АВТОБАН, ИДУЩИЙ ИЗ БОННА. НАЧАЛО ВЕЧЕРА

Заходит солнце. На автобане у многих машин уже включены фары.

Теперь красная «мазда» мчится в другую сторону – из Бонна.

Назад – к дому...

– Десять тысяч!!! Десять тысяч западных бундесмарок, сука!!! – орал Гриша Гаврилиди, сидя за рулем.

Спидометр показывал, что «мазда» летит со скоростью сто сорок километров в час.

– Десять тысяч... – потерянно повторял за ним Лешка.

Маленький Ангел со своего заднего сиденья тревожно смотрел на спидометр, на дорогу, на соседние машины.

В особо рискованные моменты Ангел что-то шептал себе под нос, руками делал какие-то движения, словно разгребал перед «маздой» дорогу, и...

...все, что вытворял Гриша за рулем, даже самый безграмотный обгон, постоянная смена рядов движения, обычно приводящая к авариям...

...завершалось благополучно!

– Десять тысяч!!! Курва!.. Охереть можно! – вопил Гриша.

– Десять тысяч... – словно эхо повторял Лешка-

– Да еще в течение пяти суток!.. Жлобяра советская!..

– И чтобы я еще публично всю Западную Германию обосрал!.. Как плацдарм американской военщины... – вспомнил Лешка.

– Да! Кстати!.. – заорал Гриша. – Он сказал, что в ближайшее время вся Германия может воссоединиться, и поэтому обгадить американцев нужно как можно быстрее!!! Но ты как раз можешь на это болт забить... Он сказал, что они сами напишут, как надо. Тебе – только подмахнуть! Дескать, засилье американских войск на территории... Ну и так далее!

– Но почему только американских? – тихо удивился Лешка. – А где мы были на гастролях?! В детском садике с танками и самоходками? Перестройка, мать их. Ни хрена не меняется...

– Как это не меняется?! – кричал Гриша, нагло обгоняя неторопливый фургон под испуганный, истерический сигнал встречной машины. – Очень даже меняется! И заодно – перестраивается... Когда это было, чтобы такой «бугор», как этот из посольства, брал на лапу?! То есть, конечно, брал, но не от таких, как мы! А счас... Ё-моё и сбоку бантик! Рассказать в Одессе – никто ж не поверит!..

– Осторожней, Гришка, не гони... Здесь ограничение по скорости. Восемьдесят кэмэ...

– Ездить надо уметь! Ты о бабках думай! Десять тысяч!!! – кричал Гриша и гнал старую бедную «мазду» со скоростью сто сорок...

ПРИДОРОЖНАЯ АВТОЗАПРАВКА. ВЕЧЕР

Потом «мазда» стояла в ряду других отдыхающих автомобилей и...

...на ее крыше спокойно сидел маленький Ангел со своим неизменным рюкзачком и с аппетитом лопал мороженое.

Никто, кроме нас, не мог УВИДЕТЬ Ангела, поэтому никто из проходящих или проезжающих даже ни разу не взглянул в его сторону...

А у высокого столика открытого кафе при заправке Гриша и Лешка ели жареные колбаски и запивали их кофе.

– Почему же он говорил о деньгах не со мной, а с тобой? – удивленно спрашивал Лешка.

– Увидел делового человека, с которым можно сварить супчик, – достойно отвечал Гриша.

– Но речь-то шла обо мне! Зачем нужно было выставлять меня в коридор? – не понимал Лешка.

– Ну, ты – фрайер, Леха! Ты же свидетель!.. На кой черт ему в его же кабинете лишний глаз и лишнее ухо, когда речь идет о капусте?! А от меня одного можно всегда отпереться. Послать в жопу... Сказать, что я – шантажист, психопат!.. Что хочешь! Элементарно... Кто я? Что я? Беглый грек с-под Одессы. Кому лучше поверят?..

– Десять тысяч... С ума сойти! Нереально! – Лешка доел, вытер руки бумажной салфеткой.

Гриша утерся рукавом куртки, сказал:

– Отольем на дорожку?

Прошли в мужской туалет. Сделали свои дела в белоснежные большие писсуары.

А рядом – у крайнего, низко расположенного небольшого детского писсуара спокойно «отливал» маленький НЕ ВИДИМЫЙ никем Ангел.

Вид детского писсуара восхитил Гришу:

– Гляди, Леха! Во – культура!.. Они даже мальчиковый размер для маленьких пацанчиков сообразили! Ну, фрицы, мать их за ногу!..

... Вышли из туалета и пошли к своей машине.

На их пути была площадка, где продавались разные подержанные автомобили. Машины выглядели как новенькие.

Гриша остановился рядом, сказал Лешке:

– Пожалуй, выберу себе «фольксваген».

– Собираешься покупать машину? – спросил Лешка.

– Нет, конечно. Откуда у меня деньги?

– Тогда почему бы тебе не выбрать «ягуар»? – спросил Лешка.

И сзади них, прикрывая рот ладошкой, захихикал Ангел.

Лешка и Гриша удивленно обернулись, но НИКОГО не увидели...

... В полной темноте, опустившейся на автобан, среди десятков и сотен автомобильных фар бежала усталая «мазда»...

ВЕЧЕР. КАФЕ «ОКОЛИЦА ФРЕНКЕЛЯ»

Народу в кафе не было.

За одним столиком, у самой стойки бара, сидел Лешка. Пил чай с лимоном, ел горячий бутерброд.

Фрау Френкель мыла пивные стаканы, а сам Френкель протирал их несвежим полотенцем.

– А куда ты дел Гришу? – спросила у Лешки фрау Френкель.

– Он привез меня к вам и поехал отдавать машину. Вот-вот появится...

– Я так и не понял, – сказал Френкель, – почему этот посольский тип дал вам всего пять дней?

– Вообще-то он разговаривал с Гришкой... Но, как потом я выяснил уже по дороге, этот тип в воскресенье улетает в Москву, в отпуск...

Распахнулась дверь кафе, и появился Гриша Гаврилиди.

Еще не переступив порога, он тут же заорал:

– Нема! Дай десять тысяч! Через год отдам с хорошими процентами!..

– Мишугинэ... – Нема грустно просмотрел стакан на свет. – Тебе перевести на греческий?

– Не надо. Я ж грек, но с-под Одессы.

Фрау Френкель принесла Грише тарелку с горячим бутербродом и чай.

– Ну, уже садись, садись, я тебе говорю, – сказала фрау Френкель.

– Нема! – заорал Гриша. – А в счет взаимных расчетов сто грамм можно налить?

– Босяк... – сказал Френкель и повернулся к жене: – Налей ему и запиши за ним.

– У тебя же еще до черта Лориных денег... – прошептал Лешка. – На кой тебе долги на запись?

– Лорины деньги – это Лорины деньги. И тратить их на свою поддачу я не имею права, – тихо ответил ему Гриша.

– Слушай, Гаврилиди, я уже пытался выяснить у Леши: почему вам так мало дали времени, чтобы собрать эти деньги? Эти паршивые десять тысяч? Но я так и не понял... – сказал Френкель Грише.

– Потому, что этот посольский хрен моржовый в воскресенье улетает в отпуск, в Москву. И эти десять штук для него – как бы подъемные и отпускные.

– Он так и сказал? – спросила фрау Френкель, ставя перед Гришей сто граммов водки в крохотном графинчике.

– Он сказал про воскресенье, про Москву, про отпуск и про десять тысяч. Остальное было нетрудно додумать...

Гриша вылил из графинчика всю водку в стакан, залпом выпил ее и снова попросил у Френкеля:

– Дай на один год десять тысяч, Немка! Расписку напишу...

– Псих... – печально констатировал Френкель. – Чего же ты не попросил у меня раньше, когда я заведовал закрытой столовой при мариупольском горисполкоме?

– А ты бы дал?

– Честно? Вряд ли.

– А тогда было? – спросил Гриша.

– О чем ты говоришь?! – трагически воскликнул Френкель.

– Так на кой хрен тебе нужна была эта эмиграция?

– Я знаю?.. – вздохнул Нема Френкель.

А фрау Френкель, споласкивая посуду в тазу, тихо заплакала.

– Аллес кляр, – пробормотал Гриша. – С вами все ясно...

УЛИЦА ЗАПАДНОГЕРМАНСКОГО ГОРОДА – НОЧЬ

Поздно ночью усталые и измученные Лешка и Гриша еле шли по пустынному спящему городу.

– Знаешь, – негромко говорил Лешка, – я после вчерашнего разговора с мамой так и вижу лицо умирающего дедушки... Толика под конвоем вижу. Плачущих маму, бабушку... Растерянного папу... Вижу нашу полутемную квартиру на первом этаже, мой институт на Моховой, напротив – брянцевский ТЮЗ с открытой сценой, пустой зал с полукруглым амфитеатром... А в последнем ряду один-одинешенек сидит мертвый дядя Ваня Лепехин...

– Нормально, Леха. Я бы удивился, если бы ты сейчас думал о чем-нибудь другом, – сказал Гриша. – А у меня в башке крутятся всякие комбинации – где эти вонючие десять штук достать?.. Вплоть до ограбления ихней сберкассы!..

– Тебе так понравилась цивилизованная тюрьма? – спросил Лешка.

– Может, у Ларисы Васильевны попросить? А я буду ей потом частями отдавать... – спросил Гриша.

– Лори вернется только через две недели. А деньги нужны через пять... нет, уже через четыре дня...

Прошли молча еще немного, и Гриша спросил:

– Это верно, что Лори предлагала тебе работу актера за большие бабки? Ты намекал, когда мы в Бонн ехали... Можно было бы тебе несколько месяцев там поработать, подкопить деньжат и снова в посольство сунуться. А, Леха? Она действительно предлагала тебе это?

– Да.

– Ну и что же ты?

– Да так... Отказался.

– Почему?! – Гриша был искренне удивлен.

– Как тебе сказать?.. Ну, как если бы балерину заставили петь арию Каварадосси.

– «О, никогда я так не жаждал жизни!..» – тут же спел Гриша.

– Правильно. Молодец. А теперь сразу же станцуй партию принца Зигфрида, – предложил Лешка.

– Но это же разные вещи! В смысле – жанры...

– Вот я так и сказал.

– А что нужно было делать-то? – не унимался Гриша.

– Что-что!.. – разозлился Лешка. – Трахаться за деньги! Вот что! Причем – ежедневно.

– Елки-палки! – воскликнул Гриша. – Где же столько денег взять? За полста марок тебе только минет отстрочат, а потрахаться по-настоящему – меньше стольника и не суйся! Я уж приценивался как-то...

– Ты не понял, – сказал ему Лешка. – Это не ты должен платить. Это тебе платить будут. Мужику.

– А нам-то за что?

– Ты порнуху когда-нибудь смотрел?

– А то! Я раз даже видел, как у нас в Николаеве кино снимали... Не порнуху – нормальное. Так там вокруг такая мишпоха! Всякие кинооператоры, осветители, режиссеры, мать их за ногу!.. Да у меня при посторонних и в жизни не встанет! – сказал Гриша.

– Вот за это и деньги платят. Чтобы по команде вскакивал!

– Кошмар! – ужаснулся Гриша. – А если баба не того... Ну, не нравится, предположим.

– Тебя что, жениться на ней нанимают?! – разозлился Лешка. – Тебе платят за то, чтобы ты трахал ее! Остальное – твои проблемы. Но ты, Гриша, можешь не переживать. Тебя в этот бизнес все равно не возьмут.

– Эт-т-то еще почему?! – оскорбился Гриша.

– Размер, – коротко и спокойно произнес Лешка.

– Какой еще размер?! – Гриша был совсем ошарашен.

– Не впечатляющий.

Гриша чуть не заплакал:

– Откуда ты знаешь, засранец?

– Помнишь, на заправке в туалет ходили? Там и видел.

– Ты же серый, как штаны пожарного! Ты такой вид члена, как «нутрячок», знаешь? – Гриша даже задохнулся от злости.

– Нет, а что это?

– А то, что, когда он в спокойном состоянии, он действительно кажется маленьким... Еле выглядывает. А в возбужденном – изнутри вылезает на восемнадцать с половиной!..

– Чего – восемнадцать с половиной?

– Сантиметров, дубина!!!

– Не свисти.

Гриша хищно оглядел пустынную улицу, уставленную спящими автомобилями:

– Эх, жалко, завестись не на кого! Я бы тебе показал, мудила...

Но Лешка всего этого уже не слышал... Он шел, не разбирая дороги, уставившись пустыми глазами в никуда...

Гриша все еще продолжал что-то беззвучно говорить, но Лешка был словно в состоянии прострации...

– Что с тобой, Леха?.. – тревожно спросил его Гриша и подхватил под руку.

Лешка очнулся, сказал тихо и безнадежно:

– Знаешь... я никогда не был близок своему младшему брату Толику-Натанчику... А в тюрьме он мне как-то приснился, и я все понял! Оказывается, я ему всегда завидовал!.. Глупо, конечно. Но в нем, даже в маленьком, было то, чего не было у меня, – он всегда мог пойти против течения и совершить Поступок!.. Как бы этот Поступок ни выглядел... Потом были милиция, мамины слезы, папины неприятности на работе, бабулины сердечные приступы... Дедушка, весь в орденах и медалях, начинал бегать по знакомым генералам... Один я оставался в стороне. От нелюбви и зависти... Ах, если бы мне, как актеру, хоть однажды ощутить ту популярность и почтение, которые Толик-Натанчик имел в своей жестокой детской спортивно-хулиганской компашке!.. Один раз я попытался совершить Поступок и пойти против течения. А меня как дерьмо снесло вниз по течению. Поступок обернулся безысходным фарсом. И вот я здесь... Не достать нам эти десять тысяч, Гриша. Никогда я уже не увижу ни Толика-Натанчика, ни папу, ни маму, ни бабушку... На мне одном лежит крест вины перед ними. И перед мертвым дедом, перед покойным дядей Ваней Лепехиным. Сколько я этот крест еще смогу носить на себе? Если у меня и сейчас-то уже сил нету...

КУПЕ АНГЕЛА И В.В.

... В купе В.В. появился невероятно встрепанным и до предела нервно раздерганным!

– Вы должны мне помочь, Ангел! – быстро заговорил В.В. – У меня в Мюнхене, в банке есть кое-какие деньги, полученные за последнюю книгу. Кредитная карточка у меня с собой... Вы можете каким-нибудь образом, по своим... не знаю, как это у вас там называется! Ну, по своим «ангельским каналам», что ли, – немедленно снять с моего счета пять тысяч евро... По сегодняшнему курсу это как раз будут тогдашние десять тысяч марок! И срочно перевести их Лешке Самошникову туда... В То Время. На двенадцать лет назад... Тогда он наверняка успеет заплатить в Бонне этой посольской сволочи и... Подождите! Подождите, Ангел!.. Лучше снять с моего счета не пять, а семь тысяч евро! Ему же потом потребуются деньги на дорогу... На разные мелочи!..

В.В. достал бумажник из своей висящей на крючке кожаной курточки, трясущимися пальцами вытащил оттуда кредитную карточку «Виза», стал совать ее Ангелу:

– Я вас очень прошу!.. Только как можно быстрее!!! Ну что вам стоит?.. Если вы меня, живого современного человека, можете перемещать во Времени, то, наверное, перебросить туда деньги для Лешки вам вообще раз плюнуть!.. А хотите, могу чек выписать! У меня чековая книжка с собой... Но наличными, наверное, лучше? Как вы думаете, Ангел?..

– Успокойтесь, Владимир Владимирович, – сказал Ангел и сел на постель В.В. – Вон у вас и сердчишко распрыгалось, и давление подскочило... Дайте-ка я сниму с вас всю эту дрянь.

Ангел погладил В.В. по руке, пристально посмотрел ему в глаза и пощупал пульс.

– Вот и ладушки, – сказал Ангел. – Отпустило?

– Да плевать мне на это! Мало у меня давление подскакивало?! Мы не имеем права терять ни минуты! Вы соображаете, что две его последние фразы открыто предрекают нам самое трагичное, что может с ним произойти?!. Вернее, то, что он сам может с собой сделать!..

– Нет, – сказал Ангел. – Уже не сможет. Я это предусмотрел еще тогда – в То Время. По-моему, для начинающего ангела, по существу – всего лишь юного практиканта Школы ангелов-хранителей, я сумел сотворить тогда один очень занятный трюк! Так как нам категорически запрещалось воссоздавать какие-либо земные материальные ценности – в том числе и деньги, конечно, – то мне пришлось изобрести некую косвенную ситуацию, которая позволяла Лешке самому обрести эти деньги! Правда, на эту неординарную мысль меня навела Лариса Васильевна Кузнецова. Она же – миссис Лори Тейлор, лауреат международного эротического «Золотого Венуса», порнозвезда мирового масштаба.