17

Каннакай оказался одной из тех планет, что принадлежали к буферной, или пограничной, зоне, которая отделяла государственные образования, входящие в состав Северного Союза. На таких планетах позволялось селиться всем, по меньшей мере, половина из которых являлась асоциальными элементами, сосланными сюда по приговору суда после отбывания заключения за тяжкие преступления. Сюда же бежали те, до кого не успела дотянуться рука правосудия.

– Ну что, пойдем, что ли? – не то спросил, не то предложил спутник Макса по имени Кастор.

Кастор Мешко также записался в наемники, поскольку у него был «волчий билет», не позволявший получить хоть сколько-нибудь нормальную работу, а преступником он становиться не хотел по определению. А все случилось из-за того, что он по глупости доложил начальнику хозяйственного склада о случаях хищения, уже потом он узнал, что вором был сам начальник. Его уволили по ложному обвинению, будто бы он сам является этим самым вором, и выдали соответствующую характеристику, закрывшую перед ним все дороги, и вот он здесь.

Чему из этого можно было верить, Брюстер не знал, и особенного желания разбираться в перипетии чужой судьбы ему не хотелось. Все могло быть именно так, как он рассказал, а могло быть в точности наоборот. Но, сравнив рассказ с собственным жизненным опытом, он готов был поверить ему, ведь чего на свете только не бывает.

Свою историю он не рассказал, несмотря на настойчивые просьбы своего попутчика.

Поначалу Максу была подозрительна такая откровенность, но потом он понял, что перед ним просто болтун, чей язык его и сгубил. За недельный перелет он прожужжав ему все уши.

– Пойдем, – согласился Макс. – Только куда идти-то? Кругом одна пустыня.

– А тут недалеко, всего в двух километрах отсюда, судя по проспекту, что мне выдал сержант, находится сборный пункт.

– А почему мне карту не выдали?

– Наверное, забыли…

– А если мы сбежим? – как бы между прочим поинтересовался Брюстер, уже подходя к базе. – С нами же провожатых нет.

– И долго ты протянешь без денег и документов в незнакомом месте? А если поймают, так еще и в тюрьму сядешь.

– Об этом я не подумал.

– То-то и оно, у них тут все продумано…

– База сто три дробь двадцать четыре, – прочитал Макс на вывеске над огромными раздвижными воротами, в которые их пропустили без лишних разговоров по предъявлении жетонов. – Что-то мне уже погано стало.

– Местечко действительно не очень…

Огромный плац окружали постройки, больше похожие на ангары, которые ими и были, пока их не переделали под временные казармы. На пыльном плацу находилось огромное количество народу, представителей разных рас. Немногие счастливчики сидели в тени, кто-то бесцельно бродил из конца в конец, где-то гоняли мяч или просто курили, ожидая неизвестно чего.

– Новенькие?

От неожиданности Макс даже отскочил в сторону, застыв с открытым ртом. Перед ним стоял громила в чине капрала. Видя затруднение своего приятеля, Кастор ответил:

– Так точно!

– Не ори, – поморщился капрал. – Еще неизвестно, сколько вам ждать покупателей, так что ваше место в пятой казарме, места сто три и сто четыре. Всем все ясно? Может повторить?

– Да нет, не надо, сэр, мы понятливые.

– Что значит «покупатель»? – спросил у Кастора Макс, когда отошел капрал. Мешко еще не успел открыть рта, как сзади прозвучало:

– А то и значит, приедут высокие чины и начнут отбирать себе наиболее пригодное, по их мнению, пушечное мясо.

Приятели обернулись, говорящим оказался здоровяк с отсутствующим ухом и перебитым носом, из-за чего он производил впечатление уголовника.

– Меня зовут Стюарт Эстевес.

– Очень приятно, – отозвался Кастор и протянул свою руку. – Кастор Мешко, а это мой друг Макс Брюстер.

– Классно тебя отделали, – сказал Стюарт, пожав руки. – Тут у тебя красное с коричневым, здесь синее, а тут вообще непонятного цвета. – Стюарт потыкал пальцем в лицо Брюстера, впрочем, не задевая его.

– С лестницы упал, – нехотя ответил Макс. И чтобы отвести интерес от своей личности, спросил: – За кого воюем? В смысле, что представляет собой Торговая Федерация? Как я вижу, ты более продвинутый в информационном плане. И против кого мы собственно будем воевать?

– Что ж можно и поболтать, – согласился ответить Стюарт. – Торговая Федерация – это союз примерно тысячи крупных корпораций. Здесь и геологоразведчики, и добывающие, перерабатывающие компании, и оптовые перекупщики, отправляющие товар уже в розничную торговлю, и даже несколько военных поставщиков, гонящих свою продукцию прямо на фронт по демпинговым ценам в счет будущих прибылей. И это не считая тысяч смежных предприятий, напрямую работающих на добытом сырье…

– И кто нам будет противостоять?

– Айманы. А точнее одно из их суверенных государств. Вы же ведь знаете, что после распада Арабийской конфедерации, они снова раздробились на более мелкие государства, какими и были до вступления в нее. Против одной из таких республик мы и будем воевать за звездное скопление с тремя десятками звезд, получившее общее название «Красный кентавр».

– Надо же! – удивился Брюстер. – Тысяча коммерческих предприятий против целого государства!

– Нужно еще сказать, что, по некоторым данным, за Айман, так называется эта республика, незримо выступают сами арабийцы, поставляя тем новейшие технологии и предоставляя военных советников.

– А они там с какого боку? – спросил Кастор. – Я где-то слышал, что арабийцы с юанами не принимают участия в торговых войнах, считая их ниже своего достоинства.

– Это так, но у арабийцев напряженка с ресурсами, и им волей-неволей приходится крутиться, чтобы выжить. Те же проблемы и у юаниан, несколько десятков их предприятий напрямую участвуют в Торговой Федерации и с пару сотен находится под их полным контролем, через подставных лиц. По крайней мере, таковы упорно бродящие слухи, а, как известно, нет дыма без огня… Но ничего противозаконного здесь нет.

– Вот и получается, что война империй продолжается, только на другом уровне, – глубокомысленно заметил Кастор.

– Слушайте, мы тут уже несколько часов, а солнце до сих пор находится в зените! – возмутился Макс. – Я сейчас в запеканку превращусь.

– Это потому, что сутки здесь длятся более семидесяти часов.

– А ты здесь сколько?

– Три местных дня. А кто-то еще больше…

– Кошмар! И все на солнцепеке! Может, тогда в казарму пойдем?

– Не советую, там еще хуже. Никакие кондиционеры не справляются с тамошней духотой и вонью. Здесь хоть иногда ветерок дует…

18

Двадцать с лишним шаттлов, подняв в воздух здоровенную тучу песка, с ревом приземлились на отдельной площадке за стеной базы. Вышедшие из кораблей военные чины, по всей видимости, были здесь не в первый раз, поскольку чувствовали себя уверенно и без помощи провожатых добрались до главного здания, в былые, более счастливые для себя времена, служившего диспетчерским пунктом, принимавшим и отправлявшим грузовые и пассажирские корабли.

Между собой они так же были знакомы, поскольку перездоровались достаточно быстро. Кто-то тепло, а кто-то не очень, что объяснялось их соперничеством в «покупке» новобранцев. Всем хотелось заполучить лучших солдат, но существовала определенная очередность, определяющая, кто за кем мог набирать себе наемников.

– Ну что, начнем, пожалуй, – сказал полковник связи Кауман Бинке, быстрее остальных просмотрев интересующие его личные дела будущих солдат. Его безобидное по названию ведомство кроме связи занималось компьютерным взломом вражеских программ защиты. Толковых специалистов было до слез мало, чем и объяснялась скорость обработки им файлов.

– Постой! – хором ответили еще двое, сидевших за своими терминалами. У них работы было не в пример больше.

Майор Учхе представлял инженерно-технические войска, а проще говоря, набирал себе механиков и танкистов для гусеничных и колесных машин, а также будущих ракетчиков и зенитчиков. Словом, всех, кто годился для такой работы.

Полковник Эвтор отмечал для себя тех, кто имел отношение к летающей технике, и действующих летчиков для крылатых машин и геликоптеров. Пусть они имеют лишь начальные навыки, но обучить их будет гораздо проще, чем тех, кого просто слепо можно выдернуть из строя. Особенно он радовался, когда удавалось найти уволенных пилотов транспортных компаний, для таких летчиков переподготовка занимает не больше месяца, что сейчас особенно важно, ведь на фронтах откат.

И только трое не принимали участия в таком кропотливом отборе кадров, поскольку это заняло бы чересчур много времени, ведь на них приходилось до восьмидесяти процентов новобранцев. Да и не нужен им был такой отбор.

Майор Генджо с полковником Ниреном представляли штурмовые подразделения, своеобразные войсковые спецназы различных направлений и десантные войска. Майору Ризену выбирать никого не приходилось. Ему предстояло забрать всех остальных, которые не подойдут для так называемых элитных войск. Он был линейным пехотинцем.

Наконец освободились первые двое и подошли к остальным, стоявшим у большого окна и разглядывавшим площадь перед ними.

– Даа… – протянул полковник Эвтор. – Контингент год от года становится все хуже и хуже. Все тупее и дохлее.

– Ну, это, смотря с какой стороны посмотреть, – не согласился Учхе.

– Да ладно вам трепаться, пойдем уже забирать это отребье, – махнул рукой Генджо.

– Подождите, – остановил всех майор Ризен. – Я совсем забыл об одном деле.

При этом Ризен достал из своей барсетки миниатюрную камеру и стал снимать всех тех, кто находился на плацу. Сначала общим, а затем и крупным планом, стараясь заснять лица объединившихся в группы.

– Ризен, вечно у тебя какие-то закидоны, – проворчал полковник Бинке. – Зачем тебе это?

– Вам хорошо, вы отберете себе лучших, и все дела, а мне нужно сделать из оставшихся доходяг хороших солдат, понимающих друг друга с полуслова, – пояснял Ризен, одновременно продолжая вести съемку. Остальные наблюдали за ним с интересом. – Видите, они уже объединились в какие-то группы, кучкуются, что-то делают вместе. В большинстве случаев знакомятся психологически совместимые субъекты, значит, если их поставить в одну команду, из них получится полноценная боевая группа с уже определенным неформальным лидером.

– Ну, ты прям профессор какой-то, – не то восхищенно, не то насмешливо сказал полковник Бинке. – Как ты до такого вообще додумался-то?

– Да так, в отпуске. Навестить сестру приехал, а у нее из литературы только труды по психологии, психолог она по профессии. Делать было нечего, и я взял из стопки самую тоненькую книжечку, одолел всего двадцать страниц из ста пятидесяти, потом бросил это дело. Короче, еле дотянул до конца срока пребывания… Ну вот, я закончил, – майор убрал видеокамеру обратно.

– Тогда пойдемте, время не ждет.

19

После обеда всю базу замело песком, поднятым прилетевшими шаттлами разной грузоподъемности, от совсем легких «Раббитов» до тяжелых транспортов «Элепхант».

Спустя несколько часов всех построили на плацу, и бойкие капралы с сержантами разделили непонятливых новобранцев на шесть стройных шеренг по триста единиц личного состава в каждой, так, чтобы между шеренгами мог спокойно пройтись особо придирчивый офицер.

Наконец, через пять минут после того, как всех построили, на помост, переговариваясь между собой, поднялись пять армейских начальников в легко различимой форме.

– Ну вот, это и есть наши покупатели, – просветил своих новых приятелей Стюарт.

– Мы уже догадались, – обронил Кастор.

– Поаккуратней! Ты же мне чуть ногу не отдавил, -возмутился Брюстер, отталкивая от себя какого-то тщедушного человека, подумав, что такому уж где-где, а здесь точно не место.

– Извини.

– Итак, – зазвучал с трибуны усиленный динамиком голос. – Меня зовут полковник Бинке, я представляю войска связи. Всех, кого я назову, прошу выйти из строя на красную линию, она прямо перед вами. Ульям Пирсон…

Полковник называл фамилии, и будущие связисты-хакеры выходили из строя навстречу своей судьбе, хотя им предстояло заниматься тем же, чем они занимались раньше, только теперь в военной форме. Выборку он закончил достаточно быстро, и на красной линии стояли двадцать теперь уже бойцов невидимого фронта.

– Зарплата у нас, в отличие от остальных частей, твердая, без всяких там боевых и прочих надбавок, кроме оплаты за классность и выслугу лет, – продолжил Бинке. – Но вы будете в тепле и сытости, с чистым сортиром и гарантированным душем, чего зачастую не будет у остальных. Если вы не сломаете себе шею, по пьянке упав с лестницы, то вернетесь домой целыми и невредимыми. Теперь из строя могут выйти те, кто считает себя, по меньшей мере, классным специалистом. Я мог кого-то упустить при просмотре ваших личных дел. Неважно, хакер ты или «правильный» программист, требуются и те, и другие. Но предупреждаю, если выяснится, что вы недостаточно хороши, то вас отправят прямо на передовую, конечно, после подготовки, по ускоренной… Для тех, кто уже стоит на линии, есть последний шанс передумать и попробовать себя в другом качестве.

На линию вышли еще пятеро. Сосед Макса, отдавивший ему ногу, тоже дернулся вперед, но потом передумал и вернулся обратно в строй. Из первого набора обратно в строй никто вернуться не пожелал.

– Отлично. Сержант, командуйте.

– Есть, сэр! – сержант подошел к «купленным»новобранцам и скомандовал: – Напрааво! Шагооммарш!

Полковника Бинке сменил другой, по фамилии Эвтор. Его в свою очередь сменил майор Учхе. Из строя все выходили и выходили названные люди. Их тоже уводили сержанты, и, наконец, в небо стартовали первые шаттлы. Строй за это время основательно поредел, но по-прежнему был полон. Снова пробежали сержанты с криками: «Сомкнуть ряды, выровнять шеренги!»

– А теперь будут набирать стопроцентное пушечное мясо, – снова поделился своими невеселыми познаниями Стюарт Эстевес.

– Меня зовут майор Генджо, – обратился к строю следующий «покупатель». – Я буду набирать из вас элитные части, зарплата соответствующая. Под элитными войсками понимаются: войсковой спецназ, абордажные команды, фронтовая разведка, диверсанты, боевые пловцы и так далее. Если кто-то не пожелает служить в названных частях, пусть говорит об этом сразу, если я его выберу.

Майор Генджо спустился с трибуны и отправился вдоль рядов, внимательно осматривая каждого претендента с ног до головы. Иногда он щупал мышцы кому-то в строю и, если считал, что тот подходит, бил его в грудь и говорил: «Ты».

Так он прошел все шеренги, выбрав из них около двухсот претендентов, отдавая предпочтение крепким парням, не обязательно высоким, что объяснялось спецификой выбранной для них профессии, но обязательно жилистым, без лишней показушной мускулатуры, как в дешевом кино про супергероев. Тем не менее, майор Генджо прошел мимо Стюарта Эстевеса, даже не взглянув на него, хотя Макс считал его здоровяком.

Спецназовцы ушли, никто из них не отказался служить в спецвойсках. И на трибуну поднялся столь же немногословный полковник Нирен. Он также прошелся вдоль рядов и выбрал себе четыреста с лишним десантников. На этот раз Стюартом заинтересовались, но полковник выразил какое-то недовольство, и тот остался в строю.

– Ну что, сынки, – устало произнес майор Ризен после трехчасового отбора кадров предыдущими офицерами. – Пойдем грузиться на мои корабли. Поскольку это ваш последний день гражданской жизни, то можно не в ногу.

И оставшиеся толпой поплелись к «Элепхантам». Аккуратные сварные швы на бортах этих машин говорили, что когда-то здесь находились пушки, чтобы отстреливаться от назойливых истребителей, а значит, эти корабли уже успели повоевать и теперь повезут на войну других.

Места хватило всем, даже пустые сиденья остались. Вскоре корабль натужно взревел двигателями и, тяжело оторвавшись от земли, полетел на орбиту, где его уже ждал транспортный корабль, который и должен был отвезти новобранцев в учебный центр. А потом, быть может, и к первому месту боя. Где он будет, еще никто не знал, но то что он будет, ни у кого не вызывало сомнений.

20

Форт-Слейв, учебный центр на планете Хокин, мало чем отличался от сборного пункта на Каннакае. Только постройки были добротнее, и можно было не сомневаться, что кондиционер там работает как надо, да на всей территории было полно всяких устройств и сооружений непонятного назначения.

– Выходите, всем выйти из челнока, – загремел громкоговоритель голосом капрала, который за времяперелета всех достал своими поучениями. И все, кто еще был внутри, посыпались наружу.

– Опять жара! – не выдержал Макс.

– Жара жаре рознь, – заметил Кастор. – Видишь, травка растет, значит, температура вполне приемлема. К тому же ты только что с корабля с его искусственным климатом. Скоро оклемаешься, вот только солнце мне здесь не нравится.

– А что с ним не так?

– Красное оно… умирает…

– Всем построиться! Не толпиться, быстро!

– Этого Цимберца убить мало, – заметил Стюарт.

– Что-то еще будет, – понуро добавил Брюстер.

И снова умелые сержанты с капралами построили вновь прибывших на плацу, особо строптивых подгоняли пинками. Делали они это без злобы, просто привыкли ко всему и старались делать свою работу хорошо.

Новобранцев оказалась ровно тысяча, и их разбили на десять рот. Перед ними прошелся очередной сержант.

– Поздравляю вас, стадо баранов, – начал он свою речь. – Вы сделали первый шаг к тому, чтобы стать настоящими мужчинами. Меня зовут сержант-инструктор Удостон. На ближайшие три месяца, а именно столько продлится ваша подготовка, я стану вашим отцом, матерью и старшим братом в одном лице. Вы третья рота, соответственно у вас третья казарма. Сейчас вы все отправитесь на помывку, потом на раздачу комплектов формы. На все – про все у вас один час, через час я жду вас всех на этом самом месте и советую не опаздывать… Капрал, проводи этот сброд в баню.

Баней оказался простой ангар, куда их всех загнали, кого надо постригли, а кому надо отстригли не в меру большие ногти, отращиваемые последователями придурковатой моды на нескольких планетах. Потом всех заставили снять всю одежду и стали щедро поливать из пожарного шланга. Вместо воды из него било какое-то моечное средство, и все стали дружно растираться, стараясь, чтобы состав не попал в глаза, уж больно он едким оказался. Через пару минут помывки ударила чистая вода для ополаскивания.

– Так, теперь все за мной для получения обмундирования, – позвал за собой капрал.

Он отвел их в соседний ангар, где хозяйничал другой капрал с подчиненными рядовыми. Перед ними лежало несколько стопок формы и обуви, выдаваемых в соответствии с комплекцией. Так же обстояло дело и с обувью.

– Так, солдатики, получаете форму у меня, берете иголки, пришиваете свои бирки, не забудьте перед этим написать на них свое имя вот таким карандашом. Карандаш потом вернуть! Потом подойти вон туда, и вам дадут свинцовые накладки.

Форма оказалось немного великовата, но Макс решил не обращать на это внимания, зато сапоги оказались в самый раз.

– Встань на весы, – приказал солдат, и когда Макс встал, еще и измерил его рост. После чего сказал. – Таак, восемьдесят кило, рост – метр семьдесят пять…

– Не может быть, – возмутился Брюстер. – От силы семьдесят три килограмма! Я ж два месяца назад взвешивался!…

– А мне по фигу, сколько ты весишь, у меня точные весы, – солдат ненадолго отвлекся и ввел данные в компьютер. – Номер пять. Иди к раздаче.

Макс подошел к стойке, на которую кивнул солдат. Другой военнослужащий передал Максу грузы.

– Вон инструкция по применению. Следующий…

Инструкцией оказался наглядный настенный плакат, показывающий, что и куда именно нужно крепить. Брюстер наложил на ноги и руки тяжелые накладки и, вдобавок ко всему, надел наплечный жилет, сделав все, как было показано на картинке.

– Подохнуть можно, – простонал Кастор, который также мучился с грузами. – И на кой хрен все это нужно?

Макс ничего не ответил, он прислушивался к своим ощущениям. Казалось, что если сделаешь шаг, то непременно грохнешься о землю со всего маху. Грузила утяжелили Брюстера на десять килограммов, и было крайне необычно чувствовать, как изменился центр тяжести, а стоять стало можно только прямо и никак иначе. По-другому стоять просто не получалось, сразу же клонило вниз. Кто-то с непривычки уже упал, вызвав у остальных бурю смеха.

Через час, когда все оделись как положено, они опять построились на плацу, где их уже ждал сержант Удостон.

– Ну вот, теперь на вас можно посмотреть нормально, а то я, как увидел вас, так чуть не сблеванул.

Что ж, все управились, опоздавших вроде нет. Вы, наверное, думаете для чего вам эти тяжести? Отвечу: они для вашей общефизической подготовки, чтобы лишний раз в тренажерный зал не ходить и довести всех вас до общесреднего уровня. Будете получать физическую нагрузку от любого своего движения. Вообще-то, раньше подобные базы располагались на планетах с повышенной силой тяжести, но из-за чертовых «законников» из всяких там правовых обществ их перенесли на нормальные планеты… Итак, грузы не снимать от подъема до отбоя. Как я уже сказал, первые две недели будут просто курортом с общефизической подготовкой и теоретическими занятиями. Теперь идите ужинать, после чего через тридцать минут, пожалуй, немного пробежимся – и будете отдыхать.

21

Две недели тянулись, как резиновые, но и они не могли длиться бесконечно. Всему рано или поздно приходит конец, хорошее оно или плохое. Вот и эти две недели подошли к концу. За это время курсанты, как их еще называли сержанты, занимались спортом, заключавшимся в простых пробежках. Круги, которые они нарезали, день ото дня становились все длиннее и частично (каждый раз все больше) переносились на пересеченную местность.

Вот и сейчас третья рота наматывала пятый, двухкилометровый, круг из десяти. Сто курсантов были поделены на взводы, по двадцать человек в каждом. Другие девять рот занимались на различных видах тренажеров.

– Щас подохну, – просипел обильно вспотевший Кастор, когда рота перешла на шаг, иначе такую дистанцию в сплошном марш-броске никому было не выдержать. Ему было сложнее остальных из-за плохо сходившего избыточного веса, а в последнее время ему было особенно плохо.

– Держись, – подбодрил его Стюарт, бежавший без видимых усилий.

– Все хочу спросить, – разлепив ссохшиеся губы, произнес Брюстер, – ты вообще когда-нибудь устаешь?

– Почему не устаю, устаю… просто я стараюсь не показывать этого.

– Я понял, он капралом хочет стать… – озвучил свою догадку Мешко.

– Ну и что с того. И потом, когда вы бежите, то постоянно думаете: «Когда же все это закончится!», я прав?

– Угу, – выдохнул Макс. – А ты о чем думаешь? Не о бабах же… или о них?

– Я вообще стараюсь ни о чем не думать. Просто про себя напеваю несложную ритмичную песенку, вводя себя в некое подобие транса…

– Так что ж ты, морда смуглая, раньше об этом не мог сказать?

– Так вы меня и не спрашивали, – пожав плечами, ответил Стюарт. Он уже давно не обижался на подобные высказывания, так как это не всегда означало оскорбление. Впрочем, тут были свои нюансы…

Все замолчали, и колонна снова пустилась в бег.

Брюстер не верил, что он сможет столько пробежать, да еще с такими свинцовыми накладками, однако же бежал. «Тут явно не обошлось без «химии», – подумал он. – Ну и пусть, лишь бы по известному органу не сильно било…»

– Что ж, у тебя есть шанс забить дополнительный гвоздик в свою карьерную лестницу, – сказал Макс набегу, что сильно сбивало дыхание.

– Ты о чем?

– Вон видишь, на повороте кто-то лежит без сил, если дотащим, глядишь, и оценят сей героический поступок.

– Не советую, – тихо произнес Кастор, но так, что его никто не услышал.

– Круги еще резать и резать, – напомнил Эстевес – Ты сам-то доползешь?

– Попробую…

– Ну, тогда давай.

Эстевес с Брюстером подхватили лежащего в пыли человека, при этом Макс закинул одну руку себе на шею, а Стюарт, из-за своего роста, подхватил вторую под мышку. Тут же подбежал сержант-инструктор Удостой.

– Бросьте этого поганца. Мы не армия спасения, и если кто-то не может продолжать бой, его следует бросить. Вам ясно?

– Так точно, сэр! – хором ответили Макс со Стюартом, но «доходягу» не бросили.

– Так почему не бросаете? Рядовой Эстевес!

– Ээ… Мы несем его в качестве ээ…

– В качестве последнего щита, сэр, – пришел на выручку Брюстер.

– Какого еще щита, солдат?

– Последнего, сэр! Чтобы в случае отступления или при обнаружении засады он прикрыл остальных ценою своей собственной жизни и дал уйти остальной группе, сэр.

– Самый умный?

– Никак нет, сэр!

– Ну-ну… – многообещающе проронил сержант и оставил их в покое.

– Не нравится мне его нуканье, – понуро проронил Кастор, который немного пришел в себя, вероятно, испробовав методику Эстевеса. – Ох, не нравится…

– Да ладно тебе… – отмахнулся Макс, – слышь доходяга, тебя как звать-то?

– Бе… Бертрольд Риверс… Можно просто Берт.

– Стоп, я тебя узнал, это ты мне ноги отдавил тогда, топтун. И что тебе дома не сиделось?

– Да какая теперь разница?…

– Ну, тогда чего в программисты-хакеры не пошел? Ты же хакер?

– Хакер, – признался Бертрольд. – Только я недостаточно хорош.

– Да ну? – не поверил Макс. – Хакер, он и в известном месте хакер.

– Так да не совсем так. Вот вы смогли бы взломать, ну, предположим, хотя бы систему какого-нибудь… э-э-э… возьмем гостиницу?

– Нет, это вряд ли, – признался Макс Брюстер и переадресовал вопрос своим приятелям: – А вы как?

– Никак, – ответил Кастор. – У меня вообще как в анекдоте…

Об анекдоте пришлось на время забыть, снова начался период бега, и все почли за лучшее замолчать. К тому же рядом пробежал сержант, сверкнув глазами.

– Ну, так что там с анекдотом? – спросил Макс, когда вновь начался долгожданный период ходьбы. – Рассказывай.

– А, ну встречаются как-то два приятеля, и один у другого спрашивает: «Как ты с компьютером общаешься, еще на ВЫ или уже на ТЫ?» А тот отвечает: «Я с ним на ТВОЮ МАТЬ!»

– Аналогично, – ответил Стюарт на невысказанный Брюстером вопрос.

– Ну, так вот, а мне это, как семечки, – продолжил Бертрольд. – Теперь видите, какая разница между мной и вами в этом отношении? Точно такая же разница между мной и теми, кого берут в связисты. Зачем им доводить меня до кондиции, тратить деньги на обучение, когда можно сразу принять на работу готовых специалистов.