- Здорово, старик.
      - Ты Иру разбудишь.
      - Ирка, лапочка, - этот гигант уже у кровати и нежно целует ее в волосы, - ты за мое отсутствие стала еще краше. Видно мне чаще надо валятся в капсуле, чтобы ты расцветала как цветок. Ну что, вояки, - он насмешливо оглядел нас, - что дальше делать собираетесь?
      - Я решил уйти с отделения, - говорю ему.
      - Я пойду с ним, - в след за мной сказала Ира.
      - Вы, оба? Ну, дела.
      - Ирка, неужели и ты? - изумлена Татьяна. - Вот уж никогда не подумала бы. Да тебе нельзя этого делать.
      - Мне много чего нельзя. Скажите мне одно, там на воле, провинившихся, убийц, насильников, воров, сажают в тюрьму и для них это хуже всего на свете. Этим наказывают людей. Почему же я добровольно должна себя наказывать, живя здесь? Почему я не должна видеть живую природу, букашек, коров, розы...? Вы скажете из-за того, что я больна необычной болезнью. Ну и что? Даже если я больна, разве не имею право на радости жизни, быть любимой...
      - Это будет стоить тебе очень дорого...
      - Пусть. Боря, кто там сказал: "...увидеть и умереть...". Лучше умереть свободным.
      - Лучше не умирать, дурочка, - прерывает ее Николай, - всегда за жизнь надо бороться. Я конечно, не очень приветствую то, что ты задумала, но восхищаюсь тобой.
      - Николай, а мы, когда мы с тобой уйдем? - спросила Таня.
      - Мы с тобой еще подождем. Надо проверить себя, там ведь... спасательной аппаратуры нет... Слушай, ребята, мне же надо к Пантелеймонихе. Я же забыл, когда она вытащила меня из капсулы, то просила подойти к десяти для процедур, и еще... Ира, врачиха хотела тебя сегодня обследовать. Она ждет тебя в одиннадцать...
      - Хорошо, я подойду, - кивает головой Ира.
      - Ребята, я покидаю вас.
      Николай ушел. Таня плюхается на кровать в ноги Иры.
      - Как я тебе завидую...
      Это уже не столовая, а офис. Марина за столиком шлепает по клавишам машинки, Наталья обложена книгами по бухгалтерскому учету и зубрит пункты дебета, кребета. Ее Алла Васильевна перевела на должность бухгалтера вместо Ани. Сергей Сергеевич, за отдельным столиком разбирает пачку факсов и готовит письма. Сама хозяйка сидит в своей пультовой за компьютером. Я зашел в туалет и через некоторое время услышал за дверью шум. Это голос Аллы Васильевны.
      - Федя, найди Бориса и Николая, позови санитаров. Привезли вещи...
      Прошло еще немного времени и вдруг за дверью, послышался разговор.
      - Так вот вы какой, Николай. Вид у вас... великолепный...
      - А вы наверно и есть Алла Васильевна?
      - Да это я. Николай, не можешь ли ты мне помочь...? Приехала машина с вещами. Они пройдут через дез камеру и придут сюда. Здесь надо все растаскать.
      - В чем дело, конечно. Сколько?
      - Что, сколько?
      - Платить сколько будете?
      - Но это же для вас, мебель, книги...
      - Какая разница, для нас..., для вас... Работать то буду я.
      По моему за дверью замешательство.
      - Хорошо, двести рублей...
      - Триста.
      - По моему, ты наглец.
      - Бросьте, Алла Васильевна, мне нужны деньги. Так договорились, триста.
      За дверью пауза.
      - Ладно, триста. Только наличными не могу, деньги сюда, чтобы не подцепить заразу, тащить не могу.
      - Так вы откройте на меня счет, думаю, что это не первые деньги, которые вы положите туда.
      - Хм... Договорились. Вы мне нравитесь своим подходом к делам.
      - Толи еще будет, Алла Васильевна. Я пошел.
      За дверью тишина. Я тихонько приоткрыл ее в коридор. В самом конце, у лифтов столпотворение. Алла Васильевна стоит от меня метрах в пяти и смотрит в спину, удаляющемуся Николаю. Делаю несколько шагов в противоположную сторону и нарываюсь на мальчика Федю.
      - Дядя Боря, а я вас искал. Тетя Алла, вот он.
      Алла Васильевна повернулась ко мне.
      - Иди Федя, посмотри, что привезли.
      Она ждет, когда мальчик исчезнет.
      - Борис, извини меня еще раз.
      - Алла Васильевна, вы оскорбили не меня, а хорошую девушку, стоит ли по этому поводу извинятся передо мной.
      - Ты какой то не такой, как все мужики, которых я встречала. Может поэтому тебя и уважаю. Терпеть не могу слизняков, которые за рубль подавятся. Честно признаюсь, первый раз встречаю парня, которому они не нужны.
      - Не в этом дело, Алла Васильевна. Я не тот человек, который бы ломался и говорил, что деньги не нужны. Деньги нужны всем, однако есть человеческое достоинство, которое должно быть выше этого. Считайте, что вам просто не повезло, что вы встретили меня.
      Она некоторое время обдумывает мои слова.
      - Хорошо, я кое что поняла. А сейчас, ты не можешь мне помочь, притащить мебель, ее уже привезли, - она кивает в сторону лифтов.
      - Я иду.
      Я пошел в конец коридора.
      До обеда мы работали как черти, привезли и расставили по коридорам и в столовой кожаные диваны, кресла, столы, шкафы, стулья, несколько пальм в кадках, множество живых цветов и растений в горшках, вешали картины на стены и расталкивали книги по полкам. Особые ящики были доставлены в комнату к Семен Семеновичу. Это купленный им телевизор и магнитофон с кассетами. Он на радостях, закрылся изнутри и даже припоздал на обед.
      С приходом Николая, в столовой моя группа распалась. Татьяна откололась от нас и села с ним за отдельный столик. Обед в этот раз был так же превосходен, куриный суп, салаты, говяжье сердце с гарниром, забили поднос под завязку. Ира выглядела возбужденно.
      - Понтелеймониха обследовала меня и сказала, что все хорошо.
      Я почувствовал, что она может ляпнуть что-нибудь лишнее и перебил ее.
      - А ты видела, что сегодня привезли?
      - Слушай, это потрясающе. Надо отдать должное Алле Васильевне, она потратила огромные деньги. Кругом ковры, цветы, зеркала, картины, у нас стало как во дворце...
      - Это точно, а мы все оказались там слугами.
      - Ну и что тут такого? - делает недоуменный вид Наталья. - Я занялась делом, а так бы маялась с утра до вечера.
      - Рожденный ползать, летать не может, - вдруг ляпнула Ира.
      Я вижу как покраснела и обиделась Наталья. Вот- вот она что-нибудь скажет и быть ссоре.
      - А вы знаете, по телеку сообщили, что с завтрашнего дня будет потепление, - как бы между прочим сообщаю я.
      Они обе уставились на меня.
      - И что это значит? - спросила Наталья.
      - Это значит, что нам пора расставания с этим заведением.
      - Зря вы, ребята, уходите, - вдруг смягчилась Наталья. - У нас может только жизнь начинается.
      В дверях столовой появляется Пантелеймониха.
      - Борис, - обращается она ко мне, - зайди после обеда ко мне в кабинет.
      - Хорошо, Вера Пантелеймоновна.
      Врачиха задумчиво смотрит мне в лицо.
      - Я все знаю, мне Ира все рассказала, - говорит она. - В этой истории неприятно только одно, что ты тащишь за собой ее.
      - Здесь есть право выбора каждого человека. Ведь могу же я в любой день уйти от сюда?
      - Сможешь, здесь не тюрьма...
      - Вот поэтому, я и она сделали выбор...
      - Борис, она первая споткнется там. Тебе ее просто не уберечь. И все что произойдет будет ужасно, виноват будешь ты.
      - Я это знаю, а если... все произойдет здесь, кто будет виноват?
      - Я. Я отвечаю за вас всех.
      - Вот видите, где бы это не произошло, кто то будет виноват. А может проще, не надо искать виновных а положиться на бога, сколько нам отмеряно, столько мы и проживем.
      Он качает головой.
      - Я проверила Ирочку..., у нее все в порядке. Если будете заниматься любовью, будь с ней очень осторожен. Слушайся больше ее, я ей все подробно растолковала, как и что...
      - Хорошо, Вера Пантелеймоновна.
      - Когда вы уходите?
      - Наверно дня через три.
      - А куда отправитесь?
      - Еще толком не знаю. Вы ведь сами сказали, что не знаете где и кто у меня мать, поэтому ехать мне некуда. Я предполагаю, что наше место на средней или нижней Волге, где не так холодно или жарко.
      Она опять кивает головой.
      - Что же... поезжайте. А теперь иди, дай мне подумать, как вам помочь.
      За дверями кабинета меня ждет Наталья.
      - Ну что? У тебя все в порядке?
      - Да.
      - Я хочу с тобой поговорить
      - Я тоже.
      Мы отходим к окну и смотрим, как солнце своими лучами обняло землю и та согретая теплом, спешит отдать первые ростки жизни деревьям и кустам.
      - У нас наверно ничего не получиться, Боря? - первой заговорила она.
      - Да, ты права.
      - Но ведь могло бы все и получится. Почему ты такой упрямый и не можешь остаться здесь. Мы бы могли быть счастливы...
      - А почему бы тебе не отправиться со мной? Мы бы могли быть счастливы там.
      - Это безумие. С нашим здоровьем счастья там быть не может.
      - Значит мы должны расстаться.
      - Ты Ирку любишь? - вдруг тихо спросила она.
      - Наверно.
      - Береги ее. Она... будет все время нуждаться в тебе...
      И вдруг Наташка заплакала, повернулась и побежала по коридору в свою комнату.
      У меня в комнате, на кровати валяется Ира. При виде меня приподнимается.
      - Что там Пантелеймониха...?
      - Мы с ней говорили о тебе.
      - Что она сказала?
      - Чтобы я тебя все время слушался.
      - И это все?
      - Нет. Мы уезжаем от сюда через три дня.
      Ирка сползает с кровати, подходит ко мне и закидывает руки на шею.
      - Ведь у нас все будет хорошо, правда?
      - Должно быть.
      Она осторожно целует меня.
      Сегодня на ужине нервная обстановка. Наталья отсела от нас за отдельный столик. Я вижу как все обсуждают это происшествие, а глазах Аллы Васильевны читаю злорадство.
      - Что это с ней? - испугано спрашивает меня Ира.
      - Мы с ней поссорились по поводу отъезда.
      - Она тебя отговаривала не уезжать?
      - Она меня отговаривала не брать тебя с собой.
      - Это не ее дело, - твердо говорит Ира.
      За столиком, где Сергей Сергеевич сидит с Аней перебранка.
      - Старый, кобель, - шипит Аня. - Только попробуй, уйди...
      - Тише, - просит кобель.
      - А что тише то. Чем эта образина лучше чем я?
      Вижу, как наливается гневом Алла Васильевна, ее скулы сводит судорога.
      - Эх, - театрально громко вздыхает Николай, - все то у нас есть и диваны появились, и цветы, а вот приятной музыки в столовой нет. То ли дело, когда пережевываешь пищу, а тут полонез Агинского. Красота...
      - Будет у нас музыка, - зловеще говорит Алла Васильевна.
      После ужина все разбредаются по комнатам. Ира убежала к себе, как она сказала - подготовиться. Я один сижу за столом и просматриваю записи и тут стук в дверь. Входит Таня и растеряно прижимается к стене.
      - Таня? Что с тобой?
      - Он согласился спать с этой...
      - Николай? - я ошеломлен.
      - Понимаешь, она ему триста долларов пообещала. Ему было даже на меня наплевать.
      - Этого не может быть.
      - Это так, - она проглатывает комок в горле. - Несмотря на то, что ему врачиха говорила, чтобы он этого не делал, он не устоял.
      - Когда это она сумела его уговорить?
      - Только что. Они бешено торговались, Николай все ссылался на тебя, что тебе давали больше, а Алка ни в какую, так на триста и порешили.
      - При тебе говорили?
      - Нет. Я стояла у двери в его комнату, они были там вдвоем.
      Я схватился за голову и уронил ее на книги.
      - Колька, не может быть.
      - Когда вы с Ирой уезжаете?
      - Через три дня.
      - Я с вами. Вы не против?
      Поднимаю голову и с изумлением смотрю на нее.
      - Таня, ты не...
      - Я уже твердо решила. Не надо лишних слов.
      - Хорошо, поедем.
      Теперь Таня отрывается от стенки, подходит ко мне.
      - Я не буду вам с Иркой мешать, но первое время мне надо акклиматизироваться, поэтому не отталкивайте меня.
      - Я понял.
      - Спасибо.
      Таня ушла, зато в халатике в комнату ворвалась Ирка.
      - Ух ты, похоже никто в отделении не отдыхает. Дети и старая гвардия уткнулись в телевизор в комнате отдыха, Анька с Семеном, закрылись в своей комнате, смотрят свои программы и ругаются, Алка отчитывает в столовой девочек Марину и Верку, Татьяна шатается по коридору...
      - Она у меня только что была.
      - Таня красивая девушка, правда?
      - Она хочет уйти от сюда с нами.
      - Вот здорово. Я чувствовала, что она с нами. А Николай, разве он не пойдет?
      - Николай хочет немного подождать.
      - Ну и зря, всем вместе было бы лучше.
      Она подходит к кровати, сдергивает одеяло, скидывает с себя халатик и голенькая ложится на простыни.
      - Куда ты? - с удивлением спрашиваю я. - Нам это делать в кровати нельзя.
      - Закрой дверь и иди сюда. Я хочу с тобой спать. Пантелеймониха сказала, что у меня должно все зажить и поэтому нам сегодня любить друг друга нельзя, но я хочу чувствовать тебя рядом.
      - Я еще не вымылся.
      - Так чего ты стоишь, иди мойся.
      Она доверчиво посапывала у меня на груди, когда динамик забубнил о подъеме. Ресницы распахнулись и темные глаза уставились на меня.
      - Мне было так хорошо. Поцелуй меня.
      Я дотрагиваюсь губами до ее щеки.
      - Нам надо вставать.
      - Я сейчас.
      Ира соскакивает с кровати, поспешно накидывает халатик и бежит к дверям.
      - Встретимся в столовой, - кричит она на ходу.
      В столовой опять изменения. Татьяна вернулась за наш столик, а Николай очутился за столом Аллы Васильевны.
      - Что происходит? - недоумевает Ира.
      - Ирка, не будь дурой, - отвечает Таня, - Николай сегодня спал с Алкой.
      - Боже мой, как это страшно.
      - Ничего страшного, он заработал 300 долларов.
      За столиком Аллы неестественный смех, это Николай смешит свою новую любовницу.
      - Подонок, - цедит сквозь зубы Татьяна.
      В это время раздался ритмичный стук. Мы все обернулись. Вера Ивановна стояла и выбивала дробь ложкой об стол.
      - Всем внимание! Хочу от имени нашего отделения, поздравить с днем рождения Аллу Васильевну. Алочка, вы перевернули наш мир, сделали нашу жизнь более осмысленней и определенней. Мы хотим пожелать вам счастья, любви и больших успехов в работе.
      Вера Ивановна бросила на стол ложку и стала аплодировать. Ее поддержали почти все, кроме нашего стола и Ани. Алла Васильевна приподнялась.
      - Друзья мои, большое спасибо. Я ценю вашу преданность и вашу любовь ко мне, поэтому заказала в обед праздничный стол.
      Опять аплодисменты.
      - Хватит, хватит, а то отобьете ладошки и врачиха забинтует вам руки, уже шутит Алочка.
      В столовой подобострастный смех.
      - Я совсем не хочу участвовать в этой церемонии, - шипит Таня.
      Алла Васильевна тем временем продолжает говорить.
      - По просьбе трудящихся, - она усмехнулась, - я заказала проигрыватель с кассетами. Сегодня нам его привезут и вечером будут танцы.
      Раздаются возгласы радости, особенно усердствуют наши старухи. Алочка возвращается на свое место и в столовой продолжается завтрак.
      - Вы как хотите, но на обед я не приду, - говорит нам Таня. - Слушать эту трескотню и здравицы не хочу.
      - Так голодная и будешь? - спрашивает Ира.
      - Лучше быть голодной, но свободной.
      - А мы что будем делать? - обращается Ира ко мне.
      - Может поддержим ее. Теперь то мы одна команда.
      - Хорошо, - вздыхает Ира.
      - Ребята, спасибо вам, - Татьяна тепло гладит Ирку по плечу. - Я люблю вас.
      В ее глазах я вижу слезы.
      В моей комнате, Ирка как всегда сидит на кровати и пытается меня отвлечь от переводов.
      - Борь, а там... мы пойдем в лес, грибы собирать будем?
      - Будем.
      - А малина растет на кустах и смородина... Это здорово. Всю жизнь прожила в этих стенах и вдруг увижу мир.
      - Обязательно увидишь.
      Раздается решительный стук в дверь. Входит Николай.
      - Привет, ребята.
      Ира отвернулась в сторону и не ответила.
      - Привет, Коля, - сказал я.
      - Ира, мне надо поговорить с Борисом, выйди пожалуйста.
      - Не хочу.
      - Я тебя прошу.
      Ирина повернула голову ко мне, я кивнул ей. Она медленно встала и пошла к двери. Как только захлопнулась дверь, Николай подошел ко мне.
      - Ты меня осуждаешь старик?
      - Нет. Человек в праве делать сам свою историю. За это осуждать нельзя. Только в этой истории есть свои черты подлости, предательства, любви, преданности, это уже критерии чистоты или грязи...
      - Только не читай мне нотации. Я не хочу стирать свое прошлое, все наши дружеские отношения, поэтому прошу, не осуждай меня так...
      - Твои интимные отношения, это твое личное дело, но я тебя не узнаю...
      - Прости, старик. Я сам себя не узнаю. Все вышло нехорошо и с Татьяной и с Алкой.
      - Ты Татьяну любишь?
      - Нет. Понимаешь, мы живем в такой обстановке, что выбора кого то любить, нет. Молодых девчонок всего то, Таня, Ира, Наталья. Ну если не лежит у меня к ним душа, то как я могу любить. С Татьяной связался потому что хотел женщину, не быть же здесь монахом.
      - А с Аллой Васильевной?
      - Стерва, она и есть стерва, сам понимаешь, бухгалтером или писарем у нее быть не могу, по квалификации не подхожу. Может принять на работу только грузчиком или любовником... Деньги хочу поднакопить и рвануть от сюда. Вот ты то как отважишься без денег выйти отсюда, да еще Ирку потащить? Я этого не понимаю.
      - Я еще тащу Татьяну.
      - Не может быть...? - он поморщился, - значит уходит... Все равно, как жить будете...?
      - Я буду работать, переводчики везде нужны, заработаю.
      - А на первое время?
      - Пантелеймониха обещала помочь.
      - Вон как все вышло... Мне как раз к ней надо...
      - Опять потертость?
      - Нет, я резинкой пользовался, у Семена взял. У меня к врачихе свой разговор.
      Мы помолчали.
      - Борь, я хочу остаться твоим другом. Пусть у меня идиотские поступки, пусть дурак, но мы с тобой здесь с детства, разве можно это забыть...
      - Нет, нельзя. Я на тебя зла не имею, только горечь...
      - Тогда, мир, старик.
      - Конечно, мир, он лучше всякой ссоры.
      Колька подошел ко мне и обнял.
      - Прости, дурака.
      - Ладно. Хочу тебя предупредить. Мы не пойдем на торжество Алочки, она слишком глубоко плюнула нам в душу. Поэтому не настаивай...
      - Я понял, старик, - Николай отрывается от меня и направляется к двери - Пойду к Понтелеймонихе.
      После его ухода примчалась Ира.
      - Чего он говорил?
      - Каялся...
      - А ты, простил?
      - Да. Мы с ним здесь как братья, трудно рвать кровные узы.
      - А я бы разорвала. Татьяну обидел, с этой... связался и все из-за жадности, вишь... деньги заинтересовали.
      - А Наталья..., ее тоже деньги интересуют. Здесь большинство хочет денег.
      - Но ты то не пошел к ней на уступки.
      - Нет. У Алочки сильный характер, пошел бы - скрутила, не пошел - буду либо врагом, либо равным...
      Тут к нам постучался и вошел вежливый мальчик Федя.
      - Дядя, Боря, вас Вера Пантелеймоновна просит через час подойти к ней.
      - Хорошо, Федя, подойду.
      - Зачем это? - встревожилась Ира.
      - Видно, что то нашла для нас, там... на свободе.
      Пантелеймониха сразу взяла быка за рога.
      - Боря, я все выяснила, связалась с нужными людьми. Есть хороший вариант под Астрахань, не доезжая километров восемьдесят. Там одинокая женщина возьмет вас в дом.
      - Вам Таня не говорила, что она тоже хочет ехать с нами.
      - Не говорила... Но если поедет, места в доме много. В городке есть завод по изготовлению ковров, в отделе маркетинга требуется переводчик. Они ждут тебя, я уже с ними договорилась...
      - Спасибо Вера пантелеймоновна.
      - Это еще не все. Вот вам паспорта, документы, медицинские карточки, свидетельства. Сразу после приезда, с помощью хозяйки дома, свяжись с милицией, чтобы прописали, - она выкладывает на стол полиэтиленовый пакет. Потом поставь девчонок и себя на учет в поликлинику, будете все время находятся под наблюдением и еще, вот кредитная карточка на твое имя.
      - Карточка, откуда?
      - Разве тебе это важно знать. Ты ее должен взять ради девочек. Не о своих амбициях думай, а о них. Их души еще не испорчены, не бросай их в грязь.
      - Это Алла Васильевна дала?
      - Она. Я ей все рассказала. Эта женщина, хоть и со вздорным характером, но отнеслась к тебе по человечески, на первое время выделила 1000 долларов.
      - Хорошо, я возьму, но только в долг.
      - Она так и сказала, что для тебя и только в долг. Сейчас пойдешь, разыщешь Татьяну, пусть придет ко мне. Я ей тоже документы сделаю. Там в управлении больниц, выделили небольшую сумму денег на одежду, обувь. Моя дочка сейчас бегает по магазинам покупает вам вещи. Так что чемоданы к завтрашнему дню будут готовы.
      - Татьяне еще надо..
      - Можешь не повторятся... буду пробивать. Иди зови Татьяну.
      В обед мы не пошли в столовую. Ира, Татьяна сидят у меня и обсуждают отъезд.
      - Она мне и говорит, - рассказывает Таня про Пантелеймониху, - может все же одумаешься. У Кольки сейчас бзик, потом точно придет в себя... Я отвечаю - нет. Тогда она вытаскивает мои документы, пишет мне какие то справки и отдает их. Передай, говорит, Боре, он за вами следить будет. Завтра в 10 придет за вами машина, довезет до вокзала, билеты на поезд до Астрахани забронированы. А потом Пантелеймониха подошла ко мне и... расплакалась. Плохие, говорит, времена пошли. Здоровые сюда идут, а тем кому здесь лежать надо - уходят. Береги, говорит, себя доченька. Так и сказала доченька.
      - А мне страшно, - признается Ира. - Там же для нас все новое. Как оно встретит нас? Одно дело смотришь телевизор, другое, когда это все наяву. И самое страшное, как встретят нас там люди. Сколько фильмов, все ужасы, убийства, кровь, неужели это все правда?
      - Дурочка, это фильмы. Там все по другому.
      - Это то меня и пугает.
      Вдруг в дверь без стука вламывается староста Вера Ивановна.
      - Вы почему не на обеде? - требовательно спрашивает она.
      - Мы не хотим обедать, - отвечает Таня.
      - Как это не хотите? Давайте собирайтесь и пошли. Что это такое? Все собрались, а они нет.
      - Мы же вам сказали по-русски. Мы не хотим обедать.
      - Да вы что? Там же будет чествование Аллы Васильевны...
      - Вот как раз на это чествование мы и не пойдем.
      Похоже до старостихи что то доходит и она обращается ко мне.
      - Борис, брось свои штучки. Зачем подбиваешь девушек на плохие поступки? Если ты не в ладах с Аллой Васильевной, то причем здесь они. И потом, после того случая в столовой, когда ты оскорбил Аллу Васильевну, она на тебя зла не имеет, можешь поэтому прийти тоже к ней, хотя бы из долга вежливости.
      - Извините, Вера Ивановна, мы не придем в столовую.
      - Ну и зря.
      Старостиха зло хлопнув дверью уходит.
      Проходит пол часа, в дверь скребутся. Входит мальчик Федя с небольшим подносом.
      - Дядя Боря, тетя Ира, тетя Таня, вам прислали пирожные. Вот...
      - Кто прислал? - сразу спросила Таня.
      - Дядя Коля.
      - Неси ему обратно. Скажи, пусть подавится ими.
      Федя смущен этим и помявшись просит.
      - Тетя Таня, а что если я съем все пирожные, а скажу, что вы все приняли...
      Мы переглянулись и Таня, улыбнувшись, сказала.
      - Ладно, Федя, скажи, что мы его подарок выкинули в туалет, а ты, тем временем, съешь пирожные.
      - Хорошо, тетя Таня
      Он уходит и мы смеемся.
      - А все же жаль, что мы отказались, - говорит Ира. - Мне теперь так есть захотелось.
      - Потерпи, Ирочка. Один раз не поешь, фигуру сохранишь.
      Татьяна и Ира от свой храбрости видно перетрусили. Как уселись у меня на кровати, так и не выходили после обеда никуда, даже не пожелали возвратится в свои комнаты. Нас тоже никто не тревожил. Даже такие близкие друзья, как Наталья и Николай не пожелали поделиться своим впечатлением о празднике. Видно оставшийся коллектив, объявил нам бойкот.
      Но к вечеру стало твориться что то странное. В коридоре послышались крики, шум.
      - Девчата, я пойду посмотрю в чем дело.
      Но наша дверь вдруг распахнулась и на пороге появилась Пантелеймоновна в респираторе.
      - Вы здесь? - замычал под маской ее голос. - С вами все в порядке?
      - Да, Вера Пантелеймоновна.
      - Вас не тошнит, нет температуры, не теряете сознания?
      - Да нет же...
      - Слава богу, хоть вы хорошо себя чувствуете. Не двигайтесь и не куда не выходите. Это приказ. Боря запри свою дверь и ни на какие звуки не открывать.
      - Что случилась, Вера Пантелеймоновна?
      - Трагедия, Боря. К нам проникла какая то болезнь. Я побежала туда...
      Врачиха захлопывает двери и я вижу на глазах девчонок ужас.
      - Болезнь? - Таня прижимается спиной к стенке. - Неужели проник вирус? Это же...
      Ирка сжалась в комок.
      - Боря, что же с нами будет?
      - Будем ждать. Надо чтобы никто нос в коридор не высунул.
      Я закрыл на замок дверь. Сел за стол и задумался. Что за чертовщина, откуда заболевание? Все: от вещей, воды, воздуха до пищи, проходит сан обработку.
      - Боря, иди к нам, - просит Ира. - Мне страшно.
      Я встаю подхожу к ним и втискиваюсь на кровать между девичьими телами. Ирка сразу прижимается ко мне, схватив под руку. Татьяна доверчиво кладет голову на плечо.
      - Боря, не молчи, расскажи что-нибудь, хоть сказку, - просит она.
      - Хорошо, слушайте. В некотором царстве, в некотором государстве, жил был...
      Я чувствую, они слушают в пол уха, страх охватил обоих, поэтому Ирка зарыла лицо мне в рубаху и тихонечко плачет. Татьяна сжимает пальцами мое плечо...
      Проходит час. В коридоре слышен шум голосов и шарканье ног. Несколько раз стучали в нашу дверь и мне приходилось отвечать, что здесь все в порядке. Загудел двигатель непонятной машины и стало слышно постукивание по стенам и по полу.
      - Что это? - шепотом спрашивает Татьяна.
      - Идет дезактивация, они обрабатывают стены и пол растворами.
      - Неужели все пройдет мимо нас?
      - Хотелось бы.
      - А у тебя респираторы есть?
      - Только один, он в тумбочке.
      Девчонки все равно не пошевелились, никто в тумбочку не полез. Вдруг в коридоре послышались громкие голоса. К нашей двери подошли и глухой мужской бас спросил.
      - А здесь что?
      - Трое живых, - ответил незнакомый женский голос. - Врачиха говорит один парень и две девушки.
      - Надо их срочно от сюда убрать.
      - Глав врач говорит, что завтра утром их от сюда вывезут.
      - Ладно, пусть вывозят утром. Накормите их, пищу проверить. Соблюдать все меры предосторожности.
      Голоса и шаги удаляются дальше.
      - Мы живые, она сказал так, правда? - спрашивает Таня.
      - Выходит так.
      - Завтра мы уедем...
      - Конечно.
      - А может быть кто то еще уцелел?
      - Завтра мы все узнаем.
      Где то часов в 10 вечера нам забарабанили в дверь.
      - Эй, кто здесь есть, откройте.
      Я осторожно освободился от девчонок и оторвавшись от кровати, подошел поближе.
      - Что надо?
      - Вас трое?
      - Трое.
      - Мы привезли вам пищу.
      - Сейчас.
      - Боря, не открывай, одень респиратор, - слышится вопль Тани.
      Пришлось послушаться разумного совета. Вернулся к тумбочке, нашел респиратор и натянул на физиономию.
      Когда открыл дверь, то увидел две фигуры, одетые в глухую серебристую одежду с масками на лице. Одна фигура держала два бачка, другая - в полиэтиленовом мешке миски, ложки, кружки.
      - Это вам.
      Мне протягивают бачки. Я их беру, ставлю у косяка, потом забираю миски, кружки и отношу к столу. Две фигуры не заходят, только следят за моими действиями и изучают обстановку.
      - Пищу то есть можно, проверили? - спрашиваю их.
      - Все проверено. Бачки оставьте себе до утра, только вымойте.
      - А как быть с водой? Нам ее давали по норме...
      - Мы весь резервный бак переключим на вашу комнату.
      - Здесь есть девушка, которой делали смягчающую добавку в воду...
      - К сожалению, мы не знаем все подробности и ничего сегодня делать не будем. Пусть не помоется. А сейчас закрывайтесь и... до утра.
      Эти двое неуклюже разворачиваются и уходят в глухой коридор. Я закрываю дверь и срываю респиратор с лица.
      - Что они сказали? - спрашивает Таня.
      - Похоже мы остались из всего блока здоровыми только одни.
      - Это они сказали или ты так думаешь?
      - Они сказали, что всю воду из резервного бака переключат на эту комнату, это значит, что уже никому вода не нужна.
      Я скидываю уже не нужные книги на пол и выставляю бачки на стол. В одном гречневая каша с подливкой, в другой чай.
      - Девочки, идите сюда, поешьте.
      - Мне не хочется, - признается Таня.
      - И я чего то не хочу, - вторит ей Ира.
      Пришлось навалить себе в миску гречки и лопать кашу за троих. Невеселые думы охватили меня. Неужели правда, все мертвы и даже эта вздорная Алочка, что устроила всю кутерьму в отделении, Колька, Наташка, близкие друзья, а дети - Федя, Сара, господи, какой ужас. Я понимаю, все как то совпало, мы хотели уехать и перед отъездом такой шок. А на Ирку с Татьяной смотреть ужасно, совсем перепуганы. Я и сам то сижу с комком в груди, но вот перед девчонками хорохорюсь, сдерживаю свои эмоции. Вон они, мышками сидят и большими глазами смотрят, как я ем. Наливаю себе чай.
      - Мне налей чайку тоже, - просит Таня.
      - И мне, - эхом повторяет Ира.
      Я наливаю чай им в кружки и несу их к кровати. Девушки неторопливо пьют.
      - Давайте-ка мыться и ложиться спать, - предлагаю им. - Тань, ты пойдешь в ванну первой. Мы с Ирой приготовим кровать.
      - А как же я, - спрашивает меня Ира, - там же вода другая.
      - Ирочка, если боишься, конечно помой только руки и лицо, если не так страшно, только сполоснись, но в ванну не ложись... У меня только два полотенца, вот одно тебе, другое тебе.