Евгений Кукаркин
      Тревожные дни Конго
      Написано в 1998 г Приключения.
      Сегодня была тревожная ночь. Джунгли гудели не только от ночной жизни зверья и птиц, но и от грохотов барабанов, то ли диких племен, то ли повстанцев, неудержимо приближающихся к нашему поселению.
      Я вышел из домика, еще не придя в себя ото сна и сразу полез под бочку - душ, которую мне только что залил Муни, худой, жилистый негроид, прислуживающий в нашем госпитале.
      - Доброе утро, господин.
      Муни почтительно склонил голову. Три года тому назад, этого дикаря привезли мне из джунглей, всего разодранного и искалеченного от встречи с тигром. Я его сшивал по кусочкам и теперь могу любоваться на многочисленные шрамы на голом теле, следами моей работы.
      - Доброе утро, Муни. Какие новости?
      - Повстанцы подходят к реке, господин. Сегодня в наше поселение прибывает со своими солдатами полковник Каринги...
      - От куда ты все знаешь, Муни?
      - Всю ночь гудели барабаны...
      - Доброе утро, док.
      Мимо меня проходит старшая сестра Берта, в своем традиционном наряде монашек Кармелиток, обслуживающих госпиталь. Их всего восемь, восемь белых женщин, в своих идиотских нарядах, заброшенных из Европы в эти джунгли, фанатичной верой помощи к несчастным и больным.
      - Доброе утро, сестра Берта.
      Ей примерно сорок лет, но энергии и подвижничества у нее на все двадцать. Худощавое лицо с огромными умными глазами, накрывает тень от остроносой шляпы. Сестра останавливается и старается не смотреть на мое полуголое тело, заливаемого струями воды.
      - Мы сегодня сворачиваемся, док?
      - Нет, сегодня сюда прибывают правительственные части. Пока мы под их охраной, никуда не тронемся...
      Она кивает головой.
      - Я тогда припрячу часть наших запасов...
      - Хорошо, сестра, только прежде всего спрячьте бензин. Его могут реквизировать в свою пользу и повстанцы, и правительственные войска.
      - Хорошо, док.
      Берта кивает головой и, распрямив голову, идет в направлении палаток госпиталя.
      - Что еще слышно, Муни?
      Муни очень боится сестру Берту, главную хозяйку госпиталя, боится быть выгнанным, как это она делала с нерадивыми и нерасторопными служащими. После ее ухода, он оживает.
      - Госпожу Клер, укусила змея.
      Я подпрыгиваю.
      - Как это произошло? Что с ней?
      Доктор Клер, молодая австралийка, так же как и я, прислана всемирным советом помощи малоразвитым странам.
      - Поздно вечером, когда она ложилась спать, кто то подбросил ей в кровать гадюку. Я ей ранку отсосал и прижег раскаленным ножом...
      Я выскакиваю из под бочки и бегу в свой домик, Муни идет за мной следом. Надеваю брюки, рубашку.
      - Почему меня не позвали?
      - Госпожа не велела.
      Клер, мокрая от пота, лежит в своей кровати. Я профессионально, проверяю лоб и зрачки глаз. Девушка без памяти. У нас давно нет противозмеиной сыворотки, столица далеко и периферия ее совсем не интересует, в этой стране свои внутренние противоречия заглушаю все, даже здравый смысл.
      - Клер, - трясу ее, - ты меня слышишь?
      Тишина. Руки от прикосновения к ней стали сразу мокрыми.
      - Муни, возьми Джека и поезжайте с ним в соседнюю деревню, доставь сюда шамана племени Бангу, он должен быть здесь как можно быстрей. Скажи, что просил я и еще скажи ему, что нужно вылечить белую женщину, ее укусила змея.
      Муни пятится назад и исчезает. Я сдергиваю одеяло и вижу голое молодое тело, распухшая, синяя нога неестественно откинута в сторону. Черт, ну почему они раньше не сказали. Кто то поспешно влетает в комнату.
      - Док, это правда? Мне только что Муни сказал...
      Сестра Берта уставилась на вытянутую фигуру.
      - Господи, сохрани ее душу, не дай ей погибнуть.
      - Нужен лед, холод...
      Кармелитка разводит руками.
      - Этого нет, док.
      - Пришлите сестру Елену, пусть делает все время холодные водяные компрессы.
      Берта выметается из дома и тут я замечаю в углу комнаты темный кусок веревки, Подхожу поближе и вижу раздавленную змею. Это не гадюка, это черная африканская змея мамбо, еще более опасная бестия. Почему Муни сказал неправду?
      Через час в поселение влетает газик. За рулем черная рожа Джека улыбается мне глупой улыбкой.
      - Привез, док.
      Шаман очень вонюч, это смесь пота, испражнений и еще массы неприятных запахов. Его темная кожа, покрыта нарывами, язвами и еще черт знает чем. Лицо с нестертым гримом, при виде меня растягивается до ушей на подобии улыбки. Он не знает английского и пользуется переводом Муни.
      - Я рад приветствовать моего белого брата..., - начинает традиционное приветствие шаман.
      - Передай ему, - прошу Муни, - что нет времени на вступительные речи, молодая женщина умирает, ей нужна помощь.
      Шаман кивает головой и разводит руками.
      - Где она?
      Клер, обложена компрессами. Елена выжимает тряпки в окно и при появлении шамана, зажимает свой миниатюрный носик рукой. Грязный старик подходит к больной и небрежно смахивает тряпки с тела, потом цокает языком.
      - Он говорит, - переводит Муни, - что поздно, что это укус не гадюки, а другой змеи и он навряд ли поможет.
      - Пусть делает все, что угодно, пусть пробует...
      - Он говорит, что попробовать конечно можно, но...
      Тут из меня вылетает серия русских матюгов, сестра Елена с испугом отрывает руки от носа и зажимает уши. Шаман почему то шарахается к стене.
      - ... Вонючки, мать вашу, искрошу скальпелем...
      Муни задыхается от перевода.
      - Он уже все делает и спрашивает, если ли у нас нож.
      Я подхожу к столу и, выдвинув ящик, достаю большой кухонный нож.
      - Шаман просит вас разжать ей рот.
      Осторожно раздвигаю губы и просунув лезвие между зубов, разжимаю рот. Шаман грязной рукой, выливает ей туда какое то пойло из костяного рожка, привязанного к поясу. Потом просит жестом, чтобы я убрал руку и вдруг ловким ударом в подбородок, откидывает голову Клер на верх. Еще две оплеухи слева и справа. Клер делает глотательное движение. Теперь шаман пальцами просит, чтобы я отдал ему нож. Он сдергивает со стола еще неиспользованный компресс и намочив его коричневой жидкостью из другого рожка, протирает нож. Взмах руки и лезвие располосовало распухшую ногу. Черная кровь хлынула на простыни. Шаман затыкает рану мокрым компрессором.
      - Все. Это все. Еще могу выгнать злых духов.
      - Выгоняй.
      - Этот негодяй, - он кивает на Муни, а тот добросовестно переводит слово в слово, - сцапал меня так быстро, что я не взял необходимых предметов, ни барабана, ни трещоток, ни амулетов.
      - Тогда не выгоняй, мысленно выдави их из нее.
      Шаман сделал важное лицо, пошевелил губами.
      - Я уже все сделал.
      - Молодец, а теперь пошли есть, я еще сам не завтракал. Сестра Елена, забинтуйте ногу больной, только... эту тряпку не снимайте.
      - Компрессы дальше ставить?
      - А как же, обязательно ставьте.
      Мы питаемся в палатке-столовой. Уже поздно и весь персонал госпиталя почти поел, только толстый доктор Саймон неторопливо допивает свой кофе. Он приветствует нас взмахом кружки.
      - Привет, док. Что за обезьян, ты рассадил вокруг себя?
      Муни вздрагивает.
      - Саймон, придержал бы свой язык.
      - А что? Ты разве не слыхал, что эти сволочи уже приблизились сюда. Им только переплыть реку и жаркое из нас готово. Почему мы не сворачиваемся?
      - Сегодня сюда прибудут правительственные войска...
      - Ну, ну.
      Кофе допито и толстяк небрежно выходит.
      - Плохой человек, - комментирует шаман.
      - Люди есть разные.
      Мы едим макароны, приправленные мясной подливкой и тут я поворачиваюсь к Муни.
      - Ты знал, что это не гадюка?
      Муни чуть не давиться куском.
      - Нет, господин. Госпожа меня позвала, когда я проходил мимо ее домика и сама сказала, что ее укусила гадюка.
      - Кто ей подсунул змею?
      Шаман теребит Муни, требуя перевода. Между ними происходит перепалка и тут мой помощник говорит.
      - Госпожа Клер, много узнала о том, как из джунглей в столицу переправляют ароматную травку...
      - Наркотик?
      - Да. Шаман говорит, что в каждой деревни умеют его готовить, а дальше через ваш госпиталь, его отправляют на запад...
      - Через госпиталь? Почему я не знаю об этом?
      - Некоторые нехорошие люди, господин, прикрываются вашим именем и за вашей спиной делают плохие дела.
      - Значит, чтобы Клер не болтала лишнего, ей подсунули змею?
      - Да, господин.
      Я задумался. Кто же среди нашего дружного персонала занимается такими вещами?
      Идет обход. Здесь, в центре Африки, дурацкие болезни, в основном кожные и венерические. Белые занесли в негритянские племена всякую дрянь и бывает, что эти здоровые люди никогда не болевшие гриппом, теперь умирают от какого то вируса "А", для европейца это несколько раз чихнуть. Есть и раненые, в основном солдаты правительственных войск, присланные на лечение мне. Этих я уже порезал, подлатал и теперь мои коллеги ухаживают за ними.
      Сегодня оперировать никого не надо. В своем домике заполняю медицинские карты и тут грохот двигателей автомобилей заполняет территорию госпиталя. Колонна машин и бронетранспортеров змей вползает между палаток и домиков и... останавливается. Перед моим домиком тормозит "виллис". Худощавый негр, в чуть свободной армейской форме с полковничьими знаками различия направляется ко мне.
      - Привет, док, - на слишком правильном английском обращается он ко мне.
      - Здравствуйте, полковник.
      - Ну и жарища, у вас есть что-нибудь выпить?
      - Вон графин на столе.
      Полковник наливает стакан и с жадностью выпивает, наливает еще один и плюхается на стул рядом с моим столом.
      - Там я привез нескольких своих раненых парней, вы их прооперируйте.
      - Досталось от повстанцев?
      - Нет, это им досталось, но в каждой операции есть свои издержки...
      - Так что дальше, полковник, я в смысле нашего госпиталя, нам сворачиваться?
      Негр задумчиво смотрит на меня.
      - У меня нет сил сдержать повстанцев. Их многочисленные отряды, вот-вот могут пересечь реку и отрезать нам путь к центральным районам. Мы здесь будем два дня, пока постараемся сдержать от них главную дорогу, потом уходим. Вам надо за это время свернуть работу и всем белым отправиться в Киншасу.
      - А больных...?
      - Что больных? Распустите по своим деревням. Раненых, - он допивает воду и ставит стакан на стол, - раненых, наших солдат, возьмете с собой. В столице разместите по лечебницам.
      - Но это свяжет нас транспортом.
      - Док, это ваша священная обязанность, лечить раненых, вот и лечите. У меня мало машин, нет горючего, а тут я еще должен возить с собой лишний груз. Так что, берите их с собой. У вас есть машины, бензин, я знаю это, поэтому и не реквизирую его для себя.
      В дверях, как приведение, показывается сестра Берта. Она небрежно кивает полковнику.
      - Док, там раненых привезли, я подготовила столы.
      - Сейчас иду.
      Полковник легко вскакивает со стула.
      - Я вашему транспорту дам охрану.
      - Спасибо, полковник, но зачем?
      - Чтобы охраняла вас в пути. Мало ли что...
      Оперирую четверых, у всех огнестрельные ранения. Только с одним из них помучался, у него пуля расковыряла живот. После операции иду в домик Клер. Сестра Елена подремывает около кровати, при моем прибытии, она испуганно вскакивает и чуть не роняет табуретку.
      - Ну как? - шепотом спрашиваю я, прижав палец к губам.
      - Я ей дала аспирин. Вроде пришла в себя.
      - Я спрашиваю, как лекарство шамана?
      - По моему ей стало полегче.
      - Это вы, доктор? - раздается слабый голос с кровати.
      На измученном лице распахнуты глаза, неестественно подернутые пленкой болезни.
      - Как ты себя чувствуешь, Клер?
      - Как на сковородке.
      Она вся лоснится от пота. Сестра Елена стащила с нее одеяло и накрыла тонкой марлей. Ткань все равно прилипла и все контуры тела выплыли наружу.
      - Почему ты не вызвала меня, когда тебя укусила змея?
      - Думала, что все пройдет, Муни высасывал яд...
      - Ладно, отдыхай. Я рад, что ты пришла в себя.
      Сестра Берта сидит передо мной и отмечает в блокноте мои распоряжения.
      - Возьмите продовольствия и воды на три недели...
      - Разве мы так долго будем ехать? - с испугом спрашивает она.
      - Мы же в самом центре страны, здесь мало дорог и мостов. Больше времени будут занимать переправы через каждый речушку втекающую в Конго. И еще, рассчитайте пищу дополнительно для раненых и небольшого отряда охраны, который нам любезно прикрепил полковник.
      - Каких раненых, какой отряд?
      - Полковник не хочет обременять себя лишним грузом, своих раненых он отдает нам, а для их защиты выделяет охрану.
      - Но это же еще две машины...
      - Не забудьте захватить рентгеновскую установку...
      - Сволочь он ваш полковник, - вдруг распрямляется Берта, - мы бы так спокойно ушли, а еще лучше бы никуда не уходили. Не думаю, что повстанцы такие идиоты и не захотели бы иметь в своих руках целый госпиталь для своих раненых. Теперь навесив нам боевой отряд и раненых, повстанцы растерзают нас как участников этой глупой войны, если... поймают, конечно.
      - Он не мой, этот полковник. Я врач и должен исполнять свой долг, мне безразлично кого лечить, генерала или несчастного бушмена, что касается административных действий, то не надо меня упрекать в том, что я исполняю приказы подонков в погонах.
      - Простите меня, док.
      Сестра Берта опять приняла невозмутимый вид и прежним голосом спросила.
      - Вы не боитесь за Клер?
      - А что такое?
      - Мне сестра Елена, рассказала, как этот вонючий старик своими грязными руками лечил ее. Все шаманы в округе - шарлатаны, а вы им верите. Джунгли не прощают антисанитарии, любая ранка может привести к смерти.
      - Что вы предлагаете, чтобы я ее не лечил вообще. У нас нет препаратов, против яда мамбо.
      - Мамбо?
      - Да. Вот и приходиться хоть как то ей помочь.
      - Вы сказали, мамбо?
      Сестра Берта на мгновение отключилась.
      - Вы что то знаете, сестра?
      - Нет, нет, - поспешно говорит она. - У вас все, док?
      - Все. Остальное сами решите. Нам, по всей видимости, придется отправляться завтра, утром. Полковник, судя по всему, удерет от сюда раньше.
      Госпиталь бурлит, готовясь к транспортировке. Бегают черные служащие, пакуя жалкие медикаменты, палатки, оборудование, одеяла, воду, личные вещи врачей, многочисленные ящики с продовольствием и еще черт знает с чем.
      В двери стучат. Это опять полковник.
      - Док, разрешите.
      Он без церемоний садится на кровать.
      - Что-нибудь произошло, полковник?
      - Произошло. Я только что получил шифровку, что повстанцы переправились через реку правее нас, километров в десяти от сюда.
      - Это значит, нам надо удирать сейчас?
      - Нет. Отправляйтесь, как вы и приказали своим, завтра утром. Но я выхожу со своими отрядами прямо сейчас, постараюсь вас прикрыть с этого направления.
      По его глазам вижу, что лжет. Он не будет перекрывать повстанцам дорогу, а удерет раньше нас, подставив как пешек противнику.
      - Тогда желаю удачи.
      - Это я вам желаю удачи.
      Лицо полковника кривится в улыбке, он встает и протягивает мне руку.
      - Пока, док.
      Суета увеличивается еще больше. Загудели двигатели машин, колонна грузовиков и бронетранспортеров выкатывается из нашего городка. Наступает вечер, шум в поселении постепенно утихает. Я еще раз обхожу все палатки и строения, захожу к Клер и, видя, что она спит, отправляюсь к себе в домик. Только разделся и лег под москитную сетку на кровать, как в дверь кто то тихо стукнул.
      - Кто там?
      Молчание.
      - Какого дьявола...
      Я подхожу и открываю дверь и сейчас же вонючая рука зажала мне рот. Еще несколько рук пеленают как ребенка в многочисленные веревки. Рот освобождается и тут же тряпка, пахнущая потом, залезла в глотку. Здоровенный тип перекидывает меня через плечо, как мешок... и бегом несет в темноту. По плеску воды понял, что мы у реки. Меня передают в руки нескольких невидимых фигур и кладут на деревяшки. Забулькала вода и по ритмичному качанию, я понял, что мы плывем по реке.
      Это был лагерь повстанцев возле какой то деревни. Многочисленные костры горели повсюду. Чернокожие воины с автоматами, винтовками, пистолетами сидели вокруг огня и под ритмы барабанов, раскачивались и тянули, противным воем, свои песни. Меня протащили к палатке. Кто то выдернул кляп и долго не могу отдышаться. Подходит молодая негритяночка со штыком от автомата Калашникова, она ловко поддевает им мои веревки и они падают к ногам. Когда всего освободили, женщина толкает к входу палатки. Внутри полумрак, от нескольких светильников со слабыми огоньками, выделяется лицо старого полного негра.
      - Господин доктор, - медленно произносил он по-английски, - вы извините меня, что вас таким образом пришлось транспортировать к нам, но обстоятельства требуют здесь вашего присутствия.
      Негр жует толстыми губами и продолжает.
      - Мы не покушаемся на вашу жизнь, наоборот гарантируем ее сохранность. У нас умирает хороший человек и на вас последняя надежда. Наши лекари и шаманы не в силах сделать то, что можете делать вы.
      - Как я понимаю, у вас раненый?
      Негр кивает головой.
      - Тогда где больной?
      - Здесь.
      Он отходит и я вижу сзади него топчан с каким то силуэтом.
      - Я ничего не вижу, не можете дать света, больше света.
      Негр стал чего то орать через стенку палатки. Появилось еще несколько чернокожих типов с факелами в руках, они окружили топчан и я увидел седого, измученного, черного как смола, человека. Он с трудом дышал, на груди лежали пропитанные какой то жидкостью, тряпки. Я смахнул их на пол и сразу увидел воспаленную рану, входного отверстия пули. Просовываю руку под лопатку и не нахожу выходной дырки. Пуля застряла где то внутри. Прощупал пальцами тело, но ее не нашел. Рентгена нет, зонда нет, инструментов нет, рехнулись они что ли.
      - У вас есть хоть какие-нибудь хирургические инструменты.
      - Нет, господин.
      - Но хоть спирт, джин, ножи какие-нибудь есть?
      - Бутылка виски есть, ножи найдем.
      - Тогда давайте, переносите его на стол и привязывайте к нему, да покрепче.
      Никто не шевелиться.
      - Вы не поняли, если он без наркоза будет дергаться, то я ничего сделать не смогу.
      Короткая команда, окружающие люди осторожно приподняли больного с лежанки и положили на стол. Опять появилась негритяночка, в руках ее веревки, она крепко прикручивает раненого за руки и ноги к грубым ножкам стола. Я указываю ей как это сделать и проверяю узлы, все ли в порядке. За палаткой глухо забили барабаны, чей то голос завыл с придыханием длинную шаманью мелодию.
      - Пусть несколько человек мне светит, давайте сюда ножи, виски, нитки с иглой и несколько чистых тряпок. Факелы сгустились, ко мне придвинули большой высокий барабан,, разложив на нем до десятка ножей. Кто то принес воды и я тщательно мою руки, потом протираю их виски, поливая прямо из бутылки. Приятный запах алкоголя стал вытеснять вонь палатки и раненого.
      - Ну-ка, глотни несколько глотков, - приподнимаю голову и просовываю горлышко в рот раненому.
      Тот давиться, но все же мерзавец вылакал четверть бутылки. После этого этим же напитком протираю ножи и грудь больного. Начали. Выбираю небольшой острый нож и просунув его лезвие в дырку раны рассекаю ее вдоль ребра. Раненый начинает корчится, вскрикивать и выть. Сразу тело стало мокрым от пота, а черная кровь ручейками побежала на стол. Я зажимаю рану тряпкой, теперь надо раздвинуть ребра. Выбираю два ножа, один широкий, другой с узким лезвием. Прикладываю узкое лезвие к одному ребру, а широкий нож, острым концом прижимаю к нему перпендикулярно и начинаю надавливать. Нож входит внутрь и тупым концом расширяет мне щель. Оперируемый воет и стонет. Я поднимаю голову и вижу полные от ужаса глаза негритяночки.
      - Переведите ей, пусть она подержит нож, чтобы он не выскочил.
      Опять короткая команда и женщина трясущимися руками хватает рукоятку ножа.
      Пуля пробила легкое и все залито кровью, ничего не видно. Я протискиваю руку между ребер и пытаюсь двумя пальцами пролезть в дырку легкого, чуть надрывая его. Вдруг что то жесткое царапнул ноготь, еще чуть-чуть и мои пальцы уцепили торец пули. Я вытаскиваю руку и бросаю кусочек металла на стол. Один факел вдруг пошел в сторону. Негр, подсвечивающий мне не выдержал такого вида и упал в обморок. Его быстро заменил другой. Только капли смолы от факелов при этом, упали мне на руки.
      - У вас соломинка есть?
      - Соломинка?
      - Да, длинная соломинка.
      За палаткой забегали и вскоре внесли пучок соломы. Выбираю самую длинную из них и просовываю в рану, один конец прижимаю к губам. Начинаю делать отсос крови. Набившуюся в рот кровь, сплевываю на пол и опять сосу. Эта долгая и противная работа, все время втягивать и сплевывать кровь. Легкое более мене очистил, теперь ниткой перевязываю поврежденные мной сосуды. Разжимаю онемевшие пальцы негритяночки и вытаскиваю ножи, ребра возвращаются на место. Теперь надо зашить рану. Больной уже не кричит, он стонет, но мне наплевать, слишком сомнительна вся операция. Чудо будет, если выживет. Протираю швы виски и устало откидываюсь.
      - Все. У вас есть еще бутылка?
      - Да, господин.
      Появилась еще одна бутылка. Я открываю ее и сначала прополаскиваю свой рот, потом, приподняв голову раненого, опять проталкиваю горлышко в воющий рот.
      - Давай-ка приятель, еще. Пей.
      Тот давится, но все же пересиливает себя и пьет, я смотрю на только что сшитую грудь, вроде ничего. Выдергиваю бутылку и ставлю на барабан.
      - Можете убирать свет.
      Факелы сразу разжались и вдруг за полотняной стенкой забило еще несколько барабанов. Негритяночка несет кувшин с водой, я опять промываю руки. Потом беру заляпанную кровью бутылку виски и прямо из горлышка делаю несколько глотков сам.
      - Господин, как он, будет жить? - спрашивает старший.
      - Откуда я знаю. Если через пол часа или два, заснет, может и будет.
      Раненый стонет. Ну и вляпался же, эти прикончат еще если не выживет. Допиваю виски.
      В палатку влезает старик на тощих кривых ногах, он о чем то переговаривается со старшим и тот вдруг мне говорит.
      - Господин. В знак благодарности, возьми от нас подарок. Если кто будет посягаться на вашу жизнь, то покажи ему эту вещь и от тебя отстанут.
      Он передает мне кусок отполированного черного камня на кожаном ремешке.
      - Одень себе на шею, господин.
      Вонь кожи от ремешка отрезвляет мозг.
      - Спасибо.
      Я пальцами раскручиваю камень и в полумраке различаю какие то знаки, выгравированные на его поверхности.
      Через десять минут виски дали себя знать, глаза начинают слипаться, я сажусь на какое то тряпье в угол палатки и действительно засыпаю.
      Меня трясет за плечо Муни.
      - Господин, просыпайтесь. Все уже встали, вам пора уезжать.
      Я вскакиваю и с удивлением озираюсь. Лежу на своей кровати в домике, за окном знакомый до боли в глазах, вид госпитальных палаток и домиков.
      - А где...? Где...?
      - Кто, господин?
      - Ничего. Это мне приснилось.
      - Что у вас на груди, господин?
      - А что?
      И тут я с ужасом вижу на своей груди черный камень, подвешенный на ремешке. Муни почтительно сгибается передо мной.
      - Вас, господин, посетила великая богиня подземелья Аше.
      - Что за чушь?
      - Не сердитесь, господин, этот камень из подземелья богини и раз вы его хозяин, то друг богини. Она теперь покровительствует вам.
      Во рту противный вкус после перепоя. Я выпиваю воды из графина и чувствую, что косею.
      - Бочка заполнена водой?
      - Да, господин.
      Я выскакиваю из домика и сразу прыгаю за ширму. Холодная вода приятно щекочет тело и немного отрезвляет. Но что это? На моей коже, кое где пятна крови, они медленно растворяются и розовыми струйками стекают вниз. Может мне не приснилось... Как всегда мимо проходит сестра Берта.
      - Доброе утро, док.
      - Доброе утро, сестра Берта.
      - Весь персонал уже готов, я вам приказала принести завтрак сюда. Через час мы отъезжаем.
      - Одна просьба. Положите Клер ко мне в джип, туда же посадите сестру Елену, чтобы она присматривала за ней.
      - Хорошо, док.
      Берта уходит. Ко мне бежит негритенок и тащит поднос, покрытый салфеткой.
      - Господин, вам прислали с кухни.
      - Отнеси в дом.
      Как только негритенок исчезает, я спрашиваю Муни.
      - Какие новости?
      Он внимательно смотрит мне в лицо.
      - Говорят, вождь повстанцев, Бампато, сегодня пошел на поправку...
      - А что с ним было?
      - Его ранили...
      - Ну и хорошо. Что еще?
      - Полковник в бешенстве, он так надеялся, что война со смертью Бампато закончится, а теперь, выходит, надо удирать.
      - Он знает почему вождь пошел на поправку?
      - Да, господин. Лесной телеграф гудел всю ночь. Все знают, что белый доктор залез внутрь вождя и вытащил смерть...
      - Хватит, Муни...
      - Вы меня с собой не возьмете, господин?
      - Нет. Но как только эта война кончится, мы обязательно вернемся и я опять возьму тебя к себе.
      Негр корчит рожу, кусая губы.
      - Хорошо, господин.
      Я возвращаюсь в домик, одеваюсь и спешно глотаю еду. В двери стучат.
      - Войдите, открыто.
      В дверях появляется военный в форме лейтенанта. Его глаза прикрыты темными очками.
      - Здравствуйте, доктор.
      - Здравствуйте.
      - Лейтенант Харли, со своим взводом, оставлен полковником для вашего сопровождения...
      - Там все готово, лейтенант?
      - Да.
      - Тогда можно трогаться?
      - Да, только я хочу сказать, что желательно, чтобы место в вашей машине было свободно для меня.
      - Разве в ваших машинах нет места?
      - Есть, но мне лучше быть с вами.
      - У меня еще будет больная белая женщина и кармелитка, присматривающая за ней.
      - Это та, которую укусила змея? - он задумался на мгновение. - Я думаю нам места хватит.
      Настырный молодой человек и кроме того, уже обо всем, что творится в госпитале знает. Черт с ним, пусть едет.
      - Хорошо, поехали, лейтенант.
      Колонна, готовая к отправлению, уже растянулась вдоль дороги. В начале и в конце, стоят огромные грузовики с солдатами охраны. Вторым идет мой джип, верх его откинут, сзади между уложенных канистрами с бензином, два матраса, на которых лежит Клер, рядом устроилась сестра Елена. Я подхожу и сажусь за руль. Лейтенант садится на переднее сидение с другой стороны.
      - Клер, ты как? - окликаю больную.
      - У меня спазмы, от... бензина.
      - Сестра, пусть она примет полу сидячее положение.
      - Хорошо, доктор.
      Клер перекладывают.
      - Все готовы? Поехали.
      Лейтенант махнул рукой и грузовик впереди меня тронулся с места.
      Первая машина пылит, и мы отстаем, чтобы не очень то наглотаться этой дряни.
      Четыре часа ползем по этим паршивым дорогам. Клер и сестра Елена натянули марлевые повязки на рот, я одел автомобильные очки, а лейтенант сидел в своих темных очках и за всю дорогу не произнес ни слова. Впереди засигналил грузовик.
      - Остановитесь, - командует лейтенант.
      Он соскакивает с машины и бежит вперед. Наша колонна застыла. Пыль оседает и видно, как из первой машины выскакивают солдаты и бегут вперед. Через двадцать минут впереди показывается лейтенант, он нам машет рукой. Я включаю первую скорость и осторожно проезжаю вперед. Грузовик уже куда то ушел, лейтенант на ходу запрыгивает в джип.
      - Помедленнее здесь.
      - В чем дело?
      - В этой деревне уже кто то побывал.
      Теперь среди густой зелени я замечаю хижины и небольшие глинобитные дома. Поразительная тишина вокруг, ни людей, ни животных. Впереди на дороге бугры тряпья.
      - Куда едешь? Объезжай, - рычит лейтенант
      Теперь и я вижу, что это мертвые люди. Объезжаю их. Уже справа и слева видны мертвецы, некоторые из них без одежды, особенно женщины. На центральной площади еще дымящий автобус и, изрешеченная пулями, легковая машина. Видны разграбленные и разбитые лавки.
      - Кто это их?
      - Не знаю, - резко отвечает офицер.
      На дороге стоит солдат, машет рукой.
      - Притормози, - просит лейтенант.
      Между ним и солдатом происходит разговор, наконец лейтенант проворачивается ко мне.
      - Доктор, мы немножко задержимся, там нашли двоих, они живые...
      Это пожилые мужчина и женщина, по виду европейцы, их при резне в деревне заперли в кладовой небольшого дома. При виде меня они улыбаются, а в глазах слезы.
      - Господи, хоть одного нашего увидели.
      - Что здесь произошло?
      - Солдаты...
      Они тревожно смотрят на лейтенанта.
      - Что, солдаты?
      - Солдаты оцепили деревню и всех перестреляли, нас только загнали сюда.
      - Враки, - сразу отрезает лейтенант. - Это повстанцы.
      - Когда это произошло? - спрашиваю я.
      - Наверно часа три - четыре назад.
      - А как вы здесь оказались, в этой местности?
      - Мы из корпуса мира...
      - Так вы американцы?
      - Да.
      Тогда точно, солдаты правительственных войск устроили резню. С американцами они не будут конфликтовать. Повстанцы, наоборот, в первую очередь перестреляли белых, считая их всех наемниками Мобуту.
      - Вы здесь останетесь или у вас другие планы?
      - А вы куда?
      - В столицу.
      - Возьмите нас, здесь уже быть невозможно.
      - Хорошо. Вот четвертая машина, идите туда.
      Опять нудная дорога. Лейтенант недоволен.
      - Зачем вы их взяли? Мы что, благотворительное общество, которое забирает всех по дороге.
      - А вы хотите, чтобы их убили?
      - Я хочу довести своих раненых до центрального района и дополнительные осложнения мне не нужны.
      - Вы не задумывались, лейтенант, почему перед нашим приездом в деревню, солдаты вырезали ее жителей?
      - Это не солдаты, это повстанцы...
      - Повстанцы идут за нами. После нас они войдут в эту деревню и посчитают, что это сделали мы, то есть вы, лейтенант. Как вы думаете, какая реакция последует за этим?
      Лейтенант молчит.
      - Одно только не пойму, - продолжаю я. - Что задумал полковник? Почему он хочет нас уничтожить?
      - Это все ваши предположения.
      Пожалуй, его не пробить. Теперь мы молчим. Через час я оглядываюсь назад.
      - Как там Клер?
      - Я, в порядке.
      - Температура спала, - дополняет сестра Елена.
      Через четыре часа опять остановка. На этот раз мы решили передохнуть, покормить людей. Машины разместились на большом маисовом поле у самой дороги. Забегали сестры, врачи, обслуживающий персонал, задымили костры. Я стащил Клер на землю. Рядом стоит лейтенант.
      - На сколько вы собираетесь задержаться, док?
      - Часа на два.
      - Нам долго задерживаться нельзя.
      - Неужели повстанцы нас могут догнать?
      - Да. Они имеют много машин. Им их много перегнали из Ливии.
      - Хорошо, я постараюсь, чтобы все закончилось поскорей.
      Лейтенант уходит. Клер смотрит распахнутыми глазами.
      - Док, я буду ходить?
      - Кризис прошел, от мамбо мало кто выживает, а ты выжила.
      - Так буду я ходить?
      - Будешь, черт возьми. Лучше скажи, почему тебе подкинули эту пакость?
      - Долгая история, док.
      - Зачем ты окружила меня этой дурацкой тайной. Там не сказала, там чуть не отдала концы.
      - Я оберегала вас, док, от всех неприятностей.
      - Дура. Сестра Елена разбинтуйте ей ногу, надо посмотреть, что там.
      Мы вдвоем оголяем ей ногу. На темно фиолетовым фоне бревна-ноги, вокруг среза, проведенным шаманом, появилось светлое пятно с чуть розоватой кожицей.
      - Не сердитесь, док. Виновата я.
      - Так, слава богу, пошел обратный процесс.
      - Но у меня не шевелятся ноги.
      - Руки шевелятся?
      - Только пальцы.
      - Скажи спасибо Муни, он тебе много яда отсосал. Даже удивляюсь, ему совсем плохо не стало. Крепкий парень. Сестра Елена, положите реваноль на рану.
      - Хорошо, док.
      К нам подбегает... знакомая физиономия Муни с несколькими судками в руках.
      - Как ты здесь очутился?
      - Господин, один из шоферов сбежал, еще там... в госпитале, мне сестра Берта сама предложила занять его место.
      - Как сбежал?
      - Испугался и сбежал. Я принес вам поесть.
      Мы разбираем судки. Сестра Елена кормит с ложечки Клер, я вяло хлебаю суп.
      - Какие новости, Муни?
      - Нашу колонну подставили.
      Аппетит у меня сразу пропал.
      - Откуда ты узнал?
      - Первым по дороге прошел полковник со своими солдатами, мы движемся за ним в трех часах разницы.
      - Зачем? Зачем ему губить госпиталь, своих солдат?
      - Не знаю.
      - Что же с нами будет? Повстанцы нас перережут, взвод охраны не спасет.
      - Повстанцы в трех часах хода от сюда... Барабаны передают, господин.
      Я прислушиваюсь, слабый ветерок, разносит еле различимый стук.
      - Надо быстрей сматываться от сюда.
      К нам подходит толстый доктор Саймон.
      - Привет док, привет Клер, сестра Елена... И ты, какашка, все еще здесь? - он презрительно смотрит на Муни.
      Негр обижено встряхивает головой и отходит в сторону.
      - Чего это ты вдруг? - спрашиваю его.
      - Пришел проверить, как больная...
      По лицу Клер прошла судорога.
      - Она поправляется, доктор Саймон, - подчеркнуто говорит сестра Елена.
      - Я очень рад. Док, можно вас на минутку.
      Он меня как барышню берет под локоть и отводит в сторону.
      - В чем дело, доктор Саймон?
      - Хочу предупредить вас. Солдаты везут в машинах мешки... по моему, с наркотиками.
      - От куда у вас такие сведения?
      - Разве это важно, док? Я просто хочу вас предупредить, если окажемся в Киншасе и об этом узнают... Нас по головке не погладят. Скажут, что мы в сговоре с военными.
      Еще одна неприятность. Если это правда, то выходит полковник, хочет привлечь внимание к нашей колонне не зря. Вот будет международный скандал, если повстанцы перед всем миром покажут, какие союзники у правительства. Да и с этими тоже будет плохо. Если мы все таки попадем в Киншасу и нас действительно там сцапают за наркотики, даже как иностранцев не пожалеют.
      - Спасибо, что предупредили, доктор Саймон.
      - Тогда я пошел. Пока, док.
      Опять колонна пылит по дорогам. Зеленая растительность по бокам дороги серебрится от пыли, она везде, в воздухе, на машине, на мне, на окружающих. Машина впереди останавливается. Лейтенант спешно бежит туда, вскоре он возвращается.
      - Река, доктор. Это Чуапа.
      - Хоть вымыться можно.
      - Не до этого. Здесь паром маленький, всего на одну машину. Ваших десять, да моих две. Итого двенадцать ездок. Туда минут пятнадцать, обратно тоже, итого- две машины в час. Значит нужно шесть часов. Придется половину машин бросить здесь. Нас поджимают повстанцы, они в трех часах хода.
      - Это невозможно.
      - Бросьте, доктор. У вас одна машина с рентгеновской установкой, в другой везете оборудование операционной, в третьей - одеяла, матрасы и вякая дребедень, вот их надо точно бросить. Остальная раскладка проста. Две машины раненых, две машины с персоналом, две машины с водой и продовольствием, ваша машина и моих две.
      - Но... как же...
      - Сейчас не до установок и оборудования, срочно уходить надо, доктор.
      - Хорошо. Я сейчас пойду распоряжусь.
      Сестра Берта сразу воспротивилась и мне пришлось с ней немного поругаться и убедить, что это надо.
      - Будем сжигать? - уже страдальчески говорит она.
      - Это их война, не наша. Оставьте что можете, только бензин слейте, это сейчас дороже золота.
      - Хорошо, док.
      Солдаты помогают перевозить машины, они тянут канаты и вскоре первые машины очутились на том берегу. Я вымылся в реке, стащил Клер и выполоскал ее тоже. Пришла очередь и моему джипу, его вместе с одной из машин, затащили поперек плота. Клер и сестра сидят в нем и со страхом смотрят, как вода почти заливает колеса машин. Время шло удивительно медленно, уже наступали сумерки, а паром все болтался по реке, туда и обратно. Осталась еще две машины, военные грузовики и тут... прогремел выстрел, затараторил пулемет и короткие трещотки автоматов. На том берегу засуетились. Вспыхнула ярким пламенем одна из машин охраны, но уже груженый паром отвалил от берега и было видно, как солдаты, прикрываясь грузовиком, расстреливают с него, заросший кустарник, дорогу и оставленную технику.
      Первым выскочил с парома обозленный лейтенант. Солдаты согнали машину и стали рубить топорами паром и тросы.
      - Доктор, - кричит лейтенант, - у меня раненые, посмотрите их.
      - Все ушли?
      - У меня двое пропали...
      - Мы можем здесь остановиться и поставить палатки?
      Лейтенант раздраженно машет рукой.
      - Ставьте что угодно. Сегодня ночью навряд ли кто решиться переправляться через Чуапу.
      Разворачиваем лагерь здесь же на берегу реки. Запылали костры и тут же на другой стороне Чуапы замелькали многочисленные огни, повстанцы остановились тоже. Я осматриваю раненых. Одного зацепило в бедро, другого надо оперировать, ему пуля со спины попала в лопаточную кость и застряла где то внутри, недалеко от сердца. На этом парне я потратил три часа и когда вышел из палатки, поразился ночным звукам, окружающих джунглей. Рядом оказался Муни.
      - Господин, там для вас поставили палатку.
      - Почему нет шума барабанов?
      - Здесь война окончилась...
      - Объясни, я ничего не понимаю.
      - Повстанцы не будут переправляться через реку, без парома это очень долгое и хлопотное мероприятие. Чтобы не терять время, они пойдут искать дорогу в сторону центрального шоссе.
      - Откуда ты все знаешь? - опять изумляюсь я осведомленности этого чернокожего друга.
      - Все сейчас идут к шоссе, господин, - уклончиво замечает Муни. - Ведь прямо на Киншасу дороги нет. Господин полковник только что переправился перед нами и тоже свернул туда, я посмотрел следы колес...
      - Может нам тогда не двигаться, а развернуть госпиталь здесь и тихо прождать войну.
      - Ничего не выйдет, господин, с нами лейтенант со своим отрядом, военные вас потащат за собой.
      - Ладно, так где говоришь палатка?
      - Вон туда, господин.
      Утром в мою палатку входит сестра Берта.
      - Доброе утро, док.
      - Доброе утро, сестра. Есть какие-нибудь новости?
      - Да, док. Огни костров на той стороне пропали, повстанцы прекратили преследовать нас.
      - Слава богу.
      - Лейтенант Харли опять собирается в поход и похоже потянет нас с собой.
      - Я знаю это...
      Сестра Берта немного шокирована.
      - Так что нам делать?
      - Собираться тоже. Этот маньяк перестреляет пол госпиталя, если его не послушаться.
      - Свят, свят, свят, - сестра крестится. - Я пошла собираться док...
      - Да, сестра, идите.
      Только сестра ушла появился лейтенант.
      - Надо уходить, доктор, мы должны опередить повстанцев и первыми выскочить на шоссе.
      - Почему вы считаете, что мы первыми должны выйти?
      - Вдоль реки с той стороны нет дороги, поэтому им надо возвращаться слишком далеко в глубь страны, чтобы окольными путями выйти на шоссе. Они на этом потеряют время.
      - Неужели они не захотят переправиться здесь?
      - Может быть переплыть в плавь повстанцы и смогут, но не решаться на этот безумный шаг, мои ребята постреляют их как кроликов.
      - Значит нам лучше оставаться здесь, чтобы держать оборону вдоль берега.
      - Доктор, войну выигрывают на дорогах. Кто ее первый захватил, тот и ведет бой. Пусть они потом переправляются здесь, но без машин и техники им нас не догнать.
      - Я вас понял, лейтенант. Можно задать вам один пикантный вопрос?
      - Говорите, доктор.
      - До меня дошли слухи, что ваших машинах есть... необычный груз. Вы мне можете сказать, что вы везете... в мешках?
      Он внимательно глядит на меня.
      - Вы хотите посмотреть?
      - Да.
      - Пойдемте, я вам покажу. Правда одна моя машина погибла на том берегу, но в той, что пришла сюда, вы можете все разглядеть.
      Мы выходим из палатки и отправляемся к большому армейскому грузовику, в кабине которого дрыхнет шофер, больше никого кругом нет. Лейтенант легко перелезает в кузов.
      - Давайте сюда, доктор.
      Я неуклюже забираюсь за ним. На полу два грязных джутовых мешка. Лейтенант развязывает один из них и на пол вываливаются... скальпы, человеческие скальпы. Я онемел. Офицер развязывает второй мешок и тут показались уши, весь мешок забит ушами.
      - Но это же...
      - Успокойтесь, доктор, это трофеи. Каждый скальп стоит пять долларов, каждое ухо пятьдесят центов, два уха будут стоить доллар. Мои солдаты из племени Монгу, обожают воевать, кровожаднее их нет.
      - Как же вы им это разрешаете?
      - Так. Плачу деньгами, а они за это мать родную готовы пристрелить.
      Лейтенант запихивает все в мешки и завязывает их.
      - А кто вам сказал об этих мешках, доктор?
      - Здесь есть один такой..., шепнул мне, что в мешках наркотики.
      Харли проворчал что то на своем языке, потом схватился.
      - Извините, доктор, кому то неймется. Я догадываюсь кто это и еще с ним поговорю.
      - Мы с вами проезжали мимо разграбленной деревни, там было полно мертвецов, это не с них ваши кровожадные воины сняли скальпы?
      - Их уже сняли до нас...
      - Кто?
      - Не знаю. Среди повстанцев тоже есть кровожадные племена.
      Мы спрыгиваем на дорогу и идем к джипу.
      - Ну так что, отправляемся к шоссе, доктор?
      - Едем.
      - Тогда придется потеснится. Так как одного моего грузовика нет, то часть наших солдат поедет на вашей последней машине.
      Медленно проезжаем мимо селения. Тишина вокруг необыкновенная, ни людей, ни скота. Солдаты выскочили из машины и разбежались по хижинам. Колонна встала. Лейтенант пошел к своему грузовику.
      - Где мы? - раздался сзади голос Клер.
      - Где то у реки.
      - Еще далеко до шоссе?
      - Устала?
      - Немножко. Еще когда едешь, бензином меньше воняет...
      - Потерпи. До шоссе действительно далеко.
      - Посадите меня.
      Я выпрыгиваю из машины и вместе с сестрой Еленой, мы поудобней расправляем матрац и делаем из него что то на подобии сидения и устраиваем Клер.
      - Ты держать голову можешь? Хотя, давай я тебе валик под голову сделаю.
      - Док, меня так растрясло, что пальцы, стали чувствовать..., я могу держаться. Смотри, Елена.
      Она разжимает и сжимает ладонь и сама с удивлением смотрит на это.
      Сзади раздается выстрел. Мы замираем. На дорогу выходят солдаты, они забираются в машину, лейтенант идет к нам.
      - Что там?
      - Ничего особенного, пристрелили одну старуху... Все разбежались, а она осталась...
      - За что?
      - Молчала, стерва.
      Почему здесь не ценится жизнь? Так легко и просто... пристрелил старуху, отрезал ухо, снял скальп.
      - Так куда делись жители?
      - Хотел бы я сам это знать. Поехали дальше, доктор.
      Колонна выезжает из селения. Пыль опять стоит столбом и я оттягиваю машину подальше от идущего впереди грузовика. Мы едем минут пять и вдруг... страшный грохот раздается впереди. В облаке пыли возникла вспышка и во все стороны полетели остатки грузовика. Я резко торможу. Что то с треском ударяется в переднее стекло и мгновенно оно становится серебристым он бесконечного количества трещинок. Медленно возвращается слух и я слышу рев и проклятия лейтенанта.
      - Что это было? - спрашиваю я.
      - Мина. Эти сволочи заложили мину.
      Лейтенант выскакивает из машины и бежит в сторону взрыва. К нам подбегают люди с колонны.
      - Вы как, док? - слышится голос сестры Берты
      - Вроде ничего. Клер, Елена, вы что молчите, скажите хоть слово.
      - Мы в порядке.
      У машины стоит Муни.
      - Вам повезло, доктор. В стекло попал джутовый мешок...
      - Помоги вытащить стекло.
      - Это просто.
      Муни снимает кепи и, обмотав кисть руки, вышибает стекло на капот джипа. Теперь я вижу тот самый пресловутый мешок то ли с ушами, то ли со скальпами.
      - Выкинь мешок в кусты.
      - А что там?
      - Выкинь, говорю.
      - Хорошо, доктор.
      Муни скидывает мешок и стекло с капота. Возвращается лейтенант, в его руках автомат и два подсумка с рожками.
      - Посылайте людей, док, там раненые и убитые
      - Это сделали повстанцы?
      - Конечно. Здесь все местные поддерживают их.
      - Но почему поставили мину против нас, а не против полковника?
      Лейтенант молчит, потом нехотя выдавливает.
      - Кто то хочет задержать нас.
      - А может это сделала армия? У повстанцев наверно и мин нет.
      - Не говорите глупости, доктор. А вы что здесь стоите? - обрушился он на прислушивающихся окружающих людей. - Собирайте раненых и постарайтесь им оказать первую помощь.
      Недалеко от моей машины разворачивают палатку. Раненых четверо. Половина суток ушла на их штопанье. Как только закончил последнюю операцию, у палатки оказался лейтенант.
      - Док, нам надо спешить. Мы с таким темпом не доедем до шоссе.
      - Но сейчас уже вечер.
      - Ничего, люди отдохнули, по таким дорогам можно ехать и ночью. Я уже дал команду собираться.
      Действительно колонна стала оживать. Мою палатку собирает несколько человек.
      - А вдруг дальше тоже заминировано? - спрашиваю его.
      - Все может быть.
      Теперь мы едем первые. Ветерок обдувает лицо через выбитое стекло. Кругом жуткая темень и только фары выхватывают наполовину заросшую дорогу. Лейтенант напряжен, он на всякий случай, выставил автомат и держит его на стреме.
      - Как вы думаете, - кричу ему, - полковник ушел далеко?
      - Оторвался на целые сутки. Мы много время отвели на отдых и операции с ранеными.
      - Почему же все таки сюрприз подложили нам, а не ему?
      - Не знаю.
      - Лейтенант, не кажется вам, что все обстоятельства странным образом складываются против нас, сначала поселок с мертвыми жителями, потом схватка на переправе, теперь взрыв мины, а полковник..., судя по всему, он не имеет никаких потерь.
      - Перестаньте, доктор.
      Харли явно раздражен.
      Под утро, мы устраиваемся на ночлег, разбив лагерь в не очень густом лесу. У лейтенанта осталось четырнадцать солдат, которых он выставил по периметру лагеря на охрану. Я, Клер, сестра Елена уместились в одной палатке. Осмотрел ногу Клер и заметил, что опухоль начала спадать и цвет постепенно меняется, превращаясь из фиолетового в нежно розовые окраски.
      - Ну как? - спрашивает Клер.
      - Пошла на поправку. Давайте спать. Елена, Клер, вы здесь, а я с этой стороны.
      - Очень неудачная планировка...
      - Поговорите мне. Придет сестра Берта, шкуру с вас спустит, если увидит, что-то не пристойное.
      Они валятся на матрацы, стащенные с машины, а я ложусь на кусок брезента в другом углу палатки.
      Как всегда, рано утром меня будит сестра Берта.
      - Док, вставайте. У нас исчезли пять человек.
      - Что? Как это исчезли?
      - Так. Пропал один охранник, двое раненых и двое из обслуживающего персонала.
      - Не понял. Их убили, украли или они сбежали?
      - Их нет...
      - А как же охрана?
      - Никак. Лейтенант говорит, что ничего подозрительного не было слышно.
      Странно все это, темнит чего то лейтенант. Лагерь просыпается и слышен гул голосов и шум двигателей машин.
      - Людям выделили пищу?
      - Да, док. Дала сухим пайком. Лейтенант все торопит.
      - Вот, черт.
      - Господи, спаси его.
      - Пойдемте, сестра. Проверим раненых.
      С ранеными все в порядке, кроме солдата, которому при переправе пуля разбила лопатку. У него гангрена и я тут же в машине пытаюсь скальпелем отсечь отмирающее мясо и мышцы. Похоже он не жилец.
      Только пожевал галеты с компотом, как появился Харли.
      - Доктор, мы готовы.
      - Поехали.
      Проезжаем несколько деревень, никого там нет. У меня кончается бензин, надо дозаправиться. Выезжаем на большую поляну у самого берега реки и я останавливаюсь.
      - Что такое? - тревожиться лейтенант.
      - Бензин кончился.
      Сзади подъезжают и останавливаются другие машины. Люди сразу выпрыгивают на землю, кто то катается по траве, другие разминают косточки. Я подхватываю Клер и опускаю ее на траву.
      - Полежи пока.
      Заливаю в баки из канистр бензин. Вдруг... что то происходит непонятное. Раздался свист, кто то вскрикнул, прогремел выстрел и тут же трескотня автоматов ворвалась в гул только что образованного лагеря. Я свалился рядом с Клер и прижал ее голову к себе. Где то слышен крик Харли и грохнул взрыв гранаты. Свистят пули и осколки. Стрельба стала удалятся и неожиданно затихла. Я приподнялся. Недалеко от нас лежит на животе сестра Елена неестественно согнув одну ногу. Из спины торчит хвост стрелы.
      - Сестра.
      Я подскочил к ней и перекатил тело на бок. Большие глаза раскрыты и удивленно смотрят на мир. Она мертва. Я задвинул пальцами ее веки.
      - Доктор, доктор, - слышны голоса.
      Я встал и оглянулся. Поднимались живые люди, но кое где на траве лежали кулями неподвижные тела. Ко мне подбежала сестра Берта.
      - Док, вы живы?
      - Елена, Сестра Елена погибла.
      - Господи, сохрани ее душу.
      - Док, - слышен голос Клер. - Не может быть... Елена.
      Я оглядываюсь. Клер пытается выжаться на слабых руках и заглянуть на мертвое тело.
      - Сестра, надо организовать сортировку раненых и временный лазарет. Поднимайте людей.
      - Я поняла, док.
      Берта решительно двинулась к машинам. Рядом со мной очутился Муни.
      - Жив?
      - Да, господин. Чуть не убили. Cтрела у головы так и пронеслась...
      - Кто это нас встретил?
      - Не могу понять, господин. Толи повстанцы, толи другие дикие племена. Эти больше вооружены луками. Не удивляйтесь, господин, в этом участке Африки очень много лесных племен и народов. Ясно и другое, там где прошел полковник со своими отрядами, там теперь одни сторонники повстанцев.
      - У нас много убитых и раненых, ты не смотрел?
      - Не очень много, господин. Те кто был за машинами или в машинах, те живы.
      - Иди помоги сортировать раненых. Здесь разбиваем лагерь.
      - Слушаюсь господин.
      Спешно разворачиваются палатки. Я пока оказываю помощь ходячим раненым. Недалеко от меня трудится толстый доктор Саймон.
      - Чернокожие свиньи, - ворчит он, - подло напали, сволочи. Теперь каждую вонючку буду кромсать по кусочкам.
      - Занимайтесь своим делом, доктор, - обрываю я его.
      - Идите вы...
      Это первое непослушание в моем госпитале. Я бросаю покорно сидящую передо мной фигуру раненного в плечо негра, выдергиваю из стакана скальпель и иду на него.
      - Вы что то сказали, доктор.
      - Так и сказал...
      Тут взгляд его скользнул на мою руку.
      - Э..., доктор. Не... надо. Что вы делаете?
      Но уже поздно, я все же успел взмахнуть рукой. Лезвие сверкнуло перед глазами. На щеке Саймона появилась полоса, которая неторопливо наполнялась кровью.
      - Вы псих, - орет Саймон и, схватившись за щеку, убегает за палатку.
      - Доктор, - сзади стоит сестра Берта. - Доктор, успокойтесь. Нам еще не доставало убивать друг друга. Отдайте сюда скальпель.
      - Я спокоен сестра. Благодарю вас...
      Я отдаю ей скальпель. Берта кивает головой.
      - Док, мы как подопытные, нас все время калечат, убивают и гонят дальше. Что происходит, док?
      - Сам не знаю, сестра Берта. Впереди нас идет полковник, мы идем сзади и на нас валятся все неприятности.
      - Может мы пойдем другой дорогой?
      - А она есть?
      - Помните, мы два дня тому назад в уничтоженной деревне, подобрали мужчину и женщину из армии спасения? Так вот , они говорит, что есть обходной и безопасный путь. Эта пара объездила весь этот район реки Конго и хорошо знают дороги.
      - Я поговорю с лейтенантом. Сестра Берта, не будите ли вы любезны вместо сестры Елены сесть к нам в джип.
      Она заколебалась.
      - Хорошо, док.
      Только Берта ушла, как появился Харли.
      - Что произошло, лейтенант?
      - Какая то банда напала на нас. Не поймешь, то ли повстанцы, то ли еще кто, какая то банда дикарей, человек двести. Наше счастье, что плохо вооружены. Хоть мы их и отогнали, однако неприятности от них остались.
      - Я уже ощущаю их...
      - Док, вы скоро закончите с ранеными.
      - Лейтенант с вами можно поговорить... Вернее вам предложить кое что.
      - Пожалуйста, - он в недоумении.
      - Лейтенант, в колонне есть люди, которые знают другую дорогу до шоссе. Давайте свернем на нее.
      Офицер задумался. Я заметил, что лейтенант как то стал больше размышлять над событиями...
      - Где он ваши люди?
      - Муни, Муни, - кричу я.
      - Я здесь, господин.
      Из-за палаток выскакивает негр.
      - Позови тех двух людей из армии спасения, которых подобрали по дороге.
      - Сейчас, господин.
      Муни исчезает между палаток, а лейтенант морщится.
      - Нашли, тоже мне называется, проводников.
      - Все таки это лучше, чем ничего.
      В сопровождении Муни, появляются белые мужчина и женщина. Они вежливо нам кланяются.
      - Мне сестра Берта сказала, что вы знаете обходной путь. Лейтенант хочет узнать о другой дороге.
      - Да, господин, - соглашается мужчина и кивает головой. - Надо немножко вернуться назад и от деревни поехать вправо там есть дорога до следующего рукава Конго. Вдоль нее и тянется дорога.
      Харли вытаскивает карту.
      - Здесь нет никакой дороги и потом, этот приток Конго изобилует речушками, через которые надо переправляться.
      - Дорога есть и хорошая дорога, а через речушки можно переправиться в брод.
      - Я даже не знаю. Но видно выхода нет. Нас просто истребят на этом участке пути до шоссе. Наверно придется согласиться. Поехали по той.
      - Но, господин, - Муни немного волнуется, - по той дороге наверняка дольше. Мы можем не успеть добраться до шоссе. Повстанцы раньше нас захватят его.
      - Что ты предлагаешь?
      - Не лучше ли нам остаться здесь в глубине Конго и развернуть госпиталь. Я уверен никто нас не тронет, ни местные, ни повстанцы.
      - Нет, нет, нет. Мы должны добраться до Киншасы. Это приказ.
      - Для вас, приказ...
      - Заткнись.
      Харли что то высчитывает по карте.
      - Мы отстанем от полковника на полторы суток, если поедем по той дороге.
      - А сейчас на сколько? - спрашиваю я.
      - На сутки. Я думаю, повстанцы не успеют за это время захватить шоссе. Вот что, ты, - лейтенант тычет в грудь Муни, - поедешь первым, а вы, - это уже обращение к проводникам, - рядом с ним указываете дорогу.
      - Мы согласны, - дружно сказали представители армии спасения.
      Мы начинаем сворачиваться, у дороги появилось небольшое кладбище, на пять человек. На самом большом самодельном кресте негры вырезали латинскую надпись: "СВ. ЕЛЕНА". В джип укладываю Клер, у ее головы садится сестра Берта, мы с лейтенантом усаживаемся на передних сидениях.
      Колонна начинает разворачиваться обратно. На этот раз, впереди меня грузовик Муни, он ведет нас по новому маршруту. Доехала до "пустой", как мы думали, деревни. На этот раз там полно народа, на центральной улице копошатся дети, старики греют кости перед входом в хижины, жители неторопливо бродят по своим делам. Они не думали убегать, равнодушно провожая машины взглядом.
      - Сволочи, - рычит Харли. - Будь у меня побольше солдат, я бы с них шкуру спустил.
      Машина Муни резко сворачивает между хижинами влево и мы выезжаем на новую полу заросшую дорогу.
      . Через четыре часа я посигналил, чтобы задержать грузовик Муни. Он остановился. Наш джип подъезжает к нему.
      - Господа, - обращаюсь к проводникам.
      - Да, господин доктор.
      - Не пора ли сделать привал.
      - Господин, впереди католическая миссия, там и остановимся. Это совсем рядом.
      - Хорошо. Тогда поехали.
      Колонна опять тронулась вперед.
      - Почему у меня на карте ничего такого нет? - удивляется лейтенант.
      - Наверно старые карты.
      - Ну, да. На них даже ваш госпиталь был отмечен , а уж он то всего два года назад был основан в этих местах.
      Едем еще час и машина Муни останавливается. Я и лейтенант соскакиваем с джипа и подходим к нему. Перед носом грузовика старые, полуразвалившиеся ворота, перекрывающие дорогу. Сбоку на столбе щит, на котором, едва различимы, выступают слова на английском языке: "Преторианская миссия".
      - Чего встал? - зашумел на Муни лейтенант. - Открывай ворота и поехали.
      - Господин. Я боюсь. Эти ворота не открывались несколько лет. Они сгнили.
      - Тогда пробивай их.
      - Не могу. На них заклятье.
      - Чего ты мелешь?
      - На столбах знак водяного дьявола реки Конго.
      Теперь я обратил внимание на прогнивший столб, поддерживающий ворота, на нем вырезана странная фигурка ящерицы с огромной зубастой головой.
      - Пошел, говорю, - рычит Харли.
      - Не могу.
      Лейтенант открывает дверцу и выкидывает бедного негра в кусты, сам садится за руль и нос машины с грохотом проламывает ворота. Я возвращаюсь к джипу.
      - Что там? - спрашивает сестра Берта.
      - Лейтенант сломал ворота миссии.
      - Свят, свят, - крестится Берта.
      Я сажусь за руль и тут к машине подбегает поцарапанный Муни.
      - Господин, там опасно. Нельзя туда.
      - Ты сам нас привез к этим воротам.
      - Это не я привез, мне показали дорогу, - обижен негр.
      - Садись.
      Негр колеблется. Потом все же запрыгивает на сидение.
      Мы осторожно проезжаем раскиданные, прогнившие деревяшки ворот. На покосившимся столбе зловеще раскрыло пасть вырезанное чудище. Через несколько минут, впереди заблестела вода, это мы выехали к другому притоку реки Конго. Дорога сворачивает вдоль берега и мы сразу натыкаемся на строения... Грузовик с лейтенантом стоит перед старым деревянным домом. Колонна пристраивается сзади. Все кто может ходить высыпали на улицу странного пустого поселка. Я вытаскиваю из машины Клер и размышляю куда бы ее отнести, в этот большой дом или в другой, что стоит недалеко. Вдруг двери большого дома открывается и к нам выходят три странных фигуры, одетые в монашеские рясы темно-коричневого цвета, с накинутыми на головы копьюшонами. Лейтенант Харли вышел вперед.
      - Господа, извините за наше вторжение, но мы хотим здесь передохнуть и двинуться дальше...
      Монахи молчат.
      - Может они не понимают по-английски? - спрашивает меня Клер.
      - Не уверен. Преторианские монахи, о которых мы когда то читали в своей литературе, должны неплохо знать французский и английские языки. По их верованию, каждый вновь прибывший, должен склонить голову перед монахом и перекрестится. Говорить простым смертным с ними как с равными, это значит обидеть их.
      Монахи видно услышали нас, они повернули головы к нам и застыли. Их лиц совсем невидно, только у первого из под копьюшона выступает острый подбородок с морщинистой кожей.
      - Так сделай как надо.
      - Не могу. Во первых, я не крещеный, во вторых, ты у меня на руках.
      Вперед выступила сестра Берта, поклонившись и наложив на себя крест, она сказала.
      - Орден святых кармелиток приветствует ваше братство.
      Теперь монахи склоняют головы.
      - В стране война, - продолжает сестра, - наш госпиталь с ранеными бежит от взбунтовавшихся племен. Разрешите нам здесь переночевать ночь и двинуться дальше.
      Монахи опять склоняют головы. Все зашевелились. Из соседних домов показались еще несколько монашеских фигур, некоторые отличались цветом рясы, они были черные. Вдруг, первый монах заговорил каркающим голосом на весьма хорошем английском языке.
      - Мы обеспечим вам жилье и корм...
      - Благодарю, - быстро ответила Берта, - но мы не будем разорять ваши припасы, у нас есть...
      - Молчи, женщина. Гостеприимство - это основа нашего братства. Монахи, отведите гостей по домам, раненых обеспечьте покоем.
      Монах спускается со ступеней дома, за ним послушно идут двое и шаркающей походкой мимо Харли и Берты, подходит ко мне.
      - Вы мне не нравитесь...
      - Почему?
      - Эта женщина тоже ранена?
      - Нет. Ее укусила змея.
      - Значит в ее крови яд?
      - Да.
      Тощая рука старика выползает из рукава и, ощупав плечо ошеломленной Клер, висящей у меня на руках, вдруг упирается мне в грудь.
      - Вот почему вы мне не нравитесь. Что это у вас здесь?
      - Ничего. Камень на шнурке, мне его подарили шаманы.
      Рука сразу отдергивается. Монах резко от меня отходит, за ним послушно семенят двое.
      - Я почувствовал, как от вас исходит что то тревожное..., - слышится вдалеке его голос.
      Монахи разводят по домам обслуживающий персонал госпиталя, солдат, раненых. Только я, как дурак, стою с Клер чуть ли не посредине поселка и не знаю, что делать. Неожиданно перед нами возникла черная фигура и женским голосом сказала.
      - Мне сказали, что вы старший?
      - Да, я главный врач госпиталя.
      - Глава мисси, приглашает вас и вашу даму в дом для высоких гостей.
      Она повернулась и пошла. Я понес Клер за ней.
      Мы вдвоем в небольшой комнате. Клер лежит на кровати, а я смотрю в окно. Напротив дома река, небольшие мостки вынесены вперед в воду. Справа и слева мостков, качаются лодки, яхточки, катера и даже старый военный катер с крупнокалиберным пулеметом на носу.
      - Странный дом, - говорит Клер.
      - Почему?
      - Если здесь живут монахи, то почему нет ни одной иконы, ни одного креста?
      - Ничего странного. Дом для гостей.
      - Похоже нас поженили...
      - Это очень странно... У них все было продумано, монахи появились мгновенно и разместили всех по домам, как будь то знали сколько нас и кого куда надо поместить. О нас тоже позаботились и поместили сюда. Руководителю миссии было о нас известно почти все.
      - Это совпадение. Меня потрясает другое. Он чувствует нас насквозь. Заметь, сразу обратил внимание на меня, а потом на тебя...
      - Я не верю его чувствам.
      - А почему ты мне ничего не говорил про подарок шаманов?
      - Некогда было, к тому же ты, в то время, была без памяти.
      - Покажи мне его.
      Я расстегиваю рубашку, снимаю через голову шнурок и передаю камень ей. Она долго его рассматривает.
      - Здесь какие то письмена...
      - Наверно заклятия.
      Клер возвращает мне шнурок, я опять закидываю его на шею.
      - Монах сразу ткнул в него пальцем.
      - Это и подтверждает мои предположения. Мало кто знал, что он был у меня под рубахой.
      В дверь стучат, появляется та самая монахиня, которая проводила нас сюда, в руках у нее поднос. На нем два глиняных стакана, два глиняных кувшина, несколько кусков хлеба и зелень, наваленная грудой в тарелке.
      - Я принесла вам поесть.
      - Спасибо.
      - Здесь вино, здесь вода. Когда будете пить, разбавляйте вино по вкусу.
      - Хорошо.
      Она кладет поднос на стол и, пятясь задом, уходит из дома.
      - Дай мне попить, - просит Клер.
      Я наливаю ей вина, добавляю воды и подношу к губам Клер. Она выпивает.
      - Странный вкус, что то сладкое, что то из трав и одновременно пьяное... Ты не против если я посплю.
      - Спи. Скоро наступит ночь.
      Она смыкает глаза, а я, посидев немного, выхожу на улицу. Поселок затих. Невидно никого. Я спускаюсь к реке и вступаю на мостки. Некоторые лодки настолько стары, что наполовину затоплены. Катера тоже имеют неприглядный вид. Они грязные, оцарапаны, краска на некоторых сошла, двери в каюты вскрыты, кормовые люки сдернуты и видны полу демонтированные двигатели. Я останавливаюсь напротив военного катера. Он тоже выглядит не очень привлекательно, но в отличии от других, его бронированные люки задраены, а на входной двери в машинное отделение даже висит замок. Спрыгиваю на палубу и подхожу к дверце. Замок заржавел. Впереди, под козырьком, управление катером и руль. Здесь давно не была рука человека, стекла приборов покрыты слоем грязи. Я выбираюсь на мостки.
      - Ну как? - слышится женский голос.
      Рядом стоит черная ряса и все также на голову накинут капьюшон.
      - У вас вся техника в отвратительном состоянии.
      Из под капьюшона смешок.
      - Этот катер нам достался от военных. Приплыли сюда несколько лет назад и бросили...
      - А куда же они сбежали?
      - Ушли к богу.
      - Не понял, умерли что ли?
      - Да. Отдали душу...
      - Эпидемия?
      - Нет. А вы чего не отдыхаете?
      - Не знаю, не хочется чего то.
      - Скоро наступит темнота, идите лучше в дом. Давайте я вас провожу.
      Она подводит меня к дому и попрощавшись исчезает. Действительно, быстро темнеет. Я захожу в дом и ложусь рядом с Клер, она мирно посапывает во сне.
      Меня разбудил бой барабанов и заунывное пение.
      - Клер, ты слышишь?
      Она молчит и продолжает спать.
      - Клер. Проснись, Клер.
      Девушка, неподвижна и только посапывание говорит, что она еще не умерла. На улице мелькают огоньки. Я просовываюсь в окно. Дикие леса вокруг гудят барабанным боем. Мимо нашей замершей колонны машин медленно идут монахи: одни с носилками, другие с факелами. Они поют какой то гимн. Цепочка людей проходит мимо нашего дома в сторону большой поляны. Я выпрыгиваю в окно и крадучись иду за ними.
      Посреди поляны большой помост, рядом вытянутый чан, в котором обычно варят пищу на сотни человек. Над ним перекладина. Монахи, которые держат факелы, окружают помост, те кто с носилками, забираются на него. По прежнему глухо гудит окружающая местность от барабанов, монахи поют гимн. Вдруг по мгновению палочки наступает тишина. Старческий голос на непонятном языке бормочет что то. Над головами монахов вскидывается крест, который поблескивает от колебания света факелов. На помосте стало твориться что то непонятное. Здоровенный монах, глушил лежащих на носилках связанных людей большой дубиной, прямо по затылку. Тела стали развязывать, раздевать до гола и привязывать веревками за ноги, другой конец веревки перекидывают за перекладину, где их ловят стоящие внизу факельщики. Опять забили барабаны, но уже чаще. Большой монах на помосте взмахнул рукой с большим ножом, похожим на мачете, и тут же голова покатилась по помосту, еще два взмаха и на досках подпрыгнули кисти рук. Стоящие внизу факельщики стали тянуть веревку и безголовое тело с отрубленными руками повисло на перекладине. Кровь полилась в чан. Еще несколько взмахов мачете и второе тело повисло рядом.
      Пять безголовых, повешенных за ноги людей, оказалось на перекладине. При свете факелов видно как с трупов стекает в чан кровь Глуше стучат барабаны, уже громче поют монахи и вдруг наступает опять тишина. С помоста в чан спускают лестницу. На самой площадке сменилась декорация. Три фигуры скидывают свои рясы, обнажив свою безобразную старческую наготу, и медленно по лестнице спускаются в чан. Опять завыли и забормотали молитвы стоящие вокруг монахи. Прошло минут пять. Из чана по лестнице на помост карабкается первая фигура, кровавого цвета. За ней вторая и вот уже три красных фигуры с поднятыми к небу руками стоят на досках. Последние всхлипы молитвы и красные тела спускаются на землю, где организовалась новая процессия. Монахи с факелами образовали коридор, где трое выкупавшиеся в крови, нашли свое место. Это колонна мимо меня идет к реке. Как только монахи отошли от чана на десять метров, из леса появились полураздетые черные люди, они начали спешно убирать помост, снимать с перекладины трупы, собирать головы и все это уносить в глубь леса.. Несколько фигур закопошились под чаном и вскоре, полуголые мужчины с кожаными ведрами, наполненными кровью, исчезли в темноте. На помосте появляется несколько женщин с факелами, они начинают скоблить доски и промывать их от крови. После этого факелы гаснут и все на помосте замирает.
      Между тем монахи дошли до берега реки. Три красных человека под завывания факельщиков вошли в воду и стали мыться, постепенно превращаясь в белых людей. После этого ритуала, на них накидывают рясы и песня прекратилась. Затихают в лесу барабаны и становиться тихо. Монахи идут медленно в поселок, освещая себе дорогу светом факелов...
      Я вернулся в домик. Клер по прежнему посапывает на кровати. Только прилег к ней, как тихо скрипнула дверь, босые ноги тихо зашлепали по скрипучему полу. Невидимая фигура подошла к нам прислушалась и также тихо ушла.
      - Док, проснитесь, док.
      Меня дергает рука сестры Берты.
      - В чем дело сестра?
      - У нас пропало пять раненых... и двое... проводников, ну этих из армии спасения...
      - Что?
      Я сразу подпрыгнул, вспомнив ужас ночи.
      - Да, мы стали делать обход, а их нет. Местные монахи с нами совсем не разговаривают...
      В окно доносятся шум и крики.
      - Это что еще?
      Я выглядываю и вижу, как по поселку носится лейтенант с солдатами. Передо мной появляется голова Муни.
      - Привет, Муни.
      - Здравствуйте, господин.
      - Что там происходит?
      - Плохие новости, господин. У солдат ночью украли оружие.
      - Так, теперь мне ясно, почему лейтенант так беснуется...
      - Но это не самая ужасная новость. Самое ужасное, что все двигатели машин выведены из строя. Мы никуда теперь не сможем поехать.
      - Господи, спаси нас, - слышу за моей спиной голос Берты.
      - Вы не слышали ночью бой барабанов? - спрашиваю я.
      - Господин, - Муни смущенно передергивает плечами, - я так устал, что спал как убитый...
      Я оборачиваюсь к сестре Берте. Та отрицательно мотает головой.
      - Как же нам теперь выбраться от сюда? Муни, нельзя попросить местные племена, чтобы они помогли нам. Дали быков или носильщиков, чтобы вынести раненых и имущество.
      - Я боюсь, господин, что мы попали в весьма затруднительное положение. Кто сюда попал, от сюда не выйдет... Я предупреждал...
      - Ты что-нибудь слышал об этой миссии?
      - Нет. Я сам учился в миссии, но об этой не знал. Когда въезжали сюда, я на воротах сразу прочел опасность... Вам, белым ее не видно, а Муни разглядел... Смотрите, смотрите.
      Муни выбрасывает руку вперед. Я и сам вижу, как метрах в ста, лейтенант Харли вдруг споткнулся и в его шее застряла темная полоска стрелы. Он рухнул на дорогу.
      - Ах, сволочи...
      Я выпрыгнул в окно и побежал к нему.
      - Док, там опасно. Не ходите туда, док, - слышу отчаянные вопли сестры Берты.
      Добежал до тела лейтенанта и склонившись над ним увидел, что он мертв. Я поднимаю голову. Между домами стоят три полураздетых негра с луками, направленными на меня. Несколько монахов, как мумии стоят у домов, засунув руки в рукава своих балахонов, бесстрастно наблюдают за событиями. Недалеко, у машины, на земле вздрагивает в последних судорогах еще один солдат из армии лейтенанта со стрелой в груди... Вдруг меня заслоняет, подбежавший Муни, он что на своем языке орет неграм, после этого поворачивается ко мне и распахивает рубашку. В его руке мой камень на ремешке. Он трясет им, показывая дикарям с луками. И тут происходит чудо. Негры опустили луки и, склонив головы, стали пятится и исчезли в кустах совсем.
      - Господин, они же могли вас убить.
      - Монахи, сволочи, заодно с ними. Я видел, Муни, как они купались в крови наших раненых, а трупы унесли эти дикари.
      - Тише, господин. Не надо так громко.
      Около меня появилось несколько человек из нашего госпиталя. Рядом оказался толстый доктор Саймон. На его щеке длинный пластырь.
      - Доктор, вы в порядке? - спрашивает он меня.
      - В порядке.
      - Мы попали в плен. Вы знаете, что у нас машины переломали.
      - Знаю.
      - Что же делать дальше?
      - Надо уходить от сюда.
      - Это невозможно. Вон в том сарае за домиком, - он показывает на одно из строений миссии, - несколько убитых солдат, что ехали с нами. Их сегодня утром, лейтенант отправил по дороге, провести разведку. Живые принесли мертвых. Я сам проверил, все побиты стрелами и копьями. Миссию окружили эти дикари и стреляют в каждого, кто хочет вырваться от сюда.
      - Я хочу поговорить со старшим из этой миссии.
      Наше окружение пробивают два монаха с носилками. Они деловито ставят носилки на землю, поднимают тело Харли и бросают на них. Потом так же молча уносят.
      Стучу в дверь большого дома. Открывает монах, все так же закрытым капьюшеном лицом и ни говоря ни слова, ведет в зал. Это помещение для проведения службы. Старые сколоченные скамейки равномерно распределены справа и слева от большого прохода. В конце зала на кресте распятый поникший бог, обагренный кровью тернового венца. Монах доходит до этой недвижимой куклы и сворачивает на лево. Я за ним. Это тесная комнатка, по центру стол, за ним неподвижная фигура с тонзой на голове. Монах кланяется ей и тут же, пятясь задом, удаляется. Теперь я смог разглядеть главу миссии. Это старик с сумасшедшим сверкающим взглядом. У него горбатый нос, суженные скулы и маленький рот.
      - Здравствуй, сын мой, - начал старик.
      - Здравствуйте, святой отец.
      - Я тебя не благословляю, потому что знаю, что ты не крещеный.
      - Да. Это так. В моей стране атеизм основа государственной политики.
      - И что же это за страна?
      - Это Россия.
      Старец понимающе кивнул головой.
      - Вы коммунист?
      - Нет. Я прислан сюда в Конго, от международной организации здравоохранения, для лечения местного населения. Я врач- хирург. В настоящее время являюсь главным врачом госпиталя.
      - Как вы получили амулет?
      - Вот этот? - я дотронулся до груди. - Однажды ночью, меня выкрали из госпиталя повстанцы для лечения одного вождя. Ни шаманы, ни искусство местных врачевателей не помогли ему. Он умирал. Я сделал ему операцию, почти без инструментов и сейчас похоже он жив и воюет с правительством Конго. За это мне тогда вручили этот черный камень.
      Старец опять кивнул.
      - Ваша девушка тоже прислана международной организацией.
      - Да, она врач. Перед отъездом ее укусила змея мамбо...
      - Мамбо? Вы не ошиблись? Мамбо? Она должна была умереть...
      - Не ошибся. Я понимаю ваше недоумение, но именно мамбо, сам видел... Я ее вылечить не мог и тогда пригласил шамана соседнего селения, он сумел спасти ей жизнь.
      - Так. Что вас привело ко мне?
      - Происходят непонятные вещи. Этой ночью кто то разбил двигатели машин, у нашей охраны украли оружие, а потом черные туземцы убили офицера и несколько солдат. Пропало пятеро раненых, причем выздоравливающих..., исчезли двое белых людей. Мне с госпиталем приказано явиться в Киншасу и я сейчас в затруднении, как это сделать...
      - Понятно. К сожалению могу вам сообщить, что в данной ситуации помочь не могу. Местное радио уже разнесло весть по джунглям, что вы сторонники кровавого режима правительства и ваши солдаты участвовали в резне мирного населения. Вас в наказание, блокировали здесь в миссии.
      - Что за местное радио?
      - Вы разве не знаете, сын мой, что все известия распространяются в джунглях с быстротой молнии с помощью барабанов...
      - Простите, отец, мы сами находились под дулом автоматов и вынуждены были сорваться с места и поехать в это путешествие... Никто из персонала не виноват в убийствах людей...
      - Я ничем не могу помочь, даже гарантировать, что туземцы не расправятся со всеми вами. Мне передали, что среди отбитого имущества госпиталя нашли мешки со скальпами и ушами. Для местных племен, это повод для кровавой мести. Хотя... ваша то жизнь будет в безопасности. Уже все джунгли узнают, что здесь находится представитель богини подземного царства Аше.
      - Вы про это? - я ткнул руку в грудь.
      - Да. Хоть мы им и несем им слово божье, но свои боги у дикарей более почитаемы.
      - Из а ваших слов я понял, что мы то ли заложники, то ли смертники. Как же кармелитки, они тоже слуги Христа. Их тоже убьют?
      - Не знаю. Если они перейдут в нашу миссию, то нет.
      - Святой отец, я прошу вас, сохраните жизнь врачам и обслуживающему персоналу госпиталя.
      - Не могу. Законы джунглей очень кровавы и я не имею никаких прав и сил вмешиваться в эти события. Единственное, что еще могу предпринять это... Поговорить с вождями племен, чтобы они больше не посмели нарушать границы миссии.
      - Это значит, чтобы выжить, мы должны остаться здесь?
      - Да, - кивнул головой старец.
      - Можно вам последний вопрос, святой отец?
      Он кивает головой.
      - Куда делись пять наших раненых?
      - Не могу сказать. Их наверно утащили туземцы.
      Старец тихо хлопнул в ладони и тут же появился монах.
      - Проводи гостя.
      Тот поклонился.
      - До свидания, сын мой.
      - До свидания, святой отец.
      Сестра Берта сидит рядом с Клер и при виде меня вскакивает.
      - Док, вы чего-нибудь выяснили?
      - Да. Я говорил с главой миссии и выяснил следующее. Миссия окружена то ли повстанцами, то ли индейцами и выбраться из нее не возможно. Похоже мы здесь застрянем надолго.
      - За что же такая не милость?
      - За полковника и за лейтенанта. Первый нам пакостил, второй исполнял приказ первого. Только не могу понять почему нам полковник пакостил?
      Мы помолчали.
      - Так что с нами будет? Что нам делать? - задала вопрос Берта.
      - Будем сидеть и ждать у моря погоды. Похоже мы закончили бегать по этой земле.
      - Неужели у нас нет радиостанции, передать в столицу, что мы здесь, ведь была же? - вдруг спросила Клер.
      - Вся техника разбита и покалечена, - отвечает сестра Берта, радиостанция тоже сломана.
      - Раз так сложились обстоятельства, давайте продолжать нашу деятельность. Будем лечить дальше раненых и больных и ждать окончания войны, - предлагаю я. - Начнем с Клер. Ну-ка, детка, давай посмотрим твою ногу.
      Я снимаю с ее ноги бинты и вижу, что опухоль спала и розовая кожа торжествует победу, охватив более половины пораженного участка. Порез шамана скинул коросту и превратился в белый рубчик.
      - Да ты поправляешься не по дням, а по часам. Чего придуриваешь, ходить пора, а ты все на руках, да на руках.
      - Я боюсь, доктор.
      - Сестра Берта, сегодня же, массаж ноги, больше ее не забинтовывать. А тебе, детка, ходить и ходить, учись ходить. Пойдем дальше, сестра, проведем осмотр.
      Мы ходим по домам миссии, проверяя персонал госпиталя и раненых. К нам присоединился доктор Саймон и еще двое врачей. Монахи, находящиеся в этих домах, молчаливы, не мешают, но я вижу, что они наблюдают за нами. Мы зашли к бесхозным солдатам, оставшимся нам после лейтенанта. Но без переводчика не поняли друг друга. Обход закончен, я возвращаюсь один к своему домику. На крылечке сидит Клер и улыбается.
      - Док, я сама дошла. У меня руки и ноги шевелятся.
      - Очень хорошо.
      Я присаживаюсь рядом и гляжу на воду реки.
      - Не нравиться мне все это, странная миссия, странные монахи...
      Клер просовывает свою руку мне под мышку.
      - Мы ведь должны выжить...
      - Должны.
      По дорожке слышны шаги, к нам приближается Муни.
      - Господин, монахи, наши консервы забирают. Они потрошат машину с продовольствием.
      - И куда они все перетаскивают?
      - У них там рядом с сараем с трупами, такой... вернее такие ворота в земле. Они открыты и туда под землю ступеньки.
      - Погреб.
      Муни смущенно переминается.
      - Господин, может и... погреб.
      - Ты не стащил несколько банок консервов?
      - Нет, а разве надо.
      - Хорошо, бы.
      - Господин хочет бежать от сюда.
      - Да, Муни. У тебя на машине инструменты остались?
      - Да, господин.
      - Видишь катер?
      Я киваю на бронекатер, качающийся у мостков.
      - Вижу.
      - Надо незаметно вскрыть замок и посмотреть, что там внутри, а потом проверить двигатель и горючее.
      - Я все сделаю, господин. Муни вас сюда завел, Муни постарается помочь.
      - Только надо все сделать тихо и незаметно. Мне кажется за нами все время кто то наблюдает. Я вчера подошел к катеру и тут же появилась монахиня, которая меня вежливо проводила до домика.
      Муни кивает головой.
      - Муни, откуда ты так хорошо разбираешься в технике?
      - Когда меня обучали в миссионерской школе, директор школы вздумал подготовить нескольких мальчиков вождению трактора и машины. Я попал в число их. Позже, когда школа сгорела, Муни ушел к своим в джунгли.
      - ... И стал воином?
      - Неудачным воином. Раны привели к вам в госпиталь, господин.
      Слышны шаги. Появляется доктор Саймон.
      - Они уже воркуют. Привет Клер. На тебя приятно посмотреть. С выздоровлением. Какашка, и ты здесь. А ну брысь...
      Муни насупился и, что то пробурчав, уходит.
      - Доктор Саймон, я хочу извинится перед вами, за тот случай... со скальпелем...,- говорю я.
      - Пустое. Шрамы украшают мужчину. Я к вам, док, вот по какой причине. Гулял здесь по территории миссии и там на поляне увидел странное сооружение. Представляете, большая белая ванна, перед ней помост...
      - Простите доктор, белая ванна...?
      - Ну, да. Не очень конечно, с желтизной, но такая высокая и длинная. С помоста туда поставлена лестница и проведен трубопровод.
      - Трубопровод?
      - Да, чего вы удивляетесь. Я забрался на помост, открыл кран и пошла вода.
      - А пробка в ванне есть?
      - Кран. Снизу кран. Забираешься под ванну и спускаешь воду. Так я вот по этому случаю. Не могли бы вы поговорить с главой миссии, док, и попросить здесь нам сделать хорошую душевую, а то в этих джунглях персонал завшивел, да и раненные очень неприятно пахнут. Мы палатку натянем и пусть все моются.
      - Там помост не грязный?
      - Что вы, док, его по моему даже скребли, такие чистые доски.
      - А теплая вода? Где достать теплую воду?
      - Зачем, в трубопроводе вода за день так нагревается, что когда я открыл, она показалась горячей. Да и люди, совсем в такую жарищу, не хотят мыться теплой водой...
      - Хорошо, доктор Саймон, я поговорю с главой миссии.
      - Отлично. Клер, голубушка, я так рад, что вы выздоравливаете...
      - Саймон, катитесь в...
      У меня чуть глаза на лоб не полезли, Саймон только криво улыбнулся.
      - Зря ты так, Клер. Я к тебе испытываю симпатию и не по моей вине все так вышло.
      - Не потому ли мне подкинули змею в кровать...
      - Это не я.
      - Знаю, это другой, но по твоему приказу.
      - Неправда, я здесь не причем.
      - Вы мне можете наконец объяснить в чем дело? - спросил я.
      - Док, Клер обвиняет меня в том, что я через госпиталь переправлял в Киншасу гашиш... Это лож.
      - Я тебя застала, когда ты пакеты прятал в машину. Помнишь, - она обращается ко мне, - в две недели раз мы отправляли в город машину за продовольствием, бензином, так вот, этот через наш транспорт отправлял туда наркотик, да еще как. В упаковке госпиталя, с его печатями, как мазь от коросты, язв, чесотки и других кожных заболеваний... Я давно догадывалась, что доктор Саймон не чист на руку...
      - Это не так, как ты рассказала. Да, я укладывал пакеты, но во первых, я не знал, что в них. Это тогда, когда Клер разорвала один пакет, я увидел его содержание. Во вторых, меня попросили побыстрей уехать, сами знаете до города далеко и для этого помочь в погрузке. Если Клер помнит...
      - Помочь в погрузке могли и негры. Вы их, Саймон, разогнали...
      - Кто просил побыстрей уехать? - спросил я, перебив их.
      - Сестра Берта.
      - Раз вы вдвоем открыли секрет пакетов, кто подбросил змею?
      - Саймон, - быстро сказала Клер.
      - Нет, - так же поспешно ответил он.
      - Значит остается сестра Берта, - подытожил я.
      Они тупо смотрят на меня.
      - Этого не может быть, - неуверенно протянула Клер.
      Саймон промолчал.
      - Вот что, господа. То что произошло, не укладывается ни в какие рамки. Я постараюсь все же выяснить кто это сделал.
      Саймон молча уходит.
      - Мерзавец, - бросает ему в след Клер.
      - А может не он...
      - Логика одна, я его разоблачила, а он решил меня убрать. Если никто больше не знал об этом скандале, значит Саймон кому то шепнул на ушко и тот подбросил змею или сделал это сам...
      - Есть еще один вариант. Саймон испугался и кому то сказал, что его накрыли. Так вот этот кто то и принял меры, не поставив в известность Саймона.
      - Все равно он...
      Клер непобедима в своей логике. Похоже она быстрым темпом поправляется.
      Я опять на приеме у руководителя миссии.
      - Зачем меня опять побеспокоили, сын мой, - ласково спрашивает старик.
      - Я хочу попросить вас, чтобы вы разрешили использовать некоторое имущество миссии для нужд госпиталя.
      - Что же именно?
      - На поляне есть большой чан и помост, - я вижу как встрепенулся старик, - не мог бы святой отец уступить нам их. У меня грязные больные, персонал. Хорошо бы сделать баню...
      - Нет, нет, нет. Хотите мыться, воды под боком много, целая река.
      - Мы даже этого сделать не можем. Монахи сняли с машин мыло и дезинфицирующие растворы. Хорошо бы выделить нам часть этого...
      - Я дам команду. Вам выделят. Мы здесь, в самой глуши Африки, должны беречь каждое лекарство, каждую банку консервов, поэтому не обессудьте, что мы ваши уже никуда не годные машины распотрошили и нашли всему этому надежное убежище. На такой жаре консервы и лекарства могли бы испортится, у нас есть холодные места, где мы их сбережем.
      - Благодарю вас, святой отец.
      Что сделать, меня ограбили, мне же еще и приходится благодарить этого лысого разбойника за это.
      - Сын мой, я хочу спросить. Солдаты, которые пришли с вами, вам подчиняются?
      - Наверно нет, святой отец. Я сегодня утром пытался войти с ними в контакт, но ... не мог. Никто из них не говорит по-английски.
      - Сегодня днем произошли печальные события. Несколько солдат пытались бежать и , к нашему сожалению, погибли. Их, местные племена перестреляли в джунглях.
      - Действительно, это очень печально. Я постараюсь, с теми, кто остался все же навести контакт.
      - Хорошо, сын мой. Обращайтесь ко мне, если вашему госпиталю что то нужно. Господь с вами. Хотя в бога вы не веруете, но пусть он вас образумит.
      Уже вечер. Мы с Клер опять на ступенях дома.
      - Мне как-то не верится, - говорит она, - выжила. Хотела маме письмо отправить , уже пол года хотела и никак.
      - У тебя есть еще сестры, братья?
      - Есть сестра, младше меня. Я как прошла адъюнктуру, сразу же запросилась в Африку, а сестренка только колледж окончила, все завидовала мне.
      Рядом зашевелились кусты.
      - Господин, - раздался шепот, - это я Муни.
      - Муни, - мы чуть не подскочили.
      - Да, Муни. За вашими домом следят. Монахи следят из окон вон той хижины. Вы подозревали, я проверил...
      - Ты можешь появиться?
      - Нет. Я поговорю с вами из кустов, вы только делайте вид, что разговариваете друг с другом.
      - Хорошо. Что ты выяснил?
      - Я вскрыл замок на катере...
      - Что же там такое?
      - Там оружие, внутри полно оружия. Даже автоматы солдат, которые прибыли с нами, здесь.
      - Вот как. В общем то правильно. Где же его хранить, как не под броней.
      - Я прополз в машинное отделение, по моему двигатель целехонек, только скисли аккумуляторы и нет горючего.
      - Мы можем с машин что-нибудь снять? Ведь у нас изувечены только двигатели.
      - Наверно можем. У вас в джипе, под матрасами, до сих пор лежат две канистры с горючим.
      - Муни, прошу тебя, стащи их и спрячь, а также сними с машин аккумуляторы и осторожно замени старые на катере. Я потом помогу тебе заправь баки...
      - Здесь есть одна неприятность, господин.
      - Что еще?
      - Катер прикован к столбам мостков.
      - Как это прикован?
      - Так. С носа и кормы, цепями обмотаны столбы и склепаны в звеньях.
      - Там кажется столбы деревянные?
      - Да, господин.
      - Тогда надо достать топор и спрятать здесь в кустах. А пока надо сделать главное, заполнить баки и поставить аккумуляторы.
      - Все будет сделано, господин.
      Опять зашуршали кусты.
      - Пошли и мы спать.
      - Пошли.
      Я помогаю Клер подняться и она еле-еле идет в дом.
      На столе традиционный ужин. Два кувшина и хлеб с зеленью, салатами и луком. Здесь же на подносе два плода манго. Клер наливает себе и мне вина, разбавляет его и с жадностью пьет свою порцию.
      - До чего здесь непонятное вино. Очень вкусное и в то же время... Господи, как хочется спать...
      Она ковыляет к кровати, откидывает накомарник и падает на нее. Через минуту слышу ее посапывание. Я свою порцию вина выливаю в окно.
      Меня разбудил грохот барабанов. Я подкрадываюсь к окну. Все тоже самое. Идут монахи с факелами, поют свои гимны и несут пять носилок. Осторожно переваливаюсь через окно и уже знакомыми кустами пробираюсь к поляне. На помост поднимают носилки и начинают глушить людей дубинами, потом сдирать с них одежду. Да это же... форма солдат... Пять солдат лейтенанта Хари, подготавливают к смерти. Появился палач. Солдатам ловко перевязываю ноги и концы перебрасывают через перекладину. Начинается драма. Поют монахи, гудят в лесу барабаны, взмах мачете и первая голова легко откидывается в сторону. Небрежно отсечены кисти рук. Тело тут же вздергивается над чаном и кровь стекает вниз...
      Три монаха выкупались в крови и пошли отмываться в реку, а на помосте продолжается работа. Появившиеся негры, снимают трупы, сливают из чана кровь и все уносят в темноту джунглей. Появляется несколько черных женщин. Они закрепляют факелы на помосте и начинают его мыть...
      У моего дома сестра Берта.
      - Доброе утро, док.
      - Здравствуйте, сестра Берта.
      - Мы сегодня делаем обход?
      - Да.
      - Ко мне пришла монахиня, она сказала, что руководитель миссии, с вашего согласия, будет выделять нам наши же лекарства, которые они утащили с машин.
      - Да был вчера такой разговор.
      - Она так же сказала, что разумно, ей присутствовать при обходе, чтобы сразу же записывать, какие лекарства выдавать.
      - Может быть так и надо сделать.
      - Док, это же контроль над нами. Нас здесь держат... как рабов. Все у нас забрали, за территорию миссии не выбраться, даже пищу приносят и уносят, не спрашивая хотим ли мы это есть или нет...
      - Святой отец, сказал, что готов принять кармелиток в состав своих монахинь...
      - Никогда. Никогда еще кармелитки не были преторианками и не будут. Бог един, но веры разные.
      - Я рад, что вы так верны своему богу. Наверно нам пора, делать обход.
      - Значит под их контролем...?
      - Да.
      Мы идем к домам и вдруг сестра Берта останавливается.
      - Доктор, я еще вам не сказала, не хотела при Клер, мне показалось, что среди здешних монахов я увидела тех двоих, из армии спасения... Сначала я думала, что они пропали, но оказалось, что они преторианцы...
      - Я так и думал. Здесь сговор, нас умышленно заманили сюда.
      - Господи, спаси нас.
      - Пойдемте дальше, сестра.
      Последние при обходе, это солдаты, их осталось только пять человек. Это уже не вчерашние негры с горящими от ненависти глазами. Это запуганные и затравленные люди. Они на пальцах пытаются мне что то объяснить и мы долго стараемся понять друг друга. Ясно одно, с ними что то произошло.
      Сестра Берта по дороге к своей хижине, вдруг говорит мне.
      - Мы все здесь погибнем, док.
      - С чего вы взяли, сестра?
      - Это мне подсказывает мое сердце...
      У своего дома она останавливается.
      - Док, если выберетесь от сюда, побывайте в Париже и в храме кармелиток, зажгите свечу за упокой души сестры Берты, сестры Елены и других сестер, что верно служили богу... Расскажите священникам храма о нас...
      - Не падайте духом, вы еще сами зажжете там свечу.
      Сестра Берта качает головой.
      - Это мое последнее пристанище...
      Я стою на мостках и гляжу на воду. И тут мне ударяет в голову, мостки то деревянные... из обычных досок, прибитых к поперечине. Значит, если, сдернуть со столба эту поперечину, то цепь от катера можно просто перетащить через верх. Я подхожу к катеру, точно цепи большие, но и поперечина здоровая, целое бревно. Какое здесь надо усилие и какой рычаг, чтобы его отодрать. Чтобы не раздражать монахов, возвращаюсь к домику. Клер на крыльце, наслаждается солнцем.
      - Клер, тебе не хочется выкупаться?
      - А что, можно? Здесь с мостков не удобно. Кругом лодки, катера, а у меня нога еще плохо работает...
      - Там у поляны... есть пляж. С хорошим песком.
      - Но до него надо дойти?
      - Так пошли.
      Клер смотрит на меня и в ее глазах вдруг появляются слезы.
      - Господи, сколько ты для меня сделал... А я неблагодарная, даже не могу тебе дать то, что могу...
      - Не хнычь. Идем. Обопрись на мое плечо.
      Мы долго ковыляли с Клер до пляжа, где монахи по ночам смывают кровь. Клер прямо в одежде вошла в воду и плюхнулась на отмель. Она растянулась в этой естественной ванне, только голова, да одежда вздувшаяся пузырем, торчат над водой.
      - Ну чем не Канары, - восторгается Клер. - Правда, холодновато, вода не та. Слушай, - она встрепенулась. - А что если я разденусь совсем?
      - Раздевайся.
      Клер с трудом отжимается, садится на песок и на берег летит ее мокрая кофта. Бюстгальтера на ней нет и задорные груди чуть колышутся от движений.
      - Помоги, содрать штаны, - просит она.
      Я захожу в воду и сдергиваю с нее штаны, свои трусики она еле-еле снимает сама. Теперь она совсем голая, опять откидывается на спину и мне видна в воде каждая извилина ее тела.
      - А здесь нет крокодилов или змей? - кричит она мне.
      - Нет. Здесь быстрое течение.
      - Ой, - вопит Клер.
      - Что такое?
      - Здесь что то в песке. Мне поцарапало спину...
      Она садится, долго копошится и наконец вытаскивает... золотой крест, величиной с ладонь, на толстой цепочке из того металла.
      - Смотри, что я нашла..., такой тяжелый.
      Я приседаю на корточки и отчаянно пытаюсь понять к добру это или нет. Если это монахи бросили сюда или кто то из них потерял, может плохо кончиться для Клер и для меня. Если они об этом они не знали, то счастье на стороне девушки.
      А Клер уже развернулась ко мне, она набросила цепочку на шею и крест уместился в ложбинке ее грудей.
      - Красиво.
      - Я не вижу от сюда. Что там на кресте?
      Она понимает крест и подносит к глазам.
      - Здесь отлит распятый Христос, а сзади на латинском языке надпись: "Христос с тобой". Слушай, какой он тяжелый, мне кажется, что шея не выдержит...
      Не знаю, может отнести его в миссию, а может... не надо.
      - Ты еще долго будешь здесь?
      - Долго. Мне еще надо постираться...
      - Замерзнешь...
      - Это на таком то солнце.
      Она наслаждалась водой. Выползет на берег, полежит и опять в воду. Мне с трудом пришлось уговорить ее пойти на обед. Я помог ей натянуть полусырую одежду и потащил к домику.
      После обеда к нам приходит Муни.
      - Что нового, Муни?
      - Канистры я спрятал, два аккумулятора снял и тоже положил в тайник, но как это доставить на катер не знаю. Здешним монахам очень удобно со своих домиков наблюдать за вашим домом и мостками.
      - Как же ты тогда проник на катер?
      - Когда вы пошли на обход, я подплыл с той стороны, меня прямо течение реки на него вынесло и перелез на палубу, а там дело техники...
      - Наверно надо делать это ночью. Я могу тебе помочь
      - Господин, с Муни что то стало странное твориться, как вечер, так он сразу засыпает и не может оторвать голову от подушки до утра.
      - Чтобы ты не заснул не пей здешнего вина и воды. Монахи подмешивают в него снотворное.
      - Как, снотворное? - изумилась Клер. - Так это я сплю мертвым сном из-за поганого вина...
      - Тебе же оно нравиться.
      - Ну, нет, мне такая жизнь не нравиться.
      - Господин, я понял. В вине и воде доза снотворного. Муни пить не будет. Муни готов помочь вам господин.
      - Тогда слушай, если ты не будешь пить, то увидишь такое, от чего тебе может быть плохо. Как только монахи с факелами пройдут на поляну, мы с тобой должны встретится и перенести все вещи на катер.
      - Как это... монахи... ночью с факелами...
      - Да. Ты должен не отвлекаться.
      - Я понял, господин.
      - Неужели здесь такие страсти? - изумлена Клер.
      - Представь себе.
      - Какой ужас.
      Приходит вечер. Мы с Клер заходим в домик и задуваем свечу. Клер раздевается и плюхается на кровать.
      - Иди сюда неугомонный.
      Я прихожу к ней и ощущаю ее голое тело. Наши груди соприкасаются и я чувствую тепло нагретого креста...
      Бьют барабаны и Клер в испуге хватает меня за руку.
      - Началось, - шепотом спрашивает она меня.
      - Да.
      - Я боюсь.
      - Тогда выпей вина.
      - Нет. Я с тобой.
      Перед хижинами идет процессия монахов и их пение доносится до нас.
      - Кого они несут?
      - Жертвы.
      - Что это значит?
      - Они идут на поляну, там в крови жертв моются и потом смывают кровь в реке.
      - Зачем?
      - Точно не знаю. Я просто предполагаю, нам из истории известно, что личности, вожди, королевские особы, чтобы продлить себе жизнь купались в крови своих рабов.
      - И им это помогало?
      - Похоже. Но что за обряды у преторианцев, я не знаю.
      - Какая дикость, какой ужас.
      - Тише.
      Процессия проходит на поляну. И тут зашелестели кусты.
      - Господин...
      - Я иду.
      - Я с тобой, - просится Клер.
      - Ты что завалить побег хочешь?
      - Нет. Но мне страшно... Я молчу... Хорошо, я никуда не двинусь, обещаю тебе.
      Я выпрыгиваю в окно и крадусь к кустам...
      Муни спрятал все в песке, просто выкопал яму и сложив вещи туда, засыпал... Мы разгребли песок, вытащили две канистры, два тяжеленных аккумулятора и мешок.
      - А это зачем? - спрашиваю его.
      - Господин, сказал чтобы я припрятал консервы.
      - Ты здорово рисковал.
      Первыми, мы тащим аккумуляторы. С трудом притащили их на катер, потом принесли канистры и мешок. У монахов судя по времени, с того момента, когда начался обряд, мытье в ванне с кровью. Я поторапливаю Муни.
      - Давай быстрей, нам надо внутри катера все незаметно спрятать, только завтра мы успеем доделать остальное.
      Муни копается с замком.
      - Готово, господин.
      Бронированная дверь приоткрывается и Муни исчезает в темноте.
      - Господин, подавайте мне...
      Я просовываю в щель сначала аккумуляторы, потом канистры, потом мешок. Внутри катера что то звякает. Просовываю голову и вижу при свете свечки каюту с лежанками с двух сторон, Муни старательно распихивающего вещи под них. На полу склад оружия. Здесь автоматы, винтовки, пистолеты.
      - Все готово, господин. Пошли.
      Муни гасит свечу и мы выбираемся на палубу. Тихо щелкает замок. Выбираемся на мостки и прощаемся на берегу.
      - Как же ты научился ловко вскрывать замки? - шепотом спрашиваю его.
      - Это ерунда. Такой замок только по виду страшный, но к нему любой ключ от зажигания подойдет.
      - Сейчас отправляйся к себе и никуда больше не выходи. Слышишь, пение приближается к реке. У нас теперь мало времени.
      - Я понял, господин.
      Муни исчез в темноте. Я через окно вваливаюсь в комнату.
      - Клер...
      - Я здесь.
      - Срочно в кровать.
      Мы залезаем на матрас, накрываемся накомарником и прижимаемся друг к другу.
      - Какой ужас.
      - Тихо. Ни слова.
      Слышно, как монахи возвращаются со своего мерзкого ритуала. В нашем доме скрипнула дверь. Прочти неслышно ступают босые ноги. Кто то постоял над нами и пошел обратно. Проверка закончилась.
      Взволнованная Берта, стучит в дверь.
      - Док, у нас неприятности. Пропало пять раненых.
      Я торопливо одеваюсь.
      - Расскажите, все подробно...
      - Чего здесь говорить то, сначала пришел взволнованный доктор Саймон, а потом сестра Мария и сказали, что их больных нет. Я проверила, действительно пять человек исчезли. Здесь побегом не пахнет, раненые не могли бежать.
      - Выходит их стащили.
      - По моему это богом проклятое место. Эти молчаливые монахи и монашки, эти исчезновения людей, индейцы с луками вокруг миссии... Господи, спаси нас... Доктор Саймон уверяет, что даже трупы исчезают по ночам. В сарае, где лежал лейтенант и его солдаты, пропали их тела.
      - А я не видел здесь кладбища.
      - На этом пятачке у реки нет бога.
      - Я пойду поговорю с руководителем миссии.
      Все также вежливо старик встречает меня.
      - Я все знаю, сын мой. Пропали ваши раненые. Сегодня же поговорю с вождями местных племен, чтобы они прекратили воровать людей в моей миссии.
      - Для чего они это делают?
      - Чтобы исполнить свои варварские обычаи.
      - А что за обычаи, я могу знать?
      - Конечно. Они занимаются каннибализмом.
      - Разве ваша миссия не проповедует христианскую мораль среди аборигенов?
      - Проповедует. Но психология этих людей, окружающих миссию, такова, что если их бить палкой и заставлять делать полезные дела, они просто будут ненавидеть эти дела. Поэтому, не смотря на нашу терпеливую работу среди них, мы вынуждены допустить некоторые религиозные отклонения.
      - Но каннибализм, это не религиозные отклонения...
      - Это обычай, узаконенный религией каменного века.
      Пожалуй бесполезно с ним спорить.
      - Извините меня, святой отец, что я оторвал ваше драгоценное время. Мне сейчас тоже надо идти на обход...
      - Постойте, сын мой. Я хочу спросить вас, что нашла вчера ваша девушка, там в песке, в реке?
      Вот так. Проследили все таки.
      - Она нашла золотой крест на цепочке. Сзади выгравирована надпись: "Христос с тобой".
      Похоже старик очень взволнован.
      - Это большой крест?
      - Да с ладонь, тяжелый такой.
      - Вы не можете мне его показать?
      - Я принесу в следующую нашу встречу.
      Он кивает головой.
      - Тогда до встречи.
      Из-за портьеры появляется молчаливый монах, который меня выводит из храма, похожего на обычный дом.
      На обходе я действительно наблюдаю отсутствие раненых. Теперь они сократились на одну треть. Доктор Саймон, кармелитки, сестры, ходят за мной словно воды набрав в рот, ни одного слова, только кивки головами. Обход закончился тут доктор Саймон вцепился мне в рукав и потащил к берегу реки.
      - Док, - начал он, - мы, то есть несколько человек, обслуживающих госпиталь, решили бежать от сюда...
      - Как это бежать. У вас есть хоть какой-нибудь план или предложение?
      - Есть. Надо переправиться на ту сторону реки. Один из наших шоферов машин, утащил сумку погибшего лейтенанта Хари и там оказалась карта этого района. На той стороне реки два селения, от них дорога на юг к большому шоссе.
      - Как же вы переправитесь, через реку?
      - На лодках.
      - Они все полузатоплены.
      - Я не про эти лодки, что напротив ваших мостков. Здесь все по другому. Мы выяснили, что нас охраняют индейцы, рассыпанные вокруг миссии. Так вот, они охраняют и реку... Примерно метрах в трехстах от сюда, две пироги вытащены на берег, рядом за рекой наблюдают четыре индейца. Если мы их... того, то на пирогах уплывем вниз по реке до реки Конго, а там в ближайший город.
      - И кто же их... того.
      - Мы хотим предложить это сделать солдатам, оставшимся от отряда лейтенанта. Оказывается один из шоферов понимает язык этих негров.
      - Кто этот шофер?
      - Эта, какашка, Муни.
      Неужели Муни работает на два фронта?
      - Так, так. А что вам от меня надо?
      - Бежим с нами, док.
      Я качаю головой.
      - Саймон, я не могу этого сделать. Пироги две. Ну от силы запихнете в каждую человека четыре - пять, другим места нет. Да и операция сомнительная. Вдруг вы не отобьете пироги у негров...
      - Все будет в порядке док. Если вы поедете, мы кое-кого возьмем из персонала. А по поводу охраны..., нас больше...
      - Нет, Саймон, нет. Когда вы собираетесь удирать?
      - Этой ночью.
      - Один вам совет. Не пейте вина и воды на ночь. В них снотворное.
      - Как снотворное?
      - Так, разве вы не замечаете, доктор, что после ужина быстро отключаетесь?
      Саймон задумчиво смотрит мне в глаза.
      - Спасибо, док.
      - Желаю, удачного побега. Хотя я в нем очень сомневаюсь.
      Саймон жмет мне руку.
      - Не держите на меня зла, док, но поверьте в одном, я не подкладывал змею Клер и никого к этому не подговаривал.
      После обеда мы сидим с Клер на ступеньках домика.
      - Зачем ты обещал показать этому старикашке крест? - капризничает она. - А вдруг он не вернет?
      - Значит, будет прав. Если этот крест принадлежал какому то члену миссии, то следует его отдать законному владельцу.
      - А если этого члена миссии уже нет в живых?
      - Но все равно он не твой. Он такой тяжелый, что ты даже его не носишь. Святой отец скажет куда его деть.
      - Конечно, здесь все пропадает в недрах миссии.
      Она надула губки. И тут появляется улыбающийся Муни.
      - Господин, мы сегодня можем все подготовить для побега... и может быть бежать...
      - Тише ты.
      - Никого нет, господин.
      - Слушай, Муни. Ты меня подвел, понимаешь?
      - Нет, господин, Чтобы я это сделал? Никогда. - пугается он.
      - Уже весь госпиталь знает, что сегодня ночью совершит побег группа доктора Саймона и что Муни, играет здесь существенную роль...
      - Ты предал нас, - возмущается Клер.
      - Клянусь богом, нет. Муни не участвует в побеге доктора Саймона.
      - А кто же должен был договориться с солдатами по поводу бегства.
      Муни смущен. Он мнется и потом неохотно отвечает.
      - Муни, не предавал вас. Он сразу отказался от побега с доктором Саймоном, но решил помочь ему и поговорил с солдатами...
      - Договорился?
      - Нет. Солдаты с трудом поняли меня, но они на столько запуганы, что отказались участвовать...
      - Значит побега не будет?
      - Будет.
      - Так...
      - Может нам действительно сегодня под шумок удрать, - спрашивает Клер.
      - Я не уверен. Даже если мы и наладим катер, то провозимся очень долго. Ты вчера слышала как нас проверяли?
      - Да.
      - Ко мне тоже в дом заходили монахи, - говорит Муни.
      - Вот видите, у нас нет времени для побега. Может только послезавтра...
      Вечером мы услышали где то недалеко от миссии крики и шум.
      - Что это? - встрепенулась Клер.
      - Это Саймон со своими людьми пытается удрать от сюда.
      Я заглядываю в окно. Несколько встревоженных монахов в своих темных балахонах спешили в ту сторону. Загудело в джунглях несколько барабанов.
      - Хоть бы им повезло, - стонет Клер.
      Барабаны прекратили стук и наступила тишина.
      - Нет, им не повезло.
      Ночью, под бой барабанов и пение монахов идет процессия с носилками к страшному месту на поляне. Опять пять человек из нашего госпиталя будут обезглавлены.
      - Господин, - слышу голос Муни из кустов. - Я готов.
      - Пошли. Клер, сиди здесь и не высовывай носа.
      - Хорошо.
      Мы крадемся на мостки, переваливаемся через борт катера и Муни копается с замком. Теперь в каюту. Здесь зажигаем свечу. Я раздвигаю с пола оружие и оголяю лючок с аккумуляторами. Муни вытаскивает припрятанные источники энергии и мы заменяем старые на новые.
      - А где пробка от баков. - тихо спрашиваю Муни.
      - На палубе.
      - Доставай канистры.
      Пока он доставал канистры, я заметил у стены знакомый пистолет лейтенанта Харли и подумав, запихнул его за ремень, на спину.
      На палубе в углублении пробка. Муни ключом открывает ее и мы потихонечку переливаем горючее в баки.
      - Кажется все.
      Я прислушался. Монахи исполняли последнее ритуальное омовение.
      - Смываемся, Муни. Гаси свечу, закрывай дверь.
      Перед домом я вытащил из-за спины оружие и осторожно просунул его между досок, под первую ступеньку крыльца.
      Клер встревожено схватила за руку.
      - Ты чего?
      - Мне показалось... мне показалось, что когда они проносили мимо нас носилки... на одних лежал доктор Саймон. Я могла бы и ошибиться, но он такой большой...
      - Быстро в пастель.
      Мы прижались друг к другу и замерли.
      Утром меня будит грубая рука.
      - Доктор, вставайте, - передо мной монах с накинутым капьюшоном. - Вас просит к себе глава миссии.
      Клер испуганно скатилась на противоположную сторону кровати.
      - Сейчас оденусь.
      Лысый старичок угрюм. Его губы уже не раздвигаются в улыбке. На мое приветствие, он кивает головой и пристально смотрит на меня.
      - Док, вы вчера знали, что будет совершен побег?
      - Да.
      - Почему же вы не предотвратили его?
      - Зачем? А если бы доктору Саймону повезло?
      - Ему не повезло и не могло повезти. Миссия окружена местными племенами и еще не один из нее не ушел.
      - Вы так думаете?
      - Может я не прав, у вас есть другие доказательства?
      - Есть. Когда мы ехали к шоссе, то подобрали в одном мертвом селении парочку похожую на европейцев. Тогда они мне признались, что находятся в Африке по направлению из корпуса мира. Далее, они заманили нас сюда и уже наверно сейчас находятся опять в обличии монахов... Это были ваши люди святой отец. Как видите, кое-кто смог перейти непреступный кордон.
      - Вы наблюдательны и честны, доктор. Действительно это наши люди и посланы они были наружу, чтобы заманить в миссию шатающихся по стране людей. Слава богу, это удалось... Но еще больше я вас удивлю, если скажу, что я купил вас у полковника...
      - Как купили? Зачем?
      - Да так, два месяца назад мы договорились с полковником, что он продаст мне целый госпиталь с раненым... За две тысячи долларов, он создал все возможные жуткие условия вашей колонне, чтобы вы оказались здесь. Все было хорошо спланировано, вас разве не удивило, что двоих людей пощадил полковник в мертвом поселке?
      - Нет.
      - А это были мои люди...
      Я не мог сказать слова, так был потрясен. Но еще большей тревоги мне приносит эта откровенность старика. Может он знает, что я знаю о его шабашах ночью. А он продолжает меня добивать.
      - Вы знаете, что стало с доктором Саймоном?
      - Да.
      - Я и здесь не ошибся. Перед тем как вашего коллегу вести на священное место омыновения..., он выдал вас. Господин Саймон сказал, что перед побегом, вы его предупредили, что в вине снотворное. Это значит только одно, что вы доктор, знаете обо всех наших обрядах...
      - Знаю.
      - Почему же вы не бежали с Саймоном?
      - Я не имел права, бросать своих людей, которые застряли здесь.
      - Так. Капитан остается на тонущем корабле последним. Ну что же, эту возможность я вам предоставлю...
      - Вы всех моих людей убьете?
      - Не убьем, а представим господу...
      - Зачем вы это делаете? Что за варварский обычай купаться в крови...?
      - Как вы думаете сколько мне лет?
      - Шестьдесят пять - семьдесят ...
      - Ошибаетесь, мне сто двадцать и я еще в полном здравии. Еще во времена царицы Савской и знаменитой Клеопатры, лучшие медики советовали им купаться в крови людей. Не их вина, что события заставили их погибнуть раньше, но обряд омоложения остался в рукописях и умах людей. Наша миссия вымирает, давно уже нет ордена преторианцев, нет нашей веры в умах и сердцах потомков Адама и Евы. Мы последние сторонники религии должны продержаться и дождаться такого дня когда господь смилостивится и сделает нашу жизнь на земле раем...
      - Простите, святой отец, разве рая там... нет?
      - Нет. Это бредни попов, которые неправильно трактуют библию. Нет ни рая, ни ада, есть тлен... Нет души, есть человеческий разум, управляемый всевышним.
      - Не знаю, как попы, но то что вы говорите действительно противоречит библии. Как же все таки быть с душой?
      - Душа - это внутренне состояние человека, которое в какой то степени по своему воспринимается окружающими. Ни люди, ни священники не могут отойти от старых догм восприятия души, как какого то реального, которое улетучивается после смерти. Библию надо понимать и читать по другому. Никакой живой души нет, как нет того момента, что она покидает бренные остатки... Человек умирает и это событие заставляет окружающих по разному относится к покойнику. Его прошлая жизнь оставляет какую то часть влияния в каждом, кто с ним соприкасался или слышал что то... Первоначально, есть ощущение того, что это... свершилось и три дня о мертвом помнят, после девяти дней перелом, о нем вспоминают, через сорок дней либо забывают, либо еще сохраняют в себе какие то моменты...
      Я с грустью гляжу на него, мне, некрещеному, все равно не понять эти сложности реального или не реального. Человек умер и мы скорбим..., а есть у него душа или нет, пусть каждый верит по своему.
      - Для продления жизни, вы купаетесь в крови? - Пытаюсь остановить философские рассуждения священнослужителя.
      - Это так.
      - Какую же роль играют окружающие миссию племена?
      - После обряда они получают человеческую плоть и за это готовы нас охранять.
      - Зачем?
      - Они поклоняются своим богам.
      - Разве ваша миссия не смогла им внушить католицизм?
      - Доктор, мы опять с вами повторяемся. У нас уже был подобный разговор, но я терпелив и чтобы убедить своих оппонентов, готов все начать сначала. Мы добились больших успехов у окружающих племен в развитии католицизма, но наравне с религией, они по прежнему верят в своих идолов и мы этого не запрещаем.
      - Значит, вы истребите здесь всех пришлых и потом будите выискивать новые жертвы по всей Африке.
      - Нам надо быть ближе к господу на земле... Я хочу закончить нашу беседу. Вас я предупредил, что будете последним. Может быть я вас и не убью, зачем раздражать племена. Они чтут богиню Аше и Вы для них теперь тоже идол. И очень будет жаль, что ваша кровь не отдаст нам свою силу и надежду на долгую жизнь. До свидания, доктор.
      - До свидания, святой отец.
      - Не забудьте, вы мне обещали показать крест...
      - В следующую встречу, святой отец.
      Я обхожу оставшихся здоровых и больных. В их глазах читаю вопрос, что будет с нами. Сестра Берта сегодня не пошла на обход. На улице мне попался Муни.
      - Муни, найди сестру Берту и приведи ее к Клер. Дождись меня там.
      - Слушаюсь, господин.
      Клер и Берта сидят на кровати и глядят на меня. Муни через занавеску наблюдает на миссией.
      - Зачем меня пригласили, док? - спрашивает сестра Берта.
      - Мы должны бежать. Сегодня бежать.
      - А как остальные?
      - У нас есть право выбора. Либо нас всех выпотрошат монахи, либо кто то спасется. Я хочу предложить это вам.
      - Нет, я должна остаться с несчастными до конца.
      - Это невозможно. Вы можете остаться, если примите их веру. Если не примете, то неизвестно когда за вами придут...
      - Нет. Я не приму их веру, но и бежать сейчас не смогу.
      - Господин... господин..., смотрите, - волнуется Муни у окна.
      Я подхожу и вижу как к нашему домику идет процессия, впереди четыре монаха, сзади десять туземцев с луками и копьями.
      - Это за кем то из нас. Похоже святой отец пошел играть в открытую. Муни, тащи Клер на катер. Берта, помогите ему. Я их придержу.
      Они вытаскивают Клер и тащат по мосткам к катеру. Я выскакиваю с ними из домика, просовываю руку под крыльцо и нащупываю рукоятку пистолета. Опять вбегаю в дом и прячусь за косяк окна. Монахи не торопятся, зато туземцы, увидев беглецов, заволновались и некоторые стали натягивать луки. Вскидываю пистолет и нажимаю на курок. Грохот выстрела наполнил домик. Первый монах подломился и рухнул на землю. Все заметались и попрятались за деревьями, кустами и в траве. Здоровенный отчаянный негр с дубиной выскочил из-за кустов и понесся к мосткам. Я опять выстрелил, негр споткнулся и стал кататься по земле, потом жуткий вой понесся по поселку. Несколько стрел запутались в занавеске. Выбегаю из домика и несусь к катеру.
      Из открытого дверцы торчит лицо Муни.
      - Заводи...
      - Цепи, я не могу снять цепи.
      По мосткам бежит пара фигур. Я стреляю на вскидку три раза и типы падают в воду. С отчаянием отталкиваю Муни внутрь катера и разглядываю брошенное на полу оружие.
      - Дай автомат. Нет. Вот это здоровое ружье и кожаную ленту с.
      Муни протягивает мне знаменитый английский гранатомет М-79 и тяжелый патронташ с толстыми как сосиски гранатами, похожими на патроны. Нажимаю на задвижку и ствол переламывается. Я загоняю патрон и восстанавливаю оружие к бою.
      Похоже берег полон воинов- туземцев. То там, то здесь мелькают бритые головы с пучками перьев и наконечники копий. Проснулись барабаны и застучали свою мелодию войны... Я навожу ружье на свой домик и нажимаю на курок. Со звоном тявкнуло ружье. Домик зашатался и вдруг... он лопнул от взрыва. Во все стороны полетело дерево. Берег завыл истошными голосами. Перезаряжаю ружье.
      - Господин, - слышится сзади голос, - может перебьете цепь, этой штукой.
      Я запрыгиваю в каюту, чуть прикрываю бронированную дверь и в узкую щель просовываю свое страшное оружие. Навожу его на стойку мостка, к которой прикована корма.
      - Всем лечь. Вцепитесь во что-нибудь. Держитесь как можно крепче. Иначе...
      Нажимаю на курок. Ахнуло так, что я потерял слух. По железу катера загрохотали осколки бревна и цепи. Корму посудины, освободившуюся от цепи, крутануло и бросило к центру реки. Я все же клюнул лбом о переборку и чуть не взвыл от боли. От рывка лопнула носовая цепь и нас понесло по течению. Я высовываюсь из двери. Мы, боком, медленно проплываем мимо поселка. Заряжаю страшное ружье и стреляю по дому главы миссии, потом по соседнему и еще одному. В грохоте взрывов мечутся монахи и туземцы. Муни перебирается под козырек управления и вдруг двигатель катера взвыл и затрясся мелкой дрожью. Он вздрогнул и пошел... Берег кричит и воет голосами туземцев. Несколько стрел ударились об железо и попадали в воду. И тут я заметил как на встречу нашему суденышку вынеслись две пироги.
      - Автомат, дайте автомат.
      В дверь просовывается сестра Берта с автоматом в руках. Я бросаю ружье, хватаю его, передергиваю затвором и тут пролетевшая мимо моего плеча стрела попадает сестре в грудь, она падает на ступеньки в каюту. Мне не до нее. Первая очередь прошила ближнюю пирогу, она опрокинулась и головы туземцев понеслись по течению. Вторая лодка спешно удирает к берегу. Я стреляю по кустам, деревьям до тех пор пока не кончился рожок с патронами. Оглядываюсь, сестры Берты на ступеньках нет. Тогда заглядываю внутрь катера. Тускло светит лампочки. Сестра Берта лежит на куче оружия, рядом сидит Клер. Она плачет. Вырываю первый попавшийся автомат и опять выскакиваю наружу. На воде никого. Берег гремит барабанами и воплем воинов. Мы проносимся мимо поселка и густые деревья закрывают берега. Равномерно стучит двигатель, сзади никого нет.
      - Муни, возьми автомат. Если что, позови меня. Сестра Берта ранена.
      - Понял, господин.
      Я срываю с Берты ее передник и распахиваю ворот. Женщина приходит в себя.
      - Док...
      - Не говори. Я чего-нибудь сделаю.
      - Не надо... Я все равно умру...
      Стрела засела под грудью, рядом с сердцем. Ее надо либо вырезать, либо проталкивать.
      - Хоть бы какой-нибудь нож...
      - Вот штык, - мне протягивает ножны Клер.
      Нет ни спирта, ни огня, ни йода, ни ткани. Опять примитивная операция. Я достаю штык и пытаюсь его протереть от масла.
      - Клер, посмотри, нет здесь нигде аптечки, чистых тряпок, бинтов.
      Девушка цепляясь за неровности каюты, ползает по полу и заглядывает во все ящики. Сверху застучал автомат. Я бросаю штык и схватив первое попавшееся оружие, выскакиваю на верх. Муни из под козырька стреляет вперед.
      - Что там?
      - Они перекрыли реку.
      Теперь и мне видно, как большие деревья с двух сторон берега повалены в воду. Чтобы не унесло их течением, крепкие тросы прикреплены к вершинам, а другие концы прихвачены к мощным стволам, растущим на берегу. С того и другого берега видны головы торжествующих туземцев. Я откидываю ненужный автомат и ищу у входа в каюту брошенное ружье М-79 с большими пулями. Слава богу, оно здесь. Перезаряжаю и делаю первый выстрел. Видно как граната щелкнула по воде и срикошетив, перескакивает деревья и уноситься дальше...
      - Быстрей, - орет Муни. - Иначе мы врежемся...
      Опять целюсь. Выстрел. Рвануло древесину, во все сторону полетела щепа, дерево хрустнуло и обломок отошел в сторону, придерживаемый на тросе. Образовался узкий проход. Муни ведет катер к нему. По деревьям с двух сторон прыгают туземцы. Теперь я хватаю автомат и поливаю стволы перегороженных деревьев. Черные фигуры валятся в воду. Глухой удар днища о ветки, катер замедлился и рванувшись, выскочил за ограждение. Я оглянулся. Две черные руки вцепились в борт и показалась голова негра. Стреляю в нее и тут же кто то мокрый падает мне на спину. Пытаюсь вырваться из цепких рук, и вдруг неожиданно хватка ослабла. Я поднимаюсь, негр лежит на палубе с разбитой головой, а рядом с автоматом стоит Муни.
      - Мы прорвались, господин.
      - Сейчас они нас догонят.
      - Нет. Барабаны затихли. Духи черных выпустили нас из мышеловки.
      Действительно не слышно боя барабанов. Я с трудом дотащил негра до борта и выбросил в воду.
      Клер с кучей тряпок по прежнему сидит перед Бертой. По ее лицу вижу, что дело плохо.
      - Будем резать?
      - Нет, - это шепнули воспаленные губы кармелитки. - Я умираю... Вы..., вы... прорвались?
      - Мы ушли от них.
      - Значит будете жить... Док..., хочу тебе сказать... Клер, я приказала подбросить змею...
      Клер вскрикнула и судорожно сжала руку.
      - Ты наговариваешь на себя.
      - Нет. Это я Саймона посылала с наркотиками в город и на него нарвалась... Клер.
      - Но зачем, зачем тебе нужно было заниматься этим?
      - Не для себя, для ордена старалась... Деньги пересылала во Францию... Совсем плохи дела у кармелиток... Узнала, что Клер, в курсе дела и дьявол вошел в душу..., подговорила дикаря..., чтобы достал змею... Попугать думала..., а она укусила... Грех на моей душе, ради людей старалась и чуть живую жизнь не загубила... Прости меня..., Клер...
      - Сестра, только живите, сестра.
      - Нет. Док..., ты помнишь, обещал мне быть в Париже и поставить свечу за всех погибших здесь кармелиток?
      - Помню.
      - Не ставь только за меня свечу. Я грешна. Наркотики, Клер - это венец моей подлости. Помяни лучше Елену и других моих подруг... А сейчас оставьте меня. Дайте спокойно отдать богу мою душу.
      Я вышел на палубу. Катер уверенно идет по воде.
      - Господин, нам до Киншасы не добраться. Горючего все равно не хватит.
      - По течению как-нибудь доберемся.
      - Конго река дурная, нужно и управлять катером.
      - Ты как всегда прав, доберемся до первого города, попросим бензина.
      Первый город оказался занятым повстанцами. В нем никому до нас не было дела. По причалу шлялись дети и женщины, они равнодушным взглядом окидывали нашу посудину и шли по своим делам. Мы причалили к свободным мосткам и Муни вышел на разведку. Через пол часа он вернулся.
      - Господин, в городе горючего нет. Нет машин, все уехали захватывать столицу, здесь даже мало вооруженных племен.
      - Что же делать?
      - Муни предлагает распотрошить вон тот катер. Если там есть бензин, взять его.
      Я оглянулся, недалеко стоял совершенно новенький катер, напротив его на мостках сидели два негра и курили сигары.
      - Это уже похоже на бандитизм. Ты лучше сходи к ним, поговори, может они канистру дадут, ну хотя бы... за пару стволов автоматов.
      - Хорошо, господин.
      Муни идет к ним. Я вижу как они ожесточенно спорят, потом негры спрыгивают на катер и возвращаются на мостки с двумя канистрами. Эта группа подходит к нам.
      - Они согласны. Господин, отдайте им два автомата.
      Негры передают нам канистры и с любовью забирают два АК. Теперь мы отплываем от города с какой то надеждой.
      Сестра Берта умерла. Тихо так, ночью. Это было в мое дежурство. Мы приткнулись к песчаному берегу, чтобы не напороться в темноте на гряды камней. Муни спал, а я сидел на палубе и ждал рассвета.
      - Доктор, - слышу голос Клер из каюты, - Берты не стало.
      - Буди Муни.
      Кармелитка вытянулась и побледнела, я срезал ей кусок торчащей стрелы и потрогал пульс. Жизнь покинула ее. Мы с Муни осторожно вытащили ее из каюты и, перетащив на берег, положили тело у обрыва. Негр штыком от автомата проводит по склону, на сестру Берту сыпятся песчинки. Он начинает яростно ковырять землю и вскоре гора песка закрывает труп.
      - Все, - говорит Муни.
      - Пошли на катер.
      Клер беззвучно плакала, сидя на полу.
      - Успокойся, ты же врач и должна терпеть смерть других.
      - Не успокоюсь, каждая смерть это трагедия в мире.
      - Тогда там на берегу, где остался госпиталь, произошла катастрофа во вселенском масштабе.
      - По ним тоже надо плакать...
      Я прижимаю ее к себе и она вздрагивает у меня на груди.
      Ярко светит солнце, катер убаюкивающее тарахтит, поглощая мили водного пространства. С левого и с правого берега видна густая зелень растительности. Клер попросила, чтобы ее подняли на верх. Я перенес ее на нос и посадил в люльку перед крупнокалиберным пулеметом.
      - Он не заряжен? - спрашивает Клер.
      - Нет. Здесь лента отсутствует, да и он в таком состоянии, что на стволе только белье сушить.
      - Здесь удобно...
      - Помогай, следи за водой, чтобы не нарваться на перекаты или плывущие предметы.
      - Хорошо.
      Только на четвертый день мы прибыли в Киншасу. К нашему изумлению, повстанцы еще не заняли столицу и город был на осадном положении. Президент Мобуту удрал, исчезли иностранцы и поэтому наше появление вызвало удивление у окружающих. Клер окрепла и могла, обхватив меня, ковылять по улицам. Мы искали какое-нибудь иностранное консульство или представительство.
      Около нас тормозит газик. С него спрыгивает офицер.
      - Узнаете, доктор?
      - Полковник?
      - Вижу, узнали. Как вы здесь очутились?
      - Прибыл на катере по реке.
      - А где госпиталь, лейтенант Хари?
      - Все погибли, полковник, и Хари, и солдаты, и госпиталь. Остались только мы: я, врачиха и из персонала вот он - Муни.
      Я киваю на негра почтительно стоящего за моей спиной.
      - Как же это вышло?
      - Нас с самого начала преследовали неудачи. Мы шли за вами и на нас свалились все ужасы судьбы. Нас заманили в лагерь преторианской миссии и начали уничтожать в изуверских обрядах... Только, трое бежали.
      Полковник кивает головой.
      - Куда же вы сейчас?
      - Ищем, как вырваться за границу.
      - Поехали в аэропорт, я как раз сейчас туда. Там формируются транспортные самолеты в Европу. Я помогу вам куда-нибудь сесть...
      - Поехали...
      Полковник идет к своей машине.
      - Господин, - меня окликает Муни. - Господин, я не поеду в Европу. Муни останется здесь, на родине.
      - Тебя же могут убить, Муни, - говорит Клер.
      - Нет, Муни не убьют
      - Вы скоро, - кричит из машины полковник.
      - Подождите минуточку, - прошу я. - Муни, ты слишком много для нас сделал и я хочу сделать тебе подарок.
      Я снимаю с шей шнурок с камнем и протягиваю ему.
      - Нет, я не могу взять этот священный амулет. Он был вручен вам, господин.
      - Теперь я передаю тебе. Сохрани его для своего народа, а там... ему делать нечего.
      Я вталкиваю в его руку черный камень и тащу Клер к машине. Газик трогается и мы машем руками хорошему черному человеку у дороги, бережно рассматривающему священный камень.
      - Прощай, Муни...
      В аэропорту паника. Несколько Боингов стоят готовые к взлету. Толпы богатых негров осаждают цепи солдат, окруживших взлетную площадку. Полковник тащит нас через толпу. У самого входа ужасная давка.
      - Расступись, - орет полковник, но толпа визжит и не обращает на него внимания.
      Офицер выдергивает пистолет и начинает палить в воздух. Толпа затихает и неуверенно расходится, мы по этому коридору подходим к майору, стоящему у входа. Межу ними происходит разговор и тут начали твориться странные вещи. Двое солдат выскакивают из оцепления и схватив нас с Клер перетаскивают через цепочку военных на взлетное поле. Они буквально волокут нас к Боингу.
      - Доктор, скажите что я с вами, - отчаянно несется за спиной крик полковника. - Не бросайте меня здесь. Мне нельзя оставаться...
      Я успеваю оглянутся. Полковника охрана оттесняла в толпу беснующихся людей... Солдаты заталкивают нас в самолет и помогаю снаружи оттащить трап. Уставшая стюардесса помогает вести Клер в салон и там сажает на свободное место. Заработали двигатели...
      ЭПИЛОГ
      Клер одета во все черное, с черным платком на голове и я в костюме того же цвета. Мы выходим из такси и не спеша продвигаемся через сад к большим воротам аббатства. Нас встречает кармелитка, в своем традиционном наряде с остроносой шляпой на голове. Она вежливо кланяется.
      - Мне оказана честь проводить вас...
      - Спасибо. Мы готовы...
      Нас ведут по территории аббатства и вводят в храм, где в конце зала стоит уже сотни лет изваяние мученика-Христа. Рядом с ним находится старик и несколько кармелиток. При виде нас они склоняют головы.
      - Я рад видеть людей, - начал старик, - которые вместе с нашими подвижницами делали богоугодное дело. Мы скорбим об их памяти и как вы просили, предоставляем вам право зажечь восемь свечей.
      Вокруг постамента уже закреплены восемь свечей. Кармелитка подает мне маленькую зажженную свечку. Я подношу ее к первой...
      - Сестра Берта, я не забыл тебя и нарушил твою просьбу, Если на небесах слышат меня, пусть тебя и меня простят...
      Камелитки и старик крестятся.
      - Сестра Елена, этот огонек для твоей души. Мы не смогли высказать тебе чувства благодарности, но если ты слышишь, прими их от нас сейчас...
      По прежнему крестятся и воздают поклоны Христу окружающие.
      - Сестра Мария,...
      Перечислены все восемь имен. Клер выступает вперед.
      - Я хочу внести маленькую лепту в долю вашего аббатства.
      Она осторожно снимает с себя тяжелое золотое распятье Христа на толстой цепочке, то самое, что нашла в водах Конго, и передает его старику. Тот кладет на ладонь и целует.
      - Да благословит тебя господь.
      После того как мы выполнили свои обязательства перед мертвыми, выходим из аббатства.
      - Так куда сейчас, - спрашивает Клер, - ко мне домой в Австралию или в Россию.
      - Поехали знакомится с твоими родственниками. Там и сыграем свадьбу.
      Она поцеловала меня.