Евгений Кукаркин
      Отдел "С"
      Написана в 1996 г. Фантастика, приключения
      Все парни на курсе сходили с ума по Аньке, полноватой девчонке с кукольным лицом. Вот и сегодня я пристаю к ней.
      - Ань, пошли сегодня на вечер? - предлагаю я.
      Она смотрит на меня насмешливо.
      - А потом?
      - Видно будет...
      Тут-то и вынырнул от куда-то Витька, тоже один из ухажеров..
      - Опять пристаешь? Давно тебя предупреждал, отвали. Хуже будет.
      Кого, кого, а уж Витьку я никогда не боялся. Такой шкет с наглой рожей.
      - Да что ты говоришь?
      Витька петушком наскакивает на меня и получает щелчок по носу.
      - Ну, погоди, - рычит он и убегает.
      Аня с любопытством смотрит на нас.
      - А что, пожалуй, я сегодня пойду.
      Танцы идут полным ходом. Я прижался к Аньке и с восторгом чувствую ее грудь. В перерыв ко мне подошел какой-то парень и просил выйти из зала, там мол мой дружек не может пройти.
      - Аня, я сейчас, - говорю разгоряченной от танцев девушке.
      - Угу...
      Я вышел из дверей в темноту ночи.
      Несколько черных фигур вдруг выплыло передо мной. Первая, голосом Витьки с угрозой заявила.
      - Попался, сученок.
      - Ах это ты, щенок трусливый.
      Витька взвыл не своим голосом.
      - Бей! - и толкнул меня в грудь.
      Я отлетел кому-то на руки и мое избиение началось.
      Я слышу голоса, даже десятки голосов. Одни далеко, другие рядом. Их можно выделить, как бы изолировавшись от всех других. Вот и сейчас, услышав красивые женские голоса, концентрируюсь на них
      - Где ты достала такие колготки?
      - На Большом, у пожарки.
      - А я никак туда выбраться не могу. Опять Тромб идет. Катька прячь пакет. Все возиться с этим из пятой палаты, а Васенька сказал, что это уже потенциальный идиот.
      - Жалко парня, симпатичный такой. Представляешь, в драке проломили голову, да так, что куски кости в мозг вошли. Тромб делал операцию десять часов. Лежит несчастный в реанимации уже вторую неделю.
      Кто-то мешает мне слышать дальше разговор. Этот кто-то стоит передо мной, но у меня такое ощущение, что я слышу его внутренний голос.
      - "Конечно, если бы осколок вошел острием, было бы легче. Извлек его и все. Глядишь и у парня меньше осложнений было. Ну был бы чуть парализован, замедлен, потом может и прошло, а теперь. Теперь-то, что с ним будет? Во-первых столько мелкой костевой крошки вошло в некоторые области мозга, а во-вторых, кусок кости плоскостью продавил колодец, смешав и перемешав все серое вещество. Смешно..., назвал дырку обыкновенным колодцем, хотя доставил этот кусок мне немало хлопот."
      - Вася, как дела? Больной приходил в сознание?
      - Не могу понять, Григорий Петрович. Веки вроде подрагивают, но такое ощущение будь-то он спит.
      Рука щупает мое запястье, трогает лоб.
      - Вроде ничего. Все нормально.
      Но я слышу другое, какой-то неслышный голос опять говорит.
      - "Что с ним будет? Жалко если у меня ничего не выйдет."
      Рядом стоит другой, а у него совсем другое.
      - "Эх, у Машки грудь, пальчики оближешь. Как бы мне подкатиться к ней. Жалко денег маловато, а то бы ..."
      - Пусть, сегодня Катя приглядит за ним, на Марию надежды мало.
      - Хорошо, Григорий Петрович.
      Они уходят, а я опять ловлю издали знакомые голоса и отфильтровываю их из массы звуков.
      - Тебе Васенька нравиться?
      - Кобель в халате. Всех баб перещупал, все угомониться не может. Выдать бы его за муж за Томарку. Эта стерва его быстро на место поставит.
      - У Томарки своих хватит...
      - Тромб возвращается.
      - На сегодня, это его последний обход. Сегодня Васенька дежурный.
      - Я к тебе потом подойду.
      Голоса обрываются и я исчезаю в дыре сновидений.
      Два дня я не открываю глаз и слушаю, слушаю и слушаю. Голоса разные, но я уже отличаю знакомые, узнаю голос Тромба, Васеньки, Кати, Маши, Людмилы, но самое интересное, я слышу как они говорят про себя.
      Например, подходит ко мне Маша и говорит.
      - Бедненький, такой симпатичный.
      А ее другой голос говорит.
      - "Хоть бы ты сдох. Вонючий, как хорек. Опять обосрался. Позову-ка я Катьку, она дура, пусть убирает."
      - Катенька, я тут занята старичком, ты посмотри этого молодого.
      Катенька все подо мной убирает, а сама мыслит по другому.
      - "Достать бы сотенную, я бы Петюньке сапожки купила. Матери еще надо лекарство, а хорошо бы накупить пористого шоколада, ну килограммчик и есть, есть и есть..."
      Я открыл глаза. Полная девушка, сидя на стуле, прикорнула у койки, облокотившись на стойку. Ее рот открыт и веки чуть вздрагивают. Интересно это кто, Катя или Маша? Я пытаюсь поймать, что там у нее в головке, Это какой-то ужас. Небритый мужчина бежал за ней. Они бегут преодолевая препятствия. Вот он схватил ее за платье, оно трещит и тут девушка вздрагивает и открывает глаза.
      - Больной, как вы себя чувствуете?
      Мне смешно. Я читаю в ее мозгах другое.
      - "Господи, как я хочу в туалет."
      - Все в порядке. Вы идите, со мной все в порядке.
      - Куда идти? - растеряно спрашивает она.
      - В туалет.
      "Откуда он знает?" - семафорит ее мозг. - "Но действительно, не могу."
      Девушка убегает и через минуты три появляется.
      - Вас как звать, Катя или Маша?
      - Катя.
      Она удивлена. Другой ее голос говорит.
      - "Странно, он назвал мое имя, но я с ним не знакома. Может быть где-нибудь мы встречались?"
      - Нет, не встречались.
      - О....,- губы ее вытянулись в трубочку, - вы..., я сейчас...
      Она убегает. Вдалеке, за стенкой, возникает разговор. Я ловлю его.
      - Вася, Васенька, проснись. Парень очнулся, но он... понимаешь, он... Впрочем сходи сам посмотри.
      Катя входит не одна, а с молодым парнем, в неряшливо накинутым халате.
      - Как себя чувствуете, больной?
      Сам-то он думает по другому.
      - "Что еще выкинет этот идиот? Надо же, заступил на место Гришки, а теперь вляпался."
      - Все в порядке доктор, но я не идиот.
      - Тебя никто идиотом не называет.
      - "Наверно совпадение, надо его успокоить."
      - Меня не надо успокаивать. Со мной все в порядке.
      - "Неужели... он читает мысли?"
      - Немножко читаю.
      Я вижу он в шоке. В его голове, черт знает что от бутылочек валерьяны до доктора Тромба.
      - Больной, вам нельзя перенапрягаться. Катенька, дайте больному снотворное.
      "Надо срочно позвонить Тромбу и подальше, подальше отсюда."
      Может ему тоже мысленно ответить.
      "Куда помчался? Стой!"
      Васенька как подрубленный останавливается и поворачивается с измученным лицом ко мне. Теперь я сам удивляюсь, мне удается влиять на него. Может попробовать чего-нибудь ему еще сказать.
      "Господи, что ему от меня надо?" - стонет Васенька.
      - "Ладно, иди."
      Васенька исчез, чувствую возникновение опасности справа от койки.
      - "Только бы успеть..." - несутся ко мне мысли.
      Это Катя. Но что же она хочет? Пользуясь моей неподвижностью, она подкралась сбоку и вколола укол. Эх, дубина, надо было бы ее остановить... Я еще пытаюсь сопротивляться.
      - "Иди, дура, к Васеньке".
      Катя вытаскивает иглу шприца из моей кожи и покорно идет в коридор к Васеньке.
      - Ты чего? - слышу я.
      - Не знаю.
      - "Чертовщина какая то."
      Ловлю еще какие то мысли, но сон подрубает сознание.
      Около меня три человека. Я открываю глаза и узнаю только Васеньку и Катю.
      - Он открыл глаза, Григорий Петрович.
      Сразу поплыли мысли от широкоплечего великана.
      "Если этот недоделыш Васенька, говорил правду, то это чудо. А может это бред сивой кобылы?"
      - Нет, доктор, Васенька говорил правду.
      Великан подпрыгивает. В глазах его изумление.
      - Больной, давайте я вас осмотрю.
      Он протягивает ко мне руку, которая дрожит от возбуждения, щупает мои лоб, плечи, шею.
      - "Может не надо повторной операции. Мелкие крошки кости пусть так и сидят в его мозгах. Пластинку, я вроде установил нормально, а если копаться в его мозгах, может быть будет еще хуже."
      - "Вы правы, доктор, лучше не надо."
      Тромб весь передергивается, его пальцы вздрагивают.
      - "Забыл, он же читает мои мысли. Надо все продумать. Самое важное, отделить в отдельную палату и что бы меньше знали об этом случае."
      - "Может лучше в общую?"
      Доктор не доходит до двери резко поворачивается и говорит мне.
      - Нет, лучше в отдельную.
      Васенька изумленно смотрит на доктора, на меня, потом бежит за доктором за дверь. В палате только Катя.
      - "Что же происходит? Все забегали, а мне что делать. Тромб похоже совсем чокнулся. Таким я его не видела. Ну и что, парень обладает каким-то чудесным свойством данным от бога, радоваться надо, а у него руки трясутся."
      - "Катенька, ты прелесть."
      Девушка улыбается и гладить шершавой ладошкой по моей щеке.
      - Тебе надо больше отдыхать, сил набираться.
      Она открывает портьеру затемненного окна и уходит.
      Теперь я как король. Отдельная палата, телевизор и обслуживание по высшему классу. Кроме Тромба, из врачей в палату никого не пускают. Дежурная сестра всегда закрывает дверь с той стороны на ключ. Если надо, выпускают в туалет по звонку и пропускают уборщицу или сестру с едой в строго определенное время. Слух стал такой обостренный, что я могу через стенку вслушиваться в трепотню сестер или нянечек, особенно в "мертвый час" или после "отбоя".
      Стол дежурной сестры стоит в пяти метрах от двери и настроившись я слышу примерно такой разговор.
      - А в этот-то одиночной палате, говорят убийца. Я слышала от Машки, что приходил следователь с Большого Дома, приказал его запереть. Сам Тромб, когда входит в палату, всегда креститься. Наверно боится, что тот его прибьет.
      - Я была в этой палате.
      - Да что ты?
      - Мальчик молодой, симпатичный. С перевязанной головой. Всегда смеется надо мной. "Не бойся,- говорит,- не укушу и дочке передай, пусть рожает спокойно. Они все выворачиваются на изнанку при таком положении". И откуда он все знает? Я же ни кому здесь ни слова об этом не говорила.
      - Но не положат же так просто в отдельной палате такого молодого. Он либо герой, либо арестант, либо депутат, либо сын известных родителей.
      - Ох, не знаю.
      В это время по коридору проходит тяжелый человек и резко бросает сестрам.
      - Курбатова, марш на место, в свое отделение. Что это за безобразие?
      - Я только лекарство взять.
      - Взяла, так иди.
      Наступила тишина.
      На следующий день в палату входит Тромб и гражданский.
      - К тебе следователь, - говорит Тромб.
      - Здравствуйте. Я по поводу вашего вашей травмы. Вы помогите мне восполнить некоторые детали?
      Пытаюсь покопаться, что у него в голове. Там ничего, кроме чувства голода.
      - "Времени совсем нет и я еще не жрал. Сейчас по быстрому кончу с этим голодранцем и в столовку. Нет лучше в пельменную."
      - Да, пожалуйста.
      - Вы знаете тех людей, которые вас били?
      - Нет.
      - А Виктора Костюченко знаете?
      - "Интересно скажет - да - или будет юлить?" - думает следователь.
      - Да, знаю. Мы с ним учимся на одном потоке в институте.
      - Вы его в драке видели?
      - Он меня в компанию этих парней, что били, втолкнул и сказал: "Бей." А вот участвовал он в драке или нет, дальше не помню.
      - Хорошо. Давайте все запишем.
      Он начинает писать протокол допроса.
      - "Ну вот и все. Побегу на Большой там еще может пельменная и работает", - вылавливаю последнюю его мысль.
      Лежу месяц. Для сестер я легенда. Тромб входит всегда со страхом.
      - "Держать себя в руках надо. Напрягись. Внимание. Все в порядке. Что же получилось? Не пойму. Не отвлекайся, он уже копается в моих мыслях."
      Я уже привык отвечать ему мысленно.
      - "Скоро на выписку?"
      Доктор каждый раз вздрагивает и уже говорит.
      - Через два дня. Рана на голове уже зажила.
      Он спешно меня осматривает и только собрался уходить, как я ему посылаю сигнал.
      - "Позови Катю."
      Тромб задерживается у двери.
      - Катя сегодня не дежурит.
      - "Ладно, иди."
      То-то я не мог поймать ее голос или сигнал...
      Но через два дня меня не выписывают. Появляется военный. В каком чине я не вижу, так как погоны прикрыты халатом. Он староват, с массой морщин на лбу.
      Тромб представляет меня.
      - Вот о нем я и говорил, Сергей Сергеевич.
      - "Неужели... Черт возьми, еще один случай, вот генерал обрадуется."
      - "Вы о чем?"
      Его лицо расцветает в улыбке.
      - Как дела, молодой человек?
      - Нормально. Доктор сегодня хочет выписать.
      Тромб боязливо вздрагивает, а незнакомец радостно кивает головой.
      - Да, вас сегодня выпишут.
      - "Сегодня как раз хороший день." - доволен незнакомец.
      - Ничего подобного, дождь и темень за окном.
      - "Попался, голубчик."
      - "Идите к черту." - посылаю ему сигнал.
      Он опять расплывается в улыбке. Я начинаю терять терпение и командую доктору.
      - "Док. Вытолкните его из палаты."
      Лицо Тромба напряглось. Он как лунатик, подходит к военному и начинает его выталкивать в направлении двери.
      - Что с вами, Григорий Павлович?
      - "Это я приказал."
      Военный еще больше раздвигает рот в улыбке и позволяет уже без сопротивления вытолкнуть себя за дверь.
      - "Генерал не поверит, если расскажу..." - читаю его последнюю мысль.
      Доктор поспешно выписал меня через час после этой встречи.
      На кафедре никто ничего не понял. Все для приличия интересовались моим здоровьем, но я видел их насквозь. Мое здоровье было им до фени. Только Аня при моем появлении внутренне простонала. Это я к ней все время приставал, пока не нарвался на Витьку.
      - "Господи, только бы он ни о чем меня не спрашивал. Витька, дурак, втянул в эту историю, теперь и не знаю как отделаться."
      Я просто поклонился Ане и прошел на свое место. Появился Витька, увидел меня и скривил рот.
      - "Вот черт, завтра опять к следователю. Если этот, засранец, не поможет прикрыть дело, я влип. Надо Аньку подослать, что бы этот, мудак, отказался от дела. Ей пригрожу, пусть ляжет под него."
      Я сидел и развлекался, читая мыслишки своих друзей и врагов.
      Аня первая подошла ко мне.
      - Миша, как дела?
      - "Хоть бы ты сдох..."
      - Спасибо, Аня, все в порядке.
      - Сегодня в нашем кафе ансамбль "Самоцветы". Ты не хочешь сходить?
      - "Нужны мне эти "Самоцветы", как собаке пятая нога".
      - Давай сходим.
      - "Ну вот вляпалась, теперь точно придется трахнуться".
      - Тогда пока, до семи вечера.
      Естественно после кафе, Аня пришла ко мне в общагу. По дороге мы купили бутылку дешевого вина. И вот после первого стакана, Аня наконец меняет настроение.
      - "А мальчик-то ничего. Только как он ко мне приставать будет? Хорошо бы потянул немного."
      Попробую-ка я влезть в ее головку.
      - "Смелей, Анечка, смелей. Подними свою ручку. Так. Положи на плечо. Теперь целуй. Хватит. Срывай юбку. Быстрей. Теперь кофту. Рви бюстгальтер, рви. Ну вот, падай."
      Вслушиваюсь, как прореагирует она.
      - "Господи, что со мной, я все делаю как во сне. Чего он тянет? Не тяни же."
      Я не тяну.
      Учусь так себе, как все. Подходит время экзаменов и первый преподаватель по математике тешит нашу группу одними двойками. Я смело взял билет.
      - Билет номер одиннадцать.
      - Хорошо, идите готовьтесь.
      - "Еще один придурок, по роже вижу, что ни черта не знает."
      - "Врешь, это у тебя засраный характер".
      Математик подпрыгивает и с испугом смотрит на меня.
      - "Что это? Неужели мне показалось?"
      - " Не связывайся. Поставь хорошо и отпусти", - командую я.
      - Вашу зачетку, - неуверенно говорит он.
      Рука его трясутся, когда он мне выводит четверку.
      За дверью все в шоке. Анечка прижимается ко мне.
      - Миша, я тебя поздравляю.
      - "Везет же дуракам. Мне схватить бы вшивенькую троечку."
      Она меня чмокает в щеку и открывает дверь, чтобы предстать перед преподавателем.
      - "Может можно охмурить этого старого пердуна. Бр... До чего у него противная морщинистая кожа." - слышу я на последок.
      Начался суд над Витькой. Я копаюсь в мозгах судей, защитников и свидетелей, пытаясь направить их в нужном направлении. Какой-то тип вошел как свидетель.
      - Итак. - спрашивает его судья, - вы видели, кто ударил...
      Свидетель с виду невозмутимый, а на деле...
      - "Только бы никто не дознался, какую чушь я понесу".
      - "Попробуй только не скажи?
      Свидетель в испуге оглядывается.
      - "Говори правду..."
      - Уважаемый суд, я не видел кто бил истца. Просто Виктор предложил мне достать джинсы за то, чтобы я мог выступить здесь и сказать, что его при драке не было. Я должен был показать, что Виктор разговаривал в это время со мной в кафе за бутылочкой вина.
      - Что вы несете? - визжит защитник.
      - "Ну что за кретин, - мысленно ругается он. - А этот тоже хорош. Подобрал себе свидетеля."
      - "Может ты тоже кретин. Тебя тоже Виктор подобрал."
      Нога защитника повисла над полом.
      Теперь я зависаю над судьей.
      - "Надо же, а ведь Маша говорила, что подсудимый понравился моей дочке. Она еще просила, что бы я был снисходительней к Виктору. Попробуй теперь вытащи его , вон как все заворачивается."
      - Защита, что с вами?
      Защитник наконец поставил ногу к ноге.
      - Извините. Я сам не ожидал таких показаний свидетеля. Мы снимаем своего свидетеля.
      - "Дурак, теперь показания истца будут решающими. Что же делать?"
      - "Покрути мозгами. К твоей дочке давно подвалил другой парень, а твою жену Машку трахает этот жмурик."
      Лицо судьи перекосилось и застыло. Он немного остыл и вызвал меня свидетелем.
      - Вы видели, кто вас ударил по голове?
      - Нет. Но это сделали по команде Виктора, нанеся удар сзади.
      - "Ну что я говорил."
      - Однако на первых показаниях вы не говорили этого.
      - Так меня допрашивали тогда после операции. Потом пришла ко мне память, но следствие этот факт уже не интересовал.
      - Вы точно помните, что обвиняемый крикнул "бей".
      - Точно.
      - "Чего, ты, тянешь и ежу все понятно. Раз виновен, пусть отвечает."
      Судья мотает головой, как будто пытается отбросить мои навязчивые внушения..
      - "Вот черт, придется засудить, а с Машкой я потом разберусь".
      - Свидетель. можете идти на свое место. Суд удаляется на совещание.
      Витьке припаяли пять лет.
      Прошло еще три месяца сплошных приколов и развлечений. Я дуриком сдал экзамены в летнюю сессию. Все стали разъезжаться на летние каникулы и часть студентов вымелось из общежития. Из моей комнаты исчезли все. Я не знал куда себя деть.
      В комнату постучали.
      - Войдите.
      Вошли двое. Что неуловимо знакомое мелькнуло на первом лице, морщинистый лоб, седые волосы. Второй моложавый, крепко сжатые губы, квадратный подбородок.
      - Узнаете меня? - спрашивает седоватый.
      Что там у него в головке, рожа-то знакомая.
      - "Пропали способности или нет... А вдруг пропали?"
      Вспомнил. Это тот, что приходил с доктором Тромбом. Я его еще тогда при помощи доктора вытурил.
      - "Может вас еще раз... выгнать..."
      Тот опять, как и в тот раз начинает по дурацки улыбаться.
      - "Не смей!"
      Вот это да. Да это же мне мысленно приказывает второй. Ах, козявка.
      - "А ну-ка, за дверь..."
      Я напрягаюсь и вижу как пот прошибает моложавого. Его начинает шатать.
      - Не надо... - вслух стонет он.
      Отбрасываю давлению и слышу.
      - "Ну парень, ну даешь."
      Седовласый заспешил.
      - Мы к вам с предложением, Михаил Андреевич. Нам такие люди, как вы нужны. Переходите работать к нам.
      - К кому это?
      - Простите, не представился. Полковник КГБ Сергей Сергеевич Матвеев, а это майор, Георгий Павлович Коровин.
      - Значит в КГБ?
      - "Чего это Георгий затих? Генерал мозги нам вправит если мы его не приведем."
      - Мы за вами давно следим. Вам не место учиться в этом институте. Здесь вы знаний не получаете, а просто валяете дурака, заставляя преподавателей ставить хорошие оценки.
      - А у вас что, думаете меня заставят учиться?
      - "А ведь точно не заставят." - мелькает у него в голове.
      - Ну вы должны служит своей родине и хотя бы ради этого немного подучиться. Прежде чем вы скажете "нет" или "да", я предлагаю вам съездить с нами в управление и там мы все обсудим.
      - "Георгий, ну помоги же мне..."- семафорит своему напарнику полковник.
      - "Он не поможет. Я его малость вырубил..."- влез теперь я.
      - Ой...
      - Ладно, поехали.
      В приемной генерала, меня попросили подождать. Полковник и майор вошли первые и захлопнули дверь. Я прислушался настроившись на волны их голов.
      - Я ничего не мог сделать, товарищ генерал, - говорил майор. - он просто забил меня и чуть не вышвырнул за дверь. Пришлось просить его, что бы он не делал этого. Я даже боялся что-либо просигналить полковнику Матвееву, потому что могло произойти невероятное. Но мое резюме одно. Такой мощности силового давления у нас еще не было. Он может все: читать мысли, мысленно разговаривать на расстоянии, давать приказания и даже... убивать.
      - То есть, - проговорили низкие тона.
      - Ну это масса вариантов: остановить сердце, кровоизлияние в мозг, ну а самое эффектное заставить броситься под машину, поезд или прыгнуть с десятого этажа в окно.
      - Выходит, вы не сможете сейчас при нашем разговоре блокировать его мозг и он может спокойно копаться в наших мыслях?
      - Выходит так, но он и сейчас копается в наших мозгах и слушает все. Я это чувствую.
      - Что?
      - Это так, товарищ генерал.
      - Зовите его сюда.
      За длинным столом сидит полный гражданский, а наши знакомые стоят по бокам.
      - Здравствуйте, Михаил Андреевич.
      - Здравствуйте.
      - Простите за любопытство, но я хочу узнать, вы сейчас действительно слышали наш разговор?
      - Да.
      - Вы нам очень нужны, Михаил Андреевич. Переходите к нам.
      - "Очень нужны". - подтверждают его сигналы из головы.
      - Я не очень уверен, что именно нужен вам. Вы не против, если два дня я подумаю.
      - Конечно. Подумайте. Но прошу вас, взвесьте все. Мы вам дадим все, что вы хотите.
      - "Квартиры, деньги, машина, все твое", - дразнят его мысли.
      - Этим доводом вы меня более-менее убедили. Я думаю, что дам положительный ответ.
      Все облегченно вздохнули.
      - "Мы с тобой еще натворим дел..."- сигналил мне майор.
      - Английский вы знаете плохо? - допрашивает меня мой новый начальник.
      Такой "дядька" прикреплен к каждому "силовику", так называют нас, обладающих какой-либо уникальной способностью.
      - Плохо. Но зачем, я могу и так знать, что говорит любой незнакомец на любом языке и мысленно ответить ему так же.
      Начальник затыкается, но в его голове я вижу параграф инструкции и тоска по собаке, которая должна сегодня родить.
      - А однако, по английскому языку у вас в зачетке пять. - опять начинает он.
      - "Придется, голубчик, тебе подучиться". - вспыхивает злорадный сигнал.
      - "Идите вы к черту. Мне так надоело учиться."
      Он открывает рот, что бы прочесть массу новых нравоучений.
      - "Заткнись." - приказываю я.
      Несчастный начальник тупо уставился в пространство.
      У нас собрание отдела. Генерал представляет меня.
      - Хочу вам представить нового сотрудника нашего отдела.
      - "Интересно, а как он в постели?" - пробивается из хаоса мыслей сигнал с задних рядов.
      - "Тебя-то уж, стерву, отдеру", - отвечаю я.
      - "Ах ты, поганец. Вон отсюда, мерзавец."
      Я чувствую слабое давление на мозг и под напрягшись командую.
      - "А ну выходи сюда."
      Она сначала пыталась сопротивляться, но потом угасла и вот молодая, высокая черноволосая женщина, в просторной юбке поднимается с задних сидений и неуверенно выходит в проход и идет ко мне. В зале мертвая тишина. Она подходит ко мне и неуверенно спрашивает.
      - Вы меня звали?
      - Да, просто хотел познакомиться.
      Снимаю с нее давление и она с удивлением оглядывается. В зале кто-то хмыкнул. Она вдруг отшатывается от меня и выбегает из зала.
      - Я чувствую вы поладите со всеми, - говорит генерал. - Надеюсь все поняли, какого сотрудника приобрели мы.
      Начальник теперь смотрит с опаской и уже не читает нотаций. Теперь у нас разъяснительная работа.
      - Мы работаем, - объясняет мне офицер, - в отделе "С", где собраны люди обладающих каким-то воздействием на окружающих.
      - Вы тоже, обладаете этим свойством?
      - Я. Нет. Я кадровый сотрудник комитета. После провала одной крупной операции за рубежом, меня направили сюда. Я здесь недавно, до этого работал в другом отделе. Но вернемся к структуре отдела. Здесь три направления. Первое, охранное. Это когда наш сотрудник присутствует в аппарате президента и читая мысли окружающих предотвращает попытки покушения на главу государства. Иногда наши сотрудники обслуживают премьер- министра или других лиц. Но к сожалению, лиц обладающих уникальной способностью маловато и приходиться эпизодически посылать людей к высшим чиновникам государства. Второе направление, розыскное. Это допросы подозреваемых, поиски преступников, документов, необходимой информации. В основном, работа с агентами зарубежных спецслужб . Так же, на своих уголовников практически наши сотрудники не применяются. Опять из-за дефицита кадров. Наконец, третье, самое основное направление. Это работа большого масштаба, связанная с политикой государств, с убийствами, политическими интригами и влиянием на видных политиков, военных и чиновников. Большинство сотрудников там.
      - Куда же меня направят?
      - Еще не знаю. Сообщат. Я буду готовить вас к каждой операции, потому что одно дело копаться в голове объекта, другое- влипнуть на мелочах.
      - А кто эта женщина, которой я немного испортил настроение.
      - Наденька Попельгейм. Хорошая девушка. Теперь она будет бояться вас. Вы не то что ее осмеяли, вы померились силами. Наши это поняли. Теперь вас все будут бояться.
      - "Даже я."
      - А что в отделе есть очень сильные сотрудники?
      - "Все равно все прочтет, поэтому скажу."
      - Самые сильные, это майор Коровин и капитан Попельгейм. По моим данным вы здорово повлияли на майора. Поэтому, равным вам на сегодня нет.
      В отделе все шарахаются от меня. Никто не подходит и не разговаривает. Когда они спешно проскакивают мимо я слышу обрывки мыслей.
      - "Слава богу, пронесло..."
      Начальник принес мне первое задание. Приближается 7 Ноября 1990 года. Все сотрудники должны выйти на Красную Площадь и прощупывать мысли граждан, с целью предупреждения террористической деятельности. Мне достался участок у библиотеки Ленина, Наде Попельгейм в центре у ГУМа, а Георгию Коровину у собора Василия Блаженного. Начальник с переносной рацией стоит около меня и ждет не сообщу ли ему в какой точке возникнет опасность.
      Перед нами плывут толпы народа и думают черт знает о чем, начиная от праздничных пирогов, кончая тем, что пожрать. Есть всякие типы, кто восторгается правительством, кто несет его по клочкам. Вот идет мужик, в его голове следующее.
      - " Перестрелять этих всех засранцев, пердуна Лигачева и всю его компанию, а Горбача отметелить и повесить к верх ногами."
      - "Оружие есть?" - подаю ему сигнал.
      Мужичонку перекосило от страха.
      - "Что это, упаси господь, от всякой напасти. Грех то какой, плохо о больших людях подумал."
      Идет другой и тоже.
      - "Эх, гранатку бы мне, зафитилил бы друзьям на трибуне."
      Таких полно, но прямой опасности нет. Вот идут парни, в карманах ножи и кастеты и этих в башке другое.
      - "Пощупать бы того фраера, у него в кармане что-то есть." - думает один.
      - "У этой бабы сиськи, во... Трахнуть бы ее. А этому, блаженному загнать финик по кожу. "- думает его напарник.
      К сожалению, у меня задание другое и бандиты проходят мимо.
      Проходит час, народ все идет и идет, я уже автоматически фильтрую голоса и вдруг ближе к ГУМу слышу.
      - "Подойти поближе, что бы наверняка. Мишке в лоб пулю так и запущу. Только бы обрез не заметили. Эти солдатики вроде ничего и фараонов вокруг нет."
      - У ГУМа, - толкаю с силой начальника в плечо. - Он у ГУМа, пробирается во вторую колонну. Быстрее.
      - Человек проходит через колонны демонстрантов от ГУМа. Срочно задержите, он вооружен, - орет в микрофон начальник.
      Невидимые глазу люди зашевелились на площади.
      - Передайте Наде, пусть прикажет ему задержаться, он от нее не далеко.
      - "Что она тянет?"
      - Пташка, (позывной Нади) останови его, - воет в микрофон начальник, он выходит к трибуне напротив тебя.
      Надя не слышит. Тогда я напрягаюсь.
      - "Стоять. Не шевелись." - приказываю незнакомцу.
      Во второй колонне небольшая свалка. Видно как кого-то волокут к ГУМу.
      Проходит еще пол часа и вдруг ощущение опасности возникает вновь. На этот раз идут разбушевавшиеся демократы и националисты. Вот здесь в головах от камней до пулеметов - все есть.
      - Передайте в центр, - прошу начальника, - идет воинственная огромная толпа. Возможны инциденты. Могут бросить бутылку или камень.
      Опять оживление на площади. Видно, как на трибуне кто-то подходит к Горбачеву и что-то говорит ему на ухо. Тот мотает головой и остается на месте. Толпа подходит к трибуне останавливается и начинает орать, свистеть и наносить оскорбления лицам на трибуне. Особенно достается Лигачеву и Горбачеву. Горбачев покидает трибуну, за ним тянуться остальные.
      Наша работа закончена. Я иду к Наде.
      Она стоит, облокотившись на стенку, белее мела.
      - Надя, что с тобой? Где твой "дядька"?
      - " Если бы ты знал, как мне больно."
      - Меня ударили в спину. По-моему я сломала бедро. А "дядька" убежал хватать...
      - Кто это тебя зашиб?
      - Свои придурки. Как только ты сообщил об опасности, наиболее ретивые пошли напролом и сбили меня.
      Я подхожу к ней и поднимаю на руки. Подбегает начальник.
      - Передай, что бы за ГУМ дали скорую помощь, я ее отнесу туда.
      - Что с ней?
      - Не знаю. Может перелом. Тебе так не больно? - обращаюсь к девушке, осторожно прижимая к себе.
      - Нет.
      - "Как мне больно..."
      За ГУМом ко мне бегут люди с носилками. Появился и Надин "дядька" я заставил его бросится на витрину кафе. Он порезанный стеклом, бледный сидит на асфальте и осколках и твердит.
      - За что?
      - "За дурость, что бросил свой пост..."
      Генерал поздравляет нас с отлично проведенной операцией.
      - Жаль конечно, что вас нельзя раскрывать. Но вы молодцы. У этого типчика-то охотничье ружье со спиленным прикладом, если бы он не окаменел, после твоего приказа, мог бы натворить дел.
      - "Интересно как нас наградят? Дадут мне еще звездочку или нет?" крутиться в генеральской голове.
      Мне дают новое задание. С моим начальником мы стоим перед генералом.
      - Вот какое дело Михаил Андреевич. Нужно тихо убрать одного человека.
      - Разве в КГБ нет других профессионалов?
      - Есть, но нужно все сделать без грохота, просто представить несчастный случай.
      - Господи, наверно есть тысяча способов сделать этот несчастный случай и другим. И почему я? Георгий разве с этим не справиться?
      - Георгий за границей, Надя больна, лежит с переломом. Из силовиков остались вы.
      - Как вы это предполагаете?
      - Для вас это не представляет никакого труда. По Кутузовскому будет в четко определенное время передвигаться в машине нужный объект. Вот здесь вот, - он тычет в невесть откуда взявшуюся карту Москвы, - в это же время всегда по одному и тому же маршруту выезжает безобидный пенсионер на своем "москвиче". Ваша задача заставить пенсионера врезаться в машину объекта.
      - Я могу знать кто это?
      - Нет. Не можете.
      - " Это крупный политик. Лучше не требуй его фамилию."
      - "Говори..." - приказываю я.
      - "Это президент Российской федерации."
      Я поражен. Чем Ельцин-то переехал дорогу КГБ.
      - Это приказ, - говорит генерал. - Ваш начальник поможет вам разработать операцию.
      Мы на Кутузовском. Мне показывают красный "москвичишко", стоящий у тротуара. Действительно, ровно в 10 выходит седовласый мужчина и... ведет за руку девочку, лет десяти. Ни чего себе, про девочку не было ни слова. Они влезают в машину, надевают ремни и тут на проспекте показывается черная "волга" на центральной полосе.
      Меня толкает в бок начальник.
      - Давай.
      И вдруг я читаю у него в голове.
      - "Господи, хоть бы не получилось."
      - "Заткнись, идиот."
      Пенсионер трогает машину и я начинаю командовать.
      - "Жми на газ. Гони. Так. Резко в лево."
      Но вдруг в окно высунулась детская головка. Что-то дрогнуло во мне и я упустил бразды правления.
      "Жигуленок" не пошел в лоб. Он боком въехал в борт "волги".
      - Уф... - сопит начальник. - Сматываемся...
      В отделе похоронное настроение. Генерал сумрачно смотрит на меня.
      - Что произошло?
      - Там была девочка.
      - " Мудак. Сентиментальная барышня."
      - "Сам виноват. Кто это в операцию подсовывает невинных детей."
      Генерал смотрит на меня с ненавистью. В его голове тысячи проклятий и угроз.
      Я принес Наде цветы. Она уже в курсе дела.
      - Ты расстроен?
      - "Правильно сделал. Я тебя за это уважаю."
      - Нет. Не очень. Вообще-то я немножко симпатизирую Ельцину, а с другой стороны, что нам не хватает. У нас все есть: машина, квартира, деньги.
      - А у других?
      - Причем здесь другие? Я говорю о нас.
      - "Эх ты, а я-то думала, что ты человек."
      - Ладно, не будем впадать в полемику.
      - Ты понимаешь, что бывает с теми, кто не справляется с заданием?
      - Нет.
      - Делают первую отметочку в личном деле и чем больше отметочек, тем меньше надежды выжить.
      - А я сотру эту отметочку руками генерала.
      - "Бахвал."
      - Хорошо, хоть нет Георгия. Он бы точно выполнил задание, - говорит она.
      - А ты?
      - Я нет. Меня поэтому и никогда не пошлют.
      Обстановка в стране сложная. Поэтому я сижу в своем отделе все время на стреме. Георгий застрял в Америке, заставляя там видных чиновников доставать ему самые секретные документы чуть ли не на дом. Надя поправляется и пока читает романы о горькой любви. Начальник врывается в мою комнату.
      - Пошли.
      - Куда?
      - В парламент России. Сегодня принимают важный закон о частной собственности, его надо завалить.
      Я сомневаюсь. С таким количеством идиотов в парламенте мне наверно не справиться. Обычно концентрируешься на одном и... делаешь с ним все что хочешь, а тут их почти 700 человек.
      Мы забираемся на верхний балкон. Где-то рядом прячется за занавеской Горбачев. Привычно проношусь по залу, пытаясь выяснить крамольные мысли. На трибуне толстячок, энергично размахивающий руками и несший несусветную чепуху о рае, если землю отдать в частную собственность. Он заканчивает и я ему сигналю.
      - "Ну и дурак же ты."
      - Сам дурак, - вдруг рявкает в микрофоны толстячок к неописуемому восторгу всех присутствующих.
      А дальше пошла потеха. Оказывается это не так сложно дурачить массу людей.
      Поднимается к примеру на трибуну демократ и... забывает текст. Попытается подать поправку умник из анти- крестьянской партии, и пожалуйста, читает текст из гимна Советского Союза.
      Принимается обтекаемое постановление- ни вашим, ни нашим и полностью заваливается закон о частной собственности. Мой начальник подсказывает мне, какие варианты лучше. В КГБ все давно заготовлено. Все остается по старому, хотя, как я убедился, мог бы заставить их принять любой закон.
      У нас в отделе все бурлят. Горбачев готов предоставить независимость всем республикам Союза. Срочно вызывают из-за границы Георгия и хромающую Надю из дома,
      - Руководство КГБ так боится раскрыть наш отдел, что не позволяет провести ряд открытых операций, - с сожалением говорит Георгий. - Сейчас бы мы пошли на ряд заданий и всем нашим противникам конец. Ни одна собака не докопается в чем дело, одни несчастные случаи.
      - На какие же ты задания готов выйти? - интересуется Надя.
      - Я бы придавил как клопов Ельцина, Хазбулатова, Горбачева... и всяких прочих Яковлевых, Сахаровых.
      - Не подавишься?
      - Иди ты...
      - Не хорошо так говорить женщине, - вступаю в разговор я.
      Я знаю, что Георгий меня боится. Он затих и умышленно ушел в мысли о креолочке с берегов Потомака.
      Переворот произошел, но его сделал не Горбачев, а его соратники Крючков, Язов и компания. Генерал вызвал меня и Георгия к себе.
      - Ребята, сейчас от вас зависит судьба нашей родины. Либо вы сохраните ее, либо нам конец. Нужно завалить Ельцина. Пришло ваше время. Делайте что угодно, но лучше не заставляйте стрелять в него коммунистов, а то вой будет на весь мир.
      Георгий сразу же уходит, а я иду к Наде и все ей рассказываю.
      - Ты не находишь, что надо ему помешать.
      Ее черные глаза буравят меня, а в головке мольба.
      - "Ну согласись."
      - Я поеду мешать.
      - Я с тобой.
      - У тебя нога еще не зажила.
      - Ничего, справлюсь.
      Несмотря на обилие военной техники на улице, мы подъезжаем к Белому дому. Там народу полно, строятся баррикады. Я помогаю Наде пробраться на балюстраду. Несколько человек с оружием в руках, пытаются остановить, но я мысленно приказываю им не обращать на нас внимание.
      - Надя, ищи его.
      Она вытянула шею и крутит головкой по площади. Я тоже пробегаю по головам толпы.
      - По моему он в здании, на шестом этаже, - вдруг говорит Надя.
      - Стой здесь. Я помчался туда.
      Я почувствовал его. Он обрабатывал мозги охранника президента и несчастье могло быть в любую минуты, только выйди Ельцин из комнаты, его бы прошил собственный охранник из автомата. Теперь моя очередь. Я прерываю его сеанс и давлю на его сердце, сбивая его с ритма. Георгий отчаянно сопротивляется. Он сигналит, он молит о пощаде, но я все сокращаю и сокращаю ритм.
      - Здесь человеку плохо, - раздается чей-то крик
      - Врача сюда, - вопит другой.
      Примчались люди в белых халатах и уволокли Георгия. Жалко, он будет жить. Я не успел сымитировать сердечный приступ. Охранник стоит как столб и его мозгах совершенно пусто.
      - "Охраняй президента", - приказываю ему.
      Надя по-прежнему ждет на балюстраде.
      - Ну как?
      - Он в больнице.
      - Георгий обрабатывал кого то приближенного к президенту?
      - Да, охранника.
      - Ты с ним чего-нибудь сделал?
      - Перепрограммировал.
      - Поехали куда-нибудь. Хоть ко мне. Я так сегодня устала.
      На следующий день мы собираемся в отделе.
      - Где Георгий? - спрашивает генерал.
      - В больнице. Неожиданно заболел, - отвечает Надя.
      - Это ты его туда положил? - он неодобрительно смотрит на меня.
      - Да что вы?
      - Почему же Ельцин жив?
      - Я понадеялся на Георгия и решил не мешать ему.
      - "Врешь ты все. Я ведь все знаю."
      - Что же вы наделали? Нас же теперь разгонят.
      - "Сдохните теперь, на вас будет настоящая охота. В нашей организации такого не прощают."
      Я молчу. Надя тоже прочла его и сидит мышкой. Но в это время открывается дверь и появляется Георгий, белый как смерть. Он садиться на стул и тоже молчит.
      - Как ты себя чувствуешь? - спрашивает генерал.
      - Ничего. У меня было предынфарктное состояние. Теперь я здоров.
      - "Браво, Георгий. Ты мне сегодня очень нравишься." - посылает ему импульс Надя.
      - "Сначала чуть не удавили, а теперь целуются."
      Переворот не удался. Теперь наступает наш черед. Мы как шакалы должны добить побежденных с целью не допустить появления на свет лишней информации.
      - Так, - говорит генерал, - отныне будут только конкретные задания каждому. Георгий на тебе министр внутренних дел. Нужно сделать все быстро, пока ельцинцы его не хватились. Наши люди быстро провезут тебя туда где он прячется.
      Георгий смотрит на нас.
      - "Валяй, Георгий. Это не президент, так что руки у тебя развязаны."
      Он поспешно вскакивает и уходит.
      - Михаил, тебе достается один военный, видный маршал. Он помогал заговорщикам и слишком много знает. Человек он совестливый и поэтому может рассказать слишком много. С тобой пойдет твой начальник, всю операцию подготовит он.
      - "Тебе дают последнюю возможность оправдаться."
      Я поднимаюсь.
      - Разрешите идти.
      - Идите.
      - "Надя, я тебя целую в щечку."
      - "Счастливого пути..."
      Начальник тянул два дня. Всех видных заговорщиков взяли, кроме министра внутренних дел, который с помощью Георгия застрелился и убил свою жену.
      - Быстрей... - Начальник ворвался ко мне. - Завтра маршала должны арестовать. Нужно все сделать сегодня.
      Машина отвозит меня к дому маршала. Начальник приказывает двум сотрудникам стоящим у дома маршала, перекрыть лестницу, чтобы не мешать мне работать.
      Я поднимаюсь на нужный этаж и замираю перед дверью. Мне немного жаль этого старого человека, но все же понимаю, для пользы дела ему лучше исчезнуть.
      Теперь его мысли стали моими.
      - "Пиши,- приказываю ему, - пиши предсмертную записку."
      Я мысленно помогаю ему составить содержание. Теперь когда все написано, внушаю ему самоубийство через повешенье. Генерал находит шнур и закрепив его на ручке окна, делает петлю.
      Когда приемник прекратил со мной контактировать, я понял, дело сделано. Тихо отхожу от двери.
      - Ну что? - шепотом спрашивает начальник.
      - Все...
      - Прямо через дверь?
      Я киваю головой.
      - Пошли от сюда.
      На следующий день газеты сообщают о смерти маршала. Генерал в восторге.
      - Так и надо работать ребята. Но это еще не все. Ельцин спешит. После запрета партии, все хотят перехватить ее экономические секреты, узнать где сейчас находятся деньги партии и как они доставались. КГБ уже провела операцию по уничтожению партийных и государственных документов, связанных с этим. Теперь нужно убрать людей, знающих эти секреты. Михаил, тебе достается главный хозяйственник партии. Сейчас поедете в Плотниковский переулок. Наши товарищи сообщили, он дома.
      - "Я прошу не рыпайся. Сделай как прошу." - мысленно чуть ли не умоляет генерал.
      - "Уговорил." - ухмыляюсь я.
      - А где же мой проводник?
      - Он уже тебя ждет за дверью.
      Эта операция прошла легче, чем я думал. Я подошел к двери его квартиры и мысленно приказал пожилому человеку выброситься в окно.
      Когда мы спустились вниз, на улице столпились прохожие вокруг нелепо распластавшегося трупа, в темно-синем бархатистом халате, на асфальте.
      Георгий таким же способом отправил на тот свет другого видного деятеля партии, ответственного работника международного отдела ЦК, заставив того выброситься с 12 этажа.
      Генерал уже не очень мне доверял и, когда нас с Надей не было в отделе, приказал Георгорию еще убрать бывшего представителя ЦК, тоже занимавшегося когда то хозяйственной деятельностью.
      Прежде чем это сделать, Георгий пришел ко мне.
      - Ты уже все знаешь?
      - Еще нет. Что произошло?
      - Я имел разговор с генералом. Он приказал мне расправиться с еще одним деятелем партии.
      - Нас уже в курс дела не ставят.
      - Так я пойду...
      - Ты получил приказ, иди.
      - Да, я пойду исполнять. Я так воспитан исполнять приказы. Нечего на меня давить, я служу своей родине.
      - А кто говорит, что ты не служишь?
      - Вы так относитесь ко мне, как к врагу.
      - Очень плохо, Георгий, что ты ничего не понял. Меняется жизнь и мы скоро сменим хозяев. Еще неизвестно, простят ли нам новые того, что мы творим сейчас.
      - Мы выполняли приказ.
      - Иди лучше, Георгий, иди...
      Георгий не придумал ничего нового, а тоже заставил мужика выброситься из окна.
      Газеты в недоумении, три одинаковых случая самоубийства, все повыпрыгивали из окон, уж не убийство ли это. Однако, следствие, наличие посторонних лиц в квартире во время самоубийства не установило. Все дела тихонечко закрыли.
      Надя лупила в мою дверь своим кулачком.
      - Михаил, открой.
      Я распахнул дверь. Она ворвалась в квартиру.
      - Они решили нас убить.
      - Успокойся, кто они?
      Надя расплакалась, прижавшись ко мне.
      - Я подслушала, верхушка КГБ решила ликвидировать наш отдел, а ее активных участников убрать.
      - Сейчас ты мне все подробно расскажешь. Сядь, соберись с мыслями и давай.
      - Сегодня я задержалась с отчетом о добыче копий документов из японского посольства. Ты помнишь, необходимо было достать документы о действии японской стороны по поводу спорных островов с Китаем.
      - Покороче, пожалуйста.
      - Только вышла из управления и тут вспомнила, что не расписалась в журнале. Возвратилась обратно и тут мне показалось, что у генерала гости. Я под напряглась и... услыхала такой разговор.
      - Товарищ генерал, ваши слухачи все ушли?
      - Да, только что мне сообщили, что капитан Попельгейм ушла последняя.
      - Мы пришли поговорить с вами о ликвидации отдела.
      - Разве в этом есть необходимость?
      - В связи с резким изменением обстановки в стране, будут трясти КГБ и его кадры. Некоторые отделы точно закроют, но мы бы хотели, что бы о вашем отделе не заикались. Все политические убийства и другие акции не должны выйти наружу. Эти уникальные люди, которые совершали все действия, должны исчезнуть.
      - Но почему? Они могут пригодиться в других операциях, например, в заграничных.
      - Слушайте, генерал. Во-первых, ваших слухачей мы изучили. Эти полуинтеллектуалы не являются фанатиками идей и весьма нестойкие люди. Во-вторых, разоблачение хоть одного из них, приведет к непредсказуемым последствиям, вплоть до уничтожения КГБ и крупным международным скандалам. В третьих, при аттестации отделов, только один перечень актов, приведет в шок всех и нам могут не простить свои, как мы расправились с их приверженцами. Вы поняли, генерал?
      - Понял. Только не пойму, как вы мыслите их уничтожить? Все ваши попытки обречены на провал. Они же читают мысли любого убийцы появившегося рядом с ними.
      - Вот поэтому мы и собрались здесь, что бы решить как...?
      - Мне теперь даже появляться среди них нельзя, они тут же все раскроют.
      - Вы с сегодняшнего дня переводитесь в отдел "Б", так что завтра вас не будет, а отделом временно командовать будет полковник Серебряков, старый хрыч пенсионного возраста.
      - А как быть с обслуживающими. У каждого силовика был свой персональный оперативник.
      - Этих уберем без напряжений. Дело надо убыстрить, поэтому мы подключаем сюда профессионалов со многих отделов. Кроме того, зам председателя КГБ обещает дать подмогу людьми из некоторых спец органов.
      - Силы-то внушительные, но...
      - Подскажите, какие у них слабые места?
      - Их нет. Их может убить только не думающий робот. Может у КГБ есть какие-нибудь технические средства дистанционно влияющие на мозг?
      - Увы, нет.
      - Тогда посадите сто снайперов на крыши и пусть у нас появиться надежда, что хотя бы один из них попадет.
      - Вы это серьезно?
      - Вполне. Но есть еще один весьма привлекательный ход.
      - Ну, не тяните.
      - Это перессорить их друг с другом и естественно натравить. У нас уже был такой случай, когда майора Коровина чуть не отправили на тот свет.
      - А если не получиться?
      - Отправить на пароходе, на самолете, на чем угодно и взорвать их, но только чтобы рядом не было информатора.
      - Это подходит, как раз для отдела "Б", где вы теперь будете работать. Давайте разрабатывайте операцию и естественно не в этом здании. Мы вас спрячем, что бы они не нашли.
      - Тут я тихонечко убралась и сразу рванула к тебе. Что же нам теперь делать, Миша?
      - В себе я уверен, а вот в тебе нет. Единственный вариант, это бежать. Естественно завтра мы сделаем вид, что ничего не знаем и придем на работу. Познакомимся с новым начальником отдела и будем готовиться бежать, запасаться документами и искать место на земном шарике, где нас не найдет сам черт.
      - Георгию скажем?
      - Не знаю. Надо- ли? Я просто боюсь, как бы он не сорвался.
      - И все же, давай скажем. Как-никак он тоже должен быть убитым.
      Надя решительно подходит к телефону и набирает номер.
      - Гоша, это ты? Ты не можешь сейчас подъехать к Мише. Именно сейчас. Да так срочно...
      Она вешает трубку.
      - Георгий будет через час.
      Георгий не верит ни единому нашему слову.
      - Это лож. Этого не может быть.
      - Черт с тобой, придурок, - взрывается Надя, - пусть тебя и хлопнут первого. Столько служишь в этой организации, а ее поганого характера еще не понял.
      - Вы и раньше хотели меня прихлопнуть, теперь я вам в чем-то верить должен.
      - За дурь твою хотели это сделать, а теперь пожалели. И видим, зря.
      За столом молчание.
      - Завтра будет новый начальник отдела, - говорю я, - Надеюсь, ты не побежишь к нему докладывать о нашем разговоре.
      Георгий встает и молча идет к двери.
      - "В гробу я вас видал и в белых тапочках..." - мысленно посылает он нам сигнал.
      На следующий день действительно пришел новый начальник, полковник Серебряков. Он собрал нас и сказал, что генерала срочно отправили в заграничную командировку и он пока будет замещать его здесь.
      - Пока в стране неопределенность, вам надо быть все время на работе. Вдруг потребуется кто-нибудь для решения правительственных задач.
      Мы расходимся по своим углам. Георгий с нами не разговаривает, объявил бойкот.
      Первого убили Георгия. Его погубила пунктуальность. Каждый день он выходил из дома с одной и той же старушкой. Вежливо перед дверью парадной пропускал ее вперед. Убийца был настроен на старушку, поэтому Георгий не поймал его мысли о себе. Подонок выпустил несколько пуль из "парабеллума" в старушку и те, прошив ее, впились в Георгия. Он долго мучился. Я пришел к нему в больницу, когда чернота смерти уже наступала на лицо.
      - Ты был прав... Прости меня и... отомсти, - хрипел он.
      - Как же ты не засек его?
      - Засек..., но не понял, кто... она... Он должен был попасть в нее...
      - Я найду этого гада.
      - Передай, Наде... она хорошая, но... не любила меня. Пусть простит... Живите ребята...
      Глаза Георгия мутнели и врач оторвал меня от него.
      - Это все. Я ничем помочь ему не мог.
      Новый начальник ничего не понял, он принял как должное несчастный случай с Георгием. Теперь мы с Надей выходили вместе и вместе шли к кому-нибудь домой, по дороге прощупывая крыши, подвалы и встречных людей.
      - Надя, стой. Я засек двух.
      Я рванул ее за плечи в подворотню.
      - Я еще одного, он на крыше, - говорит Надя.
      Мы хотели подворотней проскочить на другу улицу, как я почувствовал, что ход перекрыт, кто-то прячется там.
      - Надя, займись тем, что в подворотне, а я уберу этих троих.
      Вот, сосредоточиваюсь на головке снайпера на крыше.
      - "Цель левее, шляпа. Наводи."
      Хлопок слабо прошел по улице. Человек в шляпе подломился и упал.
      - "Теперь этот, за выступом, недалеко."
      Опять хлопок.
      - "Встань, иди к кромке крыши. Еще шаг."
      Глухой шум и звон железа прошелся по асфальту. Тело, с черным чулком на лице, сжимая снайперскую винтовку в руках, нелепо лежало на тротуаре.
      - Надя, что у тебя?
      - Я не знаю что с ним делать? Я его просто отключила он так и стоит.
      - Сейчас мы все исправим.
      Я заставляю его развернуться и вывожу на улицу. Он невменяем. Теперь стоим и ждем. Ага, вот несется машина. Она твоя, подонок. Как только машина подравнивается, мужчина делает рывок под колеса.
      Надя вся дрожит.
      - Ну вот, с сегодняшнего дня КГБ официально нам объявило войну.
      - Мы завтра идем на работу? - неуверенно спрашивает она.
      - Выходим. Нам безопасней находиться в управлении, чем на улице или дома.
      - Что же нам делать?
      - Жить. Завтра получим визы в Италию и Турцию.
      - Как это? Нас же за границу не отправляют? Кто нам это оформит?
      - Я внушил нашим чинушам это сделать.
      - Я опять забыла, что мы ненормальные люди.
      Утром мы выходим из дома и я чувствую напряжение на улице. Ах, сволочи. Несшийся к нам автомобиль, заставляю шофера свернуть в стенку дома. Легковушка вся разбита и почти на боку на стенке дома. Через открывшуюся дверь с автоматом выползает окровавленный тип.
      - "Твои враги в машине."- внушаю я.
      Тип с трудом разворачивается и всаживает веером весь диск в исковерканный кузов. Вдруг пламя с гулом вырвалось из машины и охватило все вокруг, поглотив стрелка.
      - Пошли, - тяну Надю за рукав.
      - Мне все же страшно.
      К нам приносят паспорта и начальник удивляется.
      - Как же так, мы ни каких операций за рубежом не назначали.
      - "Забудь про паспорта." - внушаю ему.
      Тот занялся своими бумагами, даже забыв о нас. Я подсаживаюсь к Наде.
      - Сегодня уходим. Уезжаем за рубеж.
      - Надо собраться.
      - Поедем без всего. Прямо от сюда в аэропорт. Я заказал билеты.
      - Прямо так. Но нас же прослушивают.
      - Я постарался с ними поконтактировать.
      Надя понимающе качает головой.
      - "Как я боюсь..."
      - Как же мы без денег, без вещей, - продолжает она.
      - Зачем они нам, мы если захотим, все добудем.
      Приезжаем в аэропорт и я не почувствовал в дороге никаких осложнений. Все чисто. Подходим с Надей к кассам и я беру заказанный билет.
      - А деньги? - требует кассир.
      - На, - протягиваю ей пустую ладонь.
      - "Возьми, они здесь. Все, положи их в кассу."
      Та кивает мне головой.
      - Все в порядке.
      Беру Надю и тащу в зал ожидания. Вот здесь опять чувствую опасность. Где-то на втором этаже у мужика чешутся мысли по поводу нас.
      - Ты чувствуешь? - спрашиваю Надю.
      - Да, он на втором этаже. Только не бросай его со второго этажа.
      - Не буду.
      Мужик спускается по лестнице вниз и вдруг врезает оплеуху здоровому спортсмену. Они сцепляются, вокруг них начинаются крики и народ потянул свои любопытные носы в их сторону.
      Раздается голос диктора, предлагающий пройти на посадку в Рим. Надя начинает подниматься.
      - Сиди.
      Тяну ее за рукав и силком сажаю с собой.
      - Но наш же самолет...
      - Сиди.
      - "Что ты задумал?"
      - "Нам надо сменить билеты"
      Мы терпеливо ждем пока самолет не оторвался от бетонки и тут поднимаемся и опять подходим к кассе.
      - Простите, мы опоздали на самолет в Рим. Нельзя ли нам вылететь в следующий рейс на Анкару.
      - Но...
      - Я знаю у вас есть свободные места.
      - "Откуда он знает?"
      - "Меняй билеты и забудь все..."- командую ей.
      Вдруг где-то за аэропортом раздался грохот, все кто был в зале бросились к окнам.
      - Что там?
      - Только что на взлете взорвался самолет.
      - Какой?
      - В Рим.
      - "Это же для нас..."
      - "А ты что думала, против нас отлаженная система... убийств."
      Мы так и не улетели. Аэропорт закрыли на два часа и пришлось выйти и прогуляться до авиогородка и обратно. Наконец сообщили посадку на Анкару.
      Вроде никого.
      Гася сознание милиции, билетершам и стюардессам, проходим в самолет. Взлетаем и с тревогой копаемся в сознании окружающих.
      - "Ни кто о нас ни чего не знает." - посылает мне сигнал Надя.
      - " У кабины летчика сидит подсадной охранник, на случай угона, надо чтобы он спал до конца рейса."
      - "Усыпи его."
      - "Готово."
      Мне в голову ударила дерзкая мысль и сосредоточившись на головах летчиков, я внушаю им, что рейс в Трапезунд.
      В аэропорту Трапезунда все ошеломлены, прибытием рейсового самолета на Анкару. Мы выскакиваем с пассажирами, которым любезно предложили отдохнуть и тихо уходим в город.
      Теперь надо найти спокойный уголок на земле.
      Прошло два года.
      Забавно, когда на остров вступают русские туристы. Они всегда закомплексованы, даже не смотря на видимость свободы в своей стране. Всегда высматривают сначала цены, интересуются стоимостью, а потом купив пьют и едят осторожно, будь-то им подсовывают очередную пакость. Веселиться так совсем не умеют, а если и расходятся то только тогда, когда налакаются виски до чертиков.
      Однажды с прибытием новой партии, Надя тревожно подбежала ко мне.
      - Там один из КГБ...
      - Где?
      - Вон он, смотри.
      Я уже и сам схватил его мыслишки. Нет, ему нет до нас дела, он следит за одним из соотечественников, с которыми прибыл сюда.
      Подхожу поближе. Боже, как постарел Сергей Сергеевич Матвеев, тот самый который меня завербовал. Что же он так голубчик и остался сыскарем, а ведь в чинах, как ни как полковник.
      - Здравствуйте, Сергей Сергеевич, - подхожу к нему и протягиваю руку.
      - "Кто вы, я вас не помню. Неужели провал."
      - Вы еще служите?
      - "Откуда он, знакомое лицо и не помню."
      - Откуда вы меня знаете?
      - По отделу "С".
      Полковник подпрыгивает с ужасом смотрит на меня и начинает дико оглядываться.
      - Не... знаю такого и вообще вас в первый раз вижу .
      - "Расскажи все об отделе?" - приказываю я.
      - "Отдел "С" ликвидирован. Все "дядьки", все "силовики" тоже. Все архивы сожжены."
      - "Что же, забудь о нашей встрече."
      Я стираю его память обо мне и слышу как полковник опять переключился на своего бедного соседа.
      Иду помогать Наде готовить пищу и номера для отдыха туристов в нашем небольшом отеле на одном из островов Океании.