Глава 56

Кристина с Джоем стояли в гостиной. Лицо мальчика было пепельно-серым. Он слышал стрельбу. Он все понял:

— Это она?

— Милый, надевай костюм и ботинки. Мы скоро уходим.

— Правда?

— Мы должны быть готовы к приходу Чарли.

— Это она, правда ?

— Да, — сказала Кристина. У мальчика на глаза навернулись слезы. Она прижала его к себе. — Вот увидишь, все обойдется. Чарли не даст нас в обиду.

...Она смотрела ему в глаза, но он не видел ее. Его взор был устремлен сквозь нее, в какой-то иной мир, его взгляд был пустым и отсутствующим, и Кристину охватила дрожь.

Она надеялась, что, пока соберет вещи, Джой уже оденется. Но он был на грани ступора: неподвижно стоял с безучастным лицом и безвольно опущенными руками.

Она схватила лыжный костюм и натянула на Джоя поверх свитера и джинсов, в которых он ходил дома. На толстые шерстяные носки она надела ботинки и сама зашнуровала их. На пол у двери она положила его перчатки и лыжную маску, чтобы не забыть их, когда они будут уходить.

Когда Кристина прошла на кухню собрать продукты и кое-какие вещи, Джой двинулся следом и остановился рядом с ней. Неожиданно он встрепенулся и, выйдя из оцепенения, с исказившимся от страха лицом произнес:

— Брэнди? Где Брэнди?

— Ты хочешь сказать — Чубакка, милый?

— Брэнди. Я хочу сказать Брэнди!

Потрясенная, Кристина бросила сумку, склонилась к Джою и погладила его по щеке:

— Милый мой.., не надо.., не надо так расстраивать маму. Ты же помнишь... Брэнди умер.

— Нет.

— Ведьма...

— Нет!

— ..убила его.

Он яростно затряс головой.

— Нет. Нет! Брэнди! Брэ-э-э-э-энди-и-и!

Кристина пробовала прижать его к себе, но он вырывался.

— Милый, прошу тебя, не надо...

В этот момент на кухню зашел Чубакка, привлеченный шумом, и мальчик, вырвавшись из рук Кристины, радостно вцепился в него, обхватив лохматую голову:

— Брэнди! Ты видишь? Это Брэнди. Он здесь. Ты наврала мне. Брэнди жив. Старина Брэнди жив-здоров.

У Кристины перехватило дыхание, и она застыла, пронзенная болью, болью не физической, а душевной, острой и мучительной. Джой не воспринимал действительность. Ей казалось, что он уже смирился со смертью Брэнди, что все улеглось, когда она настояла на том, чтобы он назвал новую собаку Чубаккой, а не Брэнди Второй. Но теперь... Когда она обращалась к нему, он не реагировал и даже не смотрел на нее, а только что-то бормотал, шептался с собакой, гладил и обнимал ее. Кристина громко позвала Джоя, но он не ответил Зря она согласилась завести этого двойника. Надо было отвезти его обратно в питомник Надо было выбрать другую породу, только не золотистого ретривера.

А может, и нет. Может быть, она уже никак не могла спасти его рассудок. Нельзя требовать выдержки от шестилетнего ребенка, когда вокруг него рушится мир. Даже взрослый сломался бы быстрее. Хотя она не признавалась в этом себе, однако все это время чувствовала, что Джой неизбежно должен столкнуться с эмоциональными и психологическими проблемами.

Хороший психиатр поможет ему, уверяла она себя.

Его бегство от реальности было лишь временным. Ей необходимо было верить, что это так. Она должна верить.

Иначе не было смысла продолжать скрываться.

Она жила для Джоя. Он был ее миром, ее смыслом.

Без него...

Самое страшное, что у нее не было времени прижать его к себе, приласкать и поговорить с ним, что было отчаянно необходимо ему, так же как, впрочем, и ей. Но времени не оставалось. Спиви была рядом. И сейчас ей приходилось не обращать внимания на Джоя, отвернуться от него в тот момент, когда он больше всего нуждался в ней.

Ей пришлось взять себя в руки и снова собирать рюкзак.

По лицу катились слезы, руки дрожали. Никогда ей не было так плохо. Теперь даже если Чарли спасет жизнь Джою, она все равно может лишиться своего мальчика, от которого останется лишь пустая оболочка. Но она упорно продолжала заниматься делом, распахивая дверцы буфета, отбирая вещи, которые пригодятся им, когда они уйдут в лес.

Сердце ее было преисполнено черной ненависти к Спиви и ее подручным. Она не просто желала их смерти, сначала она хотела бы насладиться зрелищем их пыток.

Она хотела заставить старую стерву визжать и молить о пощаде; отвратительная, грязная, безумная, старая стерва.

Джой тихо бормотал:

— Брэнди... Брэнди... Брэнди... — и гладил Чубакку.

Глава 57

Прошло семь минут, прежде чем кто-то из людей Спиви осмелился обнаружить себя, чтобы проверить, держат ли их еще под прицелом.

Чарли увидел его и открыл стрельбу. Но хотя это и был Долгожданный шанс, он не успел собраться, был слишком возбужден и напряжен. Он дернул курок, вместо того чтобы плавно отпустить его, и промазал.

С той стороны немедленно открыли ответный огонь.

Чарли подозревал, что они вооружены, но до последнего Момента у него не было полной уверенности. Стреляли из двух винтовок в направлении верхней кромки поляны.

Первые залпы были направлены левее него метров на пятьдесят; он слышал, как в той стороне затрещали ветки.

Следующие пули легли уже ближе, метрах в тридцати и по-прежнему левее, но пальба не прекращалась, и пули свистели все ближе и ближе. Люди Спиви представляли, где приблизительно мог находиться Чарли, и теперь вынуждали его обнаружить себя.

По мере того как стрельба смещалась в его сторону, Чарли все ниже пригибал голову и прижимался к земле под сенью деревьев на опушке. Он слышал, как свистят пули у него над головой. Отлетали куски коры, сыпались иголки, рядом упало несколько сосновых шишек, но если те, внизу, надеялись на удачу, то их надежды не оправдались. Пули стали ложиться справа от Чарли, а это говорило о том, что им понятно только одно: в них стреляли откуда-то сверху — однако они понятия не имели, в каком месте засел нападавший.

Чарли снова поднял винтовку и прильнул к окуляру прицела. И тут до него дошло — стреляя в него, те преследовали еще одну цель: прикрыть двоих, которые короткими перебежками устремились к лесу, огибая поляну с восточной стороны.

— Проклятье! — Чарли попытался взять на мушку одного из бежавших. Но те двигались слишком быстро, невзирая на сугробы, поднимая облако снежной пыли. Не успел он поймать кого-нибудь из них в перекрестье прицела, как оба скрылись в темноте между деревьями.

В то же мгновение стрельба стихла.

Чарли прикинул, сколько времени потребуется тем двоим, чтобы пройти лесом и напасть на него с тыла. Немного. Лес в этих местах довольно чистый. Минут пять, не больше.

Он еще мог кое-что предпринять, даже если сектанты, укрывшиеся за джипом, и не высунутся. Чарли прицелился в один из снегоходов и дважды выстрелил в надежде, что удастся вывести его из строя. Если он заставит Спиви с компанией топать пешком, поединок между ними будет честнее. Он взял на мушку другой снегоход и всадил две пули в двигатель. Третий был виден лишь наполовину, и попасть в него было трудно, поэтому Чарли выстрелил пять раз, для чего ему пришлось перезарядить винтовку.

Внизу наконец определили его местоположение и открыли огонь, теперь пули ложились в непосредственной близости от него.

Четвертый снегоход стоял за джипом, вне досягаемости, и Чарли не оставалось ничего другого, как отступить.

Он надел вторую перчатку, по-пластунски пополз глубже в лес и укрылся за стволом тсуги. Он снова надел снегоступы, которые несколько минут назад сбросил, чтобы было удобнее стрелять. Старался производить как можно меньше шума, одновременно прислушиваясь к каждому шороху с восточной стороны, откуда на него могли выйти двое из группы Спиви.

По его расчетам, они уже должны были дать о себе знать. Однако он быстро сообразил, что теперь они будут действовать крайне осторожно. Они не могли не понимать, что бросок к лесу не остался незамеченным и теперь их появление не будет неожиданным. К тому же они осознавали, что у него есть одно преимущество: ему была знакома эта местность. Стало быть, они будут продвигаться медленно, от укрытия к укрытию, внимательно вглядываясь в каждое дерево, в каждый камень, отмечая каждую впадину, где могла быть засада. У них могло уйти минут десять-пятнадцать, чтобы добраться сюда, и еще столько же, чтобы обшарить окрестности, пока они не поймут, что его там уже нет. Таким образом, у них с Кристиной и Джоем было в запасе двадцать — двадцать пять минут.

Он опрометью бросился вверх через лес к коттеджу.

На верхней поляне мела поземка.

Ветер крепчал.

Небо нахмурилось и потемнело. Несмотря на то что было утро, создавалось впечатление, что близится вечер, хуже того, казалось, близился конец света.

Чубакка не отрывал взгляд от Джоя, словно чувствуя, что его юный хозяин нуждается в нем. Но мальчик больше не обращал внимания на собаку. Джой погрузился в свой внутренний мир, не замечая уже мира реального.

Кусая губы, пытаясь унять острую тревогу за сына, Кристина набила провизией свой рюкзак, приготовила вещи для второго рюкзака и зарядила дробовик. Тут вошел Чарли — с красным от морозного ветра лицом и заиндевевшими бровями. От него веяло холодом, но больше всего холода было в его глазах.

— Что произошло? — спросила Кристина, когда он прошел к столу в гостиной, оставляя на полу мокрые следы.

— Вышиб им мозги, черт бы их побрал.

— Что, всем? — спросила Кристина, — помогая ему снять рюкзак.

— Нет. Я убил или серьезно ранил троих. Возможно, подбил еще одного, однако не уверен.

Она принялась судорожно вкладывать вещи в непромокаемый рюкзак.

— А что Спиви?

— Не знаю. Возможно, я и попал в нее, но не поручусь.

— Они идут?

— Да. У нас в запасе минут двадцать.

Кристина оторвалась от своего занятия и застыла с жестяной упаковкой спичек в руке, с тревогой глядя Чарли в глаза.

— Что с тобой, Чарли?

Он провел ладонью по влажному лбу:

— Я никогда не делал ничего подобного. Это была... бойня. Разве что на войне, но ведь это совсем другое. То война.

— Это тоже война.

— Да, видимо, так. Кроме одного.., когда я стрелял... это доставляло мне наслаждение. Даже на войне со мной такого не было.

— Ничего страшного, — сказала она, продолжая собирать рюкзак. — После всего, что мы вытерпели от них, я тоже не прочь застрелить одного-двух. Я бы хотела этого, черт побери!

Чарли повернулся к Джою.

— Капитан, надеваем перчатки и маску.

Мальчик не реагировал. Он стоял возле стола с отсутствующим взглядом.

— Джой? — позвал его Чарли.

Мальчик молчал. Он смотрел на руки Кристины, запихивающие в рюкзак всякую всячину, но, похоже, не видел их.

— Что с ним? — спросил Чарли.

— Он.., он просто отключился от всего, — ответила Кристина, снова едва не плача.

Чарли подошел к мальчику и, взяв за подбородок, легонько приподнял его голову. Джой смотрел на Чарли, но не видел его. Чарли пытался говорить с ним, но безрезультатно. На губах ребенка блуждала слабая улыбка, бессмысленная и призрачная, но и она не была реакцией на то, что говорил Чарли; он улыбался чему-то, увиденному в своем новом мире, каким-то своим мыслям, связанным с этим миром, который отделяли от реального долгие световые годы. В уголках детских глаз блестели слезы, но с губ не сходила все та же жуткая улыбка. Он ни разу не всхлипнул, не проронил ни звука.

— Что за черт, — тихо произнес Чарли.

Он прижал Джоя к себе, но тот не реагировал. Тогда Чарли надел уже собранный рюкзак, поправил ремни и зафиксировал их на груди.

Кристина уложила второй, проверила клапаны карманов и взвалила на спину.

Чарли надел Джою перчатки и лыжную маску. Мальчик не проявил к этому никакого интереса.

Они вышли из дома, Кристина — последней, с заряженным дробовиком в руках. Прежде чем закрыть дверь, она бросила последний взгляд внутрь: в камине тлели поленья, на стене мягким янтарным светом горело бра; кресла и диваны словно просили остаться, обещая уют и покой.

Она с грустью подумала, доведется ли ей когда-нибудь еще сидеть в мягком кресле при свете лампы. Или ей суждено сгинуть в лесах и быть погребенной в снежной могиле?

Она закрыла дверь и двинулась навстречу серой холодной громаде зловещих гор.

Они завернули за дом и углубились в лес. Чарли нес Джоя на руках. Пока деревья не скрыли их, Чарли то и дело оглядывался на поляну, опасаясь, что с противоположной стороны ее вот-вот появится Спиви со своими подручными.

Чубакка держался впереди, каким-то шестым чувством угадывая направление. Вначале ему приходилось несладко из-за глубоких сугробов, но затем, в глубине леса, где снег лежал ровный и плотный, где не попадалось ни поваленных деревьев, ни каменистых выступов, он заметно оживился и побежал быстрее.

Ближе к краю леса еще встречался кустарник, но дальше деревья плотнее смыкали ряды, и всякий подлесок пропадал. Они поднимались все выше, склоны становились все более каменистыми и неровными. Им пришлось бы совсем трудно, если бы не мелкое русло, по весне, должно быть, принимающее многочисленные ручьи, которые образуются в горах, когда начинает таять паковый снег на вершинах. Они пошли по этому руслу, держа путь, как и рассчитывали, на северо-запад. Снегоступы они привязали к рюкзакам, поскольку путь их пролегал под нависавши-. ми со всех сторон ветвями исполинских деревьев и снежный покров здесь был невелик. Попадались места, где мохнатые хвойные лапы смыкались так плотно, что земля под ними была совсем голой.

Несмотря на это, снега было достаточно, чтобы за идущими оставался четкий след. Можно было задержаться и попробовать замести следы ветками, но Чарли не останавливался, считая это пустой тратой времени. Улики, которые он оставит, пытаясь уничтожить отпечатки ступней на снегу, будут с не меньшей очевидностью свидетельствовать о том, что они проходили здесь; в глубине леса, особенно у земли, ветер был не таким сильным, чтобы запорошить снегом следы от веток. Оставалось только нажимать, уповая на то, что они идут быстрее своих преследователей. Возможно, потом, если они будут переходить открытые участки, усиливающийся ветер сыграет им на руку, затруднив банде Спиви их поиски.

Если.

Если им удастся преодолеть этот лес и выйти на открытый участок.

Если ищейки Спиви не настигнут их в ближайшие полчаса.

Если.

В лесу царил полумрак, и они обнаружили, что лыжные маски с их узкими отверстиями еще больше ухудшают видимость. Они спотыкались и падали, и в конце концов им пришлось снять маски. Мороз обжигал лицо, но оставалось только терпеть.

Чарли чувствовал, что их преимущество во времени перед командой Спиви неуклонно тает. Они покинули хижину спустя почти пять минут после его прихода, так что теперь они опережали гнавшуюся за ними свору всего минут на пятнадцать, а возможно, и того меньше. А поскольку он не мог, с Джоем на руках, идти так быстро, как хотелось бы, фактически не оставалось сомнений, что с каждой минутой разрыв сокращается.

Склон становился все круче; Чарли начал уставать и слышал за спиной учащенное дыхание Кристины. Он еще ни разу не спустил Джоя на землю и от усталости уже не чувствовал собственных рук; ныли икры и бедра. Их путеводное русло начинало забирать все больше на восток; туда им было ни к чему. Они могли пройти по нему еще какое-то время, однако рано или поздно Чарли придется опустить мальчика, так как впереди простиралась куда менее гостеприимная местность. Если они рассчитывают оторваться от погони, Джой должен будет идти самостоятельно.

Но что, если он откажется идти? Что, если он застынет на месте как вкопанный, с этим рассеянным пустым взглядом?

Глава 58

Чтобы не попасть под пулю, Грейс вся сжалась, сидя в снегоходе, хотя все ее старые кости протестовали против такого скрюченного положения.

В царстве духов это был черный день. Узнав ночью эту тревожную новость, она испугалась, что не сможет подобрать одежду, которая гармонировала бы со спектральной энергией. В ее гардеробе не было черных вещей. Прежде черные дни не выпадали ни разу. Никогда. Но, на ее счастье, у Лоры Панкен, ученицы, оказался черный лыжный костюм, почти ее размера, и Грейс сменила серое платье на экипировку нужного цвета.

Сейчас она едва ли не жалела, что вступала в контакт со святыми и душами умерших. Излучаемая ими спектральная энергия была неизменно обескураживающей, словно заряженная страхом.

Кроме того, Грейс досаждали видения ада и смертных мук, но они не были ниспосланы ей господом; их происхождение было совсем иное, в них был налет серы. Смущающими душу видениями сатана пытался разрушить храм ее веры, повергнуть ее в ужас. Он хотел обратить ее в бегство, хотел, чтобы она отказалась от своей миссии.

Грейс знала, что замышляет отец нечестивой веры. Знала.

Порой, вглядываясь в лица окружающих, она чувствовала, что от нее ускользает их истинная суть; перед ней представала пораженная тлением и паразитами плоть, и она содрогалась от явных свидетельств бренности человеческого тела. Дьявол своим столь же коварным, сколь порочным, умом понимал, что она никогда не поддастся его искушению, поэтому пытался поколебать устои ее веры, поразив ее страхом.

Не выйдет. Никогда. Вера ее крепла. Но сатана не отступался. Иногда, когда Грейс обращала взор к грозовому небу, она видела там нечто: скалящиеся козлиные морды, отвратительные свиные рыла с огромными клыками. А ветер доносил голоса. В их зловещем шипении слышались лживые посулы, они перевирали истину, говорили об извращенных наслаждениях, и их описание бесстыжего действа гипнотизировали сознание, вызывая в нем живые яркие образы, в которых порок представал в своей смущающей развратной красоте.

В снегоходе, согнувшись в три погибели, чтобы спастись от выстрелов, Грейс вдруг увидела огромных тараканов, величиной с ладонь; они ползли по ее ногам и уже подбирались к лицу. Она едва не подпрыгнула от отвращения. Именно этого дьявол и добивался, надеясь, что она обнаружит себя и станет легкой добычей. К горлу подступила тошнота, но Грейс, мучительно сглотнув, поборола ее и еще плотнее прижалась к днищу машины.