– Твои предложения? – спросил Денисов.
– Ты слышал. Мы переходим на борт, а вы валите обратно. Или, если хотите, давайте с нами. Я не против. Ты без формы, я не знаю, в каком ты звании, но, вижу, мужик серьезный. Может, захочешь присоединиться?
– А вы куда?
– Э, брат, так нечестно.
Крокодил сделал безвольный шаг вперед.
Зачем было убивать водителя, усугубляя свое положение, когда в руках есть такая замечательная вещь, как вэпэшка? Дверь ей не помеха. Пожалели зарядов? Штука, конечно, не дешевая, не сравнить с пистолетными патронами, но в такой ситуации считать издержки по меньшей мере глупо. Еще шажок назад.
– Откуда мне знать, может, ты в Ноль собираешься.
Это старая байка, она же страшилка, будто где-то в Большом Космосе существует некая планета – Ноль, Зона Ноль, Нулевка, другие варианты, – единожды попав на которую остаешься там навсегда. Якобы точка перехода там работает только на вход, что, в общем-то, противоречит и практике, и теории переходов. Но при этом там, как гласит предание, чуть ли не рай. Любой сколько-нибудь полетавший в космосе в подходящем месте и соответствующем состоянии расскажет про своего знакомого или даже знакомых, которые отправились на Ноль, там живут и этим счастливы. По большей части, по наблюдениям Денисова, это либо безответственные болтуны (красивый вариант – балагуры) или проходимцы. Впрочем, попрошайки тоже не редкость. Любую страшилку или красивую идею желающих ее поэксплуатировать, как всегда, находится с избытком.
– Я похож на идиота?
Что ж, косой знаком со специфическим фольклором. Хотя, кажется, несколько лет назад кто-то написал занимательную книжечку на эту тему. Фэнтези или что-то в этом роде. Денисов ее не читал. Еще один шажок назад. Скоро, если заданный Денисовым темп движения сохранится, Пакит окажется за спиной косоглазого.
– Ты похож на человека, который готовится захватить корабль, и мне этого достаточно.
Теперь он смог вычленить налетчиков. Нельзя было исключить, что кроме музыкантов на катере окажутся и другие пассажиры. Не много, один или два, не больше, но исключить подобного было нельзя. Теперь же, во время обострения, все действующие лица проявили себя. Парень со сросшимися бровями, тот клоун в форме, из-под которого выглядывает красное, рябоватый дядька с родинкой на ухе, еще один с большим подбородком, словно специально предназначенным для ударов по нему боксерской перчаткой. А двое, получается, в кабине.
– Так что, не договоримся? Брось. Мы к вам без претензий. Даже в долю можем взять. Нормальная доля, отвечаю.
Автобусник. Ну конечно! Вэпэшка уже побывала в деле. А подзарядить ее негде было. Негде или нечем. И еще, похоже, она у них одна. Иначе не стали бы цацкаться. Еще полшажка в сторону баулов. Косой следом. Держит дистанцию. Остальные тоже целятся из своих «СОСов». Смотри, какое единообразие. Но кабину при этом не контролируют.
– Ну почему? Можем. Только твой расклад меня не устраивает.
– Я вижу, ты из спецов. Может, нам для того, чтобы договориться, твой кэп без надобности? А? Третий лишний?
– Пока он мне не мешает.
– А потом?
– Посмотрим. У тебя есть другие предложения?
– Мне он тоже параллельно. Мы не хотим крови, говорил уже. Разойдемся так. Мирно.
Денисов отступил почти до самой двери санузла. Еще полшага, и у него будет возможность нырнуть туда. Толку от этого не много, но выкурить его оттуда будет не так просто, учитывая хрупкость самого челнока и известную герметичность, если не сказать самодостаточность гигиенического отсека. По крайней мере воздухообмен в нем индивидуальный. Во время одной из аварий, говорят, выжил человек, восседавший на унитазе. На самом деле это всего лишь одна из баек, вроде охранительных амулетов, бронированная кабина пилотов куда надежнее, но все же расстреливать дверь сортира, в котором укрылся беззаветный герой, никто не будет.
В воздухе снова запахло пареной репой. Похоже, красноусый не выдержал напряжения. Лучше бы он себе памперс надел. Да и кому приятно, когда тебе в почку целят из пистолета, про который ты наверняка знаешь, что он стреляет? Системы медрегенерации на катере не предусмотрено.
– Давай конкретно, без этих твоих.
– Да не проблема. Хочешь, мы вас всех переведем к пилотам. Ну, не всех, ясное дело, тебя, еще там кого. Не дискотека же! Подлетаем. Прилипаем. Мы туда. Вы здесь. И – хопаньки! Обратно дуете. Плюс поощрение. Материальное. Чтоб без обид.
– В размере?
– Да не обидим, не дети.
– «Не обидим» не сумма.
– А ты, я вижу, ничего. Нормально так. Сливу видел?
– Давай без овощей.
– Какие овощи? Фрукт. – Еще полшага навстречу. – Фрукт такой. На дереве растет. Ягода. Синяя.
– Что-то ты спешишь и путаешь. Стой, где стоишь, – повысил голос Денисов. – Ты мне еще про мандарины с арбузами расскажи.
– Могу и про мандарины. Но не буду. Про сливу. Зеленый камешек с нее тебе в кассу?
Помс!
Читая, как и всегда перед посадкой на новую планету, справочный материал о ней, Андрей не обратил особого внимания на то, что на Асторе добываются изумруды. С его профессиональной точки зрения, это лишь деталь. Одна из многих. Которая лежит за пределами его интересов. Как если бы тут выращивали шерстистые розы – есть и такое. Так вот что они поперли!
Челнок начал сбрасывать скорость. Скоро тут начнется невесомость. Интересно, есть у бандитов связь между собой? Должна быть, куда ж без нее. Тогда, используя возможности двигателей, можно, резко и неожиданно маневрируя, если, конечно, угонщики в состоянии это сделать, внезапно поменять ситуацию в салоне. Денисов прикинул, за что тут можно зацепиться. Конечно, вдоль стен идет страховочный фал, но это не совсем то, что нужно. Требуется нечто такое, за что не требуется постоянно держаться руками. Какая-то обвязка. Или побыстрее разруливать ситуацию. Не пора ли давать знак Пакиту?
Нет, вдвоем им восьмерых не одолеть, факт. Но и сдаваться, имея в руках оружие, тоже глупо. Надо посмотреть на ситуацию иначе, шире. Воробышек уже наверняка всех своих поставил на уши. Что это дает? Находящиеся на орбите корабли оповещены и предупреждены – это факт. «Марка», кстати, тоже. В этой ситуации приказ капитана будет звучать сомнительно. Так, уже хорошо. На что же они надеются? Другой корабль? Не исключено. И это, кстати, было бы куда разумнее и безопаснее, чем захватывать чужой, фактически военный. С другой стороны, пиратский корабль на орбите вполне освоенной планеты – нонсенс. Да, освоенной и, можно сказать, цивилизованной. Стоп! Таможенные челноки. Фактически, таможенно-полицейские, то есть почти военные. Имеют внешнее вооружение. Не бог весть какое мощное, но... Сколько их на Асторе? Ведь в справке имелось упоминание о них. Один, два? Или три? Да какая разница! Пусть даже один. По всем правилам, этот челнок, хоть и не полноценный истребитель, должен пуститься следом за нарушителем.
Остановить. Да, именно. Имея пистолет, обездвижить катер не так уж и трудно. За салоном идет переходной отсек, дальше багажный, за ним технический, а дальше двигательный. Все они перегорожены переборками и герметично закрывающимися люками. Запоры как ручные, так и элетромеханические, контролируемые из пилотской кабины. Два-три выстрела в двигательном отсеке почти наверняка выведут систему из строя, а если поднатужиться извилинами, то просто гарантированно. Задраить люки и ждать прибытия таможенного катера. Осторожный шаг назад, к переходному отсеку. До люка осталось совсем чуть-чуть.
– Интересное предложение, – сказал Денисов, выигрывая время. У него появился план действий и он решился. – Покажи сначала.
– А чего ты все пятишься? На, смотри.
Над левым плечом Крокодила поднялась рука с бесформенным зеленым камнем.
– Лови.
– Я и так вижу. Что-то не впечатляет.
Еще шажок. Красноусый было уперся, но жестко вдавленный правее позвоночника ствол заставил подчиниться.
Люк, помнится, был открыт. Теперь еще шаг назад, толкнуть щеголя вперед, на капитана и косого, произойдет секундная заминка, за время которой он успеет нырнуть в люк и задраить его. Приготовился...
В этот момент он потерял опору под ногами и стремительно полетел вперед, при этом непроизвольно нажав на курок. Он еще успел сгруппироваться и подумать, что он пропустил кого-то, кто оказался в багажном или переходном отсеке. Наверное, это произошло тогда, когда он ходил в туалет. Он даже успел заметить, как косой, отстраняясь и отталкивая безвольного Крокодила, поймал его на мушку и выстрелил. Потом наступила темнота, сквозь которую время от времени проникали какие-то звуки.
Сознание возвращалось медленно, но вместе с болью. Не то его били, не то сам побился, падая, когда уже пребывал в полной отключке. Открыв глаза, понял, что лежит на полу между креслами. Руки и ноги не связаны. Невдалеке кто-то разговаривает. Но кто и о чем, он пока не мог понять. И еще одно, невесомости нет. Сила тяжести почти планетарная. В его полубессознательном состоянии не понять. Они приземлились? Или приклеились, как у них говорят, к борту?
Осторожно подтянув руку, посмотрел на часы. Во время той схватки он, конечно, не следил за временем, но, судя по всему, весь инцидент уложился минут в пять от силы, если не в три. Тогда получается, что без памяти он пробыл минут двадцать – двадцать пять. Так что о приземлении не может быть и речи. Тогда остается одно – катер пристыковался к кораблю и попал в создаваемую на нем искусственную силу тяжести. Что-то быстро. Но все равно, все кончено. Он попытался приподняться, но тело его пока не слушалось. Да и то сказать, что такое полчаса для штатного парализатора? Меньше минимума. Сказались противоперегрузочные таблетки, которые он принял на старте. И наверняка плюс маленькая мощность импульса. Правильно он тогда подумал, что вэпэшка на издыхании. Правильно-то оно правильно, только действовать нужно было резче и начинать раньше. А то тащился по-черепашьи – шажок, еще шажок. Слюнтяй.
– Еще минуты три, – сказал кто-то на инглиде.
– Быстрее бы. А может, так, на присоске пойдем?
– Опасно.
– Да чего опасного-то? Пять минут, а потом поминай как звали.
– Не ломайся. Пять минут ничего не решают.
– Как знать.
– Давай лучше собирать манатки.
– А что с Рыжим будем делать? Тут оставим?
– Нельзя. Заберем. По нему на нас вмиг выйдут.
Наконец он сообразил. Говорили совсем рядом. Буквально на креслах, за которыми он лежит, чувствуя, как вместе с болью к нему возвращается способность двигаться.
– Пошли-ка мы его поближе к люку перетащим. Чтобы потом время не терять.
Сквозь полуприкрытые веки он видел, как две пары ног в знакомых форменных сапогах прошли мимо в кормовую часть. Мягко лязгнул запорами люк.
Денисов, сцепив от боли зубы – наверняка пара ребер сломаны! – приподнялся и посмотрел в просвет между креслами. Через два ряда от него видна была склоненная голова, перехваченная чем-то белым. Он еще плохо видел, пришлось напрячься, чтобы сфокусировать зрение. Бинт? Нет, липкая лента. Как раз на уровне рта. Кому-то заклеили рот? Зачем? Шея уходит в синий форменный воротник. Пилот?
Руки дрожали от напряжения, как после тяжелой физической нагрузки или с жуткого, давно небывалого похмелья, и Денисов предпочел лечь на пол, передохнуть и чуть осмыслить происходящее. Информации было так мало, что отравленный парализатором мозг не мог сложить из нее стройной картины. И еще какой-то звук. У-у-у. У-у. Не то стон, не то работа какого-то механизма. У-у. А красноусого он, кажется, пристрелил. И что получается? Денисов аж похолодел. «СОС-21» бьет навылет. А ближайшей целью был Крокодил. Его что, тоже?!
Ничего себе погуляли. Дом-то где? Это из какого-то полузабытого анекдота чуть ли не из детства.
Струйка противного пота поползла по хребту. У-у-у.
Он повернул голову и увидел источник звука. Через проход на кресле сидел и раскачивался Пакит, в упор глядя на него. Рот его тоже запечатан липкой лентой. Он не то выл, не то исполнял какую-то ритуальную песню. Без слов, естественно. У-у-у. У-у.
– Руки, – одними губами прошептал Денисов. Пакит непонимающе поднял брови, продолжая раскачиваться. – Ру-ки!
И показал свою. Тот наконец понял и поднял. Так и есть. Запястья надежно связаны нейлоновым шнуром, похожим на тот, что используется при шнуровке грузового парашюта. Да, скорее всего, это он и есть.
Денисов уже хотел было повалиться на пол – рука все еще дрожала, отказываясь держать тело, – когда Пакит хитро подмигнул и разомкнул руки. Обрывки веревки болтались на запястьях. У-у-у.
Молодец!
Уже кое-что.
Голова работала по-прежнему плохо. Он лишь отчетливо помнил про три минуты. Время уходило стремительнее, чем он возвращался в привычное состояние. Причем минута уже прошла. Надо действовать.
Собираясь с силами, он положил голову на пол, несколько раз глубоко вздохнув. И увидел под креслом «сливу» – тот самый неправильной формы булыжник. Необработанный изумруд. Сейчас вблизи было видно, что на родине у косого сливы вызревают довольно крупные.
У-у-у. У-у-у.
Денисов приподнялся на локте и посмотрел на Пакита, быстро повернувшего к нему лицо. Надо принимать решение. Пока есть на это время. Подняв левую руку, чиркнул ею себя по горлу и показал назад, в хвост, после чего вопросительно вскинул подбородок. Сможешь?
Пластиковая наклейка скрывала мимику, поэтому не понять, обрадовался тот или, наоборот, опечалился. Секунду смотрел – так внимательно, будто потаенные мысли хотел прочесть, – после чего кивнул. Понял? Согласился? Принял приказ к исполнению? Их отношения по сию пору Денисов не мог определить одним словом или хотя бы выражением, близким к уставному.
У-у-у.
– Действуй, – прошептал он по-русски.
Из-за слабости, которая пока даже не позволяла ему подняться на ноги, он мало что увидел, поэтому:
НАШ СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ
АРТУР МАРКУС ПЕРЕДАЕТ:
«Разбойники и наши мучители, явно готовившиеся отправить нас на тот свет после отстыковки челнока, в котором оставались мы, потенциальные мертвецы, несколько расслабились ввиду того, что через несколько минут им предстояло перейти на поджидавший их пиратский корабль, замаскированный под транспорт и обеспеченный всеми атрибутами и маркировками. Кстати, по этому поводу уже проводится соответствующее расследование, о чем, как нам обещано, наши читатели узнают первыми.
После неудачной попытки офицера Денисова, о которой я написал выше, нас всех обездвижили, но каким-то образом человекообразная особь, предназначенная для личного зоопарка шефа Управления технической поддержки (есть, оказывается, и такой!), освободилась от пут как раз в тот момент, когда пираты готовы были переправиться на основной корабль.
Несколькими часами ранее я уже имел возможность видеть эту особь по прозвищу Тигр в почти показательном бою. Во всяком случае, в нем применялось настоящее холодное оружие родом будто прямиком из средневековья. Мечи, самые настоящие боевые мечи. Остро отточенные.
Тогда, несколько часов назад, я полагал, что только случайность спасла соперника Тигра от смерти, хотя сам он напоминал по завершении боя скорее обструганную и обильно кровоточащую тушу, слабо подающую признаки жизни, нежели бойца, выставленного на жестокий поединок правителем Асторы господином Вали. Такие игрища у наших богатеев.
Теперь же произошедшее в фешенебельном развлекательно-спортивном центре, принадлежащем лично господину Вали, видится мне совсем в ином свете.
Как я уже упомянул, все мы были связаны бандитами. Каким непостижимым образом Тигр (будем пока называть его так) от веревок освободился, лично для меня остается загадкой. Хотя бы потому, что я несколько раз попытался проделать то же, но, к стыду моему, признаюсь, ничего из этого не вышло. Можете мне поверить, что я старался, ибо речь шла о моей жизни или смерти. Не сочту здесь нескромным сказать, что мне неоднократно доводилось делать репортажи из точек особого внимания, где у меня до сих пор много друзей, которые учили меня всяким премудростям своей профессии, в том числе и освобождаться от пут.
Таким образом, стоит признать, что «экспонаты для зоопарка» (на всякий случай возьмем это выражение в кавычки, ибо первоначальный, коренной, исконный смысл этого слова, как мне представляется сейчас, может быть искажен), весьма и весьма своеобразны, если не сказать удивительны и экзотичны до крайности.
Тигр, до этого связанный и удрученно мычавший, будто прощавшийся с жизнью, а прощались мы все, вдруг выскочил с непонятно откуда взявшимся в его руках боевым мечом и принялся носиться по челноку, перескакивая, нет, перепархивая с одной спинки кресла на другую, просто рубя головы бандитам.
Я говорю «просто», потому что ничего другого, никаких иных ран, этот «хищник» не наносил.
Наверное, что-то подобное можно было видеть на арене Колизея три тысячи лет назад, где отрубленные гладиаторами головы катились как футбольные мячи.
Кстати, не оттуда ли такая схожесть двух слов – меч и мяч?
Такого ужаса и – надеюсь, вы, мой читатель, поймете это мое чувство и простите его – восторга я никогда не испытывал. Наши враги гибли один за другим. В те страшные, ужасные минуты, которые я не забуду никогда и детям своим заповедаю, эти два чувства боролись во мне, буквально сводя с ума.
Кровь, агонизирующие обезглавленные тела, катящаяся мимо меня голова с вытаращенными глазами, оставляющая за собой кровавый след. Первый и самый шокирующий акт Апокалипсиса. Космические технологии и Средневековье сошлись там в одной точке.
Все оказалось конченым в одну минуту, которая для меня растянулась в вечность. Если сказать, что это была бойня – не знаю, не бывал. Только на современной бойне технология, так сказать, умерщвления представляется куда менее кровавой. Но когда обезглавленный человек, все еще продолжая стоять на ногах, вдруг, как последнее прости, выбрасывает в потолок космического челнока струю крови, которая даже не впитывается, не остается там, лишь как след, красное пятно, после чего сразу же падает вниз и чуть в сторону, на точку притяжения, ужас происходящего заставляет усомниться в том, что человечество нормально, если в мире происходит подобное и люди после этого продолжают жить, любить, рожать детей и открывать новые миры.
С другой же стороны, возникает закономерный вопрос, а есть ли у нас, землян, бойцы такого качества? Или отсталая, чуть ли не первобытная цивилизация в состоянии готовить воинов лучших, чем мы, обладающие невероятными технологиями? Как нам известно, многие офицеры Управления проходят весьма достойную, как нам говорят, подготовку, но не они, а Тигр, пусть и варварски беспощадно, освободил нас. В этой связи возникает закономерный вопрос: а куда уходят деньги налогоплательщиков, на что и как они тратятся? Редакция обещает не оставлять без внимания эту тему и обязательно поделится своими открытиями в этой непростой, порой специально, как нам кажется, запутанной области».
Но эта статья, как и многие другие, появилась позже, после того, как Вали по прозвищу Воробышек получил назад свои изумруды и поблагодарил личный состав «Марки», пряча свои истинные чувства за дежурной, накатанной улыбкой.
Глава 6
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
– Ну и как ты мне это объяснишь? – тихо и зло спросил Мухин. – Что это за игрища? Тотализатор устроил, да? Подзаработать решил? Ну и как, на пенсию хватило? Молчать! Я тебя что просил? Встретить журналюгу и перетянуть его на нашу сторону. Поить, ублажать, все что угодно делать. Он нам нужен. А ты?
– Сволочь он, – проговорил Денисов, стоящий навытяжку перед раздраженно расхаживающим по огромному кабинету заведующим оперативного отдела. – Ему жизнь спасли, а он...
– Прекрати оправдываться. Нашкодил – разгребай.
– Я нашкодил? – так же вкрадчиво спросил Денисов. – А если бы его там же, на орбите, или чуть позже, на атомы разметали?
– Именно что ты. Зачем с собой этого дикаря взял? Не было б его...
– И меня бы не было.
Мухин промолчал, но Денисову почудилось, что он уловил мысль. И этого сучонка не было бы. Имелся в виду журналист. Но вслух этого произнесено не было, а догадка, она догадка и есть. Не больше. Правда, Денисов давно знал зава ООП.
– Ну и много вы на нем выиграли? – спросил Мухин.
– Если вы это называете игрой, то больше проиграли.
– Вот только не надо мне здесь словами-то. Не надо! Я тебе чего, налоговая инспекция?
«Если не хуже».
– Не в игре дело. Пакита нужно обратно вернуть.
– Прикажешь подать ему отдельную карету? Или ты уже способен оплатить рейс?
Это педалирование на деньги очень не нравилось Денисову. Просто категорически не нравилось. По правде говоря, у Мухина для этого есть причина. Случай, как говорится, имел место быть. Но сознаваться в нем Денисов не собирался. И Крокодил будет стоять до последнего. Догадки, все это догадки. Воробышек, хочется верить, тоже не станет откровенничать на эту тему. За ним семья, которая не позволит. Да и кто решится задать им подобный вопрос? И так уже хлебнули с этим разбоем. Ославились. Кстати, не под них ли копал Маркус? Пока, правда, о делишках клана на Асторе он почти ничего не тиснул, если не считать упоминания Вали как организатора боя. Кстати, куш получился неплохой, больше предполагаемого. Но об этом не здесь и не сейчас.
– Если возможно, – пробормотал Денисов.
– Что-о?! Это как же тебя понимать прикажешь?
– Он нам жизнь спас. А потом, и не только нам и не только жизни.
– Ну, знаешь, ты все же не зарывайся. И не преувеличивай. У вас вполне был шанс. Я просмотрел запись. Почему парализаторами не воспользовались?
– И вы бы нас потом за нарушение инструкции...
– А что, сейчас лучше? Ты мне скажи. Кому-то лучше стало? Ну пожурили бы тебя, так что? В первый раз?
– Игорь Григорьевич!
– Не надо. Вот этого мне не надо. Ты понял?
– Так точно. Понял. Но не очень.
Мухин вперился в него круглыми глазами, но при этом видно было, что приступ тихого бешенства у него проходит. Не умел вельможа долго гневаться. Или разучился. Не то, что Пакит. По сей день Денисов побаивался раздражать телохранителя. Было в нем что-то, вроде скрытого, но всегда готового к действию взрывного устройства. А уж как он взрывается – смотри статью Маркуса. Нет, действительно сволочь. Это ж надо было такое написать! Тварюга неблагодарная.
– Всё? Высказался? Тогда присядь. Садись, говорю.
– Благодарю.
– Благодарит он.
Чиновничий гнев Мухина по большей части был напускным, наигранным, хотя порой случалось и от души. Но сегодня с душой, в смысле кипящих эмоций, было как-то слабовато. Хотя на первых порах Игорь Григорьевич кипел нешуточно. История и впрямь получилась с душком, особенно в освещении Маркуса. Ну что за подлая душонка! Хотя, если рассудить спокойно, то журналист даже здесь не изменил своим хозяевам, сумев перевернуть ситуацию так, что в его потенциальной гибели виноваты офицеры Управления. Это ж уметь надо. Все переврал, а копни – все факты на месте. Любой суд признает. А то, что касается оценок, – человек творческий, впечатлительный, какой с него спрос. Он, словно хронически беременный, реагирует остро и болезненно.
Мухин не был классическим вельможным чином. По складу ума и характеру поведения – аналитик. Если не сказать, интриган. Противостояние Управы и Агентства, не утихающее ни на день, в последние годы выигрывалось Управой как раз за счет его хитроумных операций. Там, где другие берут горлом и наглостью, Мухин брал умом и хитростью. Впрочем, по прикидкам Денисова – хорошо, если он ошибается, хотя и не хочется, – Мухин обречен на проигрыш. В Управе на него косились.
– В общем, так, – сказал Мухин, утопая в своем кресле. – С писакой этим надо покончить. Сам он не угомонится.
Денисову даже не пришлось изображать удивление. Он был действительно поражен. И поражен неприятно.
– В каком это смысле? – проговорил он. Ни в какие кровавые разборки вписываться он не собирался.
– Ой! – поморщился Мухин. – Я тебя умоляю. Ты не о том думаешь. Нужно его просто осадить. Но осадить крепко. По самую шляпку. Безо всякого криминала.
Денисов перевел дух. Ладно, все не так страшно. Хотя и осаживать зарвавшихся и неблагодарных журналистов он тоже не умеет. Его дело – поддержание рабочего состояния маяков и оперативная работа на местах их дислокации, если таковая требуется. А для выяснения отношений с прессой в Управе имеется не только пресс-служба, но и другие люди и возможности, часть из которых, насколько знал или догадывался Денисов, подконтрольны Мухину. Он-то тут при чем?
– Я что, крайний? – неприязненно спросил он. – Другого кого нет?
– Ты – первый. Так что тебе и карты в руки. Спас ты этого, – Мухин поднял взгляд к потолку, подбирая слова, – типа? Он, каким бы дураком ни был, должен это понимать. И ценить.
– У меня, между прочим, другая специальность.
– Вот и хорошо! И, кстати, очень правильно с этой точки зрения. Я вообще не понимаю. Чего я тебя уговариваю? Я же не говорю, что ты должен юбку на голову натянуть.
– Кому? – вставил ершистую реплику Денисов.
– Себе! Девочка ты наша.
– Я вам не девочка! – вспылил он. Отношения отношениями, начальство и все такое, но оскорбления терпеть не собирался и не собирается.
– Вот и хорошо, – быстро отыграл назад Мухин. – Скажу тебе честно. Ситуация напряженная. Этого щелкопера читают. И не только мы с тобой. И роет он очень... Противно роет, что там говорить. Если по большому счету, то Управу вряд ли прикроют, но головы могут полететь. И финансирование обрежут. Короче, ударят по всем нам и по тебе в том числе. Кстати, как дома? Извини, сразу не спросил. Просто мозги набекрень.
– Спасибо, все хорошо.
По большей части это «хорошо» обеспечивалось заработками самого Денисова. Сын, жена, его и ее родители без его денег жили бы лишь на небольшие, в общем-то, социальные пособия. Именно он обеспечивал разросшемуся семейству приемлемый уровень жизни. Что и говорить, по земным меркам он зарабатывал очень хорошо, если не сказать, много. И это вынуждало его примиряться со многими неприятностями, которыми чревата служба. Это же толкнуло его согласиться на участие в публичной схватке Пакита. У него слишком большая семья, в которой он оказался единственным реальным кормильцем. И Мухин это, конечно же, знает.
– Привет передавай. Я тут договорился. В общем, из отдельного фонда мы сможем выделить тебе премию, если ты аккуратно закруглишь эту историю. Хорошие деньги, кстати. Я бы и сам не отказался.
Деньги деньгами, но предложение от этого не стало лучше. Конечно, он не мальчик-колокольчик, кое-чего в жизни повидал и сам не без греха. Но «вбивать по шляпку» ему совсем не улыбалось.
– Если не забыли, я техник, а не интриган какой-нибудь.
Мухин воззрился на него как на окаменелость, внезапно заговорившую за музейным стеклом.
– Знаешь, почему нас, русских, расхреначили без всяких войн и прочих мировых катаклизмов? Потому что не умеем ценить и отстаивать свое, кровное. Другие объединяются, едва только почуят, что их бить собираются, а мы брызги жуем, ждем, пока какой-нибудь очередной вождь появится, который сначала зажмет нас в кулаке так, что кровавые брызги летят, а потом кликнет под свои знамена. Вот тогда нам кайф! Тогда мы – великий народ. А до того терпим. Знаешь, что я тебе скажу? Откровенно. И у меня, и у тебя, даже у наших семей, кроме этой Управы, ничего нет. Ровным счетом. Она нас всех кормит, поит и раздвигает горизонты. Не будет ее – и где мы с тобой окажемся? Сказать?
– Была бы шея, а ярмо найдется, – пробормотал Денисов.
– Во-во! И это, ты считаешь, нормальная психология? Не ярмо надо искать, а дело. Дело, которое тебе по душе. Ну вот скажи, тебе что, не нравится твоя работа? Да если б не нравилась, ты бы хвост свой завил на бигуди и побежал искать другое место. Что, не приглашали тебя в компанию? Там наших специалистов с руками отрывают. Нет, ты мне скажи, почему я вот тебя уговариваю, философию развожу, а какому-нибудь... – Мухин пожевал губами. – Ладно, без имен обойдемся. Ему я не то что прикажу – намекну! – он уже рвется в бой, копытом землю роет. Потому что знает, от добра добра не ищут. Потому что Управа для него и мать, и отец, и все что угодно. Потому что кормит и защищает. Потому что... Словом, понимает он в жизни толк, а не витает в облаках, не ищет некий неведомый, потаенный смысл.
– Ну и намекнули бы. Желающих будет, хоть палкой отгоняй.
– Вот именно. Но мне нужен ты. И знаешь почему? Потому что в данном конкретном деле никто лучше тебя не сработает. Скажу тебе по секрету, только между нами. Дела наши не ахти. Слишком сильные и жадные люди разглядели, что мы набрали силушку, накопили ресурсы. А это опасно и еще завидно. Как это такой кусок мимо их рта проплывает? И нападки этого журналюги только часть атак, которые нам приходится отбивать. Скажу больше. Еще пара таких статей, и появятся уголовные дела. Я даже могу тебе сказать, кто стоит на очереди.
– Неужели я? – недоверчиво ухмыльнулся Денисов.
– Как ты догадался? Ты у нас, случаем, не телепат? – ернически спросил Мухин и вздохнул: – Ну все, повеселились. У меня скоро совещание. Доклад твой я прочел. А вот план работы твоей бригады, извини, не утвержден. Значит, так. Идешь сейчас в секретный отдел. Будешь изучать материалы. Ты меня понял? Рабочие материалы. Вот, – он протянул «карандаш». – Тоже, понимаешь, рабочий материал. Пятая комната. Одноразовое применение. Кстати, по поводу премии я не шутил. К утру жду твои соображения. Все. Действуй. Но помни, дело очень серьезное. В первую очередь для тебя. Баллон лично интересовался тобой.
Ясно, что имя начальника Управления Мухин приберег напоследок, как неубиенный козырь. И, надо признать, он своего добился. Денисов, что называется, проникся.