Утром меня разбудила соседка.
      - Алексей, вставай, - стучала она в дверь, - тебя к телефону.
      - Але, - стою в коридоре и борюсь с остатками сна.
      - Это Алексей... Карелин?
      - Да.
      - Вам звонят из киностудии. Вы приняты на роль, и вам необходимо приехать сюда все обговорить и подписать контракт.
      - Когда?
      - Обязательно сейчас. Режиссер изменил план, и первая ваша съемка будет сегодня днем.
      - Хорошо, еду.
      Та прилизанная молодая женщина, которая была в комиссии, оказывается, помощник режиссера, зовут ее Ираида Владимировна или просто, Ираидка. Она стоит передо мной и с любопытством разглядывает.
      - Плохо костюм подогнали? - тревожусь я.
      - Нет, все в порядке и волосы хорошо уложили, и грим...
      Ее рука прощупывает куртку, жабо, пальцы осторожно проходят по щеке.
      - Пудру смахнете.
      - Ничего, наложат опять, - она вздохнула и убрала руку. - Ты реверанс умеешь делать?
      - А что это такое?
      - Серия красивейших приседаний. Для молодого пажа, это целое искусство. Наталья, где ты? - кричит она в сторону кулис.
      Появляется Наталья, я ее и не узнал, она изумительно красива, в кринолине, в светлом парике, лицо выбелено, сверкают лишь огромные глаза, а на щеке обворожительная мушка.
      - Я здесь.
      - Натали, подучи этого пажа делать реверанс, скоро ваша первая съемка. Не осрамитесь.
      - Хорошо, Ираида Владимировна.
      Помрежиха пошла в павильон, а Наталья приготовилась было читать лекцию, но захлебнулась.
      - Лешка... Господи, совсем не узнала. Ожидала видеть, но не такого, просто загляденье...
      - Чего вчера не звонила?
      - А ты чего?
      - Поздно пришел, в институте последняя лекция заканчивается в десять вечера, пока добрался до дома...
      - Вот видишь, а я тебе звонила днем.
      - Ну ладно, не получилось, так не получилось. Все у нас впереди... Покажи, что там делать-то.
      - Берешь свою шапочку в правую руку с изгибом сюда..., выставляешь правую ногу чуть вперед, корпус наклоняешь и проводишь рукой перед собой. Вот так, а теперь легкий подскок назад, ноги меняешь, опять поклон, опять двигаешь рукой. Это надо делать в темпе. Начали.
      Тридцать минут мы бьемся над слаженностью движений, и я стал замечать, что у меня что-то получается. Наталья делает перерыв и, подняв гору своих юбок, достает пачку сигарет. После двух затяжек, она продолжает учить меня.
      - Самое важное не обращай внимания на камеру, вообще отрешись от всего, будто никого вокруг нет. Ты должен делать все естественно. Видишь на моем корсете шнурки, в первой сцене, ты их осторожно развязываешь, потом, как только оголятся груди, сразу же проводишь по ним рукой и хватаешь, как неопытный мальчик. Постарайся делать не больно, ласково, ну как у нас... в постели, иначе Маэстро придерется и будет нас мучить десятки раз, пока не добьется своего...
      - Кто это, Маэстро?
      - Так кличут нашего режиссера.
      - А что мне говорить?
      - Ты что, текста не видел?
      - Нет.
      - Вот, дьявол. Я сейчас.
      Она торопливо гасит сигарету о стойку кулисы и убегает в проход. Через пару минут Наталья приносит мне рукопись.
      - Вот, наша сцена 17, читай, учи текст наизусть. У тебя есть время, там несколько предложений, а я пока не буду тебе мешать, пойду посмотрю, как там снимаются наши...
      Павильон завален декорациями. Меня ставят перед необструганной дверью, и через некоторое время, мегафон режиссера орет:
      - Сцена семнадцатая, попробуем без репетиции. Наталья, только без всякой наигранности, больше страсти, оголишь грудь и дальше вспыхивай, как пожар. Внимание, мотор.
      И тут же вылетела немолодая женщина с хлопушкой.
      - Сцена семнадцатая, дубль первый, - устало проверещала она.
      Ираидка толкает меня в спину и шипит.
      - Пошел.
      Я открываю дверь и попадаю в море света. В задрапированной комнате, огромная, двуспальная кровать с балдахином. На ней лежит Наталья в своем пышном платье и смотрит на меня. Я тут же у дверей начинаю делать реверанс и замираю на последнем такте.
      - Ты кто? - с удивлением спрашивает она.
      - Ваш новый паж, меня прислала королева.
      Наталья поднимается с кровати и подходит ко мне. Она двумя пальцами приподнимает мой подбородок.
      - Ну что ж, пригож и всем хорош. Спасибо королеве за столь прекраснейший подарок. Как звать тебя?
      - Тибо.
      - Тибо? Ты очень мил. Но раз ты здесь, то к делу перейдем. Моя служанка отлучилась, а мне пора прилечь. Ты помоги расшнуровать корсет.
      Я робко распутываю шнурки, она мне помогает и вдруг, сверху одежда расслабляется, расширяется декольте и выползает грудь. Моя рука выронила шнуровку, замерла, потом осторожно перемещается вверх, тут же накрывает сосок. Натали замерла, закрыв глаза.
      - Прекраснейшая, госпожа, - хрипит от волнения мой голос, - я... я...
      И тут Наталья встрепенулась, она рванулась из-под моей руки.
      - Негодник, как ты смел?
      Хлесткий удар по щеке чуть не опрокинул меня.
      - Прочь, прочь, пошел.
      Она вторым ударом откидывает меня к двери. Я выскакиваю наружу прямо в объятья помрежихи. Сзади слышен голос Натальи.
      - Но как он мил...
      - Стоп, - слышен голос режиссера, - я принимаю такую версию. Очень хорошо, переснимать не будем.
      Тут же пошел гул, где-то хлопнула дверь, стали гаснуть огни. Ираидка держит меня в руках, потом неохотно отпускает.
      - Действительно, ты мил.
      Вбегает Наташа и тормошит меня.
      - Лешка, замечательно. Даже переснимать не стали, я заметила, ты понравился Маэстро.
      - Такой милашка, всем понравится, - бросает реплику помрежиха, - а ну-ка, ребята, срочно в гримерную, у вас еще одна сцена, бал во дворце.
      - А как мне там себя вести, что делать?
      Я ведь помню, по сценарию меня там нет. Может быть, я плохо прочел, всего-то перелистал эту рукопись почти два часа назад.
      - Ты будешь изображать публику, болтаться на балу в кругу пажей. Камера должна несколько раз захватить вашу группу...
      Эту дурацкую сцену мы снимали раз десять, Маэстро был в ярости.
      - Миронова, куда вынесло танцующие пары? А эти! Что эти болваны делают? Не глазеть надо, а болтать друг с другом и при удобном случае перемигиваться со своими дамами. Стоп... Начали все сначала.
      "Эти болваны", конечно, были мы. Отпустили нас к восьми вечера. Я уже и не помышлял о занятиях в институте. Наталья отмылась и переоделась, она присела рядом со мной на скамеечку в сквере.
      - Сумасшедший день.
      - Устала?
      - Как собака.
      - Поехали ко мне.
      - Нет. Поздно очень. Завтра, наверно, приеду. Не сердись, мне дочке надо приготовить поесть и много дел по хозяйству.
      - Хорошо.
      - Проводи меня до метро.
      Сегодня по сценарию 34 сцена, опять участвую я. Это спецпавильон, где при съемках нет посторонних, как говорит Ираидка, для сексуальных действий. Мы с Натальей сидим на кровати и слушаем наставления Маэстро.
      - Ваша задача, молодые люди, показать, как путем сексуальных игр, женщина заставляет своего пажа совершить преступление. Вы мне понравились в прошлый раз, правильно понимаете замыслы сцены, поэтому постарайтесь выложиться, чтобы не снимать такие деликатные сцены несколько раз. Наташа, на тебя ложится основная тяжесть съемки, надо перебороть себя, перебороть синдром голой женщины перед камерой, отдаться со всем пылом. Ты же, Алексей, будь сегодня смелее, может быть чуть-чуть нагловатым. Ты получил женщину, которую хотел, и поэтому согласен на все. Понятно?
      - Понятно, - дружно ответили мы.
      - Текст не забыли?
      - Нет.
      - Тогда так. Следующие действия: после разговора между вами, когда Наталья заплачет, ты, Алексей, ее успокаиваешь и потихонечку тянешь на кровать, а там... все оканчивается сговором. Итак, приготовились.
      Наталья взволнованная, почти плачет передо мной.
      - Тибо, мой друг, тебе могу открыться. Герцог издевался надо мной.
      - Сам, герцог?
      - Он, негодяй. Он приказал раздеть меня. Его подручные и слуги, со смехом, платье все сорвали и бросили в кровать...
      - Мерзавец, как же он посмел?
      - А там... Там герцог...
      Она зарыдала, да как... настоящими слезами. Я прижал ее к себе и нежно глажу по шее.
      - О, госпожа, чем я могу помочь вам?
      - Мой друг, взгляни, - оторвалась от меня зареванная Наталья, - какие герцог оставил мне следы.
      Она поспешно стягивает верхнюю часть платья, корсет сам развалился и до половины оголил женщину. Ее грудь вся в синяках и подтеках.
      - О боже...
      Я склоняюсь перед ней и нежно целую все эти синяки.
      - А там, - слезы усиленно бегут по щекам моей партнерши, - ты посмотри, что там...
      Слетает кринолин, потом кружевные штаны и голая женщина появилась передо мной. Ее бедра и спина в кровоподтеках. Наталья вдруг прижимается ко мне.
      - Сними камзол. Возьми меня, я чистоты хочу.
      С ее помощью сдергиваю камзол, штаны, скидываю лишние украшения одежды. Тяну женщину к кровати и... заваливаю.
      - Будь понежней, сними своею ласкою боль ран моих.
      Наталья всхлипывает, потом, закрыв глаза, вся отдается страсти. Я нежно целую ее тело, особенно грудь и бедра, осторожно ложусь и... изображаю акт любви. Все-таки синдром камеры не позволяет мне это сделать в серьез.
      Наталья резко распахивает глаза и прижимает меня сильно к себе.
      - Постой. Ты мне хотел помочь.
      - О, да...
      - Убей его.
      - Убью...
      - Стоп..., - раздается голос Маэстро за спиной, - молодцы, молодые люди. Переснимать не будем. Выключите свет.
      Выключили прожектора, осталась только одна дежурная лампочка. Наталья прекращает дергаться подо мной. Мы расползаемся по кровати и начинаем одеваться. В павильоне появилась Ираидка.
      - Классно сыграли, ребята, а ты, Лешенька, был просто превосходен.
      Она провела рукой по моей голой груди.
      - Эй-эй, - слышу голос Натальи. - Ираида, умерь свой пыл.
      - Ты чего, разве еще не отошла? Уж не хочешь ли ты охмурить его?
      - Не твое дело.
      - Я здесь помощник режиссера и должна следить за всеми актерами, так что успокойся.
      Ираидка ушла. Наталья ворчит.
      - Ей только мужиков и подавай. Ты молодец сегодня, сыграл даже лучше, чем наши профи, но довел меня..., я ведь все время чувствовала тебя. Есть предложение, помчались в твою милую квартирку. У нас съемок сегодня нет.
      - Поехали.
      Наталья уехала от меня поздно, поэтому я опять в институт не поехал. Зато часов в десять вечера позвонил Пашка.
      - Привет, старик, - шумел он в трубку, - второй день к тебе звоню и не могу поймать.
      - Плохо звонишь.
      - У меня хорошая новость. Меня взяли в ансамбль басгитаристом.
      - Поздравляю, как хоть ансамбль называется?
      - "Наводнение"
      - Не слышал, но название скверное.
      - Что ты понимаешь. Конкурсантов было до дури, а я вот прошел... Сегодня целый день была репетиция. Ребята оказались клевые, что надо. В воскресение уже первое выступление в клубе "Красный Октябрь". Если захочешь пойти, я тебе контрамарочку сделаю.
      - Если сумеешь организовать две, приду обязательно.
      - Две? Кто же второй, старик? Не эта ли, которую ты встретил тогда в Мраморном?
      - Не она. Там увидишь.
      - Ну ты даешь. Ладно, будет тебе две, запомни, начало в восемь вечера, без пятнадцати жду у входа. Пока.
      Сегодня у меня съемок нет. На студии идет обычная работа. У Натальи этот день занят, нужно сняться в некоторых сценах, где она задействована. Ираидка меня зажала между декорациями и нахально щиплется.
      - Лешка, поехали ко мне сегодня вечером домой?
      - Зачем?
      - Я приглашаю тебя на ужин . Поговорить надо.
      - Нет, Ираида Владимировна. Я же по вечерам учусь в институте. Сегодня как раз коллоквиум...
      - Я с тобой хочу поговорить на серьезные темы...
      Я ей не верю, по глазам вижу, не будь здесь народа, сожрала бы меня сразу.
      - Говорят Вам, не могу, я действительно учусь.
      - Жаль. Потом пожалеешь, будет уже поздно.
      Тут она придавила меня к тумбе и, обхватив голову руками, яростно прижалась к моим губам. Я брыкался, но от этой хватки освободился через минуту. Мы дышали как загнанные кони, Ираидка облизывалась.
      - Жалко, - прерывисто говорит она, - мне надо утвердить сегодня смету у Маэстро, а потом...
      - Извините, мадам, у меня много мирских дел.
      Я нырнул под ее руку и поспешно бежал со студии.
      Как всегда, в коридоре Машу охраняет Гоша, но я решился пойти на таран, вмешиваюсь в их компанию.
      - Привет, Маша, привет Гоша.
      - Лешка, чего тебя так долго не было? - обрадовалась Маша.
      Гоша насупился и выдавил.
      - Привет.
      - Вчера допоздна задержался на работе, а сегодня пораньше отпустили.
      - Лучше бы тебя почаще задерживали, - заметил Гоша.
      - Маша, ты не могла бы сходить со мной в воскресение вечером в джаз-клуб? Будет конкурс джазовой музыки...
      - В воскресение? - она с опаской взглянула на Гошу, потом отчаянно встряхнула головой. - В воскресение я, пожалуй, пойду.
      - Маша, - не выдерживает мой соперник, - у нас же в воскресение вечеринка, придут ребята...
      - Обойдетесь без меня. На этих сборищах, одна скучища, сколько раз мы с тобой были, и все одно и тоже...
      - Маша, клянусь, в этот раз все будет по-другому. Если кто тебя заденет, обломаю рога...
      - Спасибо, Гошенька, но я лучше отдохну с музыкой.
      - Ну подумаешь, джаз. Хочешь, я достану в этот вечер билеты в Маринку...
      - А как же вечеринка? Ты же уже собрал деньги и потратил часть их...
      - Это все ты, козел, - с возмущением обрушился на меня Гоша.
      - Гоша, остановись.
      - Да, по поводу, козлов и рогов, - с вызовом делаю выпад я, - ты видно специалист в этом деле. Так вот, тебе должно быть известно, что ломают рога только рогоносцам...
      - Заткнись, умник.
      - Извини, ведь я тоже хотел пригласить тебя на концерт, но, увидев таким рассерженным, понял, что не могу. Маша, к тебе можно позвонить домой? - Обращаюсь к ней.
      - Да, я сейчас, напишу тебе номер.
      Она лезет в папку за листком бумаги.
      - Не давай ему телефон, - это возмущенный голос Гоши, - он как банный лист, прилипнет, потом не оторвешь.
      Но Маша все же написала мне номер и передает листок. Я взглянул на него и обомлел, точно такой же номер нарисован у меня дома, в комнате на зеркале.
      - Что с тобой? - удивилась девушка.
      - Ничего. Вы извините мне надо спешить. Я вдруг вспомнил, что не взял в библиотеке ни одной умной книги. Пока, ребята.
      Сегодня мой съемочный день. Я играю, как говорит Наталья, кульминационную сцену. Какой-то бывший военный учит меня держать кинжал и драться им.
      - К животу лезвие не держи, - мужик показывает, как владеть оружием. Только вперед. Взмах должен быть резкий и, если твой противник неожиданно получил этот удар в живот, то ты должен на мгновение задержаться. Обычно у восточных народов, это мгновение используют, чтобы лезвие прокрутить в животе, у европейцев загнать поглубже...
      - Мы-то играем европейскую вещь.
      - Не скажи. Войны того времени, научили европейцев всему, особенно жестокости.
      - Так как же мне быть?
      - А вот так.
      Тут он взмахивает кинжалом и бьет мне в живот. У меня вся кожа покрылась мурашками от ужаса. Рукоятка оружия прижалась к телу, неужели пробил, за что? Но почему я ничего не чувствую? Мужик выдергивает кинжал и весело смотрит на меня.
      - Испугался?
      - Конечно.
      Внутри у меня, действительно, все дрожит.
      Бывший военный пальцами толкает лезвие, и оно легко уходит в рукоятку кинжала.
      - Это - декорация, не оружие. После того, как ты имитируешь удар, кинжал надо немного придержать и использовать это мгновение, чтобы нажать на черную кнопку на рукоятке. При этом давится ампула с красной краской, которая зальет рубашку противника и кончик лезвия, когда оно будет возвращаться. Это - имитация крови.
      - Понятно.
      - Не нажми только кнопку раньше времени.
      Сцена играется на огромной мраморной лестнице. Режиссер делает последние наставления, разместив всех участников по углам. Начались съемки, свет ярко залил все вокруг. С верхних ступенек спускается герцог с одной из дам, я поднимаюсь снизу, и мы встречаемся на лестничной площадке.
      - Герцог..., стойте.
      - Кто это?
      Этот тип останавливается и презрительно глядит на меня.
      - Я Тибо, я дворянин и верный слуга своей хозяйке.
      - Как смеешь останавливать меня, ты не слуга, ты раб. Пошел с моей дороги прочь, с рабами я не говорю.
      - Вы дважды нанесли обиду, сначала госпоже моей, теперь и мне. Такие вещи род мой не прощает. Я вызываю вас...
      - Меня? - герцог презрительно хохочет. - Какой-то червь со мной сразиться хочет. О нет, сначала равных подбери. С дороги... раб.
      - Ах, так, - я выдергиваю кинжал, - так получай...
      Резко выбрасываю лезвие вперед и, когда рука уперлась почти в живот герцога, нажимаю кнопку на рукоятке. Медленно выдергиваю кинжал, на месте соприкосновения появилось красное пятно. Герцог, выпучив глаза, схватился рукой за рану.
      - Что ты наделал, червь?
      Его колени подкашиваются, и он падает на площадку. Завизжала дама, сопровождавшая герцога.
      - Убили... Его высочество, Герцога убили...
      Верхнюю часть лестницы сразу заполняется толпой придворных и челяди, среди них Наталья. Все ошалело смотрят на скрючившийся фигуру на площадке, и тут Наталья подняла голову и, указывая пальцем, на меня, кричит:
      - Возьмите эту мразь, не дайте ей уйти.
      - Но, госпожа...
      Четверо слуг бросились ко мне, выбили кинжал, со всех сторон посыпались тумаки.
      - Стоп, - это уже вмешивается режиссер.
      Слуги сразу от меня отвалили, а герцог поднялся с пола и обратился к подбежавшей Ираидке.
      - Дай покурить. Хоть бы коврик постелила, пол ледяной, даже ногу свело.
      - Ишь чего захотел. В то время ковриков не было, а если и расстилали большие ковры, то только по праздникам и на парадных лестницах.
      Актер закуривает и сплевывает за перила.
      - Что ты за дрянь куришь?
      - Его еще угощают, а он недоволен.
      Подходит режиссер и чешет нос.
      - Здесь надо придумать что-то поэффектнее. Повторим еще раз, но сцена будет уже на ступеньках, герцог должен упасть и покатиться по ступенькам вниз.
      - Здесь нужен хороший дублер, - ворчит герцог.
      - Обойдемся без дублера, давайте сначала отрепетируем падение герцога. Всего-то катиться - одиннадцать ступенек... Ираида Владимировна, выдайте актеру новый камзол и зарядите кинжал порцией краски.
      Эту сцену мы снимали еще пять раз. Сначала герцог неудачно скатился с лестницы, зацепившись ногой за перила; потом я убил герцога в коридоре; на третьем дубле, по моей вине, когда я наступил на подол платья фрейлине, пришлось приостановить съемку; на четвертом дубле, краска засохла в капиллярах кинжала и естественно, никакого пятна на камзоле не получилось; последний раз, кто-то из слуг переусердствовал и так двинул меня по спине, что я запнулся за ступеньку и лег у вонючих ног герцога.
      Наталья после съемок, поехала ко мне в коммуналку, как она выразилась: "Отвести душу". Мы голые лежим на кровати, она, как всегда, со своей сигареткой в зубах.
      - Какие у тебя планы на выходные дни? - спрашиваю ее.
      - Давай сходим в воскресенье на танцы, - предлагает Наталья.
      - Лучше в субботу, в воскресенье не могу, - как бы ее надуть? мелькает мысль, я же пообещал Маше джаз-клуб. - У меня - мальчишник, собираются ребята, отслужившие со мной.
      - Жаль. А мне туда нельзя?
      - Я тебя лучше в следующий раз познакомлю с ними, а сейчас пока не надо.
      - Хорошо, но в субботу я не могу. Хотя... почему не могу, я к тебе приеду утром, часиков в одиннадцать, как раз потом успею...
      - С кем-то встречаешься?
      - Со своим бывшим коллегой, учились вместе на актерской студии. Я потом вынуждена была прервать учебу, а он рос, сейчас стал главным режиссером театра. Приглашает меня на пробу. Вдруг, да примут, представляешь, постоянный заработок, интересная работа.
      - Ну что же, желаю удачи.
      Наталья загасила сигарету, посмотрела на часы.
      - Время то... О-го-го, но двадцати минут мне как раз хватит.
      Она наваливается на меня и начинает с поцелуев.
      Сегодня скучный день, на Ленфильме встречают какого то высокого гостя и мою последнюю сцену перенесли на поздние сроки. В институте сплошные нудные лекции, когда они закончились выхожу на улицу и сразу попадаю в бешеную жизнь города, в море света и рева проносящихся машин. Кто-то сзади похлопывает меня по плечу.
      - Эй ты, фраер.
      Да это Гоша, за ним два парня.
      - Никак с охраной ходишь, - съязвил я. - За свою вшивую жизнь, небось, боишься.
      - Заткнись. Я хочу тебе сказать, лучше отвали от Маши, чтоб я тебя больше с ней не видел.
      - Пошел ты...
      - На...
      И он мне зафитилил в глаз. Удар был такой, что у меня искры замелькали перед глазами, и даже отбросило к фонарному столбу. Сволочь, ну я ему покажу, чему там меня три года во флоте учили. Вскакиваю и ударом ноги в живот лишаю его нормального дыхания, еще удар кулаком в это интеллигентное лицо, и Гоша катится по асфальту головой в поребрик. Двое его дружков набрасываются на меня. Одного перебрасываю через себя, второго укладываю приемом под ноги и заламываю руку.
      - Пусти, - стонет он.
      Для острастки, тыкаю его несколько раз лицом в асфальт. Потом отпускаю.
      - Вали отсюда.
      Я оглядываюсь в поисках второго парня и вижу только его спину, он удирает через улицу. Возле нас стала собираться толпа любопытных. Лежавший подо мной тип поднимается, его лицо в крови, он, как автомат, разворачивается к трамвайной остановке и, пошатываясь, идет туда. Подхожу к неподвижно лежащему Гоше.
      - Гоша, ты встать можешь?
      - Иди ты в..., - слышу его ругань.
      - Давай, вставай.
      - Мне больно.
      Я пытаюсь его поднять. Гоша со стоном встает и отталкивает мою руку.
      - Отвали.
      Он, как пьяный, медленно пошел по тротуару и вскоре растворился в толпе спешащих в метро людей. Я почувствовал, что стал хуже видеть, мой глаз заплыл...
      Сегодня уже суббота. Утром Наталья прибежала ко мне на квартиру и ахнула, увидев мой глаз.
      - Лешка, что с тобой?
      - Да вот. Напоролся на одних субчиков.
      - Тебя избили? Кто это был?
      - Пьянь какая-то. Всего-то и сумели глаз задеть.
      - У тебя же послезавтра последняя съемка. Как ты с таким глазом придешь? Тебя Маэстро убьет.
      - Сегодня я еще хорошо выгляжу, а вот вчера вечером... Пока ставлю компрессы из холодного чая, может до понедельника и рассосется. Если у тебя есть лучший рецепт, помоги мне как-нибудь снять опухоль.
      - Где у тебя аптечка?
      Я почувствовал в доме энергичную женщину. Она положила меня на кровать, смазала вокруг глаза какой то мазью, потом поцеловала в губы.
      - У меня времени мало, но я думаю, что для нашей любви, глаз не должен быть помехой. Ты не шевелись, я раздену тебя и все сделаю сама.
      Ее заботливые руки стали расстегивать на мне рубашку.
      Перед уходом, Наталья вытащила из сумки сверток.
      - Это я тебе.
      - Что это?
      - Рубашка, совсем новая, я купила ее до развода с мужем, а он ушел из дома и ничего не взял, вот и осталась... У тебя же денег пока нет, когда еще купишь.
      - Спасибо, Наташа.
      Я поцеловал ее в знак благодарности.
      Наступило воскресение. Я позвонил Маше, на мое счастье трубку взяла она сама.
      - Лешка, ты?
      - Я. Ты не забыла, что мы сегодня идем в джаз-клуб?
      - Не забыла. Слушай, Леша, я хочу тебя спросить. Это ты избил Гошу?
      Я запнулся, черт знает, что сказать, правду или нет.
      - Как это?
      - Гоша лежит в больнице, у него сломано ребро. Он мне сказал, что на него напали несколько хулиганов и избили его, но я-то думаю, что он говорит неправду.
      - Маша, действительно, это сделал я.
      - Как ты мог, это же дикое варварство..., избить моего хорошего друга... Я после этого говорить с тобой не хочу, даже идти на концерт не желаю...
      - Думаешь, я не понимаю, что все это плохо, - перебиваю ее, - Но что остается делать, когда почти ночью, тройка отпетых молодцов нападает на тебя и начинает дубасить. Тут не приходится рассуждать о варварстве, тут надо отбиваться. Вот в этой потасовке, ему видно, больше всего и попало.
      Трубка молчит, слава Богу, не повесила, выслушала все до конца.
      - Але... Маша...
      - Да.
      - Ты меня слышишь?
      - Слышу.
      - Гошка - неплохой парень, но он выбрал не тот метод для решения спорных вопросов, наверно, есть другие пути...
      - Вы дрались из-за меня? - на этот раз прерывает меня она.
      - Ты самая удивительная девушка в мире...
      Опять наступила тишина, только через минуту, Маша выдавила.
      - Позвони мне попозже, надо все обдумать, я хочу тебе верить.
      Она повесила трубку.
      Позвонил ей за час до начала спектакля. Очень волновался, не нарваться бы на мать.
      - Але..., - слышу Машин голос.
      - Маша, это я.
      - Где ты так долго пропадал?
      - Ты же сказала, позвонить тебе позже...
      - Но не в течение дня. Мы же опаздываем, у нас совсем нет времени. Я выезжаю, встретимся у метро "Петроградская".
      Маша сразу заметила мой подбитый глаз.
      - О, Господи, тебе тоже попало.
      - Увы, на войне всегда бывают потери.
      - Я не хочу войны. Я позвонила Гоше, и он мне все рассказал. Он дал честное слово, что больше никогда не полезет с тобой в драку.
      - А что же все-таки он тебе рассказал?
      - Всю правду, передо мной он все же не смог лгать. Да, действительно, он собрал двух знакомых ребят и решил тебя попугать, но... потом не устоял, устроил драку. Гоша сожалеет о случившемся.
      - Я тоже.
      - Вот и хорошо. Я надеюсь, что вы помиритесь.
      Мы добрались до клуба и у входных дверей встретили Пашку.
      - Привет, старик. О..., извините, - это он уже расшаркивается перед Машей, - этот тип предупредил, что будет не один. Ну, какой стервец, какой тихорило, прятал вас от своего лучшего друга. Кстати, Лешка не говорил обо мне и то, что меня зовут, Паша, тоже не говорил?
      - Нет, он мне много чего не говорит.
      - Хорошо, я сейчас расколюсь, - решил подыграть своему другу. - Паша, перед тобой стоит самая изумительная девушка, которую зовут Маша. Как своему лучшему другу, я разрешаю коснуться ее руки. Ты не против, Маша?
      - Против, - смеется она.
      - Паша, тогда не надо прикасаться к ее руке, лучше кивни в знак знакомства головой. Где билеты?
      - Вот они. Ребята, болейте за нас во втором отделении, мы как раз тогда выступаем. Ведь здесь почти конкурс... Может, нас заметят.
      - Постараемся.
      - Тогда я побежал. Мне еще надо аппаратуру перенести, а то мои мужики психанут. До встречи.
      Пашка смывается, а мы проходим в клуб.
      Сегодня для меня последний день съемок. Моего героя должны казнить. Наталье же повезло больше, она будет сниматься до конца месяца.
      Ираидка подозрительно смотрит на мое лицо.
      - Ты что, сбрендил? У тебя же глаз кровавый. Последняя съемка, а ты вон какой...
      - Ираида Владимировна, - за меня заступается Наталья, - чего тут такого, разве в старое время не было пыток. К тому же, по сценарию, ему наподдали, когда он убил герцога.
      Ираидка с сомнением качает головой.
      - Пойду скажу Маэстро.
      Главный режиссер посмеялся, когда увидел мое лицо.
      - А что, так более правдоподобно. Пусть гримеры так и оставят синяк и кровоподтек. Николаич, - обращается он к оператору, - постарайся показать эту подбитую рожицу поближе. Пусть все увидят, что убийство так просто не обходится.
      Павильон с макетами старого городка полон статистов, изображающих толпу. На площадь под охраной солдат, осел ввозит тележку, на которой связанный сижу я. Вот и помост, в центре которого обыкновенная мясная колода, взятая напрокат из магазина. Два солдата хватают меня за руки и тащат на помост. Кругом крики, смех, шум. Недалеко, у стены роскошного здания деревянная трибуна, на которой разместилась знать, здесь члены королевской семьи, дворяне и богатые горожане, со своими женами и подругами. Мой взгляд упирается на одну пару влюбленных, недалеко от помоста. Это Натали и ее новый ухажер. Они смеются и что-то рассказывают друг другу. Вдруг взгляд женщины встречается с моим, она вздрогнула и отвела глаза. Рядом со мной оказался священник и Гарольд. Он разворачивает свиток и начинает читать.
      - Внимание. Высокий суд, под руководством почтенного дворянина Морсера Де Оливье, рассмотрел дело об убийстве его высочества, герцога Аленского дворянином Тибо Альбильером и находит упомянутого Тибо Альбильеро виновным по всем пунктам обвинения. Его величество, король Франции утвердил приговор. Дворянина Тибо Альбильера приговорить к смертной казни отрубанием головы.
      Кругом - вой восторга и крики толпы. Подходит священник и сует к моим губам большой крест.
      - Повинись перед господом нашим. Да простит он душу твою грешную.
      А я все смотрю и смотрю на Наталью, а та теперь тоже не отрывает от меня взгляд; по её щекам текут слезы. Неужели раскаялась?
      Два солдата грубо хватают меня и тащат к плахе, там ставят на колени и рогатиной прижимают голову к колоде. Мелькнула фигура палача с огромным топором.
      - Стоп, - рычит режиссер.
      Меня отпускают с колоды, шум статистов стихает. Маэстро недовольно крутит головой.
      - Начнем все сначала. Алексей не будь вялым, больше ярости в газах, особенно, когда смотришь на виновницу своей гибели, ты не раскаиваешься, ты посылаешь ей тысячу проклятий. Ираида, разберись с толпой, что там на переднем плане такие скучные физиономии. Для них это должно быть развлечением, весельем...