Я бы на вашем месте поспешил со сборами.
      – Да-да, конечно.
      Проследив за тем, как Маркус поспешно удаляется по коридору, Денисов вошел в гримерку. Пакит сидел на стуле и смотрел на свое отражение в зеркале. Это был один из тех немногих предметов, которые заинтересовали его по-настоящему. Если не считать телевизора.
      – Устал?
      – Нет, не очень. Почему ты не дал мне его просто убить?
      Снова повторять про зрелище, законы и прочее Денисов не стал. Надоело.
      – Таково было условие. Но ты и так здорово его отделал. Я даже не ожидал. Но все же чересчур.
      Пакит самодовольно усмехнулся.
      – Пусть скажет спасибо, что я не отрезал ему второе ухо и нос. Знаешь, сначала я хотел рассечь ему нос надвое. У властителя есть такой шут с двумя носами. Очень смешно. Однажды он сам так наказал его за похотливость. Но я подумал, что передо мной воин, а не шут. Хотя и плохой.
      – У властителя все воины хорошие?
      – А зачем ему плохие?
      Резонно. Но Пакит показал себя уж оченьхорошим бойцом. Просто невероятно хорошим. За время своих экспедиций Денисов кое-чего повидал и знал толк в единоборствах. Впрочем, не только в них. Пакит обладал просто невероятной скоростью и фантастической реакцией.
      – Переодевайся. Нам надо спешить. И сотри эту мазню.
      – Она мне нравится.
      – Я тебе потом не хуже нарисую. А пока сотри. Не надо чтобы тебя лишний раз узнавали.
      – Почему? Я же победил.
      – Дикий народ. Снова начнут бросаться.
      – Без моей воли никто не подойдет ко мне ближе, чем на длину моего меча.
      Это уж точно. Жаль, что Софочка вместе со знанием русского языка не вложила ему в голову законопослушность и хотя бы основы земной морали. А так Денисову чуть не все время приходится быть кем-то вроде няньки для Пакита. Эта роль стала ему несколько надоедать.
      – Быстрее. У нас мало времени. – Вызвав капитана, сообщил открытым текстом: – К нам на борт просится известный журналист Артур Маркус.
      – Ладно, – в ответ буркнул Крокодил.
      – Вы там скоро?
      По сценарию сейчас капитан должен был заниматься улаживанием финансового вопроса с местным боссом.
      – Работаем.
      – Кстати, журналист сообщил, что старты запрещены из-за какого-то ограбления.
      – Да-а? – с неприязнью в голосе переспросил Крокодил.
      Этот тон свидетельствовал о том, что капитан начинает злиться. Видно, переговоры шли не слишком гладко.
      – Именно. До связи?
      – Давай.
      Разговаривая, Денисов искоса наблюдал, как Пакит стер полотенцем грим с лица, после чего небрежно бросил его под ноги. Да уж, те еще нравы у дворцовых охранников.
      Во время профилактических работ на маяке Денисов, несколько дней вынужденный жить во дворце, имел возможность кое-что увидеть и оценить. Личных телохранителей Маришита тренировали не то что хорошо – просто на пределе, а то за пределами возможностей. Готовясь к своей работе, Денисов и его команда тоже не резьбу в носу наворачивали. Вкалывали будь-будь! И гоняли их нещадно. При этом никаких тренажеров. Спортзал, контактные единоборства, кроссы, болота, пески, горы, прыжки, плавание в полной экипировке, стрельба, хотя как раз необходимость именно этой дисциплины в руководстве вызывала споры. И это все помимо сугубо технических, прикладных дисциплин. Как-то один инструктор обмолвился, что их готовят по программе спецназа. Так или нет – сложно сказать. Может, это такая скрытая форма похвалы, поощрения. Но даже в самых сложных, мутных местах их команда чувствовала себя уверенно. Кроме, пожалуй, дворца Маришита, после того как увидели, что проделывают его ребята. Не знай этого, Денисов ни в жизнь не согласился бы на этот поединок. Да и Лялин, конечно, тоже. Так что по поводу носа и другого уха Пакит говорил не просто так. Дай ему волю, он бы с этого трюкача с живого кожу срезал и глазом не моргнул.
      Перед спуском на Астору Пакита обрядили неприметно. Джинсы, куртка, туфли. Гражданскую одежду Денисов лично собирал по всему экипажу «Марки». Получилось ничего, нормально. Другое дело, что парень так и не научился толком с ней обращаться. Приходилось помогать. Вот и сейчас Денисов, экономя время, взялся помогать с пуговицами на рубашке. Застегивая очередную, он вдруг поймал дважды отраженный в зеркале взгляд подопечного. В нем сквозило презрение, как к слуге. Этого еще не хватало!
      – Мне долго тебя учить?! – зло, нагнетая, спросил он, выпрямляясь. – Или урок нужен? Вожусь тут с тобой, как с паршивым сопляком.
      На родном, точнее, на дворцовом, казарменном языке Пакита слово «урок» несло угрожающий смысл. Если на русском это по большей части просто учеба, то дворцовый старшина вкладывал в него несколько иной смысл. И не только вкладывал, но и наглядно демонстрировал. После такого его подчиненные выползали полуживыми. Денисов догадывался, что не все и не всегда. К счастью для него, летальных исходов видеть ему не пришлось. Психика даже у подготовленных операторов Управления совсем не железобетонная, о чем свидетельствуют ежегодные отчеты и многочисленные инструктажи. Недаром психологи, сменяя друг друга, трудятся над ними не покладая рук и смахивая пот.
      Окрик подействовал. Пакит заспешил пальцами, не слишком ловко обходясь с пуговицами – но ведь сам!
      Денисов, стараясь выглядеть максимально раздраженным – копировал дворцового старшину, – отвернулся.
      У них там, в казарме, чертовски сложные отношения, основанные на внутренней иерархической идеологии. Один может помочь тому же Пакиту – друг. Ну, а если другой – почти изгой. Слуга. Под эту последнюю категорию Денисову попадать не хотелось бы. Он кое-что знал о казарменных и тюремных обычаях и порядках и понимал, что в низшую касту попасть можно запросто, а вот выйти из нее – вряд ли.
      А вот чего он не знал, так это повадки спортивных и прочих фанатов. Когда они с преобразившимся до неузнаваемости Пакитом – без устрашающего грима, вполне традиционно одетым, меч упакован в футляр – вышли из охраняемой зоны, намереваясь пройти к стоянке каров, где их должен ждать один из гаража хозяина планеты, оказалось, что кое-кто из зрителей и не думал уезжать.
      Денисов слишком поздно понял свою ошибку. Если Пакит при определенных условиях и мог бы проскочить незамеченным, то уж его-то, как бы тренера чудо-бойца, многие запомнили в лицо.
      Страсти, конечно, уже несколько поутихли. Совсем не то, что в зале. Но десятка два юнцов и еще некоторое количество перевозбудившихся дамочек – среди них та, с растрепанной прической, от которой теперь, в смысле от прически, ничего уже не осталось, кинулись к ним, что-то крича наперебой.
      На весьма просторной площадке оставалось еще довольно много транспорта, так что Денисов не сумел сразу найти взглядом нужный. Вроде, в дальнем углу справа стояло что-то похожее, но угол был действительно дальним, метров сорок до него, не меньше. Что теперь, бежать? Глупо и как-то несолидно. Денисов не любил выглядеть ни глупо, ни несолидно. И возраст и положение отучили от подобного. Хотя порой, чего скрывать, приходится. Но то в поле. Там и не такое случается.
      И что делать? Ну не мечом же от них отмахиваться.
      – Назад! – скомандовал он, приготовясь отступать к двери, из которой они только что вышли. До нее метров пять, не больше.
      – Люди имеют право чествовать победителя, – спокойно, даже, кажется, несколько напыщенно ответил Пакит.
      Пораженный Денисов уставился на него. Ну ни хрена себе! Интересно, чью программу вложила Софочка в эту туземную башку? Он ее обязательно спросит. Просто очень обязательно.
      Время и, главное, инициатива были упущены. Но при этом быть растоптанным Денисов не предполагал даже в самых страшных своих кошмарах. Его могли сожрать, бросить в котел с кипятком, распылить на атомы, могло накрыть волной лавы или, в конце концов, просто потерять – и, кстати, теряли. Про всякие административные приключения и говорить не приходится. Но растоптать – нет.
      И он сделал то, чему его учили. Шаг вперед, полунаклон, присед, обе руки выброшены вперед, ладони обращены к нападавшим и предельная концентрация. Он сконцентрировался. Аж зубы свело.
      Секунду или около этого толпа продолжала двигаться в прежнем направлении и прежнем темпе.
      Вера в себя – предельная! Я могу! Я это делал! Всесилен! Я излучаю огонь! Много, очень много, еще больше огня. По глазам. По ноздрям. По разинутым ртам.
      Впереди оказались двое молодых людей. Лет по четырнадцать-пятнадцать, наверное. Дети кого-то из управленцев, что живут тут семьями. Один из них – прыщавый и черноволосый, с затейливой серьгой в ноздре – вдруг словно споткнулся и заверещал, хватая себя за лицо. Второй отшатнулся и громко и испуганно крикнул. Кто-то из бегущих следом толкнул его в спину, и он упал. Потом заорал еще кто-то, и еще, и еще, и еще.
      Спустя несколько мгновений эти жалкие, стонущие создания уже не были похожи на воспламененных страстью людей. Кучка испуганных, расползающихся, пришибленных болью существ больше не представляла опасности. Смотреть на них Денисову было неприятно и стыдно. Стоило ли так с ними?
      – Где машина?! – рявкнул он, включив связь.
      – Здесь, – раздался в ухе удивительно спокойный, если не сказать меланхоличный голос водителя.
      Медленно, обплываялюдей, к ним двигался кар престижного вишневого цвета с включенными на ближний свет фарами, солидно отблескивая полированными боками.
      – Ты велик, – услышал Денисов тихий голос, в котором без труда слышалось уважение.
      Он обернулся к Пакиту. Тот смотрел на него как... Ну, на бога, наверное, смотрят все же иначе, но на Мастера (именно с большой буквы) – похоже.
      А ему было стыдно. Ну зачем, зачем все это, если нужно было всего лишь немного подумать, посмотреть чуть-чуть вперед? Он что, кино про фанатов не видел? Или сомневался в победе Пакита? Другое дело, что он не сумел предвидеть такой изощренной жестокости. Ведь дикарь же, дикарь! Хорошо обученный, даже великолепно, но дикарь. У них же там до сих пор приговоренных кидают на съедение драконам. На потеху толпе. Они же с пеленок приучены к виду крови и изощренных мучений. И все его психо-гипнотические увещевания ничего в его природе не изменили. Да, сдерживался парень некоторое время, зато потом...
      – Пошли в машину, – зло сказал Денисов, рывком открывая дверцу.
      Люди очухаются. Да, собственно, и уже. Другое дело, что психологическая травма может задержаться надолго. Впрочем, истеричные типы уже сами по себе могут считаться травмированными. Время лечит. По крайней мере в это хочется верить. Да лечит, лечит! Уже сейчас половина из них практически забыла о произошедшем. По крайней мере о его причине.
      – В порт! – приказал Денисов.
      – Мне было велено... – начал было свою партию водитель, но Денисов оборвал его вопросом, заданным самым ласковым тоном, от которого – если правильно, умело говорить – у людей на макушке волосы встают торчком от враз образовавшегося статического напряжения. Аж светятся. Кое-кто по сию пору склонен называть это огнями святого Эльма.
      – Тебе нужны аргументы?
      Справа от водителя имелся небольшой экранчик. Можно было не сомневаться, что он не только служит для связи с диспетчером, но и для приема местных передач, которые так скрашивают скуку водительского ожидания. А, похоже, сегодняшний бой стал гвоздем сезона. Не исключено, что еще до его начала. И уж наверняка скучающий на стоянке водила не преминул полюбопытствовать, что же там такое проделывают его пассажиры.
      – Есть ехать в порт.
      – И побыстрее.
      – Как прикажете.
      Наверное, из бывших военных. Или Вали строгость показывает. Молодой, хочется себя показать. А то, и то, и другое вместе.
      Водитель уверенно выкатил со стоянки и, лихо набрав скорость, покатил в порт, разделенный на две зоны – грузовую и пассажирскую. Для того чтобы попасть на корабль, пассажиры и экипажи пользовались челноками – маленькими шестиместными или большими, на тридцать посадочных мест. Шлюпки и катера соответственно.
      Еще накануне, как заметил Денисов, в пассажирской зоне царило оживление, да оно и понятно – на орбите торчало несколько транспортов, привозивших и увозивших очередные смены специалистов. Сегодня же порт замер. Даже стоянка для машин перед основным зданием оказалась практически пустой, а подъезды патрулировали сразу четыре полицейских машины. Решив лишний раз не нарываться, Денисов велел остановиться поближе ко входу, после чего связался с Крокодилом.
      – Мы в порту, – доложил он.
      – Молодцы.
      – А вы как? Заканчиваете?
      – Уже закончили. Жди, мы скоро будем.
      Очень хотелось узнать о результатах, но Денисов сдержался. Не стоит о таком болтать по открытой всем ушам связи.
      – Включи хоть телевизор, что ли. Чего так сидеть-то?
      – Кино поставить?
      – Лучше новости просмотрим. Тут они у вас как, по расписанию или отдельным каналом?
      – И так, и так, – не слишком любезно ответил водитель. После того как Денисов спросил его про аргументы, он стал заметно менее любезен и за всю дорогу ни разу на своих пассажиров не взглянул.
      Ничего интересного для себя Денисов в новостях не услышал. Дикторша, приторная блондинка, оживленно рассказывала про местные пустяки, от которых, поди, у нее самой челюсти сводит. Зато Пакит, на глазах превращающийся в законченного телемана, впился в нее глазами и смотрел так зачарованно, будто та его гипнотизировала. Втайне Денисов рассчитывал, что хоть что-то скажут о сегодняшней схватке, но почему-то не сказали. Может, уже было? Спрашивать об этом водителя он почему-то постеснялся, хотя, в общем-то, особенной стеснительностью не отличался.
      Вскоре его вызвал Лялин и сообщил, что они выезжают и катер уже заказан – бортовой 221. Задержка произошла из-за музыкантов, то с инструментами своими возились, то кто-то из них пропал. Денисов прикинул. В связи с тем, что порт закрыт, дорога к нему пуста, так что сто с небольшим километров – меньше получаса ходу. А если повезет, то и того меньше. Через тридцать минут капитана все не было. Он уже хотел с ним связаться, когда на связь вышел журналист.
      – Звоню, как вы сказали, господин Денисов. Вы где?
      – В порту. Если хотите улететь с нами, советую поторопиться.
      Вот так, поменьше заинтересованности, но и не упустить бы писаку. Ведь Мухин лично просил.
      – Но вы же меня не предупредили, – растерянно проговорил тот. – Я думал...
      – Вы где?
      – В гостинице, естественно.
      – Если выедете прямо сейчас – успеете. Тут езды-то меньше чем на полчаса. Как раз.
      – Я понял! Только придержите там, если что, ладно?
      – Попробую.
      Начал моросить мелкий противный дождь. В теплом салоне машины наблюдать за ним было даже приятно, особенно если не знать, что из-за отвратной экологии, из-за выбросов всякой дряни из заводских труб, дожди тут идут кислотные. Из-за этого тут даже стоянки для машин делают крытыми. Считалось, что в связи с малонаселенностью – производства автоматизированы чуть не на сто процентов – особенно заботиться об охране окружающей среды нет необходимости. Как бы из-за непогоды не отложили взлет.
      Со стороны шоссе на стоянку вырулил автобус с логотипом компании на борту.
      – Капитан?
      – Это мы. Давай сразу на поле. Я договорился. Это левее.
      – Тут еще журналист опаздывает. Надо бы подождать.
      – Некогда ждать.
      – Я обещал, – ответил Денисов, недоумевая про себя. Что за номера? – Так что вы езжайте, а я подожду его здесь.
      После небольшой паузы Крокодил сказал: «Ладно», и автобус медленно проплыл влево, высвечивая фарами световые тоннели в густых дождевых каплях.
      Перепил он на радостях, что ли? Какой-то голос не такой. Или хитрожопый Вали его кинул? С такого станется. Хищник. Интересно, почему его Воробышком кличут? Надо бы поинтересоваться.
      Почувствовав, что его клонит в сон, Денисов сменил позу и связался с кораблем.
      – Осипян? Привет, это я. Как там у вас?
      – Нормально. А вы как?
      – Да ничего, отработали.
      – Как бой-то прошел?
      Вот обормоты! Никто не догадался сообщить на борт парням. А ведь ждут.
      – Мы победили. Да еще как. Приеду – расскажу. В деталях.
      – Поздравляю. Передавай там твоему привет от нас.
      – Спасибо. Где-то в течение часа у нас старт.
      – Я в курсе. Крокодил сказал. Велел подготовиться к скачке.
      – Чего это? – снова удивился Денисов.
      – Откуда я знаю! – раздраженно ответил второй пилот. – Говорит, дела.
      – И давно?
      – Минут пятнадцать назад. А что?
      – Да нет, все нормально. Вас хоть заправили?
      – Под завязку. Слушай, – Осипян перешел на шепот, – тут такой коньяк на склад затарили. Я обалдеваю. Может, это, а?
      – Лучше не трогай пока. Ну все, до связи.
      Что за дела такие у Лялина, если он распорядился подготовить «Марку» к экстренному переходу на форсированный режим? Дела, появившиеся всего пятнадцать минут назад. О которых он не счел нужным поставить в известность руководителя экспедиции, хоть и негласного. То есть персонально его, Денисова. Что, разругался с Воробышком? Да плевать ему на него и всю его зажравшуюся семейку, пока за ним стоит Управа. Тогда что?
      – Хочу есть, – вдруг сказал, словно проснулся, Пакит.
      – Да уж, не помешало бы, – механически согласился Денисов, продолжая думать о своем. Хотя, действительно, поесть не помешало бы. Старт, то, сё, стыковка. Это часов пять, не меньше.
      – Эй, приятель, в порту перекусить есть где? – обратился он к водителю.
      – Хоть уешься. Три ресторана, кафе, бары, автоматы. Словом, не промахнетесь.
      – Тогда мы сходим. Подожди нас здесь. Слушай, а может, ты с нами, а? Я угощаю.
      – Вообще-то не положено.
      – Да брось ты! Мы тут гости, ты нам показываешь достопримечательности. Или мне Воробышку позвонить? Уж он-то объяснит тебе законы гостеприимства.
      – Ладно, чего там, – сдался и так не слишком упиравшийся водила.
      Выходя из салона, Пакит не забыл коробку, в которую был спрятан его меч.
      Соскучившийся по посетителям официант – единственную компанию гуляк в центре зала обслуживали сразу трое его коллег – кинулся выполнять заказ со скоростью олимпийского спринтера. Впрочем, вполне возможно, что не из-за скуки, а от вида толстенькой пачки наличных, которую не без умысла продемонстрировал Денисов. Купюры, даже самые мятые, привлекают обслуживающий персонал куда больше, чем невидимые электронные деньги, с которых приходится платить вполне осязаемые налоги. А такие царьки, как этот Воробышек, жуть как любят контролировать всех и вся, насколько возможно ограничивая оборот наличных.
      За обильным, хотя и поздним ужином водила отошел и подобрел. На подобное угощение он никак не мог рассчитывать, в лучшем случае на чаевые. Правда, пришлось отказаться от спиртного. Не только ему, но и всем. Пакит не стал пить, ничем это не мотивируя, просто отказался, и все, хотя в иных ситуациях не брезговал. Денисов же, продолжая ломать голову над поведением Крокодила, а тем более перед стартом, пить тоже не стал. Однажды его так вывернуло, что портовые пилоты год с ним не разговаривали.