Она уходит на кухню и через некоторое время возвращается. Проносится мимо меня и исчезает. Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Служанка неслась по тротуару, потом исчезла за поворотом. Интересно, это стекло лопнет, если на него установить руки и сосредоточиться. Попробуем. Так. Что это? Стекло размягчилось и начало большим пузырем выдуваться наружу. Стоп. Вот это фокус. Через двадцать минут служанка привела мастера, который занялся дверью. Я отвел ее в кухню.
      - Клянись, что ни кому не скажешь, что видела здесь.
      - Клянусь, господин.
      - Даже, госпоже?
      - Даже госпоже.
      Мастер сделал дверь, я его подвожу к окну.
      - Это стекло можешь заменить?
      - Да, господин. Какое оно странное.
      - Сделай сейчас.
      - Хорошо.
      Мастер исчез и через некоторое время явился со стеклом. Он снял старое и вырезал новое.
      - Все впорядке, господин.
      Я заплатил ему деньги и тот исчез.
      - Что еще хочет господин?
      Служанка смиренно стояла у двери в кухню.
      - Ничего.
      - Может господин хочет....
      - Исчезни, иначе улетишь опять.
      Она с испугом исчезает. Я подошел к бутылочке с пилюлями. Так вот значит в чем их секрет. Надолго ли их действие. Спрячу-ка я их в аквариуме. Засучиваю рукав, опускаю руку в воду и разгребаю на дне аквариума мелкие камни. Вытряхиваю пилюли из бутылки и закладываю в ямку, опять засыпаю камешками. Гупи в воде сошли с ума. Бутылочку выкидываю в помойку. Прошло два часа. Я чуствую как действие пилюль начинает исчезать. Все больше и больше ломит кости и тело. Меня корчит на диване.
      - Вам плохо, господин? Ой, как вы изменились в лице.
      Передо мной стоит служанка.
      - Вызови доктора.
      - Сейчас, господин.
      Доктор пришел минут, через двадцать. Он долго меня прощупывал, рассматривал.
      - У вас полное истощение организма. Вы что, голодаете?
      - Нет, доктор. У меня не шевеляться руки.
      - Сомневаюсь. По моему пальцы подергиваются. Ну ка, пошевелите пальцами.
      Чудовищная боль вошла в кисть, я сразу вспотел, но пальцы пошевелилась.
      - Ну вот, видите. Помоему, молодой человек, вы пойдете со своими руками на поправку. А сейчас поесть и спать. Спать, спать и спать. Вам надо восстанавливать свои силы.
      Гамиля испугалась, узнав, что у меня был приступ. Три дня она добросовестно выполняла роль сиделки, но потом опять упорхнула к своим знакомым, оставив мне знакомую служанки. Я мог ходить, но вот руки... Они шевеляться, я даже могу, что-то взять, сходить в туалет, а боли при этом ужасные. Ломит их до плеча. Но мне все равно радостно. Все-таки, может не буду калекой.
      Прошло две недели. Гамиля с отцом уехали в Александрию, по наследственным делам. Мы опять в двоем с служанкой. Она стоит передо мной и ухмыляется.
      - Может господин еще хочет "Дарамизола"?
      В ее пальцах блеснуло стекло ампулы.
      - Нашла все-таки.
      - Нашла, - радуется она.
      - Потом меня опять будет трясти.
      - Зато лучше будет. Я же вижу как вы мучаетесь.
      - Черт с ним . Давай. Покорми меня сначала.
      - Хорошо.
      Я проглотил пилюлю и стал ждать повторения. Служанка как ласточка порхала между мной и кухней. Вдруг кто-то застучал в дверь.
      Служанка открыла и я увидел... Мансура. Он небрежно вошел, сел напротив моего дивана на стул.
      - Чего не здороваешься, не узнал? - начал он.
      Я молчал.
      - Все обижаешься. Правильно делаешь. Теперь ты инвалид, уедешь домой и будешь гнить там всю жизнь. Только Аллах знает, как я тебя ненавидел. С самого начала, еще там на поле боя. Знал, рука у тебя не дрогнет, пристрелишь как Сабира. Слава Аллаху, все кончилось хорошо.
      - Порядочное ты дерьмо, Мансур.
      - Давай, давай, ты теперь ничто.
      - Я попал в эту историю благодаря тебе. Ведь карты, которые ты составил, липовые. Ты не удосужился составить их по новым данным саперов, а умышленно неверно разграничив минные поля, подсунул мне.
      - Ха-ха...ха. Догадался, засранец.
      - Шери, подсунул ананимку, тоже твоя работа.
      - Моя. Я еще про твои блядства сообщил вашим в посольство.
      - А сколько на твоей совести своих же агубленных солдат. Вспомни, как ты полк вывел на минное поле и подорвал.
      - Заткнись, мне надоели твои дурацкие обвинения. Если бы ты знал, как я рад, что именно с тобой произошла эта пакость. Мне присвоили уже звание майора и знаешь за что? За то что я сумел разоблачить заговор против нашей республики. Старая вонючка Али работал на вас. Не строй глупую рожу, он работал на КГБ. Теперь известно, он тебя подстраховывал. Ты был у него игрушкой в руках. Он попался на снарядах, которые ты привез ему из бункера. Твой дружок Джим случайно узнал, кто устроил нападение на грузовик и рассказал мне об этом на вечере у Лолы.
      - Мансур, ты пьян. Лучше убирайся от сюда.
      - А что ты мне сделаешь? Я уже не герой-танкист, а переведен работать в контрразведку. Мы уже допрашивали Али с пристрастием и он много чего рассказал. Жалко, что твоя любовница Дорри ускользнула за границу, мы бы ее тоже раскололи. Я к тебе пришел по делу. Мне нужен чемоданчик. Вы с Дорри его украли. Я сумел найти феллаха, который тебе чемоданчики вскрыл. Так что гони его с документами мне и за это... я милостиво тебя пристрелю. Зачем тебе мучиться. Ты же солдат.
      - Иди, ты...
      - Но я могу тебя пристрелить и так. У меня полная уверенность, что документы здесь. И служанку твою я пристрелю тоже, зачем лишний свидетель. Все будет сделано, как несчастный случай.
      Мансур вытащил пистолет.
      - Узнаешь?
      Я приподнялся на диване. Это был знакомый ТТ, который я когда-то отобрал у дерущихся солдат. Потом я запихнул его в фургон, где ночевал и... забыл.
      Все налилось знакомой тяжестью. Я делаю вид, что мне тяжело и подхожу вплотную к Мансуру, упершись грудью в пистолет. Мансур криво ухмыляется. На, гад. Взмах руки и Мансур перелетает через стул и ударяется головой об стенку. Пистолет улетает к двери. Я подхожу к лежащему телу. На шум появилась служанка.
      - Что произошло господин?
      - Ничего. Сейчас мы выкинем за дверь этого подонка. Помоги мне. Возьми пистолет сунь ему в карман.
      - У него кровь?
      - Делай что тебе говорят.
      Я подхватываю тело и волоку его к двери. Служанка на ходу запихивает пистолет в карман брюк Мансура и успевает открыть входную дверь. Тело катится по ступенькам на землю.
      - Может все-таки вызвать скорую помощь? - спрашивает служанка.
      - Такие подонки выживают в любой ситуации. Придет в себя. Пошли.
      Мы входим в дом.
      - Где пилюли?
      - Вот, господин.
      - Иди, я их опять спрячу.
      - Я их обязательно найду, господин.
      - Хорошо, иди.
      Я не стал их никуда прятать, а просто сунул в маленький часовой карманчик брюк. Теперь возьмемся за руки. Согнуть-разогнуть. Еще раз, еще. Два часа я занимался руками, а потом началось... Меня опять, как высушило. Тело ломило и ныло. Я свалился на диван и служанка меня заботливо закутала пледом. Только через три дня пришел в себя. Меня будила служанка.
      - Господин, госпожа приехала.
      - Ты опять принял какую-нибудь гадость? - спросила Гамиля.
      - Все впорядке.
      Я поднялся и пошевелил руками. Они задвигались.
      - Смотри.
      - Алексасндр, неужели... Не может быть.
      Она подскочила и обняла меня. Мне еще было худо, руки еще болели, но я харахорился.
      - Теперь и в гости можно. Первую наывестим Шери.
      - Конечно.
      - Ты очень изменился, Александр. Стал старше, мужественнее. Но больше всего я рада что ты вылечился и стал полноценным человеком. Гамиля, поздравляю. Это конечно чудо.
      - Все чудо оказалось в лекарстве.
      - Так ты его достал?
      - Случайно удалось.
      - А где Дорри, я ее что-то давно не видела?
      - Она уехала лечиться домой,-сообщила Гамиля.
      - Слыхали, Мансур вдруг пошел на повышение, получил майора. А недавно, помоему четыре дня назад, попал в больницу. Кто-то избил его на улице. До сих пор в реанимации.
      - Нет. Нам ничего не известно. Я только-что приехала из Александрии.
      - Александр, он ведь твой сослуживец. может быть ты заедешь к нему.
      - Шери, хорошо что ты назвала нас сослуживцами, а не товарищами. Для меня Мансур подлец, - сказал я.
      Женщины стали обсуждать таинственную историю с Мансуром, а я отвел в стороми Салима.
      - Салим, ты мне можешь помочь?
      - Что в моих силах, Александр, я все сделаю.
      Мне нужно снять копии с некоторых документов и потом устроить пресс-конференцию.
      - Когда ты сможешь принести эти документы?
      - Лучше приходи за ними ты. Это необычные документы и за них можно поплатиться жизнью.
      - Вот как? Значит говоришь это необычные документы. А что тогда будет с тобой, с Гамилей после того как ты расскажкшь о них журналистам?
      - Незнаю. Но когда ты прочтешь эти бумаги, ты поймешь, кто-то должен выступить перед общественностью и рассказать правду об этих настоящих и будущих жудких войнах. Ты прошел испытания пленом и наверняка не хочешь повторения и вот чтобы не было этого ужаса я и хочу устроить пресс-конференцию.
      - Ты мне задал большую задачу, но я все сделаю для тебя. Мало того, я постараюсь подготовить для твоей защиты многих друзей. Только Гамилю мне жалко, в этой свалке вас растащат по разные стороны границ. Завтра я с товарищами буду у тебя. Жди к четырем.
      - Еще, Сабир, ты не припомнишь, когда попал в лагерь, не производили израильтяне опыты над военнопленными.
      - Я попал в лагерь номер два, в офицерские бараки и с нами ничего не делали, а вот солдат, и это я помню точно, обрабатывали вакцинами против тифа.
      - Может быть ты чего-нибудь такое заметил?
      - Вообще-то, наши солдаты были очень задерганы и даже в панике удирали от офицеров. От своих офицеров. Я еще как-то раз подумал: "Господи, каких придурков мы набираем в армию". Они начисто забыли военную службу. Даже при утреннем и вечернем построении их надо было расставлять пинками по линиям. Только жрать, спать и срать-все их мысли в этом.
      - Может быть они такими позже стали приходить в лагерь?
      - Мне тоже показалось, что первые призывы и старые кадровики были поумнее. А потом, как валом повалили пленные и все со страхом в глазах.
      - Израильтяне издевались над ними?
      - Нет. Мало того, они стали отправлять пленных партиями домой. Их же было очень много.
      - А ваши, интересно, возвращали их обратно в армию?
      Салим задумался.
      - Я как-то не вникал в такие вопросы, но для тебя я постараюсь все разузнать.
      - Вон дамы наши кончили говорить. Мы уходим. До завтра.
      Я пожал его руку.
      Шери примчалась в наш дом как бомба.
      - Гамиля, ты слышала, что Александр пытается сделать?
      - Нет, - та смотрит удивленно на нас.
      - Он хочет перевернуть мир и ради этого готов идти на голгофу. Александр, прошу тебя, не надо конференций. Зачем тебе эти будущие страдания, разве ты мало вытерпел. Тебя любит Гамиля, люблю я, твои друзья и ты всем нам причинишь так же горе.
      - Шери обьясни мне все. Я ничего не понимаю, - заволновалась Гамиля.
      Шери рассказывает все что услышала от Салима. Теперь Гамиля вместе с Шери обрушиваются на меня. Я сижу и молчу, на душе погано, мне жаль этих милых женщин, но кто-то должен начать первым. Другому будет может еще хуже, а я все же здесь иностранец.
      Пресс-конференцию мы устроили через друга Дорри, телефон которого она мне оставила. Прибыло много журналистов и среди них мелькнула знакомая головка... Дорри.
      - Привет, Александр. Как только мне позвонили, неслась через океан как сумашедшая. Я горжусь тобой.
      - Гамиля и Шери другого мнения.
      - Каждой женщине хочется иметь свой спокойный мирок, со своим мужем, домом, детьми. В этом их нельзя упрекнуть. Они любят тебя.
      - Ладно, Дорри. Поговорим после конференции.
      Я рассказал присутствующим о том как нашел бункер, маркированные снаряды, журнал боевых действий, самолет, чемоданчик и что в нем было. Подробно объяснил о всех видах психологического оружия и как оно развивается во всех передовых странах. Особенный шок вызвал рассказ о передачи Англии препарата Израилю для испытания его на военнопленных. Мне не верили и пришлось показать доклад и все остальные документы. Под конец, я сказал.
      - Сейчас я вам покажу действие препарата М-801 на будущих сверх-солдатах НАТО.
      Я вытащил ампулу, разбил стекло и проглатил ее. Пока рассказывал о действии этого препарата, Салим притащил стекло в раме и поставил перед журналистами.
      - Пощупайте стекло, это не фокус. А теперь смотрите.
      Знакомая тяжесть в руках и ногах. Подношу кисть к стеклу и на глазах изумленных людей, огроммный шар выдувается из стекла, вслед за движением внутрь его руки. Потом Салим разбил стекло и раздал его куски журналистам. Пусть возьмут для анализа.
      Потом мне принесли толстостенную трубу диаметром тридцать миллиметров. Я скрутил из нее бабочку. Было много вопросов. Документы переснимались журналистами и когда до конца действия препарата осталось тридцать минут, я извинился перед пресутствующими и вышел в соседнюю комнату. Салим пропустил ко мне Дорри.
      - Это потрясающе, Александр.
      - Остановись. Тебе нужно срочно исчезнуть из этой страны.
      - Почему? В чем дело?
      - В моей истории завязано много людей, в том числе ты. Тебя искала контрразведка, что бы выпотрошить все сведения.
      - Они опоздали. Сведения устарели, ты сегодня их выдал всему миру.
      Я покачал головой.
      - Я боюсь за тебя. Полковник Али арестован. Мерзавец Джим, выдал египетской разведке людей полковника Али. Мансур, хоть он сейчас и в больнице, перешел в разведку и видно попал по своему призванию.
      - Да у вас здесь полно событий. Лучше скажи как Гамиля и Шери?
      - Мы разругались и я ушел из дома Гамили.
      - Ты плохо знаешь женщин, Александр. Я уверена, хоть они и поругались с тобой, они горды за тебя и любят по-прежнему.
      Вошел Салим.
      - Александр, сюда рвется столько народа, я пропущу наших женщин. Ты не против?
      - Ну что я тебе говорила?
      - Мне осталось пятнадцать минут. Пусть входят, потом уноси меня от сюда.
      Ворвались Гамиля и Шери.
      - Салим, я тебе еще выдам дома, - набросилась Шери на него. - Хорошо твои друзья подсказали где ты. Александр, - вдруг она изменила голос, наверно вы мужчины во всем сильнее нас. Прости меня, ты прав, ты сделал так, как велит твоя совесть.
      Гамиля без слов повисла у меня на шее. Я начал чувствовать, что действие работы препарата кончается.
      - Салим, мы сейчас куда поедем?
      - Домой, к нам домой. Правда, Шери?
      - Конечно, у нас безопасней. Гамиля, ему будет лучше у нас.
      Гамиля кивнула головой.
      - Салим, поехали. Действие препарата кончается.
      - Гамиля, придержи его с той стороны, я с этой. Пошли, Александр.
      Прошла целая неделя. Газеты еще долго шумели по поводу применения психотропных веществ в войне Израиля против Египтян. В ООН даже подняли вопрос о запрещении психологических войн. В Египет вылетела комиссия по изучению этого вопроса. Меня никто не трогал и не беспокоил. Такое впечатление, будь-то меня и не было и неизвестно кто выступил на пресс-конференции. Я уже стал чувствовать себя хорошо, как вдруг раздался звонок телефона. Салим снял трубку и вдруг передал ее мне.
      - Але... Кто говорит? Во сколько подъехать? Хорошо.
      Все встревоженно уставились на меня.
      - Атташе нашего посольства хочет переговорить со мной в шесть вечера.
      - Наверно надо ехать, - сказал Салим.
      Генерал встретил меня, как старого знакомого.
      - Как здоровье капитан. Слышал, что ты поправился и готов служить родине как и раньше.
      - Да, товарищ генерал.
      - Вот и чудесно. А сейчас мы поговорим с вами о том, как к вам попали документы, почему вы выступили на пресс-конференции и что нам с вами делать потом. Начнем с неизвестной для меня информации. От куда вы узнали, что полковник Али арестован?
      - Это мне рассказал Мансур. Известный вам Джим Барт, на одном из вечеров в высшем обществе, вдруг шепнул Мансуру, что он случайно напоролся на нескольких ребят, которые хвастались будь-то бы они участвовали в нападении на грузовик с снарядами.
      - Вот, сволоч. Это я не вам, продолжайте дальше.
      - Мансур проследил, быстро доложил куда следует и цепочка привела контрразведчиков к Али.
      - Кто вам принес документы?
      - Дорри принесла их мне после того...
      - Черт, я так и думал, - прервал генерал. - А как у нее оказался журнал из бункера?
      - Я ей отдал после осмотра бункера. Там все было на еврейском языке.
      - Теперь все стало на свои места. Это журналистка уговорила вас выступить на пресс-конференции? Не так ли?
      - И так и не так. Я помимо всего считал своим долгом разоблачить...
      - Все ясно капитан. Ах девочка, ах чертовка. Появилась на два дня и смылась. Вот теперь пойми кто на кого и где работает.
      - Я забыл сказать, Мансур работает теперь в контрразведке и имеет чин майора.
      - С этой дрянью все ясно, с Бартом тоже, а вот на кого работает она, не знаю. Одно в этой запутанной истории ясно, эти уникальные снаряды уже в Союзе. Только за это нам еще не снимут головы. Теперь о комиссии ООН. Она хочет встретиться с вами и получить документы. Встречайтесь, отдавайте все, что есть. У меня уже есть копии ваших документов. Так что, как с комиссией поговорите, сразу же отправляйтесь в Союз.
      - Мне можно взять с собой жену?
      - Эту черненькую из высшего общества? Хорошо, я помогу вам оформить на нее документы, правда это может в будущем повлиять на ваше служебное продвижение, но чем черт не шутит. Отправляйтесь, товарищ капитан.
      У Шери все ждут меня и я кратко рассказываю о разговоре с генералом.
      - То ли они чего-то не поняли, то ли претворяются, - говорит Салим. Не может быть, чтобы КГБ не раскусило твоей роли в этих событиях.
      - Помоему, здесь решающую роль сыграла Дорри. - выступила Гамиля. Сейчас она выпустила серию репортажей о психологической войне, где главным героем сделала Александра. Наверно в Советском Союзе понимают, что теперь разделаться с ним, это равносильно посмеяться над общественным мнением и решением ООН.
      - Гамиля, ты у нас большая умница, но откуда ты узнала о репортажах Дорри.
      - От Лолы. Джим получает газеты из посольства. Да и здесь они продаются, правда с запозданием.
      - Друзья, - заговорил я, - я знаю наших. Наши сделают умное лицо и потом втихомолку могут расправиться, но может и права Гамиля, зная темперамент Дорри, они навряд ли это сделают.
      - Так может ты не поедешь в Союз?
      - Поеду.
      - Я не поеду с тобой, Александр, - раздался голос Гамили.
      Мы все уставились на нее.
      - Мы все настолько разные и такие, что я не могу бросить то, с чем связана моя жизнь здесь. Я боюсь жить там; боюсь комуналок, о которых ты рассказывал; боюсь той сумашедшей идеи, которой охвачено ваше общество в построении коммунизма; боюсь всего. Я думаю, что здесь бы у нас все уладилось, а там нет.
      Мы молчали несколько мгновений.
      - Хорошо. Раз ты так решила, пусть будет по твоему, - сказал я.
      Комисия ООН меня долго не задерживала. Она задала несколько вопросов, забрала документыи и я достал авиобилет через посольство. Египет прощался со мной обычной, нудной жарой. Под большим стеклянным колпаком аэропорта, три знакомых фигурки махали мне руками. Только одна личность, стоя у трапа самолета, хмуро провожала меня. Это был Мансур....
      * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ХРАНИЛИЩЕ
      Начальник политотдела смотрит на меня садистким взглядом. -Так вы опять напились, капитан Скворцов? Гражданка Самсонова написала новое заявление на вас. Мало того, что вы опозорили ее дочь, так теперь ворвались в ее дом, разбили посуду, ударили женщину в лицо. Вы собираетесь женится на Глафире Николаевне?
      - Нет, товарищ полковник. Она с другими нагулялась, а теперь хочет привязать меня к себе.
      - Это кого вы имеете в виду. Кто эти другие?
      - Разве важно, что бы вы знали их фамилии. Вопрос стоит обо мне. Так вот, жениться на Глафире не буду.
      - Будешь. Если не будешь, я этому делу дам ход и твоя последняя пьянка боком обойдется тебе. Боевой офицер, несколько иностранных орденов, стыдно. Как появились у нас так без конца позорите нашу часть. Идите и подумайте еще раз. Даю вам неделю на размышление.
      Я вышел и мне опять захотелось напиться и пойти к этой твари, гражданке Самсоновой, и врезать еще пару раз по этому жирному в складках, лицу...
      Меня, после Египта, отдел кадров не знали куда засунуть. Почему-то врачи не рекомендовали мне больше служить в танковых частях, ссылаясь на последнюю контузию рук. И вот какой-то сундук-генерал, узнав, что я занимался разминированием, решил отправить служить меня в хранилище, ядерных боеголовок. Так я оказался в этой дыре, далеко от городов, в поселке, обслуживающим эту дурацкую воинскую часть и самой части, проедставляющей закрытую зону с бесконечными вышками, казармами и подземным хранилищем. Каких боеголовок здесь только не было и для знаменитых СС..., и для дохлой "Луны".
      - Саша.
      Я оглядываюсь. Глафира, боже как она меня достает иногда, прямо до горла. В этой дыре каждая женщина на учете. В радиусе 50 километров, офицеры и солдаты знают каждую женщину или молодую девушку, настолько в них большой дифицит.
      С Глафирой, я познакомился в клубе, когда выпив стакан дурной местной самогонки, настоенной на смеси гниющих фруктов и табака, пошел раздвигать толпу офицеров, поглядеть, что за чудо было внутри их кружка. Молодая кокетка, с порхающими глазами и формами стянутыми лопающимся платьем, сделала "проминаж" глазами и пропела.
      - Капитан, что же вы не показываетесь? Я так хотела познакомиться с настоящим боевым офицером. Ого... сколько у вас орденов, а это даже не наши. Меня звать Глафира Николаевна, а как вас?
      - Зовите меня просто, Саша. Что бы представиться перед вами, мне пришлось вылить в себя стакан какой-то дряни, после которой ваше окружение показалось ничтожно малым и только тогда я подумал, а не пригласить ли мадам на заигранный вальс господина Штрауса.
      - Однако, вы очень складно говорите и пожалуй я тоже сейчас подумала, а не пойти ли мне станцевать вальс с молодым офицером, который пока еще стоит на ногах, именно этого надоевшего всем господина Штрауса.
      - Тогда в чем дело. Пока еще осталось несколько тактов, давайте их прокрутим, как в лучших домах Каира.
      Она хмыкнула от восторга и раздвинув замолчавшую толпу офицеров положила мне руку на плечо.
      - Браво, вы подаете блестящие надежды, - я раскрутил Глафиру так, что платье поднялось в верх.
      - Я способна не только в таких вещах, но вам не кажется, что танцуем только мы, а остальные глядят на мои вздутые юбки.
      - Простите, мадам, но мне показалось, что вам лучше быть королевой бала, чем захудалой принцессой.
      - Раз королеве бала положено так танцевать, тому и быть.
      Музыка с шипящей пластинкой остановилась и я подвел Глафиру к окну. Сейчас же вокруг нас образовалась толпа ухажоров.
      - Глашенька, - заговорил потный кругленький майор, - вы обещали мне танец, надеюсь я могу с вами сейчас, так сказать... станцевать.
      - Постойте, сейчас моя очередь, - худощавый седеющий подполковник, протиснулся вперед.-Глафира Николаевна, что вы мне сказали в штабе, что первый танец со мной.
      - Ах, простите, Николай Филипович, я подумала, что это был пролог, а теперь наступает главная часть и конечно, первый танец ваш.
      Подполковник победно взглянул на меня и, обняв Глафиру за талию, повел к центру зала. Заиграла музыка и худой подполковник закачался в такт со смеющейся женщиной.
      Она нашла меня в столовой, временно переделанной под буфет. Я присосался к бутылке уже не шипучего лимонада, когда топот сапог ворвался в помещение. Глафира во главе десятка жеребцов осматривала зал.
      - Саша, так вот вы где? Дайте мне тоже хлебнуть. Боже какая это пакость, только липнет во рту. Саша, проводите меня до дома.
      - Разве у королевы мало сановников?
      - Сановников много, а принц один. Пока вы имеете такой ранг, прошу исполнять свои обязанности.
      - Товарищи офицеры, Глафире Николаевне срочно надо отбыть домой, поэтому я, надеюсь что вы оцените ее дружеский такт по отношению к вам и со спокойной совестью вручите право проважающего мне.
      - Зто почему так? - возмутился толстенький офицер. - Я имею такие же права.
      - Ну что вы, товарищ майор, у всех нас прав много, а право провожающего - одно.
      Глафира хмыкнула. Офицеры заворчали, а я, взяв женщину за руку, плечом раздвинул толпу и вывел ее на улицу.
      Так я познакомился с ее матерью - гражданкой Самсоновой О.М. В тот день мы поужинали у нее дома, а после Ольга Матвеевна забросала меня штабелями альбомов с фотографиями, где она, Глашенька и отец росли с пеленок до сегодняшнего дня. Отец Глаши, ветренный прапорщик, болтался где-то по стадионам страны, выполняя роль левого полузащитника в команде мастеров по футболу и потрясал женское население страны своей великолепной фигурой.
      Мы идем по подземным хранилищам с молодым лейтенантом. Он с гордостью показывает свое хозяйство.
      - Здесь у нас головки, к так называемым за рубежом, ракетам СС-20, здесь к 25, а там к 26.
      Мы одеты в спец скафандрыи. Нелепые прозрачные шары просвечивают головы насквозь. Лейтенант через микрофоны продолжает петь.
      - А это спец тележки мотовозов, там в тупике подъемники для транспортировки на второй этаж хранилища.
      Несколько скафандров окружили головку СС-25 и готовили ее к отправке. В микрофоны раздается болтовня солдат и грозные окрики прапора, увидевшего приближение офицеров.
      - Ваша красавица, - восхищается лейтенант, - многокасетная, силы то в ней сколько. Ого! Пойдемте, товарищ капитан, туда. Поднимемся на верх и в моем кабинете оформим документы на приемку.
      Мы идем к подъемнику, поднимаемся на первый этаж хранилища и попадаем в зал, где солдат с дозиметром проверяет наши скафандры. В раздевалке скидываем скафандры и лейтенант ведет меня в свой кабинет, с надписью "Хранитель".
      - Вот документы, распишитесь здесь, здесь тоже.
      Он садится поудобней, достает сигареты и с видом наработавшегося человека, расслабляется.
      - Теперь, - неожиданно говорит лейтенант, - после вчерашнего вечера, вы приобрели самого опасного врага в части.
      - Кто же это?
      Лейтенант делает паузу, затягивается и пускает колечки дыма.
      - Майор Голубович, блудливый козел части.
      - Он гулял с Глафирой Николаевной?
      - Он гуляет со всеми, кто подвернется и с женами офицеров, и с колхозницами, уборщицами и девочками. Денег много у стервеца и власти.
      - Что и по морде его не били?
      - Пытались. Одних загнал служить в такие дыры, что от туда чудом можно только выбраться. Других тихо убирали.
      - То есть как убирали?
      - А так, исчезли на этой дрянной работе. Кто-то быстро схватил высокую дозу , кто-то получил и смертельную дозу.
      - Но как это он мог сделать?
      - Дыр-то здесь опасных много. Меня сначала тоже чуть на тот свет не отправили, надрезали скафандр и отправили готовить головку старой шестерки, а та сифонит ото всюду. Хорошо прапор остановил и попросил вернуться в раздевалку.
      - За что же вас так?
      - Ошиблись. Надрезали для другого и отправить должны были другого.
      - Командир части, начальник штаба, что этого не видят?
      - Командиру до фени. Он кроме охоты ничего не видит. Все дела отдал майору, а начальник штаба, Николай Филипович, милейший человек никогда ничего не видит и на все закрывает глаза.
      - А вы, я вижу, независимы и не очень-то боитесь Голубовича.
      - Я уже все что надо здесь потерял. Стал импотентом, без семьи, без детей, без волос. Так-что мне уже больше терять нечего. Я вам еще когда-нибудь, если вы еще сумеете продержаться хотя бы пол года, покажу одну вещь. Могильник для солдат и офицеров.
      - Не понял. Что разве не на клардбище?
      Лейтенант засмеялся синтетическими зубами.
      - Кто же их сифонящих сотнями и тысячами рентген, поместит на клардбище. Могильник находится на последнем этаже хранилища. Там у мертвецов даже кости в темноте светятся. А те кто похоронен на клардбище, те в пустых оцинкованных гробах. Ключи от этого бокса у меня и майора.
      - А он-то какое отношение имеет к нему?
      - Однажды я пошел проверять комплект инструмента, после солдат. Воруют всегда, сволочи. Иду и слышу глухой стук в дверь бокса. Подергал дверь, закрыта. А когда ее отпер, так увидел старлея Воскобойникова. "Что ты сдесь делаешь?" - спрашиваю. А тот трясется и волосы дыбом. Так и отправил в санчасть. Мало того, что с ума сошел, так подхватил смертельную дозу. Майор ко мне пришел и все удивлялся, как туда Сидельников попал. Я-то знаю почему. Изнасиловал майор тринадцатилетнюю дочку старлея, а когда тот стал вякать, то очутился в этом боксе.
      - И никто не пожаловался?
      - А кому? Замполиту. Это сволочь. Прокурору, в милицию,- их здесь нет. Зона-то секретная, сюда даже не всякого инспектирующего пошлют.
      - Спасибо, лейтенант, что предупредили.
      - Вы мне симпатичны. Воевали, были ранены и еще не заражены этим гнусным воздухом спец части. Приходите после поездки ко мне в берлогу, выпьем от души.
      Обычно, ядерные головки к ракетам отправлялись заказчику в специальных вагонах, куда мы их укладывали изготовленной для этого дела траверсой. После этого устанавливались и проверялись блоки жизнеобеспеченеия и головку отправляли в нужное место в сопровождении дежурных офицеров и охраны. Так вот, таким дежурным Николай Филипович назначил меня.
      - Головку приняли?
      - Да. - отвечаю ему.
      - Будте очень аккуратны. Никого даже близко к вагону не подпускайте. Вам Глафира Николаевна очень нравиться? - вдруг он резко перешел к неслужебному разговору.
      - Простите, я ее только первый раз увидел вчера и еще не успел определиться.