– Время встречи половина пятого, – сказал Фордайс, когда они с Ринком уселись на заднее сиденье лимузина, глядя в затылок Рою, сидевшему впереди. – Мы спокойно прибудем туда вовремя.

Водителю приказали ехать быстро. Они так рванули от трапа самолета, как будто у них действительно было полицейское сопровождение.

Ринк передал белый конверт Рою:

– Здесь все документы, которые вы затребовали.

– У вас с собой ваши удостоверения секретной службы? – спросил их Рой.

Из внутренних карманов Ринк и Фордайс вытащили бумажники и быстро показали голографические удостоверения с фотографиями и подлинные значки секретной службы. Ринк назывался Сидни Юджин Таркентон, а Фордайс стал Лоуренсом Альбертом Олмейером.

Рой достал свой бумажник. Его удостоверение лежало среди документов в белом конверте. Он сегодня был Дж. Роберт Коттер.

– Мы не должны забывать эти имена и будем называть друг друга только так, как указано в удостоверениях, – сказал Рой. – Я уверен, что вам не придется много говорить, а может, вообще будет лучше помолчать. Говорить стану я. Вы мне требуетесь, чтобы все выглядело совершенно правдиво. Вы войдете в офис доктора Пальма вслед за мной и встанете справа и слева от двери. Ноги раздвинуть примерно на восемнадцать дюймов. Руки опустить вниз перед собою. Одна рука сжимает другую. Когда я вас представлю, вы кивнете головой и скажете: «Доктор» или «Приятно познакомиться». Не забывайте кивнуть головой. Все должно быть очень серьезно и безо всякого выражения, как гвардейцы у Букингемского дворца. Смотреть вперед. Не суетиться. Если вам предложат сесть, вы вежливо ответите: «Благодарю вас, доктор, нет». Я понимаю, что все это выглядит весьма глупо, но именно так люди представляют себе секретную службу. Они судят по героям кинофильмов, поэтому если она увидит в вас обыкновенных людей, это ей покажется странным и фальшивым. Вы все поняли, Сидни?

– Да, сэр.

– Все ясно, Лоуренс?

– Я предпочитаю, чтобы меня называли Ларри, – сказал Оливер Фордайс.

– Все ясно, Ларри?

– Да, сэр.

– Хорошо.

Рой вытащил остальные документы из конверта, внимательно прочитал их и остался доволен.

Он собирался рисковать так, как никогда еще не рисковал в своей жизни, но был удивительно спокоен. Рой не дал задания агентам искать беглецов в Солт-Лейк-Сити или где-то еще к северу от Седар-Сити. Он считал, что их старт в данном направлении был тактической уловкой. Они сразу же поменяли направление после того, как вышли из поля досягаемости радаров. Он не думал, что они могут лететь на запад, обратно в Неваду. В этом штате им было бы трудно скрыться. Итак, оставались юг и восток. Получив две порции информации от Гэри Дюваля, Рой снова проанализировал все, что знал о Спенсере Гранте. Он решил, что, пожалуй, предвидит, куда отправится этот человек, и если им повезет, то он будет не один, а с женщиной. Они двинутся на северо-восток. Более того, Рой даже смог сказать, куда в конце концов прибудет Грант. Он это сделал так уверенно, словно рассчитывал траекторию пули, выпущенной из ружья. Рой был спокоен не только потому, что верил в свои способности к дедукции. Нет, в данном случае судьба шагала с ним в ногу.

– Я хочу знать, тот отряд, о котором я просил раньше, уже следует в Вэйль? – спросил агентов Рой.

– Двенадцать человек, – ответил ему Фордайс.

Глядя на часы, Рой сказал:

– Они именно сейчас должны встретиться с Дювалем.

В течение шестнадцати лет Майкл Акблом, а ныне Спенсер Грант боролся с желанием вернуться на ранчо. Он сдерживал и подавлял в себе это желание. Он не поддавался желанию, которое как магнит тянуло его к этому месту. Но, сознательно или нет, он всегда знал, что должен приехать туда рано или поздно. Иначе он давно бы продал это ранчо, чтобы полностью покончить с прежними воспоминаниями. Он так не хотел их ворошить. Недаром он сменил свое имя. Он не продавал собственность по той же причине, по которой не сделал себе пластическую операцию и не избавился от шрама.

Он себя наказывает шрамом, так сказал доктор Монделло в своем белом-пребелом офисе в Беверли-Хиллз. Он напоминает себе о чем-то, что он желал бы забыть, но чувствует, что не имеет права это сделать.

Пока Грант спокойно жил в Калифорнии, он мог противостоять зову этого «полигона смерти» в Колорадо.

Но сейчас он спасал свою жизнь и испытывал ужасный стресс. Кроме того, он находился сравнительно недалеко от своего дома. Поэтому призывы сирен прошлого... О, с ними было так трудно бороться! Рой мог побиться об заклад, что сын убийцы-художника вернется на место, где было пролито столько крови, где его настиг тот кошмар.

У Спенсера Гранта еще не были закончены все дела на ранчо недалеко от Вэйля. Только два человека в мире знали, в чем же там было дело.

За сильно затемненными окнами мчащегося лимузина, в сгущавшемся сумраке короткого зимнего дня город Денвер казался задымленным и размытым, как древние руины, покрытые плющом и заросшие мхом.

«Джет-рейнджер» приземлился западнее Гранд-Джанкшена между нагромождениями красных камней и низкими холмами, где росли сосны и кустарники. Здесь располагался национальный заповедник Колорадо. Все было покрыто сухим снегом, который взметнулся кристаллическим облаком от ветра, поднятого винтом.

В сотне футов от места приземления темно-зеленая стена деревьев служила декорацией, на фоне которой выделялся силуэт белого «Форда-Бронко». Человек в зеленом лыжном костюме стоял у открытой задней дверцы машины и наблюдал за вертолетом.

Спенсер оставался с пилотами, пока Элли пошла поговорить с водителем машины.

Мотор «Джет-рейнджера» затих, лопасти винта перестали вращаться, и в этой долине, окаймленной деревьями и скалами, стало тихо, как в пустой церкви... Элли слышала только хруст снега под своими ногами, ступавшими по мерзлой земле.

Когда она подошла ближе к «Бронко», то увидела фотокамеру, укрепленную на треноге. В машине она заметила разные фотопринадлежности.

Фотограф был с бородой и очень рассерженный. Из его ноздрей струился пар, казалось, еще немного, и он взорвется.

– Вы испортили мой снимок. Этот нетронутый снег, покрывавший яркие островерхие скалы. Такой контраст, такое напряжение. И теперь все пропало.

Элли оглянулась на нагромождение скал за вертолетом. Они по-прежнему были ярко-огненными – светящийся красный свет в лучах солнца – и по-прежнему островерхими. Но что касалось снега, он уже не был девственно чистым и нетронутым.

– Простите.

– Из ваших извинений шубу не сошьешь, – резко ответил он. Она посмотрела на снег возле «Бронко» и увидела там только отпечатки следов фотографа. Видимо, он был один. – Какого черта, что вы здесь делаете? – продолжал он нападать на Элли. – Здесь существуют ограничения на шум. И уж, конечно, нельзя тарахтеть вертолетом, – наскакивал фотограф. – Здесь находится заповедник.

– Тогда вам придется нам кое в чем помочь и тем самым сохранить себе жизнь, – сказала Элли, вытаскивая пистолет из кармана кожаной куртки.

В «Джет-рейнджере», передав Элли свой «узи», Спенсер срезал обивку с кресел. Длинными кожаными полосками он связал руки всем трем мужчинам и привязал их к ручкам пассажирских кресел, в которые усадил их.

– Я не стану вставлять вам кляп в рот, – сказал он им. – Здесь все равно никто не услышит, как вы кричите.

– Мы здесь просто замерзнем, – возразил ему пилот.

– Через полчаса вам удастся освободить руки. Еще полчаса или минут сорок понадобится, чтобы дойти до шоссе. Мы пролетали над ним. За это время вы не замерзнете.

Элли добавила:

– Можете быть уверены, приехав в город, мы позвоним в полицию и сообщим им, где вы находитесь.

Наступили сумерки. Начали появляться звезды на темном пурпуре неба.

Спенсер вел машину, а Рокки дышал в ухо Элли, сидя позади нее. Они без труда нашли выезд на шоссе по следам машины фотографа, приехавшего в это красивое и живописное место утром.

– Почему вы им сказали, что мы позвоним в полицию? – спросил ее Спенсер.

– Вы что, хотите, чтобы они замерзли?

– Мне кажется, что этого не случится.

– Все равно не хочется рисковать.

– Да, но в наше время надо быть осторожней. Возможно, каждый звонок принимается в полиции по линии, связанной именно с данным автоматом. Это совсем не то, что вы набираете 911 – телефон спасения. В маленьком городке типа Гранд-Джанкшена невелика преступность, и деньги из бюджета города они могут потратить на всякие новые системы связи с соответствующими сигналами и свистками. Вы им звоните, и они точно знают, откуда вы звоните. Адрес появляется на экране перед оператором в полиции. И тогда они будут знать, в каком направлении мы отправились и по какой дороге.

– Я поняла, но мы им усложним работу, – сказала Элли и объяснила Спенсеру, что она придумала.

– Мне это нравится, – согласился он.

Тюрьма «Рокки Маунтин» для сумасшедших преступников была построена во времена «великой депрессии» под наблюдением и по рабочим проектам администрации. Она выглядела прочной и неприступной, как скала. В широком приземистом здании маленькие окна в глубине толстых стен были забраны решетками даже в административном крыле. Стены облицованы серым гранитом. Гранит более темного цвета был использован для окантовки окон, дверей и карнизов. Крыша из черного шифера.

Рой Миро почувствовал, что само здание производит мрачное и неприятное впечатление благодаря цвету и пропорциям. Без преувеличения можно было сказать, что здание, стоявшее на холме, давило на окружающий ландшафт, словно живое существо. В сумерках окна тюрьмы отражали от крутых склонов скал и испускали неприятный желтый свет. Он будто исходил из темниц какого-то демона, жившего в глубине гор.

Рой и его команда подъехали к тюрьме в лимузине, постояли перед ней и потом двинулись по коридорам к офису доктора Пальма. Рою стало жаль бедные заблудшие души, которых заперли в этой куче камней. Ему также было жаль и надзирателей, которые по долгу службы должны были проводить много времени в таких ужасных условиях. Если бы все зависело только от него, он бы тщательно заклеил окна и вентиляцию всех помещений, где были поднадзорные и их надзиратели, и спас бы их от страданий с помощью приятного, но губительного газа.

Офис и приемная доктора Сабрины Пальма были чудесно обставлены и так контрастировали с обликом здания, словно находились совершенно в ином прекрасном месте – в каком-нибудь пентхаусе Нью-Йорка или в роскошном особняке в Палм-Бич. Казалось также, что доктор и жила не только в другом месте, но и в другое время, нежели вся тюрьма, для которой будто не кончались тридцатые годы. Диваны и кресла в ее офисе были «от Дж. Роберта Скотта», обитые шелком золотистого и платинового цвета. Столы и зеркала также были «от Дж. Роберта Скотта». Изготовленные из редких пород дерева, они сохраняли его текстуру. На них не было никакого лака, просто хорошая полировка. Лежал толстый бежевый, с таким же рисунком, ковер «от Эдварда Филцса». В центре офиса стоял массивный стол «Монтеверде энд Янг». Он был сделан в виде полукруга и стоил, наверное, сорок тысяч долларов.

Рой никогда не оказывался в более роскошном офисе. Это был оазис вкуса и богатства. Ему не приходилось сталкиваться с подобным даже в офисах высших чиновников в Вашингтоне. Он сразу понял, с кем имеет дело. И еще он понял, что у него в руках надежное оружие, которым он воспользуется без всяких колебаний, если только доктор Пальма посмеет противодействовать ему.

Сабрина Пальма возглавляла медперсонал тюрьмы. Поскольку заведение объединяло тюрьму и больницу, ее должность соответствовала должности надсмотрщика в обычном корректирующем учреждении. Доктор оказалась такой же необычной, как и ее офис.

Черные, как вороново крыло, волосы. Зеленые глаза. Кожа белая, бледная и гладкая, как остуженное молоко. Около сорока лет, высокая, тонкая, с приличной фигурой. На ней были черный трикотажный костюм и белая шелковая блузка.

После того как Рой представился ей, он также познакомил ее с агентом Олмейером...

– Рад познакомиться с вами, доктор.

...и агентом Таркентоном.

– Доктор.

Она предложила им сесть.

– Благодарю вас, доктор, – сказал Олмейер и встал справа от двери, соединявшей офис и приемную.

– Благодарю вас, доктор, – ответил ей Таркентон и встал слева у той же самой двери.

Рой подошел к одному из трех великолепных кресел перед столом доктора Пальма. Сама доктор села на роскошный кожаный трон у не менее роскошного стола.

В рассеянном янтарном свете ее бледная кожа словно озарялась внутренним пламенем.

– Я здесь нахожусь по весьма важному делу, – заявил ей Рой самым вежливым тоном, на какой только был способен. – Нам кажется, нет, мы просто уверены, что сын одного из содержащихся здесь заключенных следит за президентом Соединенных Штатов Америки и собирается его убить.

Когда она узнала имена предполагаемого убийцы и его отца, Сабрина Пальма подняла вверх брови. Проверив документы, которые Рой достал из белого конверта, и услышав, что требуется от нее, она извинилась и вышла в приемную, чтобы сделать несколько важных и неотложных звонков.

Рой ждал ее возвращения.

За тремя узкими окнами была ночь и сияли огни Денвера.

Рой посмотрел на часы. Сейчас с другой стороны гор в наступившей темноте Дюваль и его команда из двенадцати человек уже должны были тихо и незаметно устроиться в засаде. Следовало быть готовыми на тот случай, если путешественники прибудут раньше, чем их ждали.

Черная накидка ночи совсем скрыла лицо сумерек к тому времени, когда Элли и Спенсер достигли Гранд-Джанкшена.

В городе с населением тридцать пять тысяч человек вполне можно было заблудиться. Но Элли осветила фонариком карту, которую она взяла из вертолета, и смогла найти самую короткую дорогу.

Проехав почти через весь город, они остановились, чтобы сменить машину. Стоянка машин была расположена рядом с кинотеатром. На большой площадке было полно машин, но людей они не заметили.

Когда Спенсер открыл дверцу «Бронко» и впустил холодный воздух, Элли попросила его, чтобы он выбрал «Эксплорер» или джип.

– Что-нибудь в этом роде, они более удобны.

– Воришки не могут выбирать, – сказал Спенсер.

– Им приходится это делать. – Спенсер пошел на парковку, Элли последовала за ним. – Эй, если вы не выбираете, тогда вы не вор, а сборщик мусора!

Элли ходила по проходу, наблюдая, а Спенсер переходил от одной машины к другой и нахально пытался открыть двери.

Каждый раз, когда ему это удавалось, он наклонялся и заглядывал внутрь, проверяя, нет ли ключей зажигания под козырьком от солнца или под водительским сиденьем.

Глядя на хозяина из бокового окна «Бронко», Рокки расстроенно скулил.

– Да, это опасно, – сказала Элли. – Я не могу лгать собаке. Но это не так опасно, как въехать в супермаркет через стеклянную витрину, когда за тобой следит из вертолета целая банда. И тебе следует помнить об этом.

Четырнадцатая машина, которую проверил Спенсер, оказалась большим черным пикапом «Шевроле» с передними и задними сиденьями. Он влез в пикап, закрыл дверь, завел мотор и, дав задний ход, выехал с парковки.

Элли поставила «Бронко» на то место, которое освободил Спенсер. Им понадобилось только пятнадцать секунд, чтобы переместить оружие, сумку и собаку в пикап. После этого они снова тронулись в путь.

На восточной окраине города они начали искать модернизированный мотель. В комнатах старых зданий компьютеры работали плохо.

Они остановились у мотеля, который выглядел так, словно перед входом только что перерезали ленточку. Элли оставила Спенсера и Рокки в пикапе, а сама пошла узнать у клерка, сможет ли она воспользоваться модемом в их комнатах.

– Мне нужно будет связаться с моим офисом в Кливленде утром, – объяснила она ему.

Оказалось, что пользоваться компьютером можно было во всех комнатах. Элли в первый раз воспользовалась удостоверением на имя Бесс Беер, оформила двойной номер с огромной кроватью и сразу же расплатилась наличными.

– Когда мы снова сможем ехать? – спросил ее Спенсер у входа в номер.

– Самое большее минут через сорок пять, но возможно, и через полчаса, – обещала ему Элли.

– Мы далеко уехали оттуда, где взяли пикап, но, мне кажется, нам не следует задерживаться здесь слишком долго.

– Я совершенно согласна.

Элли невольно обратила внимание на оформление номера, хотя ей было совсем не до этого. Она достала портативный компьютер Спенсера из сумки и, поставив на стол рядом со всевозможными вазочками, начала готовить его к работе. Но все равно глаз отметил синий в черную крапинку ковер, синие в желтую полоску занавески, покрывало на кровати с сине-зелеными клетками. Обои на стенах синие с серебряными и золотыми изображениями каких-то амеб. Все вместе было похоже на армейский камуфляж на чужой планете.

– Пока вы заняты компьютером, – сказал Спенсер, – я отведу Рокки по его делам, иначе он просто лопнет.

– По нему этого не скажешь.

– Он всегда стесняется этой процедуры. – В дверях Спенсер повернулся к Элли и сказал: – Я видел через улицу закусочные. Дойду туда и куплю нам бургеры и еще что-нибудь. Правда, я не знаю, насколько вам понравится эта пища.

– Вы просто купите всего побольше, – ответила ему Элли.

Когда Спенсер с собакой ушел, Элли подсоединилась к центральному компьютеру телефонной системы. Она уже давно влезала в эту систему и здорово там покопалась. Через ответвления телефонной системы по всей стране она раньше могла аккуратно пробираться в компьютеры некоторых региональных телефонных компаний, но она никогда прежде не проникала в систему Колорадо. Для компьютерного «разбойника», так же как для пианиста или члена олимпийской команды по гимнастике, самое главное – тренировки. Они составляют основу успеха. А Элли постоянно совершенствовала свое мастерство.

Когда через двадцать пять минут возвратились Спенсер и Рокки, Элли уже глубоко залезла в региональную систему, она быстро пролистала длинный список телефонов с указанными рядом адресами. Элли выбрала телефон на станции техобслуживания в Монтрозе, штат Колорадо, расположенной в шестидесяти шести милях к югу от Гранд-Джанкшена.

Через главную систему в региональной телефонной компании Элли смогла позвонить в полицию Гранд-Джанкшена. Ее звонок шел из их комнаты в мотеле через платный телефон в Монтрозе. Элли звонила по дежурному номеру для срочной помощи. Соответственно на экране оператора появлялся адрес этого платного телефона.

– Полиция Гранд-Джанкшена.

Элли начала сразу, безо всякого вступления.

– Мы увели вертолет «Белл джет-рейнджер» из Седар-Сити, штат Юта. Это было еще утром... – Когда дежурный оператор попытался прервать ее, чтобы задать уточняющие вопросы, Элли закричала: – Замолчите, замолчите! Я все скажу вам только один раз. Вам лучше все сразу запомнить или могут погибнуть люди! – Она улыбнулась Спенсеру, открывавшему пакеты, которые источали приятнейшие запахи. Он орудовал на маленьком столике. – Вертолет сейчас находится в национальном заповеднике Колорадо. Там остался экипаж. Они не ранены, но связаны. Если им придется провести там всю ночь, они замерзнут. Я сейчас один раз опишу вам, где находится вертолет. Вам лучше ничего не перепутать, если вы хотите спасти им жизнь.

Элли все подробно и четко объяснила и отключилась. Две вещи были сделаны. Трех человек в вертолете скоро найдут. А полиция Гранд-Джанкшена получила адрес телефонной будки в Монтрозе, в шестидесяти шести милях к югу отсюда. У полиции будет повод думать, что Элли и Спенсер поехали или на восток по федеральному шоссе номер пятьдесят в сторону Пуэбло или продолжали путь на юг по федеральному шоссе номер пятьсот пятьдесят в сторону Дюранго. У этих основных шоссе было множество ответвлений. Поэтому розыскные отряды Агентства могли быть полностью заняты. А Элли, Спенсер и мистер Рокки-собака поедут в Денвер по шоссе номер семьдесят.

Доктор Сабрина Пальма оказалась не такой простой женщиной. Впрочем, Роя это не удивляло. До прибытия в тюрьму он ожидал, что все пройдет не так гладко.

Могли быть выдвинуты возражения, обоснованные медицинскими, политическими принципами и принципами безопасности. Но как только он увидел ее и ее офис, он сразу понял, что самое главное для нее – это соображения финансового плана. Они будут ему мешать, а не этические соображения, которые выдвинет доктор Пальма.

Сабрина Пальма резко заявила:

– Я не могу себе представить никакие обстоятельства, угрожающие жизни президента и требующие одновременно, чтобы Стивен Акблом покинул это заведение. – Хотя она вернулась к своему роскошному креслу, но уже не сидела в нем так расслабленно. Присев на край кресла, она наклонилась вперед и положила руки на полукруглый стол. Ее ухоженные руки то сжимались в кулаки и замирали на блокноте, то нервно перебирали изящные фигурки животных и ярких рыбок, изготовленных из хрусталя «Лалик». Они тоже стояли у нее на столе. – Он является очень опасной личностью, высокомерный и абсолютно эгоистичный человек. Он никогда не станет с вами сотрудничать, даже чтобы помочь сыну или помочь вам в его поисках. Я вообще не могу себе представить, каким образом он может быть вам полезен.

Рой все еще старался быть с ней предельно вежливым:

– Доктор Пальма, при всем моем уважении к вам, вы не можете себе представить и вам не станут объяснять, каким образом Стивен Акблом может помочь нам в нашей работе. И каким образом мы сможем получить от него помощь и сотрудничество. Речь идет о неотложных мерах национальной безопасности. Я не имею права сообщать вам какие-либо детали, даже если очень хотел бы это сделать.

– Мистер Коттер, этот человек опасен.

– Да, я представляю себе это.

– Вы меня не понимаете...

Рой вежливо перебил ее, указав на один из документов, лежавших на ее столе:

– Вы прочитали постановление суда. Оно подписано судьей высшего суда Колорадо. Оно передает Стивена Акблома на мое временное попечение.

– Да, но...

– Мне кажется, что, когда вы вышли из комнаты, чтобы позвонить, вы сразу же проверили подпись судьи, не так ли?

– Да, но в данном случае все в порядке. Он все еще находится на своем посту, и он лично все подтвердил мне.

Это действительно была настоящая подпись. Этот судья получал деньги от Агентства за сотрудничество с ним.

Но Сабрину Пальма это не удовлетворило.

– Ваш судья ничего не знает о подобном зле! У него нет никакого опыта общения с этим человеком.

Показав на другой документ на столе, Рой сказал:

– Могу ли я быть уверенным, что вы также проверили идентичность письма от моего босса, министра финансов? Вы звонили в Вашингтон?

– Я с ним не разговаривала. Конечно, нет.

– Он весьма занятой человек. Но у него есть заместители...

– Да, – неохотно подтвердила доктор. – Я говорила с одним из его заместителей. Он подтвердил эту просьбу.

Подпись министра финансов была подделана. Его заместитель, один из великого множества, симпатизировал идеям и работе Агентства. Он, видимо, все еще находился в кабинете министра после того, как давно закончился рабочий день. Ему следовало реагировать на нежелательные звонки, которые могли поступать по одному из засекреченных телефонов, который Рой сообщил Сабрине Пальма. Вдруг она пожелает позвонить туда еще раз.

Показав на третий документ у нее на столе, Рой продолжал:

– Теперь по поводу запроса от первого заместителя генерального прокурора. Вы ему звонили?

– Да, я ему звонила.

– Я так понимаю, что вы действительно знакомы с мистером Саммертоном, я прав?

– Да, мы встречались на конференции, посвященной обращению в суд по поводу психического заболевания подсудимого и ответных действий системы суда на подобные обращения. Это было примерно шесть месяцев назад.

– Я уверен, что мистер Саммертон был весьма убедителен.

– Конечно. Послушайте, мистер Коттер, я позвоню в офис губернатора, и мы можем подождать, пока...

– Простите, но боюсь, что у нас нет времени для этого. Я уже заявлял вам, что на карту поставлена жизнь президента.

– Этот заключенный является чрезвычайно...

– Доктор Пальма, – сказал Рой. В его голосе появились стальные нотки, хотя он продолжал улыбаться. – Вам не следует беспокоиться, что вы потеряете курочку, которая несет вам золотые яички. Я клянусь, что он вернется к вам под крылышко через сутки! – Ее зеленые глаза сверкнули мрачным огнем, но она ничего не ответила. – Мне не приходилось слышать о том, что Стивен Акблом продолжал рисовать после своего помещения в эту тюрьму, – заметил Рой.

Доктор Пальма быстро глянула на двух мужчин, стоявших у дверей. Они приняли выразительные позы строгих агентов секретной службы. Взгляд доктора Пальма обратился к Рою.

– Да, он рисует понемножку. Совсем мало. Две или три вещи в год.

– По существующим расценкам они стоят многие миллионы.

– Мистер Коттер, здесь не происходит ничего неэтичного.

– Я даже не могу себе представить, что здесь может происходить что-то подобное, – невинно заметил Рой.

– Мистер Акблом по своему желанию, без всякого принуждения, отдает все права на свои новые произведения этому учреждению. Он это делает после того, как очередная картина надоедает ему, повисев в его камере. Все деньги от продажи его картин идут на пополнение фондов, которые финансирует наш штат Колорадо. Сегодня, при таком сложном состоянии экономики, штат выделяет слишком мало денег на тюрьмы, как будто осужденные люди не заслуживают нормальных условий жизни.

Рой легко провел рукой по гладкому краю стола стоимостью в сорок тысяч долларов. Его рука просто ласкала мебель.

– Да, я уверен, что без поддержки искусства Стивена Акблома вам было бы нелегко. – Она ничего ему не возразила. – Скажите мне, доктор, кроме двух или трех фундаментальных вещей, которые пишет Стивен Акблом ежегодно, наверное, он что-то еще «чирикает», чтобы быстрее проходили дни в заточении? Ну, может, это наброски или рисунки в карандаше, какие-то еще мелочи, которые он даже не включает в списки вещей, переданных в ведение администрации. Ну, вы понимаете, что я имею в виду: какие-то незначительные наброски, предварительные этюды, которые тем не менее стоят десять, а то и двадцать тысяч долларов каждый. Их ведь можно забрать домой, повесить у себя в ванной, так? Или просто сжечь вместе с остальным мусором? – Она так ненавидела его, что Рой бы не удивился, если бы румянец на ее лице испепелил ее снежно-белую кожу, как волшебную бумагу, которую используют фокусники. – Мне очень нравятся ваши часики, – сказал Рой, показывая на часы Пьяже на ее красивом запястье. На ободке часов бриллианты чередовались с изумрудами.

Четвертым документом, лежавшим на столе, был ордер о передаче Стивена Акблома под временную опеку Роя. Таково было распоряжение Верховного суда Колорадо. Рой все заранее подписал, пока они ехали в лимузине. Теперь этот документ подписала доктор Пальма.

Рой спросил ее:

– Принимает ли в данное время Стивен Акблом какие-то лекарства, которые мы должны продолжать давать ему?

Она посмотрела на него, и ее злость немного утихла.

– Нет, мы ему не даем никаких психотерапевтических средств. Ему они не нужны. Если пользоваться современными определениями психически больных людей, то он не принадлежит к их числу. Мистер Коттер, я хочу, чтобы вы поняли, что этот человек не проявляет никаких классических признаков психически больной личности. Он просто является социопатом. Да, это так. Природа дала ему неверную ориентацию. Он считается социопатом только потому, что мы знаем о его старых проделках. Он не высказывает ничего такого, что бы могло вас насторожить. Он ведет себя вполне нормально. Вы можете проверять его с помощью любого психологического теста, и он великолепно со всем справится – абсолютно нормальный человек. Прекрасно ориентируется и приспособлен к жизни, сбалансированная личность. Он даже не является невротиком, но...

– Мне известно, что в течение шестнадцати лет он был примерным заключенным...

– Это ни о чем не говорит. Именно это я и пытаюсь вам втолковать. Послушайте, я – врач и специалист в психиатрии. Но в течение долгого времени, базируясь на опыте и наблюдениях, я перестала доверять психиатрии. Фрейд и Юнг – они оба просто дерьмо! – Это грубое слово подействовало на Роя, он не ожидал подобных выражений от такой элегантной дамы. – Их теории по поводу того, как действует человеческий разум, – просто никому не нужные упражнения в самооправдании. Философия, изобретенная, чтобы объяснить их собственные желания. Никто не знает, как действует наш разум. Даже когда мы применяем лекарства и пациент изменяет свое поведение, мы знаем только одно, что это лекарство действует, но не знаем почему! В случае с Акбломом его поведение не связано ни с психическими, ни с физиологическими проблемами.

– У вас нет к нему сочувствия?

Она перегнулась через стол и внимательно посмотрела на Роя.

– Я уже сказала вам, мистер Коттер, что в мире присутствует зло. Зло, существующее без всяких причин, не основанное на чем-то рациональном, зло, не связанное ни с какой травмой или обидой, или насилием, или отсутствием ласки. По моему мнению, Стивен Акблом являет яркий пример зла. Он нормален в психическом смысле, абсолютно нормален. Он прекрасно понимает разницу между правильным и неправильным. Он совершал жуткие вещи, прекрасно понимая весь ужас содеянного. Он это делал, хотя его к этому не побуждали какие-то психические отклонения.

– У вас нет жалости к вашему пациенту? – снова спросил ее Рой.

– Он не мой пациент, мистер Коттер. Он – мой заключенный.

– Как бы он ни назывался, разве он не заслуживает некоторого сочувствия? Он человек, который упал с таких высот!

– Он заслуживает только пули в лоб и того, чтобы после похорон его могилу сровняли с землей, – резко ответила ему доктор Пальма. Она уже не была привлекательной. Она была похожа на ведьму – бледная, с черными, цвета воронова крыла, волосами. Глаза у нее были зеленые, как у злой кошки. – Но поскольку мистер Акблом признал себя виновным и поскольку так легче было поместить его сюда, штат поддержал утверждение, что он – психически больной человек.