Министр какое-то время помялся, собираясь с мыслями и прикидывая, с чего начать.
      – Мы их называем оуткастами, по названию планеты проживания.
      – Какое-то странное название, – задумчиво протянул старшина. – Что оно означает?
      – Э-э…
      Министр обороны Пфайффер не успел ответить. Экран, с которого не так давно с ними разговаривал президент, снова включился. На нем вспыхнула заставка, в которой с трудом угадывалась эмблема вооруженных сил. Это означало, что транслируемые кадры могут видеть только люди, имеющие определенный доступ, то есть военные, чтобы лишний раз не травмировать психику простых граждан, и без того сильно пострадавших при первой трансляции, когда Министерство цензуры допустило слишком много жестокости.
      – Что это? – спросил лейтенант Камышов.
      – Это имеет прямое отношение к нашему разговору. Кажется, все случилось несколько раньше, чем мы предполагали…
      «Внимание, людям впечатлительным лучше отключиться или покинуть помещение приема трансляции», – появилась надпись на экране.
      – Что случилось несколько раньше?
      – Мы надеялись прибыть в Каледонию раньше оуткастов, чтобы подготовиться… Но, как видите, не получилось, мы прибыли одновременно с ними, – пояснил совсем упавшим и дрожащим голосом министр обороны Пфайффер.
      С экрана действительно исчезла заставка, и на ее месте появилась чернота космоса, продырявленная тысячью звезд; некоторые из них двигались. Камера настроилась именно на эти движущиеся объекты, и вскоре стало понятно, что это корабли.
      – Оуткасты… – пояснил министр. – В Каледонии три обжитых мира, одна планета и два крупных спутника газовых гигантов с атмосферой. Не считая сырьевые базы…
      В углу появилось схематичное изображение этого мира с наглядными параболами орбит движения планет. Здесь же были точки движущихся навстречу друг другу кораблей. Министр пояснил:
      – Красные точки – это оуткасты, желтые наши… как видите, малые планеты уже потеряны.
      И действительно, рядом с населенными спутниками находилось несколько красных точек. Проходила оккупация спутников.
      – Нам остается лишь попытаться удержать Эрлих – единственную планету.
      Два флота неслись к четвертой планете от звезды – Эрлиху.
      – Как вы намерены действовать?
      – Занять все стратегические объекты. То есть защитить города.
      – А у вас хватит на это сил?
      – У нас примерно миллион солдат-роботов, примерно по сто тысяч на каждый город. Мы посчитали, что этого вполне достаточно, тем более – у нас больше нет…
      – То есть?
      – Это первая партия роботов. Мы послали всех, что сумели собрать за это время на наших заводах, а они работают на полную мощность.
      Корабли подошли к планете почти одновременно. Земной флот подходил группами по десять кораблей. Всего их было десятков двенадцать.
      Камышов никак не мог понять, что в этих кораблях не так, возможно, ему мешали образы когда-то виденных фантастических фильмов, но когда он увидел корабли оуткастов крупным планом, он понял, чего не хватало земным кораблям – оружия.
      Нет, пушки, конечно, присутствовали, но очень мало, по пять-шесть штук на судно. В то время как боевые корабли оуткастов прямо-таки топорщились стволами корабельных орудий, и вскоре это дало о себе знать, когда произошло первое столкновение.
      Корабли оуткастов, сблизившись на дистанцию выстрела, открыли ураганный огонь по первой группе кораблей Земного флота. Яркие вспышки попаданий слегка слепили зрителей, пока не включился световой фильтр. Но кораблям это помочь не могло. Вот уже два из них, получив до сотни попаданий, взорвались. Яркие вспышки ослепили на некоторое время самих стрелков, интенсивность огня ослабла, и это дало кораблям некоторое время, чтобы как можно ближе продвинуться к орбите планеты, но это им не удалось. Начался новый обстрел.
      Кто-то дал запоздалую команду произвести десантирование, и сотни огромных шаттлов отделились от носителей и устремились к планете. Но и это им мало помогло. Вслед за шаттлами, несущими в своих трюмах сотни роботов, устремилась в погоню верткая авиация оуткастов.
      Истребители, не опасаясь вражеского огня, вплотную приближались к шаттлам и расстреливали их в упор из ракет. Шаттлы даже не делали противоракетных маневров и вообще никак не защищались от губительного огня.
      Обнаглев, летчики для экономии ракет, расстреливали двигатели шаттлов из пушек, разбивая рулевые сопла вдребезги, отчего десантные челноки, беспорядочно вращаясь, сходили с курса, больше не представляя для завоевателей никакой опасности.
      В итоге первая группа кораблей оказалась почти полностью уничтожена, и в лучшем случае к планете удалось пробиться двум десяткам шаттлов, но Роман сомневался, что им удастся благополучно сесть на планету и разгрузиться. Вслед за челноками в облака нырнули все те же истребители.
      Гибель первой группы кораблей дала возможность остальным приблизиться к планете в других местах более плотно и начать десантирование, но и тут завязались бои, а точнее простой расстрел из орудий и торпед. Оуткасты стреляли довольно точно, как в тире.
      – Что происходит? – тихо спросил лейтенант Камышов. – Почему ваши корабли не отвечают огнем на огонь? Ведь у вас же есть пушки, мало, но есть! Стреляйте же, черт возьми!
      – Почему шаттлы никак не защищены? – добавил старшина Фрейндлих. – Почему не делают противоракетных маневров? Почему нет противоракетных средств пассивной защиты в виде тепловых, электромагнитных и прочих шашек? Почему нет стационарных огневых средств для активной защиты?
      – Почему нет самолетов сопровождения? – обвинительно добавил уже сержант Галс. – Они хотя бы не дали так безнаказанно дурачиться вашим оппонентам. И половина из тех десантных шаттлов достигла бы своей цели, даже без вышеперечисленных средств защиты, просто пройдя по коридору, обеспеченному прикрытием. Вы даже не додумались повесить на корабли дополнительные броневые пластины…
      – Что происходит, господин министр? – спросил Камышов. – Я, конечно, понимаю, вас полторы тысячи лет не тревожили войны, но архивы-то вы посмотреть могли? На худой конец, фильмы всякие… можно даже фантастические, там тоже хорошие идеи есть. Там наверняка обо всем этом сказано. Как бить, как защищаться.
      – У нас не было времени подготовиться как следует, – стал оправдываться Пфайффер, словно на суде. – Мы сделали ставку на роботов, а не на средства доставки… мы просто не учли этот момент. Кто же знал?..
      – Ну а почему пушки не стреляли? Неужели команда вся, как один, в штаны наделала? Ну, тогда поставили бы автоматику… я думаю, в четвертом тысячелетии такое возможно. Ведь так?
      – Именно так. На тех кораблях нет ни единого человека, они полностью автономны и механизированы.
      – Тогда в чем проблема? Или опять не учли этот момент?
      – Именно… Это пушки против метеоритов. Никому в голову не пришло перенастроить их на стрельбу по кораблям. Поймите, мы мирные люди… мы просто в принципе не понимаем, что значит воевать. Это для нас огромный стресс… мы можем смотреть на это в прямом эфире лишь потому, что понимаем, на погибших кораблях просто груда штампованного железа и пластика, а не люди. Повторяю, мы надеялись прибыть в систему раньше оуткастов… – чуть не плача говорил министр.
      На него было жалко смотреть.
      – Ладно, об этом потом. Смотрим дальше. Будем надеяться, что на поверхности планеты дела будут обстоять не так плачевно.

      Корабли погибали, но они успевали сбросить шаттлы, словно рыба икру на нересте перед тем, как умереть от зубов хищников. Но и ушедшие к планете шаттлы подвергались жестокому обстрелу. Зрители хорошо видели, как при очередном взрыве челнока из огненного шара вылетали тела довольно громоздких шагающих или гусеничных роботов.
      До атмосферы добралось в лучшем случае шестьдесят процентов из общего числа шаттлов.
      Начали высадку и сами оуткасты. Они действовали в той же манере, как и земные челноки, но не потому, что не умели двигаться к цели иначе, чем по прямой, а потому, что ничего не опасались. Их никто не атаковал, а значит, можно не спешить и провести высадку спокойно, как на учениях.
      Картинка на экране, все время менявшая ракурс, то гасла, но появлялась вновь и после секундной заминки погасла совсем. Это означало, что погибли все корабли присланного на защиту системы флота, все сто двадцать кораблей, которые после сброса десанта даже не додумались развернуться и рвануть обратно.
      Утешением такой бездарной потере кораблей служило лишь то, что там не присутствовало ни одного человека – члена экипажа, – все выполнялось автоматически. Но и это не помогло.
      Высадка как тех, так и других проходила в районе десяти крупнейших городов Эрлиха. Жители просто не знали, как действовать в условиях войны, а потому стянулись в большие города, считая, что высокие дома спасут их. Это было ошибкой – следовало разбегаться, как тараканам, в самые захолустные и забытые богом места.
      Вражеская авиация налетала, как саранча, сбрасывая бомбы и пуская ракеты. Города в один момент затянулись черным дымом пожарищ и пылью от обрушившихся зданий. Это создавало панику среди населения. Люди метались по улицам, ища защиты, которой там не было в принципе, погибая под обломками зданий и задыхаясь в пыли.
      Высадка продолжалась. Земным шаттлам активно мешала авиация, подбивая суденышки прямо у земли, и те падали, оставляя после себя огромную дымящуюся воронку. Садившиеся челноки, избежавшие участи своих менее удачливых собратьев, тут же освобождались от десанта.
      Шаттлы оказались намного больше, чем их сначала представил себе Роман.
      Из каждого брюха выходило до десятка трапов, по которым съезжали и сбегали солдаты-роботы трех основных модификаций: пехотинец, зенитчик, ракетчик. Все они тут же разбегались по местности и вступали в бой с противником.
      Возле одного из городов разгорелась ожесточенная схватка. На поле вперемешку садились шаттлы землян и оуткастов. Это несколько сковывало действия авиации противника, чем и объяснялась многочисленность земных шаттлов.
      Еще съезжая по трапу, многотонные роботы-зенитчики открывали огонь по кораблям противника. Один из них, после того как его все же настигли три ракеты из десяти, потерял управление и, заваливаясь на бок, стал падать.
      Раздался взрыв, который тут же был поддержан бурными аплодисментами членов комиссии. Им казалось, что еще немного и победа будет за ними, а варвары позорно сбегут.
      Дела действительно шли неплохо. В завязавшемся бою оуткасты несли большие потери в живой силе и технике.
      Ракетчики с грехом пополам сбивали шаттлы и самолеты. Зенитчики косили всех, кто выбегал из тех челноков, что приземлились. Легкие пехотинцы врывались туда, куда не могли стрелять тяжелые роботы, чтобы не попасть в своих.
      Так продолжалось до тех пор, пока из особо крупных шаттлов оуткастов, которые, приземляясь, огнем из дюз срывали метровые слои почвы, не стала появляться тяжелая техника – танки.
      Выстрелы чудовищно большого калибра пушек буквально сметали роботов, даже если взрывы снарядов попадали в десяти метрах от цели.
      Бездушные солдаты Земли еще сопротивлялись, переключаясь на нового противника. Танки горели один за другим, подбитые ракетами, но общий перевес сил складывался не в их пользу. При большей численности механические солдаты явно проигрывали в качестве и умении людям.
      Новая волна авиации работала более точно и аккуратно. Пришли в себя солдаты, которых вначале так сильно потрепало. Теперь они, вооружившись гранатометами, выбивали роботов одного за другим, ибо те действовали без особого умения, просто наваливаясь всей лавиной лоб в лоб.
      Людям без особого труда удавалось заманивать большие отряды роботов в ловушки между холмами, где сканеры машин не могли обнаружить тяжелую вражескую технику, которая их, собственно, и расстреливала, превращая в металлолом.
      Тут выяснился еще один недостаток металлических солдат, хорошо показавших себя в скоротечном бою, – они не умели пользоваться не то что чужим оружием, а даже своим, оброненным их погибшим собратом одной модели. В результате у них просто закончились боеприпасы, а новых взять было негде. Шаттлы, имевшие в своих трюмах сменные картриджи и роботов-погрузчиков, горели, подбитые танками или самолетами, сев на открытое, ничем не защищенное пространство.
      Дальше началось простое методичное уничтожение. Люди сначала с опаской, а потом и вовсе осмелев, подходили к машинам и бросали в них гранаты. В роботах, оказывается, не имелось функции рукопашного боя, и они просто стояли как вкопанные, дожидаясь своей участи и щелкая пустыми затворами автоматов.
      На остальных фронтах дела обстояли не лучше. Роботы сходились с людьми лоб в лоб и проигрывали более маневренным и изощренным оуткастам, наносившим удары не только с земли, но и с воздуха, что являлось главным залогом их успеха.
      Бои еще продолжались, еще были очаги сопротивления, но их становилось все меньше и меньше, и вскоре не стало совсем. После чего захватчику открылись все дороги в города.
      Так и просидели люди за монитором полдня, не испытывая никаких естественных потребностей, полностью захваченные ужасным зрелищем разрушения – варварства.
      Кто-то из членов комиссии находился в глубоком шоке, уставившись пустыми глазами в экран, на котором давно уже ничего не происходило, и снова стояла заставка Министерства обороны.
      Министр обороны чуть покачивался в кресле, что-то шепча одними губами.
      Камышов никак не мог отделаться от ощущения, будто посмотрел затянувшийся фантастический фильм не очень хорошо понимающего предмет режиссера. Все казалось слишком «сырым» и непродуманным.
      – Эй… – тихо позвал Камышов Пфайффера. – Вы как, может, вам медиков вызвать?
      Не дождавшись ответа, Роман нажал на кнопку вызова доктора Стоуна на своем запястье, потом стал звать доктора по имени в микрофон на приборчике, но ответа так и не получил.
      – Ладно, лейтенант, пойдемте отсюда. Они сейчас все в прострации, видимо, мультик посмотрели все, вплоть до последнего лаборанта, и вряд ли выйдут из такого состояния быстро, – сказал старшина. – Мне, честно говоря, самому немного не по себе от увиденного, что уж говорить о них.
      – Хорошо, пойдем, погуляем.
 
      Когда все через полдня пришли в чувство и смогли трезво мыслить, Камышов зачитал им предложения по усовершенствованию роботов, а также предложил новые тактические приемы ведения войны.
      Список предложений, составленный при участии старшины и сержанта, оказался довольно внушительным – более ста пунктов. От уже озвученных в самом начале, про стреляющие пушки и противоракетные средства, до необходимости взаимозаменяемости оружия.
      – Вам необходимо обзавестись танками, а главное авиацией. Лучше пилотируемой…
      – Это невозможно…
      – Ну, тогда беспилотной. Но такой, чтоб летала не на бреющем полете, как беременная чайка, а крутилась и вертелась, словно ужаленный в задницу шмель!
      – Вы не поняли… это невозможно. Это осуществимо, но у нас нет времени. Необходимо проделать слишком большую работу. Создать новые корабли, эти как их?..
      – Авианосцы, – подсказал Роман.
      – Именно. Потом нужно сделать сами самолеты, а такого опыта у нас нет. Это многие и многие месяцы, если не годы… – потерянно объяснял министр Пфайффер.
      Поражение роботизированных солдат сильно подкосило военного министра, и он практически не вставал с кресла. У него пропала надежда, ведь погибло его детище.
      – На пути оуткастов к Земле больше нет препятствий, – продолжил за министра его помощник. – Мы считаем, что через шесть месяцев их флот окажется здесь. Помогите нам. Помогите нам!
      – Чем? – Роман аж отшатнулся от истерично закричавшего помощника министра обороны, пытавшегося схватить Камышова за лацканы одежды. – Что мы можем сделать?
      – Не знаю, но вы просто обязаны нам помочь! Вы просто обязаны!
      – Но я уже предложил вам возможные варианты. Совершенствуйте свою механическую армию, вправляйте им электронные мозги, вводите новые программы с учетом новых тактических схем. Что мы еще можем сделать в этих условиях?
      – Хорошо… Обучите нашу армию! – с горящими глазами вдруг предложил министр Пфайффер, сам плохо понимая, о чем просит.
      – Ну, ладно, попробуем, – сказал Камышов, чтобы хоть что-то сказать и приободрить собравшихся. – Хотя я с трудом себе представляю, как это можно сделать.
      – Спасибо!
      – Да не за что. Но все же начните переоборудовать судостроительные верфи под новые корабли. Нужно сделать все возможное…
      – Конечно-конечно, мы все сделаем! И начнем прямо сейчас.

      Через полтора часа, взлетев с крыши медицинского института, геликоптер приземлился на бетонной площадке ближайшей военной базы. Турбины стихли, замедлили свой бег винты, и только тогда людям позволили выйти.
      Воинская часть больше напоминала ботанический сад. Кругом полно цветочных клумб с диковинными цветами, каких Камышов раньше никогда не видел, из чего сделал вывод: это либо новые выведенные сорта – чего только не произошло за прошедшее время, либо цветы-инопланетяне, привезенные из колоний, находящихся за многие световые годы от Земли. А может, и то, и другое вместе.
      «Интересно будет сходить в зоопарк, – вдруг подумал Роман. – Посмотреть на неведомых зверушек».
      Практически ничего не говорило о том, что они прилетели на военный объект. Нигде не видно привычных им полос препятствий в виде траншей, деревянных горок, веревочных переправ и сеток, стрельбищ и прочих атрибутов воинской части. Правда, еще оставалась надежда, что все это где-то спрятано подальше от глаз, но почему-то лейтенанту в это верилось с трудом.
      От старых воинских частей остался знакомым только плац со знаменем, по которому гуляли военнослужащие, назвать их солдатами у лейтенанта не поворачивался язык. Форма, кроме цвета, ничем не отличалась от гражданской одежды.
      Так называемые солдаты собрались толпой неподалеку от севшего геликоптера, а когда винты совсем прекратили движение, к ним вышел моложавый человек лет пятидесяти с тремя серебряными звездочками на шапочке, больше похожей на кепи, только без козырька.
      – Полковник Бенни Сталлер, добро пожаловать, – поздоровался тот, протягивая руку.
      – Лейтенант Камышов, – рефлекторно козырнул Роман, на мгновение забыв, что он даже не в форме, и ответил на рукопожатие.
      – Что это вы сейчас сделали?
      – Не важно… это и есть ваш личный состав, который нам предстоит обучить? – поинтересовался Роман, оглядывая толпившихся солдат, толкавшихся и тянувших шеи, чтобы получше разглядеть прилетевших.
      – Они самые.
      – М-да, работы будет больше, чем я предполагал, – поморщился лейтенант. – Ну что, ребята, пошли посмотрим, что можно с ними сделать.
      – Да я уже сейчас вижу, что ничего… – прокомментировал старшина. – Детишки какие-то, честное слово.
      – И тем не менее.
      – Прошу за мной, – пригласил всех полковник Сталлер и повел прибывших за собой.
      – Скажите, полковник, а чем вы вообще занимаетесь?
      – В каком смысле?
      – В прямом. Войны, за исключением той, которая идет сейчас, не было очень давно, а между тем армия существует. Какие задачи она выполняет? Не существует же она как реликт прошлого, как аппендикс у человека.
      – Я понимаю, что вы имеете в виду, – кивнул полковник. – Но наша армия – это армия не в привычном для вас понимании этого слова.
      – То есть?
      – Армия спасения… пожалуй, это наиболее точное определение.
      – И кого же вы спасаете при нынешнем благополучии?
      – Многие проблемы, конечно же, исчезли, но природных, да и техногенных катастроф никто не отменял. Случаются сильнейшие землетрясения с многочисленными разрушениями, гигантские наводнения и так далее.
      – Ну, а почему тогда армия, а не министерство по ЧС, как в свое время было у нас?
      – Так повелось. С тех пор многое изменилось.
      – Понятно, традиция. Что ж, полковник, давайте посмотрим на ваших ребят.
      – Так сразу?
      – А чего тянуть? На нас тут постоянно давят, дескать, времени нет.
      – Понимаю.
      Полковник подозвал своего помощника и приказал тому дать сигнал сбора. После чего резко изменил направление движения, и через пару минут все вновь оказались на плацу, где уже достраивались последние шеренги сбегавшихся отовсюду солдат. Вскоре прибыли все солдаты, кому положено было здесь находиться, образовав каре, отчего на плацу стало тесно.
      Камышов сразу заметил, что различия здесь между мужчинами и женщинами не делались, по крайней мере, они все стояли вперемешку.
      – Сколько здесь? – спросил Камышов, с удовлетворением отметив, что его люди построились сами и стояли по стойке «смирно».
      – Пятьсот человек.
      – Ладно, посмотрим, что можно сделать.
      Лейтенант прошелся вдоль одной из шеренг. Лица солдат ему не понравились. Такие лица были у «ботаников», только что попавших в часть и думающих, будто все это с ними невсерьез, что это просто кошмарный сон и стоит только проснуться, как все исчезнет само собой.
      Как правило, таких научить чему-нибудь дельному очень сложно. Многие из «ботаников» не выдерживали и сбегали или, еще хуже того, вешались или стрелялись, предварительно расстреляв своих обидчиков.
      – Хреново…
      Наконец Роман отыскал в строю более или менее нормальное мужественное лицо. Показав на парня, он спросил:
      – Как тебя зовут, солдат?
      – Оуэн Уилсон, сэр… – смущаясь, ответил тот. Он не знал, как себя вести с варваром из темных веков.
      – Выйти из строя, рядовой Уилсон.
      Передняя шеренга расступилась, и солдат несмело, помявшись с ноги на ногу, вышел вперед.
      – Ударь меня, рядовой, – приказал лейтенант.
      – Зачем, сэр? – непонимающе спросил солдат, оглянувшись на своих товарищей, оставшихся в шеренге, ища у них поддержки.
      – Ударь меня, это же так просто, взял, сжал кулак и двинул в морду.
      – Но зачем?! Это же нецивилизованно! Зачем мне вас бить? Вы мне ничего не сделали, сэр. И даже если бы и сделали…
      Договорить солдат не успел, просто подавившись словами, когда Роман легонько ткнул его кулаком в плечо, повторив требование:
      – Ударь. Ну же, ударь, – повторял Камышов, ударяя солдата в плечо все сильнее и сильнее. – Ударь, кому говорю!
      В строю начались волнения, по рядам покатился ропот, и, не выдержав, подбежал даже полковник.
      – Что вы делаете? Что тут происходит?
      – Прикажите этому рядовому ударить меня, полковник. Со всей силы.
      – Но зачем? Мы не приемлем насилия. Что он вам…
      – Просто прикажите, мне нужно понять, чего они стоят и как мне их обучать.
      – Хорошо… – кивнул полковник Сталлер и, повернувшись к солдату, приказал: – Уилсон, ударьте его, как проси г господин лейтенант.
      – Хорошо, господин полковник…
      Солдат долго собирался с духом, строй погрузился в абсолютную тишину, ведь сейчас должно произойти невиданное – один разумный человек ударит другого.
      Наконец дрожащая рука рядового полезла вверх и, замерев в верхней мертвой точке на пару секунд, решительно понеслась вниз, стремясь попасть по голове уже ненавистного лейтенанта.
      Роман Камышов просто сделал шаг в сторону, и кулак прошел мимо.
      – Еще, – потребовал Камышов.
      И после кивка полковника рядовой Уилсон повторил попытку, но с тем же плачевным результатом
      – Ударь же меня, черт возьми! Или ты только и можешь, что воздух месить? Давай же, давай обеими руками. Ну?!
      Видимо, в голове рядового произошел какой-то сдвиг, и он чуть ли не с рычанием набросился на лейтенанта, размахивая обеими руками. Камышов лишь уклонялся, уходя все время в сторону, подкалывая солдата обидными шуточками, чтобы еще сильнее раззадорить его.
      – Что ты руками машешь, как ветряная мельница? Бей, а не маши!
      После полуминутного уклонения, когда Роман двигался по всей свободной площади плаца, Камышов прямо на ходу выбрал из строя еще двух человек в дополнение к почти выдохшемуся рядовому Уилсону.
      – Помогите ему, а то он все никак не может меня ударить. Может, вам удастся. Начали.
      Теперь солдатам не потребовалось одобрения своего командира, и они набросились на лейтенанта, но все с тем же успехом. Лейтенант Камышов ставил простые блоки без продолжения контратакой.
      – Давайте-давайте, – поддразнивал солдат Роман. – У вас почти получилось…
      Прошло еще полминуты, и Камышов к уже имевшейся тройке добавил еще двух солдат. И честно их предупредил:
      – Ребята, если в течение первых десяти секунд вы не выведете меня из строя – не свалите на землю, вы об этом сильно пожалеете. Начали.
      Началась новая возня. Солдаты мешали друг другу, но Роман не делал им поблажек. Блоки стали жестче, а некоторые получили по тумаку, что только сильнее разозлило противников, но и придавшая им силы ярость не помогла.
      Камышов добровольно увеличил время такого спарринга до пятнадцати секунд, продолжая легонько поколачивать солдат, а потом случилось то, чего ждал взвод лейтенанта и чего не ожидал больше никто.
      Роман растолкал солдат, ныряя им под руки, освободив для себя чуть больше пространства, и в следующую секунду быстро нокаутировал противников, отвесив каждому по одному удару, довершив разгром эффектным ударом ногой в живот с разворота, отчего противник отлетел на полтора метра и грохнулся на бетон спиной.
      – Подберите их…
      Никто не пошевелился, тогда Роману пришлось буквально вырвать из строя нескольких человек за шкирку. Остальные выходили из ступора сами, в страхе шарахаясь в сторону, стоило ему только к ним приблизиться.
      – Ты не слишком увлекся? – улыбаясь, спросил старшина, когда лейтенант вернулся к своему взводу, а раненых унесли их ошеломленные товарищи. – Особенно с последним пируэтом?
      – Ну, разве что чуть-чуть…

      Министр обороны был вне себя и долго не мог успокоиться.
      – Вы же обещали никого не трогать! Не применять насилие! Зачем вам потребовался этот… это… безобразие! Говорите!
      – Я хотел посмотреть, на что способны ваши солдаты, господин министр обороны.
      – Если бы вы спросили, то мы бы сказали, наши солдаты не занимаются силовыми видами боевых искусств. Этот рядовой Уилсон получил сильнейшее эмоциональное потрясение, которое запросто может перейти в психическое заболевание. Полковник Сталлер вам вроде бы сказал, что мы не приемлем насилие…
      – А придется, господин министр. Иначе никак. Сами понимаете – война.
      Министр Пфайффер сразу как-то сник и, обидчиво поджав губы, отвернулся. Видя, что от министра обороны больше ничего не добиться, Камышов обратился к командиру части:
      – Кстати, господин полковник, что вы предприняли в связи с объявлением вам войны?
      – А что мы должны были предпринять?
      – Хм-м… Ну, может, усилили физическую подготовку солдат. А то тот рядовой с минуту помахал кулаками – и все, бери тепленьким, а ведь он не из дистрофиков. Или провели стрелковую подготовку… вы вообще как, стреляете? Или вы даже оружие в глаза не видели?
      – Ну почему же, – обиделся полковник, – стреляем. А что касается физической подготовки, то подобный ритм, который вы им задали, был для них непривычным и очень стрессовым… А так солдаты регулярно занимаются в тренажерном зале, на самых различных снарядах. Что касается увеличения количества стрельб, так это ни к чему. Все солдаты стреляют на отлично, – с некоторым вызовом сказал полковник Сталлер.