МАЛЕНЬКИЕ СВЕРЧКИ И БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ

В небольшом уезде Нинцзинь, что на стыке двух китайских провинций Шаньдун и Хубей, традиционно проходит очередной международный фестиваль. На несколько дней заштатный уездный городок становится столицей соревнования сверчков.

По улицам развешаны разноцветные флажки с изображением сверчков, гремят национальные оркестры, имитируя стрекот этих насекомых, на городском стадионе проходит грандиозный парад участников из разных провинций Китая и зарубежных стран.

Парад открывают ребятишки – ученики местных школ, наряженные под сверчков в темные костюмчики и в усатых масках. Звучат речи, в воздух поднимается флаг соревнования с изображением все того же героя дня – сверчка… Ну, чем не Олимпийские игры?

Чем же маленький сверчок заслужил такую большую честь?

Сверчки, эти небольшие насекомые, внешне напоминающие кузнечика, уже много тысячелетий служат предметом изучения и увлечения китайцев. Всего насчитывается 67 видов поющих сверчков. Они селились и в скромной хижине крестьянина, и во дворце императора, создавая домашний уют своим мелодичным пением. Поэты воспевали их в стихах, художники изображали на картинах.

Это Ду Фу, классик китайской поэзии. А написаны эти стихи были еще в конце 7 века.

Предания и легенды рассказывают о том, как императоры, во дворцах которых в миниатюрных домиках из слоновой кости, фарфора и золота обитали эти маленькие музыканты, считали их своими друзьями, которым можно доверять самые сокровенные мысли.

«Домики для сверчков» и сегодня можно увидеть в китайских дворцовых музеях. Некоторые домики являются настоящими шедеврами ювелирного искусства, и в свое время их обслуживал целый штат слуг, которые гуляли со сверчками, готовили им изысканные блюда, следили за чистотой воды в крошечных чашках. Дворцовые лекари готовили им специальные лекарства в случае болезни. А после ухода в лучший мир их торжественно хоронили в гробах из серебра или драгоценных пород дерева.

Сверчки были не только музыкантами, но и воинами. Ценились и их бойцовские качества. Бои сверчков получили в некоторых южных районах Китая такое же распространение, как скажем, коррида в Испании или петушиные бои в Малайзии и на Филиппинах.

На такие бои собираются сотни людей. Их снимают в кино и показывают по телевидению, спортивные комментаторы доносят до болельщиков мельчайшие нюансы этих поединков. А имена наиболее известных бойцов «Непобедимый дракон», «Свирепый тигр», «Коварный дракон» и т. п. хорошо известны в кругах поклонников этих единоборств.

Невольно возникает вопрос, каким образом можно наблюдать за этими боями. Ведь «ринг», где кипят спортивные страсти, чуть больше десертной тарелки. В далеком прошлом не более двух десятков человек могли непосредственно наблюдать это зрелище.

Сегодня на помощь болельщикам приходит телевидение. Прямо над полем боя располагается мощная телевизионная техника. И все подробности боя видны на экране. С бойцами наедине остаются только их тренеры, которые с помощью небольших бамбуковых прутиков разогревают бойцов, в прямом смысле слова подталкивают их к активным действиям.

Как и в боксе, эти бои продолжаются несколько раундов по 20 секунд. Как только убирается разделительная сетка, расположенная в центре «ринга», противники яростно набрасываются друг на друга, работают челюстями, лапками, крыльями, стараясь перевернуть соперника на спину или изгнать его с поля боя. Судей нет. Сама природа и инстинкт самосохранения позаботились о том, чтобы победитель не добивал находящегося в нокдауне соперника. Здесь «лежачего не бьют». Боевой клич победителя возвещает о его победе.

Азартные игры в Китае запрещены законом. Но вот соревнования сверчков проводятся повсеместно. И на то, что люди часто ставят деньги на победителя, власти смотрят сквозь пальцы. Традиция оказалась сильнее всех запретов.

И еще один вопрос. Почему именно уезд Нинцзинь стал столицей фестиваля? Дело в том, что издревле здесь водились самые выдающиеся экземпляры этих насекомых. Именно отсюда набираются команды, которые принимают участие в региональных и международных соревнованиях. Именно здесь, на местном рынке проходят торги и продажа сверчков. Охота на сверчков начинается в конце лета и в эти дни рынок особенно красочен.

Этот рынок сам по себе уникален. На сотни метров растянулись торговые ряды, где ловцы сверчков, главным образом местные крестьяне, предлагают свой товар. Покупателей много из разных районов страны и из-за границы: Японии, Малайзии, Сингапура, Таиланда. Они внимательно рассматривают предлагаемые к продаже экземпляры, находящиеся в стеклянных сосудах или миниатюрных коробочках. Ведутся долгие разговоры о достоинствах бойца и его цене. Сверчков ценят и за внешний вид, окраску, за умение издавать красивые звуки и за бойцовские качества. Век сверчка недолог – три месяца, но, тем не менее, цены на выдающихся бойцов могут достигать тысячи долларов. Опытные ловцы сверчков получают за сезон приблизительно столько же. На эти деньги в данной местности хороший дом можно построить.

В небольшой уезд Нинцзинь съезжаются на фестиваль люди увлеченные: художники, поэты, ученые, ценители народных традиций, многочисленные «болельщики» – фанаты единоборства сверчков.

Меня пригласил в Нинцзинь пекинский ученый, профессор У, руководитель специальной лаборатории Академии Наук Китая, которая занимается исследованиями уникальных возможностей этого вида насекомых, их умения передавать с помощью своего звукового аппарата информацию на большие расстояния.

В брачный период сверчок слышит зов своей подруги на расстоянии многих километров. Эту и некоторые другие тайны природы все еще хранят в себе маленькие музыканты.

Ну а пока кипят страсти вокруг единоборства сверчков, заключаются сделки, работает полуофициальный тотализатор, городской бизнес не теряет времени даром. Во всю работают рестораны, гостиницы переполнены. В городе организуются выставки, где городские и сельские предприятия выставляют образцы своих товаров. Не только сверчками жив Нинцзинь. Тут и известные местные ткани, одежда, изделия мастерских по производству деталей для автомобилей, продукция пищевой промышленности, парфюмерия, кустарные промыслы.

Местные бизнесмены, пользуясь наплывом в город богатых людей из других районов Китая и из-за рубежа, совершают выгодные торговые сделки, подписывают контракты, устанавливают международные связи.

Не случайно уезд Нинцзинь считается одним из самых процветающих уездов провинции.

Маленькие сверчки приносят большие деньги…

ДЕРЕВЬЯ, КАК ЛЮДИ

Наступают холода и в Пекине снова укрывают рогожами деревья на особенно продуваемых ветрами перекрестках. Так каждую осень, из года в год. Привыкнуть к этому трудно. Ведь не в Ботаническом саду, не какие-нибудь редкости – обычные уличные посадки.

Люди утепляются и одевают деревья. Между ними здесь есть какая-то особенная внутренняя связь. Не случайно, еще в древнем Китае, прежде чем начинать строить дом, будущий хозяин сажал перед входом дерево. И сегодня по возрасту дерева определяют, сколько этот дом простоял на земле.

В Китае уважают старость. Подчеркивая свое уважение к пожилому человеку, китаец в обращении к нему поставит перед именем слова ЛАО – почтенный, уважаемый. Это в крови у каждого китайца. То же относится и к деревьям. Старые деревья имеют свои имена, свои паспорта – прикрепленные к стволу таблички зеленого, а наиболее старые – красного цвета, и даже собственные ласковые прозвища.

В большой мере это относится к реликтовым деревьям гинкго, которых очень много в Пекине. Они не только украшают город зеленой листвой и создают микроклимат, но и широко используются в медицине, кулинарии. В частности, из семян гинкго готовят удивительно вкусную приправу к рыбным блюдам.

Есть, к примеру, на одной из улиц Пекина дерево, которое называют «Король Гинкго». По паспорту ему 1200 лет. Этот современник многих императорских династий 30 метров высотой и 8 метров в обхвате.

А вот в парке Храма Неба обосновался его сородич – «Почтенный Дракон с 9 сыновьями». Так с уважением называют старое дерево гинкго потому, что от его корня растут 9 молодых деревьев. А есть еще «Летящий дракон», «Ползущий Дракон», «Старина Ван» – всех не перечесть.

Гинкго могут жить до трех тысяч лет. И как люди, они стареют и болеют. Особенно трудно им приходится в таком промышленном, перенаселенном городе, как Пекин. Люди понимают это. Деревья регулярно осматривают, подлечивают, пломбируют трещины. Огораживают. Ведь на пекинских улицах столько пешеходов, сколько у нас в Москве в самые большие праздники. Недавно на одной из пекинских магистралей пришлось ограничить движение транспорта потому, что, по мнению ученых, растущее там древнее дерево не справляется с вредным воздействием выхлопных газов.

Примечательно, что никто не возмущался, не протестовал, хотя остановки транспорта пришлось перенести довольно далеко.

Если вы поедете в пекинский Аэропорт не по скоростной магистрали, а по обычному шоссе, идущему параллельно, вы невольно обратите внимание, что совершенно неожиданно, как говорят на ровном месте, шоссе делает зигзаг. Машины объезжают растущее как раз посередине огромное дерево, бережно огражденное небольшим парапетом.

В Китае есть даже памятники деревьям. Один из них в 18 веке поставили в парке, где любил отдыхать император Цяньлун. Ему особенно нравились две ивы, растущие на берегу озера. Заметив это, придворные рассказали ему легенду о том, что раз в год, в полнолуние ивы оживают и превращаются в пару влюбленных. Правитель посмеялся и не поверил. Но вскоре одно из деревьев стало сохнуть и погибло. А затем без видимых причин завяло и другое дерево. Цяньлун был так удивлен, что велел на месте погибших деревьев поставить памятник. Написал стихи о необъяснимом событии. Их высекли на камне рядом с ивовыми ветками, которые вышли из-под резца скульптора, как живые, и вот уже 200 лет отражаются в водах озера.

Легендарное 600-летнее дерево растет на территории храма Конфуция в Пекине. Когда-то, много столетий назад, во время торжеств, связанных с днем рождения великого философа, в тихий безветренный день с этого дерева упала тяжелая ветвь и насмерть задавила стоящего под деревом неправедного императора. Легенда, конечно, но до сих пор некоторые предпочитают долго не стоять под этим деревом…

В 50 крупных парках Пекина растут не только деревья гинкго, но и древние магнолии, кипарисы, сосны.

Уже много лет существует в китайской столице «Сад бамбука», в нем привезенные с Юга страны 80 сортов этого любимого всеми китайцами растения. В посадке деревьев деятельное участие принимало население – от Президента страны до первоклассников. В парке каждый год проводятся «Праздники бамбука».

Ежегодные весенние посадки деревьев в Пекине стали традицией. В день посадок за лопаты берется все трудоспособное население, включая руководителей государства.

В пригородах Пекина есть еще около 100 парков. Их открывают поселки и деревни, разбогатевшие в годы реформ. Дачное строительство не получило развития в Китае. Земли маловато, население огромное, да и средства в семьях все еще более, чем скромные. Такие парки – прекрасные места отдыха для горожан.

К тому же, они приносят местным жителям неплохой доход. Неподалеку от Пекина, в уезде Пинсян есть тысячелетняя сосна. Поражает не только ее возраст, но и внешний вид. На протяжение веков она почему-то не росла в высоту, а достигнув двухметровой высоты, стала расти параллельно земле. Получился огромный зеленый шатер. Неестественно растущие ветви сплелись в причудливые узлы. Сосна похожа на некое спящее существо. Ее так и называют «Спящий дракон». Слава о чудесной сосне идет по Китаю уже многие годы. Крестьяне местной деревни построили лестницу на вершину горы, где растет это чудо природы, и взимают за осмотр достопримечательности плату. От туристов нет отбоя.

Впрочем, каждый лесопарк в Пекине старается привлечь внимание чем-то особенным. Здесь планируют увеличить посадки деревьев еще в полтора раза. В последние годы Пекинское Правительство выделяет до ста тысяч долларов ежегодно для озеленения города и окрестностей и поддержания пожарной безопасности. Кажется, что Китай, поразив весь мир своей многонаселенностью, хочет удивить еще и количеством деревьев.

ХРАНИТЕЛИ РЕЛИКВИЙ

Есть в Пекине место, которое вызывает одинаковый восторг и у новичка-туриста, впервые попавшего в Китай, и у маститого китаеведа, которого трудно удивить. Это – воскресный городской рынок антиквариата, предметов искусства и изделий народного творчества «Паньдяюань», раскинувший свои ряды вдоль второй пекинской кольцевой дороги.

Начиналось всё с небольшого рынка на пустыре, между новостройками. Собственно, и рынка в прямом понимании этого слова не было. Прямо на земле, на циновке раскладывался товар и продавец, сидя на корточках, вел торг. Сюда по субботам и воскресеньям стали собираться любители старины, чтобы продать или обменять что-нибудь из семейных архивов: фарфоровую вазу, бабушкины заколки для волос, которые вышли из моды еще в конце 19 века, неизвестно как оказавшийся в кладовке патефон времен Второй мировой воины и прочие редкости.

Рынками старых вещей ни мир, ни Китай не удивишь. Достаточно вспомнить известный «блошиный» рынок в Париже или знаменитые развалы в Калькутте. Но для Китая с его многотысячелетней историей и, поистине, неисчерпаемыми источниками памятников древности, антиквариат – дело государственное, важная составная часть торговли и бизнеса.

Старинные и антикварные вещи традиционно продавались в таких районах, как Дунъаньшычан, Ванфуцзин, Люличан, парк Бэйхай. В центре Пекина целые улицы специализируются на продаже старинных вещей, и каждая приличная гостиница имеет свои антикварные ряды.

Но стихийно возникший новый рынок очень быстро стал популярным среди местного населения и среди иностранцев. Здесь есть все: и восточный колорит, и экзотика, и вполне доступные цены. На этот рынок попадают и настоящие раритеты. Неискушенные в торговле люди порой предлагают предметы, цену которым они не знают. Крестьянин из далекого уезда может привезти для продажи старинную вазу, которая неизвестно как оказалась в родительском доме или найденный на рисовом поле предмет, об исторической и археологической ценности которого крестьянин даже не догадывался. Горожане находят в своих домашних завалах не только старые вещи, но и представляющие большой интерес книги, фотографии, документы.

Рынок растет, как ростки бамбука после дождя. Сюда потянулись и кустари из Пекина, и крестьяне из пригородных уездов, и мастера из более далеких мест. Здесь стали торговать не только старыми вещами, но и подделками под старину, различными сувенирами, изделиями народного творчества.

Городские власти не остались в стороне. Постепенно рынок обрел вполне цивилизованный вид. Были построены навесы над торговыми рядами, павильоны в традиционном китайском стиле, стоянки для автомобилей, харчевни, закусочные, чайные.

Явно бросая вызов знаменитой улице художников Люличану, художники стали открывать здесь свои небольшие студии-магазины.

Мой приятель живописец Лю Фэн окончил несколько лет назад пекинский художественный институт. Талантливый художник, участник общекитайских выставок живописи продает здесь свои картины, написанные маслом. Ему особенно удаются знаменитые пекинские переулки, старинные здания, пекинские дворцы… Картины быстро раскупаются.

Лю Фэн накопил деньги на поездку в Тибет. Так возник тибетский цикл его картин. Вот юная тибетка в национальной одежде. В ее огромных глазах отражается небо Тибета, а вот суровые и вечно прекрасные горы. И снова успех. Ему стали подражать другие художники. Возник целый ряд «переулочников», пейзажистов, которые копировали полотна своего коллеги, удачно найденные им образы.

Рядом творят художники китайской национальной живописи «гохуа». Рисовая бумага, кисть, тушь – орудия их производства. Картины создаются тут же, на ваших глазах. Есть здесь очень талантливые «старики», их называют так не только из-за возраста, но и из-за приверженности к школе старых мастеров. Они копируют своего великого предшественника Ци Байши, который создал свои лучшие картины, когда ему уже перевалило за 90.

Старина Ван – коренной пекинец, художник в третьем поколении. Его «конёк» – изображение животных, символов лунного китайского календаря. На его картина, выполненных в стиле «гохуа» – несущиеся кони, обезьяны, пестрые петухи… Каждый год – новый герой.

Можно здесь приобрести и очень старые, обветшавшие свитки со старинной каллиграфией, нравоучительными надписями и даже красочные рекламы товаров периода японской оккупации Китая с изображением красоток, торгующих мылом, сигаретами, чаем. Рядом плакаты периода «культурной революции» например, Мао Цзэдун и Линь Бяо принимают парад «хунвейбинов». Здесь же значки с изображением Мао, старые талоны на получение зерна и ткани, почтовые марки.

Не отстают букинисты. Есть книги на разных языках, в том числе и на русском. По ним можно определить этапы наших отношений с Китаем. Издания русской классики: разрозненные тома сочинений Пушкина, Гоголя, Маяковского, потрепанные учебники русского языка, технические справочники по металлургии, резке металлов, геологии, машиностроению. Детективы-однодневки, посвященные борьбе с русскими шпионами – это уже следы противостояния и конфронтации двух держав… Рядом символы сегодняшнего дня – изображения российских президентов.

Особенно многолюдны фарфоровые ряды. Здесь можно увидеть все – от изящных изделий, привезенных из столицы китайского фарфора Цзиндэчженя, до фаянсовых плошек из глухого китайского уезда. Многие ценители фарфора приезжают на этот рынок, как в музей, чтобы полюбоваться искусством китайских мастеров.

Резьба по камню – излюбленное занятие китайских кустарей. Сотни мастеров предлагают свои изделия из полудрагоценных камней: фигурки людей и животных, женские украшения, «бияньху» – небольшие сосуды, которые раньше использовались для хранения нюхательного табака, а сейчас являются предметом коллекционирования.

Недавно открылись тут и площадки, где продается антикварная мебель: резные шкафы, украшенные резьбой диковинные этажерки, подставки для ваз, кровати, огромные кресла-качалки. Это, прежде всего, для иностранных любителей экзотики. В современные квартиры рядовых пекинцев такая мебель явно не вписывается, но может стать украшением загородного дома состоятельного человека.

Здесь на Панцзяюане рыночный механизм работает, как часы. Стоит появиться спросу на какой-нибудь товар, он буквально на следующий день появляется в разных вариантах на многих прилавках. Проходит мода – исчезает товар. Но остается постоянный интерес к подлинно старинным, редким вещам, с которых и начинался этот рынок.

Несколько в стороне храмовые скульптуры всех трех китайских религий: Конфуций, изображения яшмового императора, Будды всех размеров, фрагменты алтарей, древних кумирен, культовые предметы. Некоторые экспонаты, судя по номерам запыленных грузовиков, прибыли из далеких провинций, преодолев тысячи километров.

Первыми на рынке появляются, естественно, продавцы. Оки приезжают, как правило, на велосипедах или рикшах. Весь их товар умещается в небольших ящиках, чемоданах. Продавцы посолиднее берут грузовые такси. Уже к 6 часам утра рынок открывается.

Первые покупатели приезжают на добротных иномарках. Это профессиональные антиквары, художники, ученые, историки и главное – владельцы антикварных магазинов и лавок в городе, люди состоятельные, знатоки своего дела. Они тщательно «прочесывают» торговые ряды, «снимают сливки» с предлагаемого товара. Очень скоро приобретенные здесь вещи займут место в личных коллекциях или появятся на прилавках антикварных магазинов.

Отреставрированные, доведенные до блеска, они будут стоить гораздо больше, чем приобретались на рынке. Ну а наиболее ценные предметы могут попасть в государственные музеи или на фестивали реликвий древней китайской культуры, на аукционы антиквариата, которые регулярно проводятся в Китае.

Такие аукционы дают миллионы долларов чистой прибыли. Казалось бы, неплохо! Но вокруг них не утихают ожесточенные споры. Телевидение, радио, газеты выступают подчас с противоположными мнениями: нужно ли торговать стариной. Дело в том, что продажа ценного антиквариата в КНР долгое время была запрещена. Лишь не так давно правительство разрешило экспортировать изделия, сделанные после 1795 года, но не все подряд, а только с согласия экспертов.

Сторонники открытого рынка старины требовали расширения возможностей. Продажа рядового памятника культуры, – утверждают они, – дает средства на охрану и реставрацию раритетов. Открытый рынок положит конец или хотя бы ограничит хищения и контрабанду, которой занимаются тысячи людей, сбывая ценности за гроши. У государства же не хватает ни сил, ни средств для того, чтобы поставить под контроль 35 тысяч мест, богатых реликвиями, занесенных в реестр национальных сокровищ.

Яркий пример тому – северо-западная провинция Шаньси. Здесь были столицы 13 императорских династий. Они оставили тысячи гробниц и храмов, буквально набитых сокровищами. Многие века грабители приходили сюда раньше, чем археологи и ученые. В Китае даже сложилась пословица: «Хочешь разбогатеть на всю жизнь – потрать ночь на раскопку гробницы…»

Многовековую традицию сломать не просто, хотя предпринимаются активные меры. За последние несколько лет полиция раскрыла почти две тысячи случаев хищения, спасла от контрабандистов десятки тысяч предметов старины. Арестованы несколько тысяч грабителей, в том числе, несколько десятков иностранных граждан, уличенных в контрабанде.

Как отмечали китайские газеты, охотники за сокровищами имеют новейшее оборудование, средства связи, каналы сбыта. Несколько лет назад, например, преступники ограбили гробницу наложницы императора, похороненной тысячу лет назад, применив ультрасовременное взрывное устройство. Оно открыло путь к саркофагу, оставив невредимой поверхность могильного холма. О том, что было ограбление, узнали случайно.

Памятники страдают и от безжалостного времени. Провинция Шаньси, о которой идет речь, получает от государства на их реставрацию по одному миллиону долларов ежегодно, а требуется в десять раз больше. Всего по стране бюджет предусматривает до 30 миллионов долларов на поддержание памятников старины. Но этого явно недостаточно, – считают китайские ученые.

Зачастую исторические реликвии гибнут не только от алчности грабителей, разрушений временем, но и от невежества и равнодушия людей. Так молодой ученый Ли Да увидел неподалеку от Пекина, в деревне ограды, сложенные из кирпича, изготовленного в 3 веке до нашей эры. Ученый не поверил своим глазам.

Разве возможно подобное в 25 километрах от Академии Наук Китая? Но крестьяне, действительно, не представляли, какая редкость попала им в руки, и спокойно объясняли, что «дожди размыли какую-то старую стену – кирпича хватит на всех – и им, и ученым…».

Тут же примчавшиеся археологи обнаружили, что стена ведет в древний город, и местные жители только по нерадивости не докопались до бесценной утвари его домов и святилищ.

Приблизительно таким же образом была обнаружена гробница императора Цин Шихуана (221 г. до н. э. – 210 г. н. э.) под городом Сиань. Ее совершенно случайно нашел крестьянин, копая погреб у себя в огороде. Он обнаружил в уже готовом погребе терракотовую фигуру воина и не придал этому никакого значения. Мало ли что хранит в себе земля, на которой работали его деды и прадеды. Впоследствии оказалось, что это фигура одного из воинов армии, охранявшей подступы к усыпальнице императора. Ученые открыли ее и представили на всеобщее обозрение. Сейчас это событие стало археологической сенсацией века, и в Сиань приезжают сотни тысяч людей со всего мира, чтобы побывать в удивительном музее, созданном в гробнице.