Евгений Кукаркин
      Разборки в одной организации
      Написано в 1997 г. Политический триллер.
      ПРОЛОГ
      ЕЕ ЗОВУТ, НАДЯ
      Нет, грибник ныне пошел не тот. Ближайшие к дачам леса уже стали как парки с миллионами тропинок. Их истоптали пенсионеры, дети, влюбленные парочки и другие, те кто приворовывает древесину или те, кто не умеет собирать грибы. Вот и приходится уходить все дальше и дальше от поселка, чтобы набрать корзину дивных даров природы. Хорошо, что эта природа позаботилась о нас и, через три километра от последних дач, неизвестно когда она родила труднопроходимую болотину, километром в ширину и шесть - в длину. Эта преграда и отделила парковую зону от дикой природы. Но остановило ли это людей? Конечно нет, по лесным дорогам, в объезд болотам и всем преградам, замелькали легковые машины, мотоциклы и новый тип механизированного грибника рванул в эти дикие леса. Теперь в конце Августа, прейдя болото, чаще найдешь любую породу машины, чем сыроежку или поганку.
      Сегодня мелкий дождь сыпет с темного неба и я, надеясь, что немного желающих будет находиться в лесу в такую дурную погоду, пошел с корзиной поискать груздей для засолки. Только через два часа пройдя парковую зону и болотину, я попал в березовые густые леса...
      Гул вертолета прорвался сквозь кроны деревьев, почти прижимаясь к верхушкам берез, ревущая машина прошла над головой. Вертолет начал делать петли, изучая площади лесов. Что он ищет в такую мерзкую погоду?
      Я раздвигаю бугорки вспухшей мокрой травы и нахожу под ними чернозеленые головки груздей. Не все их можно брать, грибная чернь неровными пятнами забрасывает пластинки некоторых из них, часть приходится выкидывать. Опять рядом шум вертолета и тут я от неожиданности подпрыгиваю. Сквозь вибрирующий звук двигателя, раздался грохот очередей из автоматов. Теперь вертолет крутится на одном месте, расстреливая невидимую мне мишень. Сначала инстинкт самосохранения прижимает меня к стволам деревьев, но потом любопытство пересиливает и, перебежками от березы к березе, я бегу к эпицентру событий. Страшный грохот и взметнувшийся всплеск пламени мелькнул впереди, между деревьев. Вертолет сразу отвалил в сторону и опять пошел кругами.
      На лесной дороге горела легковая машина красного цвета. Я постоял, посмотрел на языки пламени и сквозь них и дым, разглядел черную фигуру человека за рулем, его уже не спасти. Вертолет по прежнему крутится в небе. Я потихонечку начинаю пятиться назад.
      - Эй, - раздается испуганный женский голос, - молодой человек, помогите мне.
      У березы сидит девушка с абсолютно белым лицом. Двумя руками она держится за правую ногу выше колена, неприлично задрав платье. На пальцах неровные пятна крови. Я подхожу к ней.
      - Это за вами охотятся?
      Она кивает головой.
      - Игоря убили. Он там в машине... Меня вытолкнул, а сам решил проскочить... принять все на себя... Не удалось...
      - Это ваш муж?
      - Брат. Да помогите же мне.
      Я становлюсь на колени и отрываю руки девушки от ноги. Заправляю край юбки и поддев осторожно ножом капроновый чулок, вспарываю его, оголяя красивую женскую ногу. Сантиметров 20, выше колена видна черная кровоточащая рана, все вокруг измазано кровью. Выходного отверстия нет.
      - Как же он попал в вас?
      Она поняла мое недоумение.
      - Это через крышу кабины. Я сидела и пуля сверху...
      Вертолет по прежнему мотается по кругу. Вдруг он ушел за лес и где то изменился режим воя двигателя.
      - Чего это? - заволновалась девушка.
      - Вертолет нашел полянку или ровную площадку в лесу и приземляется.
      - Давайте уйдем от сюда. Они меня поймают и это конец.
      Я ни о чем больше не спрашиваю, снимаю ремень с брюк и обхватив несколько раз ногу девушки выше раны затягиваю его. Потом, не спрашивая ее, задираю еще выше юбку, отрезаю ножом кусок черной комбинации и перебинтовываю рану.
      - Вставай, - командую ей.
      Она пытается приподняться, цепляясь за меня.
      - Ой...
      Лицо искажается гримасой боли и тело без чувств, тут же вяло валится под дерево. Мне уже не до грибов. Я закидываю корзинку в кусты. Просовываю под нее руки и приподняв, забрасываю на плечо. Здесь, примерно, килограмм 65. Теперь вниз, к болоту. Оно начинается голыми кочками, напичканными полурозовой клюквой. Болотный мелкий сосняк метров через двести. Эти двести метров я прошел не знаю как. На мое счастье вертолет еще не появился и когда я прошел последние метры, мне казалось, что сердце выскочит из моей груди. Мы свалились за кусты гоноболи. Мне не хватает воздуха и я с шумом поглощаю его частыми глотками.
      - Где мы? - очнулась девушка.
      - Тихо.
      Теперь мы прислушаемся. Я приподнимаю голову и, стараясь сдержать дыхание, смотрю через кусты на берег. Появляется редкая цепочка гражданских лиц. Над болотом четко раздаются голоса.
      - Запросите вертолет, пусть просмотрит болото и все вокруг. Она наверняка пошла лесом, поэтому мы идем на юг. Еще, запросите подкрепления.
      Заныла рация и голос забубнил в микрофон, вызывая невидимые позывные. Я вижу как цепочка разворачивается и идет вдоль берега. Слышен рев вертолета. Я спешно срезаю ветки гоноболи и заваливаю ими девушку, сам клубком сворачиваюсь под сосенкой. Вертолет проноситься над нами и, прокрутив над болотом несколько кругов, полетел к лесу. Еще пролежав несколько минут, я спрашиваю.
      - Ты как?
      - Нога болит. Прямо ломит все.
      - Как тебя звать?
      - Надя. А тебя?
      - Толя. Пошли дальше, Надя.
      Опять вскидываю ее на плечо и осторожно иду на север, в сторону дач. По прежнему не прекращается дождь, я чувствую, что к телу девушки прилипла одежда, но ей не холодно, так как она вся пышет жаром. Идти трудно, на неровных кочках мотает как пьяного. Мелкие сосенки без конца встречаются на пути и покалывают своими лапами руки и лицо. Передышку делал два раза. Впереди самое тяжелое, это опять голое место у самого выхода на берег. Скрытая, коварная речка течет под ковром болотины. Здесь идешь как на батуте, встаешь на кочку и вместе с ней медленно опускаешься вниз, вокруг сапога пузырится вода. С трудом выдираешь ногу и опять чуть не тонешь, на другой кочке. Вес у меня, за счет Нади увеличился и уже ухожу под воду выше колено. Вода уже хлюпает в сапогах и ее с трудом выдираешь из засасывающего капкана. И вдруг, опять шум вертолета. Проклятая машина делает контрольный облет, а как назло я не могу идти быстро и всего то до берега метров десять.
      - Остановитесь, - вдруг рычит голос мощного динамика сверху. Приказываю, остановитесь.
      Семь метров. Не могу спешить. Нога ловит большую кочку, с трудом выдираю заднюю ногу и тут же чуть не проваливаюсь... Вернее я провалился по пах. Выбрасываю Надю вперед и выбираюсь на соседние кочки. Надя медленно погружается в мох и вода ползет со всех сторон по ее телу, почти заливая лицо. До берега четыре метра и тут с вертолета начали стрелять. Теперь, подхватываю тело девушки под мышки, делаю рывок вперед и волоком тащу ее к берегу. Большие ели приветливо приняли под свою крону. Где то противно воют пули или со смачным шлепком входят в стволы деревьев. Лес густой и я не хоронясь, опять вскидываю Надю на плечо и уже по твердой почве, переходя от дерева к дереву ухожу из опасной зоны. Вертолет прекратил стрельбу и начал свой очередной танец поиска. Я вылавливаю петляющую тропинку и иду по ней, прижимаясь к стволам деревьев, когда вой машины направляется в мою сторону.
      Три километра до дач прошел с передышкой за полтора часа. Надя, то молчит, впадая в забытье, то вдруг постанывает от боли.
      Перед самым дачами, сваливаю девушку на землю и изучаю кольцевую дорогу вокруг поселка. Медленно проползает военный газик, головы сидящих в нем военных, повернуты в мою сторону и изучают лес. Через пять минут опять газик. Теперь, как только он за поворотом исчез, я вскидываю Надю и почти бегом перебегаю дорогу на первую попавшуюся улицу.
      Поселок живет своей жизнью. Где то рубят дрова, звенит электропила, лают собаки. Только бы поменьше людей попадало на пути. Но видно нудный дождь разогнал их по домам и почти до своей дачи я дошел без лишних встреч.
      Надя лежит на клеенке, на большом столе. Я раздеваю ее до гола. До чего же красивое тело. Мокрая одежда, сваливается в таз. Она приходит в себя. Мутные глаза бродят по моему лицу.
      - Не надо врачей... они меня выдадут.
      - Ты умрешь...
      - Лучше умереть, чем быть у них.
      Пот заливает лицо, губы распухли и кровоточат.
      - Но я...
      - Прошу, только не врачей...
      Нога распухла и вокруг входного отверстия пули появились темно- синие отливы. Я сдергиваю ремень. Что же делать?. На газовой плите устанавливаю кастрюлю с водой. Когда она закипела, забрасываю в нее ножик с длинным тонким концом и пинцет. Будь, что будет. Обрабатываю ногу йодом.
      - Ты меня слышишь? - спрашиваю ее.
      - Да.
      - Надо не орать.
      - Постараюсь.
      Кончик ножа раскаляю над газовой горелкой и вонзаю в рану. Надя вскрикивает и теряет сознание. Стараюсь ножом расчистить отверстие. Пошла кровь. Я запускаю в дырочку пинцет и начинаю варварски крутить его, пытаясь добраться до пули. На глубине трех сантиметров, нащупал металл и теперь пытаюсь зацепиться за него. Когда это удалось, выдергиваю длинное острое жало и бросаю на пол. Кровь течет во всю. Я заливаю рану и кусок ваты йодом, потом залепляю отверстие и перебинтовываю ногу. Переношу девушку на свою кровать и накидываю одеяло. Надо прибраться.
      Вечером включаю телевизор. Как всегда, у нас трудовые успехи. Проклятые американцы везде суют свой нос. Только наш генеральный секретарь, товарищ Андропов, малость приболел. У него что то с почкой.
      Два дня Надя металась в пастели, кроме перевязок, аспирина и анальгина я ничем ей помочь не мог. На третий день наступил кризис, температура спала и мне удалось покормить ее с ложечки.
      - Неужели буду жить?
      - Вот возьми.
      - Что это?
      - Автоматная пуля, которая сидела в тебе.
      Она ее пристально рассматривает.
      - Обязательно сохраню, если... не поймают.
      - Так кто же за тобой гонится?
      - Лучше сейчас не спрашивай, я тебе потом расскажу. Ты не можешь мне подтащить сюда телевизор. Я хочу посмотреть новости.
      Я подтаскиваю ей черный ящик и включаю его. Идет какая то дурацкая программа. Надя терпеливо ждет. Наконец запели фанфары новостей. Дикторы сообщают об удачной операции по пересадке почки у генерального секретаря. Надя стонет и начинает плакать.
      - Все зря. Все усилия напрасны. Брат погиб напрасно.
      - Ты о чем?
      - Да вот об этом.
      Она замолкает и уже до вечера ни о чем не говорит.
      Идет бабья осень. У меня скоро конец отпуска, а грибов я еще не набрал. Надя уже сидит на кровати и чтобы не скучала, выделил ей всю художественную литературу, что у меня была и оставил телевизор. Нашел в кладовочке новую корзинку и пошел в лес.
      Сегодня в небе висит солнышко и только перешел болото, нарвался на кучу груздей. Уже с полной корзиной вышел на лесную дорогу к обгоревшему кузову легковушки.
      - Стой, - раздался окрик сзади.
      Из кустов на дорогу вышли двое гражданских.
      - Кто такой?
      - С поселка.
      - За болотом?
      - Да.
      - Часто в лес ходишь?
      - Нет. Раз в неделю.
      - Когда последний раз ходил?
      - Неделю назад и ходил.
      - Документы есть?
      - А кто вы такие?
      Один вытаскивает красную книжечку, где золотом вытеснены буквы: "Комитет государственной безопасности".
      - Я в лес документов никогда не беру.
      - Тогда, фамилия, имя, отчество, где проживаешь в поселке?
      Я ничего про себя не скрываю и выкладываю.
      - Вторая Рябиновая, дом три. Голиков Анатолий Михайлович.
      - Сходи, проверь, - говорит тот, кто меня допрашивал, другому парню.
      Тот уходит в кусты. Через пять минут он выходит обратно и кивает головой.
      - Все в порядке.
      - До свидания, Анатолий Михайлович, - старший кивает мне головой.
      Я быстренько сматываюсь к болоту.
      По поселку ходят одна за другой комиссии: по проверке электросчетчиков, пожарной безопасности, уточнения границ участков. Все стремятся проникнуть в дом. Я пропускаю их в комнаты и предъявляю свои документы. Они уважительно смотрят на них и сразу теряют охотничий азарт.
      - А что наверху? - иногда спрашивает кто то.
      - Спальня.
      - Вы один живете?
      - Один.
      Никто на верх по хамски не лезет, все кивают головой. Только они убираются с участка, я поднимаюсь наверх.
      - Все в порядке.
      Надя сидит на кровати. Больная нога вытянута и лежит на стуле.
      - Все ушли?
      - Ушли.
      - Это по мою душу.
      - Видно ты им здорово насолила.
      - Скажи, а почему ты возишься со мной? Из леса, выволок, вытащил пулю, выходил.
      - Сам не знаю. Понравилась наверно.
      - Знакомство со мной, грозит тюрьмой. Поймают меня, тебя возьмут тоже.
      - Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь, в чем дело?
      Она гладит рукой больную ногу и вдруг, тряхнув головой, решается.
      - Хорошо. Я расскажу, но только... Мне все равно надо выложиться, я уже не могу все держать в себе.
      КРОВАВЫЕ РАЗБОРКИ В ОДНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
      Апрель 1978 года.
      - Я бы росла, как тысячи моих соплеменников, если бы не оказалась племянницей министра внутренних дел Щелокова. Передо мной после школы оказались все двери открыты. Поступила в университет на ИНЯЗ. Окончила и... получила направление в... НИИ металловедения...
      - Замужем была? - прервал я ее.
      - Это потом. Ты не перебивай. Слушай. Мать и надоумила. Сходи к дяде, он тебя лучше пристроит. Она позвонила к нему и договорилась, что я приеду к дяде домой.
      - Наденька. Боже мой, как ты выросла, - светловолосая женщина стояла в дверях.
      Я ее не помнила, так как мы очень редко встречались, но поняла, что это жена министра. К моему стыду, я забыла ее имя и отчество.
      - Здравствуйте, - робко сказала я.
      - Проходи, проходи, Коля тебя ждет.
      Щелоков сидел с спортивном трико в своем кабинете.
      - Неужели, Надежда?
      Он живо выскочил из-за стола и, подойдя, обнял меня.
      - Здравствуй, родственница. Красавицей стала, заневестилась небось?
      - Нет еще, достойного не нашла.
      - Ну и правильно. Твоя мать говорила, что работу тебе надо подыскать? Так я тебе такую найду, что одних женихов будет миллион, все будут у твоих ног.
      Он засмеялся, с удовольствием поглаживая мои плечи. В дверь постучали и Щелоков тут же опустил руки. Просунулась голова жены.
      - К тебе Юрий Михайлович Чурбанов.
      - Пусть заходит.
      Красивый, чуть полноватый генерал вошел в кабинет.
      - Посмотри, какая у меня племянница, - сразу представил ему меня министр. - Надей зовут.
      Чурбанов посмотрел на меня масляными глазами и, взяв руку, поцеловал ее.
      - Будем знакомы, Наденька... Я, Юрий Михайлович.
      - Хватит, хватит. Знаю тебя, сейчас свидание назначишь... Не до этого. Я хочу племянницу устроить к Семену Кузьмичу. Она кончила университет, знает английский, немного итальянский, комсомолка, отличница, еще не замужем.
      Похоже он изучил мое дело основательно.
      - Это хорошо. Но захочет ли ее брать к себе Семен Кузьмич?
      - Михаил Андреевич Суслов, поможет. Я у же с ним договорился, он надавит.
      - А как... э...
      - Вот, Наденька для этого и пойдет к нему. Нам везде нужны свои люди. У тебя ко мне есть дела? - обратился он к Чурбанову
      - Да.
      - Тогда, Наденька иди домой, тебе позвонят. Рад, что увидел тебя. Надеюсь мы теперь чаще будем встречаться.
      Так меня устроили секретаршей с Семену Кузьмичу Цвигуну, заместителя всемогущего шефа КГБ Андропова. Семен Кузьмич шурин Брежнева, женатый на родной сестре жены генерального секретаря, и занял пост заместителя председателя КГБ совсем недавно. После того, как Андропов ослушался Пономарева и Суслова и соизволил без их ведома копнуть узбекских секретарей обкомов партии, пленум центрального комитета осудил самодеятельность руководителя этой организации и постановил усилить работу КГБ и направить туда верных ленинцев. Одним из верных, был генерал армии Цвигун. Я не буду говорить, как я проникала во все таинства жизни этой организации, но могу сказать одно. Это клоака интриг и борьбы за власть. Две группировки Андропова и Цвигуна все время ставили палки в колеса друг другу и все это доходило до кровавых разборок...
      _._
      Мне ли не знать об этом. Генерал Антонов, помощник Цвигуна, вызвал меня к себе как раз в Июле, когда начинал формироваться его отдел.
      - Привет, Анатолий Михайлович.
      - Здравствуйте, Афанасий Иванович.
      - Тебе еще не надоело валятся в запасниках.
      - Надоело, Афанасий Иванович.
      После неудачного покушения на, перебежавшего в Японию на новейшем истребителе, нашего летчика, меня временно перевели в резерв КГБ.
      - Тогда за дело. Я попросил генерала Чебрикова, чтобы он послал тебя ко мне. С завтрашнего дня переходишь в нелегалы. Ты меня понял?
      - Значит, теперь я буду ковыряться в Союзе?
      - Толя, кругом полно своих врагов. Будем бороться с ними.
      Он меня уважительно, Толя, а ведь мне уже 28 лет. Из них в КГБ начал работать с 22 лет.
      Май 1978 года
      Юрия Владимировича Андропова я часто видела. Он в первый же день обратил на меня внимание.
      - Вы новая секретарша?
      - Да.
      - Умеет Семен Кузьмич подбирать кадры. Как вас величать?
      - Надей.
      - Хорошее имя. Рад с вами познакомиться, Надя. Генерал у себя?
      - Да. Я сейчас предупрежу его.
      - Не надо. Передайте ему папку, пусть ознакомится и зайдет ко мне через час.
      Андропов ушел и я с папкой пошла в кабинет к Цвигуну.
      - Что там, Надя?
      - Юрий Владимирович, просил ознакомиться и через час зайти к нему.
      Я положила папку на стол и генерал взялся ее изучать. Хотела тихо выйти, но вдруг Семен Кузьмин, не отрывая от бумаг головы, сказал.
      - Погоди, Надя, не уходи. Вызови-ка ко мне генерала Антонова. Где угодно найди, хоть из под земли, скажи срочно.
      - Хорошо, Семен Кузьмич.
      Антонова я выловила по телефону сразу, он явился мгновенно, даже не поздоровавшись, проскочил мимо меня в кабинет. Через час они вышли оба. Генерал Цвигун пошел к Андропову, а Антонов задержался передо мной.
      - Надя, ты не знакома с женой Кулакова?
      - Нет, я недавно здесь работаю, еще не успела со всеми познакомиться.
      - Ты не поняла. Я говорю про члена Политбюро, Кулакова и его жену. Ну да ладно, я по лицу вижу, что незнакома. Завтра празднование дня Победы, хорошо бы тебе, присутствовать на приеме в Кремле и познакомиться с ней. Будут жены почти всех членов Политбюро, заодно выйдешь в свет и пусть тебя заметят.
      - Я не против. Но как я такая... ну без представительства что ли..., появлюсь там?
      - У тебя крыша хорошая. Как никак, племянница Щелокова, к тому же работник КГБ, это репутация что надо. Позвони своему дяде и предложи, что бы он ввел тебя в общество. Пропуск сделаем. Постарайся не только познакомиться с Кулаковой, но и влезть к ней в душу. Пойми, - генерал приблизил свое лицо к моему, - это очень важно.
      - Я поняла.
      - Умничка.
      Антонов повернулся и ушел.
      Вечером я из дома позвонила к своему дяде.
      - А, племянница, - пророкотала трубка, - как дела на новом месте?
      - Вроде ничего. Меня завтра приглашают в Кремль.
      - Да, ну. И кто тебя туда направил?
      - Генерал Антонов. Он просил, чтобы ты меня, как свою племянницу, представлял на приеме.
      - Вот как. Послушай, племянница, хорошо бы тебе завтра заехать ко мне пораньше.
      - Я приеду, дядя.
      На следующий день я пораньше приехала в дом Щелокова. Его жена была в запарке, она, с кучей женщин, готовила себя и платье к вечеру. Сам министр был готов, его генеральский мундир сиял золотом орденов и медалей. Он сразу потащил меня в кабинет.
      - Теперь расскажи мне все подробно.
      - О чем дядя?
      - Зачем тебя направили на прием?
      - Мне велено познакомиться с женой Кулакова.
      - Вот как. Значит далеко все зашло...
      - Вы о чем, дядя?
      - Это, сорока, не твоего ума дело. Что у тебя за платье?
      - Мама сказала, чтобы я одела что-нибудь поскромнее.
      - Твоя мама... А ну пошли.
      Он вытаскивает меня в хаос гостиной и орет всем женщинам, мечущимся там.
      - Эй, дамы. Вот эту девушку одеть как королеву. Жена, ты меня слышишь?
      - Слышу. Самой бы одеться как надо.
      - Циц. Сделайте все как положено.
      Несколько дам, набросились на меня и мгновенно раздели. Из гардероба полетели многочисленные платья. Меня одевали, крутили перед зеркалом, раздевали и наконец оставили в длинном голубом декольтированном платье в обтяжку. Одна из женщин сделала пышную прическу и яркий макияж. Откуда то появились серьги из необыкновенных сапфиров, гранатовые браслеты и тяжелый кулон с большим кровавым рубином по центру, среди множества мелких. Особые страдания мне доставили голубые туфли на высоком, тонком каблуке, я еле-еле держала в них равновесие.
      - А ничего, - сказал вышедший из соседней комнаты дядя, - даже очень хорошо. Ну что, готовы? Тогда поехали.
      Мой дядя с гордостью знакомил меня со всеми именитыми гостями. Подошел Андропов.
      - Надя. Неужели это вы, Надя?
      - Что-нибудь не так, Юрий Владимирович?
      - Не то слово, все так. Если бы сказать, что вы королева, то это даже недостойно для этого общества, вы просто изумительно красивы.
      - Спасибо, Юрий Владимирович.
      - Ну а тебе, генерал, - обратился Андропов к Щелокову, - непростительно прятать такой цветок в своей оранжерее.
      - Я же ее передал к вам, Юрий Владимирович. Теперь вы следите за ней.
      - Хитер, мужик.
      Сутулясь, Андропов отходит. Щелоков подводит меня к Брежневу.
      - Леонид Ильич, познакомьтесь, моя племянница, Надя.
      - Очень приятно.
      Генеральный секретарь облобызал слюнявым ртом мою руку.
      - Какое прелестное создание, - скрипел его голос. - Вы любите быструю езду?
      - Я не пробовала...
      - Это очень хорошо. Надо обязательно попробовать новые ощущения. Я предлагаю прокатится когда-нибудь со мной.
      - Я не знаю. У меня работа...
      - Кто ваш начальник?
      - Семен Кузьмич, - за меня сказал. Стоящий рядом Щелоков.
      - Ах, Сенька, - Брежнев поморщился. - Я скажу ему, он вас отпустит.
      К нам подходят еще двое мужчин. Теперь Брежнев меня представляет им.
      - Знакомься, Наденька. Этот ворчун, Михаил Андреевич Суслов, а это угрюмый мужчина Борис Николаевич Пономарев. Уважаемые коллеги, наш друг, Николай Анисимович, столько лет имел такое необыкновенное чудо и срывал от нас.
      - Увы, - оправдывался мой дядя, - когда она росла, то была гадким утенком, а теперь стала белым лебедем.
      Он раньше даже никогда не интересовался мной.
      - У вас очень красивый кулон, - сразу сказал Пономарев, обратившись ко мне и тепло пожимая руку.
      - Это я ей подарил, - влез Щелоков.
      - Помалкивай. Вообще, ты ее должен одеть в золото.
      - Я очень рад с вами познакомиться, - Суслов смотрел на меня в упор, через свои очки, перехватив руку у Пономарева.
      - Я тоже. Все вас видела в портретах. А вы...
      - Что, не похожи?
      - Очень интересны.
      - Я тоже Мишке говорю, - выступил Пономарев, - улыбайся больше.
      - Ладно тебе. Леонид, у нас к тебе разговор.
      - Опять. Друзья, но сегодня же праздник.
      - У нас праздников нету.
      - Как все надоело, - вздохнул Брежнев, - ну, пошли.
      Щелоков тащит меня дальше.
      - Вон Кулаков, пошли к нему.
      Рядом с улыбающимся мужчиной и скромно одетой седоватой женщиной, стоит Громыко, министр иностранных дел.
      - А вот как раз и наши внутренние дела пришли, - кривит ртом Громыко, кивая дяде головой.
      - Вы лучше сразу не ругайте, а посмотрите кого я вам привел.
      Щелоков с улыбкой до ушей, похлопывает меня по плечу. Теперь все с любопытством глядят на меня.
      - Кого же ты к нам привел?
      - Моя племянница, Надя.
      Кулаков сразу же раскланивается, Громыко только чуть кивает головой, а жена Кулакова расплывается в трогательной улыбке.
      - Мария Николаевна, - сразу обращается Щелоков к жене Кулакова, - не могли бы вы присмотреть за моей племянницей. Мне сейчас нужно срочно переговорить с Леней, а Надя здесь никого не знает и не к кому ее пристроить. Моя жена куда то исчезла, тоже не могу найти.
      - Иди, иди, генерал, - отвечает Мария Николаевна, - я послежу за твоей племянницей.
      Щелоков уходит, прихватив с собой Громыко. К нам подходит еще одно знакомое по плакатам лицо. Я узнаю его, это же Машеров. Увидев его, Кулаков подобрался. Они перебрасываются словами.
      - Зашевелились, сволочи, - говорит Машеров, кивая на группировку Суслов, Пономарев, Брежнев.
      - Не хотят сдавать позиции.
      - Надо, чтобы Юра прошелся по ним катком.
      - Все будет, все сделаем. До съезда партии осталось полтора месяца.
      Тут Мария Николаевна отвлекла меня. Она отводит меня в сторону.
      - Брось этих мужиков, Надя, они вечно все в политике. Расскажи лучше, почему о тебе раньше ничего слышно не было?
      - Наверно так и должно быть. Дядя своим вниманием не баловал, моя мама была на него в обиде, а теперь закончила институт, генерал вдруг вспомнил обо мне.
      - Расцвела, поэтому и вспомнил, теперь не дай бог, будешь разменной монетой в этой дурной политике.
      - Разве...,- я прикусила губу.
      - Не стесняйся, видишь как проходящие женщины кланяются издали нам. Два месяца назад такого подобострастия не было, а как стали моего мужа проталкивать в генеральные секретари, так сразу отношение изменилось. Кругом все завертелись, появились льстецы, все стали набиваться в друзья. Кстати, откуда у тебя такой кулон?
      - Мне его дядя сегодня повесил.
      - Ай да генерал. Я точно такой же кулон видела три года тому назад на выставке коллекционеров. Кажется это штука украдена от туда.
      - Мне он нравиться, на нем такие камни...
      - Еще бы. Его стоимость такова, что любая из здешних особ, узнав о его цене, от зависти лопнет. А может быть кое кто уже и облился желчью.
      - Хорошо что он не мой. Кончится этот вечер, я все должна вернуть дяде и это платье, эти туфельки, эти украшения.
      Мария Николаевна улыбается.
      - Может это и к лучшему.
      К нам подходит жена Щелокова и еще несколько роскошно одетых женщин. Они все жеманно целуются с Марией Николаевной, обнимаются с ней с такими физиономиями, будь-то прижались к телеграфному столбу. Начинается бабий разговор о тряпках, загранице и шикарных курортах. Кажется обо мне забыли.
      Когда кончилась торжественная часть, всех рассадили по столам. Меня посадили рядом с Марией Николаевной.
      - Ты видела наших... женщин? - обратилась она ко мне. - Я говорю вот об этих, что толкались вокруг нас...
      - Видела.
      - Ну и как?
      - Мне трудно сказать. Я здесь человек новый.
      - А все же? - настаивает она.
      - Есть несколько очень оригинальных женщин, это дочка Громыко, это... я еще плохо их знаю по именам, но в общем есть и ничего.
      - А остальные?
      - Не могу судить по одной встрече.
      - Ах ты маленький дипломат, - опять улыбается она. - Самое прелестное то, что ты все понимаешь.
      Весь оставшийся праздник мы проговорили с ней и я пообещала Марии Николаевне, что позвоню ей завтра.
      В управлении, на следующий день, генерал Антонов подошел к моему столу.
      - Ну как дела?
      - Я познакомилась с Марией Николаевной.
      - Знаю. Теперь слушай меня. Каждый вечер звони к ней по телефону, ну так часиков в восемь и говори с ней о чем угодно, но только тяни время. Пол часа разговора это для тебя минимум.
      - Но я не знаю о чем говорить.
      - Мы тебе поможем. Она очень увлекается археологией. Достанем тебе несколько популярных книжек, прочти их и задавай ей больше глупых, наивных вопросов. Поняла?
      - Поняла.
      Антонов уходит. Через час у стола появляется... Андропов. Он так неожиданно вошел в приемную.
      - Наденька, вы блистали на вчерашнем приеме. Красивее вас никого не было.
      - Спасибо, Юрий Владимирович.
      - Я хочу вам преподнести маленький презент.
      Андропов передает мне коробочку. Я раскрываю ее и вскрикиваю. На малиновом бархате вспыхнул блеск алмазной броши.
      - Да разве так можно, Юрий Владимирович.
      - Можно.
      Он дружески проводит по моей руке своими длинными пальцами. Потом Андропов приходит в себя, приняв деловой вид, он спрашивает.
      - У себя?
      - Да, - догадываюсь я о чем он говорит.
      Журавлиной походкой, Юрий Владимирович направился в кабинет Цвигуна.
      _._
      Я тоже помню это время. В газетах и журналах стали проталкивать идею о новых подходах к экономическому развитию страны и все больше и больше упоминали три фамилии: Кулаков, Машеров, Андропов. На одном из пленумов ЦК было решено заменить стареющего Брежнева на Кулакова и предложить эту идею очередному съезду партии. Чтобы идея не была неожиданной, было решено подготовить народные массы. В народе и особенно среди партийных низов стали упорно просачиваться слухи о замене Брежнева на Кулакова.
      Решение пленума вызвало раскол в ЦК. Часть старых деятелей Политбюро объединились под руководством Пономарева. Для сдерживания Андропова, Пономарев и Суслов все время давили на Цвигуна, чтобы тот активней парализовал сторонников шефа КГБ.
      _._
      О том, что мой телефон прослушивается, я узнала через два дня. Меня вызвал в свой кабинет Семен Кузьмич.
      - Надя, не могла бы ты в разговорах с Марией Николаевной, вскользь прокатиться про своего дядю, ну, например, что вот Николай Анисимович, одел на тебя в праздник замечательное колье, а недавно это колье продал...
      - Как продал? Кому?
      - Это неважно. Одним словом посреднику. Вот где оно выплывет потом, интересно... И вообще, последний ваш телефонный разговор приобрел чудовищно научный оттенок. История хетов и скифов должна быть сама собой, но нам нужны еще хоть какие-нибудь сведения о прозаичных вещах. Например, сплетни о членах ЦК, их женах, детях. Дорогая, учись работать изощренно, без резких всплесков, все должно получиться как бы само собой.
      - Я учту это Семен Кузьмич.
      - Прекрасно. Так что же тебе подарил Андропов?
      Я немного смешалась, даже на работе и то, все известно.
      - Брошку. Она у меня дома.
      - Принеси ее сюда завтра. Мы должны ее сфотографировать, показать эксперту и тут же отдадим.
      - Хорошо.
      - Подготовь мне дело, на генерала Васильева. Можешь идти
      Генерал Васильев был самым энергичным, толковым и верным помощником Андропова. Цвигун и Антонов его ненавидели больше, чем Андропова.
      _._
      С генералом Васильевым я столкнулся давно. Когда Андропов попытался провести в Закавказских республиках следствие по делу похищенных картин, у видного академика, я тоже был послан туда воспрепятствовать этому делу. Официально я тогда работал на Виктора Семеновича Папутина, первого заместителя министра внутренних дел, неофициально, на генерала Антонова, заместителя начальника одного из отделов КГБ.
      В пыльный, грязный Душанбе, я прилетел на самолете, как представитель министерства торговли и в ресторане "Москва" встретился с полковником МВД Колотуновым.
      - Как дела, Александр Рувимович? - спросил я.
      - Если вы про наши, то паршиво, если про картины, то еще паршивей.
      - Так что про картины?
      - Приехал этот зверь, генерал Васильев. Навез кучу следователей, сыщиков и те копают во всю. Нашим естественно не доверяют.
      - Результаты какие-нибудь у них есть?
      - Есть. Здесь ведь как ни копни, везде результаты найдешь. Начали с картин, сейчас дошли до некоторых крупных личностей.
      - Александр Рувимович, можно по конкретней, кто из следователей добился наилучших результатов?
      - Семенов, со своей группой. Они докопались, до самих исполнителей, тех кто похитил картины и теперь непосредственно приближаются к заказчику.
      - Что значит непосредственно?
      - Заказчик действовал через посредников, чтобы не раскрывать своего имени. Так вот, посредников уже замели.
      - Вы знаете, кто был заказчик?
      - Знаю. Это уважаемый Николай Анисимович Щелоков, министр внутренних дел.
      - ??? Вот это, да. Московские дома грабят, парни из Таджикистана и награбленное через Таджикистан отправляют обратно в Москву.
      - Конспирация, Анатолий Михайлович.
      - А как вы узнали, что это Щелоков?
      - У меня дружеские связи среди секретарей обкомов партии.
      Я с недоумением смотрю на него. Потом до меня доходит.
      - Так посредники...?
      - Конечно.
      - Ладно. Где сейчас Семенов?
      - Проживает в гостинице "Украина", в номере 412, все свои дела проводит в там же.
      - Это уже что то. Мне нужны сведения об охране, порядке работы и отдыха, Семенова и его группы.
      - Сделаем, Анатолий Михайлович. Сегодня же вечером я вам передам все.
      - И еще, мне для работы нужна женщина. Толковая, молодая женщина, не для блядства, а еще раз подчеркиваю, для работы.
      Полковник мучительно думает.
      - Понимаешь, Анатолий, трудно такую найти, хотя... одну идейную студентку мы тебе можем подбросить.
      В гостиницу "Украину" я и Галя пришли вечером. Галя русская девушка, всю свою сознательную жизнь прожила в Душанбе. Фанатична до корней волос, верит в партию, коммунизм и готова принести себя в жертву для борьбы против отступников. Завербована МВД республики. Ресторан еще работал, мы скромно заказали ужин с бутылочкой вина и изучали обстановку в зале.
      - Вон, пришел Семенов, - сказала мне Галя.
      Я его не вижу, так как сижу к нему спиной.
      - Много с ним народа?
      - Еще четверо. Сели. Официанты им несут ужин.
      - Ты говоришь, четверо? Как они тогда сели?
      - Трое село с Семеновым, а четвертый сел за соседний столик.
      - Он один за столиком?
      - Пока, да.
      Мы продолжаем есть.
      - Внимание, - комментирует Галя, - к ним подошел высокий, седоватый человек в синем костюме.
      - У есть бородавка над бровью?
      - Да.
      - Это генерал Васильев. Следи дальше.
      - Он поздоровался со всеми и сел к тому, что одинок.
      Проходит еще немного времени. Вдруг Галя встрепенулась.
      - Семенов и еще один парень встали, Семенов подошел к Васильеву, что то ему сказал. Теперь он и тот парень уходят.
      - Так. Теперь моя очередь. Ты сиди здесь и жди меня. Закажи еще бутылочку вина.
      Я тоже встаю и иду на выход. На лестнице достаю из кармана и одеваю маску старика, нос с бровями, и в таком виде возникаю перед, сидящей за столом, коридорной на четвертом этаже.
      - Вы куда? - с удивлением спрашивает она.
      - Мне...
      И тут я вытаскиваю из пиджака пистолет с глушителем и опускаю рукоятку ей на голову. Она валится на стол и я поправляю руку, подкладывая ее под голову, пусть все думают, что она дремлет. Теперь быстрей в коридор. Стучу в дверь с номером 412.
      - Кто там? - слышится голос.
      - Пакет из управления.
      Дверь открывается и я не глядя стреляю в овал лица. Звук шлепка от выстрела негромкий. Перепрыгиваю через падающее тело и в большой комнате вижу, опершегося на стол Семенова с раскрытым ртом. Стреляю в него два раза... Теперь быстро закрываю дверь, собираю со стола все бумаги, трясу портфели и все несу в туалет. Несколько документов, по моему понятию, весьма важных, прячу в карман пиджака, остальные мелко рву и спускаю в горшок. Все. Пора убираться.
      На лестнице мне встретилось несколько человек. Никто на меня не обратил внимание. Лишь у самой двери ресторана я снял маску и спешно проскочил к своему месту.
      - Все в порядке? - спросила меня Галя.
      Она не знала зачем я отлучался. Я ее и не пытался посветить во все детали операции.
      - Да. А как здесь у тебя?
      - Эти, оставшиеся, заказали еще водки. Васильев подсел к ним.
      - Нам пора уходить.
      - Допьем вино и пошли. Что я зря его заказала.
      Мы допиваем вино и, как порядочная парочка, уходим.
      Меня будит стук в дверь.
      - Кто там?
      - Это я, Колотунов.
      Я впускаю в комнату полковника.
      - Все управление поднято на ноги, - сразу начал тот, - убиты следователь по особо важным делам Семенов и майор Каргополов из группы генерала Васильева.
      - Так. А что же тебя привело ко мне?
      - Генерал Васильев поднял все службы от местного КГБ до МВД и они ищут всех граждан, прибывших последнее время из центра... Подняты списки всех пассажиров авиарейсов, опрашиваются железнодорожники...
      - Хитер, сволочь. Спасибо полковник за сообщение.
      Но тот мнется.
      - Что еще?
      - Мне бы оружие, то которое мы вам передали.
      - Хорошо. Оно в камере железнодорожного вокзала, ячейка 48, шифр 6457.
      Теперь тот успокаивается.
      - Тогда я пошел.
      Я киваю головой.
      Васильев вычислил меня через два дня. Я вышел из министерства торговли и тут же меня кто то окликнул.
      - Анатолий Михайлович, - облокотившись на машину, стоял генерал Васильев, - можно вас на минуту.
      Я подхожу и претворяюсь, что не знаю кто это.
      - Я вас слушаю.
      - Не могли бы вы со мной прокатиться?
      - А вы кто?
      - Генерал Васильев из управления комитета государственной безопасности, - улыбается он и показывает свою книжечку.
      - Давайте прокатимся.
      Мы садимся в машину, на заднее сидение. Только отъезжаем метров сто, как генерал взрывается.
      - Ты на кого работаешь, сволочь?
      - Вы о чем?
      - Зачем убил Семенова и Каргаполова?
      - Я к этому никакого отношения не имею. Меня послали сюда провести операцию "След".
      - Это еще что такое?
      Я киваю головой на шофера.
      - Останови машину, - приказывает генерал ему.
      Мы выходим из машины и идем вдоль обочины.
      - Золото из сибирских приисков не доходит до гохрана, а оседает здесь. Меня и послали с этим разобраться.
      - Ну и как, разобрался?
      - Завтра сюда приходит очередной транспорт. Мы проводим операцию по его захвату.
      - Странное у вас управление. Обычно ни хрена раскрыть ничего серьезного не можете, а здесь за такие крупные дела хватаетесь.
      - Значит такие уж мы неплохие.
      - Я все проверю Голиков и если соврал, сотру в порошок.
      Ему невдомек, что я работаю на его организацию тоже.
      Июнь 1978 года.
      Генералы Цвигун и Антонов все чаще и чаще совещаются. Однажды Семен Кузьмич попросил меня найти в архиве дела Поплавского. Я шла по коридору управления и вдруг мне на встречу попался он, Юрий Владимирович Андропов.
      - Куда вы исчезли, Настя?
      - Да вот все некогда, Юрий Владимирович. Почти до самого вечера здесь, на работе.
      - Знаю, тяжело нам всем приходится. Зайдите сейчас на минуточку ко мне в кабинет.
      Я заколебалась.
      - Мне в архив.
      - Позже зайдете. Пойдемте, пойдемте, кофейку или чайку выпьем.
      Он не спрашивая согласия, берет меня под руку и ведет на свой этаж к себе в кабинет. Вызывает секретаря и просит принести чаю для себя и мне кофе. Секретарь приносит заказ. На столе появляются булочки, пирожки, лимон. Андропов отрезает в стакан с чаем кусочек лимона и с наслаждением делает глоток.
      - Знаете, люблю когда свеженький лимон и сразу в чай. Вкус необычайный. Да вы пейте, пейте, Наденька.
      Я чуть не поперхнулась от такого раскаленного кофе.
      - Ой.
      - Не торопитесь. Говорят вы сблизились с Марией Николаевной Кулаковой.
      - Да, она мне очень нравиться.
      - Замечательная женщина. Федор Давыдовичу повезло. Сейчас ему не сладко, она его прямо вытягивает из хандры.
      - Мне Мария Николаевна ничего не говорила об этом.
      - Она никогда не пожалуется. Федора поругали на пленуме за сельское хозяйство, он теперь боится, что на съезде партии его за это могут не избрать генеральным секретарем.
      - Наверно надо хорошо подготовиться к съезду...- неуверенно произношу я.
      Андропов засмеялся.
      - Это вы хорошо сказали, я тоже так Федю успокаиваю. А ведь я вам приготовил давно сюрприз.
      Андропов подходит к настенному сейфу, открывает его и достает большую коричневую плоскую коробку.
      - Вот, возьмите.
      - Можно открыть?
      - Да это теперь ваше, открывайте.
      Я раскрываю замочки и вот... Прекрасное рубиновое колье, которое я носила на торжественном приеме, предстало передо мной.
      - Юрий Владимирович, - вскрикнула я, - боже мой, что скажет мой дядя.
      - Ничего не скажет, он мне его фактически подарил. Берите, и не вздумайте возвращать. Вы созданы для таких игрушек.
      Раздался звонок. Андропов схватился за трубку.
      - Да... Ну и что? Вот... - Он не выругался, а покраснел от ярости. - Я сейчас с вами разберусь.
      Трубка брошена, Андропов машинально бьет всеми тонкими длинными пальцами по столу.
      - Наденька, ты извини, дела.
      - Я пошла, Юрий Владимирович.
      Он мне не ответил, так был занят своими мыслями и я тихо ушла в дверь, прихватив подарок.
      Конечно я не дошла до архива и Семен Кузьмич хотел меня уже поругать, но увидев в моих руках коробочку, сразу спросил.
      - Ты была у него?
      - Да.
      - Это его подарок?
      - Да.
      - Покажи.
      Он сам вытащил из моих рук коробочку, вскрыл ее, поцокал языком, потом задумался.
      - Вот что, Надежда, если тебя наш начальник куда-либо пригласит или что передаст, все бери, на все соглашайся, но... потом обязательно ко мне или к Антонову и все рассказать, все до мельчайших подробностей. Тебя понятно?
      - Да, Семен Кузьмич.
      - Вот и хорошо. Я эту коробочку оставлю здесь и завтра я тебе все верну. А сегодня иди домой отдохни и в восемь позвони жене Кулакова. Тебе поручается важная часть операции. Ты должна разговорами отвлечь ее на час.
      - На час?
      - Да, на час. Треплись о чем угодно, но отвлеки... Это приказ.
      Кто знал, что в этот день произойдет трагедия и виновницей так же буду я. На своей даче был убит Федор Давыдович Кулаков. Убит в тот момент, когда я отвлекала его жену по телефону.
      _._
      Это началось 15 июня. Днем, по ничего не значащему звонку, меня вызвали на конспиративную квартиру к Антонову.
      - Толя, завтра ты должен ликвидировать одного человека, - сразу начал он.
      - Не могли раньше предупредить, хотя бы за неделю. Надо изучить объект, подходы...
      - Я тебе все расскажу. Во первых, - это за городом, на даче, во вторых, там все очень сложно, жена, охрана и собака. Жену мы отвлечем, собаку усыпишь сам, охрана два человека. Один всегда у входа, другой отдыхает...
      Он раскрывает план дачи, ее фотографии и подробно мне рассказывает все, где комнаты, где кто в это время находиться и наконец фотографию, кого надо убрать.
      Ночь, давит отсутствием звезд и луны. Я ориентируюсь по фонарным столбам со слабо светящими лампочками. Вот и номер дачи. Собака почуяла меня метров за пятьдесят и мне пришлось кинуть издали кусок мяса. Он удачно шлепнулся ей на спину и та, сначала отпрыгнув, сцепилась в него потом зубами. Вышел встревоженный охранник, постоял, покрутил головой, потом ушел обратно в дом. Я дожидаюсь, действия снотворного на собаку. Та сожрала мясо и облизываясь, смотрит в мою сторону. Мы ждем минут пять, вдруг пес подломился на ногах и рухнул на землю.
      Я перескакиваю ограду и продвигаюсь вдоль дома. Вот здесь, по плану сауна, а это окно в предбанник. Мне не пришлось вырезать стекла, форточка была открыта. Из сумки, вытаскиваю металлический прут, с крючком на конце и, встав на подоконник, просовываю руку с прутом в форточку. Нижняя защелка звякнула, я затих, но никто в доме не услышал. Пальцами отжал верхнюю защелку и открыл окно. Я залез внутрь дома и закрыл рамы. Тихо изучаю предбанник и сауну. Спрятаться можно только в сауне, куда я и залезаю. Из сумки достаю мешочек с дробью на прочном шнурке и скальпель. Проходит час.
      Слышен стук двери. Говорят два голоса.
      - Аркадий, - требовательно говорит баритон, - включи нагрев.
      - Хорошо, Федор Давыдович. Вам по максимуму?
      - Так, средне.
      Вспыхивает свет и я чувствую, как из решетчатых панелей стен начало нагнетаться сухое тепло. Сразу взмок, а жара все прибавлялась и прибавлялась.
      - Спасибо, Аркадий, можешь идти отдыхать.
      В предбаннике замычал Федор Давыдович, извергая популярную мелодию. Стукнули шлепанцы. Я стал себя чувствовать неважно. Жара дошла до каждой косточки, дышать стало трудно, а одежда, как раскаленные угли, прижималась к телу. Наконец, зашаркали в шлепанцах ноги и дверь открылась. Он увидел меня и все понял. Удар мешочком с дробью по голове, лишил его памяти. Я затаскиваю бесчувственное тело на полку и, отбросив руки Кулакова, надрезаю на них скальпелем вены. Кровь, пульсирующими толчками, поползла по ступенькам. Теперь протираю рукоятку скальпеля платком и вжимаю ее в безвольную руку лежащего. Держал так мгновение, потом отпустил. Пальцы несчастного разжимаются и оружие смерти соскальзывает на первую ступеньку. Пора сматываться. Открыл окно, вылез наружу и тем же самым крючком закрыл нижнюю щеколду, протер для надежности, подоконник.
      Мой паршивый "москвичишко" торчал на обочине шоссе, за два километра от места события. Я на нем отправился на кольцевую дорогу, чтобы запутать следы.
      _._
      В управлении КГБ переполох. Разъяренный Андропов носится как угорелый, самые лучшие силы брошены на расследование убийства Кулакова. Я чувствую себя очень неважно, меня гнетет, что здесь есть и моя вина. Марина Николаевна ко мне больше не звонит, зато Антонов меня по прежнему инструктирует.
      - Если придут следователи, так и говори, что уже месяц почти каждый вечер разговариваешь с женой Кулакова по телефону. Ну и что тут такого? Все в порядке, девочка, ты хорошо поработала.
      Следователи так и не пришли.
      Сентябрь 1978 года.
      Меня вызывает к себе Семен Кузьмич.
      - Вот что, Надюша, не хочешь ли отдохнуть?
      - Это как...?
      - Вот что значит приобрести навык. Не профессионал спросил бы какую-нибудь глупость, хочу, мол или с какого числа, а ты... сразу: "Это как? Действительно, нужно прогуляться в Минск. Побродить там.
      - И только?
      - Может быть и так, а может и придется поучаствовать в одной операции. Сейчас я тебе ничего не скажу, а там на месте получишь инструкции...
      - Когда отправляться?
      - Завтра. Будешь жить не в гостиницах, а на конспиративной квартире.
      - Хорошо, Семен Кузьмич.
      - Как к тебе, Юрий Владимирович, больше не подкатывается?
      - Нет. После трагедии с Кулаковым, он как с цепи сорвался, всех загонял, почти в управление не заходит.
      - Ладно. Скоро ноябрьские праздники, я чувствую... встретитесь. А сейчас, марш домой, готовься к вылету, билеты и ключи от квартиры возьмешь у Антонова.
      Генерал Антонов, по привычке, не здороваясь, сразу начал говорить о деле.
      - Как приедешь в Минск, поброди по городу. Изучи центральную магистраль. Деньги возьми в этой папке, здесь же адрес, ключи и билеты. Обратно будешь добираться другим путем. Я к тебе приеду через два дня. Тогда и получишь полные инструкции.
      - Я поняла.
      - И последнее. Никому, даже своему дяде не говори куда отправляешься. Всем объясняй, что на неделю поедешь отдохнуть на Валаам.
      Я проболталась в Минске три дня и уже думала, что обо мне забыли, но на четвертый день Антонов неожиданно приехал поздно вечером. Он ввалился в квартиру и долго отряхивался от прилипших бусинок дождя.
      - Надя, все в порядке? Никаких встреч со знакомыми, ни каких хвостов?
      - Все в порядке.
      - Отлично. Тогда за дело.
      Антонов достает карту и расстилает ее на столе.
      - Вот смотри. Это магистраль, по которой, нужный нам человек отправляется от дачи на работу. Во время его переезда магистраль закрыта, все машины прижимаются к тротуару, движение транспорта замирает, пешеходов не пропускают по переходам. Если бы этот человек ездил по магистрали в одно и тоже время, ты бы точна была не нужна, но у него привычка, толи опаздывать, толи мчаться раньше. Так вот, ты встанешь вот здесь, со стороны поселка Головня...
      - Но это же за городом?
      - Точно. Поэтому будь любезна приехать сюда пораньше и встать на этом пригорке, где то в районе 9.10. Нужный нам человек должен проехать здесь где то в 9.30. Со стороны пригорка ты увидишь, как по магистрали движется кортеж машин, как только он подъедет к ветке железной дороге, ты подашь сигнал...
      - Сигнал? Какой сигнал?
      - Сними шляпу, потом опять одень?
      - А если дождь?
      - Собери зонтик, потом опять раскрой, не рассыплешься под дождем. И сразу уходи, вот этой лощиной сюда, на окраину поселка. Здесь тебя будет ждать "москвичек", шофер подбросит до Москвы. У тебя есть еще вопросы?
      - Как мне добраться из Минска до перекрестка?
      - Там рейсовый автобус 123, не опоздай. Я здесь не должен светиться, поэтому сейчас же отправляюсь обратно. Считай, ты меня не видела.
      Я киваю головой.
      Дождик сыпет и сыпет мелкими шариками. Я стою под зонтиком на пригорке в мокрой траве. Хорошо хоть одела резиновые сапожки, но проклятый плащ, бьет концами по ногам, позволяет бусинкам и ручейкам скатываться на колени и протекать в сапоги. Магистраль плохо видна, так же как и проселочная дорога из Головни. Даже испугалась, а вдруг меня в такую погоду те кто должен увидеть, не увидят. Проходит 9.30, по прежнему ничего нет. Только в 9.45, сквозь пелену дождя, замечаю вдали черную короткую змейку, что движется по шоссе. Вот она приближается к железнодорожной ветке и я собираю зонт, потом вздергиваю его опять. Пора удирать, но любопытство берет свое, приседаю и через поникшие, мокрые стебли травы, вижу следующую картину. Из-за бугра проселочной дороги вырывается здоровенный самосвал, загруженный картошкой. Он мчится к перекрестку с магистралью. Высота, на которой я стояла, закрывает колонне движущихся машин, проселочную дорогу. Тяжелая, груженая картошкой машина резко сворачивает на середину дороги, когда перекресток проскакивает, идущая впереди колонны, милицейская "волга" и впиливается в черный лимузин, следующий за ней. Удар был такой, что лимузин сначала подбросило и он отлетел в канаву, самосвал по инерции наехал на его крышу. Теперь я удираю основательно. Бегу в лощину и чуть не падаю на скользкую мокрую траву. Через десять минут увидела окраину поселка. "Москвичишко" стоял под "парами", я только открыла дверь, как он рванул с места...
      _._
      Меня генерал Антонов заслал в Головню раньше. Там я и встретил нашего агента, по кличке Васек, завербованного МВД уже десять лет назад. Когда то он жил в городе Калинине и был заурядным стукачом на торговой базе, потом проворовался и попал в колонию. МВД не оставило его в беде и Васек был вытащен из заключения и отправлен в резерв под Минск.
      Передо мной стоял ободранный, слишком постаревший, с отеками лица мужичонка и мучительно пытался сообразить, что мне надо.
      - Здорово Васек?
      - Вы кто?
      - Твое время пришло, Васек. Я пришел к тебе от капитана Григорьянца, помнишь такого.
      Капитан Григорьянц был "крестным отцом" Васька. Он его завербовал, он его и вел. Васек не знал только одного, что капитан год назад умер от рака.
      - Да, - пелена тоски сразу пропала с его глаз. - Заходите.
      Старая изба грязна и неубрана, кругом горы мусора, грязной посуды и до сотни бутылок, пылившихся в углу.
      - Извините, - сипит Васек, - угостить нечем. Я все по столовым и забегаловкам. Как жена ушла, так и мыкаюсь.
      Жена у него ушла из-за пьянства и мордобоя.
      - Я принес кое- что.
      На грязном столе появляется бутылка "Московской" и сверток с колбасой и хлебом. Васек совсем оживает и бежит мыть стаканы. Мы выпиваем по первой.
      - Так чего обо мне через столько времени вспомнили?
      - Ты по прежнему шоферишь?
      - А как же, у меня "маз".
      - Он исправен?
      - Обижаешь. Я в этом еще соображаю.
      - Нужно, чтобы ты своей машиной, протаранил кое-кого.
      Васек жует хлеб с колбасой и уныло крутит стакан.
      - Вы меня потом вытащите?
      - Разве мы тебя один раз не спасли? Не только вытащим, но и опять переправим на новое место.
      - Хочу на юг...
      - Под Ставрополь, согласен?
      Васек кивает головой, сам хватает бутылку и наливает в свой стакан. Ритмично двигается кадык, водка толчками исчезает из стакана. Он вытирает рот тыльной стороной ладони.
      - Заметано. Так на кого надо наехать?
      Мы тренировались несколько раз, засекая секундомер с момента старта до выезда на шоссе.
      - Ничего не выйдет, - уныло ныл Васек.
      - Выйдет. Давай еще раз. Нам дадут отмашку с того холма, значит, через две минуты пятнадцать секунд, ты должен встретиться со второй машиной.
      - А если дождь, непогода?
      - Значит надо выложиться. Давай попробуем еще раз.
      Я сижу в кабине грузовика и держу в руках хронометр.
      - Внимание. Пошел.
      Машина рванула и меня подбросило чуть не до потолка кабины. Васек несся как угорелый, через две минуты, десять секунд мы были у цели, то есть, у перекрестка.
      - Молодец. Так держать.
      Васек криво улыбается.
      - На пять секунд раньше, опять не попали.
      - Эти пять секунд, тебе на непогоду..., если она будет.
      В этот день, я вылил в Васька только пол бутылки водки. Еще вчера машину загрузили картошкой и натянули на нее брезент. Теперь мы на проселочной дороге, тянущейся до магистрали, прятались за небольшим холмом. На высокой горке у магистрали четко, несмотря на дождь, выделялась фигура женщины. Ровно в 9.45 она подала нам сигнал зонтиком. Я подбежал к машине.
      - Васек, давай. Не забудь, только таранить вторую машину.
      - Здрав, був, - невпопад буркнул тот.
      Васек сжался над рулем и самосвал попер... Теперь мне надо удирать. Я ушел в лес.
      В этот день в Москве по радио и телевидению траурные марши, в Минске погиб член политбюро Машеров. Самосвал с пьяным шофером наехал на его бронированный автомобиль. Как ни странно, несмотря на нервозную обстановку в управлении и на похоронное состояние власти, на следующий день ко мне в приемную позвонил Андропов.
      - Надя, ты не можешь сегодня вечером быть свободной?
      - Как скажите Юрий Владимирович.
      - Я заеду за тобой часиков в семь.
      - Хорошо.
      Я долго колебалась, сообщить об этом Цвигуну или нет, но потом решилась.
      - Семен Кузьмич, можно к вам? - спросила я его, приоткрыв дверь кабинета.
      - А... Надя, входи.
      Сажусь на кончик стула и жду, когда мой шеф освободиться от бумаги. Наконец он поднимает голову.
      - Ты все видела там... на дороге?
      - Все.
      - Теперь помалкивай. У меня в КГБ свой маленький мирок исполнителей и работников. Никто друг друга не знает, никто ничего не видел. Что у тебя?
      - Меня сегодня пригласил прогуляться с собой Юрий Владимирович.
      - Так, так. Прогуляйся. Все расскажешь завтра.
      Он был очень милым. Свез меня в ресторан "Россия", заказал самого лучшего вина и яств.
      - Если бы ты знала, Надя, как я устал, - чуть пригубив бокал, начал он.
      - Я сама вижу, как вы работаете. Нечего удивляться, что очень устаете.
      - Решил вот успокоиться, вырвался на свободу. Текучка дел, удачи и неудачи совсем выжали меня. Честно говоря, я уже второй раз в нокауте. Гибнут лучшие друзья и я со своим аппаратом ничего не могу сделать и найти убийц. Хотя прекрасно догадываюсь с какой они стороны.
      - У вас все будет хорошо, поверьте. У каждого человека есть в жизни полоса. Сначала хорошая, потом черная, потом опять меняется. У вас тоже все скоро изменится.
      - Ты не сказала самого важного, сколько продлиться эта полоса.
      - Ее иногда ждут всю жизнь, а иногда она может измениться и завтра.
      - Хорошо бы, завтра.
      Он опять пригубил бокал.
      - Знаешь, а сегодня я первый раз попробовал этот напиток.
      - Неужели, совсем не пьете?
      - Совсем, - улыбается он. - Правда, сухие вина иногда потребляю.
      Разговор пошел бессвязный и вдруг он меня спросил.
      - А как вам работается у Семена Кузьмича?
      - Нормально.
      - Я иногда сознаю, что неудобно просить такую милую девушку как вы, помочь мне в деликатном деле.
      Он выдерживает паузу, ждет от меня вопроса, но я молчу, тогда он продолжает.
      - Не могли бы вы информировать меня, чем иногда занимается генерал Цвигун и его верный помощник генерал Антонов?
      - Я... я не знаю.
      - Зато знаю я, вы мне поможете.
      - Но Семен Кузьмич и генерал Антонов дальше приемной меня не пускают. О чем они там в кабинете говорят и что делают, я не знаю.
      - Ничего. Вы же смотрите их бумаги, слышите обрывки разговоров. Я знаю слабость мужчин отдела к вам и поэтому кое что наверняка попадет в вашу милую головку.
      - Мне боязно...
      - Вы работник КГБ, в случае чего, я вас в обиду никогда не дам.
      - Делаете как хотите, Юрий Владимирович.
      - Вот и договорились.
      Мое настроение было окончательно испорчено. Все так начиналось хорошо, брошка, кулон и вдруг... информатор.
      Утром я позвонила генералу Антонову и попросила зайти за документами, которые оставил ему Семен Кузьмич. Он через час зашел ко мне.
      - Где документы?
      - Вот.
      Я протянула ему лист бумаги, где было записано: "Поговорите со мной где-нибудь."
      - Надя, будьте любезны, сходите в архив посмотрите там дело майора Лобова по индексу Л-2.
      - Хорошо.
      Он уходит, через пять минут ухожу я. В архиве мы встречаемся и в секретной комнате я рассказываю о встрече с Андроповым.
      - Делай как он тебе говорит, - сказал генерал, - а мы побережемся.
      Сентябрь 1979 года
      В середине месяца ко мне позвонил дядя.
      - Малышка, ты как, в субботу свободна?
      - Свободна.
      - Как ты смотришь, прокатиться с ветерком?
      - А куда мы поедем?
      - На охоту.
      - На охоту?
      - Ну, да. Чего ты удивляешься. Поедем в Белоруссию. Там у нас приличная база.
      - Ой, как интересно. У меня тоже будет ружье?
      - У тебя будет все, что ты захочешь, - смеется в трубку Щелоков.
      Это была тусовка некоторых членов ЦК, во главе с слишком одряхлевшим генсеком. Для радости пожилых и стареньких мужиков, было несколько молодых женщин, там так же присутствовал мой шеф, генерал Цвигун. Я заметила, здесь не было приверженцев Андропова и его самого. Мужчины собирались группками и болтали невесть знает что, женщины чирикали в стороне. Когда накрыли стол, все смешались и меня дядя подтолкнул к Брежневу.
      - А..., я вас кажется где то видел, - проскрипел Леонид Ильич.
      - Я Надя, племянница Николая Анисимовича.
      - Да, да, да, помню, помню. Вы были на приеме год назад, тогда на вас было голубое платье, я вам кажется даже что то обещал.
      - Прокатить с ветерком на машине.
      Брежнев улыбается и чуть даже распрямился.
      - Вот незадача. Но обещание надо выполнять. После охоты, я постараюсь вас прокатить. Стрелять умеете?
      - Ни разу не пробовала. Если дадите ружье, постреляю.
      - Николай Викторович, - обращается Брежнев к Подгорному, - здесь одной милой девушке хочется поохотиться. У нас для нее будет ружье?
      - Будет, Леонид Ильич.
      - Ну вот, мы и решили этот вопрос.
      Тут Брежнев, взял со стола бутерброд и принялся тщательно его пережевывать, буквально забыв обо мне.
      После того, как все подзаправились, началась подготовка к охоте и тут дядя подводит ко мне красивого парня с двустволкой в руках.
      - Не узнаешь? - кивает дядя на него.
      - Нет.
      - Это твой двоюродный брат, Игорь.
      - Игорь?
      У нас многочисленная родня, но мы не очень дружны и редко ходим друг к другу в гости, только по телефону и письмам иногда узнаем, что родился тот то, кто то женился и кто то умер.
      - Здравствуй, Надя. Я про тебя столько слышал...
      - Николай Викторович, - прервал его Щелоков, склонившись ко мне, просил передать тебе ружье и для страховки выделить человека. Вот я и попросил Игоря проследить за тобой. Вы тут сами разберетесь, вам место выделят.
      Дядя уходит. Мы стоим друг на против друга. Игорь протягивает ружье.
      - Ты хоть заряжать умеешь?
      - Не..а.
      - Смотри как это делается. Ствол переламывается так... Вот сюда заправляется два патрона и вот так захлопывается.
      - Что, уже можно стрелять?
      - Погоди. Нам еще место не указали.
      Через минут пять к нам подходит бородатый мужик.
      - Вы участники? У вас 13 участок, - говорит он Игорю.
      - Ну и номер... Мы идем. Пошли.
      Он закидывает ружье на плечо, берет меня под руку и ведет на отведенное место.
      - Ты работаешь у дяди? - спросила я его.
      - Да.
      - Женат?
      - Был, - смеется он. - Жена от такой кочевой жизни сбежала.
      - И дети есть?
      - Нет.
      - Мне мама рассказывала что то о вашей семье...
      - Брось ты. Это несчастье нашего рода. Все родственники отделяются и зарываются в песок, совсем нет единства. От этого и незнаем друг о друге ничего. Хотя, я о тебе много знаю.
      - Откуда?
      - Мы же просеиваем всех приглашенных в элиту и обязаны знать о каждом все.
      Игорь и я стоим у дерева, на коре которого вырезана цифра 13. Затрубил рог. Он положил ствол ружья на развилку сука и подтолкнул меня к прикладу.
      - Как появиться цель лови мушку в ободок прицела.
      - А в кого надо стрелять?
      Игорь хохочет.
      - Ну и охотничек попался. Лося гонят сюда.
      Вскоре раздался топот и мой инструктор зашептал.
      - Приготовилась.
      Гигантский лось с ветвистыми рогами выскочил из-за деревьев. Я зажмурила глаза и нажала на курок. Выстрел откинул меня назад и если бы не Игорь, я бы точно валялась на земле. Заныло плечо и грудь.
      - Эх ты, охотник, - сквозь звон в ушах донесся голос Игоря. - Теперь он наделает бед.
      - Кто? Я промазала?
      - Конечно. Лось ушел.
      Где то недалеко тоже грохотали выстрелы.
      - Пошли обратно.
      - Разве охота окончилась?
      - Все. Сейчас начнется главная часть, веселое застолье.
      На следующий день Брежнев вспомнил обо мне. Меня пригласили в его машину. Леонид Ильич сидел за рулем, рядом охранник. Я и еще один незнакомый мне человек сидели сзади.
      - Ну, что рванем, - по хулигански прошамкал Брежнев и уверенно включил рычаг скорости.
      Машина рванула и мы помчались по почти пустому шоссе. Скорость была бешенная, но на синих плакатах, что иногда попадались на обочине, я с трудом уловила слово - Витебск.
      Это случилось в километрах 20 от Витебска. Брежневу стало плохо. Сначала он клюнул носом в руль, потом сумел сбросить скорость и, сидящий рядом, охранник во время перехватил руль и затормозил машину. Тот час стали подъезжать одна за другой, ехавшие сзади, машины свиты и меня кто то выволок наружу. Я стояла на обочине и не знала что делать. Вдруг появился Цвигун.
      - Надя, пошли ко мне в машину.
      Я села к нему, он объехал на своей "волге" скопление легковушек и помчался к городу.
      - Сейчас мы приедем в Витебск, - говорил мне Семен Кузьмич, - ты с междугороднего позвонишь Андропову и расскажешь все, что видела.
      - А разве по радиостанции в Москву не сообщили?
      - Кому надо сообщили. Ты слушай, что я говорю.
      В городе, мы быстро нашли переговорный пункт и я позвонила Андропову.
      - Юрий Владимирович, здравствуйте, это я, Надя.
      - Здравствуй, Надя.
      - Я звоню из Витебска.
      - Что там у вас произошло? Как Леонид Ильич?
      - Я с ним ехала в одной машине, он был за рулем и вдруг ему стало плохо. Охранник успел перехватить руль и остановить машину. В нашей колонне есть санитарная машина, там врачи уже хлопочут над ним.
      - Это все?
      - Я больше ничего не знаю.
      - Ты откуда звонишь?
      - Из города, с центрального узла связи.
      - Хорошо. Я сейчас вылетаю.
      Трубка брошена.
      - Ну что? - спросил Цвигун.
      - Он сейчас вылетает сюда.
      - Отлично, - обрадовался Семен Кузьмич.
      В этот день персональный самолет Андропова взорвался, не долетев до Витебска 50 километров. К счастью Андропова там не было. Он перед самой посадкой в Москве, по просьбе Алиева, пересел на другой самолет с членами правительства, тоже спешивших в Витебск.
      _._
      Эта история с самолетом не прошла мимо меня. Генерал Антонов давно носился с идеей, взорвать самолет Андропова. Еще в январе месяце он встретился со мной на конспиративной квартире.
      - Толя, надо устроить аварию самолета.
      - Но я даже не знаю не только как туда залезть, но даже то, что можно испортить или куда подложить взрывное устройство.
      - Я уже все продумал. Поедешь в аэроклуб под Кубинку, там будет один хороший инструктор из нашего ведомства, он тебя ознакомит с тем, чем нужно и как нужно. Там стоит такой же тип "Аннушки" как и у Андропова. Твоя задача подучиться всем приемчикам уничтожения этих машины, а потом мы подумаем, как это сделать по настоящему...
      "Аннушка" стояла в светлом ангаре. Там я и встретил человека, который должен меня всему обучить. Инструктор был веселым и жизнерадостным парнем.
      - Вы явно не знаете механики, - улыбался он, - поэтому, как невежественному ученику, я покажу вам одну или две детали, которые надо испортить.
      Инструктор подводит меня к лесенке, залезает на нее и ловким движением отстегивает панель прикрывающую двигатель.
      - Залезайте сюда, чего вы там болтаетесь.
      - Уместимся на лесенке?
      - Да не бойтесь, она слона выдержит.
      Я залезаю и почти цепляюсь за него.
      - Начнем с простого, - продолжает мой гид, - надо научиться снять и одеть кожух. Вот смотрите, я его опять поставил на место, теперь вы снимайте.
      Я неуклюже отсоединяю панель и чуть не теряю равновесие. Инструктор вовремя меня поддержал.
      - Поосторожней, теперь смотрите сюда.
      Обилие трубок и проводов зарябило в глазах.
      - Мать честная, здесь только дьявол разберется.
      - Вам много и не надо знать. Обычно охрана проверяет все закоулки в самолетах и там очень трудно спрятать взрывное устройство, а с двигателем проще. Вот два патрубка, запомните их. Обычно механики осуществляют визуальный осмотр двигателя и поэтому чтобы для них было все "о, кей", трубку надо пробивать с той, невидимой для глаза, стороны. Для этого у меня есть вот такие универсальные кусачки, - он достает из кармана, балансируя на ступеньке, черные посатижи с необычной головкой. - Видите с этой стороны полусфера, как раз под диаметр трубки, а с другой стороны, шип. Я беру кусачки так..., потом их сжимаю...
      - Что вы делаете? Вы же действительно прокололи трубку с той стороны?
      - Это только часть работы. Мне приказано сделать это для вас и показать все. Пока нет давления, течи нет. На вид все... нормально. Видите.
      - А вдруг кто-нибудь полетит на этом самолете?
      - Через два часа и полетит один... товарищ. Вы все увидите.
      - ??? Самолет... взорвется?
      - Должен. Но мы еще не кончили. Вот в этой ампуле таблетки. Я беру одну, запихиваю в рот и начинаю жевать.
      Он запихивает в рот коричневую таблетку и действительно жует, потом вытаскивает липкий шарик.
      - Теперь этой размягченной массой затыкаю пробитую дырочку. Вот так. Ничего не видно, правда? Теперь одевайте чехол сами.
      Я неуверенно вставляю панель в пазы и затягиваю крепления.
      - Кажется...
      И тут я не удержал равновесия и мы с инструктором полетели вниз.
      Сидим на скамеечке у ангара и смотрим в небо. Над аэродромом "аннушка" крутит петли.
      - А когда затычка вылетит? - спрашиваю я.
      - Она не вылетит. Это специальная разработка. Через 15 минут после того, как я ее налепил, масса затвердеет, а потом при разогреве двигателя, начнут разогреваться и патрубки. При температуре 62 градуса эта пакость вспыхнет. Дырка раскроется и топливо, выливаясь, будет гореть.
      Вдруг нос самолета задымил и вспыхнул.
      - Почему летчик не выпрыгивает? - спрашиваю я.
      - А эта, сволочь, не взяла парашют.
      Теперь в небе факел. На аэродроме тревога. Дымный шлейф тянет в лес...
      - Комиссия, сможет определить диверсию? - спрашиваю я инструктора.
      - Наверно нет, взрыв сомнет патрубки и некоторые разорвет. Я вам подарю эти кусачки и эти таблетки. Надеюсь, все будет в порядке.
      Это было в ночь на 10 Сентября. Ряд ангаров, освещенных лучами фонарей-прожекторов со скучающим часовым предстал передо мной. Андроповский ангар, в этом ряду, был третий. Все началось с неудачи. Перебегая длинный участок поля к ангарам, я нарвался на машину-козла, что пряталась в тени у стенки.
      - А ну, стой! - раздался окрик сзади.
      Я оглянулся, на меня шел милиционер с вытянутой рукой. В темноте я разглядел только форму.
      - Что здесь делаешь?
      - Смотри.
      Я протягиваю ему сумку.
      - Что это?
      - Шоколад.
      - Чего, чего? - удивленно спрашивает он.
      Он подходит по ближе и я стреляю в него через сумку. Глушитель не произвел грома, тело падает на землю. Я подскакиваю к "козлу", внутри пусто. Заталкиваю убитого в машину. Теперь заглядываю за угол, часовой не прореагировал на шум за углом, по-прежнему расхаживает, как журавль. Раскрываю свою сумку, там "кошка" с веревкой, я их достаю и начинаю раскручивать, чтобы забросить на крышу.
      На третьем ангаре большие трубы вытяжек. Отгибаю немного шатер железа и цепляю веревку за кронштейны.
      Свет от фонарика прыгает от самолета к самолету. Вот и "Аннушка", лесенка стоит недалеко. Я подтаскиваю ее к носу самолета и начинаю взбираться...
      "Козла" пришлось отогнать, я его завел в густые кусты на краю аэродрома. Хорошо, что часовой не поднял шума.
      Апрель 1981 года.
      Брежнев поправился, все успокоились, только не успокоился Юрий Владимирович. После взрыва его самолета, он на всех нас, в смысле цвигуновцев, смотрел подозрительно. Я добросовестно сообщаю ему, о чем говорят в отделе Семена Кузьмича и какие документы прошли через меня. Уговорив Брежнева, а может быть и придавив его некоторыми фактами неблаговидного поведения родственников, Андропов начал второй поход против южных республик нашей страны, снаряжая одну за другой специальные следственные бригады. В Москве, от этих набегов, начались волнения в верхушках власти.
      Цвигун пригласил меня на праздничный вечер в Кремле. Теперь я входила в зал уверенно, не то что в первый раз. На моем розовом платье, блестела брошка, подаренная Андроповым. Уже почти все члены политбюро знали меня в лицо и улыбки старческих лиц раздвигали пергаментную кожу. У некоторых медленно зажигались глаза при виде моей фигуры. Андропов первый подскочил ко мне.
      - Надя, каждый раз, когда я вас вижу, вы меня поражаете.
      - Я наверно старею, - слукавила я.
      - Нет. Наоборот, вы все больше и больше распускаетесь, как волшебный цветок.
      Он приложился своими губами к моей руке.
      - А где рубиновое колье? - вдруг выстрелил он вопросом.
      - Я оставила его дома. Разве мало алмазов на моей груди?
      Он пробежал взглядом по фигуре.
      - Чего то все же не хватает. Даже с этим украшением вы королева, но все же... вы достойны носить более лучшие вещи.
      - Спасибо, Юрий Владимирович. Если вы хотите, я в следующий раз одену колье.
      - Нет, нет, нет. В следующий раз, вы придете с другими украшениями. Сейчас я вас покину, но потом, не отказывайте мне своим расположением.
      Он пошел на встречу, входившим в зал Шеварнадзе и Алиеву, новым верным соратникам председателя КГБ. Недалеко от меня совсем другая группа: Цвигун, Суслов, Понамарев и Кириленко, эти что то энергично обсуждали.
      - Если ему сейчас не дать по рукам, - горячился Пономарев, - то потом это остановить невозможно.
      - Вот ты попробуй и дай, - резонно заметил Суслов.
      - А на что у нас Семен, - кивает Пономарев на Цвигуна.
      - А что я? Делаю, что могу.
      - Ладно, Семен, все равно делать то ты делаешь, а он еще больше расходится. Дай пару раз ему по лапам...
      - Тише, вы, люди кругом ходят. Чего раскричались? - говорит Кириленко.
      Все оглядываются и замечают меня. Цвигун всех успокаивает.
      - Это мой сотрудник, проверенный кадр. Надя, иди сюда.
      Я подхожу. Суслов сухо жмет руку, Пономарев двумя руками трясет ее, а Кириленко поглаживает мои пальцы.
      - Посмотрите, какая у нее брошь, - продолжает Семен Кузьмич, - и знаете откуда она?
      Все молчат.
      - Сам..., ей подарил. Правда, Надя?
      - Да, Семен Кузьмич.
      - Занятно, - цедит Суслов.
      - Премиленькая история, - кивает Пономарев. - Я надеюсь, ты все учитываешь, Семен?
      - Конечно, - усмехается мой шеф. - Надя, вон Брежнев идет, пойди, скажи ему парочку ласковых слов.
      Все смеются. Я иду к Брежневу, к которому для страховки приставлен "нянька".
      - Здравствуй, Наденька, - скрипит он. - Не удалось тебя прокатить в тот раз, уж и не знаю когда теперь смогу. Как поживает дядя, что то давно его не вижу?
      - Он здесь, позвать его.
      - Позови. Кругом развал, а его рядом со мной нет.
      - Я поищу его.
      Иду искать дядю. Щелоков, вместе с Устиновым обмениваются армейскими анекдотами. Когда я подхожу, дядя зависает на средине рассказа.
      - И вот генерал пыхтит, а потом говорит... А Надежда, привет.
      Щелоков при всех смачно целует меня в щеку.
      - Красавица у меня племянница, верно?
      - Да уж, заневестилась совсем. Нашел бы ей хорошего парня, - говорит Устинов.
      - У нее их навалом. Только свиснет, половина наших петухов ей под ноги ляжет.
      - Дядя, вас просит подойти Леонид Ильич.
      - Вот, зас... Чего ему от меня надо? Андропов его скрутил, теперь и не знаю как подступиться.
      Щелоков торопливо уходит В зале происходит движение. Я вижу как Брежнев что то выговаривает дяде и тот, покивав головой, идет обратно к нам.
      - Вот, говнюк, - шипит дядя. - Это не так, там украли. Все воруют. Сам дурацкий указ подписал, что каждому честному гражданину можно украсть государственного имущества до 50 рублей в месяц, а теперь выкобенивается. Когда исчез янтарный медведь из магазина "Березка", никто и пальцем не пошевелил его найти, а после доноса этого длинноногого журавля, теперь все спохватились.
      Я поняла, кого он назвал журавлем. Теперь он одного присутствия Андропова на версту не выносил.
      - Вы, извините меня, пойду искать моего зама. Пусть он своего родственничка успокоит, - говорит окончательно расстроенный Щелоков.
      Начинается торжественная часть, все идут в концертный зал. Кто то ласково касается моего плеча.
      - Игорь, а ты что здесь делаешь? - удивляюсь я.
      - Меня повысили. Теперь я при Брежневе. Вернее, руковожу его службой охраны.
      - Концерт будешь смотреть?
      - Нам не положено. Даже в зале, на сцену смотреть нельзя. Только на публику. Ты завтра вечером свободна?
      - Да.
      - Ты не против, если я тебе позвоню.
      - Позвони. Извини, там дядя меня ждет...
      Июль 1981 года.
      Андропов не забыл меня. Он приехал вечером ко мне домой, переполошив маму. Та была в шоке и мне большого труда стоило ее успокоить.
      - Мам, пойди приготовь нам чайку. Юрий Владимирович любит хорошо заваренный чай.
      - Я сейчас, - заспешила она и ушла на кухню.
      - У тебя телефон прослушивается? - спросил Андропов.
      - Да.
      - Это мы сейчас.
      Он выдергивает шнур и протянув мне аппарат просит.
      - Унеси его в прихожую.
      Когда я пришла обратно, Юрий Владимирович уже по хозяйски расположился на диване.
      - Я ведь твой должник. Обещал тебе подарок и вот..., прислали мои ребята из Кении.
      Он вытаскивает из портфеля плоскую коробку и протягивает мне.
      - Посмотри, что там.
      Я открываю крышку и не могу вздохнуть от волнения. Изумительно чистые, большие изумруды разместились на белом атласе материи. Это набор: серьги, колье, браслет и перстень.
      - Спасибо, Юрий Владимирович.
      - Спасибо не отделаешься.
      Я напряглась, обычно эта фраза от мужиков, идет как грязный намек или звонок к действию. Он покупает меня или что то другое... До чего же противные эти сластолюбцы власти.
      - Я что то должна сделать? - сразу в лоб, обрушиваю на него вопрос.
      - Да, я бы хотел... Тебе нужно уйти от генерала Цвигуна. Грядут большие события и такой красивой и умной головке нельзя оставаться под... топором.
      - Куда же мне идти?
      - У тебя два варианта. Либо ты уходишь в МИД, под крылышко Громыко, либо... я тебя сделаю настоящей королевой. Будет жить в отдельной квартире и иметь все, что пожелаешь...
      Похоже к этому все и шло.
      - У меня нет времени подумать, Юрий Владимирович?
      - Почему же... есть. Я тебя не тороплю. У тебя срок два месяца. Больше я ждать не могу.
      - Хорошо. Через два месяца, я дам вам ответ.
      Вплыла мама с большим подносом. На нем были кружечки с чаем и бутерброды с печеньем. Андропов для вежливости выпил кружечку, немного пошутил и... уехал.
      - Зачем он приезжал, Надя? - спросила мать.
      - Он привез мне подарок. Вон он на столе, посмотри.
      Мама с восхищением перебирает изумруды.
      - Эти камни стоят очень дорого.
      - Ты права, мама.
      Я долго мучалась, сказать или не сказать Цвигуну о предложении Андропова. Наконец не выдержала и пришла к нему.
      - Семен Кузьмич, вчера ко мне домой приезжал Андропов.
      Цвигун даже подпрыгнул в кресле.
      - Ну и что?
      - Он предложил мне уйти из КГБ.
      - Увольняет..., догадался обо всем?
      - Он предложил мне уйти в МИД или... стать его любовницей.
      Генерал с интересом уставился на меня.
      - Хорошо, если бы ты была при нем.
      - Для кого хорошо? Для вас?
      - Не только для меня. Есть круг заинтересованных лиц, которым позарез нужно знать, что еще задумал этот тип. Эти лица тебя осыпят золотом, камнями, чем хочешь.
      - Тоже мне предложил и он.
      - Наденька, для нашего общего дела, тебе все же лучше идти к нему.
      - А обо мне вы не подумали?
      - Чего думать то. Ты должна служить обществу.
      Я поняла, что дальше говорить бесполезно.
      - Семен Кузьмич, я подумаю.
      - Постой, а почему он предложил тебе уйти из КГБ?
      - Сказал, что эти игры не для меня.
      - Понятно. Вот, скотина. Ну иди, Надя.
      Вечером к нам домой явился дядя. Он поцеловал маму, потрепал меня за щеку и, вытащив из привезенной корзиночки, коньяк, яблоки и виноград, все перенес на стол.
      - Ну-ка хозяйки, давайте накрывайте стол.
      - С чего бы у нас сегодня такой праздник? - спросила я.
      - Хотя бы потому, что я наконец то навестил свою родню.
      Мать помчалась в кухню.
      - Я слышал, что ты уходишь из органов? - быстро спросил меня Щелоков.
      - Уже донесли?
      - Да нет, Семен Кузьмич пожаловался мне, на упрямую родственницу.
      - Дядя, вы пришли меня уговаривать?
      - Пришел поругать, что не слушаешься старших.
      - Мне пришлось выслушать весьма странный совет от старших, лечь под Андропова.
      Николай Анисимович, отщипнул и забросил виноградинку в рот.
      - Этот виноград очень сладкий. Люблю, когда мясистый и косточек мало. Ты поступишь так, как считаешь нужным. Я сам против того, чтобы ты стелилась под него. Это просто генерал Цвигун немного мандражирует перед Андроповым. Когда Брежнев умрет, мы Андропова разорвем на части и старания твоего шефа, кроме позора на наш род, ни к чему не приведут.
      - Ты у меня умница, дядя.
      Я поцеловала его в щечку. Вошла мама и мы устроили застолье.
      В воскресение пришел Игорь. Он выволок меня на улицу, посадил в свою машину и мы отправились к нему на дачу.
      - Выходи за меня замуж, Надя? - вдруг предложил он мне, сосредоточившись за рулем.
      - Игорь, мы родня.
      - Плюнь, ты на эти суеверия. Родня в каком то колене. Если мы любим друг друга, почему не можем жить вместе.
      - Игорек, этого мало. У нас есть родители, известный дядя, масса знакомых, причем не простых знакомых, как они отреагируют на это.
      - Ты говоришь про Андропова?
      - И про Андропова тоже. Нас просто сотрут в порошок. Тебе пришьют аморалку и выкинут с работы, а меня растопчут, предварительно обозвав шлюхой.
      - А на что ты надеешься в дальнейшем? Либо тебя положат силой в постель высокооплачиваемого чиновника или стареющего члена ЦК, либо... закопают, за то что много знаешь. Пусть нас ото всюду выпрут, пусть мы будем в бедности, но зато сохраним свое достоинство.
      Я понимаю, он прав, но как страшно уйти в другую нищую жизнь, да еще неизвестно сохранят ли ее.
      - Давай подождем еще немного Игорек. Впереди большие события. Уже давно идет битва между старым ЦК и так называемыми, реформаторами. Смена власти, ведет смену кадров, может наши новые друзья нам помогут.
      - Я не уверен, но... давай, подождем. К сожалению, время сейчас работает против нас.
      _._
      Это было жаркое лето. Генерал Антонов психовал. Те дела, которые разгребались в южных республиках, всеми нитями тянулись в Москву, в самые высшие эшелоны власти. На генерала Цвигуна и Антонова давило старое политбюро, требуя радикальных действий против Андропова. Я был в работе. Проклятый андроповец, генерал Васильев, копал одно дело за другим. Был схвачен Медунов, замахнулись на секретарей некоторых республик.
      Антонов без конца теребил меня и наверно, таких же мне подобных. Опять новое задание и опять убийство.
      - Анатолий Михайлович, вы уже начали топорно работать, - выговаривал мне генерал. - Раньше вы ликвидировали людей изощренно, а сейчас... даже неприятно смотреть...
      - Но, товарищ генерал, работы стало много, все нужно быстрей и никакой подготовки. Если на Кулакове и Машерове были тщательно отработанные операции, то теперь все не так.
      - Ладно. Может быть ты и прав. Идет последняя стадия этой скрытой войны. Давай-ка нанесем им еще один удар...
      Следователя по особо важным делам Горгелидзе, мне пришлось утопить в его собственной ванне, а бумаги найденные в доме сжечь. Но самая лучшая операция, которую я провел, можно считать, свела к нулю многие обвинения, представленные к схваченным андроповцами людям.
      Дом в переулке ни чем не выделялся, если бы не обилие машин перед его входом. Это следственная часть КГБ. Сюда привозят арестованных, здесь хранятся дела обвиняемых. Вот сюда то и наметил операцию мой начальник. Мне сделали форму полковника, немного изменили лицо и выдали документы на имя Копрова, представителя КГБ из сибирского городка Дедуны. В моем портфеле вместо документов находились особые горючие плитки, которые через шесть часов должны загореться. Под вечер я явился в этот особняк.
      - Вам к кому, товарищ полковник, - спросил меня дежурный прапорщик.
      - К следователю Фатееву.
      - Вы по вызову.
      - Да, посмотрите в списках...
      Он проверяет несколько листков бумаги.
      - Да, вы есть. Извините, что долго искал. Приписали вас буквально час назад, вы в самом конце списка.
      Мне выписывают пропуск.
      - Не забудьте его отметить, - наставляет прапорщик.
      Я прохожу охрану и поднимаюсь на третий этаж в секретную часть. Симпатичная девушка смотрит через окно.
      - Вам что-нибудь нужно, товарищ полковник?
      - Сдать портфель.
      - Заполните карточки и укажите, какие документы там находятся.
      Она протягивает мне несколько бланков. Я их заполняю, выдумывая сверх секретные документы и представляю ей, вместе с портфелем. Только бы не проверила содержимое. Но девушка мнет пластилин и при мне запечатывает портфель.
      - Ваш номер 14327. Запомнили.
      - Да.
      - Тогда, все.
      У двери следователя Фатеева никого нет. Я стучу и вхожу в комнату. От стола, заваленного бумагами, оторвалась замученная голова.
      - Вы ко мне?
      - Да к вам. Подпишите мне пропуск на выход.
      - А почему я?
      - Потому что так надо.
      - Я не знаю кто вы?
      Пришлось вытащить свой пистолет с глушителем.
      - Вам придется это сделать. Только не тяните руку к кнопке, а то я ее прострелю.
      - Вы покойник, ниже второго этажа не спуститесь, вас схватят.
      - Не разговаривай, пиши.
      - Не буду.
      И тут я стреляю. Пуля пробивает его левую руку. Следователь вскрикивает.
      - Следующая пуля в голову.
      Теперь он сдался. Кривя рот от боли, дрожащей рукой, расписывается на пропуске и ставит свою печать. Я все же стреляю ему в голову. Подскакиваю к двери и захлопываю французский замок. Пока все тихо.
      В сейфе три толстых папки, на столе две. Бегло их просматриваю и вырываю необходимые листы. Листов десять сжигаю в пепельнице, а остальные набиваю себе под китель. Пора смываться. Выхожу из комнаты и захлопываю на замок дверь.
      Часовой беспрепятственно выпускает из здания.
      Ночью выгорел секретный отдел, а так же архив с вещественными доказательствами, расположенный рядом.
      Сентябрь 1981 года.
      В стране идет невидимый бой. Под одной крышей КГБ две группировки убивают, режут друг друга, жгут документы. Мне уже становиться страшно. Я не знаю, кто победит, но быть в жернове смерти мне очень не хочется. Поэтому звонок Андропова я приняла как манну небесную.
      - Ты решила, Надя?
      - Да. Я согласна перейти в МИД.
      - Ты хорошо подумала?
      - Я хочу по человечески жить...
      - Ну что же, раз решила, то иди. Я все же сожалею...
      Он бросил трубку. В этот же день пришел приказ об моем увольнении.
      Министр иностранных дел Громыко, сам принял меня в своем кабинете.
      - Тебя выгнали или ушла сама? - прямолинейно спросил он.
      - Меня... ушли...
      - Ага. Значит не сошлась характером.
      - Нет. Просто попала не туда.
      - Языки еще не забыла?
      - Нет.
      - Тогда давай, иди в отдел Иванова и... работай.
      Он все же посчитал, что я приставлена Андроповым к ним в МИД. По документам, прошедшим в КГБ через меня, я и так знала, что МИД забит внештатными доносчиками, так что зря он так ко мне отнесся.
      Январь 1982 года.
      В Москве паника. 19 января на конспиративной квартире был убит двумя выстрелами в голову генерал армии Семен Кузьмич Цвигун, а 22 января в газете "Правда" был выпущен некролог, где сказано, что после тяжелой и продолжительной болезни скончался верный сын партии и народа...
      В 11 часов вечера в моей квартире раздался звонок.
      - Кого это несет? - удивилась мать.
      Я пошла открывать дверь. В проеме стоял, переодетый в серый ватник, небритый генерал Антонов.
      - Надя, привет. Пропусти меня.
      Он втолкнул меня в квартиру и спешно закрыл дверь.
      - Ты извини, но мне нужно переночевать одну ночь. Я поэтому решил, что безопасней будет у тебя.
      - Входите. Раздевайтесь здесь.
      Он скидывает ватник и проходит со мной в гостиную.
      - Мама, это один мой товарищ по службе, не мог найти места в гостинице, ему надо переспать здесь ночь, а завтра он уедет.
      - Хорошо, Наденька. Я ему устрою на раскладушке в этой комнате.
      Мы попили чай, генерал Антонов был неразговорчив и часто все отвечал невпопад. Но вот мама ушла в свою комнатку и я решила все же расспросить генерала обо всех последних событиях.
      - Так как погиб Семен Кузьмич?
      - Обыкновенно, - ответил Семенов, - пришел на встречу на конспиративную квартиру и ему там неизвестные друзья всадили две пули.
      - За вами тоже гонятся?
      - Похоже. Только странно одно, после гибели Семена Кузьмича я сразу поехал в управление и мне никто не препятствовал. Я даже сумел уничтожить всю цвигунскую картотеку на его агентов.
      - А может у Андропова уже давно была копия?
      - Я тоже так думаю.
      - Как же Брежнев отнесся к гибели своего шурина?
      - Никак. Андропов со своими сыскарями сразу обыскали квартиру Семена Кузьмича и выволокли от туда полтора миллиона долларов, 35 килограмм золота, камней и брильянтов- мешок. Когда этот список представили Леониду Ильичу с ним чуть опять удар не произошел. Свою фамилию в некрологе он приказал не ставить.
      - Куда же вы дальше, генерал?
      - Меня ищут, чтобы убить. Вы слыхали, вчера умер Суслов.
      - Да. Его тоже убили?
      - Он дурак и идиот. Когда узнал, что Цвигун застрелен, то потерял совсем голову. Позвонил по ВЧ связи и приказал командирам Таманской и Кантемировской дивизии бросить танки и пехоту на Москву.
      - Но, мы ничего этого здесь не слышали и не знали?
      - Естественно. Этой глупости не мог допустить ни я, ни другие члены политбюро. Пришлось послать своего человека..., но уже поздно. С Михаил Андреевичем произошел... удар и как следствие, паралич. Ночью он умер.
      _._
      Этим человеком был я. После тревожного звонка Антонова, я понял, что надо действовать незамедлительно.
      - Вы мне можете сделать пропуск на Старую площадь? - попросил я Антонова.
      - Постараюсь.
      - Тогда я поехал.
      - Только старайся все сделать не по варварски. Нужно чтобы все выглядело естественно.
      - Хорошо.
      Действительно, мне легко выписали пропуск и я поднялся в приемную Суслова. Там никого нет. Кабинет легко открылся. Суслов сидел за своим столом, обхватив голову руками.
      - Михаил Андреевич, я к вам от военных...
      - Слава богу, - произнес ненавистник этого бога, - чего вы так долго?
      - Что прикажете делать?
      - Захватить управление и все отделения КГБ. Окружить и расстрелять его головорезов: из "алфы", "бетты" и "гаммы". По возможности застрелить Андропова и его генералов. Вот здесь у меня есть адреса куда... Что это вы делаете?
      Я вытащил пистолет с глушителем.
      - Мне приказано пристрелить тебя.
      И тут его глаза чуть не выползли из орбиты. Он стал хватать ртом воздух, его тело обмякло и повисло в кресле. Я подошел и вытряхнул его на пол. Сердце еле-еле билось, зрачки глаз окаменели и тупо смотрели в потолок. Может и не надо его пристреливать. Сам подохнет. Здесь же на столе, я подписал себе пропуск.
      Я уже хотел уходить из здания с боем. Как ни странно, охранник небрежно взглянув на тыльную сторону пропуска, кивнул головой, пропуская меня.
      На следующий день газеты сообщили, что М.А.Суслов скончался от диабетического коллапса.
      Генерал Антонов был убит в Краснодарской области, через месяц. Говорят, в деревне Чазовка, он отстреливался от спецназовцев из "гаммы", которые шли по его пятам, почти до последнего патрона, но пуля снайпера попала в шею и он захлебнулся собственной кровью. Все, андроповцы, члены ЦК и разгромленные цвигуновцы, были, как ни странно, заинтересованы в его смерти.
      Ноябрь 1982 года.
      Ко мне на работу позвонил Игорь.
      - Надя, ты не можешь срочно удрать с работы.
      - Прямо сейчас?
      - Прямо сейчас.
      - Хорошо, я буду через двадцать минут на Манежной у музея.
      - Добро, я жду.
      С трудом уговорила моего начальника, отпустить меня до конца дня.
      Игорь очень похудел, его лицо белее смерти.
      - Что произошло? Тебе плохо?
      - Быстро садись в машину.
      Мы мчимся по Кутузовскому проспекту и скоро выскакиваем за город. Игорь молчит и ни говорит ни слова. Наконец он подъезжает к какому то деревянному дому и мы выбираемся наружу.
      - Мне приказано схоронится на три дня, - наконец говорит Игорь.
      - В чем дело? Да скажи же?
      - Пошли в дом.
      Он достает ключи и открывает двери. В доме холодно, Игорь разжигает камин и печь на кухоньке. После того, как мы нашли в холодильнике, колбасу, сыр, вино и водку, то перекусили и расселись перед камином.
      - Я убил человека, - начал Игорь.
      Я молчу и жду продолжения.
      - Я убил Брежнева.
      У меня чуть стакан с вином не выпал из рук.
      - Слушай.
      Игорь подходит к приемнику и включает его. Слышна траурная музыка.
      - Да расскажи ты, не мучай меня, что произошло?
      - Вчера, я зашел в свою квартиру и почувствовал что то не то... Зажег свет и увидел на диване, улыбающегося генерала Васильева. После обычных слов приветствия, он начал со мной разговор издалека, о том что маразматик Брежнев уже давно не управляет страной, а его подчиненные пользуясь этим, грабят страну направо и налево. Неплохо бы, предложил он, убрать Брежнева. Я сначала отказался, тогда он вытащил несколько документов, где из показаний арестованных установлено, что я участвовал в некоторых сомнительных операциях своего дяди, генерала Щелокова.
      - Это правда, ты действительно участвовал?
      - Да. Увы, наш дядя, грешил стремлением обогатиться.
      - Но этим почти все грешат.
      - Николай Анисимович ограбил почти всех коллекционеров Москвы. Андропов ему этого никогда не простит.
      - Боже мой, что ты говоришь? Неужели и ты ему в этом помогал?
      Я потрясена, но беру себя в руки. В комнате тишина.
      - И ты согласился? - спросила я.
      - У меня не было выбора. Васильев мне предложил два пути, либо сей час же на Лубянку, либо работать с ним. Я понимаю, сейчас попасть в подвалы КГБ, это попасть в подвалы смерти. Пришлось сказал, что исполню свой долг, как мне прикажут. Генерал Васильев обрадовался и передал мне пробирку с таблетками внутри. "Это, добавишь ему в молоко завтра", - сказал он.
      - И ты добавил?
      - Да. Ты же знаешь, мы - охрана, обязаны проверять пищу Брежнева и вот, допроверялись. После анализов, присланного нам молока, я сам бросил пару таблеток в стакан. Как всегда, приложил булочку и отправил охранника передать все генеральному секретарю.
      - Что же потом?
      - Все прошло нормально. Только, выпив молоко, Брежнев вдруг пожаловался Черненко, что сегодня пища немного горчит. Тот небрежно бросил, что то по поводу печени. Потом Брежнев вместе со свитой поехал в дачный поселок Жуково, а я отпросившись в отгул на три дня у дежурного генерала, стал звонить тебе.
      - Может все будет нормально?
      - Нет. Я слышал, как Васильев приказал реанимационную машину отправить заранее в Жуково
      - Это значит, что помощи ему не будет.
      Игорь кивает головой.
      - Неужели невозможно было дать умереть этому старому человеку спокойно?
      - Нет. Леонид Ильич уже несколько раз заболевал и был чуть ли не в коме, но его каждый раз вытаскивали с того света. Самое удивительное, после каждой болезни он сразу приходил в себя и быстро шел на поправку. Но он уже все меньше и меньше соображал, чем пользовалось его окружение. Даже уж на что я, не очень то вникаю в дела ЦК, вижу, что идет грабеж и разбой в стране. Все окруженцы Брежнева хапают и во всю воруют такие суммы, что Гарун Аль Рашиду не снилось. Поэтому силы вокруг Андропова не могли больше держать на троне престарелого вождя, почему его и поспешили убрать. Поверь, теперь начнется кровавая резня, сторонников Пономарева и Суслова.
      - Мне иногда страшно. Я себя чувствовала соучастницей многих операций в комитете, но тогда думала, что все делала в интересах государства, ради спокойствия в стране. Теперь не знаю, но такое ощущение, что все делала зря.
      - Так оно и есть.
      Мы ждали с нетерпением до вечера. Радио крутит похоронные марши и только под утро мир услышал потрясающую вещь - умер Л.И.Брежнев. Я позвонила в МИД и попросила три дня отгула.
      Январь 1983 года.
      Андропов захватил власть. Начались расправы. Вылетели из ЦК и Политбюро ненужные люди. Начались крупные процессы над секретарями обкомов горкомов партии. Мой дядя полетел со своего поста и застрелился при невыясненных обстоятельствах. Перед этим он позвонил мне и сказал.
      - Надя, ты, молодец, что ушла от Цвигуна вовремя.
      - Дядя, все плохо?
      - Очень плохо, племянница. Я поставил не на того коня. К тебе сегодня придет посылка, это мой последний тебе подарок.
      - Дядя, не делай глупостей, дядя.
      - Если что со мной случиться, вы с Игорем не проявляйте очень то родственных чувств, иначе на вас все отразиться. Живи, племянница.
      - Дядя...
      Трубку повесили. Я пыталась дозвониться до него, но все было бесполезно. Решилась поехать к дяде и поговорить с ним обо всем. Только оделась, как раздался звонок по телефону.
      - Надежда?
      - Да, я.
      - Это говорит генерал Васильев. Меня просил передать вам привет Юрий Владимирович.
      - Спасибо.
      - Он так же просил, чтобы вы сегодня не ездили домой к своему дяде.
      - Почему?
      - Так вам будет лучше.
      Трубка щелкнула, а я сползла на стул.
      На следующий день Н.А.Щелокова не стало. Вечером мне принесли посылку, когда ее развернула, то увидела голубое платье, голубые туфли и украшения, которые на меня одел дядя в первый мой выход в свет.
      _._
      Мне позвонили из приемной Чебрикова, нового руководителя КГБ, и попросили прибыть к нему в 16 часов на прием. Сначала я решил бежать, но потом решил, будь что будет.
      - Так вот вы какой, Анатолий Михайлович? - уважительно говорил генерал.
      - Какой уж есть.
      - Давайте, расскажите нам, что вы натворили под руководством генерала Антонова. Юрий Владимирович, попросил меня разыскать вас и выслушать всю вашу одиссею.
      Я ничего не скрывая, рассказал все свои операции по уничтожению сторонников Андропова.
      - Многовато дел вы натворили, - выслушал мою исповедь новый начальник.
      - Что со мной будет?
      - Ничего. Вы же являетесь кадровым сотрудником КГБ и исполняли приказ своих начальников, теперь будете исполнять наши. Вроде вы с Цвигуном очень хотели убрать генерала Васильева?
      Похоже вид у меня был потрясающий, потому что Чебриков рассмеялся.
      - Что с вами?
      - Да, ничего. Я вас слушаю.
      - Вот вам первое задание, чтобы оправдаться перед нами. Уберите генерала Васильева и еще одного человека и как можно быстрей.
      Генерал подает мне фотографию молодого парня.
      - Этот парень служил охранником у Брежнева, до его смерти. Игорь Андреевич, так зовут человека, которого нужно вам убрать. Его сейчас перевели в охрану ЦК на Старой площади.
      - А где сейчас Васильев?
      - Он проводит следствие в Нижнем Тагиле.
      Я вышел от генерала очумелый, такого не ожидал. Чем же только переехал дорогу КГБ генерал Васильев, самый преданный пес Андропова и еще этот тип...
      Это была самая скоротечная операция. Я убил Васильева, стреляя из своего любимого пистолета с глушителем, через окно первого этажа, одного премилого коттеджа. Генерал сидел и работал с документами за столом и, поразительно, что дом вокруг даже не охранялся и лишь бестолковый милиционер лузгал семечки на крыльце. Он даже не отреагировал на хлопок... Только позже, когда я встретился с Надей, я понял, почему Чебриков приказал мне убить генерала Васильева и того типа... Это Андропов убирал свидетелей смерти Брежнева.
      С охранником мне пришлось тяжелей... Я выследил квартиру, где он живет. Забрался в нее перед его приходом и... Это был опытный парень, когда он вошел в квартиру, то сразу понял по каким то своим незаметным приметам, что кто то здесь есть. Началась перестрелка. Я бежал с балкона, перепрыгнув вниз на другой. Там через какую то квартиру- ушел на улицу.
      Генерал Чебриков был очень недоволен провалом операции и приказал мне пока затаиться.
      Сентябрь 1984 года.
      Как всегда, он позвонил неожиданно.
      - Надя, узнаешь?
      - Да, Юрий Владимирович.
      - Я скучаю по тебе...
      Я боюсь произнести слово.
      - Как ты смотришь, если мои ребята привезут тебя ко мне? - говорит он.
      - Но я не хочу, Юрий Владимирович...
      - Ты плохо обо мне подумала. Мне некому выложиться, у меня совсем нет друзей, именно тех, с кем можно по душам поговорить.
      - Хорошо, Юрий Владимирович. Я согласна.
      - Машина за тобой придет через два часа...
      Только прерывисто загудела трубка, как я тут же набираю рабочий номер Игоря. Только бы он был на месте. Слава богу, его голос.
      - Игорь, срочно приезжай ко мне.
      - Что случилось?
      - Не спрашивай. Срочно.
      - Вот черт. Мне надо уломать моего начальника. Я попробую. Жди.
      Он приехал через 15 минут. Я ему кратко выложила все, что услышала по телефону. Игорь задумчиво вертит пальцем свои волосы.
      - Надя, возьми на всякий случай, пистолет. У меня есть небольшой бельгийский браунинг.
      - Я не могу. Не могу стрелять.
      - Хорошо, - Игорь прошелся по комнате. - Я знаю, как ты плохо умеешь обращаться с оружием, поэтому есть еще одно средство... У меня есть таблетки..., остались от Брежнева... Вот они.
      Он достает пробирку, в которой до половины уложены таблетки. Я мотаю головой, но он совсем меня не спрашивает, лезет под юбку и запихивает пробирку под резинку чулка.
      - Я не могу и не хочу, - чуть не рыдаю я.
      - Пойми он тебе враг, сколько всего натворил. Дядю нашего убил. На меня уже было произведено покушение, а сейчас... Что будет сейчас с тобой, ты хоть понимаешь?
      - Я не знаю. Но меня тоже убьют, если узнают о пробирке. Я боюсь.
      - Надя, решайся, у тебя сегодня появилась такая возможность. Подумай обо мне, о наших родственниках. Мы же в лапах у смерти.
      Я плачу, а он гладит меня по волосам.
      - Я люблю тебя, дорогая. Ради нашей любви... Чтобы ты была уверенна, для страховки, я поеду за тобой. Если он на конспиративной квартире на Пресне или Ленинградском шоссе, то буду внизу у дома, на всякий случай. А сейчас возьми себя в руки. Приведи в порядок лицо.
      Машина отвозит меня на Ленинградское шоссе. У двери квартиры, скучающие охранники, ради конспирации делают вид, что они алкаши и пьют на подоконнике водку. В квартире чистота и порядок. На столе цветы и в большой вазе фрукты. Андропов расслаблено сидит в кресле и не поднимаясь, кивает головой.
      - Там в буфете есть хорошее вино. Хочешь, налей себе.
      - Не хочу.
      Я разворачиваю стул и сажусь напротив него.
      - Давно вас не видела, Юрий Владимирович.
      - Постарел?
      - Не очень.
      - С этой жизнью постареешь. Ты не представляешь, что я на себя взвалил. Это мерзкая, жуткая клаока. Куда не ткнись, везде отъявленные негодяи и ворюги.
      - Вам с ними не справиться...
      - Врешь, пол страны перестреляю, но приведу их в чувство. В Союзе можно навести порядок только палкой и пулей.
      - Сколько при этом невинных пострадает...
      - Пострадает, но зато мы построим настоящий коммунизм, без этих... Устал я, Надя. Так иногда хочется покоя.
      - С вашими планами, его не будет.
      Он смотрит на меня задумчиво.
      - Как там Громыко поживает? - вдруг спрашивает он.
      - Ничего, работает.
      - Опять это старье плетет паутину. Начали создавать новую платформу: Черненко, Громыко, Кузнецов и другие. Все неймется, паразитам.
      - Юрий Владимирович, можно вас попросить об одной вещи?
      - Говори.
      - Не убивайте моего хорошего друга, он работает теперь охранником в ЦК, его звать Игорь Афанасьевич...
      - Замолчи, - вскрикивает Андропов. - Это не твоего ума дело.
      Он задумывается и нервно теребит полу пиджака.
      - Хотя, - он вдруг изменяет тон, - я смогу сохранить ему жизнь только... если ты со мной...
      - Нет.
      - Дура, ляжешь как миленькая. Раздевайся...
      - Нет, - почти кричу я.
      Он приподнимается и тут я поняла, все бесполезно... Меня все равно изнасилуют, Игоря убьют, потом расправятся и со мной. Проклятые мясники, что Андропов, что Цвигун, почему мне не везет, почему я попала в эту мясорубку.
      - Хорошо. Я согласна. Давайте без рук. Я буду вашей, только... пусть все будет нормально, как у людей.
      Андропов сразу же пришел в себя. Он расслабился и опять повалился в кресло.
      - Я знал, что ты очень благоразумна. Пусть будет, как ты хочешь.
      Я поднимаюсь, руки трясутся, их надо чем то занять.
      - Юрий Владимирович, давайте организуем стол.
      - Сделай это пожалуйста... На кухне всякие припасы. Я позову охранника, пусть тебе поможет.
      - Пить, что будете?
      - Там, на кухне, соки, приготовишь мне... сама можешь и вино, здесь в буфете полно бутылок, выбирай, что хочешь. - Он приподнялся подошел к телефону и позвонил. - Андрющенко, мне. Зайди сюда, помоги молодой хозяйке приготовить что-нибудь такое легкое, на быструю руку. Давай.
      Я поняла меня ни на минуту не хотят выпустить из поля зрения. В квартиру без звонка входит смуглый парень, видно у него были ключи. Он входит в комнату и кивает мне.
      - Пошли.
      Андропов возвращается в кресло, и берет с тумбочки бумаги, а я с поникшей головой иду на кухню. Андрющенко оказался золотым мужиком, у него все вертелось в руках и кипело. Различные салаты вылетали один за другим, здесь рыбные, колбасные, мясные, помидорные и еще, черт знает из чего.
      - Помогите мне приготовить соки Для Юрия Владимировича, - просит он. Вон соковыжималка, здесь апельсины, режьте их пополам и на этот конус.
      - Хорошо, я вымою руки.
      Он подозрительно глянул на меня, но все же кивнул головой. Я зашла в ванну и включила воду. Отчаяние толкнуло меня на риск. Я залезла под юбку выдернула пробирку и две таблетки вылетели на ладонь. Тут же их зажала между пальцев, а пробирку зашвырнула в узкий тапочек, стоящий в общем ряду под вешалкой. Вернулась на кухню.
      - Я готова.
      Охранник кивнул на стол.
      - Давай.
      Режу пол апельсина, включаю машинку и на вращающийся конус давлю
      половинку фрукта. Сок заливает пальцы, Андрющенко одобрительно смотрит, потом обращает внимание на свои руки, которые удивительно быстро режут лук. Тут то я разжала пальцы и встряхнула прилипшие таблетки с руки. Схватила другую половинку апельсина и опять жму на конус. Мысль бьется одна, растворятся ли таблетки в соке, если нет - я погибла.
      Охранник и я вносим салаты, какие то удивительные блюда и соки в комнату. И здесь Андрющенко перепрыгнул свои возможности, он как опытный метрдотель рассортировал блюда, приборы и рюмки на столе, красиво их разложив. Я подошла к буфету и вытащила первую попавшуюся бутылку, это оказалось "Алиготе" и поставила ее на стол. Андрющенко словно из воздуха достал штопор и мгновенно ее открыл.
      - Юрий Владимирович, у меня все, - почтительно доложил он.
      - Спасибо. Можете идти.
      Теперь мы остались вдвоем. Андропов встал и подошел к столу.
      - Садись, Надя, будем пировать.
      Он вино не пил, чокался со мной с рюмками, наполненными соками. Мило улыбался и уже не говорил о делах, а вспоминал, смешные моменты из прошлой жизни за границей, когда там был послом. Я чего то охмелела и расслабилась. Через два часа он поднялся.
      - Надя, у меня очень мало времени, пойдем.
      Я уже поняла куда, но поднялась и послушно пошла за ним в спальню. Это судьба, от нее не уйти.
      Утром, меня разбудил стон. Я вскочила. Полуголый Андропов сидел на кровати и держался за низ живота.
      - Что с вами, Юрий Владимирович.
      - Живот. У меня рези... здесь внизу.
      - Надо вызвать врача.
      - Может позвать кого-нибудь из охраны.
      - Ты лучше уходи. Будет скандал, если узнают, что ты со мной.
      Я не заставила себя ждать, быстро оделась и погладив его по голове выскочила из квартиры. Увидев на лестнице охрану, окликнула их.
      - Ребята, срочно вызовите врача. Юрию Владимировичу плохо.
      Ребята всполошились и бросились в квартиру, а я спокойно спустилась вниз и мне так хотелось плакать...
      На шоссе полно стремительно несущихся машин. Я в отчаянии. В это время скрипят тормоза и я вижу лицо Игоря.
      - Скорей, - кричит он и открывает двери.
      Влетаю в машину и мы уносимся в поток транспорта.
      - Что произошло? Почему так долго?
      - Я бросила две таблетки в апельсиновый сок.
      - Так. А что с Андроповым?
      - У него начались боли в животе...
      Мы молча едем по шоссе и тут Игорь взрывается.
      - Ты спала с ним?
      - Может у тебя был другой путь, чтобы выжить?
      - Нет. Сволочь, гад ползучий..., - Игорь матерится минут десять, потом замолкает.
      - Что мне делать, Игорь?
      - Нам надо на время затаится. Врачи наверняка обнаружат у него яд и за тобой будет охота по всей стране. Сейчас мы с тобой заедем ко мне, соберем вещички, а потом будем удирать за город. Я знаю в лесу потайное место, избушку охотника. Там отсидишься.
      У дома Игоря мы выскакиваем из машины и несемся в парадную. В квартире сразу же включаем телевизор и спешно собираем вещи.
      - Надя, пошуруй на кухне. Все консервы и нескоро портящиеся продукты собери в мешок.
      Я быстро набивают продуктовый мешок продуктами и тут раздался телефонный звонок. Мы замерли. Игорь неуверенно поднял трубку.
      - Але...
      Ему что то ответили и мой брат швырнул трубку на место.
      - Все. Меня предупредили, нас вычислили. Надя, выметаемся. Врачи уже успели определить, что его отравили.
      - Но почему по телевизору ничего...
      - Черт с ним. Бежим.
      Хватаем все, что успели собрать и бежим к машине.
      Мы выскакиваем за город и несемся по мокрому асфальту. Противный дождь осыпает все вокруг.
      - Они нас поймают, мы не успеем...
      - Все может быть. Сейчас они наверняка включили операцию "Кольцо-3". Мы через пол километра свернем с дороги, будем пробираться лесными дорогами. Может нам и повезет.
      ЗПИЛОГ
      УБИЙЦА НУЖЕН ВСЕГДА
      Надя сидит передо мной и устало глядит в окно.
      - Вот я тебе и рассказала всю мою историю.
      - Да, положение твое, скажем не очень...
      - Я не знаю, что мне делать? К кому обратиться за помощью? Кругом предательство. Игорь убит. Покушение на генерального секретаря оказалось бесполезным. Его успели откачать, а отрава ускорила процесс заболевания больной почки, ее успели заменить и теперь сколько он еще проживет...
      Я тоже не знаю, что мне делать с ней. Тот самый Игорь, за которым я когда то охотился, погиб за болотом. Меня, за то что я спас и не сдал участника покушения на Андропова, тоже не помилуют.
      - Тебе надо сейчас не делать глупостей. Не выскакивать на участок, тихо сидеть в доме и не высовывать носа, тогда гарантирую твое спасение. Ты вот это поняла?
      - Поняла. С больной ногой я никуда не убегу.
      Прошла последняя неделя. Я начал собираться в столицу.
      - Ты куда? - спросила меня Надя.
      - На работу, отпуск кончился.
      - Когда сюда вернешься?
      - В пятницу, вечером. У меня к тебе просьба, не включай свет, не пугай соседей, которые живут рядом и знают, что меня не будет. Пищу тебе придется готовить самой, на газе. Ставни я закрою, так что береги себя.
      - Хорошо.
      В Москве я сразу стал проситься на прием к Чебрикову, ссылаясь на важность сообщения. В приемной сказали, что через день меня примут.
      Наконец мы сидит с ним в кабинете.
      - Чего такая спешка? - спросил меня генерал.
      - Я нашел Надю...
      - ??? И где она?
      - Пока спрятана у меня. Охранник, Игорь, убит.
      - Это я знаю. Значит говоришь, что Надя спрятана у тебя?
      Чебриков задумчиво стучит по столу карандашом.
      - У меня. Она ранена в ногу и пока передвигаться не может.
      - Так, так. Пусть пока у тебя. Тебе тоже надо бы продлить отпуск, скажем месяца на два.
      - Зачем?
      - Видишь ли, Анатолий Михайлович, Андропову, после покушения на него, пересадили почку от донора, но наша наука, к сожалению не смогла еще научиться бороться с отторжением чужих тел в организме. Юрию Владимировичу осталось жить немного. Самое большое, говорят врачи, пол года, самое малое еще две недели.
      - Значит вы ей даруете жизнь?
      - И тебе тоже. И вообще, пиши-ка ты заявление, что в связи с болезнью, просишь, чтобы тебя уволили из органов. Я все подпишу. После этого катись в какую-нибудь дыру и затихни, пока жизнь в стране не нормализуется.
      - А вы уверены, что она когда-нибудь нормализуется? Что таких специалистов, как я не потребует новое общество?
      - Что когда-нибудь нормализуется - не уверен. Но знаю одно, что любому обществу - профессионал, убийца, нужен.
      Андропов умер через полтора месяца. К власти пришел Черненко. Надя поправилась и мы с ней уехали в небольшой городок Никольское на нижней Волге, где я устроился механиком на сухогруз, а Надя - продавцом в магазин парфюмерных товаров. Наши судьбы, объединили нас. Через два года Надя родила мальчика.
      Исчез Черненко, убрали Чебрикова, менялись правители, сменили вывеску КГБ, страна вроде изменилась. Кто бы мог подумать, что через десять лет меня найдут и за огромные деньги предложат убить одного известного в стране человека. Прав был Чебриков, убийца нужен любому обществу. Видно, картотеку в КГБ на нас, никто не собирался уничтожать. Но что было со мной позже, это другая история.