– Да кто вы такой, в конце-то концов?

– Джек Йоук, "Вашингтон пост". Я не имел в виду...

– Проваливай отсюда, писака, пока я не потерял терпение.

– Извините. Без обид, – сказал Йоук и повернул обратно. Не стоило задавать этот вопрос. Зачем он это сделал? Теперь его мучило чувство вины. Это что-то новое в его опыте.

Недовольный собой, он еще раз взглянул на рядового, сидевшего на заднем бампере пикапа, на тело, накрытое простыней, и направился к своей машине.

Всегда такой уверенный в себе и в собственной манере восприятия окружающего. А теперь...

В шести кварталах от места происшествия группа людей у закрытого винного магазина – а военные власти приказали их закрыть – камнями бросала в проезжавшие мимо автомобили. Один из них угодил в дверь маленького седана, принадлежавшего "Вашингтон пост".

Началось, подумал Йоук. Поставки крэка прекратились, и наркоманы потеряли покой. Он поехал к арсеналу Национальной гвардии, что находился возле окружного стадиона.

Внутрь здания ему, конечно, попасть не удалось. Он предъявил свои документы дежурному солдату, и тот проводил его в зал для прессы – первая дверь направо. Там он обнаружил с полдюжины казенных металлических столов, несколько складных стульев и один телефонный аппарат. А также около дюжины своих коллег, в том числе двоих из "Пост". Они ожидали начала пресс-конференции, назначенной на пять часов вечера. Часы показывали уже пятнадцать минут шестого.

Йоук перебросился парой слов с теми, кого знал, – а знал он троих или четверых – и стал искать свободный угол. Устроившись, он снова вспомнил про рядового, который убил человека, укравшего бластер. Джек пытался себе представить – а смог бы он, Джек Йоук, найти более подходящее решение? Может, он на самом деле не подходит для профессии журналиста? Глупость. Он просто допустил бестактность и теперь терзался из-за этого.

Журналисты ждали возвращения Дэна Куэйла из военно-морского госпиталя в Бетезде. Он мог бы и не встречаться с ними, но все же приехал.

Не обращая внимания на беспорядочные возгласы, Куэйл стоял и ждал, а перед ним покачивалась целая батарея из микрофонов.

– Сегодня днем Президент на некоторое время пришел в сознание. Миссис Буш находится рядом. Сейчас он спит. Доктора надеются на его быстрое выздоровление. У него отменное здоровье для человека его возраста, и мы надеемся.

– Вы обсуждали с ним поиски убийцы? – прокричал кто-то.

– Нет, – после паузы ответил Дэн Куэйл. На самом деле состояние здоровья Президента не позволяло обсуждать с ним что бы то ни было, но он не сказал этого. Подумав, он решил обойтись коротким отрицанием.

– Мистер вице-президент, а что вы скажете по поводу заявления, сделанного колумбийцами, так называемыми "подлежащими выдаче", об их ответственности за покушение?

Куэйл не обратил внимания на этот вопрос. Но за ним последовал другой, который он не мог игнорировать.

– "Подлежащие выдаче" заявляют, что они прекратят террор, если Чано Альдана будет освобожден. Как вы прокомментируете это?

– Когда они заявили? – спросил Куэйл, пытаясь выиграть время.

– Около часа назад, в Колумбии, мистер вице-президент. Только что пришло сообщение по телетайпу.

Куэйл ненадолго задумался.

– Мы не собираемся торговаться с террористами, – наконец, сказал он. Публика замерла. Красные огоньки телекамер не гасли. – Чано Альдану ожидает справедливый суд. Пока я выполняю обязанности Президента, я обещаю вам, что использую всю мощь и авторитет государства для того, чтобы справедливость восторжествовала.

– Существуют ли обстоятельства, при которых Альдана может быть освобожден? – продолжал настаивать все тот же голос.

– Если только присяжные оправдают его.

– До суда, я имею в виду.

– Нет. Даже если разверзнется земная твердь, – произнес Дэн Куэйл и повернулся, чтобы уйти.

– Вы знаете, – сказал Отт Мергенталер сенатору Бобу Черри, – у этого человека индивидуальность манекена из универмага, но зато есть стальной стержень.

Отт сидел в кабинете сенатора; они только что видели пресс-конференцию Куэйла. После того как Куэйл ушел из кадра и на экране появились обозреватели, сенатор потянулся к пульту и отключил изображение и звук.

Черри хмыкнул.

– Он – чудо природы. У него мозги пингвина и челюсти осла.

– Будьте справедливы, сенатор, скажите прямо, этот кризис ни на йоту не подмочил репутацию Куэйла. Публика видит только хорошее, и мне кажется, ей нравится то, что она видит.

– Отт! Не валяйте дурака. Вы же не считаете, в самом деле, эту идею с Национальной гвардией мудрым решением? Я всегда был уверен, приятель, что у вас есть здравый смысл.

– Есть, сенатор, но еще несколько лет назад я понял, что не стоит кричать об этом на каждом углу.

Если бы Черри лучше знал Мергенталера, он на этом и остановился бы. Когда дело доходило до колкостей и острот, обозреватель сразу же устанавливал определенную им самим дистанцию. А Черри продолжал наступать.

– Буш мог контролировать Дорфмана, а Куэйл не может. Дорфман – это акула, а Куэйл – мелкая рыбешка. Вы же не думаете, что Куэйл сам принимает все эти решения, а?

– Я слышал, что сам, – слегка нахохлившись, коротко ответил Отт.

– И вы верите! Да Дорфман держит в руках все нити. Причем я вам могу гарантировать – последнее, о чем думает Уилл Дорфман, – это Конституция Соединенных Штатов. Установлен ли срок, когда армия должна уйти? А как насчет гарантии прав человека? Почему не спросили Конгресс, прежде чем развернуть всю эту военную деятельность? По закону – держите войска вне пределов федерального округа, в Мэриленде, ради Бога. Правительство привлекут...

– Чего вы хотите?

Черри недоуменно посмотрел на него.

– Что вы имеете в виду?

– Вы что-то темните. Я веду свою колонку в этом городе уже пятнадцать лет, Боб.

Сенатор Черри тяжело вздохнул.

– О'кей, о'кей. – Он пожал плечами. – Куэйл пугает меня. Сильно пугает. Если Буш умрет, у нас будут большие проблемы.

– Следующие президентские выборы через два года. У демократов может появиться хороший шанс.

Черри поерзал в кресле.

– Эта страна не может позволить себе дрейфовать два года с игроком в гольф на капитанском мостике.

– Боб, вы делаете из мухи слона. Правда, о Куэйле пишут в прессе немало нелестных слов, но частично это несправедливо, а частично это объясняется тем, что он – привлекательная мишень, в которую легко попасть, кроме того, он любимец консерваторов. Этот парень часто говорит невпопад. Но Америке уже более двухсот лет. И она сможет выжить два года, кто бы ни находился у руля.

Черри был намерен продолжать спор. Но через пару минут Отт Мергенталер извинился и ушел. В коридоре он сокрушенно покачал головой. Кругом, куда ни глянь, убийцы, террористы, наркоманы, а Боб Черри все судачит о Дэне Куэйле. Мергенталер – не тот человек, которым можно манипулировать. Черри состарился, признался себе Мергенталер. Возраст берет свое. Ворчливый – вот подходящий эпитет. Он становится ворчливым, склочным стариком, погрязшим в мелочах.

Едва начавшись, пресс-конференция тут же была прервана сообщением одного из младших офицеров о том, что какие-то люди обстреляли пассажиров на станции метро Л'Инфант Плаза. Все тут же ринулись к выходу. Среди них оказался и капитан Джейк Графтон.

Джек Йоук с трудом пробился сквозь толпу журналистов к двери и бросился на улицу. Он добежал по тротуару до стоянки машин Национальной гвардии, и как раз вовремя – правительственные автомобили уже начали выезжать. Он наклонился, всматриваясь в пассажиров. Нет. В следующей? Снова нет.

Графтон находился в третьей машине. Йоук согнулся и, размахивая руками, закричал что есть мочи:

– Капитан Графтон! Капитан Графтон! – Водитель в форме нажал на тормоза. Йоук рванул на себя заднюю дверь и вскочил в машину.

Машина с места понеслась вперед, а Джейк Графтон и Тоуд Таркингтон с интересом смотрели на журналиста.

– Вы сегодня на своих двоих? – спросил Графтон.

– Я очень рад, что вы остановились, сэр. Большое спасибо. Если вы не против, я хотел бы пристроиться к вам.

– А как же правила, установленные для прессы?

– Да, сэр. Я все о них знаю. Мы увековечили их на своем нижнем белье. И все же я прошу вас немного нарушить правила и позволить мне покрутиться немного с вами. Если хотите, я готов предоставить вам право комментировать в "Пост" мои статьи.

Не отрывая взгляда от дороги, Джейк Графтон нахмурился. Широкая улыбка Тоуда Таркингтона была для Йоука компенсацией.

Графтон держал в руке "уоки-токи". Аппарат шипел и пощелкивал, искажая слова, Йоук ничего не мог разобрать. На секунду Графтон прижал аппарат к уху, а затем положил его на колени.

– Вам придется – медленно произнес Графтон, – отказаться от написания статей до окончания всех этих событий.

Улыбка исчезла у Таркингтона с лица.

– И это единственное условие? – недоверчиво спросил журналист. – Вы даже не хотите дать свои комментарии к статьям?

– Нет. Просто ничего не печатайте, пока все не закончится.

– Тут какой-то подвох, а? – все еще недоверчиво переспросил Йоук. На самом деле, все, что ему было нужно, – это добраться до Л'Инфант Плаза. Его несколько ошеломило согласие Джейка Графтона, ведь он сделал свое предложение исключительно под влиянием момента. Как там, в старом правиле, – если предложишь десяти девушкам лечь с тобой в постель, то по морде получишь только девять раз?

– Мы всегда готовы высадить вас на ближайшем углу, – с ехидцей заметил Тоуд.

– Капитан, я согласен.

– Хм-м-м.

– Что там происходит?

– Кто-то открыл огонь на станции метро Л'Инфант Плаза. Много убитых. Среди них несколько солдат. Настоящая кровавая баня.

– Колумбийцы?

– Я не знаю.

Йоук выудил из внутреннего кармана куртки блокнот и щелчком раскрыл его. Как только он начал писать, машину подбросило на ухабе, и Тоуд сказал:

– Это Т-А-Р-К-И-Н...

– Я понял, Лягушонок. Откуда ты родом?

– Честер, Пенсильвания.

– Уймитесь, вы оба, – вмешался Графтон и приложил "уоки-токи" к уху.

Он собирался сообщить о достигнутой договоренности генералу Лэнду при первой же возможности. Ему казалось, что генерал одобрит его решение. Еще утром, когда обсуждался вопрос о президентской комиссии, конгрессменка Стрейдер первым делом потребовала выдать членам комиссии пропуска в военный штаб округа, что и было незамедлительно сделано. Один из кадровых офицеров, который наблюдал за деятельностью мисс Стрейдер не первый год, высказал предположение, что она усердно начнет искать задницы, чтобы потом дать им пинка, когда можно будет задним числом продемонстрировать собственную мудрость. Собственно дела не будет.

Заметив нетерпеливо подпрыгивавшего на тротуаре Джека Йоука, Графтон сообразил, что неплохо было бы иметь комментатора, который помешает мисс Стрейдер переворачивать факты так, как ей этого захочется.

Джек Йоук молод и порывист, но Джейк Графтон читал его статьи о Кубе, и они произвели на него впечатление. Из Йоука получался хороший репортер. Его отличают наблюдательность и умение входить в контакт, он прекрасно выражает свои мысли. Ему недостает только закалки. А хороший журналист распознает любой факт, стоит ему только на него наткнуться. Йоук отлично справится.

Эти мысли секунд на десять отвлекли внимание Джейка Графтона от происходящего, но затем он снова вернулся к последним событиям – происшествию на станции метро.

Возглавлявший операцию генерал отдал по радио распоряжение командиру на месте начать штурм, и чем скорее, тем лучше. Все логично, решил Джейк Графтон. Если это снова команда самоубийц, как тогда, в здании Капитолия, то чем скорее с ними покончат, тем меньше погибнет ни в чем не повинных людей.

Водитель остановил машину у главного входа в Л'Инфант Плазу, пассажиры выскочили и бегом направились к группе солдат, топтавшихся у дверей.

Генерал-майор Майлз Грир о чем-то беседовал с армейским майором. Джейк слышал ружейные выстрелы, доносившиеся из-за двери, треск автоматных очередей.

– Как долго? – спросил генерал Грир.

– Еще пару минут. У меня есть три человека у второго выхода и мне нужно десять здесь.

Генерал Грир поднял глаза и встретился взглядом с Графтоном. Гриру предстояло принять серьезное решение, и Джейк Графтон знал об этом. Однако он не хотел пользоваться своим положением связного генерала Лэнда, чтобы повлиять на принятие решения. Нужно было сделать простой, но жесткий выбор: больше солдат – значит, превосходящая огневая мощь, а раз больше огневая мощь, значит, меньше потерь среди солдат. С другой стороны, выстрелы, которые доносились до них, предназначались террористами простым невооруженным гражданам, и каждая секунда задержки стоила жизни еще одному человеку.

На обдумывание у Грира ушло три секунды.

– Идем сейчас, – сказал он. – Майор рукой махнул армейскому лейтенанту в полевой форме и поднес "уоки-токи" ко рту.

Графтон задал вопрос генералу так тихо, что Йоук почти ничего не услышал.

– Метро остановили?

Вероятно, удовлетворившись ответом, Графтон повернулся к двум солдатам, стоявшим в стороне:

– Это вы охраняете вход?

– Да, сэр.

– Дай-ка мне винтовку.

Солдат взглянул на своего сержанта, тот кивнул.

Тоуд Таркингтон взял оружие у другого.

– Я иду с вами, – сказал Йоук.

Графтон не стал спорить. Солдаты уже уходили вместе с лейтенантом.

– Держитесь между мной и Тоудом, – бросил Графтон через плечо, обращаясь к Йоуку, который бежал следом за ним.

Они пробежали мимо опустевших магазинов. Военные уже успели их эвакуировать. Бежавшие рассредоточились вдоль туннеля, держа оружие наготове. Звуки ружейной пальбы стали громче. Когда туннель сделал очередной поворот, они наткнулись на лежавшего ничком солдата, который держал под прицелом угол стены.

Лейтенант подал знак рукой. Дождавшись, когда его люди приготовились, он рванул за угол, двое последовали за ним. Затем, осторожно, остальные.

Они оказались у открытой двойной двери, за которой начинались эскалаторы, убегавшие вниз. Хлопки выстрелов зазвучали еще громче, с оглушительным грохотом отражаясь от бетонных стен.

У самого эскалатора сержант открыл огонь по невидимой цели внизу. Он стрелял одиночными.

Выпущенные снизу пули веером разлетались по потолку, оставляя огненный след и разбивая лампы дневного света.

Сержант дал очередь и ринулся по эскалатору вниз. Двое его солдат не отставали.

Тогда лейтенант приподнялся и, окинув туннель быстрым взглядом, махнул остальным и последовал за ними.

Графтон и Таркингтон с Йоуком между ними не отставали от солдат.

Первый убитый террорист лежал в двадцати футах от эскалатора. Рядом валялся "узи". Вокруг него распростерлись еще семь тел. Йоук стоял и смотрел, как Графтон переходил от одного к другому, пытаясь выяснить, не остался ли кто из них в живых. Трое мужчин и четыре женщины. Некоторые лежали в лужах крови. Один из них, видимо, пытался ползти – за ним футов на десять – двенадцать тянулся кровавый след. Пощупав пульс у последнего, Графтон покачал головой. Затем, пригибаясь, двинулся следом за солдатами.

Йоук шел сзади.

Теперь они двигались по широкому пешеходному переходу; высоко над ними аркой изгибался потолок.

Переход заканчивался Т-образной развилкой, от которой туннели вели вправо и влево. Разделившись, солдаты двинулись в обоих направлениях. Графтон выглянул из-за угла, но тут же нырнул обратно – пули застучали по выщербленному бетону, кроша его на куски.

Йоук плашмя упал прямо там, где стоял. Звуки ружейной пальбы постепенно стихли. В наступившей тишине Йоук неподвижно лежал и ждал, сердце бешено колотилось в груди.

Наконец, он решился оглядеться вокруг. Тоуд сидел на корточках рядом с ним, держа на коленях винтовку. Он прислушивался. Графтона не было видно.

Тоуд двинулся с места. Йоук последовал за ним. Они добрались до ограждения и огляделись. Графтон стоял внизу, на одной из платформ, и вслушивался в слова армейского лейтенанта, который с кем-то разговаривал по радио. Повсюду лежали убитые. Разглядывая это побоище, Йоук услышал позади себя звуки шагов бежавших по коридору людей. Санитары с красными крестами на белых повязках приближались к ним с носилками в руках.

– Давай спустимся вниз, – предложил Йоук. Тоуд пожал плечами.

Графтон сидел на бетонном полу, спиной прислонившись к колонне, винтовка лежала у него на коленях. Если он и заметил Йоука, то не подал виду.

– Кто-нибудь из ваших ребят пострадал? – обратился Йоук к лейтенанту, собиравшему своих людей.

– Один. Пуля попала в мякоть. Убиты двое из Национальной гвардии, они вбежали как раз, когда началась стрельба.

– Сколько было террористов?

– Пятеро, я думаю.

– А гражданских?

– Семь человек ранено, сорок два человека убито.

Йоук собрался задать еще вопрос, но тут ожила "уоки-токи" лейтенанта, и он отошел в сторону, приложив ее к уху.

Журналист беспомощно огляделся вокруг. Повсюду лежали скрюченные и окровавленные тела. Тут и там валялись пакеты, атташе-кейсы, хозяйственные сумки. Он приблизился к лежавшей на полу женщине и собрал рассыпанные вокруг нее рождественские подарки в нарядных упаковках. Нужно что-то делать, подать какой-то знак Вершителю человеческих судеб, который бы подтвердил принадлежность этой женщины к людскому племени. Молитва? Но жестокому Богу все известно. Йоук сложил все свертки в трогательную кучку возле неподвижного тела.

Ее убили в спину, вероятно, в тот момент, когда она пыталась убежать от царившего здесь ужаса.

Сорок два! Боже мой!

Когда же все это кончится? – мрачно вопрошал себя Йоук, охваченный внезапно нахлынувшей тоской и отвращением. Он не мог больше смотреть на это пиршество смерти и отвернулся.

Генри Чарон стоял в пустом помещении офиса на третьем этаже здания, наблюдая за потоком автомобилей внизу. С его позиции открывался отличный вид на перекресток со светофором и на поток машин, застывший в ожидании зеленого. Он различал даже водителей.

Ожидая, пока загорится зеленый, водители сидели с видом рассеянного нетерпения, которое всегда проявляется в поведении тех, кто долго живет в большом городе. Кто-то крутил ручку радиоприемника, но большинство не отрывали глаз от тормозных огней впереди стоявших машин и изредка поглядывали на светофор над перекрестком. Когда загорался зеленый, они проползали перекресток и присоединялись к очереди перед следующим светофором длиной в квартал.

Место оказалось удачным. Подходящее. Вроде того, что над каньоном из красного камня, где за последние несколько лет он подстрелил семь лосей. Каждый вечер, примерно в одно и то же время, лоси появлялись из рощи и проходили через каньон.

Он скоро появится. Он раб привычек, как и лось. Независимо от интенсивности уличного движения или погоды он всегда ездит этой дорогой. Или, по крайней мере, все те четыре вечера, в которые Генри Чарон за ним наблюдал. Даже если на этот раз он выберет другой маршрут – а исключить возможность этого нельзя, – рано или поздно он опять проедет этим путем. Это закономерно, как тропы лесного зверья к водопою.

Рядом с Чароном лежала винтовка. Эта, конечно, похуже, – ложе не такое удобное. Однако сойдет. Ведь это не дальний выстрел. Не больше шестидесяти ярдов.

Один патрон Чарон уже дослал в ствол, в магазине находились еще три. Ему редко требовалось больше одного выстрела, но быть готовым никогда не мешало. Хотя привычки и рефлексы животных легко предсказуемы, случайности не должны заставать охотника врасплох.

Чарон был спокоен. Он стоял расслабленно, почти неподвижно и ждал. Умение ожидать было одним из главных его достоинств. Не так ждать, как городские жители, – нетерпеливо и в то же время рассеянно, – а как лев или пантера – беззвучно, спокойно, настороженно, всегда наготове.

Он оторвал взгляд от машин и посмотрел на пешеходов и зевак, изучавших заголовки газет в киоске на углу в дальнем конце улицы, у самого входа в метро. Продавец был тепло одет, в шапке с опущенными ушами. В сумраке вечера был виден пар его дыхания.

Внимательный взгляд Чарона еще раз прошелся по машинам, проследил, как они ползут через перекресток. Один из водителей, которого красный свет застал посреди проезжей части, перегородил своей машиной пешеходный переход, и теперь он сидел, безучастно глядя вперед, а пешеходы, вынужденные обходить его машину спереди или сзади, посылали ему красноречивые взгляды.

Наконец, он увидел ее – машину, которую ждал. Чарон поднес к глазам бинокль и подстроил резкость. Да. Это он.

Натренированным взглядом Чарон окинул машины, шедшие впереди нужной ему, прикидывая, сколько из них успеют проехать на зеленый свет. Примерно шесть. Тогда нужный автомобиль станет третьим в очереди. Превосходно.

Чарон положил бинокль и поднял винтовку. Проверил предохранитель. Все отлично.

Он еще раз посмотрел на пешеходов, на другие машины, на нищенку в дальнем конце улицы, рывшуюся в мусорном баке.

Свет сменился, и машины тронулись с места. Одна, две, три... шесть! Да. Нужная машина остановилась там, где он и предполагал, третья от светофора.

Чарон прижал винтовку к плечу и большим пальцем снял ее с предохранителя. Перекрестье установилось прямо на линии прицела, ему не пришлось даже поворачивать голову. Он прицелился в водителя, в голову, прямо в ухо. Дыхание автоматически стало глубоким. На спусковой крючок он нажал прежде, чем остатки воздуха покинули легкие. Он услышал звук выстрела и почувствовал отдачу почти одновременно. Чарон посмотрел в прицел еще раз.

Хороший выстрел!

Положив винтовку, он быстро направился к двери. Закрыв дверь, убедился, что она захлопнулась. Затем миновал лифт и спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Теперь на улицу – повернуть за угол, подальше от места, где осталась жертва в своей машине, – и прочь, по диагонали. Чарон стянул с ладоней резиновые перчатки и выбросил их в первый же попавшийся мусорный бак. Его машина стояла в гараже, в пяти кварталах. Шагал он широко, но не торопливо, вглядываясь своим цепким взглядом охотника в лица людей, встречавшихся по пути.

Когда со станции метро удалили всех раненых и большинство убитых, Графтон, Йоук и Таркингтон выбрались наверх тем же путем, каким попали внутрь. У главного выхода в центре группы военных рядом с генерал-майором стоял председатель КНШ генерал Хайден Лэнд.

Графтон подошел к ним и встал так, чтобы генерал мог его видеть, а Графтон, в свою очередь, – слышать все, о чем шла речь.

Тоуд Таркингтон остался у входа в торговые ряды. Направив винтовку вверх, он с напряженным и мрачным видом стал проверять, как она функционирует.

Наблюдая за Таркингтоном, Йоук подумал – а стал бы моряк стрелять? Нет, на сегодня хватит, он уже один раз совершил ошибку, задав бестактный вопрос. Ему казалось, что он и так знает ответ.

Йоук все еще находился под действием избытка адреналина в крови. Ему до сих пор не все было ясно, а Тоуд казался ему подходящим человеком, который бы мог кое-что объяснить.

– Я был там практически на грани срыва, – признался он Тоуду.

– Угу, – буркнул Таркингтон, бросив быстрый взгляд в сторону журналиста, и снова занялся своей винтовкой.

Но Йоук уже не мог успокоиться. – Ты знаешь, можно посмотреть сотни фильмов, видеть в госпитале последствия не менее жестоких кровопролитий, но, когда пули свистят у тебя над головой, сразу же обо всем забываешь, понимаешь, что каждая секунда может стать последней в твоей жизни. – Он щелкнул пальцами. – Вроде этого. Жизнь может оборваться прямо здесь. Как случилось со всеми теми людьми на платформе.

Тоуд завершил осмотр винтовки и повернул ее стволом вверх, уперев приклад в бедро. Он посмотрел на группу старших офицеров, на бритые лица солдат в полевой форме и снова перевел взгляд на серое небо. – Я не знаю, какая у тебя страховка, но, если ты собираешься таскаться за Джейком Графтоном, тебе нужно застраховаться еще. – И, не дожидаясь ответа, Тоуд отправился на поиски солдата, у которого брал винтовку. Йоук смотрел ему вслед.

Совещание все еще продолжалось. И тут появилась Саманта Стрейдер – динамичная и целеустремленная. Она направилась прямо к группе офицеров. Сработало репортерское чутье, и Йоук втиснулся между двумя помощниками генерала.

Говоривший был в штатском, хотя и выглядел как военный. Йоук шепотом спросил соседа и услышал в ответ:

– ФБР, парня зовут Хупер.

Значит, спецагент Томас Хупер. Йоук записывал, а Хупер продолжал начатый разговор с генералом Лэндом.

– ...их привезли на трейлере прошлой ночью, вооруженных до зубов, и заплатили за самоубийство.

– Тогда, вероятно, такие же появятся снова? – спросил генерал.

– Да, – ответил Хупер.

– Что знают ваши осведомители об их намерениях?

Это вмешался Джейк Графтон.

– Везде, где есть люди, – сказал Хупер. Чем больше людей, тем лучше.

– Итак, капитан? – задал вопрос генерал Лэнд.

– Если бы мы смогли заставить всех пару Дней не выходить на улицу, сэр, тогда бы мы использовали это время, чтобы обыскать все от дома к дому – каждое здание, каждый магазин, каждую квартиру – двух суток нам на это хватит. Если остановить весь общественный транспорт и запретить пользоваться личным, мы справимся.

– ФБР?

Хупер подергал себя за мочку уха.

– Я согласен с этими рекомендациями, генерал.

– Генерал Грир?

Генерал Грир непосредственно отвечал за Национальную гвардию и армейские подразделения, объединенные под общим командованием. Секунд на десять он задумался.

– Вероятно, это единственный путь, на мой взгляд. Мы должны найти террористов, а население удержать от передвижений на время поисков. Это важно.

– До Рождества осталось всего четыре дня, – громко заметила конгрессменка Стрейдер.

Лэнд мельком взглянул на нее и снова обратился к Гриру и Хуперу.

– О'кей. У вас двое суток, чтобы провести операцию. В центральной части города не должно быть никакого движения, кроме машин скорой помощи и военных. Через три часа представьте мне план ваших действий.

– Генерал, я предлагаю приостановить все передвижения с полуночи, – добавил Джейк Графтон. – Иначе все превратится в бедлам.

– Пускай будет с полуночи, – согласился генерал Лэнд.

Он не стал бы четырехзвездным генералом, если бы не отличался решительностью и не умел слушать других.

– Это даст нам лишних восемь часов, чтобы во всем разобраться.

Йоук бешено строчил, с горечью сознавая абсурд своего положения. Он имеет возможность получить сенсационную новость декады только потому, что Джейк Графтон взял с него обещание ничего не печатать.

Тут он сообразил, что остался один. Вероятно, вся группа отошла в сторону, футов на десять, несомненно, из-за генерала Лэнда. Где бы ни оказывался генерал, туда же смещался центр событий. Йоук снова присоединился к ним.

– ...что переговоры – это ключ к бескровному разрешению проблемы типа сегодняшней, – не терпящим возражений тоном говорила Саманта Стрейдер. Словно нотации читает антропоидам, подумал Йоук и записал свое впечатление.

Ответ генерала Лэнда он не расслышал.

Стрейдер продолжала:

– Почему вы не проконсультировались с подразделением по предотвращению кризисных ситуаций из ФБР? У них есть опыт проведения переговоров с террористами и преступниками в случае захвата заложников.

На этот раз Йоук услышал ответ:

– Эта ситуация не имела ничего общего с террористами и заложниками, мэм. Этих людей прислали убить как можно больше народу. Это самая обыкновенная резня чистой воды. И те, кто совершил это, прекрасно осознавали, что погибнут, им не нужны заложники.

– Вы не можете этого знать!

– Я знаю войну, и я сейчас на войне, мэм.

– А я вам говорю, что вы не можете знать, что было у тех людей на уме, потому что генерал Грир не собирался разговаривать с ними. Они могли бы быть изолированы, если бы генерал Грир поговорил с ними вместо того, чтобы затевать стрельбу.

– Мэм... – резко начал генерал Лэнд.

Но Стрейдер не давала ему говорить и продолжала гнуть свое. – Агрессивное поведение военных, возможно, явилось причиной, по которой те люди перестреляли невинных граждан.

– Генерал Грир сделал именно то, что нужно. Эти люди не хотели переговоров, – отрезал генерал Лэнд. – Они были слишком заняты стрельбой по безоружным мужчинам и женщинам. Возможно, они и сложили бы оружие после того, как перестреляли всех, кто попался им на глаза.

– ... здесь поставлены на карту жизни людей!

– Когда же до вас дойдет, что невозможно вести переговоры с людьми, которые этого не хотят? – взорвался генерал. – Я не нуждаюсь в советах дилетантов. У меня есть дела поважнее, чем слушать глупую болтовню дам! Кто, черт побери, вы такая, в конце концов?

– Я член Конгресса Стрейдер. Я состою в президентской комиссии по ...

– Вы займетесь вашими расследованиями позже. Не сейчас! И не здесь!

– Вы бы так не сказали, будь я мужчиной! У меня пропуск, подписанный...

– Майор! – рявкнул генерал. – У меня лопнуло терпение! Политической бабе нечего делать на передовой. Уберите ее немедленно в тыл, мать вашу так.

– Да, сэр!

Взбешенную и красную как рак Сэм Стрейдер вывели вон.

Когда Джек Йоук застенографировал все до последнего нюанса, он поднял глаза и посмотрел на озадаченное лицо Тоуда Таркингтона.

– Все, что здесь произошло, – произнес Таркингтон, – это импровизированный спектакль. Можете записать это тоже.

– Таркингтон! – окликнул его Графтон. Йоук последовал за ним.