- Не может быть? Шутишь?
      - Не представляю, как ты будешь теперь оправдываться перед ней, ты же ее первый обидел, обозвав сестрой труса. Общество тебя поддержало, а теперь надо оправдываться. Магди, Кармиль и другие уже на полных парусах атакуют ее.
      - Опять ты начинаешь. Ты, несносная женщина.
      Мансур повернулся и быстрым шагом ушел в шумливую толпу гостей.
      - Я уверена, он сейчас пойдет искать Шери. Ее миллионы стоят извинений.
      - Хотите одно пикантное пари? - я посмотрел ей в глаза.
      - Говорите. Я вас слушаю.
      - Сейчас в этот зал войдет Шери и... к нам не подойдет.
      - Вы уверены?
      - Да. Так как? Если я выиграю, то мы с вами удираем от сюда и вы покажете мне ночной Каир. У вас есть машина?
      - Возьму у отца. А если Шери к нам подойдет?
      - Это ваше право выбора. Какое вы условие ставите?
      - Вы сегодня после вечера, придете к нам на ужин.
      - Я даже не знаю какое условие лучше. Хорошо было бы их совместить.
      Гамиля засмеялась. К нам подлетела Лола.
      - Ой, что там твориться. Все мужики по сходили с ума. Сюда сейчас придет Шери, но вокруг нее ужас, что происходит.
      В зал ввалилась шумливая толпа мужчин. В центре мелькало розовое платье Шери.
      Толпа постояла и... поплыла в зал.
      - Да ей просто не выбраться от туда. Ее просто мужики затолкали,возбужденно сказала Гамиля.
      - Я понимаю, вам не хочется покидать бал, но придется.
      Но тут заиграла музыка. В зале началось шевеленье и вдруг толпа расступилась. К нам шла Шери, за ней цепочкой двигались ее поклонники.
      - Гамиля, Лола, Александр, вы сегодня должны быть у меня на ужине и не отказывайтесь, прошу вас.
      Мы переглянулись.
      - Заманчивое предложение, может мы пойдем? - улыбнулся я Гамиле.
      - Пойдем.
      - Конечно пойдем, - затрещала Лола.
      - Гамиля, извини, но я хотела чтобы Александр протанцевал со мной этот тур вальса. Для меня это много значит.
      - Этот вечер для многих будет что-то значить. Александр, этот первый танец, ты должен обязательно посвятить Шери.
      - Пойдем Шери, - я взял ее за локоть и одной рукой расчищая толпу, повел в зал.
      - Ты мне показался самым лучшим парнем в этом паршивом Каире и я очень не хочу разочароваться в этом, - говорила Шери. - Если тебя отпустят в командировку или в увольнение, обещай мне, что будешь приезжать ко мне.
      - Обещаю.
      - Я чувствую, что дело с моим братом не чисто, но ты освободил от позора мою семью и не знаю, как отблагодарить тебя.
      - Пока я в Египте, самый лучший подарок - это дружеское отношение между нами.
      - Странно, у нас такого не бывает. Всегда есть различие между мужчиной и женщиной Либо сыграешь в любовь, либо нет.
      Мы помолчали, потом Шери заговорила опять.
      - Я тебя буду ждать. Жалко, что танец так быстро кончится и я должна тебя вернуть своим подругам.
      - У нас все может быть впереди.
      - Ты прав. Я не буду тебя провожать, иди к ним.
      - Наверняка, ты обещал, приезжать к ней. Так?
      - Ты проницательна, Гамиля.
      - А мне бы хотелось быть колдуньей.
      - Это опасное занятие, оно требует много сил и к тому же твои соплеменники не поймут тебя, расправятся с тобой. Правда на костре не сожгут, но затравят точно.
      На ужине у Шери набралось много народу. Мы затерялись в этой толпе и встретились с хозяйкой, когда пришли попрощаться, что бы разъехаться по домам.
      - Я вас буду ждать, - прикоснувшись губами к моей щеке, сказала Шери.
      - До свидания, Шери.
      На улице, Гамиля спросила меня.
      - Куда ты сейчас, Александр?
      - В отель. Высплюсь, а завтра на попутную и на Синай.
      - Может ты поедешь ко мне? - спросила Лола. - У нас дом большой.
      - Нет, мне завтра перед подчиненными надо быть в форме.
      - До свидания, Александр, - Гамиля тоже поцеловала меня в щеку.
      Лола просто впилась в губы и я с трудом ее отодрал.
      - Пока, девушки.
      Мансур приехал в часть злой как черт.
      - Эта баба мне не простит, своего братца. Зачем ты вылез со своим враньем?
      - Мне ее стало жалко.
      - Однако ее братца тебе жалко не было.
      - Мне бы не жалко было никого, кто попытался бы удрать с боя. Даже если бы это сделал ты, я бы тебя расстрелял тоже.
      Мансур побледнел.
      - Ладно, что у нас сегодня?
      - Надо кому-то поехать в Александрию за "блинами" и "лапами" для разминирования.
      - Вот ты и поезжай.
      - Хорошо. Эй, - крикнул я в глубину палатки, где писаря стрекотали на машинках, - Документы готовы?
      Появился, кругленький, усатый старшина и протянул пачку бумаг.
      - Подписывай, - я их бросил на стол Мансуру.
      В Александрии полно русских. Они все уезжают домой. Мы сидим в баре с капитаном третьего ранга Симоновым и пьем разбавленный спирт, утащенный им со своего бывшего корабля.
      - И знаешь, - говорит он, - они такие трусы. Я ему говорю, нажимай на кнопку. А он трясется, сам белее смерти и мотает головой.
      Капитан рассказывает, как его ракетный катер утопил израильский эсминец.
      - Тогда я схватил его руку, двумя своими руками, нашел два пальца и надавил ими на кнопки. Представляешь, и первой ракетой попали. А теперь что? Он национальный герой, а я в жопе. Последние доллары пропил здесь, теперь на какой-нибудь пароходишко зацеплюсь и домой. Ты остаешься здесь, не верь им. Все они трусы и подонки.
      - А как их женщины?
      - О, это класс. Это не вонючие мужики. Есть такие умницы. Прелесть. Если бы Египтом руководила женщина, они бы войну выиграли сходу.
      К нам подходит молодой майор американской армии.
      - Виктор, - говорит он моему собеседнику, - я достал список пароходов на эту неделю.
      - Вот спасибо, Джим. Александр, знакомься, Джим Барт. Во парень. Мне помог во многом.
      - Ладно, Виктор.
      - Садись, Джим. Сейчас мы тебе нашей русской, адской смеси дадим.
      Виктор наливает пол стакана спирта, чуть-чуть разбавляет соком и дает Джиму. Я с интересом смотрю на реакцию Джима, но он выпивает стакан не поморщившись, только пальцем ловко подцепляет пластинку балыка и отправляет в рот. Вот это, да. Джим поворачивается ко мне.
      - Тоже домой?
      - Нет, остаюсь здесь, советником.
      - Как? Всех ваших выпирают, а вас нет?
      - Оставили убирать последствия войны. Будем разминировать Синай.
      - Но вы же, по вашим петлицам, танкист?
      - Вот танками и будем давить мины.
      Он смотрит на меня с сочувствием, как на смертника.
      - Деньги дают большие?
      - Нет, конечно. 600 долларов в месяц.
      Теперь его взгляд говорит, что я дурак.
      - Виктор, наливай еще адской смеси, выпьем за Александра, что бы он кончил эту войну удачно.
      Мы выпиваем еще. И наконец-то начинаем пьянеть. Джим поплыл первый.
      - Саша, - говорит Виктор, - оттащи потом Джима в отель, он здесь от порта недалеко.
      Я киваю головой. Джим засыпает, а мы с Виктором еще долго прощаемся друг с другом.
      Я принес Джима в отель перегнув его через плечо.
      - Ты знаешь в каком он номере живет? - спросил я администратора.
      Тот забежал за меня, посмотреть на лицо Джима.
      - Его зовут Джим Барт, - продолжил я.
      Тут администратор закивал головой.
      - 48 номер, на втором этаже. Дверь не заперта.
      В номере, куда я втащил Джима, на диване сидела женщина и курила сигарету. При моем появлении она только поморщилась, но не пошевелилась и не сказала ни слова. Я скинул Джима на кровать, стащил с него краги, после этого сел в кресло напротив женщины и расслабился. Минут десять мы молчали.
      - Меня зовут Александр, - начал первым я, - а вас?
      - Дорри.
      - Вы американка?
      - Корреспондент "Дели Ньюс". А вы сами какой национальности?
      - Русский. Офицер-танкист.
      Это ее заинтересовало, головка с любопытством уставилась на меня.
      - Это вы накачали Джима?
      - Да. У нас был повод.
      - Вот как? Обычно он напивается без повода. За что же вы пили?
      - За то, что бы остаться мне живым.
      - Вы что, на опасном задании?
      - Вроде этого.
      Она оживилась совсем.
      - Хотите, я вам сделаю томатный коктейль? Вам сразу будет лучше.
      - Я не против, Дорри.
      Теперь я ее разглядел. Чуть полновата, в длинной юбке и кофте "глухой" до ворота. Волосы вздыбились на одном плече, как на Кустодиевской "Венере". Лицо правильное, симпатичное, а глаза синие. Она подошла к шкафчику и раскрыв его, начала священно действовать. Большой бокал коричневой мякоти вскоре оказался у меня в руках. Дорри приземлилась в кресло ко мне поближе, тоже с бокалом, но с желто-прозрачной жидкостью.
      - Все же, если не секрет и что же за опасное задание вдруг возникло в Египте?
      - Разминировать Синайский полуостров танками.
      Она замолчала, оценивая информацию.
      - Возьмите меня с собой.
      - Это не игрушки, Дорри. Это все равно, что бой с невидимым противником. Повезет - не повезет.
      - Ладно. Вы где сегодня ночуете?
      - Хотел в машине. Но думаю, лучше будет, если я высплюсь здесь.
      Она кивает головой. Подходит к кровати Джима, выдирает вторую подушку и кидает на диван.
      - Спокойной ночи, Александр.
      Дверь за Дорри захлопывается.
      Меня трясет Джим.
      - Эй, соня, тебе куда сегодня?
      - Сейчас в порт, загружу машины железом и поедем на Синай, в часть.
      - Ты до двух часов освободишься?
      - Да, наверно.
      - Давай пообедаем и поедем в Каир на моей машине. Тебе ведь по пути? Колонна твоя придет в Каир позже, назначь им место встречи. Ну так как?
      - Хорошо.
      В два часа в ресторане за столиком рядом с Джимом я вижу Дорри.
      - Садитесь, Александр, - говорит она. - Что будете заказывать?
      - А что у вас?
      Она засмеялась.
      - У нас с Джимом разные блюда.
      - Я закажу и то и другое.
      Ей стало весело.
      - Официант, еще один такой же заказ сюда.
      Как ни странно заказ принесли мгновенно. Я принялся с аппетитом есть.
      - Александр, - начал Джим, - Дорри хочет поехать с нами.
      - Пусть едет, - прожевываю какой-то кусок мяса.
      - Но она хочет ехать дальше, с тобой, на Синай.
      - Если хочет, пусть добивается разрешения и едет на Синай.
      - Что с тобой, Александр. Вчера ты мне во всем отказывал, - удивилась Дорри.
      - Дорри, твоя профессия позволит тебе пролезть в любую дырку и я не уверен, что смогу запретить тебе снять репортаж у нас. Впрочем, если у нас разумное начальство, то оно не допустит тебя в такие опасные места.
      - Хочешь, поспорим?
      - Ты вчера мне сделала прекрасный коктейль. Надо же, у меня голова даже не болит, - стараюсь перевести разговор я.
      - Теперь заболит, - подытожил Джим.
      В Каир мы приехали вечером. В холле гостиницы я позвонил Гамиле. Она сказала, что сейчас собирается к Шери и через 20 минут она будет там. Договорились встретиться у нее.
      - У вас уже здесь есть подружки, - ехидно спросила Дорри.
      - Есть. Я сейчас к ним еду. Не желаете посмотреть настоящие арабские современные дома? Тогда поехали со мной.
      - С удовольствием. Заодно посмотрю на ваш вкус.
      - Возьмите меня с собой, а то я с тоски здесь помру, - влез в наш разговор Джим.
      - Через пятнадцать минут, жду вас здесь в холле. Хотя бы помойтесь.
      - Ой, я сейчас, - взвизгнула Дорри и помчалась к лифту.
      В доме у Шери гости. Первым я встречаю Мансура.
      - Александр, ты чего здесь делаешь? - удивляется он.
      - Знакомься это мои друзья Дорри и Джим. А это Мансур. Машины едут сзади. Часа через три будут здесь и я дальше с ними в часть.
      Он кивнул и я продолжал.
      - Дорри, вот мой командир, поговори с ним. Она корреспондент. Не зевай Мансур.
      Дорри тут же набрасывается на него, а я беру Джима за рукав и веду по комнатам представлять хозяйке. Но дорогу мне пересекает Лола.
      - Александр, какая встреча.
      Она подтягивается за мои плечи и целует в побородок.
      - Лола, смотри кого я привел. Американец, офицер, зовут Джим.
      - Джим Барт, - расшаркался тот.
      - Барт... Барт... Вы случайно, не сын Генри Барта?
      - Сын, - с удивлением говорит он.
      - Я же вашего отца знаю. Мы с ним встретились во Франции два года назад. Мой папа, проводил с ним переговоры о каком-то топливе.
      - О да, это может быть только мой отец.
      - Александр, я беру у вас Джери и хочу показать папа. Он же сегодня здесь. Вот старик обрадуется.
      - У вас что, праздник?
      - Нет. Собрались друзья Шери на ужин.
      Я пошел искать Шери один.
      Она вместе с Гамилей стояла в окружении мужчин. Я без церемоний прорвал мужскую оборону и поцеловал руки Шери и Гамиле.
      - Здравствуй, Александр, - в один голос, улыбаются они мне.
      - У меня два с половиной часа свободного времени, потом я поеду дальше.
      - Вы, хоть поужинайте с нами, - говорит Шери.
      Я наклоняюсь к ним.
      - А не удрать ли нам с этого вечера и посмотреть вечерний Каир?
      Шери растеряно на меня смотрит.
      - А как же гости?
      - Ничего с ними не будет. Через два часа вы будете здесь и успеете к ужину.
      - Я согласна, - упирается своими черными глазами в меня Гамиля. - Я ваш должник, Александр.
      - Я тоже поеду, - вдруг решается Шери.
      - Отлично, девочки. Шери, не могла бы ты обмануть толпу женихов и выскочить из дома через пять минут? Там стоит красный, открытый кадилак.
      Та кивает головой.
      - Ты разбогател? У тебя машина? - спрашивает Гамиля.
      - Нет, она американца. Я у него сейчас возьму ключи. Пойдем. Не будем терять время.
      Гамиля засмеялась.
      Джима мы нашли уже в кругу Лолиных подружек.
      - Джим, мне нужны срочно ключи от машины. Через два часа машина будет здесь.
      - На. В случае чего подгони ее к гостинице.
      - Пока, Джим. До встречи.
      Шери вылетела из дома, как ошпаренная. Ее преследовали два красавца. Она влетела в кадилак и мы рванули в косяк несущихся машин. В европейском квартале, был чудесный ресторанчик, с изумительными эстрадными номерами и с длинными антрактами для танцев. Его показала Гамиля. Только мы там заказали столик, как к нам подошел симпатичный парень в белом костюме.
      - Шери, это ты?
      - Не может быть, Салим. Но ты же погиб, мне сказала это твоя мать.
      - Я жив, Шери. Я был в плену у израильтян.
      - Садитесь с нами, - предложил я.
      - Сейчас, я скажу своим.
      Салим пошел к столику, где сидела группа парней и девушек. Он что-то объяснял им и наконец подошел к нам.
      - Простите, я не представился. Салим.
      - Меня зовите Александр, а это, Гамиля.
      - Хорошо. У нас сегодня прощание. Мы, это те ребята, кто оказался в плену, разъезжаемся по своим городам.
      - Там было плохо? - тихо спросила Шери.
      - Очень, но не будем об этом говорить. Ты лучше расскажи как ты, как Сабир?
      - Сабир погиб, дядя умер. Теперь я одна.
      - Проклятая война. Сколько она бед везде принесла.
      Я заказал розовое испанское вино, мы его выпили.
      - Вы, русский? - обратился Салим ко мне.
      - Да, Я доброволец, участвовал в боях на Синае.
      - Как, доброволец? - удивляется Шери. - Разве вас не посылают сюда? Мне говорили что вас целыми, как их, полками что-ли, посылали сюда.
      - Это делается так. Окончили мы танковое училище. Собрали нас на плацу и командир части говорит: "Кто хочет выполнить интернациональный долг, помочь Египту в освобождении от захватчиков израильтян, шаг вперед." Мы все и вышли.
      - Все вышли?
      - Один остался. Еврей. Так было и в других частях.
      - У меня создается впечатление, что Египет и не воевал, - сказала Гамиля.
      - Воевал. Я сам был советником подразделений смешанных или чисто египетских. Другое дело, что опыта у египтян нет. Сначала их били, потом они научились бить.
      - А я даже не разу не выстрелил ни из пистолета, ни из автомата, нас сразу окружили и взяли в плен. И это в самые первые дни войны.
      Раздалась музыка и Салим пригласил Шери на танец. Я пригласил Гамилю.
      - Наверно, ты все-таки колдунья. Признайся, что встречу с Салимом наколдовала ты?
      - Нет. Если бы я была колдуньей, то сначала околдовала тебя.
      - По-моему, для этого и не надо быть колдуньей. Еще там на балу, ты покорила меня.
      Она остановилась.
      - Это ты серьезно?
      - Это наша вторая встреча и я опять от тебя в восхищении.
      - А как же Шери?
      - Ни как. Она прелестна. Когда я ее вижу, то испытываю чувство вины.
      - Почему так?
      - Я скажу тебе одну тайну. Это я убил Салима, расстреляв его танк.
      Гамиля с ужасом на лице оттолкнула меня.
      - Не может быть.
      - Увы, это так.
      Мы стояли столбняком среди танцующих пар. Наконец Гамиля пришла в себя.
      - Мне что-то холодно. Я хочу уехать от сюда.
      - Хорошо. Я сейчас все устрою.
      Мы вернулись к столику. Подошла Шери с Салимом.
      - Салим, ты не можешь мне помочь?
      Он и остальные с недоумением смотрят на меня.
      - Я скоро уйду встречать свои машины, а ты не отвезешь девушек к Шери домой. Гамиля покажет кому отдать ключи.
      - Хорошо, Александр. Я все сделаю не беспокойся.
      Салим и Шери пошли танцевать опять. Мы с Гамилей молчали. Вдруг она встрепенулась.
      - Александр, как же ты можешь смотреть ей в глаза?
      - Я пытаюсь этого не делать.
      - Но ведь все равно, подходишь к ней, говоришь, целуешь руку.
      - Гамиля, это все сложно. Я не призираю Сабира. Да, он удирал из боя и сестра не виновата, что брат сорвался и погиб. Я подхожу к Шери как к женщине и не пытаюсь вспоминать о Сабире.
      - Это все чудовищно. Что с ней будет, когда она узнает, что это сделал ты?
      - Кончиться разминирование и я уеду. Мы больше, может быть, никогда не встретимся. Пусть она меня ненавидит уже исчезнувшего.
      Гамиля затихла и когда подошли Салим и Шери я сказал.
      - Ну что ж. Прощайте, друзья. Вот ключи, Салим.
      Нежно целую дамские руки и крепко жму руку Салиму.
      Танки уже переоборудованы подвесками с тяжелыми "блинами". Мансура нет, но мне наплевать на это, я провожу инструктаж.
      - Пойдете за мной елочкой, растояние между танками 10-15 метров. Идти след в след предыдущей машины. Рацию держать открытой. Остановился первый встали остальные, близко друг к другу не подходить. Сидеть только на мешках с песком, руками до брони не прикасаться, только за подвесные ручки. В форме одежды допускаю отклонения. Вопросы есть?
      Все экипажи танков молчат.
      - Готовность через тридцать минут. По местам.
      Приехал почему-то в гражданском, оперативник, который мне должен указать районы минных полей.
      - Где карты? - спросил я его.
      Он пальцем постучал по своей голове.
      - Здесь.
      Я плюнул от злости и полез в башню танка.
      - Полезайте за мной.
      - Я? Но мне нужно руководить от сюда.
      - Лезь сюда говорю. Иначе силой затолкаю.
      - Вы не имеете права. Вы даже по званию ниже меня.
      - Эй, - крикнул я, бездельничающим в этот раз, башнерам, - возьмите этого и запихните в танк.
      Возмущенный оперативник, отталкивая руки солдат сам лезет в машину.
      Танк качнулся и пошел громыхать "блинами" по земле. Оперативник уже молчал и в ужасе смотрел в левый триплекс.
      - Куда идем?
      Он мотнул рукой прямо и сглотнул слюну.
      Уже тридцать минут идем по выжженной солнцем земле. В коробке нечем дышать, несмотря на воющие вентиляторы. Мы разделись до трусов, но пот течет ручьями, он застилает и щиплет глаза. Звякнули блины, танк дрогнул и сейчас же осколки забарабанили по броне. Следующий толчок, опять гудят осколки. Мы вступили на противопехотные минные поля. Оперативник успокоился, он при каждом толчке машины уже не жмурит глаза, а следит за горизонтом.
      - Когда поворот? - спрашиваю я.
      Он молчит и рука опять идет вперед. Прошло еще пол часа. Взрывы кончились, но я забеспокоился.
      - Где другие поля? - ору я оперативнику.
      Он беспомощно разводит руками.
      - Нет ориентиров.
      - Механик, сколько прошли?
      - 4 километра 720 метров.
      - Это не отправная точка?
      - Нет. Нет ориентиров.
      - Ну и сволочь же, ты. Механик, стой.
      Мы встали.
      - Ты хоть скажешь куда сворачивать?
      - Нет.
      - Фу, мать твою.
      Я взял включил рацию на передачу и прижал ларингофоны к шее.
      - Слушать всем экипажам. Мы сворачиваем вправо в обратный путь. По внешнему обводу радиуса иду я, остальные пристраиваются ступенькой, растояние держать такое же. Вперед.
      "Блины" опять зацокали впереди танка. мы сворачиваем вправо.
      Сильнейший удар подбрасывает машину. Грохочут по броне крупные осколки. Я ударяюсь пробкой шлемофона в какой-то кронштейн. оперативник мычит, он лежит скорчившись на мешке с песком и кровь течет у него из носа. Мотор глохнет.
      - Все живы.?
      - Все в порядке командир, - говорит механик.
      Оперативник шевелиться на мешках с песком. Откидываю люк и высовываюсь по пояс. На "лапе" изуродованы три "блина", под ними дымящаяся яма.
      - Механик двигатель работает?
      Взвыл дизель.
      По рации передаю: " Всем придерживаться установленного порядка".
      Мы опять ползем впереди. Повернули на обратный путь. Опять минное поле. Хлопают взрывы.
      Мы вернулись к своим палаткам. Оперативника вытаскивают из машины и увозят на скорой помощи. Ко мне подошел Мансур.
      - Как дела, Александр?
      - У вас в штабе сидят говноперы. Не могли прислать карту минных полей. Видишь как изуродовались?
      - Красиво.
      - Этот болван, от штаба, даже не мог ориентироваться по карте.
      - Ладно, я им скажу. Тебе привет от стольких женщин, что я забыл их первоочередность.
      - Спасибо.
      Новый представитель штаба был одет как на парад. Он представился мне.
      - Капитан Кариги.
      - Карты привезли?
      - Да.
      - Полезайте в машину.
      - Но мне приказано следить от сюда.
      - Кто приказал?
      - Полковник Али.
      Я попросил соединить меня по рации со штабом бригады.
      - Господин полковник, здравствуйте. Говорит старший лейтенант Скворцов... Мне нужны карты минных полей... Да, прибыл... Нет, с картами он мне нужен в машине, как же определять точки поворота и отклонения от азимута... Хорошо, пусть отдает карты и сидит здесь... Есть, передать микрофон.
      Я передаю микрофон капитану. Он переговаривает с полковником. Потом в расстроенных чувствах подходит ко мне.
      - У вас есть в чего-нибудь переодеться?
      - Мы все сидим в танке голышом.
      - Как голышом?
      - Раздеваемся и сидим. Жара дикая, в одежде свариться можно.
      Капитан нехотя лезет с портфелем в люк и мы раздевшись и поудобней устроившись, тронулись крушить минные поля. Первая мина-попрыгушка вылетела из под блина через 15 минут, выкинув букет шрапнели, который забарабанил по броне. За ней загрохотали другие взрывы. Начался будничный день. Капитан вел себя молодцом. Четко указывал повороты, но карт мне в руки не давал.
      Прошло три дня. Мы только собрались протраливать очередной участок, как к палаткам подъехал джип. Из него выскочила Дорри и важно выполз Мансур.
      - Здравствуйте, лейтенант Скворцов. Я добилась, что бы меня отправили к вам. Капитан Мансур любезно разрешил мне проехаться с вами и посмотреть как идет разминирование.
      - Он этого не мог сказать. Правда, Мансур?
      - Это разрешение командующего. Я ничего здесь сделать не могу.
      - Хорошо. Раз вы получили разрешение, предупреждаю, в танке надо раздеваться до гола.
      - Вы с ума сошли. Это еще зачем?
      - В танке жара.
      - Я и так выдержу.
      - Как хотите. Одетой не пущу. Эй, по машинам.
      - Хорошо, я согласна. В какую машину мне лезть.
      - В эту. Капитан Кариги уступите даме место, полезайте в соседний танк.
      Мы залезаем в танк. Дорри думает, что мы шутим и с удивлением смотрит как мы раздеваемся до трусов. Она неуверенно начинает раздеваться. Под рубашкой у нее нет лифчика и грудь свисает своей полнотой вниз. Дорри остается в белых трусиках.
      - Вот ваш триплекс. Снимать через него можете?
      - Ни разу не пробовала.
      - Теперь оденьте тапочки, шлем и перчатки. Вот так. К броне не прикасайтесь. Сидите на мешках с песком и держитесь за эту висящую ручку. Механик трогай.
      Машина качнулась и в такт качнулись груди Дори. Мы поползли к спрятанной в земле смерти.
      Первый разрыв ошеломил Дорри. Она отпрянула от триплекса, потом профессиональное любопытство заставило ее крепко вцепиться в окуляры. Она уже ничего не замечала, ни своей наготы, ни окружающей обстановки. Через 15 минут мы все истекали потом. По коже Дори потекли ручьи. Она под тусклой лампочкой блестела, как натертая маслом.
      По рации капитан Кариги дал указание на разворот. Танк плавно развернулся в право и тот час же мы увидели развороченные окопы и истлевшие, трупы в египетской форме.
      - Боже, какой ужас.
      Дорри оторвалась от триплекса и взглянула на меня.
      - Это еще не ужас. Ужас, когда раненным птицы склевывают глаза и разрывают на части тело.
      - Вы хотите сказать, что эти мертвые-раненые.
      - Посмотрите, Дорри, видите костяшки рук лежат на затылке, они еще пытались себя прикрыть.
      Танк идет вдоль окопов и Дорри опять вцепилась в прибор. Раздается грохот. Танк подпрыгивает и Дорри бросает на меня. Я успеваю ее поймать и наши тела вдавливаются друг в друга.
      - Что это?
      - Задели противотанковую мину. Кажется обошлось. Механик, как дела?
      - Наехал на какой-то столб, а под ним мина. Вроде все в порядке.
      Тут Дорри замечает, что лежит в моих объятьях
      - Какие мы мокрые. В этой коробке можно сжариться. Ты горячее брони.
      Она отталкивается и тут же возглас изумления вырывается из ее уст.
      - Смотри. Стекло белое.
      - Осколок попал в оптику.
      Я почти облокотившись на нее пытаюсь заменить триплекс, но он не поддается. Пришлось плюнуть на это дело.
      - Иди на мое командирское место.
      Мы меняемся местами и я попадаю в лужу на мешке, образовавшуюся от пота Дорри.
      - Механик трогай, - командую я.
      В это время заработала рация и заговорила голосом капитана Кариги.
      - Господин лейтенант, третий и четвертый экипажи дерутся.
      - Что?
      - Согласно инструкции они остановились, но затем вылезли из машин и полезли в окопы.
      - Механик стой. Зачем они туда поперлись?
      - Пошарить.
      - Ах, сволочи.
      У меня даже оружия нет. Я пулей голышом вылетаю из танка, несмотря на раскаленную бронь и противное солнце. Метрах в тридцати стоит третий танк, там шум и крики. Я побежал туда и тут же зацепившись за что-то, падаю на горячую землю. Два сцепившиеся высушенных трупа распластались на моем пути. Бегу дальше и вижу четыре голых фигуры усиленно лупцующих друг друга. Первой фигуре бью между лопаток всей массой тела, а второй падает от удара в лицо. Все национальные языки выражающие мат несутся из меня. Солдаты узнав офицера, помчались к машинам. На земле среди ножей, часов и смятых денег валяется гнилая кобура с торчащим ТТ. Я выхватываю пистолет и ищу цель в которую можно разрядить всю свою ярость.
      Появляется прикрытая моей майкой Дорри. Я прекращаю рычать и развернув ее, наношу шлепок рукой.
      - А тебе кто разрешил выйти? Марш на место.
      Дорри оглядываясь, послушно идет к головному танку. Ярость прошла и я пригрозив пистолетом третьей и четвертой машине пошел к своему танку.
      Дорри сидит притихшая на моем месте. Я забираюсь на ее место, мокрые мешки с песком и командую.
      - Механик трогай.
      Танк зарычал нас качнуло, но разбитый триплекс не позволил мне увидеть все прелести египетских минных полей.
      Наконец наступает команда на поворот к дому и мы круша мины-попрыгунчики возвращаемся к палаткам лагеря. Я быстро одеваюсь и выскакиваю из танка. Через пять минут вылезает Дорри. Одежда сразу же прилипла к ее мокрому телу, но она не замечая это, стремиться запечатлеть на фотопленку меня, танки и экипажи машин. Потом подходит ко мне.
      - Ты настоящий парень, Александр. Я уважаю таких мужчин. Понятно почему в тебя влюблено все женское население Каира.
      - Ты уж преувеличиваешь, Дорри.
      - Нет, тебе привет от Шери, Гамили, Лолы и других. Они просят, чтобы ты приехал быстрей. Боже, как мне нужна ванна.
      - Мансура нет, его газика тоже. Дам тебе до Суэца летучку. А это возьми на память.
      - Что это?
      - Осколок мины, что попал в триплекс.
      Она осторожно взяла кусок рваного металла.
      - Он еще горячий.
      Я рассмеялся.
      - Здесь все горячее и металл и люди...
      - И человеческие сердца, - добавила Дорри. - Пока, Александр. Я с тобой обязательно увижусь.
      Как только она ушла, я пошел разбираться с двумя экипажами, которые нарушили основное правило разминирования.
      Прошло еще два дня. Погиб капитан Кариги. Мы сидели в машине и крутились по минным полям, когда маленький осколочек через вентилятор проник внутрь танка и нашел шею капитана. Он умер сразу, захлебнувшись собственной кровью.
      Приехал Мансур, хмурый и злой как черт.
      - Ты распугал всех представителей штаба. Никто не хочет работать с тобой.
      - Пусть дадут карту минных полей и катятся к черту.
      - Этого никто тебе не сделает. Карты секретные.
      - Да пошли они в жопу со своей секретностью.
      - Чего ругаешься? Поезжай к ним и выразись там.
      - И поеду.
      - Вот и хорошо. Сегодня я сам буду руководить полком по разминированию.
      - Не смей, Мансур. У тебя мало опыта и нет карт.
      - Я был в штабе. Смотрел карты и знаю где должен работать. А опыт наберем. Ты-то набрал.