Но вот пришла пора собираться и продолжать путь. Когда уже с вещами в руках они готовились покинуть гостеприимный уголок, Бидди оглянулась вокруг и сказала:
      – Мама, вот если бы мы могли остаться здесь навсегда.
      – Мы и так будем жить недалеко отсюда.
      Позади оказался Бруклип, начался небольшой подъем, и им пришлось идти медленнее. Поселок был действительно крошечным, он состоял всего из пяти домов, одним из которых была церковь. В соседнем доме, вероятно, жил священник. Кому принадлежали три других дома, они, конечно же, выяснять не стали. Пройдя две мили, они вошли в селение побольше, под названием Роудип. Здесь они насчитали уже двенадцать домов. Те несколько человек, что встретились им на пути, смотрели на них с любопытством, но никто не остановился и не поинтересовался, куда они идут. Рию это удивило, казалось, в этих краях женщины и дети, нагруженные узлами, постоянно попадаются на пути. А быть может, местным жителям не было до них никакого дела.
      После отдыха у ручья они еще дважды делали привал, однако веселиться больше не хотелось. Бедняжка Мэгги тоже успела натереть ноги. Притихла даже никогда не унывающая Бидди, а это означало, что девочка очень устала; на лицо Дэвида вновь легла тень тревоги и беспокойства: сына мучили смутные предчувствия.
      Добравшись до перекрестка, семейство в нерешительности остановилось. В этот момент они увидели приближающуюся к ним повозку с необычно высоким местом возницы. Сидевший на козлах мужчина остановил лошадь и молча взглянул на них сверху вниз.
      – Скажите, пожалуйста, как нам найти коттедж «Рябина»? – заговорила первой Рия.
      Мужчина ответил не сразу. Внимательно осмотрев детей, он перевел взгляд на дорогу, по которой они прошли, словно ожидал, что подойдет еще кто-нибудь. После довольно-таки затянувшейся паузы он махнул рукой в сторону, откуда приехал и произнес:
      – С полмили будет.
      – Спасибо, – поблагодарила Рия этого не очень-то дружелюбного человека. – Спасибо, – повторила она и пошли дальше, дети двинулись за ней.
      – Мама, он не уехал, а стоит и смотрит нам вслед, – прошептала, оглянувшись, Бидди, когда они немного отошли от повозки.
      – Не обращайте внимания.
      Последние полмили до коттеджа показались всем особенно длинными. Но увидев дом, они тут же позабыли о гудевших от усталости ногах. Сгрудившись у ворот и прислонившись к ним, все пятеро принялись рассматривать коттедж.
      Парадная дверь выходила на просторный двор. Напротив дома находились постройки, которые описывала миссис Карр. Места вокруг было вдоволь. Рия довольно улыбнулась, решив, что поселится здесь с большой радостью и превеликим удовольствием.
      Отворив калитку, женщина быстрым шагом направилась к дому. Она решительно постучала в дверь. Открывать никто не торопился. Рия обернулась к детям и объяснила:
      – Наверное, хозяин на работе, а его тяжелобольная жена не может встать с постели.
      Стоявший позади всех Дэвид, повернул голову к окну, потом подошел ближе и заглянул внутрь, прижавшись лицом к стеклу.
      – Здесь никого, мама, совсем никого! – неожиданно громко, срывающимся голосом закричал он.
      Рия подскочила к окну: у противоположной стены она увидела погасший очаг с остывшей в нем золой.
      – Господи, там никого нет, – сдавленно произнесла она и пораженная этим открытием уставилась на Дэвида, прислонясь спиной к стене.
      – Мама, я не хочу идти обратно.
      Рия обернулась: лицо Мэгги сморщилось, дочка вот-вот была готова расплакаться. Она выпрямилась и поглубже вдохнула, стараясь как можно скорее взять себя в руки:
      – Обратно мы не пойдем, по крайней мере сегодня. А теперь давайте посмотрим, нельзя ли переночевать в конюшне.
      На конюшню рассчитывать не приходилось: пол покрывал слой навоза и прелой соломы. Амбар выглядел не намного лучше, но в дальнем его конце они заметили помост с двумя тюфяками прессованного сена. Рия подняла глаза: сквозь дыры в крыше проглядывало небо. К счастью, над помостом вся черепица оставалась на месте.
      – Сегодня мы переночуем здесь, а утром я что-либо придумаю.
      Но что тут придумаешь? Вернуться в Шильдс? Никогда, ни за что в жизни. Мысль о работном доме тоже ужасна, но уж лучше она отправит детей туда, чем вернется в Шильдс. Но Рия знала: пока у нее есть деньги в кармане, точнее сказать, в мешочке на груди, она не сделает этого никогда. Это маленькое состояние оставалось пока единственным светлым пятном на горизонте. Она засуетилась, торопя детей:
      – Сложите вещи там. – Рия указала на сухое место на помосте. – Костер разведем во дворе. У нас осталось немного молока. И здесь наверняка есть колодец…
      Спустя полчаса она уже кипятила воду, принесенную детьми из родника, который они нашли в конце поля, начинавшегося за домом, – колодца поблизости не оказалось.
      – Эй, вы, там, – неожиданно услышала Рия и резко обернулась к воротам. Она так задумалась, что не заметила подъехавшей повозки, которая, как показалось Рии, словно с неба свалилась.
      Она поднялась, поправила юбку, глядя на мужчину, недавно показавшего им дорогу сюда. На этот раз рядом с ним сидела пожилая женщина, она-то и начала разговор.
      – Так вы, значит, приехали? – спросила она у подошедшей Рии.
      – Да, – немного удивившись, подтвердила она.
      – А где ваш муж?
      – Муж?
      – Ну да, разве я не ясно сказала? Вы же не глухая, да и на вид не глупая. Я хочу знать, где ваш муж, тот, что будет теперь смотрителем на шахте?
      – У меня… мне кажется, вы что-то путаете. Сидевшие в повозке переглянулись.
      – Так, значит, муж не с вами? – женщина перешла на более мягкий тон. – Что же тогда вы здесь делаете?
      – Мне обещали, что я буду ухаживать за больной женой мистера Карра. Меня прислала его мать.
      Две пары глаз уставились на Рию.
      – Ну и дела, – хмыкнула старуха. – Должна вам сказать, миссис, что Уинни Карр похоронили неделю назад, так что, полагаю, в вашей помощи она не нуждается. А вот вам, как я вижу, помощь нужна сейчас больше, чем ей.
      – Но где же мистер Карр?
      Мужчина с женщиной переглянулись вновь, и опять заговорила она:
      – Он нашел одну женщину, чтобы та ухаживала за его женой и хозяйством. Но, как и другие ее предшественницы, она сбежала; это место действовало ей на нервы. Городские не могут смотреть на небо, его у нас слишком много, вот они и пугаются, – рассмеялась визгливо она. – Так вот, мистеру Карру приглянулась эта женщина, а когда она сбежала в город, то и он за ней подался. А вместо него на шахте теперь будет работать человек по имени Макаллистер. Завтра он привезет сюда семью. Их шестеро, как я слышала. Так я говорю, Тол? – Она повернулась к сидевшему рядом мужчине. Тот лишь согласно кивнул. – Откуда вы?
      Рия на мгновение задумалась: «А действительно, откуда она? Из Шильдса, Феллбурна или горняцкого поселка, что за Гейтсхедом?
      – В последнее время я жила в Шильдсе, с южной стороны.
      – И вы пришли сюда пешком?
      – Да.
      – Я вижу, вы устраиваетесь на ночь, – склонив голову набок, продолжала женщина.
      – Да, хотим здесь переночевать.
      – Думаю, хуже от этого никому не станет. Но вот завтра лучше вам уйти отсюда пораньше, от греха подальше. Семья, что сюда переезжает, – ирландцы. Сами знаете, что это за публика: забияки, нахалы и грубияны… Вы вдова? – Женщина посмотрела на детей, стоявших в глубине двора.
      – Да.
      – И вы ищете место экономки?
      – Да… – Рия собиралась прибавить «и дом», но пожилая женщина опередила ее.
      – Вам будет непросто устроиться с таким хвостом, – кивнула она на детей. – Но двое ваших старших могут подыскать работу.
      – Фанни, время идет, – мягко напомнил мужчина.
      – А ведь и верно, Тол, спасибо, что напомнил, – поблагодарила его спутница. – Извини, что задержала. До свидания, миссис, удачи вам.
      Повозка покатила своей дорогой, а Рия стояла и смотрела ей вслед.
      Ей хотелось заплакать, но она сдержалась. Не время плакать. А для чего время? Пожалуй – чтобы помолиться. Но молиться она не привыкла. Что ей точно нужно, так это обдумать, что делать дальше. Но сперва надо отправить детей спать. Они смертельно устали и должны как следует отдохнуть. Вставать придется на рассвете. Они должны уйти раньше, чем прибудут новые жильцы. Ей не хотелось никаких ссор.
      Рия с Бидди заканчивали убирать посуду. Когда они шли через двор, чтобы потушить костер, дочь спросила:
      – Мама, завтра нам придется уйти?
      – Да, милая.
      – А куда мы пойдем?
      Рия остановилась у костра и бездумно уставилась на заросли за дорогой. Голова отказывалась думать, словно в ней захлопнулись невидимые дверцы, не пропуская ни одной мысли, как густые кусты, переплетаясь ветвями, превращаются в непроходимую преграду.
      – Не знаю, моя девочка. И это святая правда.
      – Все как-нибудь устроится, мама, – нарушила молчание Бидди. – Все всегда как-то улаживается. Это должно быть так, потому что нам же надо где-то жить, разве не так?
      Рия взглянула на дочь и ответила:
      – Да, нам обязательно надо где-то устроиться. – И сразу же в голове застучал больной вопрос: «Но где? Где?»
      Ответ она получила на следующее утро.

* * *

      Рия разбудила детей, когда солнце поднялось уже достаточно высоко. Невыспавшаяся ребятня неохотно спускалась с помоста. Сон не освежил их: прошлый день был слишком тяжелым.
      Рия уже успела разжечь костер и поджарила остатки грудинки, к которой прибавила оставшийся хлеб. Когда с едой было покончено, они ополоснули в ручье лицо и руки. Вернувшись к дому, она причесала детей и привела в порядок свои волосы.
      Уложив вновь все вещи и прибрав двор, семейство прихватило свои узлы и собралось трогаться в путь. Внезапно у ворот появилась знакомая повозка. Все замерли, словно увидели призрак. В повозке находились их вчерашние знакомые, однако выражение их лиц изменилось.
      – Подойдите на минутку, – снова, как и накануне, подозвала Рию пожилая женщина.
      – Оставайтесь здесь, – скомандовала Рия не глядя на детей и направилась к воротам.
      – Вы готовить умеете? – спросила женщина, сильно удивив Рию, не ожидавшую подобного вопроса. Она так растерялась, что не сразу нашлась, что ответить.
      – Я уже не помню, сколько лет занимаюсь этим ежедневно, – с некоторой обидой в голосе проговорила она.
      – Я имею в виду не простую еду. Сможете ли вы приготовить настоящий хороший обед?
      – Говорят, мне это удается, – немного сухо ответила Рия.
      – Вкусы бывают разные, кому что нравится, надо посмотреть, что и как. Но дело вот в чем: быть может, я помогу вам найти работу. Но имейте в виду, я ничего не обещаю. Я могу только поговорить с ним и замолвить за вас словечко, если он позволит мне говорить, а не станет орать и затыкать мне рот, как часто бывает, когда я завожу об этом разговор. Слушайте дальше. Побудьте здесь еще с час или побольше. Если вам повезет, тогда Тол, – она повернулась и кивнула на мужчину, – вот он подъедет за вами. – Женщина выразительно взглянула на своего спутника и спросила: – Так ты заедешь за ними, Тол?
      Рии показалось, что голос женщины стал еще мягче.
      – Хорошо, но не знаю, получится ли у меня приехать через час, – подал наконец голос Тол.
      – Похоже, им торопиться некуда, так что час или два погоды им все равно не сделают. Верно я говорю? – Женщина взглянула на Рию с высоты своего сиденья.
      – Так что вы мне предлагаете? – в свою очередь поинтересовалась та.
      Вопрос явно пришелся женщине не по вкусу. Она как-то сразу вся ощетинилась.
      – Что я пред-ла-гаю, она спрашивает, – тыча пальцем в сторону Рии, с расстановкой закричала старуха, повернувшись к Толу, словно требуя, чтобы и он разделил ее возмущение. – Предлагаю… скажет тоже. Да я только стараюсь пристроить вас на хорошее место, если он согласится принять и детей. Предлагаю! Посмотрите на нее! Трогай, Тол, – она подкрепила слова повелительным жестом, как будто отдавала распоряжение слуге.
      Повозка отъехала, мужчина оглянулся и кивнул головой Рии. Выражение его лица не изменилось, но она поняла, что он хотел сказать: «Не обижайтесь, она желает вам только добра».
      Рия смотрела вслед повозке, пока та не скрылась за поворотом, и только после этого вернулась во двор.
      – Что она тебе сказала, мама? Что она хотела? – сразу же затараторила Бидди.
      – Не знаю, я не совсем ее поняла, – глядя на дочь, искренне ответила Рия. – Думаю, она старается найти мне работу. Но что точно… не могу сказать, она не рассказывала. Вы же сами видели, она немного странная.
      – А мужчина, кажется, человек хороший. Рия взглянула на Дэйви и кивнула.
      – Когда ему удается вставить слово, видно, что он приятный, но разговорчивым его точно не назовешь. Что ж, будем ждать, а пока сложите вещи в амбаре и можете поиграть у родника.
      – Мне не хочется идти, мама, я лучше останусь здесь с тобой, – сказала Бидди.
      – И я тоже, – поддержал сестру Дэйви. Малыши молча подошли и прижались к матери. Рия любовно оглядела детей.
      – Вот что вы сделаете, – начала она. – Вы, девочки, наденьте свои праздничные платья. Ты, Дэйви, переодень брюки, а я займусь Джонни. Если мы поедем к тому человеку, которому нужна кухарка или что там еще, нам надо показаться ему чистыми и аккуратными.
      – А ты, мама? Тебе так идет голубая кофточка. Может быть, ты ее наденешь?
      – Не знаю. – Рия задумалась, глядя на Бидди.
      У этой кофточки была свои история. Материал подарил ей Сэт. Как-то давно, субботним вечером, он неловко бросил на стол пакет, в котором оказался отрез голубой ткани в мелкие розовые цветочки. Рия долго возилась с шитьем, но надевала кофточку всего несколько раз. Она решила, что этот наряд для особых случаев, но как выяснилось, жизнь ее оказалась не богатой на торжества, на которые можно было бы так нарядиться. Однако сейчас, возможно, нашелся подходящий повод.
      – Да, ее я и надену, – широко улыбнулась она.
      Всех охватило радостное возбуждение. Они заторопились к амбару переодеваться и очень скоро, нарядные и взволнованные, приготовились терпеливо ждать…
      Время тянулось невероятно медленно.
      – Мама, сколько мы уже ждем? – не выдержал Джонни.
      – Наверное, уже больше часа, – предположила Рия.
      – А если он так и не приедет, нам опять придется переодеваться? – поинтересовалась Бидди, одергивая короткий жакет.
      – Да, – неохотно подтвердила мать, – боюсь, что так и придется поступить.
      Дети сразу поникли, настроение у них упало. Джонни и Мэгги прислонились к прутьям ворот, но Рия твердым голосом заставила их отодвинуться.
      – Не прислоняйтесь, испачкаетесь плесенью.
      И в тот же момент Дэйви громко закричал: «Он едет, мама!» – и, смущенно прикрыв рот ладонью, подбежал к матери. Сбившись в тесную кучку, они с тревогой смотрели на подъезжающую повозку.
      Такими они врезались в память Тола Бристона, и долго стояла перед его глазами эта картина: женщина с золотисто-каштановыми волосами смотрит на него с мольбой и надеждой, приоткрыв от волнения рот, кажется, с губ ее вот-вот сорвется вопрос; дети принарядились, на лицах старших, как и у матери, – надежда.
      Тол остановил лошадь и улыбнулся, обнажив в улыбке ряд белых крепких зубов. Его худое лицо сразу подобрело, в глазах зажглись огоньки. Крупный нос и выдающийся вперед четко очерченный подбородок предполагали в нем натуру суровую, но сейчас он был явно настроен добродушно, и в его голосе звучали веселые нотки, когда он обратился ко всей компании:
      – Ну-ка, забирайтесь все сюда.
      Дети мгновенно схватили свои узлы и поспешили к повозке. Но Рия не двинулась с места.
      – Дело решилось? – спросила она глядя на Тола.
      – Этого я вам сказать не могу. – Улыбка сползла с его лица. – Все решится, когда вы повидаетесь с мистером Миллером. Фанни договорилась, что он поговорит с вами. Но если ей удалось этого добиться, значит, шутки плохи, она приставила ему нож к горлу, уж это она может.
      Рия не очень поняла, о чем шла речь, но не стала тратить время на расспросы. Повернувшись, чтобы взять свои узлы, она обнаружила, что Дэвид все уже погрузил. Тол остановил ее попытку забраться в повозку вслед за детьми.
      – Если хотите, можете сесть здесь. – Мужчина подвинулся, освобождая место рядом.
      Немного поколебавшись, Рия решительно поставила ногу на ступицу колеса. Тол протянул руку и помог ей взобраться на сиденье. Она уселась рядом с ним и, напряженно глядя вперед, отправилась в путешествие, определившее всю ее дальнейшую жизнь.

* * *

      Въезд в Мур-Хаус не производил особого впечатления: створки ничем не примечательных железных ворот были раскрыты, их нижние брусья намертво вросли в землю и скрывались в бурьяне и высохшей траве. Короткая, не более полусотни метров, подъездная аллея переходила в почти такой же длины открытую площадку. В отличие от грунтовой аллеи, она была вымощена каменными плитами, между которыми, как и у ворот, привольно чувствовала себя трава. «Чудной» – было первое слово, пришедшее Рии на ум, когда она увидела дом. Он занимал половину двора и имел такой вид, как будто к трехэтажному дому среднего размера по бокам приставили по большому коттеджу. За передним двором находился еще один, с двух сторон от него стояли какие-то постройки. Рия предположила, что это конюшня и сарай.
      Тол остановился у парадного входа. На пороге стояла Фанни, почти полностью загораживая дверной проем. Ей показалось, что дети недостаточно быстро выбирались из повозки, и она громким шепотом заставила их поторопиться.
      – Ну-ка, живее-живее, пошевеливайтесь. Дети послушно засуетились.
      – Вид у вас аккуратный, это хорошо, – с одобрением отметила женщина, окидывая их внимательным взглядом, потом придирчиво оглядела Рию, от черной соломенной шляпы до черных башмаков и, наконец удовлетворившись осмотром, скомандовала: – Все сюда. – Она буквально втащила их по очереди через порог в прихожую. Перед тем как закрыть дверь, Фанни выглянула на улицу и негромко поблагодарила Тола: – Спасибо, Тол, до вечера. Идите за мной, – шепотом позвала Фанни и направилась через холл, указывая дорогу.
      Рия сразу решила, что Мур-Хаусу не помешала бы хорошая уборка: пол вокруг ковра совсем не блестел, а с мебели, что стояла у стен, давно не мешало бы смести пыль.
      Как заметила Рия, Фанни сильно хромала. Дойдя до конца коридора, Фанни распахнула перед ними дверь и распорядилась:
      – Садитесь и ждите, пока я его не приведу.
      Пропустив детей вперед, Рия вошла за ними и огляделась. Хотя и эта комната чистотой не блистала, но вид у нее был жилой.
      На когда-то желтом, а теперь ставшем в нескольких местах серым от грязи, диване лежали смятые подушки. Между высокими узкими окнами стоял стол с лежавшими на нем в неописуемом беспорядке бумагами и книгами, настолько перемешавшимися, что их, казалось, не клали на стол, а нарочно небрежно швыряли.
      Дети собрались сесть на диван, но Рия указала им на кушетку, стоявшую под углом к камину, где из под слоя золы выглядывало полусгоревшее полено.
      Сама она присела на край стула напротив. Рия расправила на коленях юбку и расстегнула две пуговицы легкого жакета, чтобы была заметна ее ярко-голубая блузка. Ее будущий хозяин должен сразу заметить, как опрятно и красиво она одета. Рия отвела волосы за уши, проверила, ровно ли надета шляпа, и, скромно сложив руки на коленях, приготовилась ждать.
      Так трудно сохранять спокойствие под вопросительными взглядами четырех пар глаз. Но вот прошло пять минут, и дети беспокойно заерзали. Рия погрозила им пальцем. Раздавшийся неожиданно в дальней части комнаты голос заставил ее застыть с поднятой рукой. Только теперь она заметила в боковой стене дверь, из-за которой и доносился голос. Хотя он и звучал глухо, но слова можно было разобрать.
      – Нет, Фанни, нет. Это шантаж. Я опять говорю тебе – нет.
      – Я в последний раз повторяю вам, мистер Миллер. Мне стало тяжело ездить к вам. Я здесь только благодаря Толу. И он здорово рискует, когда каждый день катается со мной туда-сюда. Если об этом узнают хозяева, он может распрощаться с работой. Вы только взгляните на мою ногу: она стала совсем как бревно. Решать вам: или вы берете ее к себе со всем выводком, или остаетесь один и будете о себе заботиться сами, потому что за те деньги, что вы платите, только сумасшедший согласится присматривать за домом.
      – Но Фанни, разве я виноват? Разве виноват?
      – Здесь есть и ваша вина. У вас же находятся деньги на книги, пиво, табак?
      – Что же мне, лишить себя последних радостей? Ради чего тогда жить?
      – Ах, мистер Миллер, не заставляйте меня опять говорить вам об одном и том же.
      Мужской голос зазвучал глуше, разбирать слова стало труднее:
      – И ты не вынуждай меня повторять, Фанни. Что делать мне в большом мире, какой от меня толк? Я старался, ты знаешь, и что из этого вышло?
      – Не могу понять вас, мистер Миллер.
      – Жаль, если это так, очень жаль. Мне казалось, что ты единственный человек, который на это способен. Теперь об этой женщине. Ты говоришь, у нее четверо детей? Господи! И ты могла подумать, что я соглашусь пустить в дом женщину с четырьмя детьми? И это после того, как долгих пятнадцать лет я вдалбливал в голову…
      – Ну все, довольно, хватит с меня! Этими разговорами я сыта по горло. Слышать их больше не хочу. Так вот, или вы поговорите с этой женщиной, или я ухожу! Даже ужин готовить не стану! Уйду прямо сейчас вместе с ней и ее ребятами. Выбора у вас нет, мистер Миллер, точно нет. Так что решайте.
      Голоса стихли. Молчание длилось довольно долго. Дети сидели притихшие, раскрыв рты и не отрываясь глядя на Рию, а она не сводила глаз с двери в дальнем конце комнаты. Наконец голоса зазвучали снова.
      – Расскажите о детях.
      – Там два мальчика и две девочки.
      – И сколько им лет?
      – Старшему на вид лет двенадцать, а маленькому – пять или шесть. Они могли бы работать во дворе. Мне кажется, ребята не привыкли сидеть сложа руки. А девочки навели бы порядок в доме. Для пары девчонок здесь работы хватит: грязи накопилось достаточно.
      – А какая мать?
      – Приятная, моложавая и, думаю, что очень толковая.
      Вновь воцарилось молчание. Затем мужчина заговорил. На этот раз в голосе его слышалась мольба.
      – Фанни, ты сама не сознаешь, о чем просишь, нет, ты не понимаешь, на что меня толкаешь.
      – Перестаньте плакаться, мистер Миллер, не будьте ребенком. Ну же, идите и поговорите с ними.
      Прошло еще несколько тягостных минут, дверь открылась и в комнату вошел мужчина.
      Дети, как по команде, повернулись в его сторону. Он внимательно оглядел их, затем его взгляд остановился на Рии. Она поднялась ему навстречу, и они стояли, рассматривая друг друга, словно противники перед схваткой. Он выглядел на сорок с лишним. Рия дала бы ему даже все пятьдесят: круглое лицо, светлые, сильно поредевшие на макушке волосы, среднего роста, он не казался толстым, но все же был склонен к полноте. Услышав его голос, Рия ожидала увидеть высокого представительного мужчину. Но стоявший перед ней человек казался ей по натуре мягким, даже застенчивым. Рия не помнила, чтобы раньше ей приходилось встречать кого-нибудь похожего на этого мужчину. В своей жизни она видела не так уж много джентри, чтобы сравнивать, но почему-то была уверена, что хозяин дома именно из этого класса.
      – Вы… хотите получить место? – как-то не совсем уверенно спросил он.
      – Да, сэр, – ответила Рия.
      – Вы… вдова?
      – Да, сэр, – подтвердила она.
      – А ваши дети, могут они работать? – Мужчина повернулся к Дэвиду.
      – Конечно, сэр, моему сыну Дэвиду скоро одиннадцать, он работал в поле последние три года, – стала торопливо объяснять она. – А Бриджит, – Рия кивнула в сторону дочери, – отлично справляется с домашней работой. Ей будет десять. Она тоже уже три года как работает. А еще они умеют читать и писать, сэр, – неожиданно для себя прибавила она.
      – Неужели? Подумать только. – Хозяин был явно удивлен. – А кто был ваш муж?
      – Шахтер, сэр.
      – Шахтер? В угольной шахте? – Брови его еще больше поползли вверх.
      – Да, сэр.
      – И у вас… грамотные дети? Они ходили в школу?
      – Нет, сэр, их учил мой муж. Брови его уже достигли лба.
      – Их учил ваш муж-шахтер? А кто научил его самого?
      – Один методист из Гейтсхеда, сэр.
      – Вот оно что. Как ваше имя?
      – Миссис Милликан, сэр, Мария Милликан.
      – Вот что, Мария Милликан. Буду с вами откровенен. Я далеко не богат, поэтому не могу нанять вас и ваших детей за плату, которую вы бы хотели получить. Миссис Бриггс я плачу четыре шиллинга в неделю, плюс стол. Уверен, что вы сочтете заработок слишком низким за вашу работу.
      Четыре шиллинга на всех, это было на самом деле ничтожно мало, но в их теперешнем положении она бы согласилась, предложи он ей только стол и кров.
      – Я с радостью приму ваши условия, сэр, – с готовностью ответила она.
      – Правда? – Он отвернулся, плечо его задвигалось, как при судорогах. – Но это же гроши, – добавил он, вновь поворачиваясь к ней.
      – Сейчас я рада и этому, сэр. Мы постараемся, чтобы вы были довольны нами.
      Мужчина опустился на стул и, поставив локоть на стол, подпер голову рукой. Он сидел так некоторое время молча, а все они смотрели на него, затаив дыхание, и ждали. Наконец он поднялся.
      – Поговорите с Фанни, она вам все покажет и расскажет, что от вас требуется, – не глядя ни на кого объявил он и покинул комнату.
      Как только дверь за ним закрылась, распахнулась другая, и в нее, хромая, вошла миссис Бриггс. Лицо ее сияло, губы расплылись в улыбке. Она поманила их к себе.
      – Ну вот, все и решилось. Пошли. – Она снова вывела их в холл. Сквозь дубовую дверь они вышли в коридор, а оттуда попали в кухню.
      Рия тут же отметила про себя, что кухня была очень большая, сильно запущенная, и в ней царил беспорядок. Над решетками плиты была укреплена специальная полка, чтобы подогревать еду.
      – Садитесь, – пригласила Фанни, указывая на стол. – Я приготовлю вам попить. Чаю хотите?
      – Чаю? – не поверила своим ушам Рия.
      – Да, чаю, настоящего. Он покупает его в Ньюкасле. Но привозят чай из Китая. Это единственная роскошь в этом доме. Я к чаю равнодушна, уж очень сильный у него запах. Ну вот, вернула его к делу, теперь вас взяли на работу, и дальше все будет зависеть от вас.
      – А где мы будем спать?
      Рия шлепнула Бидди по руке, но Фанни только широко улыбнулась.
      – А ты, я вижу, девочка шустрая и практичная. Я тебе отвечу. Во дворе есть сеновал, но там, в другом конце дома, – она кивнула головой на дверь рядом с кухонным шкафом, – там с полдюжины комнат, в которых давно уже никто не живет. Но они битком набиты всякой всячиной. Так что первым делом разберитесь в одной из них и устраивайтесь. Но сначала выпейте чаю, а потом я вас проведу по дому. К нему надо привыкнуть, здесь полно ступенек, которые сразу и не заметишь. Вот за десять лет мои ноги и устали. Знаете, я не собиралась сначала здесь работать, – она кивнула, наливая кипяток в фаянсовый чайник. – Мой муж служил в этом доме садовником много лет, а до него – его отец. В то время стоял еще только один центральный дом, без всяких премудростей, с десятью комнатами. Но в то время в имении было тридцать акров земли, а сейчас осталось всего три. Чудные пристройки сделал уже потом отец мистера Миллера во времена своей молодости. Я всегда говорила, что тот, кто все это настроил, должно быть, хватил лишнего, но мой старик объяснял, что по-другому было нельзя – там склон, и пришлось под него подстраиваться. Теперь в доме двадцать пять комнат да еще разные кладовые и подвалы со всякими закутками. А сколько, спрашивается, комнат нужно мистеру Миллеру? Максимум две. В принципе, ему хватает и одной, так как он почти не вылезает из библиотеки, порой даже спит там. Я ему как-то сказала, что он и умрет в своей библиотеке. Вот такие дела! – Она налила в каждую из шести чашек, которые достала из буфета, немного молока и добавила чай.
      – Я уж и не надеялась, что мне удастся его перебороть. Он настоящий затворник: не видится почти ни с кем, разве что с преподобным Уиксом да с мисс Хабсон из «Холмов». Ну еще раз в три месяца мистер Миллер отправляется в Ньюкасл за деньгами, что ему причитаются. Он еле-еле доходит от дороги до дома. В эти дни Тол высматривает дилижанс и подвозит его. Не знаю, что бы мы стали делать без Тола. Он доставляет нам дрова и почти каждое утро привозит молоко, ну, конечно, если погода позволяет, а то случается, что до нас и не доберешься.
      – Тол … какое смешное имя.
      Рия укоризненно посмотрела на Бидди. Но Фанни опять добродушно улыбнулась.
      – Да, ты права, имя забавное.
      – Зовут его Тол, а как дальше, – допытывалась Бидди.
      – Бристон, Тол Бристон… Что еще желаете узнать, юная мисс? А может быть, тебе лучше подождать немного и самой все у него выспросить?
      Бидди смущенно понурила голову.
      – Извините, она у нас бойкая и не в меру любопытная.
      – Вот и хорошо, что бойкая. Хуже, когда дети слишком тихие. А с Толом вы еще увидитесь. Он сюда будет наведываться, а вообще к мистеру Миллеру редко кто заглядывает, не то что в былые времена. Тол живет ближе других соседей. Его дом в лощине Фуллера и называется «Лощина». Интересно, правда? Не спрашивай, почему он так называется, не знаю. И мой старик бы тебе не сказал, хоть он и вырос в этих краях. Он говорил только, что название пошло от впадины, в которой стоял дом. В нем жил отец Тола, и дед. Все работали лесничими. Дед Тола купил участок земли и построил дом из камней, что остались от каких-то старых развалин. Налить вам еще чаю?
      – Да, пожалуйста, – дружно ответили дети. Фанни кивнула Рии и сказала:
      – Все в порядке, они же сказали «пожалуйста».
      – Мне казалось, они лучше воспитаны, – тем не менее огорчилась Рия.
      – Заканчивайте чаепитие и пойдем смотреть дом, – объявила спустя несколько минут женщина.
      Все тут же поднялись со своих мест и замерли в ожидании.
      – Но откуда лучше начать? – задумчиво произнесла Фанни. Потом, видимо, приняв решение, повернулась к Рии. – Ну вы сами видите, что это кухня. Здесь есть все, одного только маловато – продуктов. С деньгами у хозяина не густо, так что мне приходится на всем экономить. Чего здесь полно, так это фруктов. В саду ветки ломятся, а сколько добра пропадает! Можете есть фрукты сколько душе угодно, – обратилась она к детям. – Но постарайтесь не переедать, а то ночью спать не придется. – Она лукаво прищурилась. – А теперь вперед, за мной.