Глава девятнадцатая

Три дня тянулись нестерпимо медленно. Они слушали по радио все сообщения новостей, но о похищении не упоминалось ни словом. Даже Белла начала думать, что все про них забыли. Одна из самых больших ее забот было не допустить, чтобы Крисси совсем раскисла. Зато благодаря этому ей всегда находилось какое-то занятие: хлопотать вокруг Крисси, следить, чтобы она чего-нибудь поела, подбадривать ее. Они беспрерывно разговаривали, Крисси рассказывала про свое детство в Южной Америке, про Руперта и про Ласло. Белла отчаянно старалась не выказывать излишнего интереса, когда упоминалось его имя.

Теперь, когда Крисси так сильно похудела и лицо ее осунулось, Белла узнавала в ней Ласло. У них были одинаковые скулы, та же невозмутимость, та же улыбка, которая могла бы осветить затемненный город, когда что-нибудь вдруг их забавляло.

На следующее утро один из похитителей привел Беллу в большую комнату и велел наговорить на пленку смехотворное послание для Ласло и всего семейства с просьбой как можно скорее собрать деньги и не обращаться в полицию. Ей пришлось много раз перечитывать его, прежде чем их устроила ее интонация и скорость чтения.

— А в конце скажи «я люблю тебя», — велел Рикардо.

— Не скажу.

Рикардо поднес автомат к ее виску.

— На твоем месте я бы сказал.

— Я очень тебя люблю, — прошептала Белла.

— Это должно расшевелить Эль Гатто, — сказал Рикардо.

Крисси, которую только что привели, чтобы и она надиктовала свое обращение, расслышала последние слова Беллы.

— Что происходит? — прошипела она, когда их снова заперли вдвоем. — Ты все время со мной плутовала. Почему ты только что сказала, что любишь Руперта? Он тебе все еще нужен.

Белла почувствовала, что краснеет.

— Нет. Этот тип все перепутал. По какой-то причине они убеждены, что я и Ласло без ума друг от друга.

Крисси разинула рот, потом закрыла, после чего стала взахлеб хохотать.

— Ты и Ласло? Господи, они, наверное, тупицы. Если бы они знали, как вы друг друга ненавидите.

Белла даже не поморщилась. Она делала большие успехи в науке самообладания, но ей было очень трудно не подавать вида, когда в течение всего следующего дня Крисси повторяла «ты и Ласло» и заливалась смехом.

Теперь, когда за ней ухаживала Белла, Крисси много спала. Ей нужно было оправиться от всех потрясений последней недели. У Беллы было достаточно свободного времени, чтобы понаблюдать за похитителями.

Обходительный мужчина в голубом костюме уехал. Белла решила, что он, вероятно, один из близких приспешников Родригеса. Остались пятеро: Эдуардо, головорез с накачанным торсом и тихим вкрадчивым голосом; Диего, высокий блондин с ласковыми руками и голосом; темноволосый приземистый бородач Карлос; очень худой юнец Пабло без одного пальца, он постоянно молчал; и, наконец, высокий темноволосый Рикардо, вид у него был властный, и он, должно быть, отвечал за всю операцию. У всех, кроме Пабло, были обручальные кольца.

Двое из них несли постоянную охрану. Один стоял у входной двери дома, другой у двери комнаты Беллы и Крисси. На ночь один охранник оставался в их комнате и сидел с автоматом на коленях.

Самый противный был Рикардо. Он подолгу мог держаться спокойно, а потом вдруг становился вспыльчивым и сварливым. Не нравилось ей и то, как плотоядно он смотрел на Крисси.

Зато Диего был с ними очень добр. Как-то, когда она плакала, он достал платок и вытер ей глаза. Часто он растирал ей спину, которая болела из-за того, что приходилось спать на полу. Но ее сильно пугало выражение жалости к ним, которое она замечала в его взгляде. Он, видимо, знал, что их убьют.

Физически она чувствовала себя разбитой. Ее красно-белое платье стало грязным, как и она сама. Ей уже казалось, что кожа у нее покрылась черными точками, брови разрослись кустами, а давно не чищенные зубы стали, гнить. Зловоние в комнате было ужасное. Ей постоянно представлялась зеленая ванна Ласло и то, как она мокнет в горячей душистой воде.

На четвертый день бандиты начали переругиваться между собой. Они напивались, и их крики были слышны из соседней комнаты. Ей хотелось разобрать, о чем они говорят. Но Крисси, которая понимала по-испански, спала.

В полночь Рикардо принял вахту от Диего. От него несло коньяком, и он споткнулся о торчавшую половицу. Белла притворилась, что спит.

Крики в соседней комнате стихли, и вскоре наступила гробовая тишина. Белла приоткрыла один глаз. В полутьме блестел автомат на коленях Рикардо. Крисси перевернулась и простонала во сне. Ее черные волосы рассыпались по лицу. Верхняя пуговица ее черного платья была расстегнута, стала видна мраморная белизна ее грудей.

Рикардо запыхтел, потом вдруг встал и, перешагнув через Беллу, направился к койке. Чуть приоткрыв глаза, она видела, как он пялится на полное, чувственное тело Крисси, а потом очень медленно протянул руку и стал гладить ее по лицу. Крисси снова пошевелилась во сне и подвинулась в его сторону, как собака, которая ластится к хозяину. Рикардо продолжал гладить ее по щеке, рука его медленно скользнула по ее шее, и он начал расстегивать пуговицы у нее на платье.

Белла похолодела от страха, она была не в силах пошевелиться. Крисси вдруг проснулась и, увидев лицо в маске, ахнула от ужаса. Тут же рука Рикардо зажала ей рот, и он лег на нее и стал срывать с нее платье.

Белла вмешалась мгновенно.

— Оставь ее! — завизжала она и, схватив разбитый стул, ударила им Рикардо по голове.

Она уже собиралась повторить удар, как распахнулась дверь и вошли Эдуардо, Карлос и Пабло, все с автоматами.

— Брось стул, — прорычал Эдуардо.

— Он хотел меня изнасиловать, — захныкала Крисси.

Белла, посмотрев на три автоматных дула, бросила стул. Пабло помог Рикардо подняться.

— Эта сука напала на меня, — сказал Рикардо, у которого с головы капала кровь, и повернувшись к Белле, с силой ударил ее по лицу, потом еще и еще раз.

— Хватит, — сказал Эдуардо, — мы проучим ее по-другому.

Он через плечо что-то сказал Пабло, тот вышел и вскоре вернулся с веревкой, которой они связали Беллу и Крисси.

Беллу посадили на стул. Она чувствовала, как по ее щеке, задетой кольцом Рикардо, стекает струйка крови.

Карлос принес полотенце и накрыл им плечи Беллы. Она вдруг с ужасом вспомнила, как Полю Гетти отрезали ухо.

— Пожалуйста, не надо! — прошептала она.

— Заткнись, — рявкнул Эдуардо и поднял ее волосы.

Они все стояли у нее за спиной.

— Нет! — закричала Крисси, — пожалуйста, не трогайте ее. — Она видела то, чего не было видно Белле: в руках Эдуардо зловеще сверкнуло лезвие бритвы.

Белла дернула головой.

— Сиди спокойно, — зарычал Эдуардо, — иначе в самом деле тебя заденем.

Ей оттянули волосы назад, и она почувствовала, как их режут.

— О, нет, — простонала она, — не трогайте волосы.

Эдуардо осторожно провел бритвой по ее щеке.

— Тише, — негромко проговорил он. — А то оставим тебе такую отметку, что ты нас на всю жизнь запомнишь.

Они отрезали ее длинную гриву, оставив всего сантиметров семь длины. Волосы ее стали короче, чем у мальчишек. Ее роскошные волосы тяжелой массой упали на пол.

Эдуардо велел Пабло собрать их.

— Мы их упакуем и отправим Эль Гатто. Может быть, он наконец приподнимет свою задницу, чтобы собрать монет, — сказал Эдуардо.

После экзекуции они отвели Беллу в соседнюю комнату и поставили там со связанными руками и ногами с накинутой веревочной петлей на шее, свисавшей с потолка.

— Не засни, а то веревка оторвет тебе шею, — сказал Рикардо и, выйдя, запер дверь.

Белла не могла сдержать слезы. Она почему-то подумала, что теперь Ласло для нее окончательно потерян. Она вспомнила, как он говорил, что ему нравятся только длинноволосые девушки. Теперь же, с короткими волосами не было никакой надежды, что он ее полюбит.

Четыре ночи подряд она не могла заснуть. Теперь, когда ей нужно было о ком-то заботиться, она чувствовала себя на пределе переутомления. Ей нельзя засыпать. Она старалась вспомнить все стихи, какие знала. «Прощай, ты был мне слишком дорог… Похожа на зиму моя с тобой разлука… Печально, скверно и безумно это было. Но сладостно… О сердце, сердце, только бы он обернулся, и ты б утешилось…»

Какие бы стихи она ни вспоминала, они возвращали ее мысли к Ласло, заставляли переживать минуты, проведенные ими вместе. Особенно тот момент, когда он, стоя спиной к камину, очень загорелый, в синей рубашке, с необычно мягким лицом, сказал ей: «Иди ко мне». И она пошла несмотря на страх, и резкий телефонный звонок остановил ее до мгновения, когда она почти коснулась его.

Белла позволила себе опасную фантазию, в которой телефон не позвонил, и она оказалась в его объятиях и внимала всему, что он ей говорил голосом, охрипшим от страсти.

«Господи, — подумала она, — мне не нужны от него ни скаковые лошади, ни яхты, ни меховые манто, мне нужно только, чтобы он меня понял, проявил нежность под маской насмешливости, заботу, которую он отдает своей семье и тем, кого любит».

От безысходности Белла снова заплакала. Может быть, заснуть и умереть? Нет! Она взяла себя в руки. Надо присматривать за Крисси. Они должны отсюда выбраться.

В четыре часа на вахту заступил Диего. Он был явно поражен тем, что увидел.

— Бог мой! Что эти ублюдки с тобой сделали! Твои красивые, красивые волосы…

Он освободил ее от всех веревок, смахнул с ее шеи обрезки волос, коловшие кожу, и дал ей сигарету.

— Что случилось?

Она пожала плечами.

— Рикардо хотел изнасиловать Крисси.

— А дальше?

— Я ударила его стулом.

— И он решил отомстить. Девчонка в порядке?

Белла кивнула.

— По крайней мере физически. Где остальные?

— Спят. Я приготовлю тебе чашку чая.

Он вышел, оставив свой автомат на стуле. Белла могла бы его взять и пустить в дело, но она была слишком переутомлена, да и доверие к ней Диего было единственным шансом выбраться отсюда. Он принес ей чашку чая и грушу, которую разрезал на четыре части и очистил от кожуры. Белла за всю свою жизнь не пробовала ничего вкуснее.

— Ты так добр ко мне, Диего. Скажи, я теперь выгляжу совсем ужасно.

Он пожал плечами.

— С длинными волосами тебе было лучше, но они скоро отрастут.

— Дадут ли мне дожить до того, когда они отрастут?

— Не думай о таких вещах. Я не знаю. Мне только отдают приказы.

Она сделала глоток сладкого горячего чая. Он подкрепил ее.

— Зачем ты впутался в это занятие? — спросила она.

— Моя страна очень бедная. Единственный способ быстро сделать большие деньги — пойти на преступление.

Он рассказал ей про своего пятилетнего сына, у которого очень редкая болезнь сердца.

— Если в ближайшее время ему не сделать операцию, он умрет. В нашей стране нет такого здравоохранения, как у вас. За все надо платить. Операция стоит очень дорого. Когда с этим делом будет покончено и Эль Гатто заплатит, у меня будет чем заплатить за операцию, и я смогу переехать с женой и детьми в другую страну. Они сделают для нас новые паспорта.

— Но люди, которые отдают приказы, не потребуют от тебя чего-нибудь еще?

— Нет, только одно дело. Так договаривались.

— Но ты не понимаешь, с какими людьми связался. Теперь они тебя уже не отпустят. Ты до конца жизни будешь на них работать, рано или поздно на чем-нибудь погоришь, и — крышка.

— Замолчи. Это неправда.

Белла пошла с козыря.

— За этим ведь стоит Хуан Родригес, так?

Диего отпрянул.

— Откуда ты знаешь?

— Ласло это тоже знает, а он не дурак. Он скоро нас выследит, и неважно, останемся мы живы или нет, вы очень надолго окажетесь в каталажке.

— Это ты меня на пушку берешь, — сказал Диего, вдруг забеспокоившись.

— Вряд ли я могла бы придумать такое имя как Хуан Родригес. Слушай, я все про него знаю, какой он могущественный и злобный. Он ни за что не отпустит тебя после одного дела. А если он пристукнет Крисси и меня, — что он и собирается сделать, ведь верно? — то, получат они свой куш, нет ли, Ласло будет охотиться за вашей шайкой, пока не отомстит. С двумя такими тиграми-людоедами за спиной ты никогда не дождешься спокойной жизни с женой и ребенком, на которую рассчитываешь.

Диего встал и начал шагать по комнате. У Беллы заколотилось сердце, но она старалась говорить спокойно.

— Послушай, Диего, я могу поклясться тебе в одном: если ты дашь Ласло знать, где мы находимся, а для этого стоит только позвонить по телефону, то он о тебе позаботится, вывезет из Буэнос-Айреса твою жену, и твой ребенок получит лучший в мире медицинский уход. И ты сможешь потом жить спокойно, ты не будешь человеком, за которым охотятся.

— Ты с ума сошла, — сказал Диего. — Легавые схватят меня, как только я отсюда выйду.

— Ты получишь от силы год, особенно если учесть, что это у тебя первая судимость. Но, вероятно, Ласло сможет устроить так, что и без тюрьмы обойдется. В любом случае с женой ничего не случится, и ребенка ты спасешь.

Диего сел, взял автомат и направил на нее.

— Ты не понимаешь, что у нас самое большое преступление — это infamita, — сурово сказал он, — доносить властям. Если я заложу других, Хуан сделает так, что через неделю меня не будет в живых.

— Не сделает, если тебе поможет Ласло. Это шайка дешевых бандитов, и они не стоят того, чтобы сохранять им верность. Ты, Диего, не такой. Ты хороший человек, можешь мне поверить.

— Не разговаривай так со мной, — отрезал Диего, — если тебя услышат другие, то они отрежут тебе не только волосы. Ложись и поспи.

Он снял с себя пальто и накрыл ее.

— У меня все болит, — сказала Белла, — я не могу спать. Потри мне спину и расскажи еще про своего мальчика.

Глава двадцатая

Кое-как прошли еще одни сутки. Пабло, возможно, чувствуя себя виноватым из-за участия в ночной стрижке, дал Белле почитать старый номер «Уименз оун». Она по нескольку раз перечитала полезные советы по вышиванию и изготовлению абажуров и романтические рассказы со счастливым концом.

Главное, что, разглядывая иллюстрации, можно было посмотреть на новые лица. Ведь за последние пять дней кроме Крисси она видела только одни маски.

Ее не оставляла мысль, что ее время уходит. Не оставляй меня, дорогой, повторяла она про себя.

На следующее утро в ее комнате дежурил Пабло. Протирая автомат, он улыбался сам себе. Потом из соседней комнаты донеслись крики.

— Ступай на вахту, — слышался голос Эдуардо, — ты же знаешь, вас там должно быть двое.

— Мне надо выпить, — уныло захныкал Рикардо.

— Ты получил свою пятидневную норму, — рявкнул Эдуардо, — иди на пост.

— Мне надо выпить.

— Осталось всего полбутылки.

— Тогда завтра надо кому-нибудь пойти и купить еще.

— Это слишком опасно, — с раздражением сказал Эдуардо.

В течение дня атмосфера становилась все более напряженной, ссоры затевались из-за самых невинных замечаний. Карлос пожаловался, что Рикардо не положил ему в чай сахара. Рикардо взбеленился. Эдуардо чуть было не вылил на него весь суп, когда тот едва заикнулся, что суп недосолен.

Если это бездействие продлится еще немного, подумала Белла, они вцепятся друг другу в глотки.

В полночь вахту принял Диего. Поначалу он держался угрюмо и отказывался с ней разговаривать.

— Теперь в Буэнос-Айресе, должно быть, очень жарко, — сказала Белла.

Диего не обратил на это внимания.

— Не очень веселое занятие для молодой матери — присматривать за больным ребенком, — продолжала Белла.

— Я не хочу об этом говорить, — взорвался Диего.

— Я сама выросла в трущобах и знаю, что это такое и чего стоит из них выбраться.

— И кончить в заброшенном деревенском доме с автоматом у виска? — сказал Диего.

— Это просто невезение. Всякий ребенок заслуживает шанса выбиться в люди, особенно свой. Ах, Диего, ты хоть любишь его?

— Конечно, — прорычал он, — для чего же, по-твоему, я все это делаю?

— Он получит шанс выздороветь, он сможет бегать со сверстниками, учиться в хорошей школе, хорошо одеваться.

— Хуан мне все это обеспечит.

— Чепуха. Он просто набросил тебе петлю на шею и затянет ее, как только ты откажешься делать, что он прикажет. Ласло Энрикес человек добрый, что бы плохого о нем ни говорили, — продолжала она немного прерывающимся голосом. — Он крутой, но умеет заботиться о своих.

— Ты его любишь? — тихо спросил Диего.

Белла кивнула, и в горле у нее встал комок.

— И, вероятно, я его никогда больше не увижу.

Слезы катились у нее по щекам, она была в таком отчаянии, что не сразу услышала, как Диего говорит:

— Если я свяжусь с Ласло, как он узнает, что мне можно доверять?

У Беллы застучало сердце.

— Ты собираешься это сделать?

— Не знаю. Так скажи, как он узнает?

— Я напишу ему записку.

— Нет, это слишком опасно.

— Ладно, возьми это кольцо, — она сняла с пальца золотое колечко с жемчужинами. — Мне его Руперт подарил. Ласло всегда говорил, что это единственная вещь у меня, выбранная со вкусом. А пароль у тебя будет: Черный Опал. То и другое — шутки, про которые больше никто ни чего не знает. О, Диего, ты не пожалеешь, я тебе обещаю. Просто скажи ему, где мы и как нас найти.

— Я еще не решил, — сказал Диего, опуская кольцо в карман.

Вдруг в соседней комнате начался сильный шум.

— Они снова сцепились. Вероятно, насчет тебя.

Диего встал и вышел. Через несколько минут он вернулся.

— Рикардо принялся за остатки виски. Карлос его ударил. Страсти разгораются.

— Тогда тебе надо завтра отправляться за новым запасом.

— Я ничего не обещаю, — сказал Диего.

На следующий день с утра было жарко и душно. Повсюду летали мухи, зловоние стало еще ужаснее. Интересно, как это монахини годами живут не моясь, подумала Белла. На ногах у нее отрастали жесткие волосы.

— Скоро в голове у меня будет столько перхоти, что ее хватит обвалять телячью отбивную, — стонала она. — О, Господи, я чувствую себя отвратительно!

Диего на вахте заменил Эдуардо, который принес с собой приемник. В восемь часов передавали новости. Она почувствовала, как он напрягся, но о похищении и на этот раз ничего не упоминалось. Их все забыли. В том числе и знакомые Ласло из преступного мира.

Когда передавали поп-музыку, она встала и немного подвигалась в такт. Потом послушала радиоспектакль. Трудно было представить себе, что за пределами этого дома жизнь течет так обычно. Люди занимаются любовью, ходят на работу, едят на завтрак тосты с мармеладом.

У нее на завтрак был чай без молока и черствая корочка хлеба. Запасы у похитителей явно подходили к концу.

К середине дня за дверями начались разговоры и перешептывания, потом вошел Пабло и вновь связал ей руки. Она занервничала, испугавшись, что они решили изменить режим, но они лишь перевели ее в комнату Крисси.

Крисси была очень рада ее видеть, но вы глядела плохо.

— Сколько еще это будет продолжаться? — был ее первый вопрос. — Я больше не выдержу.

— Тс-с-с, скоро кое-что произойдет.

— Я раньше помешаюсь. Зачем они снова нас свели вместе? Они никогда ничего не делают хорошего просто так. Когда они начинают смягчаться, я пугаюсь.

— Я думаю, что они отправляются за припасами и поместили нас в одну комнату, чтобы легче было охранять.

За дверью кто-то крикнул по-испански. Крисси побледнела.

— О чем они говорят? — спросила Белла.

— Они сказали: «Скажи Эль Гатто, что если деньги не будут сегодня к полуночи, то этим крышка».

— Значит, они собираются звонить Ласло.

— Господи, я знаю, что нас убьют! — сокрушалась Крисси.

Белла как могла старалась ее успокоить, но настроение Крисси и ее здоровье тревожили ее. Глаза у девушки ввалились, щеки полыхали нездоровым румянцем, и несмотря на удушливую жару она не могла остановить дрожь. К тому же у нее развился сухой дребезжащий кашель.

Она вернула Крисси к разговору о Руперте, дав ей возможность выговориться. Наконец Крисси сказала:

— Я слишком много болтаю.

— Говори сколько хочешь. Нам здесь ничего другого не остается.

— Я страшно много передумала за последние сутки. Я так подло обращалась с тобой из-за Руперта. Мы все виноваты, но я особенно: кричала на тебя на свадьбе, потом задирала во время выходных, а под конец, — голос ее задрожал, — подложила бриллиант в твой чемодан.

— Это неважно, — успокоила ее Белла. — Если бы я кого-нибудь любила, то вела бы себя точно так же.

— Но ты здесь была со мной так добра. Ты такая сильная и смелая. Ты говоришь, что тебе стыдно за свое прошлое, но наверняка благодаря ему ты умеешь переносить такие страдания. Ты смогла ударить Рикардо стулом. Я не знаю, почему ты это сделала, но я хочу тебя за это поблагодарить и сказать, что я была неправа насчет тебя и что я тебя люблю и мне жаль, что я была такая негодяйка.

Белла отвернулась, чтобы Крисси не видела, как она плачет. Смешно, что в их теперешнем безрадостном положении от этих слов Крисси она почувствовала себя очень счастливой.

— Ласло тебя совсем не понял, — сказала Крисси, — и когда мы — то есть, если мы — не хочется сглазить — выйдем отсюда, я расскажу ему, какая ты хорошая.

Она сильно закашлялась. Кашель не проходил, пока Эдуардо не принес ей стакан воды.

— Надо было дать ей чего-нибудь покрепче, — сказала Белла.

— Скоро принесут лекарство от кашля, — пообещал Эдуардо.

Глава двадцать первая

Ожидание было невыносимым. Белла вслух читала рассказы из «Уименз оун», разыгрывая в лицах диалоги, чтобы рассмешить Крисси. Наконец та забылась беспокойным сном. Белла удивлялась, что ее не будили сильные приступы кашля.

В двухчасовых новостях о похищении опять не упоминалось, но ближе к вечеру Белла почувствовала, как среди бандитов усиливается беспокойство. Сразу после четырех часов, послышался шорох гравия, трижды постучали, дверь открылась и захлопнулась, и зазвучали громкие, резкие голоса.

Крисси проснулась.

— Я больше не могу, — захныкала она, — я не вынесу этого.

— Тихо, — одернула ее Белла. — Дай послушать.

Она сумела различить выговор Карло, низкий, властный голос Эдуардо и маслянистый Рикардо, но мягкого протяжного говора Диего слышно не было. У нее вспотели ладони. Надо сохранять спокойствие.

Тут же открылась дверь, с грозным видом вошли Рикардо и Эдуардо и потащили ее в большую комнату. Завернув ей руки за спину, Рикардо крепко их стиснул.

— Ты разговаривала с Диего? — спросил он. — Где они?

— Ой, мне больно, — захныкала Белла, скрывая ликование. — Откуда я могу знать, где он? Я все время была заперта. Разве здесь его нет?

Рикардо еще сильнее завернул ей руку.

— Ты ему нравилась. Он тобой увлекся. Ты ему голову заморочила.

— Ничего подобного, — с негодованием заявила Белла. — Никогда в жизни я не стала бы по доброй воле разговаривать с кем-нибудь из вас. А где он?

— Это не твое дело, — отрезал Эдуарде.

Они допрашивали ее беспрерывно. Разговаривала ли она с Диего? Какое настроение было у него прошлой ночью? Несколько раз они сильно ударили ее по лицу, но она была слишком возбуждена, чтобы обращать на это внимание.

Под конец она попросила у них сигарету.

— У нас ни одной не осталось, — сказал Рикардо. — Диего сбежал со всеми припасами.

Ее отвели обратно в комнату Крисси.

— Особенно не волнуйся и ничего у меня не спрашивай, — прошептала Белла, — но, кажется, дела пошли на лад.

— Расскажи, — оживилась Криссн,

— Лучше не надо. Если ты ничего не будешь знать, они не смогут из тебя ничего вытянуть.

Было слышно, что за дверью паника усиливается. А у нее росла надежда. Только бы они не напугались до такой степени, чтобы срывать зло на пленницах. Она вновь и вновь перечитывала этот проклятый «Уименз оун». Теперь она могла бы не глядя вышить жакет крестом. Но надо было чем-то себя занять, иначе она бы не выдержала.

Часы медленно тянулись в ожидании шороха шагов по гравию, но ничего не происходило. Она слушала по радио все сообщения подряд, но о них опять не упоминалось.

У Крисси усилился кашель, и это действовало Белле на нервы. Она вдруг запаниковала, что они заметят пропажу ее кольца. На пальце осталась светлая полоска. Может быть, сказать им, что оно соскочило, из-за того, что она так похудела, и она не смогла его найти?

Опять пришли Эдуардо и Рикардо и возобновили допрос.

— Про что он говорил с тобой прошлой ночью? Расскажи-ка нам еще раз.

— Да ничего особенного, в основном про своего сына. Он озабочен его здоровьем. Может быть, он позвонил домой, узнал плохие новости и расстроился?

— Тебе что-нибудь известно?

— Господи, откуда? Да если бы я знала, что он собирается сбежать, то постаралась бы от него не отстать.

— Прекрати эти шутки, — сказал Эдуардо.

— Мы начнем отрезать от вас куски и посылать их Эль Гатто по почте, — злобно высказался Рикардо.

Крисси всхлипнула.

— Он должен был уже получить твои волосы, — сказал Эдуардо. — Что послать ему в следующий раз? — Он взял ее руку и стал рассматривать пальцы. Белла замерла от страха, но тут же сообразила, что кольцо было не на этой руке.

Рикардо поводил в воздухе бритвой, потом поднес ее к лицу Беллы.

— Может быть, нам с Эдуардо поиграть в крестики и нолики?

— Давай, говори! — рявкнул Эдуардо.

— Я ничего не знаю, — пробормотала Белла, отшатываясь.

— Говори, — прошипел Рикардо.

Эдуардо вдруг напрягся.

— Слушай, — резко сказал он.

И сквозь биение своего сердца Белла расслышала слабое жужжание, словно в глубине комнаты заработал пылесос. Потом звук усилился и стал похож на жужжание рассерженной осы.

«Вертолет, — подумала Белла. — Слава Богу!»

Он явно не торопился, продолжая кружить над ними.

Эдуардо негромко выругался. Они с Рикардо вышли посмотреть. Снаружи донеслись их встревоженные голоса.

— Думаю, — сказала она Крисси, — что нас засекли.

Вошел Пабло и, заступив на вахту, стал читать книгу, но Белла заметила, что он читает неестественно медленно и глаза его смотрят в одну точку. Наконец он стал барабанить по обложке и бросать испуганные взгляды в сторону окна.

«Их загнали в угол, — радостно подумала Белла. — Загнали».

В соседней комнате Эдуардо что-то говорил Рикардо по-испански. Она не могла разобрать, что именно, и спросила Крисси:

— О чем они говорят?

— Спорят, когда сматываться: сейчас или подождать до темноты.

Красно-белое платье Беллы промокло от пота. Было нестерпимо жарко. Внезапно вспыхнула молния, за ней последовал страшный раскат грома, и гроза, собиравшаяся несколько дней, обрушилась на дом. Молния за молнией вспыхивали в небе, и свет их проникал сквозь щели задраенного окна. Дождь колотил по крыше как автоматная очередь.

В соседней комнате началась суматоха. «Господи, они собираются бежать отсюда, — подумала Белла. — Может быть, нас вовсе и не нашли. Может быть, в вертолете был просто фермер, возвращавшийся домой, или какой-нибудь политик, направлявшийся на встречу с избирателями». Снова пришел Рикардо и, вероятно, чтобы чем-то себя занять, возобновил расспросы и угрозы.

— Мы отрежем у тебя ногу, — пообещал он, — и пошлем ее Эль Гатто по почте.