— Очень хорошо, — сказала Полина, едва дослушав. — Николай Леонидович, вы этой ночью ничего не видели?

— Видеть не видел, — усмехнулся тот, — но, конечно, кое-что слышал.

— Что? — заинтересовалась она.

— Ужасные женские крики, вот что.

Полина немедленно залилась креветочным румянцем. С трудом переборов себя, она переспросила:

— А в сад вы не выглядывали?

— Конечно, выглядывали. И даже выходили. Шутка ли — такой крик! Оказалось, это Андрей Андреич что-то там такое выкаблучивал. С дамами.

— А вот здесь, в саду, вы ничего странного не заметили? — Лякин посмотрел на нее удивленно, и она поспешно добавила:

— Мне показалось, тут что-то такое летало ночью.

— Может, сова летала, — беспечно отозвался сосед.

— То есть вы ничего не видели, — вздохнула она. — А я, знаете, видела и испугалась.

— Да что вы, барышня! Полина, — поправился Лякин. — Чего тут бояться? Тут люди кругом, охрана. Это вы зря, голубушка!

Полина и сама знала, что она это зря, но ничего не могла с собой поделать. Привидение стояло перед ее глазами, как живое. А что же еще, как не привидение? Допустим, можно надеть на себя пододеяльник и побегать по саду, размахивая руками. Но летать? Причем так высоко? Эта штука висела даже выше второго этажа, и она двигалась, шевелилась!

Полина отправилась домой, наварила овсянки и наелась досыта. Потом попила чаю и решила поспать, пока не стемнело. Пожалуй, ночью она почитает книгу. Вряд ли она заснет, зная, что привидение может появиться во второй раз. Закупориться в доме не получится — на улице такая жара, что спать с закрытым окном способен только самоубийца.

Проснулась она после полуночи. Нынешняя ночь, в отличие от предыдущей, выдалась светлой. Серебряная, до блеска начищенная луна таращилась из окна, и сад был похож на пруд, наполненный прозрачной водой. Полина долго озирала окрестности, но не заметила ничего подозрительного. И тишина вокруг стояла такая, что в ушах звенело. Поэтому когда у нее внезапно заурчало в животе, звук показался громоподобным. Она вспомнила про купленную провизию и отправилась на кухню. Сварила котелок картошки, полила ее маслом и подумала, что для полного счастья не хватает горсточки укропа. Она бы бросила эту горсточку прямо внутрь котелка, потрясла бы его изо всех сил — и картошечка получилась бы такой ароматной, что пальчики оближешь.

Тут же она вообразила себе ту грядку с укропом, в которую свалилась давешней ночью. Грядка была чужая. «В конце концов, не убудет от него, если я сорву одну веточку! — подумала Полина, представив себе спящего Никифорова. — Интересно, он храпит во сне?». Конечно, лучше было бы попросить. Но если она явится к нему во втором часу ночи с подобной просьбой, он выстрелит в нее из какого-нибудь старинного пистолета, висящего над кроватью. Можно, конечно, обойтись и без укропа. Но просто картошка с маслом — это совсем не то, что картошка с маслом и укропом!

Пока совесть боролась в ней с искушением, Полина смотрела на темные окна никифоровского дома. Наконец, стало ясно, что, если она ничего не предпримет, ужин остынет и все ее терзания окажутся напрасными. Она вылезла через окно на улицу и короткими перебежками двинулась в сторону заветной грядки.

Никифоров не спал. Он просто погасил свет, сидел в кресле и думал. Это был его личный стиль работы. Лучший способ сосредоточиться — посидеть в тишине и темноте, зная, что никто тебя не потревожит. Не зазвонит телефон, не раздастся стук в дверь, не залает собака. Потом он ляжет спать, а утром включит компьютер и зафиксирует результат.

Никифоров не сразу понял, что в саду кто-то есть. Он немедленно сбился с мысли и напрягся. Еще бы! Ему целые сутки долдонили про привидение, напряжешься тут. Впрочем, кто бы это ни был, на роль призрака он не тянул. Видно было плохо, потому что неизвестный не выходил на открытые участки. «Надеюсь, это не бандит какой-нибудь, — подумал Никифоров с тревогой. — И он не прихлопнул рыжую дурочку-соседку». Неизвестный между тем лег на живот и пополз в направлении его дома. Этого еще не хватало.

Он метнулся к окну и прижался носом к стеклу. Через несколько минут стало ясно, кто к нему ползет. Интересно, что она задумала? Затаив дыхание, Никифоров вглядывался в сад. Глаза начали слезиться, но он не обращал на это внимания. Девица доползла до единственной возделанной грядки, замерла на некоторое время, потом поползла обратно. И как прикажете это понимать?

Основательно извалявшись в пыли, Полина лежала перед низкорослым укропом и думала: «До чего я докатилась! Ворую зелень по чужим огородам!». Ей стало так стыдно, что даже защипало в носу. Впрочем, попросить тоже было стыдно. Случалось, она с поварихой из дома престарелых ходила на рынок и выпрашивала у торговцев подгнившие фрукты. И ни капельки не стыдилась, потому что просила не для себя, а для стариков. Чтобы у них были хоть какие-то витамины, пусть даже в компоте из подпорченных яблок. С укропом дело обстояло сложнее. Это было своего рода излишество, без которого она вполне могла обойтись.

Не сорвав ни одного укропного веничка, Полина с легким сердцем поползла обратно. Открыла котелок, взяла вилку и вздохнула. Нет, зря она все-таки вернулась с пустыми руками. Кому нужна ее пионерская честность? Никифорову? Она снова вылезла в окно и присела. Ползти на животе больше не хотелось — хлопотное дело! Поэтому она отправилась к грядке на четвереньках.

Сказать, что Никифоров изумился, увидев пробирающуюся обратно на четвереньках Полину, значит, не сказать ничего. Он был дико озадачен и никак не мог понять цель ее партизанских вылазок. Она снова добралась до грядки, покопошилась в ней и отправилась назад, похожая издали на большую собаку. Укроп она несла в зубах, но заметить это с большого расстояния, конечно, было нельзя.

«Да разве я получу удовольствие от картошки с ворованным укропом?» — подумала между тем Полина и повернула обратно. Добралась до грядки, пристроила сорванное растение где-то сбоку, поднялась на ноги и отряхнула ладони. И тут услышала стон.

Никифоров тоже услышал стон. К этому времени он уже вооружился фонариком и приоткрыл дверь, намереваясь подкрасться поближе, ослепить ее мощным лучом и выяснить, чем же все-таки занимается эта рыжая штучка? Стон раздавался из ее дома. По крайней мере, ему так показалось. Он был не слишком громким, но пугающим. Без сомнения, стонала женщина, причем делала это с такой жалобой, с такой мукой в голосе, что у Никифорова против воли сжалось сердце.

Полина, которая дошла уже почти до самого окна, немедленно попятилась.

— Эй! — негромко позвал Никифоров, возникая за ее спиной. — Не вздумайте визжагь, как вчера, иначе охранники нас четвертуют, застав вдвоем. Это я, Андрей Андреевич.

— Вы слышите? — спросила Полина, повернув к нему потрясенное лицо. — Эти стоны?

— Слышу, — кивнул тот. — Где это? В вашей спальне?

— Я не знаю, — дрожащим голосом ответила Полина. —Но я ведь тут одна.

«Вот ужас, — подумал он. — Позвать охрану, — значит, опозориться перед девицей. Кроме того, пока он будет звать, она от ужаса поседеет. Придется снова проверять самому». Он оттеснил Полину плечом и спросил:

— Думаете, стоит захватить с собой какое-нибудь оружие?

Поглядев на нее повнимательнее, он понял, что она ничего не думает. В ее глазах стоял тот самый ужас, из-за которого она вчера выпрыгнула из окна. «Да уж, дело темное», — подумал Никифоров и, подхватив маленькую лопатку, валявшуюся возле крыльца, отправился осматривать дом. Полина, словно преданная собачонка, побежала за ним. Когда они обследовали оба этажа и уже спускались по лестнице, стоны возобновились.

— Мне кажется, это на чердаке, — заметил Никифоров, замерев на месте. Он поднял голову и прислушался.

По чердаку кто-то ходил. Шаги были слышны отчетливо, и пол громко скрипел.

— По крайней мере, это не привидение, — заявил он. — У привидения нет тела, поэтому пол под его весом скрипеть не может. Вы ведь слышали скрип?

— Да, — закивала головой Полина.

— Значит, там человек.

— Ходит и стонет? — с сомнением спросила она. — Женским голосом?

— Вероятно, это и есть женщина, — ответил Никифоров, переходя на шепот. — Давайте подкрадемся, и…

Он на цыпочках взлетел по маленькой лесенке под самую крышу, прыгнул к чердачной двери, толкнул ее плечом и ввалился внутрь, держа лопатку наготове. На чердаке никого не было. Луч фонарика сплясал зажигательный танец на потолке, потом переместился на стены, пронесся по полу.

— Глядите! — велел Никифоров, присев на корточки. — На полу пыль. — Он медленно провел лучом по деревянному настилу. — Не древняя, надо сказать, пыль, но нетронутая. Значит, сегодня здесь не было никого живого.

— Мамочка! — пискнула Полина, подошла сзади и двумя руками вцепилась ему в плечи. — Выходит, это все-таки привидение?!

— Выходит, — пожал плечами Никифоров и, отцепив ее руки, поднялся. — Кстати, тут окно открыто.

Он подошел к небольшому окошку и высунул в него голову. Некоторое время обозревал окрестности, прислушивался, но ничего необычного не заметил.

— Оно улизнуло, — уверенно заявила Полина. — Теперь я поняла, что вчера видела его как раз на такой высоте.

— На какой — такой?

— Как если бы оно вылетело из этого окна. Видимо, оно тут живет.

— Да-да, а вчера оно отправилось полетать по саду! — пробормотал Никифоров.

Естественно, в привидений он не верил, но все выглядело действительно странно. Гуськом они спустились на первый этаж и остановились возле входной двери, не зная, как быть дальше. Дом был осмотрен сверху донизу.

— Кстати, — спохватился Никифоров, радуясь, что больше не слышно стонов и шагов. — Что вы делали в саду в эдакую пору? Ночь, темно и вообще… Ночью люди спят.

— Я выспалась днем. И как раз собиралась ужинать, — Полина мотнула головой на котелок, сиротливо стоящий на салфетке.

— У меня что-то в горле пересохло, — перебил Никифоров. — У вас не найдется глотка воды? Из-под крана?

— Да-да, конечно! — пискнула она и метнулась на ярко освещенную кухню.

На самом деле Никифоров специально услал ее, чтобы посмотреть, чем она ужинает. Его просто распирало узнать, какое блюдо можно приготовить из столь скудного набора продуктов. Едва она вышла, он приподнял крышку и уставился на желтую, тщательно выскобленную картошку. Банка сайры, вероятно, была припасена для особого случая.

— Вот, — сказала Полина, еще издали протянув ему стакан.

— Большое спасибо! Вкусная вода, — солгал Никифоров, который уже несколько лет не пил воду из-под крана из страха, что его желудок в конце концов покроется накипью.

Он бросил еще один взгляд на котелок, и ему немедленно захотелось одарить соседку пачкой сосисок в вакуумной упаковке или, на худой конец, куском колбасы, но он переборол это желание, напомнив себе, что не в его силах накормить всех голодных.

— И что же мне теперь делать? — спросила Полина, принимая дрожащей рукой пустой стакан.

— Ну, не знаю… — выпятил губу Никифоров. — Думаю, это был обман слуха. Стонали не у вас на чердаке, а где-то на улице. Может, за дорогой, на лугу. Вы ведь в курсе, что ночью звуки разносятся очень далеко?

Полина отрицательно покачала головой — она совершенно точно была не в курсе.

— Я не смогу здесь спать, — жалостливым голосом сообщила она.

Никифоров немедленно осерчал. Так говорила его бабка про деда, когда тот, крепко выпив, колотил кулаком по столу: «Он осерчал». Колотить кулаком по чужому столу Никифоров посчитал неуместным, но голос его тем не менее стал жестким. Ведь ее безвыходное положение было не чем иным, как покушением на его личную свободу!

— Если вам здесь страшно, возвращайтесь домой. Насколько я понял, вы приехали погостить к кузине, не так ли?

— Ну да, — ответила Полина, прочитав на его лице все, что он не произнес вслух. — Спасибо вам за помощь. Спокойной ночи.

— Так что вы делали в саду? — уже на пороге обернулся Никифоров. — Я видел, как вы ползали туда-сюда, словно связной через линию фронта.

Полина, которая готова была разреветься и сдерживалась из последних сил, быстро ответила:

— Хотела позаимствовать у вас зелени к ужину, но, поскольку вы уже спали, передумала брать без спроса.

— А! — сказал Никифоров, не представляя себе, какие нравственные муки стояли за этой лаконичной фразой. — В другой раз можете взять, сколько захочется.

Он удалился через парадный вход, обогнул дом и направился к своему собственному, переживая, что, уходя, не запер дверь и к нему тоже могло что-нибудь залететь. Зажег свет, походил по комнате, заложив руки за спину, потом налил себе кефиру и выпил его, заедая сдобной булкой. Почистил зубы, погрузил комнату в темноту и снова уселся в кресло. Прошло не больше пары минут, когда рыжая девица появилась в саду. В одной руке она держала свечу, вставленную в стаканчик, в другой — кухонную табуретку.

Никифоров мрачно наблюдал, как она установила табуретку посреди лужайки, опустила свечу на землю и уселась, сдвинув коленки и положив на них ручки. Ясно, что ночевка в доме не входила в ее планы. «Ну и черт с ней!» — подумал он, досадуя, впрочем, что теперь ему точно не удастся поработать. Разве можно сосредоточиться, когда она торчит прямо перед глазами? Нет бы устроиться с той стороны дома, где дверь напротив близнецов Дякиных! Но она предпочла явиться сюда.

Чтобы раз и навсегда покончить с ролью няньки, Никифоров ушел в дальнюю комнату, закрыл дверь и лег спать. И заснул, и спал сладко, и утром поднялся свежим, в прекрасном настроении. Кроме работы, дел у него никаких не было, и он весь день работал, изредка поглядывая в окно. Соседка не показывалась. Вероятно, после ночного бдения ее свалил сон, и она вмертвую валялась на диване.

Наконец, стемнело, но свет в ее доме почему-то не загорелся. «Может, пока я спал, ей опять явилось привидение и она умерла от разрыва сердца?» — подумал Никифоров с веселым ужасом. В этот момент за забором, возле своей калитки, он увидел одного из близнецов Дякиных. Тот немного повозился с задвижкой и проник на его территорию.

— Можно к вам, Андрей Андреич? — спросил он, бодро пройдя через сад и постучав в дверь. — Вы не спите?

— Не сплю, — ответил Никифоров и, открыв, уточнил:

— Иван Леонидович?

— Николай, — хихикнул тот.

— Вас довольно легко перепутать. Извините.

— Мы, братья Дякины, похожи друг на друга, как кукурузные зерна.

— Да-да, — подтвердил Никифоров, задумавшись на секунду. Потом встрепенулся и поинтересовался:

— Вы что-то хотели спросить?

— Ну! — ответил Дякин, просачиваясь внутрь, хотя Никифоров не собирался демонстрировать гостеприимство в столь поздний час. — Андрей Андреич, у вас фонарик есть?

— Естественно, — пожал тот плечами. — Какие-то проблемы?

«Никак они с братцем тоже собираются охотиться за привидением? — подумал он про себя. — Может, они его все-таки видели?».

— В гараже свет перегорел, — объяснил Дякин, — а у нас фонарь поломался.

— Если принесете его, я попробую починить.

— Не получится, — развел тот руками. — Мы случайно корпус помяли.

Никифоров добыл из ящика стола фонарь и сказал:

— Вот, возьмите.

Дякин схватил его, повертел в руках и поинтересовался:

— А помощнее нет?

— Не-а, — покачал головой Никифоров.

— А покомпактнее?

— Больше никакого нет.

— Ладно, — сказал Дякин. — Спасибо. Думаю, до завтра он вам не понадобится?

— Надеюсь, что нет, — ответил Никифоров, мельком подумав о привидении. Если он не собирается ловить эту дрянь, — а он не собирался! — то фонарь ему не нужен.

Однако отсутствие света в соседнем доме действовало ему на нервы. «Схожу, посмотрю, что с девицей, и займусь, наконец, делом», — решил он и отправился на разведку.

Она сидела на нижней ступеньке крыльца, прижав к груди маленькую кастрюльку, и поедала что-то отвратительное, серое, зачерпывая это большой оловянной ложкой. В сгустившихся сумерках ее волосы казались темными, а лицо ненатурально розовым, словно кусок земляничного мыла.

— Привет, — сказал Никифоров. Остановился поодаль, засунул руки в карманы и пытливо поглядел на нее. — Что это вы сегодня такая.., скучная?

— Неважно себя чувствую, — через силу ответила Полина.

— Грипп?

— Долго просидела под солнцем. Просто кожа обгорела…

Он подошел поближе, согнулся пополам и посмотрел повнимательнее. Потом присвистнул и похлопал ее по плечу:

— Это вы хорошо позагорали!

Едва он к ней прикоснулся, как Полина взвизгнула и чуть не выронила свою кастрюльку.

— Больно! — воскликнула она и пересела на ступеньку повыше.

— Да вы, Поля, вся пылаете! — сердито сказал Никифоров и засопел.

Эта идиотка совершенно не способна сама о себе позаботиться! Черт его дернул нагрянуть к ней с инспекцией.

— Вы делали что-нибудь?

— А что я могу сделать? — равнодушно спросила она.

— Ну… Я не знаю. Если нет мази, надо спасаться народными средствами. Обмазаться кефиром или сметаной…

Тут он вспомнил, что у нее нет ни того, ни другого, и замолчал. Полина зачерпнула ложкой свое варево и отправила его в рот. Он откровенно поморщился:

— Что за дрянь вы едите?

— Овсянку.

Никифоров подумал, как это она еще не отощала на таком богатом рационе? «Ладно, — решил он. — Последняя жертва с моей стороны. Я ее накормлю, напою, обмажу сметаной и положу спать. А утром уговорю вернуться домой — где она там живет? Помогу собрать вещи, посажу в машину и лично транспортирую до квартиры. Потом вернусь сюда и заживу, как раньше».

— Знаете, у меня есть сметана, — сообщил он. — И кефир есть. И горячий чай. И вообще я приглашаю вас на ужин.

— Спасибо, я уже поужинала, — ответила Полина бесцветным голосом.

— Да? — Никифоров рассердился. Он придумал такой отличный план, а она вон что. — Ну, тогда спокойной ночи.

Он кивнул и отправился восвояси. Повернул за угол и остановился, потому что ему показалось, что в дальних кустах что-то шевелится. Прошла минута, но шевеление не повторилось. Зато он услышал, как девица неожиданно заревела. Она ревела так горько, со всхлипами, что он тотчас же решил вернуться.

— Ну, вот что, — строго сказал он, материализовавшись из серого сумрака. — Кончайте рыдать и пойдемте. Я бы взял вас за руку, но, боюсь, у вас случится болевой шок.

Уговорами он довел ее до своей двери и, отняв кастрюльку, поставил на землю.

— Кошки съедят! — пояснил он. — Хотя вряд ли их это соблазнит. Подождите, я сейчас свет включу.

Когда он зажег свет и завел ее в комнату, ему едва не сделалось дурно. Рыжая дурочка выглядела так, будто с нее живьем содрали кожу. Никифоров усадил ее на стул, достал из холодильника сметану и принялся за дело.

— Ну, вот, — сказал он, завершив свой титанический труд. — Вы стали похожи на вареник. Кстати, забыл спросить: что вы любите? В смысле, что приготовить на ужин? Омлет или отбивные? Или хотите рыбы?

— Омлет, — тотчас ответила она. — Или отбивные. А можно и рыбу.

— Ясно, — пробормотал Никифоров. — Картошку и овсянку не предлагать. Все остальное годится.

Он раскалил масло на сковороде, бросил туда замороженные отбивные, посыпал их луком и принялся готовить салат.. Потом подумал и решил сделать еще и омлет — вдруг она не наестся? Полина сидела на стуле, вся в стекающей сметане, и смотрела, как он кашеварит. Когда Никифоров поставил перед ней мясо, она едва не захлебнулась слюной. Однако заставила себя есть медленно, чтобы не выглядеть, как какая-нибудь Каштанка.

Потом он уложил ее спать в соседней комнате на диване и оставил включенным торшер, и дверь не закрыл, как маленькой. Почему это она решила, что он неприятный тип? Спать хотелось смертельно. «Что подумает Люда, когда вернется?» — возникла в ее голове нежизнеспособная мысль. Мысль немного помедлила и увяла окончательно. Полина закрыла глаза и тотчас же погрузилась в сон.

«Вероятно, рыжей дурочке сегодня не удастся заснуть», — подумал Никифоров, вспомнив поросячий цвет ее кожи. Однако когда он прошел мимо открытой двери в комнату, то услышал мерное посапывание. Хмыкнул, взял сигареты, блокнот и вышел на улицу. Теперь можно и поработать. Девица вырубилась, а она-то и была самым главным раздражителем. Он уселся в плетеное кресло и прикрыл глаза. Время от, времени брал ручку и почти вслепую делал кое-какие пометки. Прошло несколько часов, и блокнот пришлось отложить, потому что поселок погрузился в ночь, словно в кофейную жижу. Луна и звезды захлебнулись в ней и, вероятно, ушли на дно. Было темно и тихо, и сладко пахло травами. Никифоров поднялся, изо всех сил потянулся, хрустнув костями…

И тут снова услышал стон. Стон, как и в прошлый раз, был негромким, но безумно жалобным. И доносился он со стороны пустого дома. Повинуясь внутреннему импульсу, Никифоров нащупал ногой приступочку, спустился в сад и осторожно двинулся вперед. Миновал укроп, по памяти обогнул яблони… Чем ближе он подходил, тем явственнее становился голос. Так может стонать человек, измученный болью. Или пытками?

Никифоров на цыпочках завернул за угол и.., увидел привидение. Волосы на его голове встали ежиком. Он невольно отшатнулся, но не убежал, а задрал голову вверх и открыл рот. «Этого не может быть!» — немедленно подумал он и попятился. Привидение выглядело замечательно. Оно переливалось, трепетало и даже поблескивало. На конкурсе привидений оно могло бы завоевать приз зрительских симпатий. Оно висело над садом, высоко, неподалеку от того самого чердачного окна, в которое недавно высовывался Никифоров. Вернее, оно не висело, а медленно плыло прочь от этого окна.

Полина не преувеличивала — привидение оказалось здоровым, толстым и колыхалось, словно кусок желе. Никифоров присел на корточки и, не сводя с него глаз, пошарил вокруг себя. Весьма кстати ему под руку попалась сосновая шишка. Он выпрямился во весь рост, хорошенько прицелился и, крякнув, изо всех сил швырнул шишку высоко вверх. Вероятно, попал, потому что услышал характерный звук удара. Привидение тотчас раздалось вширь и завибрировало, после чего прибавило скорости и довольно резво полетело дальше.

Никифоров не мог сказать, что с ним случилось потом. Оно поменяло форму, взметнулось ввысь, словно белый огонь, а затем со странным мягким хлопком исчезло. Никифорову стало здорово не по себе, и он, недолго думая, потрусил домой, вытянув вперед руки, чтобы не налететь на какое-нибудь дерево. Единственным ориентиром ему служил прямоугольник света, падавший из окна той комнаты, где спала Полина.

— Вот это да! — сказал он вслух, добравшись до дома и немедленно заперевшись на замок. — Что же это было-то?

Он выкурил подряд две сигареты, но так ничего и не придумал. Сел в кресло и через некоторое время неожиданно задремал, успев порадоваться, что в доме, кроме него, есть еще одно живое существо. Именно оно и разбудило его утром.

— Это вы из-за меня, — спросило существо, — спали сидя?

Никифоров выпрыгнул из своего сна и теперь смотрел на Полину дикими глазами. Она была похожа на розового фламинго. Или нет, все-таки больше на поросенка.

— Сегодня ночью я видел ваше привидение, — немедленно сообщил он.

— Видели? — ахнула та. — Оно что, прилетало сюда?

— Да нет, ему больше нравится ваш сад.

— И что вы сделали? — спросила она, надеясь, что он, как настоящий рыцарь, изрубил врага мечом и развеял прах по ветру.

— Я кинул в него шишкой, — сообщил рыцарь.

— Кинул шишкой?! — не поверила Полина. — И что?

— И все. Оно бросилось улепетывать, а потом сделало «Ф-р-р!» — и пропало.

— А как же теперь я? — спросила она таким тоном, как будто Никифоров был охотником за привидениями, которого она наняла сражаться с фамильной нечистью, а он не справился с заданием.

Никифоров немедленно вспомнил план, который наметил вчера и уже начал воплощать в жизнь. Вероятно, это привидение летало здесь и раньше, до приезда рыжей девицы. И оно не мешало ему работать. А она — мешает.

— Думаю, вам не стоит здесь больше оставаться, — сказал он, глядя на нее с печальной серьезностью. — Давайте мы сейчас позавтракаем, затем вместе соберем ваши вещи, и я на машине отвезу вас домой. Устраивает?

Полина отвела от него глаза и уставилась в окно. По выражению ее лица Никифоров понял — что-то неладно.

— Понимаете, — наконец промямлила она. — Я уволилась из дома престарелых.

— Вы в самом деле там жили? — не поверил он.

— Нет, у меня комната в коммунальной квартире. Но Люда обещала устроить меня на работу к себе в клинику. И жить я собиралась здесь.

— И что? — не понял Никифоров.

— Я сдала комнату жильцам. Они уже въехали.

— Но вы же не можете поселиться у меня! — воскликнул он. — Я вам никто, посторонний дядя!

— Я не собиралась у вас селиться! — отшатнулась от него Полина. — Я вчера вообще не хотела к вам идти.

— Но вы ревели!

— Ну и что? Какая разница? Могли бы не обращать внимания. Вы ведь посторонний дядя!

Они злобно уставились друг на друга.

— Ну, вот что, — первым не выдержал Никифоров. — Раз вам некуда ехать, необходимо немедленно раскрыть тайну этого привидения и водворить вас на законную территорию.

— Предлагаете заявить в милицию? — спросила Полина.

— Шутите? Чтобы в него поверить, его надо увидеть. Не думаю, что милиция согласится устроить в вашем саду засаду. Кроме того, не стрелять же в привидение из табельного оружия, верно?

— Но кто же тогда во всем разберется?

— Я, — скромно сказал Никифоров и по обыкновению вытянул губы трубочкой.

— А вы сможете? — с сомнением спросила она.

— До сих пор я не ставил перед собой такой задачи. Думаю, справлюсь. Надо просто посидеть и хорошенько подумать.

Он решил заняться этим после завтрака. А пока сварил кофе, вытащил на стол всякую всячину и велел ей хорошенько жевать. Она жевала и так при этом жмурилась, что Никифорову тоже все показалось ужасно аппетитным — и душистый сыр, и нежная колбаса, и сочная белая рыба, и остальная снедь, которую одному есть было не так вкусно.

— А вы кто? — спросила Полина, наливая себе после второй кружки кофе горячего чайку.

— Математик, доктор наук.

— Да-а? — искренне изумилась та. — Значит, у вас жена богатая?

Утром в шкафу она обнаружила женский халат и шлепанцы с итальянской нашлепкой на пятке.

— Я сам неплохо зарабатываю, — усмехнулся Никифоров, не уточнив при этом, женат он или нет.

Однако через несколько минут Полине представился случай это выяснить. Она спросила, нельзя ли воспользоваться его расческой, и он ответил:

— Возьмите вон в том ящике.

Сам же вытащил из пачки сигарету и вышел на веранду. Полина выдвинула ящик и увидела рядом с расческой паспорт. Сначала она полюбовалась на его смешную фотографию — белая рубашка, галстук, кривая ухмылка. Потом не удержалась и посмотрела, где прописан ее новый знакомый. В конце концов, она у него ночевала. Доверила ему себя. Он жил в Москве, на улице Лизы Чайкиной, и не состоял в браке. Значит, халат и шлепанцы незаконно заняли место в его шкафу.

Полина кое-как расчесала волосы и тоже выскочила на улицу. Никифоров развалился в плетеном кресле и курил, так жадно затягиваясь, словно дым был необходим ему больше, чем воздух.

— Вы когда-нибудь имели дело с аномальными явлениями? — спросила она его.

— Конечно, нет!

— И не участвовали ни в каких расследованиях?

— Тем более нет.

— Тогда почему вы так самоуверенны? — не отставала она. — Вы заявили, что раскроете тайну привидения.

— Раз заявил, значит, раскрою, — не глядя на нее, ответил Никифоров. — Все в этом мире поддается объяснению. Главное — знать, куда позвонить.

— Что вы имеете в виду? — изумилась Полина.

— Я имею в виду, что мне необходимо сделать один телефонный звонок. Надеюсь, этого окажется достаточно.

— Для чего?

— Для того, чтобы разоблачить привидение! — нетерпеливо пояснил он и поднялся. — Сидите здесь. Никуда не уходите и не лезьте под солнце, ради всего святого. Смотреть на вас больно.

Он ушел в дом и появился только минут через сорок с невероятно довольной физиономией.

— Осталось договориться с охранником, и можно приступать к разоблачению, — заявил он важно.

— Ка-ак? — опешила Полина. — Вы что же, станете его ловить?!

— Надеюсь, нам не придется за ним гоняться. Охранника я как раз хочу позвать для устрашения. В общем, я все уже знаю, кроме некоторых деталей.

— Ничего не понимаю, — растерянно сказала Полина, взявшись рукой за лоб. — Как вам это удалось?

— Логика, — небрежно пожал он плечами. — С помощью логики все может быть открыто и разрешено. Благодаря ей нетрудно разделаться со всяким страхом и с любой фантазией.

Он оставил Полину в растерянности бродить по комнате, а сам отправился за калитку Впрочем, вернулся довольно скоро, ведя за собой охранника и близнецов Дякиных, Оба были в джинсах и клетчатых рубашках, одинаково причесаны и одинаково улыбались.

— Здрасьте! — поздоровалась со всеми сразу Полина, громко сглотнув. Она понятия не имела, как будут развиваться события, и чувствовала себя довольно глупо.

— Добрый денек! — радостно ответил один из близнецов и, лукаво ухмыльнувшись, сообщил:

— Я — Николай Леонидович.

— А я — Иван Леонидович, — добродушно подхватил второй.

— Ты, Витя, посиди на веранде, — сказал охраннику Никифоров, и тот немедленно отправился, куда велено. — А вы, — обратился он к Дякиным, — садитесь на диван.

— Хотите у нас что-то узнать, Андрей Андреич? — прогудел тот из близнецов, который назвался Николаем Леонидовичем.

— Очень хочу! — подтвердил сыщик-любитель. — Хочу спросить, какого черта вы устроили спектакль с привидением?

— Мы?! — хором воскликнули Дякины. — Какой спектакль?! Да мы ни сном ни духом…

— Ну, конечно! — рявкнул Никифоров. — У девушки чуть не случился нервный припадок. — Он дернул подбородком в сторону Полины, и та подумала, не следует ли ей забиться в судорогах. — Даже мне стало слегка не по себе, когда я увидел, как вы летали над садом. Или вы, — он переводил глаза с одного близнеца на другого.

— Шутите, Андрей Андреич! — обиделся Иван Леонидович. — Это только Копперфильд летает, а мы, простые смертные, все больше ножками по земле.