Однажды в морге

      - Хочу тебя спросить. Труп нашли где? Меня интересует место убийства.
      - На асфальте перед домом. Убийца стрелял с трех- четырех шагов.
      - Понятно. Можешь тогда отметить, киллер был маленький, наверно метр шестьдесят.
      - Почему так думаешь?
      - Пуля вошла чуть под углом... Если это тот же убийца, что и у предыдущего, там угол покруче.
      Андрей недоверчиво качает головой.
      - Михаил, Андрюша, киллер не стрелял от бедра, он целился и два выстрела сделал точно в самые смертоносные точки.
      - Спасибо, Валентин.
      В курилке никого. Я спокойно затягиваюсь и только докурил пол сигаретки, как ворвался Гошка.
      - Валька, опять.
      - Что опять?
      - Я увидел как выходит душа. Понимаешь, вот так, вдруг дымка... и она медленно отходит от тела.
      - Душа то, по теории, должна отходит от мертвых, когда человека покидает жизнь.
      - Нет. Мне батюшка сказал, что может и позже... через несколько дней после смерти. Я уже нашел это место, где она находиться. Это у копчика, Марта права, - уже шепотом говорит он.
      Похоже ребята сходят с ума. Лидка тронулась, у Марты какие то сексуальные отклонения, Гошка, тоже поехал в стену...
      - Ты к Лидке не заходил, - пытаюсь отвлечь его вопросом.
      - Нет. Там вокруг нее Колька пасется.
      - Допрыгается он. Марта то его окрутила или нет?
      - Он от ее сегодня шарахается, видно между ними что то произошло.
      А вот и Колька, легок на помине. Он взбешен.
      - Вот, сука...
      - Опять поцапался с Лидкой?
      - Сказала мне, что если еще раз суну к ней нос, она меня исполосует скальпелем.
      - А ведь может. Ты к ней лучше не лезь.
      - Я старший. Она должна мне подчинятся.
      - Колька, брось. Она на взводе, не доводи дело до беды. Лучше скажи, почему Лидка все время говорит о каких то органах, которые ты прячешь? У тебя то что за блажь?
      Колька как то сразу затухает.
      - Ребята, не подумайте, я не сумасшедший. Главный иногда просит свежих органов подкинуть ему, для передачи в институты. Вот я и делаю, еще у тех..., ну... у которых, мозг погиб, а органы работают, часть их препарирую и спец контейнер..., а там ждем, когда приедут представители института. Эта, стерва, однажды подсмотрела...
      - Действительно дурак ты, Колька, дело это уголовное и ты когда- нибудь сядешь в большое дерьмо.
      Он разводит руками.
      - Так главный же просил.
      - Колька, а что у тебя с Мартой? - переводит вопрос на другую тему Гошка.
      - Ни как. Я понимаю почему от нее бегут все мужики, у нее бешенство матки. Наступает вечер и кроме "давай" да "давай" ничего и не услышишь. Все ночь может трахаться, это ни один нормальный не выдержит.
      Гошка хохочет.
      - Колька, неужели ты нормальный?
      - Иди ты..., - беззлобно ругается тот.
      Я за рабочим столом. Только что кончил писать заключение на самоубийцу. В дверь просовывается голова Трофима.
      - Енто... Валентин, тебя к начальству.
      - К главному?
      - Ага.
      - Иду.
      В кабинете главного сидит молодой надменный парень. Мой шеф представляет ему меня.
      - Вот один из лучших судебно-медицинских экспертов в нашем отделении, да не только в отделении, в Европе, Валентин Иванович.
      Парень вежливо кивает головой.
      - А это, - главный представляет незнакомца, - представитель одного из медицинских учреждений, заинтересованных в трансплантации органов человека, Алексей Митрофанович. У нас здесь идет разговор о подготовке и передаче этому институту готового материала для работы. Так я говорю?
      Тот кивает головой.
      - Так вот, Валентин, как ты смотришь на это?
      - Отрицательно.
      - Молодой человек, - встревожился парень, - это же для развития науки, для спасения людей.
      - Я не против развивать науку и спасать людей, но я против того, что когда-нибудь меня за это противоправное дело посадят в тюрьму. Вы думаете так легко отсечь сердце, почки, печень и отдать вам? Ничего подобного, завтра родственники умершего узнают об этом и поднимется вой на всю вселенную...
      - Так уговорите родственников.
      - Вот этим занимаются пускай другие, а я пока не получу официального разрешения, ничего делать не буду.
      - Мда..
      Стервец Колька, неужели после нашего разговора в курилке, помчался к главному. Ишь как разыгрывают спектакль. Я по морде главного вижу, что это он делает давно.
      - Я говорил, - уже вяло говорит главный, этот хитрец похоже раскусил меня - на эту работу надо юридическое обоснование. Он прав. Когда то давно, мы же на начальной стадии, обхаживали всех юристов, родственников, почему так сейчас нельзя делать?
      - Пока мы обхаживали, органы тухли, - ответил Алексей Митрофанович. После таких переговоров можно было работ не начинать. А здесь... тысячи органов могли бы свеженькими пойти для спасения людей.
      Они хорошо играли окончание спектакля. Мне пора исчезнуть.
      - Вы меня простите, но я пойду.
      - Да, да, - спешит главный.
      Наконец рабочий день окончился. Мы только помылись и привели себя в порядок, как в раздевалку вошли наши женщины.
      - Мальчишки, а не устроить ли нам вечер, - сразу предложила Марта. Соберемся у меня, выпьем, закусим, отдохнем. Как никак, конец недели.
      Мы нерешительно переглядываемся.
      - А чего, я не против, - заявляет Гошка. - Так хочу надраться.
      - А я не могу, - говорю я, - у меня дома голодная кошка.
      - Вечно ты со своей кошкой, - возмущается Лидка. - Скажи лучше, что это повод от нас отделаться.
      - Ну а ты, Коля? - спрашивает его Марта.
      - Я как все.
      - Тогда решили, едем ко мне сейчас все. Валька не дури, у тебя жены и детей дома нет, так что поехали. Лида, возьми своего бирюка под руку и веди к машине.
      Лидка вцепляется в мой рукав.
      - Все, голубчик, не отделаешься. Будешь вырываться, закричу, что насилуешь...
      На мое счастье появилась тетя Даша.
      - Ребята, сдавайте халаты и белье в стирку. Девочки, и вы тоже. Я пошла в вашу раздевалку, никого. Хорошо, что вы оказались здесь.
      - Вечно, вы с этими халатами, - зашипел Колька.
      - Вы что, хотите скандала? Мне наплевать, скажу главному и вас сразу отстранят от работы. Уже с тобой, Коленька, был такой случай.
      Колька как всегда начинает чертыхаться. Лидка отцепляется от меня.
      - Ну как всегда не вовремя. Подождите меня, я сейчас приду.
      Она и Марта спешно уходят. Я бросаю ключи от шкафчика на стол, срываюсь и бегу к двери.
      - Гошка, сдай мой халат. Я удираю.
      Голодная кошка, как всегда, встретила меня хриплыми звуками.
      Но в этот вечер еще большая ругань неслась из телефонной трубки, когда Лидка отчитывала меня за трусость.
      Наступило воскресение и состояние покоя. Я занимаюсь уборкой, стиркой и глажу белье к удовольствию моей твари. Где то около семи вечера стукнула дверь. В квартиру вошла Инна с пакетом в руке.
      - Привет, Валентин. Я принесла одежду.
      - Заходи. Брось пакет на стол. Не обращай внимание на этот развал. Я через пол часа все закончу.
      - Давай я тебе кое что помогу. Что делать?
      - Похозяйничай на кухне. Надо отварить кошке рыбу и организовать нам ужин.
      - Понятно.
      Предательница кошка, бросила меня и побежала на кухню за ней. Я все поставил на место, убрал вещи и квартирка заблестела.
      - Как у вас дела? - кричу в дверь кухни.
      - Все в порядке. Ужин готов.
      Инка похозяйничала. Нажарила колбасы и залила ее моим недельным запасом яиц. Бутылочка водки, мирно лежащая в холодильнике два месяца, тоже стояла на столе.
      - Тогда начнем.
      Мы садимся за стол и я подставляю к нему еще одну табуретку. Кошка запрыгивает на нее и неотрывно глядя на сковородку, громко мурлыкает, стараясь привлечь к себе внимание. Я разливаю водку по стаканам.
      - Ты сегодня не на машине?
      - На машине.
      - Так...
      - Наливай. Разреши, я пересплю сегодня у тебя.
      - Давай. Что-нибудь дома...?
      - Плохо все дома. После похорон, все как с цепи сорвались. Бывший жених сестры набил рожу своему толстому дружку. Папа меня сватает за какого то идиота. Выпил на похоронах и все предлагал мужика...
      - Ты о камне кому-нибудь говорила?
      - Был там у папы, его большой друг, антиквар. Я его спросила об алмазе "Кельн". Так он тоже вцепился в меня, как клещ, не слышала ли я о нем чего-либо..., откуда я знаю о нем? В общем, так я ничего ему больше и не сказала.
      - Папа знает, что ты не будешь ночевать дома?
      - Нет. Ему безразлично. Давай лучше выпьем. За тех близких, кого с нами нет.
      Она выпила глоток, закашлялась, потом все же допила водку. Я подсунул ей кусок яичницы, Инна сорвала руками его с вилки и стала спешно заедать.
      - Первый раз пью. Обычно вино, да шампанское.
      Кошка напомнила о себе. Она положила лапы на стол.
      - Эй, - одернул я ее, - нельзя. Мы о тебе не забудем. Возьми кусок и не смотри на нас голодными глазами, ведь только что нажралась рыбы.
      Я положил на тарелку кусок Инкиного творения и поставил перед ней на табуретку. Теперь мы все были при деле, ели яичницу с колбасой. После третей рюмки Инка окосела, я уволок ее в спальню и там в одежде бросил на кровать, пусть отсыпается. Надо прибраться на кухне и приготовиться к завтрашнему дню.
      - Валя.
      Я открываю глаза. У дивана стоит Инка в пижаме.
      - Тебе на работу не надо?
      - Я сегодня в вечер.
      - Тогда, спи.
      Когда окончательно проснулся, Инки в доме не было.
      Лидка встретила меня бранью.
      - Проклятые мужики, трусливая порода. Весь вечер развалил...
      - Прости, не мог я.
      - Простить... А ты думаешь приятно сидеть одной дома или болтаться по городу. Я от этого одиночества скоро повешусь. Хотела приехать к тебе в воскресение, а потом решила, чего к такому навязываться, раз он... не может.
      - Разве вы в субботу не собрались?
      - Конечно нет. Ты удрал и все развалилось. Колька сразу заявил, что со мной никуда не пойдет, а Гошка нашел уважительную причину и слинял.
      Вдруг зазвенел пронзительный звонок. Я вздрогнул.
      - Что это?
      - Будильник. Эти, санитары, приволокли от куда то будильник, я его у них отобрала.
      Лидка подходит к полке и я вижу на них часы. Она останавливает звонок.
      - Такой звук и мертвого разбудит.
      - Ты так думаешь? - задумчиво говорит она.
      - Шуток не понимаешь...
      Скрипит противная каталка. Трофим подвозит к Лидкиному столу труп. Ни слова не говоря, он сбрасывает его на стол и таким же гнусным звуком удаляется.
      - Что там у меня?
      Лидка отбрасывает простынь. Перед ней старая женщина.
      - Колька - стервец, больше мне мужиков не дает, боится, гад.
      Она начинает натягивать перчатки и одевать маску.
      - Но я ему все равно покажу...
      - Лидка, прошу тебя, сдержись.
      - Иди ты...
      Я понял, лучше уйти, она накалилась.
      До перерыва сумел разобрать двух мужиков. Один умер от истечения крови, получил осколочное ранение и окружающие не могли умело остановить кровь, дотащили до больницы, но уже поздно, другой, застрелился... В нашей комнатке, мы фактически ужинаем. Все сидят на своих персональных стульях и чего то жуют.
      - Ребята, - вдруг говорит Гошка, - я ухожу от сюда.
      Все мгновенно оборачиваются к нему, прекратив есть.
      - Куда?
      - Кто тебя возьмет?
      - Я ухожу... в монастырь...
      - Ты шутишь?
      - Нет. Я уже не могу здесь работать. Каждый раз вижу улетающие души. И почему только это достается мне? Пошел к батюшке и все ему рассказал. Он и предложил, пока не поздно, спасти меня, отдаться богу... Я ухожу...
      - Главный знает? - спросил Колька.
      - Да. Я ему сегодня на стол заявление положил.
      - А он что?
      - Ничего. Просил отработать эту неделю.
      - Ты же от таких соблазнов мирских отказываешься..., - тянет Марта.
      - От каких?
      - От девочек, секса.
      - Тебе бы все об этом, но после этого операционного стола, мне например, никаких девочек уже не хочется. Я насмотрелся всего.
      Мы смотрим на него и каждый думает о своем. Все же Гошка молодец, во время сваливает, у него психика уже ни к черту... Среди нас с очень крепкими нервами Колька, этот никогда не решиться на такой шаг. Я бы..., не знаю, чего хотел бы я. Вроде бы работа..., как работа...
      - Ты правильно поступаешь, Гоша, - говорю я.
      - Правда?
      - Да. Иди туда. Как это говориться... Да поможет тебе бог.
      Конец дня. Мы только выбрались из душа и растирались перед своими шкафчиками, как в раздевалку врывается Лидка и подходит ко мне. Она пальцами проводит по голой груди.
      - Обманщик. У тебя все зажило.
      - Все раны когда- нибудь заживают.
      - Лида, - вопит прикрывающийся Гошка, - ты не могла бы рассмотреть его попозже или где-нибудь в укромном месте.
      - Заткнись.
      - Чего ты шумишь? Ворвалась сюда и раскомандовалась. Дай одеться, прошу я ее.
      - Лида, - опять нарывается на словесную оплеуху Гошка, - ты не знаешь от чего Валька стал, как полосатая зебра. Посмотри на его спину, там столько шрамов- полос.
      - Повернись, - командует Лидка.
      Я поворачиваюсь к ней спиной. Она проводит пальцами по коже.
      - Бедненький, кто же тебя так?
      - Наверняка какая-нибудь стерва, - не выдерживает со своего места Колька.
      Что тут стало. Глаза Лидки заметали молнии, она резко повернулось к нему.
      - Тебя бы, мудака, ни одна баба так не причесала.
      - И слава богу.
      - Ах, ты вонючий козел, Да с твоей трахалкой, только в клозет смотреть...
      Ее понесло. Я обхватываю Лидку и несу к двери, потом открываю ее ногой и выталкиваю бушующую женщину в коридор. После этого закрываю двери на защелку.
      - Открой, - визжит Лидка и барабанит в доски.
      Но я иду к своему месту и начинаю одеваться.
      - Довел бабу, - комментирует Гошка.
      Кого он подразумевал меня или Кольку - непонятно. Стук в дверь прекратился.
      - Я тебе еще покажу, - раздался последний вопль и все стихло.
      Я приехал домой около 12 ночи. Кошка не встречает, на кухне горит свет. На столе записка.
      "Валя! Я тебе приготовила поесть. Все под полотенцем. Инна."
      Под полотенцем жареная картошка и чай. Я на цыпочках прохожу к спальне. На кровати спит Инна в обнимку с кошкой. Ничего себе, прописалась девица.
      Утром мы встречаемся за столом.
      - Доброе утро, - говорю я, входя на кухню.
      - Привет.
      - Как спалось?
      - Чудесно. У тебя так тихо, не то что дома. Там окна на шоссе и все время трещат автобусы и троллейбусы, а гул машин всю ночь... Я похозяйничала. Вот завтрак.
      На столе опять яичница и бутерброды с колбасой.
      - У тебя какие сегодня планы?
      - Честно говоря, никаких. Начались каникулы и у меня масса времени.
      - Может прогуляемся по городу. Зайдем в музей.
      - Пошли.
      Сегодня выставка - искусство резьбы по камню. Я вожу Инну от изделия к изделию и рассказываю о полудрагоценных и драгоценных камнях.
      - Это флюориты, как интересно художник их приспособил в этой сценке. Сам камень красивый, от зеленого до сиреневого, но он очень часто в паутинках трещин и от этого не всегда используется камнерезами. Я когда то воровал их с завода мешками...
      - Как это? Ты был на заводе по обработке камней.
      - Нет. Это машиностроительный завод. Для получения крепких сталей, этот камень закладывали небольшими порциями в доменную печь. Там флюорит привозили вагонами и сбрасывали в сараи.
      - Так ты работал на заводе?
      - Пришлось, прежде чем поступить в медицинский, два года отработал там.
      - А что ты делал потом с этими флюоритами?
      - Ничего. Зимой закрывали окна и между окон, в ряд, закладывали красивые куски. Когда появлялось солнце, то камни начинали играть разным цветом.
      - А откуда у тебя такие познания о камнях?
      - Мама была геологом. Она собирала коллекцию. Потом, у меня много книг Ферсмана, Комаровского, американца Коллинга...
      - Тебе еще не скоро на работу?
      - Остался час.
      - Я приготовлю вечером поесть.
      - Купи, что-нибудь. У тебя деньги есть?
      - Есть, но мало.
      - На, возьми. Там дома, в кухонном столе, есть еще. Если надо, возьмешь от туда.
      Работа началась со скандала. К главному вызвали Кольку и Лидку. Через пол часа, возбужденная Лидка прибежала ко мне.
      - Ну, гад, я ему...
      - Что, опять?
      - Вчера будильник помнишь?
      - Помню.
      - Я его Колькиному пациенту в живот вшила.
      - Как это?
      - Так. Пока тот бегал кляузничать к главному, я, у только что проверенного им мужика, вспорола брюхо, сунула будильник и на три шва зашила. А сегодня утром в хранилище... представляешь, вдруг труп под простынею как заклацкает, все мужики - санитары со страху разбежались. Утренняя смена врачей, тоже чуть не обмочилась. Ну а когда разобрались, сразу схватились, кто его исследовал. Сначала потянули к главному Кольку, тот конечно понес на меня...
      - Ты призналась?
      - Не-а...
      - Все равно дознаются. Ты же будильник у санитаров стащила...
      - Никто ничего не скажет.
      - Если что то раскроется, тебя выпрут.
      - Не выпрут. Гошка уходит, врачей почти нет. Никто на эту сраную работу идти не хочет. Только мы идиоты, как ты говоришь, парии общества, можем копаться в этих гниющих телах...
      - Ох, Лидка, плохо это все кончиться...
      - Не каркай. Мы с тобой попозже поговорим. Я пошла в свою залу...
      Только она уходит, вбегает Колька.
      - Где Лидка?
      - Пошла к себе.
      - Ты уже слышал, что эта стерва сделала?
      - Ты про что?
      - Она, гадина, будильник вшила в труп.
      - Коля, к ней лучше сейчас не ходи...
      - В гробу я ее видел и в белых тапочках. Подумаешь, цаца какая. Главный еще, говнюк, сделал вид, что не ведает, кто это сделал. Говорит, надо разобраться и провести негласное расследование. Чего расследовать то, ясно, что она...
      - Ты лучше сходи посмотри, почему мне сегодня никого не везут...
      - Как не привезли? Я же наметил кого...
      - Пойди разберись.
      Разбирался Колька полчаса. Наконец появился Трофим со своей противной каталкой.
      - Трофим, чего вы там так долго? Мертвых нет, что ли?
      - Энтих... полно. У нас... энто... за-бас-тов-ка. Мертвяки... того... звенят...
      - Понятно объяснил. Вали на стол.
      Трофим скидывает труп.
      Прошел час. Я уже закончил исследование и заполнял акты вскрытия, как вдруг в ко мне ворвалась Марта, с глазами, в размер с блюдце.
      - Валька, Валька, беда. Там Лидка...
      Она прижалась к косяку двери и завыла. Я бросился в Лидкину комнату.
      На полу истекая кровью, лежит Колька. Его горло рассечено, от туда толчками идет кровь, рядом с ухом лежит окровавленный скальпель. Я сразу понял, он... мертв. В углу стоит Лидка и бьется в руках Гошки.
      - Пусти..., так ему и надо, этому мудаку.
      Я подошел и дал ей пощечину. Голова Лидки мотнулась и она затихла, обмякнув в Гошкиных руках.
      - Отпусти ее.
      Гошка осторожно отводит руки. Лидка шатается, потом хватается руками за голову и медленно идет в сторону раздевалки. В комнату вбегает главный.
      - Жив?
      - Нет.
      Главный опускается над Колькой.
      - Да, это конец. Валя, вызывай милицию. Гоша, проследи за ней, не выкинула бы она еще что-нибудь.
      Морг заполняется милицией. Приехал следователь Мишка. Он отозвал меня в сторону.
      - Ты здесь самый мудрый, старик. В двух словах, как ты смотришь на эту драму.
      - Лида, постепенно сходила с ума. Не женское это дело заниматься такой грязной работой. У нее уже было несколько срывов, перед этой трагедией. Нервы Лиды были на пределе, вот и... Колька подвернулся. Я считаю, это надо рассматривать, как несчастный случай, связанный с болезнью.
      - Спасибо, старик. Потом подробно поделишься с нами о ее срывах, а сейчас я отвезу подозреваемую в КПЗ, а ты побыстрей дай заключение... по трупу.
      Мы сидим в комнатенке для отдыха и молчим. Гошка развалил на столе свой примитивный ужин и не притрагивается к нему. Марта, с глазами полными слез, уныло смотрит в окно. Я только что дал заключение по поводу смерти Кольки и теперь, расслабившись в кресле, переживаю случившееся.
      - Ребята, - Гошка прервал молчание, - а я видел...
      Я и Марта выжидающе смотрим на него.
      - Видел, как душа выходила из Коли. Так... опять дымком и растаяла под потолком.
      - Ты же говорил, что она выходит через несколько дней после смерти.
      - А эта вышла сейчас...
      Мы опять замолчали, а у меня тревожно сжалось сердце. Неужели еще один. Уходил бы он побыстрей, может у монахов успокоится и выздоровеет.
      До конца рабочего дня время тянется медленно. Пытаюсь отвлечься работой и сегодня перекрыл норму, обработав после перерыва три трупа, вместо одного.
      Я и Гошка уже вымылись, оделись, сдали халаты тете Даше и тут я схватился, Марта к нам не зашла.
      - Гоша, не знаешь, где Марта?
      - Там, наверно у себя.
      Я бегом бегу в ее раздевалку. Полуодетая женщина плакала над столом.
      - Марта, пора уходить.
      - Валька, у меня ничего не осталось, понимаешь, ничего. Последняя надежда, Колька... и того не стало...
      - Это еще не конец. Кто-нибудь еще у тебя появится. Надо надеяться...
      - Никто... никто не появится. Нас все шарахаются, когда узнают чем мы занимаемся, так и... исчезают. Нормальные люди не воспринимают нас...
      - Значит надо искать ненормальных.
      - Сам ищи, а я еще хочу почувствовать себя женщиной, хочу капельку счастья и не с идиотами.
      Она опять заплакала. В раздевалку ввалился Гоша.
      - Марта, пойдем я тебя доведу до дома.
      Мы ее одеваем и Гошка бережно ведет на улицу.
      По прежнему у меня дома гостит Инка. Она сготовила ужин, накрыла его салфеткой и спит в спальне с ленивой кошкой.
      После завтрака, я начинаю собираться.
      - Ты куда? - спрашивает Инна.
      - Схожу в институт к профессору Калмыкову, он меня зачем то просит зайти к себе в институт. Уже вызовов пять делал, а мне все некогда.
      - Давай я тебя подвезу.
      - Если это возможно, я не против.
      Мы едем в ее "жигулях".
      - Ты хочешь уйти из морга? - спрашивает она.
      - Нет.
      - Тогда зачем же вызывает профессор? Я с ним пару раз встречалась в коридорах, серьезный мужик.
      - Не знаю. Я свою работу уважаю. У нас работает женщина-врач, она ненавидит эту работу и готова ее променять, хоть на каплю женского счастья. Ей нужен человек который бы ее любил, согрел, она даже не хочет от него помощи, только бы... любил. Я заметил, женщины в морге совсем бескорыстны и за каплю счастья готовы все отдать.
      - Это женщины, а ты?
      - Я тоже хочу быть счастливым...
      - Я заметила, ты во всем отличаешься от моих друзей. В тебе какая то необычная сила, прожила в твоей квартире три дня и стала спокойней, почувствовала себя уверенней. Скажи я тебе не в тягость?
      - Вдвоем веселее.
      Она улыбнулась.
      - Можно я приведу своих подруг.
      - Только не испорти мне кошку?
      - Как это?
      - Разбалуешь ее, она совсем на меня обращать внимание не будет.
      - Ты был женат?
      - Был.
      - Она ушла?
      - Сбежала. Поманил мужик в Египет, она и помчалась за красивой жизнью.
      - Мы приехали. Не против, если я пойду с тобой?
      - Пошли.
      Профессор попался нам в своей приемной, мы только с Инкой вошли в помещение, а он в этот момент выскочил из своего кабинета.
      - Кого я вижу, Валентин Иванович. Здравствуй, здравствуй, - он энергично затряс мою руку.
      - Здравствуйте, профессор.
      - Валентин, ты когда у меня был последний раз? Год или два назад?
      - Наверно, два.
      - Вот, вот. А ведь я тебе в этом году посылал приглашения. Скажи, посылал?
      - Посылали, последнее было месяц назад. Я тогда не мог подъехать, кажется застрял в Самарканде, после конференции по судебно-медицинской экспертизе...
      - Ага. Я за тебя здесь отдувался. Два года назад, тебя ведь кажется посылали в Мали в составе комиссии ООН?
      - Посылали. Но это была международная экспертная комиссия по поводу гибели жителей поселков...
      - Вот видишь. Там говорят, ты всем показал класс... А сам президент республики решил сделать некоторым членам комиссии подарки, он прислал нам для тебя посылку. Признайся, совесть стала нечиста и ты пришел за подарком?
      - Помилуйте, профессор, я даже не знал, что меня наградили.
      - Хитришь?
      - Да нет же. Сначала думал, переведете куда-нибудь...
      - Зачем же это. Хороший суд эксперт на своем месте стоит десяток отличных хирургов. Каждый должен заниматься своим делом. Я еще тогда, когда направляли тебя в Мали, наводил справки. Все вскрытия которые делал, были совершены на самом высоком профессиональном уровне. Тебе же цены нет. Ни одной ошибки за столько лет... Нет, батенька, видно на роду написано, быть тебе тем, кем ты есть и не проси... не проси ничего. Я в глупых переводах не помощник. А сейчас стой здесь и не вздумай никуда удрать... Не удерешь?
      - Нет.
      - Хорошо. А вы зачем здесь, барышня? - обратился профессор к Инне. Чего-нибудь от меня надо?
      - Нет... Я с Валентин Ивановичем пришла.
      - Постойте, постойте. Вы Перфильева... Правильно я говорю, студентка второго курса?
      - Да.
      - Ко мне звонил ваш отец. Спрашивал о вас. Вы сбежали из дома?
      - Нет..., я, профессор, нашла другой дом.
      Он посмотрел теперь на меня.
      - Ага. Тогда ждите здесь вдвоем.
      Профессор резво выскочил из приемной.
      - Валя, - обращается ко мне Инна, - я не вижу в твоих глазах радости.
      - Прав он в одном, я действительно хорошо кромсаю людей, но он не хочет понять людей нашей профессии, общество нас воспринимает... по другому... Трудно жить в узком мирке.
      - Это не так. Когда была практика в вашем морге, я ненавидела тебя и давила в себе чувство отвращения, но потом... потом поняла, есть всякие специальности, хорошие, плохие, но в основе их человек. И независимо от того где ты работаешь, можно быть очень хорошим...
      - Или плохим.
      - Или плохим. Действительно, я переборола себя на практике, а потом переборола себя в отношении к вам, всем...
      В приемную врывается профессор с группой преподавателей института.
      - Вот он, - торжественно кричит профессор и тыкает в меня пальцем, Сергеев, давай сюда подарок.
      Выходит молодой парень и в руках он держит большой, серебристый чемоданчик.
      - Валентин Иванович, извини, что награждаем не в торжественной обстановке, но зная твой дурной характер, что ты никогда не являешься на такие мероприятия, мы тебе вручаем от имени президента республики Мали, вот этот набор хирургических инструментов и наши грамоты и поздравления.
      Мне передают чемоданчик и профессор жмет руку. Преподаватели тоже поздравляют.
      - А теперь, Валентин Иванович, извини. Ты пришел в рабочее время и мы больше не можем уделить тебе ни минуты. Пока.
      Так же пожимаются руки и мы с Инкой остаемся в приемной одни.
      - Да... Когда же ты сумел так прославиться? - рассматривает грамоты Инка.
      - Профессор же говорил, два года назад. Был за границей и работал бок о бок с иностранцами...
      - Похоже, ты их там потряс?
      - Ничего особенного, просто у нас больше трупов...
      - Тебя куда отвезти? - спрашивает Инна в машине.
      - На работу. Поедешь домой, захвати туда подарок.
      - Договорились.
      Машина тронулась с места.
      Наш рабочий день начался необычно. Прибывший следователь рассадил нас по разным углам и заставил писать о вчерашнем событии. Мы поочередно ходим сдавать ему свои творения и после ряда замечаний, возвращаемся обратно, дописывать те или иные сценки из жизни Лидки.
      - Миша, кажется уже все. Отпусти ты нас, - прошу я его.
      - Валя, последние вопросы. Не для протокола. Вы были любовниками?
      - Да.
      - Ты... еще тогда... не заметил никаких... таких с ее стороны... отклонений.
      - Если тебе показать мое тело, то ты ужаснешься увидев на нем следы ее зубов и шрамы на спине от острых ногтей. Но пойми, Миша, это сугубо наше личное дело, в которое мне не хотелось бы допускать следствие. Я прошу тебя, не затрагивай этой темы...
      - Хорошо, Валя. Распишись под этими показаниями. Вот так... Теперь все... иди работай.
      В курилке тоскливо, Гошки нет и я обрадовался когда вошла Марта.
      - Валя, дай закурить.
      Я ей протягиваю сигареты и спички. Она закуривает и жадно затягивается несколько раз. Я почувствовал как в комнате противно запахло спиртным. Этого у нас давненько не было.
      - Марта, ты поддала?
      - Немного хватала, за упокой души, Кольки. Чего то мне все надоело..., - она мучительно долго сосет сигарету. - Понимаешь, я теряю смысл жизни...
      - Брось придуривать, у тебя дочь.
      - Валька, ты потерял Лиду, я Кольку...
      - Я ничего не терял...
      - Понимаю, не потерял. Вернее, ее ты не увидишь несколько лет, но Кольку я например не увижу никогда. Так вот, почему бы нам теперь не объединится. Переезжай жить ко мне.
      - Не могу. У меня дома живет красивая девушка.
      - Не может быть, и давно?
      - Почти неделю.
      - А как же я?
      - Значит, я к тебе не перееду...
      - Вот..., - она сделала еще одну затяжку и, неудачно бросив окурок в урну, вышла, грохнув дверью.
      Я только что отпилил затылочную кость мужчине, как услышал голос.
      - Валя, оторвись.
      Рядом стоял Гошка.
      - Что такое?
      - Пойдем..., я тебе покажу...
      Он идет на выход. Я прикрываю стол простынею и спешно иду за ним. Мы доходим до морозилки и тут он останавливается и прикладывает палец к губам.