Лунная бухта - Ребенок-демон

Ричард не слышал и не видел, как она спускалась. Хотя девушка и не пыталась подкрасться к нему. Кузен разговаривал по телефону, который находился на площадке перед последним пролетом ступеней. Он говорил торопливо и чуть ли не шепотом.

– Что нам с ней делать? – спросил Ричард неизвестного собеседника.

Дженни почему-то остановилась. Обычно она не одобряла подслушивание чьих-то личных бесед. Все-таки времена-то сейчас странные. Шепот кузена добавил лишних волнений. От манеры, с которой он говорил, как задал вопрос, кровь застыла в ее жилах...

Несколько секунд он, тяжело дыша, напряженно слушал.

Затем он проговорил:

– Не знаю, сможем ли мы, не вызывая подозрений, справиться с этим.

Он вновь замолчал.

"Избавиться от чего?" – удивилась Дженни. В какой разговор она влезла? Что бы это ни было, оно заставило девушку стать еще подозрительнее. Голоса умерших уговаривали спасаться бегством, их мольба стала еще настойчивее.

– Да, я согласен. Лекарство само по себе не станет ключом. Слишком много людей смогло бы за него ухватиться, чтобы сделать это средство непревзойденным. Убийца счел бы себя весьма трудноуловимым.

Опять молчание. При упоминании убийцы Дженни едва покачнулась. Под давлением руки деревянные перила заскрипели. Резкий скрип, подобно взрыву динамита, разорвал неестественную утреннюю тишину дома.

Ричард был настолько увлечен беседой, что не услышал шум. Он не взглянул наверх и не проявил беспокойства.

Она ждала и боялась отступить назад – осознав, что теперь она не может идти вперед, не выдав себя.

"Пожалуйста, только, пожалуйста, не дай ему увидеть меня", – просила она, не совсем понимая, кому она адресует свою короткую и смятенную молитву.

– Позволь мне подумать над этим. Не стоит спешить, раз ты освободишься только послезавтра. – Он слушал и кивал. – До свидания.

Ричард как можно тише повесил трубку. После он прошел по коридору и через раскачивающуюся белую дверь вошел в кухню. Скрип нетель эхом прокатился но безмолвному холлу. Прошло несколько долгих секунд, пока воцарилась абсолютная тишина.

Только после этого Дженни решилась спуститься вниз к завтраку.

Ричард сидел за длинным блестящим столом и пил кофе. Обычно здесь Анна готовила свои кулинарные шедевры. Но сейчас поблизости не было ни кухарки, ни ее мужа. Возможно, Кора долго не могла заснуть и была в своей комнате. Близнецы играют на улице.

Дженни и Ричард оказались одни.

– Доброе утро, – поздоровалась Дженни с кузеном. Она пыталась говорить весело и легко, но опасалась, что выдаст свое волнение.

– Трудный день сегодня.

Она налила себе кофе из кофеварки.

– Да?

– Сегодня на машине приезжает доктор Уолтер Хобарт. Он подъедет к полудню. Он будет лечить Фрейю.

– Слышала, что Кора согласилась на приезд психиатра, – начала она осторожно.

– Неужели?

Он бросил на кузину взгляд поверх чашки. Он как бы прикидывал, какое место она займет в его планах.

– Я спросила, и Гарольд рассказал мне об этом вчера вечером.

– Понятно.

Ей захотелось спросить: с кем он разговаривал по телефону? Что это за беседа об убийце и лекарствах? Но она почувствовала, что подобные расспросы могут оказаться смертельно опасными...

– Не едешь кататься верхом сегодня?

– Нет. Только не сегодня.

– Просто пошатаешься по дому, да?

Ей стало неловко. Он как будто бы подводил ее к вопросу, который хотел задать ей.

– Думаю, займусь чтением, – ответила Дженни.

– Я привык слышать звон шпор на твоих сапогах. Думал, что и сегодня утром ты придешь сюда в них. – Он улыбнулся. – Но я не услышал твоих шагов, пока ты не вошла сюда.

Она знала, что его интересует, подслушивала ли она его разговор по телефону или нет. Что он с ней сделает, если узнает правду? Ничего? Или она неверно поняла, о чем он говорил?

– Разве ты не слышал, как я едва не свернула себе шею на лестнице? – Она поразилась, как ей быстро удалось сочинить ложь.

– Не ушиблась? – осведомился он, хотя казалось, что это его не сильно заботит.

– О, ты издеваешься надо мной, да? Ты слышал и теперь дразнишь меня. Эти чертовы тапочки очень большие. Один носок загнулся, и я почти полетела вниз по последним пяти ступеням. Я кое-как удержалась на ногах, и мне удалось не загрохотать.

Он явно успокоился:

– Возьми новые. Или позаимствуй у Коры, если размер подойдет. Эти ступеньки достаточно крутые. Если ты каждый раз будешь спотыкаться, то с тобой постоянно будут случаться неприятности.

– Спрошу, какой у нее размер, – ответила Дженни.

Он допил свой кофе и встал.

– Прошу прощения, но у меня дела в городе. Мне нужно все уладить до приезда доктора Хобарта. Если он прибудет до моего возвращения, пусть займет ореховую комнату в восточном крыле.

– Он остановится у вас? – поинтересовалась Дженни.

– Да. Одна из привилегий, которую дает богатство Браккеров. Мы можем позволить пригласить психиатра к себе, вместо того чтобы ехать к нему. – Ричард улыбнулся. Улыбка его казалась вполне обворожительной и веселой, но Дженни не была убеждена в ее искренности. – Если серьезно, то мы думаем, что он недели две или три должен будет поработать здесь. Он один из тех современных психиатров, которые лечат гипнозом. Он заставляет больного вызывать в памяти те события, которые бы тот не хотел вспоминать. У него не займет много времени исследовать воспоминания ребенка. Особенно если он собирается проводить сеансы каждый день. Кроме того, у Коры твердый характер. Она не хочет снова отсылать Фрейю из дома. Врач вынужден был приехать к нам, иначе никакого психиатра и в помине не было бы. К счастью, Мальмонту удалось убедить доктора Хобарта в том, что случай уникальный и заслуживает такой траты его драгоценного времени. Думаю, что и предложенная нами оплата также сыграла свою роль.

– Ты и в самом деле убежден, что Фрейе действительно нужен психиатр? Ты уверен, что он поможет ей?

Несколько секунд Ричард молча смотрел на нее. По лицу пробежала черная тень. Однако ответил он совершенно уверенно:

– Безусловно, ей помогут. У нее психологические проблемы, Дженни. Какого черта... ты веришь в этот бред о сверхъестественном, который до безумия любит Кора?

– Нет-нет, – поспешно ответила девушка.

В действительности она не знала, во что верит больше: в оборотней и семейные проклятия или в современную психиатрическую медицину.

– Надо полагать, ты прочла кое-какие книжки Коры.

– Да, парочку.

– Моя мачеха замечательная женщина. Но она тяготеет к простым объяснениям. Ее аргументы постоянно сводятся к оккультизму, духам и призракам. Если ты веришь в сверхъестественное, тогда сложное функционирование всего мира может стать простым. Ты можешь утверждать, что зло – результат козней злых духов. И будешь игнорировать сложную природу порока в самих людях. Когда умер мой отец, она еще сильнее увлеклась подобными вещами. Я пытался разубедить ее. Вера в тысячу различных суеверий пагубно отражается на здоровье.

– Полагаю, что это не так, – возразила девушка.

– Да ничего ты не полагаешь.

Дженни не ответила. Ей показалось, что он пытается втянуть ее в какой-то спор. Она видела, что кузен несколько разгорячен, но не понимала, в чем причина его постоянной готовности к спорам и ссорам. Возможно, такая нервозность и есть более важный признак психической неуравновешенности, чем необъяснимые и длительные приступы Фрейи?

– Уже и близнецы прослышали об этом, – произнес Ричард.

Похоже, что он добавил чуточку бренди в свой кофе.

– Ты знаешь, кто рассказал им?

– Мне бы чертовски хотелось это знать! – Он ударил кулаком но ладони другой руки.

– Они говорят, что им никто не рассказывал. И утверждают, что сами узнали о том, что Фрейя оборотень, что она одержима демоном.

Зачем она задерживает его, задает назойливые вопросы, когда единственное, чего ей хочется, – это держаться подальше от него? Неужели она надеется выпытать что-нибудь? Но что? А что, если он проколется или как-то по-другому поведет себя? Какие она даст объяснения этому? Каким образом все это прольет свет на подслушанный утренний разговор?

– Глупости, – проговорил он. – Это еще раз доказывает, насколько подобные глупости отрицательно влияют на детей. Если Фрейя и в самом деле поверит в такое глупое объяснение причин ее приступов, то работа доктора Хобарта усложняется в десятки раз.

С последними словами он повернулся и вышел из дому через заднюю дверь. Кузен направился к гаражу, где хранился его темно-бордовый "корвет". Ричард сильно нажал на педаль акселератора, и через минуту машина буквально вылетела из гаража.

Дженни, растягивая слова, произнесла:

– Мне известно об одном совершенно не суеверном факте, Ричард. Тот разговор но телефону о лекарстве и убийце. Это все реально. Это вовсе не работа моего возбужденного воображения и не букет глупых суеверий Коры. Я в самом деле слышала это. Как же ты сможешь объяснить, Ричард, что все это значит? Что же ты скажешь? А?

Но как бы ей ни хотелось, он никогда в жизни не осмелится заговорить на эту тему.

Глава 7

Доктор Уолтер Хобарт был высокий, смуглый, красивый мужчина. Похожий на тех, которых цыганские гадалки предрекают своим клиенткам. При росте метр восемьдесят его вес не превышал семидесяти килограмм. Несмотря на сидячую работу, он не набрал лишнего веса и сохранил юношескую гибкость и подвижность. Ему было тридцать один или тридцать два года. Возраст, который можно назвать интригующим сочетанием опыта и молодости, и в душе доктор наверняка сохранил страсть к приключениям. Голубые глаза резко контрастировали со смуглой кожей лица и темными волосами. Его речь была четкой, спокойной и убедительной. Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки.

Первая встреча Дженни с доктором произошла во время обеда в субботу и произвела на нее глубокое впечатление. Общая атмосфера за столом в тот вечер волшебным образом переменилась и была более приятной, чем это было раньше со времени ее приезда в имение. Возможно, изменения произошли благодаря тому, что Ричард и Кора не спорили больше друг с другом. А может быть, потому, что все почувствовали облегчение из-за того, что наконец были предприняты конкретные меры для лечения ребенка. Даже Кора, которая с недоверием относилась к психиатрам, расслабилась. Теперь-то ее не за что было винить. Но дружелюбие и хорошее настроение не являлись результатом изменившейся ситуации. Причиной был Уолтер Хобарт, привнесший юмор и хорошее настроение в мрачный особняк. Доктор оказался веселым и остроумным собеседником. Казалось, что у него подобраны анекдоты на все случаи жизни. Развлекая всех, он старался не перехватывать инициативу у остальных. Дженни подумала, что он мог бы стать великолепным гостем в ночных телевизионных ток-шоу. Даже в те минуты, когда он говорил не совсем интересные вещи, он все равно приковывал к себе внимание слушателей.

Время от времени мысли Дженни возвращались к нечаянно подслушанному телефонному разговору Ричарда. Речь шла об убийстве и лекарствах. А может быть, все это показалось ей. Трудно судить о важности разговора, если услышала только его половину. И, кроме того, она не могла знать реплики собеседника Ричарда на другом конце провода. А сейчас она сидела за уставленным блюдами столом и слушала новую историю из жизни Хобарта в колледже. А ее кузен показался ей тихим, очаровательным юношей, кто поддержал ее в трудную минуту семь лет назад и чью легкую, эффектную фигуру она была рада увидеть на автовокзале.

Поймав себя на том, что думает о Ричарде, она заставила себя прислушаться к Хобарту. Во что бы ни был вовлечен ее кузен, она не позволит ему испортить этот вечер, единственное светлое пятно в ее жизни за столь долгий срок.

Позже, оставшись одна в комнате и перебирая в памяти разговор во время ужина, она отметила, что доктор уделял ей особое внимание. Если он вел себя хорошо но отношению к остальным, то к ней он относился просто великолепно. Его глаза теплели в беседе с Корой и Ричардом, но они с особой силой загорались, когда он обращался к Дженни. Уолтер спокойно отреагировал на красоту тетушки, но красота Дженни привела его в восторг.

А возможно, это просто ее фантазии.

Девушка нахмурилась, рассматривая свои ногти. Ее внимание привлек один заусенец. И теперь оторвать ее от этого занятия не смог бы даже выстрел из пушки.

Она не одобряла тех женщин, кто смотрит на жизнь с ложным оптимизмом. Не стоит притворяться и говорить, что дела твои лучше, чем на самом деле. Женщина должна быть реалисткой. Она считала романтиками тех, кто с улыбкой встречает неприятности. Но если вы всегда живете с ожиданием несчастья, то когда оно вас настигнет, это расстроит не так сильно. И наоборот, если вам хоть чуть-чуть повезет, вы примете это как самое большое счастье.

Итак, что там с доктором Хобартом?

Любая женщина может попасть под обаяние этого джентльмена. Мужчина, в котором великолепно сочетаются образованность, ум и красота. Тетушка Кора, должно быть, подумала, что и ей Хобарт уделил особое внимание.

И даже Анна, без сомнения, вздохнет у себя на кухне, вспомнив его взгляд. Осознавал это Хобарт или нет, но ни одна из женщин не думала о нем плохо.

Тем не менее особое внимание он уделял Дженни. Вот почему ей следует лучше заботиться о ногтях и о манере одеваться.

Девушка засмеялась, сбрасывая странное оцепенение, охватившее ее. До тех нор пока доктор Хобарт останется в поместье "Браккер", все женщины будут ухоженными и красивыми.

Целых полчаса она потратила на маникюр.

После Дженни раз сто провела щеткой по волосам. Эта привычка появилась у нее совсем недавно.

Ночью она впервые хорошо спала.

Ей не снились кошмары.

* * *

В воскресенье она трижды сталкивалась с Хобартом. Всякий раз она чувствовала, что здравый смысл покидает ее. Какая-то теплота разливалась по ее телу при разговоре с доктором. Необъяснимая взбалмошность переполняла Дженни, что совершенно было на нее не похоже.

Первая встреча произошла утром на кухне. Он сидел за большим рабочим столом, заставленным едой. Перед ним стояла тарелка с яичницей из трех яиц с беконом, три куска хлеба с маслом, справа стояла кружка с дымящимся кофе. Слева блюдо с печеньем и прямо перед ним тарелка оладий.

– Итак, вы в руках Анны! – засмеялась Дженни.

Доктор улыбнулся, показывая ямочки на щеках:

– К счастью, нет необходимости лгать. Все превосходно!

– А ты садись рядом, Дженни, – предложила Анна. – Я никогда не могу заставить тебя позавтракать как следует. Но это не значит, что я отчаялась.

Дженни села по левую руку от Хобарта. Старушка поспешила к холодильнику и плите. Ее мысли были поглощены очередным кулинарным шедевром. Кухарка мурлыкала какую-то популярную песенку, готовая скормить им как можно больше оладий и яиц, довольная признанием ее способностей.

– Вы сегодня приступите к осмотру Фрейи? – поинтересовалась Дженни.

– Да, в час дня. Вчера перед ужином я беседовал с ней и Фрэнком. Накормил и рассказал ей сказку перед сном. Похоже, мы поладили.

– Я так и думала.

Она была уверена, что он сможет поладить с любым ребенком. К тому же Фрейя принадлежит к женской половине человечества. А Хобарт – один из тех, кто умеет очаровать любую девушку или женщину.

– Да? – хмыкнул он.

Дженни вспыхнула и почувствовала себя глупышкой.

– Вы вчера так весело нас развлекали. Воображаю: если вы в таком же духе рассказывали им сказку, как и нам – анекдоты за обедом, то детишки были в восторге.

– Неужели я так много болтал? – спросил он, поддев вилкой кусочек яичницы.

– Нет-нет, что вы! Вчера был самый прекрасный обед с тех пор, как я здесь.

К тому времени как завтрак Дженни был готов, Хобарт разделался со своим. Он налил еще кофе, и, пока девушка ела, доктор развлекал ее своими разговорами. Всего лишь учтивость, но весьма приятная.

Или это нечто большее, чем учтивость? Может быть, он уделяет Дженни особое внимание?

"Предположи отрицательный вариант, – приказала она себе. – Не хватало еще, чтобы и с этой стороны тебе причинили боль".

Позже она встретилась с ним в полдень. После того как он провел первый сеанс с Фрейей. Дженни сидела под деревом в рощице, которая была сразу за домом, и наблюдала за прыгающими с дерева на дерево белками. Хобарт так тихо подошел к ней, что она испугалась.

– Как дела? – поинтересовалась Дженни.

– Она как натянутая струна. Скрытная маленькая девочка. Думаю, что вы поступили мудро, пригласив профессионала, прежде чем ухудшилось ее состояние.

– Кора считает, что любовь и внимание помогут малышке.

Хобарт нахмурился и покачал головой:

– Дело обстоит гораздо хуже. Ее страхи, неврозы зашли слишком далеко. Я провел с ней полуторачасовой сеанс гипноза. Конечно, это был всего лишь пробный сеанс. Но к сожалению, я не смог отыскать ни малейшей щелочки в ее броне. Девочка почти уверена, что проклятие действует.

– Что вы хотите этим сказать? – переспросила Дженни. В душе она точно знала, что он имел в виду.

– Даже под гипнозом она упорно повторяет одну и ту же байку об оборотне.

Дженни повернула голову и, прямо смотря в его глаза, спросила:

– Неужели это так необычно... придерживаться своей точки зрения даже под гипнозом?

– Пожалуй. Естественно, я не рассчитывал на скорейшее излечение. Но по крайней мере, я надеялся увидеть простое заблуждение, а не полную уверенность в своих сверхъестественных способностях. Как она говорит, в определенные ночи она покидает свое тело и рыщет по округе, как волк.

Несколько минут они молчали.

Белки прыгали но деревьям, играя в салочки. Начало лета – единственное время отдыха, когда им не надо делать запасы на зиму.

Наконец Дженни прервала молчание:

– Вы слышали про то, что по имению бродит волк?

– Так, кое-что.

– А про лошадь? Про Холликросс?

– Краем уха. Полагаю, что это был гризли. Это ведь вы обнаружили ее?

– Да.

Дрожь прошла по телу Дженни при упоминании об этом. Вкратце она рассказала ему обо всем, опустив в рассказе подробное описание трупа лошади.

– Довольно интересно, – заметил Хобарт.

– Вы не думаете, что...

– Что?

– Нет ли здесь связи?

Рядом на дереве запела птица. Издавая гортанные звуки, она призывала своего друга.

– Между волком и манией Фрейи? – Он улыбнулся. – Не вижу здесь прямой связи. Обычное совпадение. Но поскольку в голове ребенка проросли семена этого глупого суеверия, присутствие настоящего волка, бродящего по имению, может только усилить эту веру. И это самое жуткое совпадение.

– Ричард утверждает, что сам волк не смог бы открыть дверь к Холликросс. – Дженни совершенно непроизвольно упомянула имя кузена. Она не знала мнения Хобарта о молодом человеке. И ей бы не хотелось, чтобы доктор думал, что она одобряет импульсивные действия Ричарда.

– В таком случае дверь не была заперта как следует, – возразил доктор, передернув плечами.

Девушка прикусила губу, опустила взор, уставившись в землю, покрытую коричневыми хвойными иглами.

Доктор фыркнул:

– Я слышал, вы были последней, кто ездил на лошади до ее гибели?

Хобарт помолчал. Дженни нехотя кивнула.

– Ну, в таком случае, – усмехнулся он, – дверь, должно быть, была закрыта тщательно! Другого от вас я не мог бы и ожидать! Даже если бы речь шла о волке, у которого есть руки.

Она засмеялась:

– В самом деле не так уж это и смешно. Если бы я действительно была виновата в ее гибели. И Холликросс погибла, потому что я...

Теплой сухой рукой он погладил Дженни по плечу. Его юмор сменился братской симпатией.

– Вы слишком переживаете, Дженни. Холликросс не вернуть. Есть ли в этом ваша вина? Едва ли... Ну, может, самая малость. Даже если бы вы и были виновны, самобичевание не приводит ни к чему хорошему. Вы произвели на меня впечатление человека, который все делает очень продуманно и редко совершает ошибки. Но мы все небезгрешны, и нам всем предстоит отвечать за свои грехи.

– Вы не имеете права на ошибку, – поспешно возразила Дженни. – Если вы допустите ошибку и не будете внимательны, это проникнет к вам, откуда вы совсем его не ждете.

Дженни взглянула в его холодные голубые глаза.

Хобарт спокойно встретил ее взгляд и спросил:

– Что проникнет, Дженни?

– Я не знаю. Все, что угодно. Смерть, возможно.

– Но мы не можем идти по жизни как кошки, выгнув спину дугой и принюхиваясь к возможной опасности.

Голос доктора был глубокий, мягкий и почти гипнотический.

– А я вынуждена так жить! – воскликнула Дженни. – Мама, папа, бабушка не смогли уследить за этим. А я должна!

Она моргнула, смахивая слезу. И отвела взор от его глубоких, блестящих глаз.

– Ну и?.. – выдохнул доктор, вынуждая ее продолжить разговор.

– Наша беседа напоминает мне разговор психиатра и пациента.

– Неужели?

Она взглянула в его глаза и улыбнулась:

– Вы прекрасно знаете это. И вы здесь не для того, чтобы выслушивать болтовню легкомысленной девчонки.

– Угу. Но вы далеко не легкомысленны.

– Все равно. Давайте прекратим этот разговор.

– Отлично.

Хобарт был хорошим психиатром. Он знал, когда нужно остановиться.

Белки вновь привлекли к себе их внимание. Внезапно в глубине леса раздался низкий, животный рев. Дженни не поняла, был ли это вой волка или нет. Кому бы это ни принадлежало, прозвучал он громко и угрожающе.

Доктор выглядел удивленным и слегка напуганным.

– Может быть, нам лучше вернуться в дом, – предложила Дженни.

Он быстро взял себя в руки:

– Не вижу необходимости в этом. Если где-то и бродит волк, то он не решится выйти сюда днем. Как и любое животное, волк немного труслив. Он нападает только тогда, когда уверен в победе. Если он давно обитает в этих местах, то уже хорошо изучил людей и знает, что их тяжело победить.

– Все равно я хочу пойти домой. Я хочу отдохнуть перед обедом и не желаю пропустить новости.

– Вы не против, если я останусь здесь?

– Нет, – ответила Дженни. – Наслаждайтесь природой. Лес такой прекрасный, а белки ужасно забавные.

Она поднялась, стряхнула с джинсов прилипшие хвойные иглы. В этот момент она заметила Ричарда Браккера на открытой веранде. Он пристально смотрел на лужайку, где сидели Дженни и доктор. Поняв, что она увидела его, кузен поспешно ушел с веранды и скрылся за массивными дверями. Это могло означать, что он либо разозлился, либо очень спешит.

Подойдя к входной двери, она не обнаружила Ричарда поблизости.

Девушка повернулась и посмотрела в сторону, где остался сидеть Уолтер Хобарт. Доктор был на том же месте и внимательно вглядывался в лес. Он склонил голову, как бы прислушиваясь к чему-то. Дженни показалось, что он не наблюдает за белками, а вглядывается в глубину леса, пытаясь разглядеть нечто скрытое в густой листве.

За ужином доктор подробно доложил им о своем первом сеансе с малышкой. Дженни обнаружила, что ей интересно слушать о методах, которые он планирует применить при лечении Фрейи. Мысли Хобарта о человеческой психике, о том, что заставляет людей быть такими, какие они есть, очень успокаивали Дженни. После того как он дал свои разъяснения о поведении человека, она стала лучше понимать людей. Действия человека стали казаться гораздо менее загадочными и более благоразумными, чем это было раньше.

Ей так хотелось, чтобы Уолтер объяснил ей суть поступков Ричарда. На протяжении всего ужина кузен сидел мрачный, погруженный в свои мысли. И только шутки доктора отвлекали его. Часто Дженни ловила на себе взгляд Ричарда. Молодой человек следил за ней со странным и загадочным выражением лица.

"Интересно, что у него на уме?" – подумала она.

Без четверти десять Хобарт извинился и откланялся, сославшись на то, что ему необходимо записать на магнитофон размышления о первом сеансе, чтобы не растерять первые впечатления и использовать их в дальнейшем. Вслед за ним ушла и Кора. Она направилась на кухню переговорить с Анной и отдать необходимые распоряжения. Дженни и Ричард остались одни.

Почти сразу кузен начал разговор, как будто он весь вечер только и ждал возможности остаться с ней наедине.

– Ты слышала вой волка в обед, когда вы были в лесу? – поинтересовался он.

Девушка поняла, что это не то, о чем он в самом деле хотел спросить. Он задал этот вопрос с тем, чтобы прервать молчание.

– Я не уверена, был ли это волк. – Дженни пыталась придать голосу более дружелюбный тон, но это удавалось с трудом. Она надеялась, что двоюродный брат не заметит ее смущения.

– Завтра приезжает Ли Саймингтон – тот ветеринар, которому я отвез труп Холликросс.

Девушка понимала, что кузен пытается втянуть ее в разговор.

– Зачем? – удивилась Дженни. – Чего еще ему здесь надо?

– Я не знаю. Но любая вещь может помочь делу. Возможно, он даст ключ к разгадке того, что это еще за волк такой, какой разновидности.

– Ну а какая польза от уточнения разновидности волка?

Ричард нахмурился:

– О, это может существенно помочь. Пока я не могу сказать, что я имею в виду. Я только... только хочу, чтобы ты знала о приезде Ли. Только ты, и никто больше. Даже Кора. Если это возможно, я хочу, чтобы все оставалось так, как есть.

– Зачем же меня посвящать в это? – удивилась Дженни.

Все настолько неожиданно. Маленькая деталь, но она насторожила ее.

– Тебе нравится Хобарт? – поинтересовался Ричард.

– Да. Он очень мил. Особенно когда рассказывает свои истории.

– Надеюсь, он поможет Фрейе, – проговорил кузен. Но в его голосе было больше печали, чем надежды.

– Он надеется пробить ее "броню", – согласилась Дженни.

С кухни доносился звон посуды. Наверху открыли кран, и шум воды, протекающей по трубам, гулом разносился по всему дому.

– Послушай, Дженни... – продолжил Ричард, с видом заговорщика он наклонился к ней.

В этот момент вернулась Кора и прервала его.

Сразу после этого Дженни извинилась и поднялась к себе. У нее вошло в привычку перебирать в памяти все события дня, подытоживая плюсы и минусы.

Больше всего плюсов было связано с именем доктора. Она все больше и больше проникалась уважением к этому человеку. Никогда в жизни ни один человек не привлекал ее так сильно. Так приятно находиться с ним в одной комнате, слушать его рассуждения и объяснения.

Объяснения...

Да, именно это нравилось в нем больше всего. Он мог легко и кратко дать объяснения мотивации человеческих поступков. Он был так уверен в своем видении мира и в своем отношении к остальной части общества, что казался девушке непоколебимой скалой. В его присутствии Дженни ощущала себя защищенной, чего она не испытывала ранее. Интуитивно ей казалось, что пока она рядом с ним, то никакая беда не страшна.

Девушка не могла бы простыми словами объяснить, что происходит с ней. Мысли роились у нее в голове и не поддавались описанию. Она только испытывала неопределенное и успокаивающее воздействие.

А какие чувства, интересно, она вызывает у Хобарта?

Она была почти уверена, что в его внимании к ней проявляется какая-то особая нежность. Он ждал, пока Дженни закончит свой завтрак. Он пришел, присел рядом на лужайке и стал наблюдать за белками. Естественно, в этом что-то есть.

Но не стоит надеяться. Она ничего не хочет. Потому что когда чего-то очень хочешь и надеешься на что-то, то никогда не получаешь желаемого.

Когда она уже собралась спать, кто-то тихо постучал в дверь. Потом еще раз. После третьего раза стало ясно, что это не Кора, поскольку тетушка после второго стука сразу входила.

Накинув халат на ночную рубашку, Дженни приоткрыла дверь и увидела Уолтера Хобарта. Он курил трубку; и у табака был приятный вишневый аромат, а не тот отвратительный запах, что присущ большинству сигарет.

– Я не разбудил вас? – участливо поинтересовался он.

– Нет. Вовсе нет.

– Я заметил ваш интерес к психологическим приемам, и у меня возникла идея пригласить вас завтра на сеанс с Фрейей.

– Правда? – удивилась Дженни. Предложение взволновало ее. Частично это доказывало, что доктор ей доверяет.

– Правда, – улыбаясь, ответил он.

– А это не повредит Фрейе... если кто-то еще будет присутствовать?

– Вовсе нет. Большую часть сеанса она будет под гипнозом.

– Ну, если вы уверены...

– Абсолютно. Завтра в час дня в библиотеке. Я считаю, что это место больше располагает к сеансу, чем спальня. Там меньше ассоциаций, связанных с болезнью. И она меньше пугает ребенка.

– В час дня. Хорошо, я буду.

– Прекрасно. Приятных сновидений, Дженни.

Доктор повернулся и пошел по коридору в свою комнату.

Она закрыла дверь, не запирая ее на крючок, что было против ее правил. У нее было состояние, как будто бы она выпила немного гарольдовского бренди. Еще один плюс за сегодняшний день. Конкретный знак того, что Уолтер проявляет к ней несколько больший интерес, чем обычно позволяют хорошие манеры.

Она села на кровать, спать и вовсе расхотелось. Ей есть над чем поразмыслить. Настало время проанализировать ее чувства к молодому психиатру.

Она много слышала и читала про любовь. Для всех это была любимая тема для обсуждения. Рассказы о великой любви становились бестселлерами. Песни о любви были всегда в десятке самых популярных. Но до этого девушка никогда не ощущала что-либо подобное тому, о чем все поют или пишут.

Да, конечно, Дженни любила отца, мать, бабушку. В меньшей степени она любит Кору и Ричарда. Но это совершенно другая любовь. Не потому, что ее меньше, а просто это другая любовь.