- Не люблю ни в носу, ни на корме спать.
      Чигирь устраивается рядом.
      - Послушать тебя..., как будь-то везде побывал.
      - Музыкант, это не твое сраное дело.
      - А копаться в моем дерьме, тебя устраивает.
      Он резко оборачивается ко мне и приближает лицо.
      - Это, действительно, мое дело. Пока не выбьют из тебя всю дурь, я буду копаться в чем угодно.
      Чигирь опять повернулся к нарам и принялся расстилать свой плащ.
      - Порядок. Теперь только бы жрать побольше давали.
      Мы стоим три дня. За это время подвезли еще заключенных и, вскоре, все нары оказались заполненными. Чигирь встретил знакомых и вскоре они кружком принялись за игру в карты. Я пока отсыпаюсь. Наконец, подошел буксир, баржу сдернули с места и мы поплыли по течению реки. Через сутки, куда то причалили и сверху донеслись ругань и топот. Вечером ко мне подсел Чигирь.
      - С таким темпом только через месяц в лагерь приплывем.
      - Что-нибудь произошло?
      - Вода спала. Капитан буксира не хочет нас тащить, рискованно очень, а начальник конвоя настаивает.
      - Ну и что?
      - Завтра все узнаем. А сейчас пора спать.
      Он зевнул и упал на нары.
      Опять плывем, иногда шуршит обшивка баржи, когда зацепляется за дно или камни. Ночью, дикий толчок и грохот сбрасывают меня с нар. В носу паника. Там раздаются крики и вопли. Несколько фигур бегут мимо нас. Баржу разворачивает и куда то бросает опять. Теперь топот и крики наверху.
      - Одевайся, музыкант, - торопит Чигирь, - никак на камни нарвались.
      - Тонем, - раздались крики.
      На полу появилась вода. Баржу несет боком по течению.
      - Теперь либо на мель сядем, либо потонем, - подводит итог мой охранник. - У буксира, судя по всему, трос порвали...
      Вода заметно прибывает. Все устремляются к корме.
      - Ты посиди здесь, я пойду все узнаю.
      Чигирь прыгает в воду и идет к корме. В носу баржи раздается пронзительный треск и скрип и тут же грохот врывающейся воды, заглушил вопли людей. Я встал на нары и прижался к стенке. Огромный вал воды, сметая заключенных, стойки, столы, табуретки несся по трюму. Я уперся в брусья шпангоутов и выдержал первый напор бешенной воды. С повышением уровня, напор воды уменьшался и когда уровень достиг моей груди, я отталкиваясь от неровностей борта, ощупью перешагивая с нары на нару, шел к носу. В корме вопли и судя по топоту и крикам, там открыли люк. Я у носа. Вода здесь пениться и небольшим буруном выдавливается на поверхность.
      - Музыкант, - раздается где-то далеко голос Чигиря. - Музыкант, мать твою... Где ты?
      Я набираю воздух и ныряю. Неровный пролом, метр на метр, расположен на левой скуле баржи. Сопротивление, поступающей воды, еще сильное, но я упорно цепляясь за стенки, выползаю наружу и тут же течение прихватило меня и понесло... В голове мутно стучат колокольчики, кажется, что легкие сейчас порвутся и чувствую, что еще немного и конец... Делаю, из последних сил, рывок на верх. Свежий воздух ворвался в легкие и от этого чуть не потерял сознание. Наконец, сознание вернулось и я увидел, что река повернулась влево и баржи из-за деревьев и кустарников не видать. Левый берег почти рядом, я подплываю к валунам и, почти без сил, падаю на огромный, гладкий камень.
      Не знаю сколько прошло времени, но в чувство меня привел звук шлепков и покатившегося камня. Я не успел вернуться в воду, как человеческая фигура возникла передо мной.
      - Ой, - взвизгнула она.
      В джинсовых штанах, куртке, с платком на голове, стояла молодая женщина.
      - Тише.
      Она с испугом глядела на меня.
      - Ты от куда? - спрашиваю ее.
      - С баржи. А вы тоже от туда?
      - От туда. Никак сбежала?
      - Ага, - она успокоилась. - Как баржа тонуть стала и ее принесло под берег, нас сразу из клетушек выпустили и по сходням согнали на берег. А потом мужиков из трюма пытались вытащить, там такой ужас , и охрану почти всю туда бросили, я и бежала...
      - Дура, бежать то надо на юг, а ты жмешь на север.
      - Так я не знаю где север, где юг. По лесу трудно бежать, там столько деревьев повалено, кустарники непроходимые, вот и прыгала вдоль берега.
      - Скоро нас хватятся, надо уходить.
      Словно в подтверждение моих слов, за поворотом прогремел выстрел, потом еще один.
      - Ой, - опять взвизгнула женщина.
      - Ладно, мне пора идти. Тебе лучше вернуться на баржу. Раз ты не умеешь ориентироваться в лесу, то погибнешь.
      - А вы куда?
      - На ту сторону реки. Сейчас солдаты будут обшаривать этот берег. Вертолеты подкинут, подкрепления, так что если тебя прихватят, обо мне ни слова. Пока.
      - Стойте, стойте. Можно я с вами?
      - Сможешь переплыть реку? Смотри она какая.
      Женщина с тревогой смотрит на тот берег, потом начинает снимать куртку, штаны и кеды.
      - Вы прямо в одежде плывете? - спрашивает она.
      - Нет. Тоже разденусь, а то не доплыву.
      Я снимаю туфли, штаны и все заворачиваю в рубаху.
      - А вы мою одежду не возьмете? Я не умею плавать с одной рукой.
      Мысленно выругался и хотел послать ее к черту. Она разделась до белых трусов, без бюстгальтера и ее груди вызывающе смотрели торчком. Женщина не стеснялась и протягивала мне сверток одежды. Заметив мой взгляд, сказала.
      - У нас в изоляторе не выдали бюстгальтеры. Вот возьмите одежду.
      Я свернул все в один сверток, прочно перевязал рукавами рубашки и по камням запрыгал в воду.
      Течение тащило меня на север, с трудом переплыл реку и опять без сил упал на камни. Женщина очутилась еще северней и добиралась до меня минут десять.
      - Фу, я уже думала не дойду. Босиком так по камням трудно...
      - Пойдемте в лес, там переоденемся, а то солдаты на том берегу смогут нас увидеть, когда будут прочесывать лес.
      Мы проскакиваем кустарник и в лесу переодеваемся, я в мокрую одежду, она во влажную.
      - Холодно как, - морщиться она.
      - Сейчас согреемся, пойдем быстрее... Тебя как звать?
      - Оля.
      - А меня, Витя. Пошли.
      Я веду ее вдоль берега реки, но только по кустарникам и лесам. Мы заворачиваем вместе с берегом реки и через ветви видим баржу. Она приткнулась у берега и поджата буксиром. Несколько больших костров дымят недалеко, видны редкие фигурки солдат, оцепивших вынужденный лагерь. Вдруг у костров раздался громкий крик, отдавшийся эхом в лесах.
      - Музыкант, я тебя все равно найду.
      Вдалеке застрекотали звуки. Над рекой шли на подмогу вертолеты.
      - Оля, смываемся в лес.
      Идем уже четыре часа.
      - Витя, давай отдохнем, - запросила Ольга.
      Я тоже чувствую, что это надо сделать. Мокрые кеды, похоже натерли ногу.
      - Давай.
      Мы выбираем поваленное бревно и садимся на него. Я тут же снимаю кеды и с наслаждением протягиваю ноги.
      - Тебя за что посадили? - спрашивает она.
      - Банк взял.
      - Как взял?
      - Так, взял и ограбил.
      - Убили кого-нибудь?
      - Нет. Здесь стрелять не надо было. Через машину деньги сняли.
      Она не понимает, как это через машину и ее красивые брови лезут наверх. Вообще Ольга весьма симпатична и вызывает у меня доверие.
      - Это понимать надо так. Залез в их вычислительную машину и все деньги в банке перевел на другой счет.
      - Разве так можно? А сколько перевели денег?
      - Много. Так много, что до старости, не работая, можно прожить в роскоши.
      Она присвистывает.
      - Вы их вернули?
      - Закопал.
      - Вот это, да. А меня взяли за убийство. И в жизни все вроде было хорошо. Школу кончила, в институт поступила, а там на втором курсе с Дуськой встретилась, в подружки она набилась. А потом с парнем познакомились, он на мне женится обещал, а с Дуськой спал. Поймала я их случайно и...
      - Неужели убила обоих?
      - Нет, мы с Дуськой дрались, а суженный подначивал. Я ей ригельный ключ от своей двери в горло воткнула...
      - А жених?
      - Что, жених. На суде против меня показания давал. Шесть лет мне дали.
      - Не весело. У нас сейчас с тобой три проблемы. Это ночлег, еда и огонь. С ночлегом может выкрутимся, а вот с остальным тяжеловато.
      - А я уже пить хочу...
      - Потерпи.
      Я и сам пить хочу, но к реке возвращаться опасно. Где то далеко гремит двигатель вертолета, теперь он может появиться здесь, расширяя круги поиска. Я срываю листья березы, заклеиваю ими мозоли и одеваю кеды.
      - Пошли. Сейчас вертолет придет сюда.
      - Ты так думаешь?
      - Знаю.
      Вертолет пролетал над нами, когда мы увидали под обрывом воду. Сидя под елью, боялись высунуться, хотя рядом манила вода. Наконец шум пропал и мы помчались с обрыва вниз. Это была маленькая речушка, забитая камнями. Вода была холодная, так что зубы ломило. Мы напились и перейдя речку я закричал.
      - Тропа.
      - Где, где? - обрадовалась Ольга.
      Теперь вопрос был куда идти. Тропа явно шла вдоль речки, если идти на запад упремся в ту самую реку от которой бежали. Идти на восток, то в глубь тайги, это страшно. Вдруг я насторожился. Мне показалось, что я слышу собачий лай.
      - Ты слышишь? - спрашиваю я Ольгу.
      - По-моему тявкнуло, - неуверенно отвечает она.
      - Вот сволочи, на след напали.
      - Что же делать?
      - Пошли по ручью.
      Мы возвращаемся в ручей и бредем по камням и холодной воде вглубь тайги. Я понял, что так долго не пройти, ноги замерзнут совсем, надо что-то делать. Мы выскакиваем на каменистый островок.
      - Ольга, все. Останавливаемся здесь. Помоги мне.
      Отваливаем несколько камней. Я закидываю яму обломками сухого дерева, разбросанного по острову.
      - Ложись, - командую Ольге.
      - Куда? - не понимает она.
      - В яму.
      Она ложиться на спину.
      - Ложись на живот.
      Теперь я обкладываю ее валунами, оставляя и для себя узкую щель. Наконец небольшой холм камней вырос над Ольгой. В щель ногами начинаю протискиваться и я. Как только залез полностью, руками подтащил камень и прикрыл лаз.
      - Ну теперь, моли бога, что бы собаки не учуяли.
      - У них нюх хороший. Все равно найдут.
      - Если пойдут вдоль ручья, то не найдут.
      Мы прижимаемся друг к другу, чтобы сохранить тепло и затихаем.
      Они пришли через два часа. Несколько солдат, и трое гражданских с двумя собаками. Голоса четко раздавались над ручьем.
      - Они перешли ручей здесь, - говорит один.
      - Вот, падло, собаки потеряли след. Куда идти, дед?
      - Если не дураки, то в тайгу пошли, - хрипит чей-то голос, - на речке их поймают. Ванюха, ты иди слева, я справа ручья. В этой холодной воде далеко не уйдут. Обязательно на берег выйдут.
      - А куда эта тропа дальше идет? - раздается знакомый голос.
      Да это же... Чигирь. Ничего себе, вот так заключенный.
      - Там, шоссе, - хрипит голос, - пять часов ходу.
      - Уйдут, сволочи.
      - Не уйдут. Темно скоро будет, а сегодня ночка темная, все небо заволочет. Где-нибудь остановятся. Поймаем.
      Они идут вдоль берегов.
      - Ванька, - слышим рядом хриплый голос, - как собаки их зачуют на берегу, зови нас, здесь ручей расширяется.
      - Хорошо, - доносится с другой стороны.
      Мы лежим и почти не дышим. Голоса удаляются и Ольга шепотом произносит.
      - Неужели ушли?
      - Тихо.
      Прошло минут двадцать.
      - Витя, у меня ноги отекли.
      - Пошевелить ими можешь?
      - Перевернуться нельзя?
      - Только боком, прижмись ко мне. Ночь наступает, сейчас будет холодно.
      Мы прижимаемся друг к другу и опять замираем.
      Эту ночь мы плохо спали, было холодно и камни давили, не давали раскинуться телам. С рассветом двинулись по тропе, согреваясь быстрой ходьбой.
      - Как есть хочется? - жалуется Ольга.
      - Мне тоже.
      - Где они нас ждут, интересно?
      - У шоссе.
      - Я тоже так думаю. Так зачем мы идем по тропе?
      - Погоди немного, свернем еще. По тайге идти трудно.
      С каждым часом становиться теплее. Тропа отрывается от ручья и загибается на юг в густой лес. Где-то далеко раздался шум двигателя автомобиля. Я останавливаюсь и долго ориентируюсь на звук.
      - Оля, пойдем здесь.
      Я показываю на густоту леса.
      - Хорошо.
      - Дальше идти по тропе опасно. Шоссе идет там, мы выйдем северней от того места, где нас ждут.
      - Ну что же, пошли.
      Это был мучительный поход. Буреломы преграждали путь, мелкие болотца, приглашали в свою коварную мякоть. Вместо предполагаемого часа, мы прошли два с половиной часа и, выдохшись, свалились в канаву у самого шоссе.
      - Витя, наверно мне надо голосовать?
      - Наверно, но только с той стороны шоссе...
      - Но ведь...
      - Да, мы сейчас отправимся на север. Надо выждать, запутать следы.
      - Как хочешь, - покорно согласилась она.
      Мы перебегаем шоссе и прячемся в кустах. Машины изредка проскакивают мимо нас, я сдерживаю Ольгу.
      - Этот "москвичек" битком набит. Не надо... В КАМАЗе сидит пассажиром женщина, не пойдет... Это военная машина... Самосвал идет. Кажется шофер один, давай.
      Ольга выходит на дорогу и поднимает руку. Противно скрипят тормоза.
      - Не подкинешь? - просит Ольга.
      - Тебе куда, поселок или город?
      - Город. Только я не одна.
      Раздается смех.
      - Ладно, полезайте.
      Машина несется по ровной дороге.
      - Вы откуда? - спрашивает шофер.
      - Из леса...
      - Я понимаю, не с луны. А все же?
      - Сбежали с этапа.
      - Я так и догадался. То-то там на дороге постов понатыкали. Милиции полно, солдат. Так раньше ни на кого не охотились.
      - Пол баржи на реке разбежалось. Она потонула у берега. Вот по всей тайге и стоят посты.
      Шофер смеется.
      - А вы дунули на север, вот потеха. Полковник Иванов ногти будет грызть от ярости.
      - Чего смешного-то?
      - Это его пятый прокол. Если он вас не поймает, его уберут на пенсию.
      - По крайне мере не посадят. В какой город ты едешь?
      - В Двуречинск. Город газовиков, 50 тысяч жителей.
      - Где бы нам там приткнуться?
      - Вот это не знаю. У вас хоть специальности есть?
      - Я музыкант, Ольга студентка.
      - Подброшу вас к ресторану, поговорите с Васей, с директором. Передайте привет от меня. Может он вас и пристроит.
      - А как тебя звать?
      - Привет ему передашь от Шурика с лабаза. Кажется сзади катит патруль. Ты, парень, пригнись, а девушка пусть платок снимет.
      - Ольга, скинь...
      Она сдирает платок с головы, а я сгибаюсь и кладу голову ей на колени. В кабине молчание, рядом проносится машина.
      - Слава богу, мимо проехали, - говорит Ольга.
      - Пока не высовывайся, - просит шофер, - иногда годами на трассе ГАИ не найдешь, а сегодня, как с цепи сорвались.
      Мне на Ольгиных ногах тепло и хорошо.
      В город мы прибыли к вечеру. Шурик подбросил нас к ресторану и смылся. Директор угрюмо смотрел на нас.
      - Что надо?
      - Нам нужна работа.
      - Мест нету. Кухня вся заполнена.
      - Я музыкант, а это моя жена. У нас нет денег возвратится домой.
      Ольга с изумлением смотрит на меня.
      - Нет мест, говорю.
      - А Шурик сказал, что вы нам поможете.
      - Какой такой Шурик?
      - Шурик с лабаза, он вам привет передавал.
      Директор молчи о чем-то размышляя.
      - Документы есть?
      - Нет.
      Кривая усмешка раздвигает щеки.
      - Еще и без документов, Шурик всегда умел подшутить. На чем играешь?
      - На электрогитаре, пианино...
      - Ясно, а ты можешь петь? - обращается он к Ольге.
      - Не знаю. Не пробовала... Так в компании пели песни...
      - Пойдем в зал.
      Ресторан еще не открыт и зал пустой. На маленькой сцене пианино и пустые тумбы. Директор кивает мне на инструмент.
      - Садись.
      Я откидываю крышку и провожу по клавишам. Как пальцы, слушаются или нет?
      - Какие песни пела?
      - Подмосковные вечера...
      - Пой. Играй, - тычет он мне в пианино.
      Я заиграл и Ольга от волнения сбившись с такта потянула дрожащим голосом... Потом голос выпрямился и приобрел изумительную чистоту. Она закончила песню.
      - Еще, - требует директор.
      - Знаю колокольчик.
      - Пой.
      - Динь, динь, динь, - тянет серебристый голос.
      Она допела песню и наступила тишина. Кто-то кашлянул в тишине зала. Там стояли официанты и смотрели на нас.
      - Приняты, - говорит директор. - Тебе, - его палец застыл у моей груди, - подготовить ей репертуар в течении недели. Питаться будете при кухне, сегодня я вас устрою на ночлег. Завтра с утра начинаете подготовку.
      Он резко поворачивается к толпе официанток.
      - А вы что здесь делаете? Марш на место.
      Нас накормили и местная девчушка отвела в дом с большим яблоневым садом.
      - Маланья, где ты?
      Из дверей высунулась старушечья голова.
      - Чего тебе?
      - Дядя Вася просил артистов на ночлег пристроить.
      - Пусть идут.
      В доме чисто и уютно.
      - Вы молодожены? - спрашивает бабка.
      - Нет... да..., - говорит Ольга.
      - Тогда кровать ваша в этой комнате, умывальник в той, туалет на улице.
      - А вымыться..., ну совсем помыться, где можно? - спрашивает Ольга.
      - Если сполоснуться, то река за садом, а так баня в городе есть, а у нас только по пятницам.
      - Спасибо.
      - Я пойду корову доить. Так что устраивайтесь.
      Старушка ушла.
      - Витя, пошли к реке.
      - Пошли.
      Мы пошли через сад.
      - Ничего у меня получилось, там, в ресторане?
      - Хорошо. Может чего-нибудь выйдет даже путное. Ты ноты знаешь?
      - Нет. Правда в школе учила, но ты знаешь как там плохо преподают.
      - Значит будешь тянуть на слух. Он то у тебя есть. Выждать нам здесь надо.
      - Я так боюсь первого выступления...
      - Я тоже.
      Мы подходим к реке. На той стороне луга и леса. Этот берег разделен заборами участков. Ольга раздевается... совсем и бросается голышом в воду.
      - Витя, ну чего же ты? Я тебя грязным на кровать не пущу.
      Я бьюсь над Ольгой часами.
      - В тебе нет изюминки. Нельзя так петь отрешенно, как будь-то под дулом автомата. Ты можешь расслабиться, думать о чем-нибудь другом, о любви, о сексе...
      - О кровати. Не могу. Я боюсь.
      - Провалить нас хочешь, что ли? Понимаешь слово- выжить. Если ты сломаешься, мы не выживем. Давай сначала.
      Мы опять начинаем репетировать. Ее репертуар подбираю под голос. Нам выделили еще трех музыкантов и ударника. А неделя летит как сумасшедшая.
      Наше выступление сегодня. Директор одел Ольгу в шикарное декольтированное платье. С раскинутыми до плеч волосами, она была изумительно красива и неузнаваема. Но перед выступлением ее колотит и я, боясь срыва, дал ей рюмочку коньяка.
      - Выпей.
      - Ой, как...
      Она покашливает, но от волнения не пьянеет.
      Ресторан полон народа. Реклама перед входом, что выступают питерские артисты, собрала много народа. Мы выходим на эстраду и я взял первые аккорды "колокольчика".
      Голос Ольги завибрировал и повел... Первый куплет прошел, так себе, и только на припеве голос приобрел силу и зазвенел...
      Когда она кончила, зал ревел и выл, бешенные аплодисменты сибиряков, взрывались криками. Вторую и третью песни, она уже пела без напряжения. Ее пригласили в зал, а я взяв у гитариста электрогитару, повел сольную программу "голубых гитар"...
      Директор вызвал нас перед закрытием ресторана.
      - Так что мне с вами делать?
      - Мы что то сделали не так? - удивилась Ольга.
      - Все хорошо, но меня интересуют ваши планы. Желательно, что бы они совпали с моими.
      - Нам нужны паспорта и деньги.
      - Деньги всем нужны, а паспорта так просто на улице не валяются. Их надо заказать, оплатить, вам надо сфотографироваться, время нужно.
      - Когда они будут готовы?
      - Через месяц.
      - Значит месяц мы в вашем распоряжении.
      - Хорошо. Работайте, ребята, а сфотографируйтесь завтра и обязательно потребуйте негативы...
      Прошло еще две недели. Ольга с каждым выступлением чувствует себя все уверенней и уверенней. Слава начинает подтачивать ее характер. Все чаще ее окружает толпа пьяных поклонников и чаше она стала прикладываться к рюмочке.
      - Ольга, не пора тебе завязать с гулянками?
      - С кем хочу, с тем и гуляю. Я тебе не жена, ты на меня прав не имеешь.
      - Дура ты набитая. Мы с тобой висим на ниточке провала.
      - Сам дурак.
      Она надулась и отошла.
      В этот день, я только кончил играть, как у эстрады увидел Шурика, который подвез нас к этому городу.
      - Витек, привет.
      - Привет.
      - Ну твоя Ольга дает. Надо же какую бабу я подбросил. Вижу вы неплохо устроились.
      - Вроде все на мази.
      - Все, да не все. Уходить вам надо и чем раньше, тем лучше.
      - Что такое?
      - Я узнал кое- что. Все местные уголовники и правоохранительные органы спелись, на уши поставлены, разыскивая вас. Говорят, ты ограбил банк с мафиозной кассой. Поэтому тебя ищут все и везде. Скоро чесать будут этот район.
      - Я бы ушел, но директор обещал достать паспорта через две недели.
      - Это Вася то? Ну мужик, ну темнила. Ты погоди меня здесь.
      Шофер уходит в дверь кухни, через пол часа возвращается.
      - На, вот паспорта, вот деньги. Теперь с тебя бутылка.
      - Пошли за столик.
      Мы заказываем бутылку водки, закуски и Шурик, после первого стакана, говорит.
      - Сегодня вечером, часов в девять, с главной конторы, уходит "КАМАЗ" на юг. Уезжайте на нем.
      - Скажи, почему ты нам помогаешь?
      - Здесь вам почти каждый поможет. Большинство этих людей либо освобожденные из лагерей и тюрем, либо дети ссыльных. Я сам бывший зэк.
      - Но ты сказал, что местная шушера помогает милиции.
      - Помогает, но..., только та, которая нас обирает и грабит. Есть еще такие.
      - Судя по всему, денег нам не хватит на прогулку до Европы.
      - К сожалению, помочь тебе не могу. Выкручивайся сам. Единственное, что сейчас посоветую, перед отъездом, зайди сюда к поварам, они тебе на дорогу продукты отвалят.
      - Спасибо, Шурик. Давай тяпнем на прощание.
      Я подталкиваю пьяненькую Ольгу к дому Маланьи.
      - Не толкайся, - сопротивляется она. - Чего ты меня притащил сюда?
      - Ты еще соображаешь или совсем пьяна?
      - Какое тебе дело? - она устало садиться на стул, -Трезвая я, успокойся.
      - Мы сегодня уезжаем от сюда, - говорю я Ольге. - Шурик предупредил, что милиция решили обыскать этот район. Нас ждет "КАМАЗ" в девять часов, у главной конторы.
      - Никуда я не поеду. Уезжай сам. Ты мне надоел. Я здесь хорошо устроилась.
      - Хорошо. Уговаривать не буду. Вот твои заработанные деньги, вот твой новый паспорт. Я ухожу. Если влипнешь, не вини меня в своем пьяном упрямстве.
      Бросаю паспорт и деньги на стол, начинаю собирать в сетку скудные пожитки. Ольга стоит в стороне и смотрит на все, уже по моему трезвыми глазами..
      - Прощай.
      - Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
      - Нет. Зря я тебя взял с собой, тогда на речке...
      В ресторане повара отвалили мне в мешок консервов, хлеба и две бутылки водки. Стащил у них еще нож, тепло попрощался и пошел к конторе.
      "КАМАЗ" тихо урчит двигателем. Уже темно и только габаритные огни, слабо отдают красным светом. Я залезаю на пассажирское место и вдруг кто-то хватает меня за уши и тянет к губам.
      - Удрать от меня думал, негодник. Ну, нет.
      Я целую Ольгины губы и чувствую предательскую слезинку, скатившуюся с ее глаз.
      Всю ночь мы ехали по непроглядной тьме и только под утро выскочили на основное шоссе в сторону Свердловска. Где-то слева проходила железная дорога.
      У автовокзала, какого-то поселка, шофер нас скинул.
      - Вы ребята, на железную дорогу лучше не лезьте, - говорит он нам, лучше на попутке или рейсовыми автобусами. Счастливого пути.
      "КАМАЗ" ушел.
      - Ну что, будем запутывать след дальше, - усмехается Ольга, - поедем в другую сторону, во Владивосток.
      - Может ты и права, но все же, постараемся двинуть на запад.
      Ни попуток, ни автобусов уже нет часа три. Мы с Ольгой стоим у обочины и тоскливо смотрим на машины, проносящиеся мимо. Вдруг к нам подкатывает "Жигуленок". Мужик выглядывает в окно.
      - Вам куда?
      - В Петербург.
      - Ого... Машину водить умеете?
      - Прав нет.
      - А жаль...
      "Жигуленок" срывается с места, отъезжает метров пятьдесят и вдруг задом возвращается обратно.
      - В движках разбираешься?
      - Чего? - обалдеваю я.
      - В моторах соображаешь?
      - Могу.
      - Тогда залезайте.
      В машине еще пожилая женщина. Мы садимся на заднее сидение и машина рванула вперед.
      - А вы до куда едете? - интересуюсь я.
      - До Екатериненбурга.
      - Тоже далеко.
      - Вам то еще дальше. Сами то из Петербурга, а вон где оказались. Чего вас сюда занесло?
      - Концерты давали. Ольга певица, а я аккомпаниатор.
      - Только вдвоем, без инструментов?
      - Нет. У нас был ансамбль. Мы отделились от них и теперь возвращаемся почти без денег и инструментов.
      - Поссорились?
      - Да.
      - Бывает, - говорит мужик, - но все что не делается, все к лучшему.
      Мы познакомились, мужика зовут Геннадий Федорович, ее - Елена Александровна. Он директор фирмы, она его секретарша. Что там и говорить, но я был рад, что нас подбросят хотя бы к Свердловску. Но километров через 75, нас остановил пост ГАИ. Капитан ГАИ и двое гражданских, окружив машину, потребовали паспорта. Вслед за хозяевами машины, мы протягиваем свою "липу".
      - Муж и жена, Расторгуевы? - требовательно смотрит на меня капитан.
      - Да.
      - Ну и зарос же ты, приятель.
      Борода лезет еще с баржи, я только в ресторане подправлял усы и баки.
      - Комары сожрали, вот и отпустил...
      - И ужинать не надо, пища с обеда застревает, - подхватывает Ольга.
      Гражданские советуются за машиной, потом возвращают паспорта.
      - Поезжайте.
      Отъезжаем метров триста. Я смотрю в заднее стекло, гражданские исчезли в будке ГАИ.
      - Уже третий пост, паспорта проверяют, - говорит женщина, - ловят кого-то.
      - Это все чушь, - отвечает мужчина, - бандиты давно с шиком проехали, а эти для приличия, мелочь задерживают.
      Через километров 100, за нами привязался "форд", теперь мы с Ольгой с тревогой посматриваем в заднее стекло. Преследователи не обгоняют и не отстают. Это заметил и Геннадий Федорович.
      - Не нравиться мне это. Чего это они прилипли?
      - Скоро будет небольшой городок, - говорит Елена Александровна, - лучше там остановиться, а потом дождаться группы машин и с ними поехать.
      - Для безопасности, - поясняет нам Геннадий Федорович, - несколько шоферов сколачивают группы и так катят по дороге.
      Маленький городишко встретил нас скоплением народа и машин. Большой плакат, растянутый над дорогой, извещает о торговой ярмарке. На площади полно грузовых машин, с которых прямо идет распродажа товара. Наш "жигуленок" втискивается в ряд машин у тротуара. "Форд", следующий за нами, исчез. Мы выходим из машины.
      - Я пойду поищу попутчиков, - говорит Геннадий Федорович. - Не пойдете с нами, молодые люди?
      - Нет, мы пойдем, где-нибудь перекусим. Вот мешок с едой прихватим...
      - Хорошо. Леночка, пошли со мной.
      Они закрыли машину и пошли в толпу торговцев.
      - Ну а мы куда? - спрашивает Ольга.
      - Не нравиться мне все это.
      - Что именно?
      - Этот "форд", эта остановка у поста ГАИ.
      - Что ты предлагаешь?
      - Бежать. Может бросить этих попутчиков и бежать.
      - Теперь как? На попутках.
      - Пойдем на рынок, там поговорим с водителями машин.
      Мы подходим к грузовикам и расспрашиваем шоферов, но все они ближних или дальних районов и не хотят брать чужих.
      - Все, - стонет Ольга, - я умираю от голода. Давай где-нибудь перекусим?
      - Вон забегаловка, как раз на площади.
      В пельменной полно народа и, пока я стоял в очереди на раздачу, Ольга сумела занять столик у окна.
      - Ну что, по маленькой? - спросил я ее, вытаскивая бутылку водки из мешка.
      - Давай, - отчаянно тряхнула она головой.
      Я наливаю ей и себе по пол стакана. Мы пьем и закусываем пельменями.
      - Смотри, - показываю Ольге в окно, - наши пришли.
      Геннадий Федорович и Елена Александровна подошли к машине. Они оглядываются, разыскивая нас, потом садятся в жигуленок и... ждут...
      - Так поедем мы, или не поедем? - говорит Ольга. - Если не поедем, то надо их предупредить.
      - Сейчас, доедим, пять минут они потерпят.
      - Смотри... - Ольгина рука опустилась на мою ладонь.
      Машину окружило несколько милиционеров, среди них выделялась фигура... Чигиря.
      Геннадий Федорович выходит из жигуленка, говорит им что то и показывает рукой на базар. Милиционеры и Чигирь бросаются в толпу.
      - И здесь достал, сволочь. Давай, Ольга, мотаем от сюда.
      - Теперь то, куда?
      - На запад.
      До ночи прятались в кустах у железной дороги. По тропинке, вдоль полотна идет неопрятная, грязная фигура мужика.
      - Вы чего здесь? - без боязни, с удивлением смотрит он.
      - Да вот в Москву надо попасть, а денег нет.
      - Нет проще простого. Хотите сейчас посажу на товарняг?
      - Хотим.
      - Э... Э..., нет. Я понимаю денег нет, но платить все равно надо. Давайте шмотками, чем угодно...
      - Бутылка водки подойдет.
      - Это мы с удовольствием. Ждите здесь.
      Минут через десять мужик является с небольшой лестницей и двумя большими пластиковыми бутылками.
      - На возьми, - протягивает он мне бутылки, - здесь вода. Умрете от жажды, пока доберетесь до столицы. Теперь идите за мной.
      Мы идем вдоль товарных составов. Мужик читает на них надписи, номера и задумчиво чешет голову.
      - Пожалуй этот.