Олег КУЛАГИН

ЗВЕЗДЫ В КАРМАНЕ

Маасен пет, маасен та, мака шебсен эр маау.

Они видели небо и видели землю. И были сердца их отважнее, чем у львов.

Древнеегипетская песня

ПРОЛОГ

Звезды сияли, изредка перемигиваясь в ручейках тепла над спящим городом. Среди зарослей крапивы стояли трое и внимательно всматривались в небо. Хотя и знали, что смотреть там уже не на что.

– А может, мы погорячились? – нарушил молчание один из троих. – Жалко. Корабль совсем новый.

– Это уже не корабль. Это наш приговор, – раздраженно буркнул второй. – Все ищейки Соединенных Планет знают опознавательный код этой посудины!

– Код можно было сменить, – не слишком уверенно возразил третий.

– Где? На этой дикарской планете? Не болтай глупостей! И потом не забывай – надо было кой от чего избавиться...

– А не проще было отдать это?

– Ага, – собеседник саркастически хмыкнул, – передать, так сказать, лично в руки Госпоже Улл-Брайз... И вы думаете, они так обрадуются, что подарят нам жизнь? Каждый, кто имел хоть какое-то отношение к этому делу, – уже покойник. Кроме нас. Вы что, торопитесь к Праотцам?

– Да нет...

– Тогда хватит болтать! Пошли, насладимся благами здешней примитивной цивилизации.

Они выбрались из крапивы, пересекли овраг и двинулись вдоль пустынной улицы. Когда они поравнялись с одиноким фонарем на покосившемся столбе, шесть решительных фигур возникли из тьмы:

– Привет...

– Привет, – как можно дружелюбнее отозвались спутники.

Шестеро обступили, преграждая дорогу. И сиплый голос уточнил:

– Давно не виделись, Васек... Поговорим?

– Поговорим, – радостно кивнул один из троих, с добрым и простодушным лицом.

Минут десять спустя тот, кого назвали Васьком, попробовал подняться. Это у него плохо вышло, и он со стоном вновь рухнул на пыльную землю.

– Кажется, мне сломали ребро, – меланхолически заметил Васек и добавил обиженно: – Ты не говорил, что на этой планете нас будут бить.

Прислонившийся к столбу высокий русоволосый парень сплюнул и пощупал во рту – одного зуба не хватало.

– А я-то откуда мог жнать?

– Как ты думаешь, они что-то заподозрили? – спросил Васек, осторожно трогая переносицу.

– Не-а, – уверенно покачал головой высокий и радостно прошепелявил: – Вфе профло беф фуфька, беф фадоринки!

– Я так и понял, – простонал Васек.

– Мафкировка идеальная. И иффейки Фоединенных Планет тофе нифего бы не уфюяли!

Высокий хихикнул и тут же сморщился от боли. Опять пощупал во рту, сплюнул и добавил более членораздельно:

– Думаю, это было вроде инициации, как у всех примитивных народов. Можешь считать, что мы приняты в местное племя!

– Значит, бить уже не будут?

– Ну... – уклончиво вздохнул высокий, – абсолютной гарантии я дать не могу.

В этот момент откуда-то из темноты возник третий:

– И долго еще собираетесь валяться?

Васек уставился на него свирепым взглядом:

– Смылся, гад! В кустах отсиживался, пока нас... инициировали!

– Всего-навсего разумная предосторожность, – пожал плечами третий. – Считайте, что я находился в резерве. Ожидал возможности нанести решающий удар.

– И почему ж не нанес? – криво усмехнулся Васек.

– Ну так... возможности не представилось.

– Ничего. Щас я сам нанесу несколько ударов... По твоей наглой роже! – Васек попробовал вскочить и тут же взвыл от боли. Опустился на землю и махнул высокому: – Помоги!

Тот помог. Но твердо заявил:

– Хватит скандалить. Идем домой.

– Это куда?

– Ко мне. Я ближе живу.

Приноравливаясь к медленному шагу Васька, спутники двинулись по улице.

– А здорово нас отделали...

– А что вы хотите? Варварская планета. Месяц-другой здесь перекантуемся и свалим. – Высокий похлопал себя по груди, там, где под рубашкой болталось ожерелье нуль-транса. – Когда утихнет заваруха – огребем жирный куш. И все звезды будут у нас в кармане!

– Кстати, а куда ты зашвырнул корабль?

– Не очень далеко, зато надежно. Сектор 5-27-17, Темное Пятно. Оттуда не возвращаются.

– А если все-таки вернутся?

– Это вряд ли. Забыл, кто сидит в Изоляционном Отсеке?

Васек молча нахмурился.

Высокий ощутил его настроение и дружески коснулся плеча товарища:

– Эй, не бери в голову! Наша совесть чиста! Любое сканирование это подтвердит. Мы не нарушили ни одного правила Гильдии. Полная добровольность! И никакого насилия!

Третий весело хихикнул и подтвердил:

– Никакого! Мы же не варвары.

– Да уж, мы – существа культурные, – согласился Васек, озабоченно щупая распухшую переносицу.

1. КОЕ-ЧТО ЗАДАР0М

Глава 1

Иногда все начинается очень обыденно.

Как-то ясным сентябрьским утром в одном из тихих двориков провинциального города X. встретились трое молодых, ничем особо не примечательных людей.

Брюнета среднего роста и крепкого телосложения, с симпатичным, но чуть простодушным лицом звали Василий Лубенчиков. Второй, высокий русоволосый парень, с проницательным, хотя сейчас несколько сонным взглядом, был Дмитрий Капустин. Третьим оказался я (я частенько оказываюсь в этой компании третьим – между прочим, весьма почетное и крайне необходимое для достижения гармонии место).

Пожав друг другу руки, мы присели на лавочку за кустами в спокойном уголке двора.

– Димыч, Леха! Держитесь за скамейку, а то упадете! Дело на сто «лимонов»! – Физиономия Лубенчикова озарилась прямо-таки детской радостью.

Дима Капустин поморщился, а я ухмыльнулся, отводя взгляд в сторону.

Очередная Васькина авантюра.

Вроде того случая, когда Лубенчиков чуть не приобрел на все деньги огромную партию эмалированных ночных горшков – какой-то гад нашептал Ваське, что в Ростове они идут нарасхват. Тогда с трудом удалось удержать товарища от гибельной затеи.

Что на этот раз? Два вагона детской присыпки?

Васька вскочил со скамейки. Он аж подпрыгивал на месте, но слова не в силах были выразить распиравшие его чувства:

– Это уникальный шанс! Один на миллион! На миллиард! – Вдохновенная речь сопровождалась яростным жестикулированием. – Лотерейный билет! Блюдечко с голубой каемочкой! – Васька хихикнул. – Да-да, именно блюдечко! Тарелочка!

Неожиданно он осекся, побледнел и оглянулся по сторонам. Дворик был немноголюден в этот утренний час – лишь в дальнем его конце лазили в песочнице ребятишки и прогуливались мамаши с колясками. Однако Лубенчиков изменился в лице и продолжил сугубо конспиративным шепотом:

– Если все выгорит – мы озолотимся. Надо две штуки баксов.

– Ага, – устало кивнул Капустин. – Что за дело? Большая партия презервативов для оленеводов Ямало-Ненецкого округа?

– Бери выше, Димыч, – просиял Васька белозубой улыбкой.

– Ну тогда, наверно... партия уцененных золотых самородков? – вставил я.

Улыбка Лубенчикова слегка притухла.

– Нет? – Дима равнодушно зевнул. – А, догадываюсь... Компания «Де Бирс» продает по дешевке списанные бриллианты?

Васькина улыбка окончательно погасла.

– Кончайте издеваться! Я ведь не шучу. Вы ведь меня знаете!

– Ага, – хмыкнул Капустин. – Тебя мы очень хорошо знаем!

Дима снова широко зевнул и зажмурился.

Я его прекрасно понимал. Хотя здоровые молодые организмы уже успели справиться с легким похмельным синдромом, размышлять о делах совершенно не хотелось. Настроение у нас было еще каникулярное. Всего лишь позавчера вернулись из Крыма: две недели в палатке на берегу, южное солнце, теплое море, симпатичные девочки... Подумать только, всего пару дней назад не было этого огромного душного, пыльного города. Была ярко-синяя, голубая, зеленовато-перламутровая гладь до самого горизонта, ветер с привкусом морской соли, нагретые щедрым солнцем скалы, кристально чистая родниковая вода без малейшего намека на хлорку... Два дня, всего два дня назад... А Васька уже успел влезть в очередную авантюру.

Лубенчиков склонился над скамейкой, притянул нас поближе могучими ручищами и что-то горячо зашептал.

– Чего-чего?

Васька повторил, ухмыляясь, и в этот раз мы все разобрали вполне отчетливо. Переглянулись и внимательно на него посмотрели. Дима озабоченно приподнял бровь и на всякий случай попробовал ладонью Васькин лоб:

– У тебя жар? Или, может, белая горячка после вчерашнего?

Я покачал головой:

– Да, Васек, все было. Но такого... еще нет.

Лубенчиков засмеялся:

– Можете поверить – это не мои глюки. За глюки я не стал бы платить аванс!

Дима взволнованно вскочил со скамейки. Пару раз прошелся туда-сюда, чтобы дать выход эмоциям. Наконец скрестил руки на груди и пронзил Ваську испепеляющим взглядом:

– Знал я, что ты, Лубенчиков, – лопух! Но не до такой же степени!

«Лопух» как ни в чем не бывало продолжал сиять ухмылкой.

– Сколько ты им уже отвалил?

– Сколько с собой было, – пожал Васька плечами. – Сто баксов. Остальное – сегодня вечером. Пока другие не. перехватили. Сами понимаете, товар особенный...

– Ага, понимаем... – Капустин хлопнул Лубенчикова по мускулистому плечу. – Хорошо понимаем, что плакали твои денежки.

Эх, если бы и мозги у нашего друга были настолько же «мускулистые».

Я вздохнул:

– Ты, главное, не расстраивайся, Васек, – не такие уж это большие бабки...

– А я и не собираюсь! – Лубенчиков весело подмигнул. – Между прочим, я под свой аванс уже кое-что приобрел! – Васька тронул слегка оттопыренный карман брюк и заговорщицки огляделся по сторонам. – Лучше поднимемся наверх... – Он кивнул в сторону дома, на восьмом этаже которого обитала семья Капустиных.

Квартира Димы была безлюдна, словно гробница Ту-танхамона до визита археологов. И все же бдительный Лубенчиков заглянул по очереди в каждую комнату. Лишь после этого извлек из кармана небольшую плоскую коробочку.

– Вот оно! – произнес он с загадочным и торжествующим видом.

Мы с Димычем едва не расхохотались:

– И за это ты отвалил сто баксов?

Больше всего штуковина напоминала сплюще-нную копию мыльницы, стоявшей на полочке в ванной Капустиных. И даже цвет был такой же, светло-голубой.

Васька наш сарказм проигноривал. Он шарил оценивающим взглядом по гостиной. И мне, и Диме этот взгляд не понравился. Но едва Капустин успел приоткрыть рот, собираясь задать резонный вопрос, Лубенчиков что-то сделал со своей дурацкой коробочкой и...

Большой шкаф в дальнем углу гостиной исчез с легким хлопком.

– Ну как? – невинно поинтересовался Васька.

Димыч как подкошенный плюхнулся на диван. А мне удалось сохранить равновесие, привалившись к дверному косяку. Но уже через секунду мы оба бросились в угол и внимательно исследовали пыльный след на полу. Снова уставились на Лубенчикова:

– И где же шкаф?

– Вы действительно хотите знать? – загадочно улыбнулся Васька.

– Да! Да! – неожиданно разъярился Капустин. – Конечно, мы хотим знать, куда делся этот долбаный шка... – Последнее его слово оборвалось легким хлопком. Дима исчез так же мгновенно, как и злосчастный предмет мебели.

«Блин!» – беззвучно зашептал я одними губами и на всякий случай стал потихоньку, бочком двигаться к выходу. Не хочется, знаете ли, так бесславно покидать грешный мир...

А Васька Лубенчиков вздохнул как ни в чем не бывало и с нежностью провел рукой по голубоватой «мыльнице», которая сейчас пульсировала матовым светом. Выждал несколько секунд. Ухмыльнулся и направил фиговину в тот самый угол. Два раза коснулся пальцем выемки на ее поверхности.

И в то же мгновение шкаф возник на старом месте.

Вот только Капустина не было.

– Один момент. – Васька озадаченно почесал затылок и на всякий случай еще раз нажал углубление «мыльницы». Откуда-то из пустоты свалилось ведро с картофельными очистками. Следом – с истошным воем, насмерть перепуганная кошка Дуська.

Лубенчиков хлопнул себя по лбу:

– Проклятый склероз! Вчера целый вечер экспериментировал, да так и забыл ее там! Кис-кис-кис!

Бедное животное со всех лап рвануло прочь из гостиной.

На ее счастье, глухие стоны, донесшиеся откуда-то со стороны шкафа, отвлекли внимание Лубенчикова. Васька прислушался и радостно поинтересовался:

– Дима, это ты?

Шкаф загудел и затрясся от отборных многоэтажных выражений. Мы с Лубенчиковым распахнули дверцы и тщательно изучили содержимое. Однако среди висевшей внутри одежды не было ни малейших признаков Капустина.

– Да где ж ты? – недоуменно нахмурился Васька.

В ответ громыхнул новый поток ругательств. Мы наконец-то сообразили. С огромным трудом выдвинули нижний, предназначенный для постельного белья ящик, и Васька восхитился:

– Какая экономная упаковка!

Сжатый в эмбриональной позе – голова между ног, – Дима свирепо заскрежетал зубами, пытаясь самостоятельно выбраться из ящика. Однако затекшие конечности плохо его слушались, и Лубенчиков торопливо помог другу обрести вертикальное положение.

– Ну ты и гад! – процедил Димыч, переводя дух.

– Какая черная неблагодарность! – искренне изумился Васька и вовремя пригнулся – кулак Капустина просвистел в миллиметре от его уха.

– А если б эта твоя хреновина вообще меня на атомы распылила? Я ведь не шкаф, понимаешь?! Я – человек!

– И это звучит гордо, – с безопасного расстояния согласился Лубенчиков. – Да не горячись так! Я ведь сначала на кошке проверил.

– На кошке? А если она через пару дней сдохнет?!

– Сдохнет – значит, больная была... – не слишком уверенно пожал плечами Васька и, натолкнувшись на мой осуждающий взгляд, испуганно прикусил губу: «А если и вправду сдохнет?»

– Кис-кис-кис! – Лубенчиков выскочил из гостиной.

Димыч тяжело опустился на диван. Судя по лицу, к нему уже возвращалась способность здраво рассуждать. Мы переглянулись, и я заметил:

– А ведь Васька прав. Одна эта коробочка стоит намного больше двух штук баксов.

Капустин поднял на меня лихорадочно блеснувшие глаза:

– Какие там штуки, Леха! Дело пахнет миллионами!

«Ого! Он что, тоже заразился?»

Печальный Лубенчиков вернулся в гостиную, разводя руками:

– Нигде ее нету. И главное, молчит, стерва, не отзывается. Кис-кис – и ни гу-гу!

– Неудивительно, – сухо заметил Дима. – Я б на ее месте тоже... Дай-ка сюда коробочку!

– Это еще зачем? – опасливо попятился Васька.

– Да вот, хочу проверить: поместишься ты в тот ящик... или придется малость укоротить.

Я кашлянул, кусая губы.

– Честное слово, Дима, это ведь не специально получилось, – защищался Лубенчиков. – Наверно, штуковина сама управляет оптимальным заполнением. Чем меньше остается полезного объема, тем плотнее упаковка...

– Ага, упаковал бы я тебя – чтоб родная бабушка не узнала!

На простодушном лице Васьки расцвела улыбка младенца. Вот только расставаться с «волшебной» коробочкой он не торопился.

Диме пришлось напомнить о двух тысячах баксов, которых Лубенчикову не видать как своих ушей. Это было сильным доводом. Голубоватая «мыльница» перекочевала ко мне в руки. Я передал ее Капустину, а Васька сделал попытку выскользнуть из комнаты.

– Стоять! – сурово приказал Дима. – Ну-ка расскажи, как управлять этой хреновиной!

– Честно говоря, я сам еще толком не разобрался...

– А на людях уже испытываешь! Все-таки гад ты, Лубенчиков!

В порядке эксперимента Капустин немедленно дематериализовал пару стульев, телевизор «Электрон» и большое кресло, из которого пулей успел выпрыгнуть Васька.

Материализация шла в обратном порядке: сначала на ногу Лубенчикову свалилось кресло, потом на кресле возник телевизор. И наконец, пара стульев, один за другим, материализовались точно над Васькиной головой.

– Совсем не остроумно! – обиделся Лубенчиков, потирая ушибленную макушку.

– Кто бы говорил! – весело огрызнулся Дима. – Кстати, интересно, грузовик в эту штуковину влезет? А вагон?

– Не знаю, не пробовал, – пожал плечами Васька.

– Попробуем! Обязательно попробуем! И вагоны, и грузовики! – Обычно рассудительный взгляд Капустина светился мистическим блеском. – Мы такие дела провернем! Такие комбинации! Главное – никому не слова! – Он выразительно приложил палец к губам. Потом вскочил и начал расхаживать по комнате, что-то возбужденно бормоча под нос.

Я хмыкнул, качая головой. За столько лет знакомства таким мы Диму еще не видели. А ведь бывало и раньше всякое. Особенно с тех пор, как четыре года назад, по окончании Политехнического, мои товарищи ступили на скользкий путь коммерции.

Не то чтобы им сильно это нравилось. Дима, например, окончил институт с красным дипломом и даже поступил в аспирантуру (в ней он до сих пор и числится). Однако этим его научная карьера и завершилась.

Люди в летах, у которых не оставалось выбора, отчаянно боролись за выживание. И строчили килограммы заявок на финансирование в разнообразные фонды, предлагая всяким Соросам дешевые российские мозги.

Молодежь массово покидала «Титаник» отечественной науки. Немногочисленные счастливчики, дорвавшись до забугорных грантов, торопливо сваливали из России. Большинство, получив желанные дипломы, разбредались кто куда сумел устроиться. Один наш одногруппник даже стал опером ФСБ. Жить-то надо!

Мои друзья выбрали коммерцию. Начинали они практически с нулевым капиталом. Почти с таким же капиталом оставались и спустя четыре года.

Чем только они не пробовали торговать за это время! От металлического профиля до женского белья! Итогом всей этой бурной деятельности было весьма скромное превышение доходов над расходами.

Так что Димино возбуждение в общем-то объяснимо. Первый раз за эти годы улыбается настоящая удача!

Одно непонятно – почему он так зациклился на этой волшебной «мыльнице»? Наркотики он, что ли, собирается в ней возить?

Я похлопал Капустина по плечу:

– Остынь, Димыч, остынь. Грузовик с кокаином туда не влезет. И вагон анаши – тоже.

– Правильно, Леха, – поддержал меня Васька. – Не будем размениваться на мелочи. Главное – сегодня вечером.

Глава 2

Разомлевшее солнце постояло над горизонтом и мягко плюхнулось в пурпурную гладь, так что красные брызги залили облака, окрасили вечерний город.

Золотые россыпи проступили у восточного края сереющего неба. Голубой занавес таял с каждой минутой, и вселенская бездна с любопытством всматривалась в суетливую земную жизнь...

В этот торжественный час мы доехали до конечной станции Холодногорско-Заводской линии, поднялись из метро на поверхность и успели вскочить в отходящий автобус. Через пару остановок вышли и продолжили путь пешком.

Очень скоро многоэтажки сменились частной застройкой. Улица утратила прямолинейность и лишилась большей части асфальтового покрытия. Заметно стемнело. Мы с Димой то и дело нервно оглядывались по сторонам. Район не внушал доверия, а почти две штуки баксов – все-таки изрядная сумма.

И только Васька бодро шагал вперед – невозмутимый, как Иван Сусанин.

– Далеко еще? – спросил Капустин.

– К утру дойдем, – невинно пошутил Лубенчиков.

Димыч скривился. И от моего утреннего энтузиазма, честно говоря, мало что осталось. В сумерках дурные предчувствия всплывали из глубин подсознания...

Мы свернули куда-то вбок. Улица, переулок... Хрен его знает, как это зовется днем. Мы брели, спотыкаясь о колдобины. Впереди, на покосившемся столбе, одиноко и как-то обреченно сиял фонарь. Быстро надвигавшаяся темнота казалась от этого только гуще.

– Неужели нельзя было назначить встречу пораньше? – вздохнул я.

Васька смерил меня ироничным взглядом:

– Ты хоть сам-то понял, что сказал? Ты б еще потребовал, чтобы они явились в полдень перед мэрией!

– Может, и не в полдень, а все-таки... – Я не успел договорить. Лубенчиков крепко схватил нас за плечи и потащил влево – в кусты.

– Ты чего? – изумились мы с Димычем.

Васька прошипел что-то неразборчивое, а мы не стали уточнять. Мы заметили рослых парней, возникших из темноты в круге света под фонарем. Выглядели они отнюдь не враждебно. Все шестеро устроились на скамеечках, потягивая пиво и негромко беседуя.

– Ты что, их знаешь? – шепотом спросил Дима.

– Главное, они меня знают, – хмыкнул Лубенчиков. – Придется обходить.

Тут он первым героически ринулся сквозь двухметровую стену крапивы. Слегка ошеломленные, мы на пару секунд задержались. Но двинулись-таки следом, чертыхаясь вполголоса и старательно отодвигая жгучие стебли от лица.

Васька прокладывал дорогу с уверенностью бульдозера. А мы с Димой начали подозревать, что Лубенчиков питает мазохистскую слабость к крапиве. Выбранный обходной путь проходил исключительно по ее зарослям.

После бесконечных блужданий уперлись в преграду. Дима посветил фонариком. Вправо и влево тянулся бетонный забор метра три высотой. К счастью, не сплошной. Через проломы гостеприимно кивал верхушками неизменный жгучий сорняк.

– Это здесь! – с искренним воодушевлением объявил Лубенчиков.

– Ну и место ты выбрал, – пробормотал я.

Вздыхавшая в темноте растительная масса напомнила мне роман «День триффидов». Там ведь, кажется, скрещивали крапиву с подсолнечником. И тоже думали заработать неплохие бабки... А чем кончилось? Брр... Дурные предчувствия охватили меня с новой силой.

– Интересно, а как они выглядят?

– Увидим, – бодро ответил Васька, собираясь нырнуть в пролом, но рука Капустина задержала его.

– Погоди. Может, не стоит?

– Чего?

– Еще не поздно вернуться. Нам и одной «волшебной» коробочки хватит вот так. – Дима нервно взмахнул ладонью у горла.

Я кивнул. На этот раз его соображения казались более чем резонными.

– Да вы что! – возмутился Лубенчиков. – Эта коробочка – просто дерьмо по сравнению с тем, что мы будем иметь!

– Не нравится мне это, понимаешь, – вздохнул Дима. – Сам посуди, на хрен ты им нужен со своей жалкой парой штук баксов. Здесь что-то нечисто!

– А по-моему, ничего удивительного. Это вроде контрольной закупки. Хотят проверить, можно ли вообще иметь дела с людьми. И нам офигенно повезло! Повезло, что первый эксперимент решили провести именно с нами!

Ваську опять охватил энтузиазм:

– Вы представляете, какая на нас лежит ответственность?! Ведь если опыт будет успешным – это откроет новую эпоху для всего человечества!

Я скривился:

– Васек, одна моя знакомая аспирантка тоже ставила опыты на крысах. Успешные. Только крысам от этого было не легче.

– Ага, вы струсили?! – ухмыльнулся Васька. – Оба! Признайтесь честно, струсили?

– Да пошел ты... – пробормотал Дима.

Но Васька уже почувствовал, что задел нас за живое. И не унимался:

– В штаны наложили, бизнесмены хреновы... Помните, точно так было, когда Рузян предложил нам «опель» и «БМВ» по смешной цене!

– Машины были краденые! – возмутился Капустин. – А Рузян твой – отморозок, каких еще поискать!

– Да плевать! Понимаешь, плевать! У меня уже и клиенты были на примете. А вы с Лехой струсили. И пока я вас уламывал, Санька Посох договорился с Рузяном. Он пять штук срубил на этом деле! Пять штук на ровном месте, как с куста! А вы... А-а... – Лубенчиков с обидой махнул рукой. Обрывая бесполезный разговор, полез в пролом. И уже оттуда, из крапивной темноты, донеслось: – Можете возвращаться... Справимся и без вас, и без ваших баксов.

– Интересно как? – буркнул я. – Попросишь у них взаймы?

Димыч неуверенно кашлянул:

– Вот балбес...

Я закрыл глаза и прислонился к бетонному забору. Конечно, я-то знаю, что не боюсь... Разве это страх? Нормальная предосторожность.

А с Рузяном действительно вышел облом. Хотя риск был, конечно. Но и навар, пропорционально. Одна из тех Васькиных авантюр, в которой я вполне мог принять участие. И даже неплохо заработать. Обычно с деньгами у меня хроническая напряженка. Ведь «зарплата мэ-нэ-эса» не менее символическое понятие, чем «Ка» фараона. Но тогда наш отдел получил американский грант. Долларов четыреста я скопил. И была возможность превратить их в штуку с лишним...

Что теперь вспоминать. Я нервно ковырнул землю носком ботинка – вероятно, не гожусь для таких дел.

Дима задумчиво почесал затылок.

Было отчего задуматься. Бросать сейчас Ваську одного – тоже свинство.

Я заглянул в пролом в заборе – крапива вздохнула на ветру и ласково потянулась к моему лицу. Я раздраженно отпихнул рукавом жгучие «ладони». Сорняк обиженно зашелестел. Триффид недоделанный...

Я сплюнул в темноту: будь что будет! Васька, паршивец этакий, уже не оставил нам выбора.

– Димыч? Ты идешь?

Он пробурчал что-то невнятное. Природное благоразумие боролось в нем с товарищеским долгом.

Я не стал его ожидать. Проламывая крапивные заросли, я вступил в таинственный мрак по ту сторону забора. И тут же пожалел, что фонарик остался у Димы.

Земля ушла из-под ног.

Холодея, я провалился в неведомую бездну.

Ай!

У бездны оказалось неожиданно близкое и твердое дно, на которое я с воплями приземлился. Потирая ушибленное колено, завертел головой по сторонам.

Бесполезно. Тьма вокруг казалась осязаемо густой, и... кто-то или что-то неотвратимо надвигалось, должно быть привлеченное шумом падения.

Где же Димыч со своим фонариком?!

А черный силуэт – совсем рядом. Нависает на фоне звезд. Он кажется огромным. Ближе... Еще ближе...

– Дима! – отчаянно заорал я.

Спустя мгновение откуда-то сверху желтоватый луч озарил зловещую фигуру.

– Чего орешь, балбес? – При ближайшем рассмотрении «фигура» удивительно похожа на Ваську. И даже голос его: – Леха, ты ж нам всю конспирацию поломаешь!

– В гробу видал твою конспирацию, – буркнул я, отряхиваясь.

Глупо вышло. Зато все опасения и страхи бесследно улетучились.

Сверху спрыгнул Капустин. Он поводил туда-сюда лучом фонарика, и окружающая обстановка прояснилась. Мы стояли на дне большого котлована. Вероятно, еще на заре перестройки здесь собирались закладывать фундамент большого здания. Тут и там из зарослей бурьяна торчали бетонные обломки. Ничего таинственного в этой обыденной картине. Ни малейших намеков на загадочных Васькиных благодетелей.

– Ну и где? – язвительно поинтересовался Дима, направляя луч света прямо в физиономию Лубенчикова.

– Появятся, – отворачиваясь пробормотал Васька. Он заметно нервничал. То и дело поглядывал на люминесцентный циферблат часов.

Ага.

Зря мы с Димычем волновались. Таки передумали они, не снизошли до второй встречи с нашим великим бизнесменом.

Еще полчасика ждем и домой! С чистой совестью!

Прогуливаясь вдоль котлована, я споткнулся о кусок арматуры, подобрал его и от нечего делать принялся сбивать крапивные верхушки. Вспомнил недавнее воодушевление Лубенчикова и хихикнул. Новая эпоха для всего человечества откладывается. И слава богу!

На радостях я особенно сильно замахнулся арматуриной, и... металлическая поверхность гулко отозвалась на удар.

«Ого!» Я выронил железяку, остолбенело разглядывая темную массу, возвышавшуюся передо мной на фоне звездного неба. Я был готов поклясться чем угодно: еще секунду назад здесь ничего не было – только крапива и куски бетона!

– Дима! – позвал я слабым голосом.

Капустин подоспел с фонариком, осветил это и судорожно кашлянул. У меня в горле тоже вдруг пересохло, а сердце заколотилось так, словно просилось наружу.

– Васька!

– Вижу, – отозвался где-то рядом Лубенчиков. – Ну наконец!

Васькин голос тоже дрожал от волнения. Не каждый день, точнее, не каждую ночь обнаруживаешь такое...

Это загадка – почему самые удивительные явления в разговорной речи получают самые обыденные названия? Например, объект, висевший посреди котлована в метре над землей, именовался по-кухонному банально.

– Ё-мое, Васек, – забормотал Дима, – это ж типичная летающая тарелка!

Лубенчиков хмыкнул:

– Типичная?

И правда, можно подумать, что Дима всю жизнь только и делал, что занимался классификацией инопланетных летающих аппаратов.

Глава 3

Вчера у Васьки был удивительный день. Множество разных событий сложились в единственно счастливую мозаику.

Часов до девяти вечера мы вместе отмечали наше возвращение «с курортов» в родной город. Вернее, отмечать-то мы начали еще позавчера, сразу по прибытии на Южный вокзал. А вчера последовало естественное продолжение.

Помню, хоть и в некотором тумане (под столом уже успела выстроиться батарея пустых бутылок), около девяти Васька встал из-за стола. Тоном, не терпящим возражений, заявил, что немедленно покидает наше общество. Его ждет дама!

Мы с Капустиным, естественно, чуть изумились: куда к даме-то, после всего выпитого?

– Лучше тащи ее сюда! – предложил Димыч.

Васька резонно заметил – его неправильно поймут, ecли он станет таскать дам по улицам. Что они, чемоданы, что ли? К тому же у него свидание, а на свидание обычно являются в одиночку, а не втроем.

Сохраняя строгую гвардейскую осанку, хотя и с заплетающимися ногами, он покинул нас. Дальнейшие события можно восстановить только с его слов.

Прошлым вечером Лубенчиков действительно отправился на свидание. И, лишь перелезая чей-то забор, протрезвел и сообразил – свидание-то назначено аж на будущую субботу!

Поболтавшись какое-то время на заборе, он вспомнил и другие подробности. Например, что некие малосимпатичные молодые люди обещали провести с ним воспитательную работу. Если еще хоть раз увидят его в их районе...

В этот момент несколько до боли (до физической боли!) знакомых силуэтов возникло на горизонте.

Дальше висеть на заборе было не только обременительно, но и неосторожно. Поэтому Васька перекувыркнулся в чей-то огород. К несчастью, его уже заметили. Послышались взволнованные возгласы и топот ног.

Эти юноши явно мечтали побеседовать с Лубенчиковым в тесной и неформальной обстановке. Но сегодня его не тянуло на откровенность. Васька бросился бежать. Он несся во всю мочь, прыгая через свекольные грядки под истеричный лай бдительных псов. Весь его хмель как ветром сдуло.

Миновав огороды, Лубенчиков выскочил в проулок и кинулся вдоль заросшего бурьяном оврага. Погоня не отставала. Ночь была безлунная. Васька, словно заяц, сиганул в бурьян и затаился. Несколько фигур промчалось мимо.

Чуть отдышавшись и убедившись, что след его потерян, Васька успокоился. Пересек овраг и двинулся вдоль бетонного забора, насвистывая что-то веселенькое.