Московский лабиринт (№2) - Русская кровь

Хватит с меня приключений!

Я обогнул опушку леса и радостно заморгал. Что-то вроде проселка наметилось впереди. Бежать стало легче. Я прибавил ходу. Ощутимо потеплело. Утреннее солнышко набирало силу.

Спустя минуту первые деревенские крыши возникли из-за посадки.

Я припустил рысью. Холода уже не чувствовал.

А в голове ярким видением маячила уютная постель, ароматная чашка чая… Может, и без воспаления легких обойдется?

Сколько там до ближайшей станции?

Вернуться домой и залезть под горячий душ…

Fuck!

Я споткнулся. Зажмурился. И без сил опустился на пыльную траву.

FUCK!!!

Сознание разродилось болезненным откровением.

Я не помню, где мой дом.

Я не знаю, есть ли он вообще.

Единственное, что я помню, – свое имя.

Денис.

Пели птички в вышине. От полевых трав веяло душными ароматами. Я сидел у дороги, обхватив голову руками. Я так старался хоть что-нибудь наскрести в контуженых мозгах… Ведь что-то должно было остаться?

Не знаю, сколько прошло времени.

Голова заболела.

Память не вернулась. Кое-что дрянное стряслось со мной этой ночью. Будто темный осадок клубился на дне сознания.

И ничего конкретного.

Сидеть надоело.

Я встал и занялся изучением содержимого карманов.

В правом переднем – носовой платок. В левом – пачка «Дирола».

– …С ксилитом, без сахара, – тупо озвучил я этикетку. Что такое ксилит?

Стоп. Знаю! Ксилит – заменитель сахара!

Кое-что я все-таки не забыл. А еще знаю, что штаны называются джинсами…

Много ли поможет такая ценная информация?

Я продолжил обыск и в заднем кармане нашел бумажку в сто долларов.

Негусто. Ни документов, ни мобильника с телефонной книгой…

Какое-то время я грелся на солнце. Обдумывал ситуацию.

Потом медленно заковылял в сторону деревни.

Сто баксов – вероятно, этого хватит, чтобы добраться до города.

Я жив и относительно цел. И «котелок» на плечах варит. Рано или поздно начну вспоминать…

Когда до ближайшего дома оставалось метров сто, замер, вслушиваясь.

Странно.

Рядом с жильем не может быть так тихо.

Должны кричать петухи, орать куры, лаять собаки. В деревнях полно всякой живности. Это я точно знаю… Да и люди не хранят молчания. Если не разговаривают, то хотя бы матерятся. А иногда врубают музыку.

Я осмотрелся.

Там, где положено быть огородам, возвышались могучие стебли сорняков. В девственно нетронутых зарослях бузины только ветер шевелил листву. А на большой вербе восседала огромная черная птица и неодобрительно меня изучала.

Ну, чего вытаращилась? Я погрозил ей кулаком.

Птица ответила отрывистым звуком и покинула дерево, изредка взмахивая широкими крыльями.

Я опять двинулся вперед.

Крайние усадьбы вполне могут быть заброшены. Но целая деревня не может вдруг обезлюдеть.

Вышел на улицу. Дома справа и слева. Солнечные лучи блестят в стеклах. Деревянные заборы. Вроде бы все как надо. Только ни одной дорожки не протоптано к воротам. Густая, непримятая травка. И колея посреди улицы успела зарасти.

Хм-м…

А там и вовсе не осталось оконных рам. Какое-то тряпье висит на заборе, полощется на ветру. Сломанный стул брошен у открытых дверей.

Чуть дальше я увидел ржавую сетку от железной кровати. Прямо поперек дороги.

Фигня какая-то…

Куда все делись?

Так и подмывает заорать: «Эй, люди!!! Есть кто живой!!!»

Но орать я не стал. Отчего-то передумал.

А когда хрустнула сухая ветка под ногой – дернулся, как ошпаренный.

Уже не иду, а крадусь. Оглядываюсь на каждый шорох.

Не выдержал. Сел отдохнуть на скамеечку. Нервы у меня и так расшатаны. Сколько можно! Хочется покоя и медицинской заботы… Чтобы многострадальные мозги встали на место.

Даже во рту пересохло. Водички бы холодной, родниковой…

Или не родниковой. Какой угодно.

Ага. Там, за кустами, маячит колодец. Насколько я помню, внутри должно быть прикрепленное к цепи ведро.

Я подошел ближе и разглядел выгоревшую табличку, прибитую к крышке деревянного сруба:

«ВНИМАНИЕ! ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО!

КОЛОДЕЦ ОБРАБОТАН СПЕЦХИМИКАТАМИ!»

А чуть ниже – на английском:

«DANGER! USE IS FORBIDDEN!

WELL IS CHEMICALLY PROCESSED!»

И маленький бледно-красный череп с костями.

Они что, сдурели?! Отравлять воду?

Вот гады!

В сердцах я попробовал дернуть крышку.

Наглухо заколочена.

Солнышко ласково припекало. Ветерок холодил мою разгоряченную, исцарапанную физиономию. Щебетали мелкие пичужки. Природа радовалась еще одному погожему летнему дню.

А я все думал: в какое же дрянное место меня угораздило забрести?

Новые звуки прервали плавное течение мыслей.

Хруст веток, чья-то ругань…

Люди!

Я встал со скамеечки и, осторожно ступая, двинулся на звуки. Может, это и рискованно, но в конце концов надо понять, где я? И как отсюда выбраться?

Через несколько дворов я спустился в заросший бурьяном проулок. Свернул в сад. Вроде все слышалось оттуда? Я застыл в неуверенности. И тут донеслась подсказка:

– …Урою змееныша! – низкий мужской голос. Довольно неприятный.

Я даже засомневался. Потом нашел в траве обломок кирпича – от разваленного погреба. И ощутил себя готовым для беседы.

Обошел терновник. Раздвинул кусты смородины.

Открывшаяся картина не добавила оптимизма.

– …Сучий потрох! – процедил крепкий тип в камуфляже и высоких черных ботинках.

Это не приветствие. Тип стоял спиной ко мне и меня не видел. Он вообще был слишком увлечен – молотил ногами парнишку лет двенадцати.

– …гни-ида!

Паренек лежал на земле. И, закрывая руками голову, пытался увернуться от ударов. Только перевес был явно не на его стороне.

Я вздохнул, сделал шаг из кустов. Мордатый тип обернулся… и получил кирпичом по темечку. Это помогло. Мордатый расслабился и упал отдыхать.

А я выронил «оружие». Сел рядом на травку.

От мастерского удара у меня самого зашумело в голове. М-да… Физические усилия мне явно противопоказаны.

– Эй… – тихо позвал я спасенного. – Ты как?

Мальчуган отполз в сторону. Кое-как обрел вертикальное положение и буркнул:

– Нормально.

Выглядел он не слишком здорово. Из носа текла кровь. Под глазом наливался обширный синяк.

– И за что он тебя?

– У него спроси, – неприветливо отозвался пацан. И поднял с травы самодельный нож с рукояткой, обмотанной изолентой. Кстати… А на ладони мордатого красуется свежий порез.

Мальчонка тоже не подарок.

Может, и не стоило вмешиваться? Только я еще слишком слаб, чтоб бороться с собственными рефлексами. Не могу видеть, когда бьют детей.

– Прикончи его, – вдруг сказал паренек. И кивнул на лежавшего без чувств типа.

Я растерянно моргнул:

– Чего-о?

– Говорю, добей! Он видел твое лицо. Он тебя запомнил!

– М-да… – качнул я головой.

Ребенок истолковал это по-своему. Пожал плечами. И, деловито взмахивая ножом, шагнул к мордатому.

– Ты офонарел, пацан!

Сердитое шмыганье в ответ:

– Какой я тебе пацан! Я… девочка!

Что тут скажешь? Остается глупо улыбаться:

– Извини…

Кстати, ошибиться немудрено. Мордашка у нее в пыли и крови. Темные волосы коротко острижены. Линялые джинсы размера на два больше. А мешковатая курточка явно с чужого плеча.

– Меня Ксения зовут, – представилась она с достоинством. Снисходительно уточнила: – Можно просто Ксюша.

– Очень приятно, – отозвался я.

– И…? – сощурилась она выжидательно.

– Э-э… Денис! – спохватился я. – Можно просто Денис.

Пока шло светское знакомство, она успела вытащить пистолет из кобуры мордатого. Забрала резиновую дубинку. А теперь шарила по его карманам – быстро и уверенно. Зыркнула в мою сторону:

– Не тормози, снимай с него ботинки!

– Зачем? – удивился я.

Она вскинула ресницы:

– Как это зачем? Хорошие ботинки! Даже если не подойдут, всегда можно продать!

Я медленно и брезгливо потянулся к высокой шнуровке. Потом отдернул руку.

Какого хрена эта соплячка мною командует!

Уголовница малолетняя!

Присмотрелся к нашивке на рукаве бесчувственного типа. «Скорпион» – кириллицей и латинскими буквами. Посредине – ярко-красным то самое членистоногое.

Это что? Милицейский спецотряд?

Дьявол. Не хватало мне еще испорченных отношений с государством! Конечно, мордатый тот еще фрукт. Но попробуй докажи потом!

Я затравленно оглянулся по сторонам. Линять отсюда надо! Чем быстрее, тем лучше!

Поблизости донесся шум мотора.

Fuck!

Внутри все оборвалось и похолодело.

Маленькая уголовница застыла.

А я медленно начал пятиться в кусты. Хрустнула ветка под ногами.

– Т-с-с, – Ксения показала мне кулачок. Левой руки. В правой у нее пистолет.

Машина проехала мимо. И остановилась, не выключая мотора, где-то на другом конце улицы. За густым малинником нас не заметили.

Бесшумно ступая, Ксения двинулась едва различимой в крапиве дорожкой. Оглянулась, поманила рукой. Я обреченно заковылял следом.

– Наверное, ездили брать воду в роднике. А сейчас вернулись за третьим! – тихо объяснила Ксюша.

– Угу, – мрачно кивнул я.

Здесь было относительно безопасно.

Мы прошли бурьян и спустились в овраг.

Что-то зашипело рядом. Я вздрогнул, а Ксения извлекла из кармана «трофейную» рацию. Хм-м… И это не забыла прихватить… Опытная. Резиновую дубинку вручила мне. А бумажник с баксами предусмотрительно спрятала во внутренний карман своей куртки.

– Ну, ты где застрял? – сквозь треск уточнил мужской голос из рации.

– Ответь что-нибудь! – шепнула Ксюша.

Ага. Делать мне больше нечего.

Она умоляюще вскинула брови.

Я взял рацию. Если б я умел этим пользоваться…

Вздохнул. И неожиданно для самого себя вдавил какую-то клавишу:

– Все нормально.

– Не надо было жрать столько слив, – хмыкнули из рации.

«Отошли их подальше!» – беззвучно объяснила девочка.

«Куда?» – скривился я.

Она изобразила зверскую гримасу. И крутнула пальцем у виска.

– Эй, ты где?

– Здесь, на краю села, – хмуро отозвался я.

– Ты в порядке? – с сомнением уточнили из динамика.

– Ага!

Хватит с меня!

Я зашвырнул рацию в траву. И, не оглядываясь, двинулся вперед. Голова слегка кружится. Но идти я могу. Подальше от этого дикого места и криминальной девчонки.

Только меня и видели… Не найдут, не догонят…

Кто-то сзади крепко схватил меня за футболку.

– Ты чего? – шепнула Ксения. – Жалеешь, что не прикончил того урода?

ГЛАВА 4

Под ногами хлюпало. Ветер шелестел осокой. Мы крадучись пробирались по болотистому дну оврага.

Если подняться во весь рост – трава мне по шею. А Ксюшу скрывала с головой. Девчонка неутомимо карабкалась через заросли. Я брел следом. И мрачно размышлял: упорная. Так просто от нее не отвяжешься… Да и теперь мы вроде подельники?

Я глянул по сторонам. Мы уже далеко. Пора кое в чем разобраться:

– Ксюша… а почему здесь никто не живет?

– Потому что их выселили, – буднично объяснила она.

– Зачем? Атомная станция рванула?

Ксения тихо засмеялась:

– Откуда ты такой взялся?

– Не знаю, – честно ответил я. – Слушай, а как мне добраться до города?

– А у тебя есть пропуск?

– Пропуск? – Я ощутил себя великовозрастным придурком. Что-то странное творится вокруг. И сопливый ребенок понимает больше меня! Несправедливо…

Она оглянулась и дружески ткнула меня острым кулачком:

– Хороший ты парень. Только поменьше тормози, ладно?

Мы напились воды из ручья.

А метров через сто Ксения свернула влево. И опять полезла в гору. Назад в деревню?!

Я не выдержал. Поймал её за куртку:

– Ты сдурела?

– Там рюкзак и велосипед! – сердито прошипела Ксения. – В другом дворе!

Я ее отпустил. Конечно, такое ценное имущество она ни за что не бросит.

А девчонка вдруг спохватилась, извлекла крохотное зеркальце и стала наводить красоту. Послюнявила чистый носовой платок, вытерла грязь и кровь с мордашки. Критически осмотрела наливающийся синяк. Лишь тогда, ощутив себя в порядке, спрятала зеркальце в карман.

Я усмехнулся. Несмотря на юный возраст, логика у нее вполне женская.

Завершив «макияж», Ксения опять полезла вверх по склону.

Я беззвучно выругался. И двинулся за ней, как слепой за поводырем.

Сделав изрядный крюк, мы достигли села с другого конца.

Двинулись задворками, осторожно вслушиваясь и всматриваясь.

Вроде было тихо. То есть, конечно, шелестела листва, скрипели сухие ветки на ветру и чирикали птицы. Но больше ничего.

– Вон там, за углом, – шепнула Ксения, указывая на ветхую, потемневшую избу. – Ты не бойся, их всего трое. А деревня большая…

– Берем вещи и тихо уматываем, – напомнил я. Так, на всякий случай. Вдруг ей опять понравятся чьи-то ботинки?

Отдавать мне пистолет она категорически отказалась.

Мягко, по-кошачьи ступая, девочка обогнула дом. И замерла как вкопанная. Я приблизился, глянул через кусты терновника.

И все стало ясно.

Темно-зеленый джип с открытым верхом стоял посреди улицы. Рядом возвышалась крепкая фигура в бронежилете и шлеме. В руках у «милиционера» (или как его называть?) был автомат. А у его ног лежал в пыли ободранный велосипед и небольшой грязновато-серый рюкзачок.

Та-ак… На ценном имуществе можно поставить крест. Я мягко потянул девчонку за локоть. Пора было уходить.

Ксения скривилась, кусая губу.

А из зарослей с той стороны улицы донеслась ругань. Хрустнули ветки. По-моему, как раз из того сада, где мы с Ксюшей познакомились.

На улицу выбрался щуплый тип в бронежилете. Двигался он медленно. Потому что волочил на себе моего «крестника».

– Жив? – спросил «милиционер», дежуривший у машины.

– Ага. Только малость контуженный. Чем-то его, идиота, по башке…

Мордатый «раненый» вяло перебирал ногами и, очевидно, до сих пор плохо соображал.

Ксения задумчиво взвесила в руке пистолет. Вот дура!

Я снова потянул ее за плечо. Она отмахнулась.

Что там особое в ее рюкзачке?

К счастью, «милиционерам» было не до Ксюшиных пожитков.

– Эй, долго я буду один надрываться? – буркнул тот, что тащил раненого.

– Погоди, – отозвался второй «скорпион». Выплюнул окурок, шагнул навстречу. И вдруг вскинул автомат.

Длинная очередь срезала ветки и листву. А «скорпион» быстро развернулся и…

Мы с девочкой едва успели пригнуться. На голову брызнули сбитые ягоды терновника, посыпалась труха из деревянного сруба…

Я выронил резиновую дубинку, упал лицом прямо в колючую траву.

Fuck!

Но все уже стихло.

– Да нет там никого, – послышался сердитый голос. – Что они – идиоты, ждать?

– Не знаю. У меня чутье…

– Плевать! Обычные бомжи. Пускай с вертолета прочешут.

– А по-моему, они рядом.

– Хорош базарить! Вован тяжелый, как бык…

Я чуть приподнял голову. Двое «скорпионов» тащили к машине третьего.

Ксения сжала мою ладонь. Я удивленно оглянулся.

Не успел еще понять, а она уже вскочила и выстрелила через кусты. Пронзительно крикнула:

– Стоять! Оружие на землю!

Руки «милиционеров» рефлекторно дернулись к автоматам. Но так их и не коснулись.

– Эй, детишки, – позвал щуплый с фальшивой улыбкой, – можете уходить, мы вас не тронем!

В ответ Ксения грязно выругалась.

«Скорпионы» поняли и торопливо уронили автоматы. Заодно уронили Вована.

– Пистолеты! – скомандовала девочка. – Только медленно!

«Макаровы» полетели в дорожную пыль. (И откуда я знаю, что они так называются?)

Ксюша довольно усмехнулась. Склонилась ко мне, едва слышно озвучила:

– Идешь к джипу, грузишь оружие и шмотки!

Я растерянно моргнул.

– Давай! – Она вручила мне цветастую косынку. – Завяжешь лицо, чтобы не узнали.

Я облизал губы. Проблемы с законом развиваются по нарастающей. Сначала членовредительство с использованием тяжелых тупых предметов. А теперь дошло и до бандитизма…

– Эй? – Ксения хлопнула меня по плечу.

– Да, – буркнул я.

Обвязался женской косынкой и в таком дурацком виде выбрался из кустов. А что мне оставалось делать?

Два «скорпиона» уставились на меня тяжелыми взглядами. Пытаясь не поворачиваться к ним спиной, я торопливо сгреб с земли оружие и швырнул на заднее сиденье машины – мне оно ни к чему, я ни в кого не собираюсь стрелять! Туда же разместил Ксюшин велосипед. Поднял рюкзачок – весьма внушительный по весу – и опустил между сиденьями.

Что дальше? Дьявол, и как я не догадался сразу уточнить…

Глянул на терновник, где притаилась девочка.

Тут она сама вылезла из кустов. Молча кивнула на джип.

Ага. Я забрался на переднее сиденье. Место водителя оставил свободным.

Ксения скривилась, процедила сквозь зубы:

– Заводи!

«Макаров» в ее руках все еще был нацелен в сторону «милиционеров».

Я торопливо пересел и уставился на приборную панель автомобиля. Почти минуту таращился. Наконец, чувствуя холод по спине, безнадежно выдавил:

– Не умею.

Ксения издала шипение раненой кобры.

Сама виновата! Надо было заранее договариваться!

Она оттолкнула меня плечом. Вскарабкалась на водительское место. Повернула ключ в гнезде. («Зажигание!» – вспомнил я.) Дотянулась ногой до педали. («Сцепление!»)

В этот миг я глянул назад. Не знаю почему.

И увидел нацеленный в меня зрачок пистолетного ствола.

– Fu-u-uck… – выдыхаю я. На этом выдохе дергаю Ксению вниз, сам падаю на сиденье. Пуля бьет в лобовое стекло. Медленно змеится сетка трещин.

Я тяну руку между креслами. Отталкиваю рюкзак. Нащупываю рукоятку автомата.

Еще одна пуля царапает плечо.

Я вскакиваю во весь рост. Оружие вздрагивает, выплевывая огонь. Яростно, гулко грохочет.

Я жму на спуск – так, что палец немеет…

Пока автомат не захлебывается на полуслове.

Патроны кончились.

Я моргнул. И ошалело посмотрел на оружие в своих руках. «АК-106», – всплыло в голове название. – Ствол укороченный, магазин стандартный – тридцать патронов…»

Швырнул автомат на землю.

Я ведь не собирался никого убивать!

Вытер холодный пот…

Поднял глаза.

«Милиционеры» орали, выли и корчились посреди пыльной улицы.

Живые. Но с мокрыми от крови штанинами и простреленными руками.

Ксения вдавила педаль газа. Джип резко тронулся. Я едва не упал. Все таращился назад, пока мы не свернули.

Крайние дома скрылись из виду.

И первой заговорила Ксюша:

– А ты молодец. Только стреляешь не очень метко. Ни одного не завалил.

– Не хотел и не завалил, – сухо ответил я.

Что там такое есть в моем прошлом? Какие еще открытия…

Я опустил веки. Вдруг понял, что не хочу вспоминать.

ГЛАВА 5

Мы ехали по грунтовке с едва угадывавшейся в траве колеей. Справа – густая посадка. Слева – непролазный кустарник. Наверное, когда-то здесь тоже стояли дома. А сейчас только истошно кричали сороки.

Интересно, куда мы движемся?

Бог его ведает…

Я потер лоб. Если нет прошлого, будущее тоже в тумане.

– Не переживай, – успокоила Ксения. – Даже если они вызвали вертолеты, полчаса у нас есть. Пока из Оладьина долетят…

Я глянул на ее мордашку. И улыбнулся. Она хочет выглядеть взрослой, рассудительной. Но так много в ней от ребенка. Готового даже погоню воспринимать как игру.

– Ксения, а что у тебя в рюкзаке?

– Яблоки, – пожала она плечами.

– Чего-о? – вскинул я брови.

– Год неурожайный, – спокойно объяснила девочка. – На всю округу только в Липовке…

Я рассердился. Чуть не выкинул злосчастный рюкзак из машины. Рисковать жизнью из-за старого велосипеда и мешка с яблоками!

– Ну и дура же ты, Ксения!

Конечно, она обиделась. Целых две минуты сидела надутая и молча крутила баранку джипа. Потом не выдержала:

– А знаешь, как трудно достать нормальный велик? Это, между прочим, «Молния»! Такой новый – полштуки баксов! Шесть скоростей, рама из высокопрочного сплава… И легкий! Знаешь, какой он легкий?!

– Угу, – буркнул я.

Завершив с достоинствами велосипеда, она принялась объяснять, насколько замечательны в Липовке яблоки:

– …Это ж селекционные сорта! Полгода будут лежать, и ни пятнышка! Ни единого! А представляешь, какое из них варенье?

– Догадываюсь.

Ксения догадок не строила. Она знала точно:

– …килограмм сахара, килограмм яблок, стакан воды… Глаза у девочки загорелись. Началось яркое и проникновенное изложение технологии:

– …Очистить от кожицы и сердцевины. Нарезать мелкими дольками. Опустить ненадолго в кипяток. И сразу охладить – в воду с лимонной кислотой. Кислоты чуть-чуть – на кончик ножа! А потом в горячий сахарный сироп. И варить на слабом огне – пока дольки не станут полупрозрачными, с янтарным отливом… Здорово, правда?

– Ага, – зевнул я.

– А если закрывать компотом… – мечтательно прищурилась Ксения. – Столько рецептов! Вот, послушай…

Нет уж, хватит!

– Где ты научилась водить машину? – перебил я.

– Что? А-а… – Она как-то сразу поскучнела. – Отец научил. Я вообще с десяти лет умею – и на машине, и на мотоцикле.

– А сейчас тебе сколько?

– Тринадцать… В сентябре будет.

– Да, рисковый у тебя родитель.

– Нормальный, – сухо ответила Ксения.

Мы выехали на разбитую асфальтовую дорогу. Через трещины тут и там пробивалась трава. Иногда поперек вставали огромные невысохшие лужи. В лужах отражалось ясное небо.

Хорошо бы расслабиться на сиденье. Дремать под журчащую Ксюшину болтовню. Только мне не по себе. Что там она говорила насчет вертолетов?

Времени уже прошло немало.

– От машины пора избавиться, – сказал я.

– Конечно, – кивнула девочка, – дальше все равно не проедем.

Свернули с дороги. Сухая трава зашуршала по радиатору, захрустела под колесами. Мы объехали овраг. Обогнули непролазный кустарник. И, перевалив через холм, достигли берега небольшого пруда.

– Здесь выгружаемся, – скомандовала Ксения.

Кроме велосипеда и рюкзачка, забрали трофейные канистру с бензином, пятилитровую бутыль с родниковой водой и вещмешок с консервами.

Замасленный бушлат Ксения изучающе повертела в руках и тоже вручила мне:

– Ночи щас холодные, Денис. В футболочке долго не побегаешь.

Ее практичности хватило бы и на взрослую женщину.

Рассовала запасные магазины по карманам бушлата, автомат повесила мне на шею:

– И это для чего-нибудь сгодится!

Я вздохнул. Но спорить не стал.

А Ксения вдруг начала раздеваться.

– Ты чего? – заморгал я.

Она засмеялась, скинула куртку и принялась расшнуровывать ветхие кроссовки. Разулась и строго приказала:

– Эй, ну-ка, отвернись!

Я растерянно кивнул и подчинился.

Спустя минуту взрыкнул мотор джипа.

Я не выдержал и оглянулся.

Ксения опять сидела за рулем.

Задним ходом машина въехала вверх по склону. Девочка ударила по педали газа. И джип на полной скорости влетел в пруд. Скрылся под водой – вместе с Ксенией.

Черт, и не думал, что здесь так глубоко!

Я отшвырнул автомат и бушлат, бросился к воде.

Не успел.

Над поверхностью уже показалась ее отфыркивающаяся голова.

– Ты в порядке?

– Да! – радостно выдохнула она. – Слушай, а водичка-то теплая!

От джипа избавились – огромный плюс.

Но еще какое-то время пришлось понервничать. Я стоял спиной, а девочка обсыхала на солнышке, расчесывалась и делилась ценной информацией:

– Вообще-то здесь карасей полно! На удочку – только вытаскивай! Однажды отец принес целое ведерко!

– Ксюша… – строго сказал я.

– Да-да, сейчас… Волосы еще мокрые. Знаешь, а у меня сетка есть. Крепкая такая, нейлоновая… Только грузила присобачить, и можно с берега закидывать!

– Ксения!

– Эй! Отвернись!

– И не подумаю! – буркнул я.

Помогло. Она выругалась и торопливо стала натягивать одежду.

Сразу за прудом, по ту сторону прибрежного ивняка, начиналось болото.

Не самое лучшее место для марш-бросков.

– Здесь напрямик километра два, – успокоила Ксения. – А если обходить – все девять.

Хорошо, что она так замечательно ориентируется.

Плохо, что тащить вещмешок, велосипед и канистру с бензином пришлось мне. Выгрузить из рюкзака часть яблок девочка отказалась. И героически пыхтела впереди. Бутыль с водой тоже несла она.

Сперва мы шли, едва намочив ноги. Ксения уверенно выбирала маршрут – от одного твердого островка к другому. Потом стали проваливаться по щиколотку. Миновали открытое место, нырнули в густые заросли ивняка. И здесь уже брели по колено.

Не знаю, сколько это продолжалось. Бушлат я давно снял и все равно взмок, как загнанный рысак. Проклятая канистра… Уронить бы ее. Тут, один черт, никто не найдет.

– Ксения, а на фига тебе бензин? – спросил я, облизывая пересохшие губы.

– Как это на фига? – удивилась девочка.

– А-а… – догадался я, – у тебя же «Лексус»? Или «Феррари»?

– Не-а, – качнула она головой, – у меня «Майбах». На педальном ходу.

Остановилась и протянула мне бутыль:

– Пей, Денис. Уже недалеко.

И точно, скоро мы выбрались на заросший ельником пригорок. За пригорком начинался хвойный лес.

– Почти дома, – улыбнулась Ксюша.

С огромным облегчением я сгрузил велосипед с загривка. Не снимая вещмешка, повалился на траву.

Минуты релаксации…

И опять вперед.

Канистру прикрутили к велосипедной раме. Наконец-то велосипед стал транспортным средством. Я катил его и вообще передвигался с относительным комфортом.

Опавшая хвоя удобно пружинила под ногами. Лесные ароматы бодрили, как глоток кофе.

…Не сразу сообразил, что мы на месте. Покосившая деревянная изба среди зарослей черники не выглядела жилой. Но Ксения радостно сбросила рюкзачок и позвала:

– Э-эй! У меня все дома?

Я едва не ответил – были кой-какие соображения.

Не успел. Из-за угла сруба возник еще один абориген – мужчина средних лет в обвислых тренировочных штанах. И с топором в руках.

Я чуть напрягся. Только зря.

– Добрый день! – сказал мужчина, вежливо роняя топор.

– Здравствуйте! – ответил я, роняя велосипед с канистрой.

И пожал его теплую, мозолистую ладонь.

ГЛАВА 6

– Денис, – представила меня Ксения.

– Андрей Инютин, – назвался мужчина.

– Очень приятно, – кивнул я, сгружая вещмешок на землю.

Хозяин не выглядит деревенским жителем. И голый его торс не удивляет мускулатурой. Скорее характерный, чуть сутуловатый интеллигент.

– Бельчонок, а что у тебя с лицом? – встревожился Инютин.

Это он Ксюху так именует? Да, есть сходство… Маленькая, проворная и все тащит к себе в дупло.

– Нормально! – пробурчала она и осторожно пощупала синяк под глазом. – Споткнулась и… упала.

«На чей-то кулак», – едва не добавил я.

– Вечно ты летаешь как угорелая, – вздохнул Инютин и покосился в мою сторону. – Бельчонок, а что ж ты не предупредила? Гостей надо чем-то встречать. А у нас…

– Не переживай, – отмахнулась девочка.

Я глянул на топор. Этого и правда маловато, чтобы встречать «гостей»…

– В любом случае добро пожаловать в нашу резиденцию! – радушно кивнул хозяин.

Кто он ей? Неужели отец? Не слишком похож на свое описание.

Я окинул взглядом «резиденцию».

Приземистый сруб. Бревна и крыша поросли мхом. Но, кажется, еще крепкие. Часть окон затянута полиэтиленовой пленкой. А из крыши торчит печная труба. Особняк в стиле «мечта бомжа».

– Раньше здесь была пасека, – объяснила девочка. – Очень давно. Еще когда был мост через Истринку.

«Местная река», – понял я.

Обошел дом кругом. Хотелось оценить обстановку.

Почти сразу за избой лес расступался. Светлела небольшая прогалина, заросшая кустарником. Думаю, именно там когда-то стояли ульи. И, наверное, проходила дорога к мосту.

Но сейчас не было и намека на тропинку.

– Ты не переживай, – сказала Ксения, – об этой избушке даже не все деревенские знали.

Я прищурился:

– И что, кроме вас, никого не осталось?

– Никого, – кивнула она.

Фиг его знает, что здесь творится. Остается доверять ее недетской рассудительности.

Я брел вдоль края прогалины. Вслушивался в щебетание мелких пичужек. И думал о своем. Мне и правда необходимо где-то отлежаться. Хотя бы пару дней…

Черт!

Я вздрогнул и попятился. Замер, прижимаясь к стволу разлапистой сосны.

Откуда-то издалека нарастал характерный гул.

Ксения дернула меня за рукав. Я сгреб ее и прошипел:

– Тихо!

Вертолет приближался. И я вдруг остро ощутил тяжесть автомата у себя на плече.

Два дня… Размечтался.

– Эй, – шепнула Ксения, – ты чего?

Вот глупая…

– Да они здесь часто летают! Каждую неделю!

Я недоверчиво уставился в ее карие глаза.

– Правда?

Она хихикнула:

– Избушку сверху не видно! Я здесь с весны кантуюсь!

Гул вертолета начал удаляться.

Я спохватился и отпустил Ксюшину куртку:

– Извини.

– Без проблем, – прищурилась она, рассматривая меня из-под длинных ресниц.

Интересно, похож я на психа? Наверное, похож…

Отвернулся.

Вроде все уже прошло. Но так хочется ощутить пальцем холодный крючок спуска…

Я вздохнул полной грудью. И провел ладонью по шершавой поверхности сосны. Это здорово успокаивает. Будто вся твоя тревога через дерево уходит в землю…

– Эй, Денис, хватит гулять! Идем обедать!

– Угу…

Любят женщины командовать – даже в этом возрасте.

– Руки мыть! – строго указала Ксения.

Пластиковый умывальник желтого цвета был прикреплен к сосне. Над ним в консервной банке покоился розоватый обмылочек.

– Мыло экономить! А воду не жалеть. Ручей – вон за тем пригорком.

Действовал я в строгом соответствии с начальственными директивами. И в качестве полотенца был удостоен куска цветастой х/б ткани. Относительно чистого.

Почти все было готово к трапезе.

Мы разместились на воздухе. Ксюша накрыла стол из потемневших досок цветастой клеенкой. Толстые чурбаки были вместо табуретов. Эмалированные миски и ложки из нержавейки смотрелись вполне цивилизованно. А в качестве главного предмета сервировки возникла даже хрустальная ваза с яблоками.