Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1

– Милый песик, – заметил Лизандер, когда Динсдейл вилял хвостом у скамьи, а голова и передние лапы находились на коленях Джорджии. Она сморщилась, когда он слишком сильно уперся в ее истощенные бедра.

– Я убиваю время тем, что выбираю семена трав из его глаз.

«Которые краснее, чем твои собственные, лишь по краям», – подумал Лизандер.

– У нас был бассет, – сообщил он ей. – Эти собаки по утрам просто ужасны.

– Вам надо остаться вдвоем, – сказал Ферди, вернувшись с тоником.

Он обнаружил в холодильнике уже почерневшее авокадо, покрытые плесенью кукурузу, сыр и помидоры. В кухне засохли все растения. Флоксы и ночной левкой повисли, обезвоженные. Да, этот дом определенно вышел из-под контроля.

Лизандер почувствовал отвращение к рассказу Ферди о том, как не правы бывают жены. Скирды сена на лугах Раннальдини напоминали ему не гробы, а школьные сундучки и то, как он плакал каждую ночь в подушку в подготовительном классе, пока в него не начинали бросать форменной обувью. Немудрено, что у него в мозгах было что-то не так.

Он по-своему истолковал изумление Ферди. Как тот догадался, что Джордж Элиот – это женщина? Лизандер увидел, что внизу лошади Раннальдини прячутся в тень под огромным дубом. Ему нужно поставить на ноги Артура. А загон очень плохой. Конь придет в себя, когда его вернут в Парадайз.

– Я не в состоянии столько заплатить, – в ужасе говорила Джорджия, крутя кожаный браслет. – Мериголд не сказала, что это так дорого.

– После возвращения ее мужа инфляция выросла на три процента, – пояснил Ферди, – а Лизандеру нужен наисовременнейший «феррари».

– Мне заплатят большой гонорар, – сказала Джорджия. – Если чек поступит в отсутствие Гая, я его скрою и расплачусь.

– Не напрягайтесь. Самое главное – вернуть мужа. Полагаю, он не бывает здесь с понедельника по пятницу.

Джорджия кивнула:

– Но эти пять дней не всегда свободны. Зная, что я одинока, Гай поддерживает приятельские отношения с другими женщинами. Прошлым вечером явилась Гермиона, выпила три виски и слопала глазунью, а мне пришлось пропустить «Истэндерз», «Зе Билл», «Афте Генри» и «Капитал Сити».

Лизандер даже побледнел:

– Какой ужас. Вы даже их не записали?

– Я ведь не содомитка – показывать, что попалась на ее лесть. Она считает меня обывательницей. Потом эта самодовольная корова заявила мне, что я несчастлива, отвергнута, а моя гордость ущемлена.

– Ну, приход дам дела не меняет, – Ферди заботила лишь ее обеспокоенность этой проблемой. – Совсем неплохо, если мужу передадут, что здесь Лизандер.

– Но Гай всегда терпимо относился к моим любовникам, – зарыдала Джорджия. – Когда я в начале нашей совместной жизни уезжала на гастроли и имела случайные связи, он даже любил меня выслушивать, беря слово больше с этими мужчинами не встречаться. Слишком много измен с моей стороны, чтобы они его волновали. Гай вообще считает меня менее разборчивой, чем на самом деле.

– Но ведь ему еще не приходилось испытывать серьезной конкуренции в собственном доме, – вмешался Ферди. – Надо хорошо питаться, прекратить пить и начать прием снотворного.

– Я не смогу работать. Утром от него ничего не соображаешь, – в панике произнесла Джорджия.

– Тебе уже не работать. Когда Гай на следующей неделе уедет, вы с Лизандером отправитесь в магазин за покупками. Не нужно ничего без рукавов или обтягивающего. Ты сейчас слишком худа. Также никаких мини, оно выглядит вызывающе. И, – жестко добавил Ферди, – сделай что-нибудь с перхотью.

– Это не перхоть, – Джорджия стала отчаянно отряхивать плечи, – а песок, в который я многие годы зарывалась, как страус.

Вернувшись в Парадайз, Лизандер приуныл, и даже записи «Истэндерз» и «Зе Билл» не поднимали его настроения. Он расстался с Мериголд полгода назад, когда его подопечная сбросила восемь стоунов веса, потрясающе выглядела и излучала сексуальность. Она предоставляла ему необходимые удобства и дом. И теперь у него в голове был ее идеализированный образ, соотносимый с образом матери. Реальность же оказалась далеко не так хороша. Мериголд превратилась в распорядительную и более чем обыкновенную матрону.

Болтая с Ферди, она разрисовывала колокольчиками розовый стул.

– Я боюсь, Гай совсем охладел к Джорджии.

В работе с Джорджией Лизандера привлекла возможность опять спать с Мериголд. Но теперь он не был уверен, что этого хочет. Да и Джорджия выглядела ужасно. Ему до смерти надоели несчастные замужние женщины. Хотелось хоть немного отвлечься. Прижав Джека, как всегда в минуты напряжения, он объявил:

– Я не могу заняться Джорджией. Она слишком стара и запущенна. Ей бы переехать на какую-нибудь удобную ферму.

– О, пожалуйста, – сказала Мериголд, втайне обрадованная тем, что Джорджия Лизандеру не понравилась. – Она так опустилась, а Ларри удалось вернуть чудесно.

Ферди заметил, что Пикассо и Стаббз исчезли со стен гостиной. Он всегда считал, что Ларри предусмотрителен. Видимо, дорого стоило избавиться от Никки или задобрить ее так, чтобы в минуты слабости можно было вернуться. Мериголд опять могут потребоваться услуги Лизандера.

Щенок, лежавший на софе рядом с Лизандером, пискнул и потянулся лапами во сне. Шкура обозначила ребра. Ферди знал, как тронуть сердце друга.

– А ведь Джорджия сейчас, как этот щенок, – нежно проговорил он. – Может быть, у нее нет ожогов, но ей так же плохо. Попробуй хотя бы недельку.

Последовала пауза. Было слышно, как в лесу ворковали голуби.

– Ох, о'кей, – сердито согласился Лизандер.

– Поедем посмотрим коттедж, который я для тебя нашла, – предложила Мериголд, – а потом позавтракаем.

Коттедж «Магнит» стоял в густых зарослях на краю земель Ларри. Он был связан с дорогой грубой грунтовкой и выходил в квадратный садик, окаймленный кустами белых роз. Розовые розы и лиловый ломонос увивали входную дверь. Внутри были кухня, столовая и гостиная, расположенные смежно, и две спальные комнаты наверху. Еще одна лужайка на заднем дворе благоухала белыми левкоями, гвоздиками и табаком, окружающими пруд и белую скамью под ореховым деревом. Четырехакровое поле маргариток и бурого щавеля изгибалось вокруг дома и сада как подковообразный магнит, откуда и шло название коттеджа.

– На самом деле здорово. Артуру понравится, – заулыбался Лизандер, приободрившись. – Ведь он такой любопытный, что постоянно будет заглядывать в окна и даже стекло может разбить.

– Ну, на это можно будет потратить несколько пенни, – сказала Мериголд.

– Да тут один запах сколько стоит, – вставил Ферди.

– В общем, всем займется смотритель, – объявила Мериголд. – А я буду разрисовывать и чистить. Да, еще понадобится повар. Тебе что лучше: газ или электричество?

– Я не готовлю, – ответил Лизандер, – но газ лучше, от огня можно прикуривать.

– Ты сможешь содержать сад в порядке? Ведь у Парадайза уже десять лет звание Лучше-Всех-Сохранившейся Деревни.

Мериголд стремительно меблировала коттедж бронзовой кроватью, софами в голубых чехлах, стульями и большим деревянным епископским стулом, купленным на распродаже. Через восемь дней Лизандер, Артур, Джек, Тини и маленькая Мегги переехали. Отхваченное у благодарных жен теперь состояло из шести пони для поло, которых Лизандер держал в Элдеркомбе на дворе у Рикки Франс-Линча. Подаренную миссис Ганн яхту Ферди обменял на темно-голубой «феррари» с откидным верхом. Он считал важным, чтобы люди видели, как Лизандер разъезжает по Парадайзу, а красный «феррари» собирался прибрать к рукам сам.

После переезда они с Лизандером отправились в «Небесный сонм», усевшись обедать под звездами. Снимая пиджак, Ферди обнаружил в кармане почту, которую собирался отдать Лизандеру.

– Вот, все забываю, это тебе. Тут послания болельщиков Артура и три письма от отца.

– Не хочу его видеть. Последнее время он был так ужасен.

– Хорошо, поинтересуйся хотя бы вот этим, из банка. Ферди перекинул через стол толстый конверт.

– Ты хочешь испортить мне весь обед? Ведь мы с Грегором просадили чертову кучу денег в казино в Пальме. Тебе надо было сразу забрать меня домой.

– Открой, – приказал Ферди. – Посмотришь, будешь приятно удивлен.

Трясущимися руками Лизандер надорвал конверт и поднес счет к свече, чтобы разобрать написанное. Он долго изучал бумагу, шевеля губами и становясь при этом еще бледнее.

– Бог мой, – прошептал Лизандер. – Я превысил банковский кредит на 102 тысячи фунтов, да еще 750 фунтов проценты. Что же делать? Надо отдавать и «феррари», и пони, а тут еще счета от ветеринара. О Господи!

– Продолжай жить в кредит, тупица, – сказал Ферди. – А 750 фунтов ты заработал в прошлом месяце. Так что ты чертовски состоятелен, чтобы оплатить мой обед.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы образумить Лизандера, тут же собравшегося в ближайшее казино.

– Мы никуда не пойдем, – ласково произнес Ферди. – Меня уволят, если я не появлюсь в офисе, а ты приехал сюда прежде всего ради Джорджии. Так что играть будешь здесь.

26

Тяжелая роса посеребрила высохшие поля. В голубом небе весело распевали невидимые жаворонки. Однако когда Лизандер наутро приехал в «Ангельский отдых», Джорджия Магуайр встретила его со слезами на глазах.

– Я подумала, Гай оставил мне на кухонном столе любовную записку, – всхлипывала она, – а прочла вот что: «Не забудь о мусорных баках». И еще записал телефонный номер Джулии без имени на папке приходского совета.

Она помахала ею.

– Я почувствовала себя такой несчастной, что записала рядышком «Кукушку» и не могу теперь стереть.

– Подумаешь, – по-французски сказал Лизандер и, взяв папку, оторвал клочок с номером и выбросил его в мусорный бак.

– Гай все заметит, – ужаснулась Джорджия.

– Скажешь, это мышка или моль. Официантка в «Небесном сонме» уверяет, что из-за засухи ее невероятно много.

– Но тут моли нечего есть, – возразила Джорджия, но плакать перестала.

– Прими ванну и переоденься, – сказал Лизандер, ставя на кухонный стол хозяйственные сумки. – Я приготовлю тебе на завтрак овсянку. Обещаю, она будет восхитительна, с кремом и патокой, а еще круассаны с джемом.

– Ты умеешь ее готовить? – спросила Джорджия.

– Я научился на отрубях. Ты только мне подскажешь. После познакомлю тебя с Артуром, а пообедаем в «Жемчужных воротах», чтобы дать повод к сплетням, ну и обновим гардероб. И лучше это сделать в Бате, чем в Ратминстере. Смотри-ка, к Мериголд направляется зеленый фургончик.

– Он каждый понедельник объезжает все большие дома Парадайза, – печально пояснила Джорджия. – Забирает старые растения и заменяет их новыми. Наверное, то же самое надо делать и с женами.

– Ну-ну, – укорил Лизандер, – махни рукой и приободрись.

Лизандер окончательно преодолел недоверие, приготовив овсянку так, что ложка в ней стояла. Им досталось по три круассана, а каши хватило даже Артуру.

Они вернулись позже, чем думали, и обнаружили, что фильм, который хотели посмотреть, вовсе не мюзикл, а порнографическая комедия о похождениях геев-проституток.

Лизандер постоянно вытирал глаза подолом рубашки, лишь однажды оторвавшись, когда задыхающаяся от хохота Джорджия сказала, что можно не опасаться и переключить.

– Но мне действительно нравятся геи, – признался Лизандер взволнованно. – Ведь как только подумаешь, что с моим другом Грегором может подобное произойти... Извини, Джорджия.

«Да ведь он совсем ребенок, – подумала она, – хоть и милый».

Вернувшись в пятницу, Гай обнаружил, что в доме прибрано, а в нижних комнатах стоят цветы – хоть в прихожей его не встретил даже маленький букетик. Ни виски, ни обеда, Джорджии нет. Обычно атака начиналась, как только он переступал порог. Когда она через полчаса спускалась по черной лестнице, то выглядела значительно лучше, морщины на лице были разглажены.

– Что ты здесь делаешь? – изумленно спросила она.

– Вообще-то я по пятницам приезжаю домой, – раздраженно ответил Гай.

– Сегодня пятница? Я не сообразила. А у меня ничего не готово на ужин.

– Должно быть, хорошо идет работа! – в замешательстве воскликнул Гай. До недавних пор приезд домой был равносилен прыжку с парашютом на заминированное поле.

Поднявшись рано, Джорджия сообщила, что должна погулять, пока не жарко, и рассердила этим Динсдейла. Она надела новую рубашку, подкрасила губы, надушилась и в течение двух часов читала под каштаном «Билл-боард» и «Зе Фейс». По пути домой осторожно стерла помаду и спрыснула Динсдейла Лизандеровским «О'Соваж», который они предварительно спрятали в дупле. Похихикав надо всем, она впервые за последние месяцы вошла в дом счастливой.

Пополнив запасы бензина и позвонив Джулии, Гай вернулся домой в воскресенье к вечеру и смутился, увидев записку от жены: «Ускакала в «Яблоню» за молоком».

– Ты здесь живешь уже больше четырех месяцев, – упрекнул Гай Джорджию, когда через час она пришла, – и до сих пор не знаешь, что «Яблоня» в воскресенье вечером закрыта. Им же тоже нужно отдыхать.

– Я, наверное, тупица? – беспечно спросила Джорджия.

– И потом у нас много молока.

Открыв холодильник, Гай продемонстрировал ей ряды белых бутылок.

– Должно быть, впадаю в маразм.

Ночью он услышал, как Джорджия поет в ванной «Незнакомца в Парадайзе». Господи, да ведь этот грубоватый голос услышит вся деревня. Джорджия не пела уже с тех пор, как узнала про Джулию.

Препятствием в любви Гая стала продажа «БМВ» для успокоения банка и кредиторов. Поездки до станции на «гольфе», не имевшем ни кондиционера, ни телефона, не были так почетны и подрезали крылья Купидону. В конце концов пришлось приобрести карточку с собственным номером, чтобы звонить из кабинок или из дома. Такое положение дел казалось ему просто нудным.

Наутро они с Джулией запланировали совместную поездку в Лондон и ехать надо было на более позднем поезде, поскольку няня у Джулии не могла отпустить ее раньше половины восьмого. Во избежание подозрений он накануне дождался Джорджии из ванной и объявил, что вместо семичасового уезжает девятичасовым поездом.

После паузы Джорджия сказала:

– Жаль. В семичасовом ты мог бы сидеть. А девятичасовой в понедельник набит битком.

– Зато я проведу лишний час с тобой в постели, – старался быть галантным Гай.

Видя, как хороша жена в кремовой ночной рубашке, Гай потянулся рукой к ее левой груди. Чувствуя, как твердеет его член, сонная Джорджия свернулась, как змея, и не реагировала на него.

—Спокойной ночи, дорогой, – пробормотала она и уснула.

Войдя утром в ванную и успокаивая себя тем, что овладевшее им возбуждение связано с предстоящим свиданием, Гай стал выбирать из стока рыжие волоски. Какого черта Джорджия бреет ноги, сочиняя здесь песни? Умывшись и одевшись со скоростью, присущей любителям адюльтеров, Гай выследил жену в другой ванной. Подумав, что она выглядит очень хрупкой с темными от воды длинными волосами, он спросил ее, ради чего она моет голову.

– В одиннадцать придут брать интервью у меня с Радио-Парадайз.

– Только две сотни слушателей.

– А интервьюеры? Ненавижу, когда волосы грязные. «У нее в голове кто угодно, только не я», – подумал Гай.

– Я лучше пойду.

– О'кей, увидимся в пятницу, – сказала Джорджия, подставляя под воду правый висок, чтобы смыть перхоть.

Смущенный тем, что к нему не цепляются и не предлагают кофе, Гай собрался пройти в кладовую и взять мыло и зубную пасту, но в кухне зазвонил телефон. Когда он поднял трубку и сказал: «Алло» – на другом конце провода ее быстро положили. Не догадываясь о том, что звонит Джорджия по внутренней линии из кабинета, Гай разволновался больше, чем она ожидала. Он подумал, что кто-то знал о его отъезде семичасовым и собирался забрать Джорджию.

В течение нудной недели он с трудом дозванивался до Джорджии и решил ее застукать, приехав домой пораньше. Но всю дорогу стоял на сумасшедшей жаре, придавленный дамой, накупившей рыбы на ужин. Дома обнаружил темно-голубой «феррари», припаркованный у входной двери под таким углом, словно водитель торопился войти. Вычищенный снаружи, внутри автомобиль был завален кассетами и мусором.

На террасе Гай увидел загорелого симпатичного юношу, кого-то ему напоминавшего. Светло-коричневые кудри ниспадали на гладкий лоб, а черные брюки элегантно удлиняли тело. Джорджия, неузнаваемо изменившаяся в новом леотарде, только входившем в моду, смотрела ему в глаза, словно желала вцепиться. Ее лодыжки приобрели золотистый цвет, а ногти на ногах были покрыты коралловым лаком. На коленях лежал лохматый щенок, а между нею и юношей стояла огромная кружка «Пимма». Динсдейл махнул хвостиком, но не встал, и только Джек Рассел зашелся в неистовом лае.

«Да ведь это же мой дом», – подумал Гай, как и шесть месяцев назад Ларри.

– Привет, дорогой, – говорила счастливая Джорджия. – Помнишь приятеля Мериголд Лизандера Хоукли? Он приходил на вечеринку, посвященную выпуску «Рок-Стар».

Ткнув Джека в ребра, Гай стал чрезвычайно радушен и, сообразив, что Лизандер появился неспроста, сказал:

– Вам бы стоило познакомиться с моей дочерью, с нашей дочерью Флорой. Вы с ней примерно одного возраста. Ведь мы ее ждем этим вечером? – обратился он к Джорджии. Флора оставалась в Корнуолле.

– Она с минуты на минуту должна позвонить со станции, – ответила Джорджия.

– Не хотите ли выпить... э... сэр? – Лизандер поднялся на ноги. – Принести еще бокал?

Гая не позабавило ни слегка насмешливое «сэр», ни крепость «Пимма», которым Лизандер наполнил бокалы.

– Играете в Ратшире? – спросил Гай, разглядывая его босые ноги.

Лизандер кивнул.

– И у вас есть пони?

– Шесть, – кратко произнес Лизандер. – Я держу их в Элдеркомбе, у Рикки Франс-Линча. Только что провел там тренировочный тайм.

Гай вспыхнул. Жена Рикки Франс-Линча была художницей и подругой Джулии. Они могут там столкнуться. И вообще эта связь с юношей может повредить Джорджии.

– Как вы с Ларри пообедали? – лениво спросила Джорджия, думая о том, как проигрывает муж рядом с Лизандером.

Гай вновь покраснел:

– Ларри отменил обед.

– Что же ты вместо этого делал? – потребовала отчета Джорджия, вдруг заподозрив очередную измену.

Лизандер мягко тронул ногой ее лодыжку. Ферди приказывал сохранять спокойствие и ни за что не раздражаться. Гай был занят созерцанием нового изумруда, сверкающего на правой руке Джорджии.

– Правда, он изумителен? – спросила Джорджия. – Так мне понравился, что я решила купить его на свой гонорар.

Мегги заерзала, пытаясь слезть с колен. Потолстевшая за две недели, она бросилась на желтый листок горного ильма, а затем наскочила на Динсдейла и принялась терзать его рыжие уши. Ударом лапы Динсдейл отбросил ее в сторону. Отряхнувшись, она заметила выходящего из травы кота Благотворительность и припустила за ним.

– Мег-ги, – закричал Лизандер.

– Это в честь Тэтчер? – усмехнулся Гай, считавший себя социалистом.

– Нет, в честь Мегги Талливер из «Мельницы на Флоссе», – авторитетно пояснил Лизандер, прочитавший целых три страницы.

Гай был обескуражен. Читающий Адонис! Джорджия всегда была интеллектуальным снобом. Давно хотелось в туалет и в более прохладное помещение, но Гаю была ненавистна сама мысль оставить их вдвоем.

– Что намечается интересного на неделе? – поинтересовалась Джорджия, стряхивая с волос лепестки розы.

– В воскресенье играю в крикет за сборную деревни.

– Да-а? – Гай приободрился, принимая вызов. – Значит, мы в разных командах – я выступаю за Раннальдини.

Лизандер осушил свой бокал:

– У вас большой опыт?

– Тренируюсь всегда, когда работа не мешает, – ответил Гай. – Я играл в школе за Кембридж и за «Свободных лесников». А вы?

– А я не брал в руки биту со школы. Джорджия, пора уходить.

– Мне нужно дать тебе сумку для фруктов из «Пимма» Артуру, – проговорила Джорджия. – Это лошадь Лизандера, – объяснила она Гаю. – Такой чудный. Лизандер рассчитывает подготовить его к скачкам на Золотой кубок Ратминстера, которые состоятся будущей весной.

Вскочив, чтобы побыстрее выпроводить Лизандера, Гай заметил несколько ямок на своей любимой лужайке.

– Бог мой! Кто это сделал?

– Я думаю, Динсдейл пытался докопаться до Мелани в Австралии, – сказала Джорджия.

В следующий момент из-за угла вылетела Мегги с лилией в зубах, преследуемая Джеком и Динсдейлом.

Усмехнувшись, Лизандер послал Джорджии воздушный поцелуй:

– Спасибо за угощение, – и добавил, понизив голос: – Не забывай сиять, держи дистанцию и не ворчи.

– Вот и Раннальдини возвращается, – проговорила Джорджия, когда вертолет приземлился по ту сторону леса.

Настроение Гая не улучшилось и после того, как через двадцать минут заявилась Флора, одетая в пляжные шлепанцы, прозрачную рубашку и трусики-бикини.

– Дорогая, ты же собиралась со станции позвонить, – удивилась Джорджия, обнимая ее.

– Меня подвезли. Отец Гранин ехал в Лондон.

– Ну и как в Корнуолле? – спросил Гай. – Ты что-то не загорела.

– Слишком жарко, – ответила Флора, на самом деле проведшая остаток недели в постели Раннальдини на его римской вилле.

– Миленькая рубашечка, – позавидовала Джорджия.

– Это Гранин, – солгала Флора, получившая ее в подарок на прощанье.

– Ты постоянно что-то занимаешь у людей, – взорвался Гай, наконец найдя отдушину для своего раздражения. – Где, черт побери, мой свитер «Свободных лесников»?

– Откуда мне знать?

– Ты последней надевала его на вечеринку... – Гай замолчал, вспомнив те события.

– Когда Джулия Армстронг была бесчестной гостьей, – напомнила Джорджия. Ей бы не стоило огрызаться.

– Я отдала его на следующий день, – запоотестовала Флора.

– Не отдала, – выпалил Гай. – А я в воскресенье играю в крикет, и он мне нужен.

– Зачем в такую жару?

– Если набегаться да еще покидать мяч, то потом свитер может спасти от простуды.

– Ну так возьми мою розовую шаль, – от души предложила Флора. – Я не жалею, когда даю взаймы вещи.

Гаю показалось, что безмятежная улыбка Лизандера присутствует здесь после его ухода. А затем его продолжали раздражать безответные телефонные звонки – Гаю было бы и не догадаться, что это Раннальдини пытается попасть на Флору. Затем Гай понял, что с Джулией связываться уже поздно. Бен к этому времени должен вернуться из Лондона домой.

27

Сам Раннальдини в крикет не играл. Неуклюже пущенный мяч, попавший по руке, мог лишить его возможности дирижировать на недели. Но ему нравилось от случая к случаю демонстрировать значимость своей личности в деревне. Когда он прилетел в воскресенье перед самым матчем, Китти готовила грандиозный ужин, а Боб Гарфилд формировал внушительную команду из музыкантов лондонского «Мет», доставленных на автобусах. Команда состояла из виолончелиста – дьявольского боулера[5], горниста, уволенного Раннальдини в прошлом марте и срочно восстановленного на работе за блестящее владение битой. Хотя в команде отсутствовали Вольфганг и его товарищи, блеск ей придавал сам Боб, надежно охраняющий ворота, Ларри, похвалявшийся тренировками в Суррее, и Гай, классный игрок по всем параметрам. Незанятые музыканты лондонского «Мет» должны были весь вечер играть на площадке бело-голубого павильона.

Бродя вокруг и выискивая недостатки, Раннальдини предупредил музыкантов, чтобы они не пили за обедом больше одного бокала вина, и потом ушел к себе переодеться.

Жители деревни собирались кто на машинах, кто пешком. Им нравилось вторгаться в «Валгаллу», прыгать через Чертово логово, блуждать по лабиринту или восхищаться дельфиниумами, клумбой, верхушка которой, казалось, касалась неба. Забравшись на капоты еще не успевших раскалиться автомобилей, мужчины открывали банки с пивом, а хорошенькие девушки демонстрировали бикини в надежде, что Раннальдини воспользуется правом сеньора на первую ночь.

Гай больше других игроков был озабочен классом своей игры. Полный решимости унизить Лизандера, он еще и рассчитывал попасть в комитет крикетного клуба деревни, что позволило бы ему и делом заниматься, и отлучаться для звонков Джулии. Гай уже присоединился к местному отделению лейбористской партии, приходскому совету и комитету Лучше-Всех-Сохранившейся Деревни.

Его намерение позвонить Джулии по пути на матч не осуществилось из-за Флоры, пожелавшей увидеть Раннальдини после двадцатичетырехчасовой разлуки и настоявшей на том, чтобы ее подвезли.

– Поведу я, – заявила она с уверенностью человека, управлявшего «мерседесом» Раннальдини в Риме.

– Только не ты!

Гай оттолкнул тарелки.

– Я не могу рисковать нашей единственной машиной. Где мама?

– Работает. Она подойдет попозже.

Вдруг Гай почувствовал, что отсутствие Джорджии связано с Лизандером. Опасения подтвердились. Когда он подъехал к краю поля, к ним присоединилась Наташа. Сильно загорелая, одетая в свободную черную рубашку и белые шорты, демонстрирующие стройные ноги, она выглядела очень хорошенькой, и Гай ей об этом сказал.

– Да? Ну спасибо, мистер Сеймур. Ну а как Корнуолл? – обратилась она к Флоре.

– Отлично. Господи, посмотрите-ка. Проследив за взглядом Флоры, Наташа увидела Лиандера, привалившегося к голубому «феррари», с телефоном и собаками на ногах – смешным щенком и Джеком Расселом. Он был одет в свою рубашку с надписью «СЕКС СЧИТАЕТСЯ ЗЛОМ, ЗЛО ЗОВЕТСЯ ГРЕХОМ».

– Мы у поля, – говорил он. – Или уйти? Мне тебя тоже не хватает. Ты придешь? А могу я его чуть-чуть подколоть во время игры? Хорошо. Увидимся позже.

«Он звонит Джорджии», – разъяренно подумал Гай.

– Чтоб мне провалиться, кто это? – с трепетом спросила Наташа, когда Лизандер снял рубашку, прежде чем надеть крикетный свитер, и обнажил загорелую и худую после морской болезни спину.

Через минуту на красном «феррари» прибыл понаблюдать за развитием событий Ферди, похожий на мафиози в белой панаме и черных очках.

– Добрый день, Лизандер, – окликнул Гай. – Помнишь, я говорил тебе о Флоре? Ну так вот она вместе со своей подругой Наташей.

– Привет! – Лизандер оторвался от приготовления еды для собак, чтобы представить своего товарища.

– Лизандер на сезон поло снял коттедж «Магнит» за долиной, – сообщил Гай смотревшим во все глаза девушкам, – я надеюсь, молодые люди будут вместе.

«И ты прекратишь приставать к моей жене», – таков был подтекст слов Гая, направлявшегося в павильон готовиться к игре.

Наташа последние недели провела неудачно. Осознавая, что Раннальдини все больше от нее отдаляется, она собралась было путешествовать с Флорой по загранице, но та вдруг отказалась. Наташина мама увлеклась новым любовником и младшими детьми. Не зная, на кого направить свои чувства, она, не отрываясь, смотрела на улыбающегося Лизандера и думала, что он самый лучший и добрый из всех юношей, ею виденных. Впервые за последнее время она так сдвинула рубашку, что показался край оранжевого лифчика, оставлявший желающим возможность вообразить остальное.

– Можно я присмотрю за этим прелестным щенком? – спросила она, поглаживая испуганную Мегги.

– Попробуйте удержать его в тени, – сказал Лизандер. – А ты присмотри за Джеком, – добавил он Ферди. – Он с ума сходит от кроликов, а они медленно бегают – должно быть, больны – так он их ловит.

– Некоторым зверюшкам хочется, чтобы их поймали, – Наташа отправила Лизандеру завлекающий взгляд и улыбнулась Ферди, достававшему из «феррари» корзинку:

– Пойдемте смотреть с нами.

Она обратила внимание на красное и потное лицо Ферди и выступ под широкой гавайской рубашкой, растягивающий джинсы. Проницательная, как и отец, она сообразила, что до Лизандера можно добраться через его друга.

– Еще пять минут, Лизандер, – закричал капитан команды Парадайза Майкл Прескотт, хозяин «Жемчужных ворот», прозванный Архангелом Михаилом и ставший большим приятелем Лизандера.

– Как вы познакомились с Лизандером? – спросила Наташа у Ферди.

– В школе.

Стоя на коленях и зашнуровывая крикетный ботинок друга, Ферди поинтересовался: – Какие у вас дела?

—О'кей. Гай расстроен, а Джорджия не торопится раздувать это дело, чтобы не показать, как она страдает.

– А вот еще один из твоих врагов, – сказал Ферди, когда большой вертолет, приковав к себе внимание, приземлился у поля и оттуда выпрыгнул Ларри Локтон, блестя драгоценностями.

– Даже если вы и против, я все равно буду сражаться, – завопил он на бегу.

– Не говори глупостей, Ларри, – откликнулся Боб, открывавший подачу вместе с восстановленным горнистом. – Я поставил тебя четвертым номером.

По пути в павильон Ларри столкнулся с Раннальдини, выходящим из дому.

– Кто этот парень у голубого «феррари»? – полюбопытствовал Раннальдини, который на самом деле все знал, но хотел завести Ларри.

Заметив Лизандера, Ларри гневно зарычал:

– У него какое-то смешное имя типа Александр Харли. Мериголд почему-то сдала ему «Магнит».

В прежние времена Ларри ни за что не допустил бы такого, но после интрижки с Никки был уже поосторожнее.

– Действительно магнетичен, – заметил Раннальдини. Неудивительно, что Ларри был так смущен.

Кивая знакомым на ходу, Раннальдини постепенно подбирался к группе вокруг «феррари», к которой присоединился теперь и изящный Идеальный Хомо, одетый в голубые шорты и крошечную белую шляпку.

– Папа, – Наташа радостно его обняла, – ты должен познакомиться с Лизандером.

Пока Флора отсыпалась после римских ночей, Раннальдини изучал партитуры, диктовал письма и даже проводил прослушивание на балконе виллы. Его загар еще больше подчеркивал идеально сшитый белый костюм, который выделял его среди толпы. Лизандер изумленно вздохнул. Он уже ненавидел Раннальдини, но не мог не считаться с его очаровательной внешностью и излучаемой им энергией. Еще никогда ему не встречался человек настолько лощеный и сексапильный.