Гигантский самолет стало шатать, его одна нога подкосилась и он медленно валится на бок, стекла, вываливаются из иллюминаторов. А дальше началась эпидемия, падают МИГи, Яки, Фантомы, валятся транспортные самолеты, бомбардировщики и истребители.
      - Микробы, - комментирую увиденное я, - съели всю резину на колесах, на стеклах и на поршневые уплотнителях гидравлических систем, в результате масло вытекло и все самолеты упали. Точно так же ведет себя и остальная техника.
      Танки и машины корежит. Через динамики слышен звон вываливающихся стекол, машины садятся на ободья колес. Гусеницы танков на прорезиненных пальцах расползаются на части.
      - Ни одна машина, - продолжаю лекцию. - не сможет теперь сдвинутся с места, все двигатели выведены из строя, подсоединительные шланги, амортизаторы, демпферы исчезли. Как видите, для этого потребовалась ровно одна минута, тридцать секунд.
      В зале тишина, генералы как зачарованные смотрят на экраны.
      - По нашим планам через 28 минут здесь пройдет боевое подразделение с техникой, вы увидите, что произойдет.
      Теперь зал заговорил. Меня по плечу хлопает пожилой гражданский.
      - Молодой человек, сколько живут ваши микробы?
      - Восемь часов. В течении этого времени, если конечно не появится другие соединения резины, микробы отмирают.
      - Значит на восемь часов это мертвая зона?
      - Естественно. Если хотите, мы с вами позже, когда микробы погибнут, проедем на это место и посмотрим результаты испытания. Желающие есть? теперь обращаюсь ко всем.
      Несколько человек согласились.
      - А как отразиться это на людях, - спросил генерал от медицины.
      - Для человека - безвредно. Там и сейчас находятся операторы, которые и снимают для нас эти кадры.
      Тревожно заговорил динамик.
      - Первый, у меня ЧП. Кинокамера разрушилась, телефон...., - динамик замолчал и тут же седьмой экран погас.
      - Мы можем сожалеть, но резиновые детали внутри камер полетели, видно туда попал микроб, передачи на седьмом мониторе не будет.
      - Остальные не погаснут? - спросил кто то.
      - Погаснут, но не все. Те кто не попал в зону действия, будут показывать все.
      Гаснет еще три монитора. Публика гудит и не понять от восторга или возмущения. Проходит почти что тридцать минут и тут оставшиеся экраны зашевелились.
      - Внимание, двигаются воинские части.
      Таща на прицепах пушки и минометы, машины проезжают по аэродрому, они заполнены солдатами и офицерами в противогазах, костюмах химзащиты при полном вооружении. В зале жуткая тишина. Кто то вцепился мне в плечо и дышит в затылок. Это тот гражданский, что интересовался живучестью микробов. Он не замечает, что делает, его глаза в экранах. Первая машина вдруг останавливается. С нее сыпятся солдаты и окружают колеса. С колонной творится невообразимое, шины исчезают. Машины замирают и оголяются на глазах и тут кто в зале ахает. Противогазы начинают рассыпаться на лицах солдат. Разваливаются, словно сгорают в невидимом огне, костюмы химзащиты. Солдаты нелепо сдирают руками исчезающие остатки и тут один склоняется, туда же вниз опускается камера. Сапоги разваливаются.
      - Почему же сапоги? - изумляется вцепившийся в меня сосед.
      - Кожу при отделке, обрабатывают серой, микробы сразу сработали здесь.
      - Взгляните на офицера.
      Портупея лейтенанта рассыпалась, он держит пистолет в руке и вытаращив глаза смотрит на землю. Через две минуты воинское подразделение не узнать, без ремней, без сапог, без машин, пушек и минометов, это был сброд деморализованных солдат. Они неуверенно бредут по асфальту в пункт сбора.
      Кончилось представление. Генералы и гражданские группками обсуждали увиденное. Мирон Иванович, предлагает всем зайти в столовую, отдохнуть перед поездкой на полигон.
      - Молодой человек, - передо мной стоит все тот же гражданский, который переживал вместе со мной у мониторов, - вы бы могли с такой же точностью поразить своей ракетой, какой-нибудь объект?
      - Конечно.
      - А вот хотя бы, этот аэровокзал.
      Он указывает на монитор, где перед фасадом заколоченного здания стоят скисшие машины.
      - Если начальство даст согласие, никаких проблем.
      - Я уже прикинул, что места в головке ракеты мы займем ровно столько, сколько занимал контейнер с микробами.
      - Давайте, давайте. Я, за...
      - Договорились. Я и есть ваше начальство, зам министра по вооружению Горюнов Митрофан Иванович.
      Он улыбается и энергично трясет мою руку.
      На улице меня ждут Мира и Маша.
      - Андрей, нас не хотят пустить на полигон, а нам так надо посмотреть результаты опыта.
      - Кто запретил?
      - Капитан Самсонов.
      - Сейчас я с ним поговорю.
      Капитан в столовой с генералами и чиновниками. Банкет только начинается и Самсонов занимается своим любимым делом, ловит своими чуткими ушами разговоры посетителей.
      - Товарищ капитан.
      - Тсс..
      - Товарищ капитан, мне нужно поговорить с вами.
      Он с раздражением смотрит на меня.
      - Что у вас, Голубев?
      - Мы скоро поедем с гостями на аэродром, посмотреть результаты стрельбы, хорошо бы взять биологов. Они хотели провести исследование, проверить поведение микробов в необычной обстановке.
      - Нет. Мне приказано замести следы эксперимента, поэтому никаких до исследований.
      - Капитан, эксперимент сырой, он еще не доведен до конца.
      - Слушайте, Голубев, я сказал нет, значит нет.
      - Капитан, я вынужден подать на вас рапорт, что вы мешаете проведению темы "Жрец" и даже срываете его, ссылаясь именно на этот случай. Я вынужден так же аргументировано доказать, что тема не может быть принята на вооружение из-за попытки сорвать исследовательские работы.
      - Это ваше право. Можете меня не запугивать и жаловаться где угодно и куда угодно.
      - Хорошо, мы сегодня же и поставим точки над "и".
      - Что вы этим хотите сказать?
      - Здесь зам министр по вооружению, товарищ Горюнов Митрофан Иванович, он мой хороший знакомый, я сейчас с ним и переговорю об этом деле.
      - Постойте, Голубев. Вы что, рехнулись. С таким делом... к зам министра.
      - Здесь проще, не надо подавать рапорта, а он мне всегда поверит.
      - Ладно, Голубев, ваша взяла, сегодня ваш праздник, я разрешу биологам поездку на полигон.
      Конечно не все гости собрались на полигон. Часть их просто удрала в свою гостиницу, другие испарились. Самсонов в первом газике возглавляет колонну машин. Я еду в компании с Мирой и Машей.
      - Как ты сумел уломать капитана? - спрашивает Мира.
      - Очень просто, я ему сказал, что я внебрачный сын министра...
      Они хохочут.
      - Ты бы тогда здесь не работал, был бы сразу первым секретарем посольства в какой нибудь стране.
      - А что, разве я не стал здесь ИО начальника? Явно, родство помогло.
      - Тебе помог пожар... и потом, когда вернешься в институт, будешь опять заурядным инженером.
      - Ну вот развенчали, а я только что был на вершине славы.
      - Так как все таки уломал Самсонова?
      - Это все сложно, девчата. Конечно он мне моих демаршей не простит.
      - Может все же не нужно было конфликтовать..., - неуверенно говорит Маша.
      - Понимаешь, если мы эту работу успешно не закончим, то меня возможно и заклюют, но я уверен в успехе.
      - Вообще то рискованное мероприятие, - замечает Мира.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Только одно, позавчера Маша забыла закрыть один эксикатор... и оставила его на столе...
      - А где он должен быть?
      - В термостате
      - Ну и что?
      - У нас комната не обогревается и по ночам прохладно. Микробы сидят в термостате при 20 градусах, а у нас ночью было 14. Кроме того, на поверхность агар-агара были допущены микробы воздуха и так он простоял 16 часов. Колония микробов С1С изменила цвет.
      - Девчонки, не томите, что это значит?
      - Мы сами не знаем. Под микроскопом выявились новые неизвестные нам колонии. По крайней мере, в каталогах их нет.
      - Успели испытать на резине?
      - Успели. Резину сожрали.
      - Тогда... Что?
      - Понимаешь, Андрюша, когда мы начинали эту работу, то усиленно кормили микробами мышей и кроликов. Тогда было все в порядке, крыски толстели, кролики жирели. И все же мы оставили нескольких контрольных зверюшек до настоящего дня.
      - Правильно, так и надо делать.
      - Может и правильно, но сегодня утром этим оставленным крысам было плохо...
      Я оборачиваюсь и смотрю на них.
      - Черт возьми, но вы говорили, что на человека эта зараза не действует...
      - Теперь мы это боимся говорить.
      - А причем здесь новые микробы?
      - Они сожрали резину на семь секунд раньше, чем старые.
      - Слушайте, девчонки, вы все говорите загадками. Я уже двадцать минут пытаюсь вытащить из вас основное. Что вы открыли, что так встревожены.
      - Активность новых микробов выше, значит скорость заболевания зверюшек может увеличится. Мы уже четко опасаемся, что для людей контакт с нашими микробами весьма опасен и это скажется не сразу, а через некоторое время. Эти солдаты, которых прогнали через опасную зону по всей вероятности уже заболели.
      - Так какой же микроб оказался на полигоне?
      - Я считаю, что старый микроб попав в атмосферные условия сначала преобразовался в новые, а потом сдох. Военные попали именно в полосу новых микробов, почему активность разрушения на них противогазов и костюмов химзащиты была выше.
      - А я этого не заметил.
      Машины не доехали до самолетов. Весь асфальт и бетон взлетной полосы залит маслом. Вытекшее из под цилиндров шасси и гидравлических систем самолетов, оно еще не успело впитаться в почву и большими озерами, преградило путь транспорту. Гости вылезли из машин и Мирон Иванович повел их по траве к ближайшему пассажирскому самолету ТУ-134. Длинный корпус лежал брюхом на земле. Стекла кабины пилотов и иллюминаторы отсутствуют, дверь полуоткрыта.
      - Вы видите серую пыль, - объясняет Мирон Иванович генералам и другим любопытным лицам. - Это уже переработанная микробами резина. Посмотрите, ее особенно много у колес. Все уплотнители стекол, иллюминаторов тоже сожраны и пыль неровно рассеяна по корпусу самолета и на земле. Теперь пойдемте к машинам.
      Гости идут к парку машин. У самолета осталась Маша, Мира и я. Маша одевает полиэтиленовые перчатки, отчаянно лезет под самолет и в пробирку собирает миниатюрной лопаточкой серую пыль.
      - Осторожней, Маша, там много масла.
      - Я вижу.
      Она выползает из под днища.
      - А у машин собирать будешь?
      - Зачем? Так все ясно.
      - Зато я ничего не понимаю. Чего вы там увидели?
      - Андрюша, отходы по цвету похожи на те, которые мы получали в лаборатории... после последнего эксперимента.
      - Неужели вы правы?
      - Мы их исследуем..., только потом... скажем.
      Я уже не стал ничего спрашивать, мне просто хотелось поверить, что солдаты, которые прошлись здесь после испытаний, может быть не пострадали...
      Колонна машин объехала аэродром и прибыла на карантинную площадку, где отсиживалось воинское подразделение. Офицеры и солдаты уже переоделись, только что им подвезли ужин и все бодро уплетали гречневую кашу. Старший офицер отдал рапорт начальнику полигона. Все любуются молодцеватым видом наших воинов.
      - Как видите, - вещает гостям Мирон Иванович, - все эти прогулки в зараженной зоне не отражаются на здоровье людей. Выводится из строя вся техника, а бойцы в полном порядке.
      Все. Сегодня испытания закончены, мы возвращаемся обратно.
      На следующий день мы должны отдыхать, но меня срочно потребовал к себе Мирон Иванович. В кабинете понуро сидят Мира и Маша.
      - Садись, Андрей. Дело препоганое. Наши биологи чего то не доглядели и вот сегодня начались неприятности. Те ребята, что прошли вчера полигон почти все заболели желудками. Я только что звонил в госпиталь, там выясняют в чем дело...
      - Я знаю в чем дело..., - пытается высказаться Мира.
      - Лучше бы ты не знала, - прерывает ее главный. - Я вызвал вас не для того, чтобы мы каялись и ахали, ах, что мы наделали... Вы были молодцами, сделали все, что могли и теперь будете продолжать эту тему и дальше. Надо закончить весь этап работ. Завтра вы засядете за отчеты и через два дня сдадите мне. Выводов прошу не делать...
      - Как же так? - удивляется Маша.
      - Вот так.
      - Разве нам ничего не будет?
      - Мария, ты о чем? Каждый отрицательный результат, есть тоже результат. Если подтвердится, что ваш микроб уничтожает людей, да вам за это государственную премию дадут. У нас же теперь будет в руках оружие, которое не только уничтожает технику, но и выводит солдат противника.
      - Пока оно вывело наших солдат. Толи еще будет, - бросаю реплику я.
      - Ну это еще неизвестно. Может желудки у них заболели от недоброкачественной пищи. Так договорились, делаем отчет. А теперь не теряйте время, идите...
      Мы уныло идем к своим рабочим местам.
      - Весь день испортил, - ворчит Мира.
      - Ты заикнулась, что знаешь в чем дело. Почему заболели солдаты?
      - Не знаю, но догадываюсь. Это начала заболевать печень. По идее должно произойти ее медленное разрушение.
      - Цероз?
      - Вроде этого.
      - Но с чего у тебя такое заключение?
      Мира нехотя цедит.
      - Я сама... больна.
      Я останавливаюсь. Они тоже встали. Маша смотрит в сторону, а Мира уныло в землю.
      - Мира, это... правда, откуда ты узнала?
      - Мне вчера вечером было плохо, жена лейтенанта, у которого я живу, вызвала врача.
      - Маша, а ты как?
      - Не знаю.
      - Вы что, не оберегались?
      - Мы расслабились. Сначала нашей работы, применяли все средства защиты, но когда наши звери после обработки микробами повели себя нормально, некоторые ограничения сняли.
      - Господи, что вы наделали? Мироныч об этом знает?
      - Нет.
      - Маша тебе надо бы... к врачу.
      - Я сама не знаю, что мне надо. Мне страшно. Как тогда, там на пожаре...
      Хотя нам обещали отдых и даже собирались отправить домой, этого не произошло. Из института прислали еще специалистов, полностью укомплектовав группы после потери людей от пожара, привезли еще разобранные две головки к ракетам и опять началась работа, по подгонке и монтажу ракет. Замену мне не прислали, таким образом, я по прежнему остался ИО.
      Мирон Иванович с усмешкой встретил меня, когда я хотел от него получить конкретное разъяснение задания.
      - Ты же сам нахвастался зам министра, что сможешь втиснуть небольшую игрушку в нашу головку ракеты.
      - Я не хвастал, а давал техническую консультацию гостям, как вы просили.
      - Меня можешь к этому не привлекать, я не просил тебя искать дополнительную работу для нас, но дело сделано, завтра игрушка прибудет сюда.
      - Вы знаете, что это такое?
      - Знаю. Новый тип взрывчатого устройства, тоже на базе аэрозолей. Будет точно такое же шоу, как и с нашей биологией. Приедет куча гостей, будет сабантуй и полигон, для желающих... Только... условия будут другие. Завтра мы отправляемся на полигон, осмотрим цель.
      Мира уезжает в наш город, ее кладут в больницу. Я пришел проститься с ней.
      - Как Мироныч отнесся к твоему сообщению?
      - А ни как. Самое ужасное, вместо сочувствия, посожалел, что не останусь здесь. Сказал, что сейчас предстоит опять новый запуск и мое присутствие было бы желательно.
      - Мироныч создан из твердого материала, при жаре не нагревается, при холоде не замерзает, поэтому у него полное отсутствие чувств и эмоций.
      - Мне кажется, что такие через человека переедут и не заметят.
      - Ты права, есть еще такая порода людей.
      - Андрюша, присмотри за Машей. Она, конечно, не робкого десятка, пол Союза объехала, была в десятке экспедиций, кроме работы ничего не видела, но как и каждая женщина, нуждается в твердой руке и поддержке.
      - Она случайно не может... заболеть, как ты...?
      - Я этого боюсь тоже... Мы с ней работали вместе и одинаково надышались этой заразы. Не дай бог, чтобы это задело Машу.
      - Я постараюсь ей помочь во всем.
      - Хорошо. Проводи меня до машины.
      - Разве Маша с тобой простится не придет.
      - Мы с ней уже попрощались. Она сама на взводе, так что вдруг забьется еще здесь в истерике. Нет. Пусть Машка переживет стресс в тренерской, где обосновалась... Пошли.
      Я довожу ее до машины и она целует меня в губы.
      - От пожара спас, а я себя сама спасти не смогла. Прощай, Андрюша.
      - Только хочу одного, живи. Хочу чтобы ты вылечилась и была живой. Живи Мира.
      - До свидания.
      На сборочном участке, как всегда бедлам. Вырви Глаз ругается с Игорем Колывановым.
      - Здесь нет по схеме обогрева, а ты припаял контакты на стык.
      - Я не отступил от чертежей...
      - На кой хрен эти чертежи, если мы не ставим старый объект. Сейчас нам прислали новое изделие, на вид обыкновенная банка из металла со взрывателем. К нему никаких проводов, никаких стыков.
      - А это что? - Игорь тычет пальцем в чертеж.
      - Радиолокационный взрыватель.
      - Правильно, а провода к нему идут с этого разъема тоже... Значит, я все выполнил как надо.
      - Эй, вы, - я останавливаю их. - Никакой самодеятельности, есть в чертеже, делайте как требуют.
      - Ну вот, видишь, - торжествует Игорь.
      Я беру его под руку и отвожу в угол.
      - Как твои дела?
      - Это с пожаром?
      - Да.
      - Хрен его знает. Не вызывают и ничего не говорят.
      - Я тут покопался кое в чем. Поковырял СНИПы. Гостиница построена с отклонениями от нормы, ты бы посмотрел на документы. Вдруг вызовут в суд, а тут хоть аргумент есть.
      - Спасибо, Андрей, обязательно посмотрю. Хочу спросить тебя, ребята говорят, что солдаты, которые прошли по полигону, это... получили инфекцию. Правда?
      - Пока это слухи. Я сам не знаю.
      Что еще можно сказать.
      Маша сидит у меня в комнатке и рассказывает.
      - Мирон Иванович пришел к нам в лабораторию, посмотрел на штампы и стал кричать, что мол дуры неотесанные, как так можно работать с микробами и не защищаться. Мира пыталась ему доказать, что все микробы делятся по классу опасности, но у нас все уж слишком засекречено и когда мы получили неизвестные микробы, класс опасности им присвоили не вышестоящие организации от микробиологии, а руководители первого отдела. Вышло секретно, но безопасно.
      - Это было после того, как Мира призналась ему в болезни?
      - Да. Мирон Ивановичу об этом сообщили сначала врачи. Потом он вызвал Миру и она рассказала все...
      - Почему же он пришел к вам опять?
      - Военные решили не раздувать историю с болезнью солдат. Тем более, что на следующий день боли в желудке прошли и они все выписались. И только немного людей знают, что солдаты больны основательно и погибнут не сразу, а через некоторое время, может быть даже после службы в армии. Вот он и явился к нам с требованием не разглашать тайну.
      - Слушай, ты не хочешь отвлечься, давай махнем в клуб.
      - Ой, с удовольствием. Пойдем куда-нибудь, Андрюша.
      Опять полигон. Мирон Иванович везет меня показать новую цель. На аэродроме уже все убрано. Нет самолетов, изуродованных машин и танков, нет масляных озер. Аэровокзал приведен в порядок.
      - Так где цель?
      - Вот она.
      Мирон Иванович показывает на здание аэровокзале.
      - На верху здания, - продолжает он, - на самой крыше, нанесен краской большой белый крест, это твоя цель.
      - Какой же смысл, разрушать такое отличное здание?
      - Это не нашего ума дело. Знаю только одно. Вокруг здания будут стоять танки и бронетранспортеры. Так что тебе ошибаться нельзя, вложишь ракету тютелька в тютельку.
      - Смотрите, бронеколпаки остались...
      - Естественно, операторы должны запечатлеть, все, что произойдет.
      Все по прежнему. Собираются генералы и чиновники. Командный пункт светится экранами мониторов.
      - Внимание, начинаем отсчет времени, - объявляю я.
      Огромные часы начали отсчет времени. На экранах мониторов показалась ракетная установка. Ствол пополз наверх и застыл, грозно направив головку вверх. Расчет убрался в укрытие.
      - Четыре..., три..., два..., один... Пуск.
      Нажимаю кнопки и все видят как установка вздрагивает и ракета нехотя набирает скорость по направляющей. Тот час же мониторы переключаются на полигон, где видны здание аэровокзала, техника окружившая его. Теперь к прицелу. Все ждут, когда на центральном экране появится изображение крыши здания. И вот постепенно проявляется слабый след креста. Свожу прицел головки с этим крестом. Крыша растет на экране и я корректирую сведение крестов. И вот цель заполнила экран, вспышка и все пропало. Зато на других мониторах видно, как здание пропало в облаке и тут... часть экранов погасло, а на других полное замутнение. В командном пункте немая тишина и я стараюсь разъяснить увиденное .
      - Спокойно товарищи. Это пыль, сейчас она разойдется и мы все разглядим.
      - Почему другие экраны погасли? - задал кто то вопрос.
      - К сожалению, это технические поломки.
      И тут муть стала распадаться. Проявились унылые формы танков и смятых бронетранспортеров.
      - Где здание, где аэровокзал? - сразу вскрикнуло несколько голосов.
      - От здания осталась одна воронка, - дополняет мои пояснения Мирон Иванович.
      - Но это же... метров двести... Само здание... из бетона...
      - Увы. Вокзала нет. Желающие посмотреть все вблизи есть?
      - Да, да, - раздалось несколько голосов.
      - Тогда собираемся на улице, там уже поданы машины.
      На месте гибели аэровокзала стоит несколько санитарных машин. Когда мы подъехали, их как раз загружали носилками, прикрытыми темно-синими солдатскими одеялами. Мирон Иванович подвел всех гостей к одной из машин.
      - Постойте, - потребовал он у санитаров. - Откуда пострадавшие?
      - Из под бронеколпаков...
      - Откиньте одеяло.
      Мы увидели голову человека с выпученными неподвижными глазами. Из ушей и открытого черного рта, на коже лица, растянулись засохшие струйки крови.
      - Где стоит колпак? Откуда вы его брали? - опять спрашивает Мирон Иванович у санитаров.
      - Вон. Метров двести отсюда.
      Санитар махнул рукой на дальний бронеколпак.
      - Товарищи, - теперь обращается ко всем главный, - помните многие экраны на командном пункте погасли, это после взрыва нашего устройства погибли операторы. Вот один из них. Взрыв был от этого колпака на пятьсот метров и представьте силу нового оружия, от которого почти нет спасения, так как ни окопы, ни блиндажи, не могут помочь солдатам и офицерам от удушья...
      - Неужели ничего нет, а эти танки, бронетранспортеры?
      - К сожалению, мы не загрузили эти боевые машины живым материалом и не сможем вам конкретно ответить на этот вопрос... Но теоретически спастись можно, если спрятаться в бункер или убежище под землей, причем абсолютно герметичные. Сейчас подойдемте к самому вокзалу, танкам и бронетранспортерам.
      Мы подходим к бывшему грандиозному сооружению аэровокзала. Лишь только по краям бывшего длинного здания вывороченные бетонные блоки, по центру же мелкий бетонный щебень, проваленный в большую воронку.
      - Куда же делся бетон? - недоумевает кто то.
      - Новейшая начинка головки ракеты, это необычный состав аэрозоли - это миллиардная система маленьких микровзрывов, который возникают под действием возбудителей... Это величайшее достижение наших ученых...
      - Разве за границей таких не?
      - Таких нет. Из серии аэрозольных, есть вакуумные бомбы, кислородные, химические, биологические. Но вот эта красавица перещеголяла по свойствам поражения все. Вы взгляните только на этот бронетранспортер.
      Теперь мы подошли к необычно уродливому корпусу, стоящему недалеко от воронки. Бывшая грозная машина раздавлена чудовищной силой.
      - Ого, - восхищается один из генералов.
      - Вы видите, эта машина попала почти в эпицентр взрыва, ее не отбросило взрывной волной, не разорвало, а просто как под прессом раздавило...
      - Мини атомный взрыв, - предположил один из гражданских.
      - Не атомный, но близок к нему, это страшное свойство новых аэрозолей.
      Похоже Мирон Иванович переключился с нашей тематики и поет дифирамбы аэрозолям.
      - Ну как поездка на полигон? - спросила меня Маша.
      Мы сидели с ней в столовой и ужинали роскошными котлетами с жаренной картошкой.
      - Мы вступили в новую стадию войны.
      - Что это значит?
      - Наступила эра аэрозолей.
      Маша запивает котлету чаем.
      - А мне Мирон Иванович приказал готовить новый контейнер с микробами. Завтра присылают нового упаковщика вместо Сашки. Так что эра аэрозолей продолжается.
      - А когда запуск не говорил?
      - Вроде через неделю. Чего ты сегодня вечером планируешь делать?
      - Ничего. Кино, смотреть не хочется, мы смотрели его два дня тому назад, телевизор только в столовой, танцев сегодня нет, гулять по полигону запрещено, остается одно, завалиться на койку и задрать ноги к верху.
      - Есть предложение. Собраться у меня и выпить стаканчик вина...
      - У тебя какой-нибудь праздник?
      - Да. Мне исполнилось двадцать пять лет...
      - Машка, что же ты мне раньше не сказала.
      - Раньше, ты был от меня далеко, а теперь...
      - Машенька, я сейчас...
      Вырви Глаз ошалело смотрел на меня.
      - Тебе чего, Андрюшка?
      - Продай свои часы.
      - Да ты что, выпил что ли?
      - Нет. У моего лучшего друга день рождения, а подарить нечего...
      - Девушка? Неужели Машка?
      - Она. Я тебе помимо денег, свои старые часы отдам.
      - Кировские?
      - Ну да.
      - Давай, я согласен, только рука у Машки маленькая. Знаешь что, я пару звеньев в браслете выкину. Посиди здесь немного.
      У Вырви Глаза часы новенькие, только перед отъездом на полигон вместе со мной выбирал и купил в магазине. Они самозаводящиеся, с числовой и месячной индикацией. На руку их Вырви Глаз одевает, когда идет на танцы или вечеринки. Вот и сейчас он достает коробочку из чемодана и, вытащив от туда часы, начинает осторожно разбирать металлический браслет...
      Маша со своей подругой Настей по жилью собрала скромный стол. Бутылка портвейна, нарезанная колбаса и батон.
      - За нашу новорожденную.
      Мы выпиваем крепкий суррогат алкоголя.
      - Вот тебе от меня подарок.
      Я протягиваю ей часы.
      - Ой, Андрюшенька, они же такие большие.
      - Машка, это же мечта в полосочку, - с завистью тянет Настя.
      - Давай я тебе одену.
      Я одеваю часы, а она прикасается щекой к моей голове.
      - Спасибо, Андрюша.
      В это время с грохотом двери открываются и на пороге группа парней и девчат, все институтские. Впереди Вырви Глаз.
      - Это в этой комнате зажимают день рождения? Входи ребята.
      Выплывает огромный букет цветов. И где они только его нашли?
      - Маша, принимай.
      - Ребята..., - виновница торжества, только разевает от восхищения рот.
      Борька, бригадир монтажников, выставляет на стол четыре бутылки водки, а Игорь Колыванов вытаскивает из распухшей сетки свертки с селедкой, колбасой, маслом и хлебом.
      - Настя, ищи стаканы.
      - Где же я их найду?
      - Обегай все комнаты, не может быть, чтобы спортсмены не выпивали. Наверняка в каждой по паре стаканов есть.
      - У меня, - подсказываю я, - четыре стакана в столе. Сейчас их принесу. Настя пусть их вымоет.
      В дверь стучат.
      - Входите, не заперто, - кричит Гришка балаболка.
      В комнату входит Тамара, та самая по вине которой, как ходили слухи, сгорела гостиница.
      - Маша, я хочу тебя поздравить, я тебе несла телеграммы и нечаянно прочитала.
      - Спасибо. Присоединяйся к нам. Ребята, у нас есть еще стаканы?
      - Достанем. Кто там тебя поздравляет? Мама?
      - Мама и Мира.
      Девчата нарезают колбасу, чистят селедку и мы вскоре по новой отмечаем день рождения.
      - Ребята, - Боря поднял наполненный стакан, - за нашу новорожденную, самую лучшую, самую красивую, самую обаятельную девушку в институте. Дай бог, ей здоровья, счастья и приличного жениха. Поехали.
      Мы прогуляли до часу ночи. Я пришел к себе в комнатушку и развалился на кровати. Ну и денек. Дверь скрипнула.
      - Кто здесь?
      - Это я, Маша. Мы уже там все прибрали.
      - Иди сюда.
      Маша валится ко мне на кровать.
      - Как все таки было чудесно и ребята пришли, и все были в норме.
      Я поцеловал ее в щеку.
      - Я сегодня останусь у тебя. Хорошо? - шепотом говорит она.
      - Хорошо.
      Начались горячие денечки с новым запуском. Мы опять с Мирон Ивановичем выезжаем на полигон. Хоть и здания аэровокзала нет, однако взлетное поле заполнено. Уже навезли новые самолеты и технику. По центру дорожки большой крест выведенный белой краской.
      - Надеюсь, тебе ясно куда наводить?
      - Ясно. Опять приедут генералы?
      - Нет. Сейчас контингент поменьше. Приедут ученые и будущие офицеры.
      - Курсанты?
      - Они самые. Всем хочется посмотреть на свойства необычного оружия. Все ясно?
      - Все.
      - Тогда поехали обратно.
      Мы сидим в газике и главный мне вдруг задает вопрос.
      - Андрей, ты в курсе дела по поводу болезни Миры?
      - Да.
      - Вчера пришла телеграмма, Мира умерла в больнице. Так неожиданно вдруг. Всего то несколько дней там пролежала, а ее печень ни к черту... Как она только все время терпела эту боль.
      - Не может быть?
      - Все может быть. Ты никому об этом не говори. И так все эти события с военными вышли за рамки действительности.
      Я потрясен и не могу вымолвить ни слова. Вспоминаю как при пожаре она обозвала меня придурком, может быть и задело... Кстати о пожаре.
      - Мирон Иванович, вы обещали вместо Саши, прислать нового человека, Мария сказала, что микробы готовы, но нет упаковщика.
      - Знаю. Будет. Уже выслали самолетом.
      Это было юное создание с задранным от высокомерия носиком.