- Но я прошел хорошую подготовку в Союзе.
      - А я пройду здесь. Поезжай, Александр. тебя ждет полковник Али.
      Я плюнул и пошел к летучке.
      Штабных идиотов ни чем не пронять. Как я их не убеждал, уговаривал, карт никто не дает. Представителем же штаба никто не хочет идти. Сам полковник Али развел эту дурацкую демократию и теперь только разводит руками.
      - А что я могу сделать Война кончилась, никто умирать ни хочет.
      - Тогда без карт я не пойду и не разрешу своим людям идти на смерть.
      - Как хочешь. Ты за это деньги получаешь. Можешь не идти, а вот полк пойдет. Разминировать нужно. Уж больно много площадей.
      В это время зазвонил телефон. Полковник взял трубку и изменился в лице.
      - Не может быть. А сам капитан цел? Хорошо выезжаю.
      Руки у него прыгали и он долго не мог их утихомирить.
      - Там, Мансур угробил полк. Его танки случайно попали в проход между минными полями и при развороте напоролись на противотанковые мины. Едем.
      У палаток было много санитарных машин. Из протраленной полосы неслись к лагерю военные грузовые машины с ранеными и убитыми. Мансур сидел на скамейке с оголенным и перевязанным плечом. Рядом санитар пыхтел и привязывал его руку к телу.
      - Что ты наделал, сволочь? - с яростью спросил я.
      - Александр, - губы его запрыгали, когда я начал расстегивать пустую кобуру, - я ошибся.
      - Отставить, старший лейтенант.
      Передо мной очутился полковник.
      - Мы разберем этот случай. Сами, - подчеркнул последнее слово он.
      - Черт с вами. Теперь-то вы убедились в своей глупости.
      - Господин лейтенант, вы говорите со старшим по званию и я не позволю нарушать дисциплину...
      - Лучше бы вы прислали карты, а не читали мне морали про нарушение дисциплины.
      Я повернулся и пошел к машине которая отправлялась к месту катастрофы.
      - Вы не имеете право. Стойте, лейтенант.
      Но я его не слушал.
      Это были противотанковые мины с затяжными взрывателями. Танки стояли хаотично разбросанные по выжженной солнцем пустыне. Мансур допустил глупость. Он повернул все танки сразу и большинство мин полопалось под днищами машин. Часть машин по инерции накатывалась на другие мины и получили дополнительные взрывы.
      - Всех убрали? - спросил я сопровождающих.
      - Нет, к тому танку страшно подойти. Он прямо на мине стоит. Все бояться даже качнуть машину.
      Я поплелся к танку. Танк развернуло после первого взрыва и он траком зацепив за взрыватель, выволок в бок вторую мину. Гусеница лежала на корпусе, рядом с взрывателем.
      Попробовал рукой взрыватель. Слава богу, зазор между траком и взрывателем есть. Обхватываю его руками и... чувствую, что взрыватель еле-еле стал отворачиваться. Когда я поднялся, несколько солдат быстро полезли в машину и вскоре две голые фигуры очутились на песке.
      - Живы?
      - Кажется да, господин лейтенант.
      Полк отправили на переформирование. Мансура спешно перевели в штаб. Полковник Али получил выговор и что бы спасти свою шкуру написал на меня докладную, но тут вдруг в "Дели Ньюс" появилась статья Дорри "Смерть движется рядом", где она нафантазировала про меня столько, что мне впору стать маршалом или сверх человеком.
      Меня вызвали в штаб корпуса, где генерал предложил стать советником полковника Али.
      - Господин генерал, - ответил я, - на этой должности сидят полковники, в крайнем случае майоры, но не простые лейтенанты.
      - Вы у нас не простой лейтенант, господин Скворцов, а ходатайство о вашем повышении мы уже отослали в ваше министерство. Командующий очень доволен вами и считает, что вы наведете порядки в хозяйстве дивизии. Вас решили наградить, за мужество проявленное при выполнении ответственного задания по разминированию.
      - Спасибо, господин генерал.
      Мы переформировывались месяц и Москва за это время отреагировала очень быстро и я получил чин капитана.
      Полковник Али настороженно встретил меня.
      - Господин капитан, поздравляю. Вы скоро догоните по званию меня.
      - Мы с вами скоро очистим землю и я покину ваши гостеприимные земли.
      - Жаль, вы так много помогаете нам. Так что вы, как советник, предлагаете сделать нам сегодня?
      - Уточнить границы минных полей.
      - Как это?
      - Послать саперов, сверить ваши карты и установить вешки или другие предупреждающие знаки на всем нашем участке на Синае.
      - Но это невозможно. Это надо столько людей.
      - Мы будем наших саперов посылать с одного участка на другой, а за ними двигать технику. Так будет экономичней.
      - Хорошо, разработайте план.
      - Кого вы мне дадите в помощь.
      Полковник хитро поглядел на меня.
      - Возьмите капитана Мансура и майора Махмуда.
      - Есть.
      Опять эти горячие противные пески плавно качаются в оптике. Ба... да это же знакомый район. Здесь мы воевали, а вот подорванный танк Мансура. Еще одна наша машина, только без башни. Кажется от сюда я выстрелил вон туда в верх, в сторону бункера с пушкой. Серые стены бетона по-прежнему смотрят на нас темными глазницами щелей. Беру карту и ищу высотку. Вокруг нее минные поля.
      - Шестой, отзовитесь, - вызываю я Махмуда.
      - Шестой слушает.
      - Ведите колонну тральщиков дальше, по разработанному маршруту, а я проведу разведку полей за холмом.
      - Слушаюсь.
      Колонна танков проходит мимо моей машины. Ориентируясь по карте, веду машину на Восток, за холм. Не может быть, что бы израильтяне не оставили здесь прохода. Вот и восточная подошва холма и вдруг я вижу слабый машинный след петляющий до самой вершины. Водитель уже заметил дорожку и танк гремя блинами ползет вверх. Мы остановились недалеко от входа в бункер и я, приказав водителю не вылезать из машины, соскочил на землю.
      У металлической дверки бункера лежит труп, раздерганный птицами и высушенный жгучим солнцем. Я огибаю его и толкаю дверь, она легко подается и жуткий склеп представляется мне. В элипсовидном бункере освещенном светом через узкие окна, видны трупы восьмерых человек. У второго окна на специальном станке стоит танковая пушка, без броневого щита. Ее ствол откатился в бункер и уперся в потолок, а вокруг вместе со снарядами и гильзами лежат три человека в неестественных позах. Остальные пять скрючились под перевернутыми столами и стульями.
      Снаряд моего орудия попал в окно бункера и разорвался на стене. Но что-то еще сгубило их. Что? Я обратил внимание на странные снаряды, перемешанные в повалку с обычными, противотанковыми. Их головки еле-еле торчали из светлых гильз, на каждом намалеван индекс М-735. А вот и причина чибели людей, одна гильза странного снаряда вспорота осколком. Головка снаряда разорвалась красивым венчиком железного цветка. Что же там было?
      Я обшарил бункер и кроме разорваных карт и бумаг ничего не нашел. В углу лежал кожанный журнал, который был заполнен от руки на идише. Единственное что я там разобрал, это даты войны разбросанные по страницам журнала. Я взял журнал, два непонятных снаряда и загрузил все в танк.
      Обратно мы ехали осторожно и вырвавшись из минного кольца, пошли по следам своих тральщиков домой.
      Я утаил от полковника Али только журнал, а остальное принес к нему в кабинет. Сверкающие гильзы уютно встали у окна. Он дотошно распрашивал меня о бункере, уточнял местоположение и подходы к нему. Потом, ухмыльнувшись, вдруг задал вопрос.
      - Ходят слухи, что вы рукопрекладствуете в своем полку. Говорят, два экипажа избили.
      - Это не слухи. Это требование войны. Либо получай в морду, либо отправляйся под трибунал. Они выбрали первое.
      - Но сейчас не война.
      - Это в Каире нет войны, а здесь продолжают гибнуть люди. Разве мы уже не переформировывали полк?
      - Да, да,- поспешно сказал полковник. - Наверно вы правы. Можете идти, но у меня есть пожелание. Постарайтесь больше не отклоняться от своих маршрутов.
      - Мне нужно в Каир, - уставившись в пол сказал Мансур.
      - Карта северного района не готова.
      - Александр, клянусь тебе, завтра она будет лежать у тебя на столе.
      - Чего так тебе приспичило?
      - Ты же здесь уже одичал, проторчишь месяц и ничего не знаешь. У Шери сегодня помолвка.
      - Кто же ее избранник?
      - Ее бывший дружок детства, Салим. Кстати, она тоже тебе прислала приглашение.
      - Где оно?
      - В штабе, на твоем столе.
      - Что же ты мне раньше не сказал?
      Мансур вздыхает.
      - Я думал, ты меня не простишь за полк.
      - Конечно не прощу и втройне не прощу, если ты расскажешь ей правду о Сабире.
      - Нет, что ты? Клянусь тебе молчать до гроба.
      - Тогда валяй, а карта что бы была завтра на столе в 10 часов утра.
      - Спасибо, Александр.
      На моем столе действительно лежало приглашение от Шери.
      Первой меня встретила Дорри. Она прижала к своему аппетитному телу и поцеловала в губы.
      - Давно тебя не видела, капитан.
      - Это все твоими молитвами мне приделали одну звездочку.
      - Зато какой успех. Мне прислали несколько тысяч писем и отзывов. Сейчас пытаюсь организовать второй репортаж.
      - А у нас убит капитан Кариги, полностью подорвался на минах полк. Погибло мног солдат и офицеров. Стоит ли опять рисковать.
      - Стоит. Чтобы очутиться в твоих объятьях, стоит. Когда я рассказала редактору, как ты меня заставил раздеться, как с нас текло, как с ручья, и как осколок попал в оптику, он был в шоке.
      - Дорри, ты не сошла с ума. Не женское это дело, лезть головой в омут.
      - Ты мне это и раньше говорил, но я не послушалась и правильно сделала. Александр, какие у тебя сегодня планы?
      - Встретиться со старыми друзьями и пережить церимонию помолвки.
      - А потом?
      - Там видно будет.
      - Хорошо, я тебя еще сегодня увижу. Вон Джим идет. Джим...
      - Дорри, Александр, привет. Ну, герой. Дорри тебя так разрисовала, что мать родная не узнает.
      - Хватит тебе, Джим. Лучше скажи, где Шери. Я еще не представился.
      - Она там. В гостинной.
      В этот момент подлетела Лола.
      - Привет всем. Александр, это класно. Наши девочки хотят с тобой познакомиться. Ты не против, если я тебя им представлю? Джим, где ты был вчера? Я ждала твоего звонка и так не дождалась.
      - У меня были дела в посольстве.
      - Мог бы позвонить вечером.
      - Лола, я сегодня в твоем распоряжении.
      - Тогда прощаю. Дорри, пойдем с нами.
      - Нет, Лола, я должна здесь дождаться одного человека.
      - Это Мансура, что-ли?
      Дорри гневно блеснула глазами.
      - Нет, не его.
      Лола подхватила меня и Джима под руки и потащила через зал.
      - Лола, я еще не поздравил Шери.
      Она отпустила мой рукав.
      - Она там в гостинной, такая вся важная. Там же Гамиля, а эта как мигера, на всех бросается. Так прокатила нескольких бывших ухажеров Шери, что тем в пору в пасть крокодилу бросаться.
      - Хорошо, я пойду туда, ребята.
      - Я тебя потом представлю девушкам.
      Шери стояла у дверей рядом с Салимом.
      - Александр, - она ласково положила свою руку мне на плечо, пока я прикасался губами к ее руке, - я тебя так давно не видела. Я так благодарна тебе, за то что ты тогда утащил меня с ужина, иначе бы я не встретила Салима.
      - Я поздравляю вас. Пусть будет мир всегда в вашем доме.
      - Спасибо.
      Салим крепко пожал мою руку.
      - Друзья Шери будут всегда моими друзьями.
      Сзади подпирали поздравляющие и пройдя в гостинную я сразу же увидел Гамилю.
      Она смотрела на меня своими блестящими черными глазами. Я подошел к ней и нежно поцеловал в щеку. Она молчала.
      - Здравствуй, Гамиля. Что с тобой?
      Она при всех гостях обняла меня и положила голову на плечо.
      - Я прочла статью Дорри. Это ужасно. Там же кругом смерть. Тебя же могут убить.
      - Это все фантазия.
      - Нет. Папа мне рассказал все. Как погиб лейтенант Кариги и как Мансур загнал полк на минное поле.
      Мне показалось, что несколько капель скатилось за воротник.
      - Возьми себя в руки Гамиля. На нас смотрят.
      - Ну и пускай.
      - Пойдем в сад.
      - Пошли. Куда хочешь пошли.
      И это гордая неприступная Гамиля. Я взял ее под руку и повел на выход. В холле в кругу девиц стоял Джим и хохотал.
      - Извини пожалуйста, я возьму у Джима ключи от машины.
      - Не надо. Папа мне дал свою.
      Мы прошли Дорри, которая с улыбкой кивнула мне головой и во дворике нашли машину Гамили. Я сел за руль.
      - Шери не обидеться, что мы удрали с ее праздника.
      - Мы успеем на заключительную часть. Я думаю нам стоит вернуться. В такие праздники нельзя обижать молодых.
      - Хорошо. Поедем в отель?
      - Нет. Ко мне домой. Дома никого нет.
      Красивый дом Гамили был пуст. Она ввела меня в холл.
      - У папы спрятаны отличные сорта вин. Хочешь попробовать?
      - Хочу.
      Гамиля залезла в шкафчик и вытащила две бутылки.
      - На, открой. Я достану бокалы.
      Я разлил вино по бакалам из первой попавшейся бутылки и посадив Гамилю рядом с собой, передал бокал ей.
      - Выпьем за нас.
      Она отпила глоточек и поставила бокал на столик. Я сделал тоже. Потом подвинулся к ней и потянулся к ее губам. Она обезумела, целуя мое лицо. И когда я ее повалил, вдруг вырвалась.
      - Пойдем на верх в мою комнату. Я не хочу здесь.
      Это была нежнейшая, ласковая женщина. Я раздевал ее неспеша и целовал каждую появившуюся часть тела. Когда она раздетая лежала на кровати, я еще раз прошелся губами по ее шелковой коже... Когда Гамиля вскрикнула, я закрыл ее рот губами...
      Мы лежали поверх одеял и приходили в себя.
      - Я не хочу, что бы ты погиб. Война кончилась. Уже мир. Неужели нельзя взорвать эти дурные поля и все кончить разом.
      - Тогда меня уберут из Египта.
      - Может тебе остаться. Папа нам оставит этот дом, деньги.
      - Не будем загадывать. На моей родине свои сложности и длинные руки моих соплеменников могут достать меня везде. Давай лучше собираться, нам пора явиться на саму церимонию помолвки.
      Мы уже молча оделись и отправились к Шери.
      Нам удалось не пропустить торжественную часть и отсидеть праздничный ужин. Потом были танцы. Я не отходил от Гамили, мы танцевали и старались быть веселыми.
      Вдруг в зале в разгар музыки раздался шлепок.
      - Ты, негодяй, - гневно вскрикнула Дорри, влепив пощечину Мансуру.
      Она, красная от гнева ринулась в дверь, а Мансур стоял разинув рот прижимая руку к покрасневшей щеке. В зале начались смешки. Мансур покачиваясь пошел к окну.
      - Скажи, какого ты мнения о Мансуре? - спросила Гамиля.
      - Храбрый, не трус, но изуродованный вашим обществом до основания.
      - То есть?
      - Позер, хитер, любит власть и немного подл.
      - Помоему подл и еще как. Знаешь как он плакался здесь, что Дорри напечатала не про него, а про тебя статью. Какие пакости он рассказывал об этой ее командировке. Якобы она голышом сидела рядом с вами в танке и вам было не до разминирования.
      - За это я врежу ему еще одну пощечину.
      - Только не здесь. Общество будет против тебя. Хватит того, что они болтают о нас.
      - Хорошо, я отдам ему должное потом.
      - Меня мучает все время тот наш разговор о Сабире. Скажи его действительно нужно было убить во время боя?
      - Мне трудно ответить на этот вопрос. По нашим законам военного времени - да. По вашим - я затрудняюсь что-либо ответить, но, однако, ни один египетский военный не осудил меня за это.
      - Ты может в чем-то прав. Военные бы не осудили, а вот наш общество могло и осудить.
      - Разве уже об этом ходят разговоры? - встревожился я.
      - Нет, нет... Я ни кому ни чего не говорила.
      Я прижал ее к себе чуть-чуть и она замолчала, уйдя в свой мир грез.
      Утром карта северного района лежала у меня на столе. Я очень удивился, как сумел Мансур выкроить время, чтобы ее изготовить. Я приказал снять с нее две копии и вызвал майора Махмуда и Мансура.
      - Господа офицеры, этот район я разделил на три части. Каждый из вас возьмет на себя одну из частей и пойдет на место представителем штаба. Я предоставляю вам право выбора места своей работы.
      - Я пойду здесь, - поспешил Мансур, указав на равнинный участок.
      - А я, здесь, - Махмуд выбрал место рядом.
      Мне достался холмистый и неровный участок.
      - Тогда получайте карты и ... Вперед.
      Они вышли и тут передо мной возникла Дорри.
      - Привет, Александр.
      - Здравствуй, Дорри. Чего тебе не спиться? После вчерашнего, надо неделю приходить в себя.
      - Но вы-то уже на работе, а я, незабывай, корреспондент. И потом, на что ты намекаешь?
      - Успокойся, Дорри. Что ты хочешь?
      - О... Много чего. Тебя, например. Еще, редакция просила сделать еще один репортаж и зная твой дрянной характер, я принесла тебе бумажку от командующего. На.
      Она передала мне распоряжение генерала об оказании содействия корреспонденту "Дели Ньюс".
      - Ладно, выбирай, к кому пойдешь в группу. К Мансуру, майору Махмуду или ко мне.
      - Конечно к тебе. Мог бы других и не предлагать.
      - Хорошо, поехали. Газик стоит у входа в штаб.
      Дорри сразу влезла в танк и по-хозяйски стала снимать с себя одежду. Опять ее голая грудь и шикарное тело замелькало передо мной.
      - Вперед, - скомандовал я и танк начал плавную раскачку, гремя тяжелыми "блинами".
      Мне казалось, что в машине выше 50 градусов. Как только двигатели выдерживали. Мы истекали потом и вентиляторы совсем не помогали нам. Броня была раскалена и притронуться к ней невозможно. Здесь были другие противопехотные мины. Танк только подрагивал и гудел "блинами". Осколки стучали по броне. Через три километра, мы забрались на высокий холм и... Дорри закричала.
      - Смотрите, там внизу. По моему там самолет.
      - Стоп, - скомандовал я. - Всей колонне, стоп.
      Внизу, в лощине, на брюхе лежал окрашенный защитной краской шестиместный самолет с оторванным крылом. Его нос уперся в крутой откос, сзади в грунте шла канава по ширине фузеляжа, проделанная при посадке с вершины соседнего холма.
      - Всем, глушить двигатели, открыть люки, из машин не вылезать. Ждать моей команды, - прижав к шее лорингофоны приказал я.
      Растянувшиеся танки застыли на подъеме холма.
      - Механник, не торопясь, вперед, - скомандовал я своему водителю.
      Танк качнулся и мы поползли вниз к самолету. Бамс... Выскочила мина-попрыгунчик и шрапнель с грохотом врезалась в броню. Опять смена минных полей. Еще одна, бамс... тра-та-та-та. Ого сколько их напичкано. Блестящая от пота Дорри сидит вцепившис в триплекс. Она уже не замечает грохочущих осколков. Все внимание ее к самолету.
      - Так поближе, чуть вправо, а теперь протраль вокруг самолета.
      Но танк вдруг резко остановился.
      - Господин капитан, там перед нами трупы, - зашумел микрофон.
      - Тогда обойди их.
      Машина развернулась и, отойдя от самолета, вернулась к нему уже с хвоста.
      - Стой. Глуши двигатель.
      Наступила непривычная тишина. Я откидываю люк, хватаю свою одежду и набрасываю ее на бронь. Даже через одежду чуствую жаром пышащий металл.
      - Ай, черт.
      Все-таки задел боком о кромку люка. Теперь точно ожог. Иду в тапках по броне и чуствую ногами ее высокую температуру. Спрыгиваю на песок сзади танка на очищенную от мин дорожку.
      Передо мной самолет с английскими опозновательными знаками. Метрах в семи от самолета лежат три скелета, в гражданской драной одежде. Мина-попрыгунчик удачно уложила их в ряд.
      - Почему он не взорался?
      Сзади меня голая, с шлемофоном на голове и фотоаппаратом в руках, стоит Дорри.
      - Самолет был обстрелян, баки пробиты. Все горючее вытекло. Поэтому и цел.
      - А летчик где?
      - Сейчас посмотрим.
      Осторожно оглядывая землю иду к открытой дверце самолета. В самолете ящики, в беспорядке наваленные на сиденья. Скелет-летчик замер за штурвалом. Спрыгиваю на землю и замираю. Дорри в азарте съемок отошла от протраленной полосы. Ее фотоаппарат щелкает в руках, а она мелькала голым телом вокруг трех трупов.
      - Стой!
      В несколько прыжков настигаю ее и обхватив падаю на землю.
      Вовремя. Шир... раскидав песок выскочил попрыгунчик. Бам... грохнул над нами разрыв. Завизжала шрапнель.
      - Дура, мать твою.
      Я лежу на ее роскошном теле. Она ошеломлена настолько, что только разевает рот, не издавая звука.
      - Мне больно спину, - наконец прорвался звук.
      Я поднимаюсь и за руку вытягиваю ее с земли. Вся спина исцарапана и изодрана на мелких камнях. Появилась кровь.
      - Марш в машину.
      - Погоди, посмотри, - она указывает на трупы.
      У центрального, у самой головы лежит грязный от песка чемоданчик, его ручка прикована цепочкой к белой кости бывшей руки. Я осторожно подхожу к скелетам и приподняв чемоданчик тяну его на себя. Кисть отламывается от руки и повисает на цепочке. Я вытас киваю, ее из браслета и откидываю к самолету. Чемоданчик в руках.
      - Пошли. Мы завтра протралим здесь и пришлем кого-нибудь.
      Дорри кончает снимать самолет и идет к танку.
      - Куда, идиотка? Сбоку нельзя.
      Она в недоумении. Сзади танка зацепиться не зачто. Я забрасываю чемоданчик к башне, вскорабкиваюсь на гусеницу и от туда на бронь, проклиная горячий металл.
      - Давай руку.
      - Ай, ай, - визжит она, обжигаясь, когда я тащил ее на верх.
      Мы стоим на выхлопных решетках и Дорри чуть не плачет. Красные пятна ожогов неровно расползлись по бокам.
      - Ну и поездочка. Спина изодрана, вся обожжена, да еще похудела на килограмм десять. Кто теперь меня будет любить такую.
      - Не причитай. Найдешь кого-нтбудь. Прыгай в люк.
      В танке, я перегибаю ее на горячих мешках с песком и начинаю йодом обрабатывать спину.
      - Да поосторожней, ты медведь. Мне же очень больно.
      - Вот не подумал бы. Это все пустяки. Сейчас опять пот пойдет, еще хуже щипать будет.
      - Спасибо, успокоил.
      Наконец она садиться на мешки и я вижу слезы на ее лице.
      - Механник, заводи, поехали назад.
      Загрохотал дизель, я закрыл люк и мы под дробь вылетающей из-под "блинов" шрапнели ползем к своим.
      У палаток, я одеваюсь и вылезаю из люка первым, прихватив с собой чемоданчик. Дорри долго копается и наконец появляется небрежно одетая. Она спрыгивает с танка мне в руки и прижавшись долго не хочет отпускать.
      - Дорри, не дури. Люди смотрят.
      - Господи, негде даже к тебе поприставать.
      Мы садимся в газик и я везу ее к штабу.
      - Как ты думаешь, что в чемоданчике?
      - Сейчас в штабе и посмотрим.
      - Можно, я с тобой посмотрю?
      - Нельзя. Вдруг это какие-нибудь секретные документы.
      Она надулась.
      - Когда мы с тобой увидимся? - спросила она через некоторое время.
      - Не знаю.
      - Где ты сам-то остановился?
      - В Судре. Там мне в военном городке выделили штабную машину-фургон.
      У штаба я ее высадил и она попращавшись ушла. Я сунул чемоданчик под сиденье и попросив часового присмотреть за машиной, вошел в штаб. В своем кабинете еще раз внимательно исследовал карты.
      Пришел Мансур, грязный и потный. Докладывает о выполнении задания.
      - Ну и жарища, - говорит он под конец, - у меня двое солдат получили тепловой удар, а в одном танке заклинило двигатель.
      - Его вытащили с минных полей?
      - Нет. Я уже доложил по рации в штаб, там сказали что бы оставил на месте, завтра из резерва новый пришлют.
      - Хорошо. Мансур, я хочу тебя спросить. Что ты плел женщинам о Дорри?
      - Когда? - он краснеет.
      - О том как она раздевалась в танке.
      - Да это... Просто вырвалось. Я потом понял, что сморозил глупость.
      - А мне так хочется влепить тебе по морде. До сих пор руки чешуться.
      Мансур опасливо отшатывается и молчит.
      - Иди, проиведи себя в порядок. Завтра опять тяжелый день.
      Мансур вылетает как пуля. Я звоню полковнику Али.
      - Господин полковник, можно зайти.
      Полковник устало смотрит на меня и ворчит.
      - Уже конец рабочего дня. Что еще у тебя?
      Я докладываю о находке самолета. Умалчиваю только о чемоданчике.
      - Где это, где? - оживляется полковник-покажи по карте.
      Я карандашом отмечаю точку.
      - Что там в самолете? Ты видел?
      - Ящики. А так же четыре человека, включая пилота, которые мертвы. По состоянию трупов, авария произошла более года назад.
      - Ты кому-нибудь о находке говорил?
      - Нет, но там со мной была корреспондентка "Дели Ньюс" Дорри.
      - Она что, все сфотографировала?
      - Да.
      - Вот засранка. Теперь разнесет по всему свету. Ладно, я позвоню кой-кому, может попридержат ее материал, пока наши не обследуют самолет. Только ни кому ни слова.
      - Есть.
      Я свернул с шоссе на Судру к только-что восстанавливаемому поселку феллахов. Грязные разрушенные улочки, голопузые дети, копающиеся в пыли и несколько стариков степенно сидящих на ящиках из под снарядов в тени. Я подъехал к ним.
      - У вас есть мастерская по ремонту машин? - спросил я по английски.
      Молчание.
      - Ну какая-нибудь мастерская есть?
      - Да они не знают вашего языка, - слышу голос с зади.
      Передо мной стоит неряшливо одетая женщина.
      - Вы мне не можите помочь?
      - В поселке нет мастерских.
      - Но есть какие-нибудь механники, ремонтирующие трактора, ну наконец какой-нибудь инструмент у кого-либо для ремонта есть?
      Она задумалась.
      - Только если у Фарди.
      - Садись, поехали к нему.
      - Да он вон в том доме.
      Я подъехал к указанному дому. Ко мне в грязном замызганном халате с черо-белой бородой вышел феллах.
      - Ты Фарди?
      Он закивал головой. Я вытащил чемоданчик из-под сиденья.
      - Мне нужно его вскрыть.
      Он смотрит на меня с недоумением. Я показываю жестами, что надо сделать. Наконец до него дошло и он пригласил меня в свой дворик. Мы вошли маленькую глинобитную пристройку. На большом столе валялись детали, гайки, болты, ржавое железо и всякий металли ческий хлам. Инструменты были свалены в беспорядке в ящике из-под снарядов. Я смахнул со стола часть хлама и положил чемоданчик, после чего жестом пригласил Фарди. Он важно подошел, повертел чемоданчик в руках, пощелкал барабанчиками шифра и ..., вытащив из инструмента настоящую воровскую клешню и фомку, начал взламывать его со стороны петель. Петли были буквально вырваны из чемоданчика. Феллах приподнял верхнюю крышку и... мы увидели еще один блестящий металлический чемоданчик. Фарди поцокал языком, осторожно вытащил его и вопросительно поглядел на меня. Я кивнул головой. Опять защелкал барабанчик шифра под пальцами египтянина, на этот раз он выудил из ящика зубило и молоток. Повернув чемоданчик к себе, старик стал вырубать металические заклепки петель. Трах... вылетела первая шляпка, потом другая и все шесть заклепок, по три на каждой петле, смешались с металлической массой на столе. Фарди поддел зубилом верхнюю крышку чемоданчика и приоткрыл его. Я сунул в щель руку. Н а свет появилась коробочка с надписью большими буквами "М-801" и толстая папка. Я сунул коробочку в карман брюк, папку под мышку и вынув из кармана несколько долларов передал феллаху. Он с удовольствием их взял и закачал головой в знак благодарности. Положив металлический чемоданчик в разодранный черный, я собрался уходить, но Фарди стал жестами просить, что бы я отдал чемоданчики ему.
      - Нет, нет, - помотал рукой я, - нельзя.
      Он разочаровано развел руками.
      В моей машине бало полно детей. Я их шуганул и бросив все на сиденье поехал из поселка.
      Дождавшись, когда на шоссе не будет машин, я остановился и раскрыл папку. В ней находилось несколько документов на английском под грифом "СС": доклад одного закрытого английского медицинского учереждения, с предлагаемыми разработками психологической войны на ближайшие десять лет; заключение комиссии по поводу препарата М-718 и рекомендации по его применению, а так же письмо в израильский аналитический центр, где англичане просили оказать содействие доктору Ламбергу, в организации лаборатории для о кончательной доработке препарата "М-801". Я раскрыл коробочку. В ней лежали, завернутые в вату десять ампул, в которыж болтались красноватые пилюли. Что же мне со всем этим добром делать? Ладно, вытряхиваю из коробочки ампулы и кладу их в карман, раздираю папку и вместе с коробочкой поджигаю на песке обочины дороги. Документы складываю и запихиваю под брюки. Теперь чемоданчик. Недалеко лежит камень. Я подхожу к нему, с трудом перекатываю и положив чемоданчик в образовавшееся углубление, накатываю камень обратно, чуть-чуть подсыпаю щебнем и вроде ничего не заметно. Недогаревший картон, раскидываю по местности. Вроде пора уезжать.
      У моей припаркованной штабной машины, дверца фургона чуть-чуть приоткрыта. Я поднимаюсь по ступенькам и вижу Дорри, спящую на диване. Она лежит на боку, согнув ноги. Цветастый купальник плотно охватил выпуклости тела. Глухо воет кондиционер, разряжая аккамуляторы машины. Внутри все же прохладней чем на улице. Я вхожу и сажусь за столик.
      - Александр, это я.
      Дорри распахнула свои глаза и смотрит на меня.
      - Вижу.
      - Я так устала, что решила добраться до твоего уютного уголка и выспаться.
      - Как тебя пропустил часовой?
      - Просто. Он ничего не понимал по английски, а когда я ему показала подпись генерала на письме, он просто махнул рукой и я здесь.
      - Ты чего-нибудь ела?
      - Там на полке, консервы, хлеб и кола.
      - А это ты кого ограбила?
      - Тыловик молоденький попался, прямо из армейской лавки все и выдал.
      - С тобой не соскучаешься.
      - Естественно.
      Я достаю консервы, хлеб, колу и, вскрыв банки, ножем начинаю есть. Поднимается Дорри, потягивается и тоже подходит к столику.
      - Дай чего-нибудь мне.
      Отрезаю ей кусок хлеба и накладываю ломоть колбасы. Вскрываю бутылку колы, передаю тоже. Дорри садиться рядом. Мы с жадностью голодных людей едим пищу. - Как твоя спина?