Евгений Кукаркин
      Дальний гарнизон
      Написана в 1998 г. Приключенческая повесть о захвате подземной стартовой полощадки.
      Мне не повезло. Идет распределение по воинским частям и тут замполит Курочкин выступил перед комиссией и заявил, что я отказался вступить в партию. Мои пятерки и успехи по всем дисциплинам сразу полетели в тар-тарары. Теперь насупившиеся старшие офицеры смотрели на меня и требовали ответа на один вопрос: "Почему?".
      - Пока еще не вырос, - ответил я первую приишедшую в голову фразу, посчитал, что еще не достоин.
      - А чего, пусть послужит, приглядится, на ннего посмотрят, - говорит насмешливо полковник Матвеев, начальник училища, - если достоин, на новом месте его примут.
      - Детские разговоры, "не вырос", что за фрааза дурацкая. Раз офицер, должен быть коммунистом, - хмурится председатель комиссии. - Чтобы меньше мусора в голове было, я предлагаю послать его на точку СТП-250.
      Несколько членов комиссии зашевелились, пытаясь найти по документам, что это за точка и обнаружив ее, закивали головами.
      - Возражений нет? - посмотрел председатель по сторонам. - Принято. Лейтенант Кривцов, вы направляетесь в воинскую часть на самом ответственном участке нашей страны. Служите честно. Можете идти. Давайте следующего.
      Когда в канцелярии мне выдали документы и направление на новое место службы, я охнул. Это была самая "глухая" точка в стране.
      До Архангельска я доехал на поезде, а от туда на рейсовом автобусе до Мальцевска, паршивого на вид городишка.
      - Гостиница здесь есть? - спросил я шофера автобуса, когда мы остановились на городской площади.
      - А як же? Вона двухэтажка, самый большой дом.
      Красная от алкоголя администраторша, недоуменно смотрела на мои документы.
      - Вам чего?
      - Мне бы переспать ночь.
      - А..., - дошло до нее, - я то думала, где ваша барышня, почему один, а вы значит командированный?
      - Да.
      - На СТП, что ли?
      Я затормозился. Черт возьми, здесь нет никаких секретов, эта бабища все знает.
      - Да ты не смущайся, - раскрывает свой рот в улыбке женщина, отчего запах перегара ударился о мое тело и расплылся по холлу. - Не ты первый, не ты последний. Номер тебе дам семнадцатый, люксовый. Заполни карточку.
      Я заношу с офицерской книжки данные и передаю ей кусочек картона. Администраторша не глядя запихивает его под настольную лампу.
      - Эй, Дунька, дура небитая, - кричит она в открытую дверь рядом с деревянным барьером, - проводи клиента.
      Дура небитая, конопатая девушка лет семнадцати, с заспанным лицом и взлохмаченными волосами.
      - Чаво? - зевает она.
      - Клиента проводи, говорю.
      - Ага. Куды его?
      - В семнадцатый.
      - Простыни брать или так будете?
      Я недоуменно смотрю на администраторшу. Так хмыкает, опять распространяя волну алкоголя..
      - Командировочный он. Простыни дай.
      Дуня исчезает в двери из которой только что появилась и вскоре выходит с пачкой простыней.
      - Пошли, - говорит она мне.
      Номер грязный, ванна желто-коричневая, в туалете все время течет вода, а длинные тараканы нагло шастают по стенам.
      - Простите, это люкс?
      - А вы чаво хотели? Здесь же кровать, стол и радиво есь.
      - А в других номерах нет?
      - Тама только кровати.
      Девушка застилает кровать, идет к дверям и уже от туда говорит.
      - Ежели вам ночь не с кем провесть, то я могу... позвать.
      - Спасибо я хочу спать. У вас здесь буфет или столовая есть?
      - А как же. Вона напротив гостиницы столовка будет, там же и буфет. Только сейчас они закрыты, до семи работают.
      Она потопталась немного и ушла.
      Утром я поплелся в столовую. Администраторша дрыхла за своей стойкой, дура набитая спала в кресле у двери, широко открыв рот.
      Столовая - это деревянный барак, в котором есть крыльцо, а в стенах прорезаны окна. В помещении у стойки несколько мужиков, с нетерпением дожидаются, когда буфетчик пробьет пробку в бочке с пивом.
      - Эй, лейтенантик, - небритый мужик в бесконечно стиранной поддевке кричит мне. - Становись за мной, а то сейчас алкаши набегут, тебе только к обеду и достанется...
      Я повинуюсь голосу местного аборигена. Наконец насос в бочку поставлен и буфетчик качнув несколько раз, захрипел на первого к нему мужика.
      - Никитыч, давай деньги.
      В столовую врывается целая толпа в грязных спецовках и резиновых сапогах и тут же за мной организовалась громадная очередь.
      - Приехали, мать их, - говорит мужик, который звал меня занять очередь. - Вовремя ты пришел...
      - Кто это?
      - Геологи. За десятки верст чуют, когда пиво привезут. Всегда вовремя.
      Очередь доходит до меня. Буфетчик не глядя двигает ко мне полную обгрызенную кружку пива.
      - Мне бы еще пару бутербродов и пачку сигарет.
      - А..., да ты не здешний. На.
      На тарелке оказываются два бутерброда со шпротами и пачка "стрелы".
      - Пятерку с тебя.
      Я бросаю ему деньги на стойку и все тащу к свободному столику.
      - Разрешите к вам.
      Рядом стоит худощавый мужик в кожанке и кепке. В руках он держит две кружки пива.
      - Размещайтесь.
      - На СТП едете? - спрашивает меня он, сделав первый глоток.
      Я уже не удивляюсь, здесь все знают все.
      - Туда.
      - Новенький?
      - Направили.
      - Ага. А я с геологической партии. Инженер Туманов Арнольд Николаевич. Привез своих живоглотов немного поразмяться. Вас то, как звать?
      - Дмитрий.
      - Вот, что, Дмитрий. До твоего вертолета верных часов восемь...
      - Вертолета?
      - Ты что еще ничего не знаешь?
      - Нет. Я думал на попутке.
      Мой собеседник смеется.
      - Твоя попутка приходит раз в неделю, а то и в месяц. Здесь с СТП вся почта, транспортировка военных и связь, осуществляется по воздуху. Так вот, у тебя пять часов в запасе.
      - Ну и что?
      - А то, что это время надо провести с пользой.
      - Я чего то не понимаю...
      - Я покажу тебе за это время все достопримечательности городка.
      - Наверно здесь кроме кино ничего нет..
      - Здесь все есть. Неужели ты будешь дрыхнуть в этом клоповнике? инженер кивает в окно на гостиницу. - Давай выпьем еще по кружечке и пойдем в городок.
      Я уже проглотил два бутерброда и выпил свое пиво, геолог заметил это и кивнул мне головой.
      - Я сейчас.
      Он сорвался с места бросился к толпе у стойки и вскоре опять появился передо мной держа четыре кружки пива, по две в руках.
      - Лейтенант, давай. Сегодня у геологов день зарплаты, так что будем гулять.
      - Но ....я.
      - Не надо обижать геологов, они люди простые. Сегодня праздник и они угощают.
      Какой праздник, я уже и не стал спрашивать, зачем обижать хороших людей. Время пошло незаметно. После тех двух кружек, мне налили еще две и кажется нашли "малыша", чтобы разбавить пиво. Я окосел, а потом... Кажется были какие то девчонки, одну из которых я затащил к себе в гостиницу.
      - Дима, вставай.
      Это трясет меня новый знакомый.
      - На вертолет опоздаешь.
      Я с трудом прихожу в себя. Голова болит и налита чугуном. Сунул ее под кран и долго наслаждался холодом воды.
      - Спасибо, Арнольд. Ну мы и гульнули.
      - Ничего литер, все в порядке.
      - Я тут ничего...?
      - А с этой, Нюркой. Все в порядке, я ее выгнал, так что ничего, прицепляться не будет.
      Стараюсь привести себя в порядок. В дверь стучат и тут же она открывается. Показывается лохматая голова.
      - Арнольд Николаевич, я принес...
      - Умница. Давай сюда.
      Входит парень с авоськой. Инженер перехватывает ее и вытесняет парня за дверь.
      - Я тебе презент, лейтенант. Вот.
      - Что это?
      - Десять бутылок "Московской".
      - Да меня же там...
      - Ты еще неопытный, тебя там с этим товаром целовать в задницу будут. На СТП сухой закон...
      - Это же деньги... и вообще я и тебе должен за все остальное... Сколько?
      - Не надо, парень, обижаешь. Это все от души. Завтра нам опять в леса, будь они прокляты, комарье да мошки, ни какой радости. Здесь хоть разгулялись. Мы еще с тобой увидимся, лейтенант, тогда ты меня и угостишь.
      Я открываю свой чемодан и вижу в нем беспорядок. Кто уже в нем побывал, но в отходящем угаре, это не принял во внимание. Складываю бутылки водки и защелкиваю замки.
      - Далеко до вертолета?
      - Здесь, близко. Пошли я тебя провожу.
      Мы выходим в холл. Дунька с метлой гоняет пыль по полу. За стойкой новая администраторша. Мы с ними прощаемся.
      Небольшой аэродром находился действительно недалеко, за огородами. Арнольд уверенно ведет меня к нему по неприметным тропинкам.
      - Ну вот здесь я тебя оставлю, - говорит он. - Иди туда.
      Мы остановились за густыми кустами и геолог кивает за них.
      - Спасибо тебе.
      - Ничего... Только, когда в часть приедешь, сразу не говори, что у тебя водка есть.
      - Почему?
      - Ты что, с луны свалился, лейтенант, это же здесь страшный дефицит, за него можно ракету купить.
      - Какую ракету?
      - Ладно. Топай, а то опоздаешь. Там поймешь. Пока, приятель.
      Теперь он поспешно стал уходить обратно. Я обхожу кусты и тут же попадаю на площадку с тремя домиками. Недалеко стоит вертолет и несколько офицеров. Я одергиваю гимнастерку, привожу себя в порядок и направляюсь к ним.
      Меня принял дежурный офицер. Его сонное, опухшее лицо с любопытством глядело на меня.
      - Вы кто? - спросил он.
      - Лейтенант Кривцов, прислан в вашу часть.
      - Чего кричишь? Прибыл и хорошо. Садись, лучше и отдохни.
      Я неуверенно присаживаюсь на край стула.
      - Откуда тебя выперли?
      - Не понял?
      - Я спрашиваю, откуда приехал, с какой части?
      - Я из училища...
      - Ха..., - с удивлением выдавил офицер, - с чего это вдруг...
      - Чего-нибудь не так?
      - Да нет, ничего. Водку привезли?
      - Нет..., - оторопел я. - То есть ... да.
      - Так да или нет?
      - Привез немного.
      - Это хорошо. Извините не представился, Майор Горемыкин, дежурный по части. Командир сегодня вас принять не сможет, но через час придет начальник штаба, он вас распределит, а пока устраивайтесь здесь в дежурке. Я чаек поставлю, закусим галетами, этого добра... ящик под столом... Обычно, новички по традиции знакомятся с офицерами, так сказать, в негласной обстановке, если вы не против, мы сегодня вечерком и соберемся.
      - Я... не против.
      - Простите, а вы с женаты?
      - Нет.
      - Может это и хорошо. В наших дебрях неженатый офицер дефицит, как водка...
      - Как же так, мне казалось, что здесь не хватает женщин?
      - В общем то вы правы, но... солдаты здесь срочной службы, им бы только до титьки дорваться, а там... наплевать на последствия, а офицерские дочки серьезные матроны, заждались настоящих мужиков.
      Горемыкин ставит передо мной стакан с крепким чаем, сам тоже с кружкой присаживается напротив меня, опускает руку под стол и вытаскивает пачку галет.
      - Во возьми на закусь. Сахар здесь, в жестянке.
      Приходит начальник штаба. Он кивает майору и здоровается со мной.
      - Здравствуйте. Только что с училища? - спрашивает он.
      - Так точно, лейтенант Кривцов прибыл для дальнейшего прохождения службы.
      - Хорошо. Давайте документы.
      Я передаю ему свое направление. Офицер читает его и хмыкнув спрашивает.
      - За что вас сюда прислали?
      - Не понял?
      - Я говорю, в чем вы провинились?
      - Ни в чем. Я с отличием окончил училище. У меня золотой диплом.
      Начальник штаба поднял голову и оторопело посмотрел на меня. Разинув рот таращится майор Горемыкин.
      - Не уж то в нашей армии что то произошло? Может быть у генералов крыша поехала...
      - Ты случайно не голубой? - дополняет майор.
      - Нет, со мной все в порядке.
      - Ладно, раз уж прибыли, - начальник штаба приходит в себя, - то пойдете на постой к... майор, - вдруг резко обращается он к дежурному, -домик Савичева уже прибрали?
      - Не знаю. Надо запросить прапорщика Годунова, ему давали задание.
      - Позвоните в казарму, узнайте у дневального, ходил наряд в домик Савичева.
      Майор стал названивать и вскоре кивнул нам головой.
      - Все в порядке. Домик прибран.
      - Хорошо. Дайте ему сопровождающего. Ну-с, поздравляю вас, лейтенант, с началом службы. Сегодня устраивайтесь, а завтра в восемь ноль-ноль быть здесь.
      - Товарищ подполковник, парень то оказался умницей, он горючее привез, - это уже доложил Горемыкин.
      - Да. Похвально. Сегодня же и отметим. Можете идти, лейтенант.
      - Есть.
      Меня сопровождает прыщавый солдат с красной повязкой на рукаве. Гнус и комары сразу облепили лицо и руки, а моего сопровождающего, кажется не укусила ни одна летучая мразь.
      - Давайте ваш чемодан, товарищ лейтенант, - предлагает услуги солдат. Здесь с непривычки, эти твари могут и сожрать.
      Я передал ему чемодан.
      - Ого, как тяжело, небось книги везете.
      - Да нет, - смутился я. - Так...
      - Так вас в домик Савичева?
      - Сказали, что туда.
      - Я бы там жить не стал...
      - Это почему же?
      - Там уже второй покойник...
      Солдат спохватился и замялся.
      - Говори уж, я не из пугливых.
      - Старший лейтенант Савичев, неделю назад там застрелился, а до этого, примерно полтора года назад, жил майор Симбирцев, он... повесился.
      - Почему? От чего они?
      - Так, от тоски. Здесь же не жизнь, а... скучища. Телека нет, книги в местной библиотеке все прочли, газеты приходят с запозданием, сходить некуда. Женщины на перечет, да и те, что свободны, от нашего брата нос воротят... Вот мужики если не спиваются, то сходят с ума. Правда Симбирцев, был с семьей, да вот незадача, жена ушла к другому, он и ... того...
      - Похоже ты меня не очень то испугал.
      - Поживете здесь, все увидите своими глазами.
      - Это точно.
      Домик деревянный с высоким крыльцом. Солдат открывает двери и мы попадаем в небольшую кухню-столовую, за ней спаленка и вдоль коридорчика, сбоку, кладовочки и туалет.
      - Ну вот, здесь ребята привели уже все в порядок. Устраивайтесь. Простыни и одеяла уже застелены.
      Первыми гостями стали офицерские жены и их дети. В кухню впорхнула толстая матрона и сразу затараторила.
      - Так это вы новичок? Мне мой позвонил, сказал, что сегодня вы приглашаете всех к себе, так сказать, отпраздновать вступление в новую должность и наш дружный коллектив. Это хорошо придумали. Меня звать Маргарита Владимировна, а вас как?
      - Меня, Дмитрий.
      - Дима, значит. Прекрасно, а вот мое чадо. Маша, заходи.
      Из-за ее спины появилось весьма красивая девушка, лет восемнадцати с корзиной в руке. Она засмущалась, увидев меня, и покраснела.
      - Здрасте.
      - Маша, выкладывай все на стол. У Димы наверняка еще ничего нет.
      За ними появились еще две семьи, как я понял замполита и начальника штаба. Эти тоже пришли с едой и тарелками. Маргарита Владимировна хозяйничала в каждом уголке дома. Меня с детьми запихнули в спальне. Дети стеснялись, не зная о чем со мной можно говорить, Маша, сверлила взглядом и все время краснела. В дверь просунулась голова жены начальника штаба.
      - Дима, а где горючее.
      - Здесь, в чемодане.
      Я открыл чемодан и женщина воскликнула.
      - Десять бутылок. Здорово. Маша, помоги мне отнести все на кухню.
      Девушка вскакивает и, прижав к груди пять бутылок, уходит. В домик приходят еще невидимые гости и в спаленке все больше и больше набивается детей. Теперь они заняты друг с другом и не обращают на меня никакого внимания. Наконец, Маргарита Владимировна пригласила нас за стол. Прежде чем сесть, я пожал руки почти всем офицерам, их женам, лично удостоился поговорить с командиром части, болезненным старым мужиком. Меня усадили в конце, собранного из щитов, скамеек и мебели, стола и первым тост поднял замполит.
      - Я рад, что в нашу часть прислали образованного офицера и хочу чтобы ваша служба по защите нашей родины...
      - Вася, ты не можешь покороче, - просит его начальник штаба.
      - Ну да. Я хочу, чтобы у Дмитрия Семеновича, все было гладко...
      - Правильно, не то что у вас, - вставила командирским тоном словечко, Маргарита Владимировна.
      - Марго, не пеши. За Дмитрия Семеновича.
      Все выпили и принялись закусывать. Рядом со мной посадили Машу и теперь это создание старалась положить мне на тарелку лучшие куски со стола.
      - Это правда, что у вас красный диплом? - спросила меня, сидящая рядом с командиром части, женщина.
      - Да.
      Все загалдели.
      - Я его дело прочел, там все в порядке и с родителями, и со школой, и с настроением..., - подтверждает командир части.
      - Да что же это на свете делается, - опять встревает Маргарита Владимировна, - не уж-то в генштабе задумали что-нибудь.
      - Давайте выпьем за наше светлое будущее, - предлагает майор Горемыкин.
      За столом поддержали тост. Быстро разлили водку и выпили. После этого, обо мне... забыли. Все заговорили, кто о чем... Ругали какого то Редькина, пили по любому поводу и через час все бутылки были пусты. Но гости были довольны. Первым ушел командир части, за ним потянулись остальные. Вскоре в домике осталась Маргарита Владимировна, Маша и еще две женщины. Я помог разобрать столы, более менее привести в порядок комнаты, а женщины мыли посуду и промывали косточки соседям. Только к часу ночи все было сделано.
      - Спасибо тебе, Дима, - прощалась Маргарита Владимировна. - Жаль не со всеми офицерами познакомился, часть из их на дежурстве. Вечер прошел хорошо.
      - До свидания, - Маша робко пожала мне руку.
      Утром, к восьми часам, я был в штабе. Там уже была группа знакомых мне, по вчерашней пьянке, офицеров. Начальник штаба инструктировал старшего по смене, а все остальные болтали друг с другом. Ко мне подошел капитан, кажется по фамилии Ковров.
      - Как голова, Дмитрий?
      - Нормально. А что мы сейчас будем делать?
      - Поедем на площадку.
      - Я уже включен в график?
      - Конечно. Ты назначен вместо Савичева.
      - Вместо Савичева? Это тот, который жил до меня в домике, а потом погиб? Не скажите, почему он погиб?
      - Сложный вопрос. Прежде всего, потому, что очень был ранимый человек. Его сюда прислали после того, как на его старом месте службы произошло ЧП. Кажется в его роте погибло два солдата, передрались из-за бабы. Вот его сюда... Да во общем то здесь все после какого-нибудь проступка или ЧП. Дыра, кроме тайги, смотреть не на что. Вот он и стал пить тайком. Кажется Маша, она вчера с вами вместе сидела, сказала ему обидное слово, когда он приставал к ней, это его и доконало. Пришел домой после дежурства, пистолет не сдал и... застрелился.
      - Значит Маша подтолкнула его к этому...
      - Может быть.
      - По ее виду этого не скажешь.
      - Это так. В тихом омуте черти водятся.
      - Всем получить оружие и приготовиться на выход, - раздался голос старшего.
      Здесь же в штабе, из сейфа стали доставать пистолеты Макарова и писарь стал выкрикивать фамилии.
      - Лейтенант Кочетков.
      - Капитан Ковров.
      Мой разговорчивый собеседник пошел получать оружие.
      - Лейтенант Кривцов.
      Это моя очередь. Мне выдают пистолет системы Макарова, запасную обойму к нему и кобуру. Рядом со мной очутился Ковров.
      - Приведи себя в порядок, одень кобуру, замполит заметит. После трагедии с Савичевым, он с цепи сорвался. Ему по шапке тогда дали, теперь не дай бог, если он увидит оружие в руках...
      Я послушался мудрого совета и одел кобуру. У крыльца заскрипели тормоза машины.
      - "Урал" приехал, - комментирует Ковров, - это за нами.
      На точке деловая обстановка. Лейтенант Сивков передает мне дежурство.
      - Через каждые четыре часа замеряй по приборам давление в баках и температуру топлива, все изменения докладывай в центральный пост. Изучи инструкцию и никакой самодеятельности.
      - А когда принимать хозяйство?
      - В перерывах. У тебя есть сменщик, когда он тебя подменит, тогда... разбирайся. Давление в магистрали держи, согласно инструкции. Пульт тебе знаком?
      - Знаком, в училище проходили.
      - Тогда все в порядке. Это кнопки люка, это стяжек, заправки, откачки, стыковки, так что... валяй. В крайнем случае, тебе прапорщик Годунов, все подскажет и поможет. А теперь, надо доложить командиру, что ты смену принял и получить пароль на сегодняшний день. Тебе он положен.
      - А зачем?
      - Потом узнаешь? - усмехается Сивков.
      Прапорщик Годунов, показывал мне подземные туннели и переходы. Мы шли по освещенным коридорам и я поражался их длине, количеству стальных дверей и пересеченных проходов.
      - Я сначала сам путался, - говорит Годунов. - Здесь тянутся километры кабелей и труб, основное наше хозяйство.
      Мы попали в большой зал с большими насосами.
      - А это куда проход? - показываю в черный провал в стене, закрытый решеткой с замком.
      - Это в старую шахту. Лет десять назад произошла авария ракеты прямо в шахте. Пришлось часть туннелей взорвать. Этот проход идет до коридоров к старой насосной станции. Все, что осталось от той структуры.
      - А как же головку...? При взрыве была головка?
      - Это трудный вопрос. Кто как говорит. Здесь так все было засекречено, что теперь никто не может конкретно рассказать, что произошло. Старый офицерский состав разогнали по другим гарнизонам. Сюда прислали штрафников и молодых как вы, теперь никто ничего не знает. Но я думаю, что взрыв был всей ракеты... с головкой.
      - Выходит, там, на месте взрыва, радиоактивная зона.
      - Взрыв то наружу не вышел, бетонная крышка помешала. Может она и есть..., зона, но там все осталось под землей. Я у химиков карту однажды подглядел. Здесь есть одно местечко с повышенной дозой, где то в диаметре метров триста, но там всего 200 микро рентген. Но это безопасно по нашим меркам.
      - А от чего произошел взрыв?
      - Не знаю.
      Мы прошли насосную и опять череда коридоров, где переходы осложнялись бронированными дверями .
      - Почему так много переходов? Нам таких площадок не показывали.
      - В этой земле, рылись несколько раз. Сначала построили одну шахту с подземными галереями, потом оказалось, что предатель Пеньковский выдал ее место американцам, пришлось туннели оставить, шахту взорвать. Прошло два года, в триста метрах от старой точки построили новую шахту, добавив к старым галереям, новые. Потом, как я говорил, десять лет назад произошел взрыв ракеты, пришлось и эту шахту похоронить и опять построить новую еще дальше на север. Самое интересное то, что центральный вход все время оставался старым, а длинна галерей увеличилась, чуть ли не в три раза.
      - Прапорщик, вы хорошо разбираетесь в этом хозяйстве?
      - Хорошо. Слава богу, за пять лет изучил все.
      - Помогите мне все освоить. Я ведь не нашел карты подземных коммуникаций на старые тоннели.
      - А ее и нет. Кому она нужна? Конечно, я вам, лейтенант, все покажу, но зачем?
      - Честно говоря, сам не знаю, но думаю, что лишняя информация не повредит. А кроме вас, прапорщик, эти закоулки кто-нибудь знает?
      - Конечно. Капитан Ковров, знает их. Он уже здесь почти четыре года. Все облазил.
      Мы открываем очередную дверь.
      - Сейчас двери не блокируются?
      - Только в случае тревоги.
      - Даже в старых галереях?
      - Этого я не знаю. Вы же сами говорите, есть только карты на новые подземные коммуникации. Как действуют старые... не знаю.
      Мы выходим в пультовую. На моем месте сидит лейтенант Кочетков.
      - Ну как, насмотрелся? - спрашивает он меня.
      - Да. Здорово, конечно. Нам, в училище, показывали СТП на востоке страны, но эта...
      - Эта конечно уникальна. Садитесь на свое место, лейтенант, дремлите дальше.
      Кончились сутки дежурства, к нам прибыла смена и все освободившиеся, поехали в военный городок.
      Я вошел в свой домик и не узнал его. Все вычищено, прибрано. Из спальни показалась Маша со шваброй в руках.
      - Дима... Ой, извини. Не успела прибрать. Вчера была занята, за грибами ходили...
      - Да не надо... я бы сам убрал.
      - Ничего. Мне это не трудно. Знаю, придешь голодный, поэтому успела приготовить поесть.
      Маша отбросила швабру и пошла на кухню. Я за ней. В крошечной кухоньке, на столике стояла пустая тарелка и вилка.
      - Садись, - командует Маша.
      Она с плиты сдергивает сковородку и насыпает в тарелку жаренной картошки.
      - Ну ты даешь. Спасибо, Маша. А ты? Давай вместе.
      - Нет, нет, я уже дома позавтракала, чай на плите, так что... Мне еще домой надо. Я уже давно здесь, а маме не сказала, она наверняка будет волноваться.
      - Ладно, надеюсь в следующий раз, ты задержишься...
      - Если можно, я сегодня вечером приду?
      - Приходи.
      Я поел и завалился спать.
      Вечером пришла Маша и не одна. С ней была высокая красивая девушка. Я ее на вечеринке, где меня принимали в офицерскую среду, не видел.
      - Дима, ты не против, я привела свою подружку. Ее звать, Катя.
      - Конечно, нет.
      Я осторожно пожимаю тонкие, нежные пальцы.
      - Проходите, девчата.
      Маша уверенно проходит в комнаты, за руку затаскивая Катю. Она заваливается на диван, увлекая девушку за собой.
      - Маша, а чего Кати не было в тот раз...?
      Она поняла о чем я спрашиваю
      - Катя у нас работящая. Она трудится оператором на СТП. Тогда, Катя не смогла прийти, она отдыхала... и потом она за свою жизнь не выпила ни грамма спиртного, поэтому неохотно участвует в попойках.
      - Раз вы сегодня здесь, значит вы со мной в одной смене..., - удивился я, обращаясь к Кате.
      - Да, - зазвенел колокольчиком ее голос. - Я даже вчера наблюдала за вами, через электронные средства слежения. Вы с прапорщиком Годуновым обходили туннели.
      - Правильно. Значит каждый коридор, находится под надзором видеокамеры?
      - В общем то так, но не каждый. Старые галереи не имеют видео точек.
      - Странно, а я ни того, ни другого и не заметил... Но вы с нами на грузовике на СТП не ехали.
      - Полковник приказал их возить на своем газике, - поспешила ответить Маша. - Там в центральном посту служат еще несколько девушек, операторами работают Вера и Зина... С работой здесь трудно, вот и разрешили служить женщинам.
      - Черт, а я центральный обошел мимо.
      - Много потерял, - шутит Маша, - но еще успеешь наверстать. К ним не так то легко попасть, надо знать пароль. Даже я это знаю.
      - Постой, но мне дали пароль... А я то думал зачем...
      - Действительно так, - кивает головой Катя. - Я проверяла, ты в списке допущенных. Так что еще может увидимся.
      - Скажите, девчонки, а чем вы здесь занимаетесь в свободное время? У вас кино, самодеятельность, библиотека, танцы, есть?
      - Только танцы и то, по воскресениям.
      - Чем же вы занимаетесь в свободные дни?
      - Кто как, собираем грибы, ягоды, кто отсыпается..., зимой ходим друг к другу в гости. Скучища здесь, неимоверная...
      - Спортом здесь занимаетесь?
      - Дима, о чем ты говоришь, летом гнус, мошкара, на улицу носа не высунешь, зимой холод. Если только в зале, но он такой махонький, да и то есть в казармах.
      - Вам не позавидуешь...
      - Теперь тебе тоже.
      Они стали меня расспрашивать о жизни там... в России, о том как я учился, потрепались о событиях здесь и о всякой всячине. Так мы проболтали еще два часа, я их угостил чаем и мы расстались.
      Сегодня Годунов таскает меня по старым галереям.
      - А эта дверь куда? - спрашиваю я его.
      - Не знаю. Я пытался ее отодвинуть, но бесполезно. Она закрыта была, еще видимо, после взрыва ракеты в шахте. Может капитан Ковров знает...
      Мощная бронированная дверь с надписью "Опасно", ни сдвинулась ни на микрон от моих усилий.
      - Что же там такое?
      - Судя по аналогии построения туннелей, это должна быть дверь в хранилище... Они строятся недалеко от шахты, на случай проведения аварийных работ.
      - Значит, следующая дверь, выход в старую шахту?
      - Да, оно так и есть. Но та дверь после взрыва заварена.
      Я еще раз попытался крутануть колесо, но дверь мертвая.
      - Может их перекрыли с центрального пульта, заблокировав на время?
      - Сомневаюсь, но в чертежах коммуникаций, этих ответвлений нет, а значит, нам об этом знать не положено.
      С сожалением идем дальше. Я сейчас внимательно оглядываю стены, где протянуты сотни кабелей и трубопроводов... Все же странно все это. Почему в старых галереях так тщательно сохраняются коммуникационные системы?
      Мы выбираемся в центральный коридор и тут я замечаю, над каждым переходом и над каждой дверью, панель сигнализации, восемь разноцветных кружков в кожухе коробки. Явно их много. Наверно в одном из окошек и есть пресловутый зрачок видеокамеры.
      Только уселся в свое кресло, как на пульте замигал огонек и затинькал звонок. Я беру телефонную трубку.
      - Лейтенант Кривцов, это полковник Малахов, зайдите пожалуйста ко мне, в центральный...
      - Слушаюсь.
      Опять приходится вызывать замену. Лейтенант Кочетков, дожевывает бутерброд.
      - Чего это ты вдруг?
      - Старший вызывает.
      - Вот черт, только пожрать хотел. Сейчас тебе мозги промоют по поводу твоих прогулок.
      - А разве нельзя?
      - Сейчас тебе об этом и расскажут.
      Центральный, это сложный мозг стартовой площадки. Здесь основы наведения и запуска ракеты. Перед входом бронированной двери, справа на стене, закреплена коробка набора шифра. Я набираю четыре цифры и тут же вспыхивает зеленая лампочка над дверью. Оттягиваю тяжелое железо и сразу яркий свет ударяет в глаза. Везде многочисленное оборудование, почти до потолка заставлено приборами, компьютерами и экранами мониторов, У рабочих мест сидят офицеры или прапорщики. Я замечаю Катю, перед ней двенадцать небольших телевизоров, где попеременно просвечиваются все коридоры и входы в галереи. Она подняла усталое лицо, обвитое наушниками и оттопыривающимся микрофоном перед губами, и кивнула мне. Командир сидит в крошечном закутке. Я вытягиваюсь перед ним.
      - Садитесь, лейтенант.
      Здесь всего один стул, рядом с ним. Я усаживаюсь, прижимаясь ногами к стенке.
      - Почему вас часто нет на рабочем месте, лейтенант? - сурово спрашивает полковник.
      - В соответствии с инструкцией, я должен быть принять все коммуникационные сети в галереях и проверить их состояние. Поэтому, чтобы разобраться в них и прошу подмены...
      - Но мы вас часто не видим в основных галереях...
      Значит Катя докладывает командиру, где я брожу. Вот...
      - Дело все в том, что при строительстве новых тоннелей, поленились убрать старые коммуникации, их частично использовали для прокладки новых линий, но есть такие места, где новые кабели и трубопроводы провели прямо поверх старых, получилась мешанина всего. Я пытаюсь разобраться во всем этом.
      - Разве их не протащили прямо к шахте? - удивляется полковник.
      - В том то и дело что нет. Только участок тоннелей последнего строительства, оборудован в соответствии с чертежами, а остальные все нет.
      - Понятно. Но, вы пропадаете слишком много времени в побочных отводах коридоров.
      - Я хочу во всем разобраться.
      - Ладно. Сколько вам еще времени надо на обследовании коммуникаций?
      - Недели две.
      - Давайте договоримся, лейтенант. В следующее наше дежурство по графику идут профилактические работы в шахте. Прошу, вас отложить на время исследование коммуникаций. Займитесь ракетой, обследуйте ее. В дальнейшем, когда пойдете в тоннели, предупредите оператора, в каких галереях вы будете.
      - Есть.
      - Можете идти.
      Прохожу мимо операторов и тут Катя поворачивает голову и подмигивает мне глазом. Вот хитрая доносчица.
      Катя с Машей пришли ко мне в домик как и в тот раз, под вечер. Маша несла большую сумку.
      - Ты нас не угостишь чаем? - спросила она.
      - Конечно. Идите в комнату, я поставлю чайник.
      Когда вернулся к девчатам, то не узнал стол, стаканы в витиеватых подстаканниках, сахарница, тарелки с печеньем и пирожками, красиво разложены на скатерти.
      - Сегодня напекла, - хвастается Маша, кивая на выпечку.
      - Сейчас попробуем. Ну мы сегодня попируем. Садитесь, девчонки, я такой чай заварил, закачаетесь. Катя, давай твою кружку.
      Мы рассаживаемся за столом.
      - Говорят тебя вызывал батя? - спрашивает меня Маша. - Нагоняй давал.
      Я уже ничему не удивляюсь, что творится на СТП знают все: и офицеры и их семьи. Маленькое ЧП уже повод для длительных разговоров...
      - Давал. Все мои перемещения по площадке доносились ему.
      Катя покраснела, но промолчала.
      - Ну и как?
      - Полковник дал мне еще две недели, чтобы облазить все закоулки.
      - Да что ты говоришь?
      Девушки переглянулись. Похоже это их очень удивило.
      - А что здесь такого?
      - Два года назад капитан Ковров, чуть не загремел в тюрьму, но отделался лишь десятью сутками ареста, за то, что тоже изучал галереи СТП. Это здесь запрещено...
      - Все равно, прапорщик Годунов говорил, что он лучше всех их знает.
      - Еще бы. Ковров несколько лет ползал по площадке и попался с самодельной картой подземных туннелей. Его неделю трепали спецорганы и если бы не заступничество бати, ему бы пришел конец.
      - Тогда мне не понятно, почему прапорщику ходить можно, а другим нельзя.
      - Ему повезло. Как построили последнюю шахту, в туннелях спрятался молодой солдат, его затравили "старики", вот тогда то и появился приказ, чтобы все проходы проверял смотритель, им назначили прапорщика.
      - А я то думал, почему, когда я был у полковника, о Годунове ни слова, даже не упоминали о нем.
      - Поэтому и мы удивлены, чем ты так покорил деда. Надо же, даже разрешил...
      - Обаянием.
      - А по моему, ты всех здешних мужиков потряс тем, что привез чемодан водки, - ехидно говорит Катя, - и бесплатно напоил...
      - Брось ты это, Катя. Мне не жалко этой водки. Я сейчас понимаю, что однообразная работа и глушь, давят на здешних людей и то время, за столом, на миг оторвало их от скуки.
      - Не хочешь ли ты сказать, что надо чаще поить офицеров и их семьи, чтобы оторвать их от этого однообразия?
      - Ну зачем же так? Разве неприятно провести праздники и твой день рождения за столом, где все есть. Приятно. Все надо делать в норме. Но чтобы отбросить скуку, с ней надо бороться. Суметь занять себя и окружающих.
      - Чем? Может подскажешь, чем?
      - В училище, я неплохо освоил боевые искусства, могу обучить. Тем более мне самому надо держать себя в форме и тренироваться. Может кто то другой, умеет что то более существенное, значит надо это тоже использовать.
      Они молчат. Потом Катя неуверенно тянет.
      - Я бы тоже поучилась драться. Мне это иногда, ой как надо.
      - В чем дело. После следующего дежурства, начнем заниматься. А ты, Маша?
      - Не знаю. Я не могу принимать сразу такие неожиданные решения.
      - Подумай.
      Мы распиваем чай, но я чувствую, что что-то между девчатами произошло. Они как то напряглись. Так это ощущение не пропало до того времени, пока они не ушли.
      Сегодня профилактика ракеты. Мы на площадке возле стыковочного узла между первой и второй ступенью. Вместе с прапорщиком и еще одним солдатом, течеискателями прощупываем корпус.
      - Лейтенант, - тревожный голос прапорщика, - по моему сифонит.
      Я подношу свой датчик к датчику Годунова и слышу в наушниках слабый писк.
      - Черт, проверим все тщательно.
      Бегаем как черти по площадкам, снизу до верху прощупываем корпус ракеты и опять возвращаемся к этой точке, опять пищит...
      - Прапорщик, отметьте точку...
      Я докладываю полковнику о происшествии. Он пристально смотрит мне в глаза.
      - Вам не показалось, может приборы барахлят?
      - Нет. Прапорщик Годунов может подтвердить.
      - По вашему, что это?
      - Видно что то с прокладкой...
      - Сколько она еще может продержатся?
      - Трудно сказать. Может максимум три дня, а может и 2-3 месяца. На СТП 14 в Казахстане, в 1979 году течь прокладки привела к отравлению обслуживающего персонала шахты и наземных служб.
      - Тогда через каждые четыре часа наблюдайте за течью и изменением давления в системе, а я вызову специалистов из центра.
      - Есть.
      Похоже начальство заволновалась. Утром прибыла смена, а вместе с ней и несколько гражданских и военных. Лейтенант Сивков принимает от меня дежурство и торопливо расспрашивает о случившимся.
      - Течь увеличилась?
      - Не знаю.
      - Как так?
      - Там, на переносном приборе, милливольтовая шкала, стрелка отклоняется даже от твоего дыхания. Сколько там отошло, пол деления или одно, не определить.
      - А по звуку, по его усилению.
      - Не заметил.
      - Эх ты. Ладно, панику уже поднял. Сейчас здесь начнется...
      - Что-нибудь не так.?
      - Если это твоя ошибка, все будет не так. Тебе год будут припоминать о ней и служба твоя превратится в каторгу...
      - А если это не напрасно?
      - Тогда командир части и вся верхушка СТП будет отмечены командованием и кое кто улетит с этой дыры на повышение.
      - Все ясно. Там в шахте, на третьем перелете, мы сделали отметку на корпусе ракеты.
      - Понял, пока.
      После обеда, Катя пришла ко мне в дом не одна. Рядом стояли две девушки в спортивных брюках и футболках.
      - Дима, мои подруги хотят тоже позаниматься... Это Вера, она работает со мной, а это Надя, пока еще учится в последнем классе.
      - Молодцы, что пришли. Начнем с простого. В этой комнате расчистим место для занятий, стол перетащим в спальню, стулья в кухню, диван зажмем к окну, а из спальни принесем одеяло и расстелем на полу...
      Они послушны и выполняют все мои приказы. Первое занятие - аутотренинг.
      Маша пришла позже, она присела на пороге и внимательно прослушала и просмотрела весь начальный курс молодого "бойца".
      - Девушки, на сегодня все...
      - А когда же мы будем... учиться драться..., - недоумевает Вера.
      - Когда научимся дышать. Драться, это не только наступать, это надо уметь защищаться, быть битым и уметь найти силы для победы. А для этого... учитесь находить силы, учитесь дышать.
      - Нам бы побольше помещения, - мечтает Надя.
      - Хотите я поговорю с нашим политработником? - предлагает Маша. - Может командование отдаст нам ангар. Если к нему подключить трубы отопления, то зимой можно продержаться.
      - А как же танцы? - встрепенулась Катя.
      - Танцы же один раз в неделю в воскресение, а остальные можно заниматься.
      - Попробуй, Маша, - поддерживаю я ее. - И еще нам бы хорошо достать магнитофон с хорошими кассетами.
      - Это я обязуюсь сделать, - заявила Катя.
      Сегодня на СТП спокойно. Лейтенант Сивков сдает мне свой участок.
      - Что решила комиссия? - спрашиваю я его.
      - Ничего. Прибывшие специалисты считают, что течь топлива в такой форме допустима и если давление в баках не падает, то рано паниковать.
      - Они хотят, чтобы давление резко упало, так это катастрофа. Всем же ясно, что это значит, прокладки не выдержали и начали травить. Дальше то будет хуже.
      - Слушай, лейтенант, ты свое дело сделал, доложил, теперь держи рот на замке и слушай, что приказывают старшие, а старшие приказывают, чтобы ты молчал. Через месяц кончается лимит хранения этой ракеты на старте, нам надо продержаться до этого срока.
      - А если не продержимся?
      - Ученые сказали, что все будет в норме.
      - Мне сдается, что взрыв, который произошел здесь почти десять лет назад, произошел точно по такому же сценарию.
      - Можешь свои домыслы оставить при себе. Лучше давай доложим начальству, что ты пост принял.
      Я запросил центральный, разрешения пройти к шахте и проверить корпус ракеты.
      - Как у вас показания приборов на пульте? - слышу в наушниках голос полковника.
      - В норме.
      - Давление в баках стоит?
      - Стоит.
      Динамик молчит, потом со вздохом слышен голос.
      - Сходите.
      На мне защитный костюм с маской на лице. Течеискатель перекинут через плечо, наушники прижали прорезиненную ткань костюма к ушам, а длинная штанга с "пистолетом", бродит по телу ракеты. Слышу, как начинает тонко визжать зуммер, вот его вой усиливается и датчик упирается в стыковочную полосу. Стрелка на приборе покачнулась и отошла на несколько делений. Да что они там... с ума посходили. Она за сутки отклонилась на два деления. Действительно, давление еще не упало, но... обязательно упадет, только вот когда. Прикинем, если за сутки два деления, значит, за восемнадцать, тридцать шесть, но это же почти атмосфера. Стоп, это не правильно, ведь прокладка разрушается с ускорением. Начнем сначала, скорость - два деления в сутки, значит, через восемь дней..., здесь может быть дыра.
      Только возвратился у себе, как зазвонил телефон.
      - Что вы там заметили, лейтенант, - это голос полковника.
      - Скорость выделения увеличилась, за сутки на два деления ...
      - Это мне ничего не говорит, можете четко сказать, что это значит?
      - Это значит, что предположительно через шесть - восемь дней может произойти непоправимое.
      - Хорошо. Продолжайте контролировать дальше.
      - Разрешите пока просмотреть правые галереи, я их еще не просмотрел...
      Динамик молчит, проходит минута и тихий голос сказал.
      - Контролируйте, течь...
      И ничего больше, вот и решай, нужно идти в галереи или нет.
      Годунов ведет по коридору.
      - Вот здесь, бетонная дверь, она откатывается в сторону...
      - Ну и что?
      - Это один единственный запасный выход.
      - Странно, я не знал, что он должен быть...
      - Это осталось от первой постройки, тогда еще запасные выходы делались...
      - И куда он ведет?
      - Если бы я знал. Об этом по моему, не знает никто. Куда идет выход так засекретили, что похоже потом забыли... Знаю одно, туннель очень длинный и кончается колодцем. В нем одиннадцать метров до поверхности, а там, сверху, еще одна бетонная плита. Этот выход поэтому и считается секретным, что никто не знает куда он выходит. На нем погорел капитан Ковров, когда хотел сдвинуть плиту...
      - Я слышал..., - так вот от чего в основном пытались наказать офицера. - Но мне сказали, что его также прихватили за карту галерей...
      - Карту нашли потом, а сигнал сработал на этой плите.
      - Значит наше начальство не знает куда выходит колодец?
      - Думаю, что нет. Никто из них не знает, даже я. Где то там наверху выходная плита так замаскирована, что никто ее ни разу не нашел. По видимому, она очень далеко от точки и открывается вместе с культурным слоем земли...
      - Пошли дальше. Стой..., здесь вентиль..., еще один..
      - Верно. Это уже вставили наши, после второй постройки, отсекали старую линию гидравлики от новой.
      - Зачем?
      - Этого я не знаю. Ну вот, мы сегодня прошли правое крыло галерей второй застройки. В следующий раз, я тебя отведу в старую насосную.
      Около моего рабочего места возникла фигура. Я поднял голову. Это Катя. На ней красиво подогнана военная форма, подчеркивающая ее формы.
      - Катя? Как ты здесь оказалась?
      - Подменили.
      - Погоди, я тоже сменюсь. Здесь нельзя отвлекаться...
      Я вызываю лейтенанта Кочеткова, тот, увидев Катю, сразу расшаркивается перед ней.
      - Катенька, вот не ожидал. Первый раз посетила нас. Я надеюсь, ты ко мне.
      - Я к Диме...
      - Везет же некоторым. Ладно уж, идите, я подежурю.
      Мы выходим в комнату отдыха. Там расположилась смена. Офицеры, кто лежит на койке, кто играет в шахматы, кто читает. При виде Кати большинство из них ожило, кое-кто поднялся, со всех сторон посыпались возгласы и крики приветствия, несколько человек подошли к нам.
      - Катя, хотите чая...
      - Катя...
      - Ребята, вы извините, но мне надо переговорить с Димой.
      У большинства на лице разочарование, кто-то неприязненно посмотрел на меня.
      - Пойдем туда, - я киваю в угол, где виднелись две пустые кровати.
      Мы садимся на них.
      - А у вас ничего... По крайне мере, не скучно, а у нас строже, две девушки на дежурстве, одна отдыхает и не знает, куда себя деть...
      - Что то стряслось?
      - Мое место недалеко от места командира и мне приходится слышать все его разговоры с внешним миром. От тебя решили избавиться...
      - За что?
      - За течь... Они уверены, что ты еще неопытный и даешь неверные сведения. Полковник еще, правда, колеблется, но... на него очень давит начальство... Эти записи в дежурном журнале раздражают всех.
      - Но это же нелепость. Они все сами убедились, что течь есть.
      - В этом убедились и приезжие специалисты из центра, но у них другое заключение. Им больше верят.
      - Как же они от меня решили избавиться?
      - Через три дня тебя отправят в командировку в Архангельск, сроком на десять дней, на переподготовку.
      - Значит, через три дня?
      - Ты сам то уверен, что произойдет катастрофа?
      - Уверен.
      - И здесь может все взорваться?
      - Не думаю, что такое может произойти. Самое опасное при течи, это компоненты, они сами по себе ядовиты и вредны для человека. Но а если, что то все же произойдет...пожар, взрыв..., с теми, кто в этих бункерах, ничего не будет, трагедия в шахте их не коснется.
      - А вдруг будет самое худшее..., там ядерные заряды, их много... Взрыв же распылит их.
      - Чего ты волнуешься? Ничего не будет.
      - Я как то чувствую, такое вот тревожное состояние, что что-то произойдет.
      Присутствие Кати, все же подстегивает офицеров к активным действиям. Два человека не выдерживают и подходят к нам.
      - Катя, посиди с нами, мы достали конфеты...
      - Хорошо, ребята, сейчас.
      Она приподнялась.
      - Ты сейчас обратно, на дежурство? - спросила она
      - Да.
      - А завтра тренировка будет?
      - Обязательно.
      - Там еще несколько человек просится к тебе...
      - Пусть приходят.
      Утром, после пересменки, меня вызывает начальник штаба.
      - Кривцов, тебе придется поехать в Архангельск на переподготовку. На тебя пришла разнарядка.
      - Но я недавно прибыл, почему меня?
      - В армии не рассуждают. Надо, значит надо.
      - На что будут переучивать?
      - На оператора наведения. Тебе сегодня надо оформить командировку, завтра будет некогда, отдежуришь и утром после пересменки сразу улетишь в Мальцевск.
      - Ладно.
      - Одна просьба, лейтенант... Мне нужно привести сюда немного спиртного. Так... бутылок пять, шесть... Деньги я тебе дам...
      - Сделаем...
      У меня на занятиях уже шесть человек. Четыре девушки и два парня, это лейтенант Кочетков и сын начальника штаба, Сеня. Сегодня Маша тоже решила поучаствовать в тренировке. Катя достала магнитофон и под музыку, я заставляю их размяться. Неожиданно постучали в дверь, она тут же открылась и на пороге оказался майор Зорич, воспитатель части.
      - Занимайтесь, занимайтесь, - он успокаивающе растопырил ладонь. - Я посмотрю.
      Мы продолжаем делать упражнения. Через час я прерываю занятия. Усталая Маша плюхается на пол к стенке, Катя подходит к майору.
      - Вы все видели?
      - Все.
      - Так как на счет помещения?
      - Ангар ваш, но с условием, что лейтенант Кривцов, возьмет на себя еще и занятия по аэробике. Не все захотят заниматься боевыми искусствами, кое кто готов и заняться своей фигурой.
      Катя поворачивается ко мне.
      - Дима, слышал?
      - Да.
      - Так как?
      - Придется взять ангар.
      - Ура!
      Я принимаю от Сивкова пост.
      - Как ракета?
      - Никак?
      - Не понял, она уже не травит?
      - А бог ее знает. Командир части приказал не лезть в это дело.
      - Мне тоже, не надо совать свой нос?
      - Постарайся уж, хватит всех на уши ставить. Травит, ну и черт с ним, пусть травит. Ее лимит кончается в следующем месяце. А травить она может и полгода, ничего ей не будет.
      Действительно, за сутки в журнале о происшествиях ни слова о ракете. Мы докладываем командиру о смене и я сажусь на свое место.
      Через час запрашиваю полковника на разведку в шахте.
      - Нет. Не надо, лейтенант. Командир части запретил проверку ракеты на герметичность.
      - Мне кажется, что самописец давления отклонился на две линейки.
      - Вам кажется или нет?
      - Теперь уже нет.
      - Ладно, сходите в шахту, проверьте, что там.
      Со мной отправили прапорщика Годунова. Мы оделись в защитные костюмы и запросили центральный пункт, открыть двери в шахту. Нам в этот раз не надо течеискателя, мы без него увидели, тонкие дымящиеся струйки, стекающие по корпусу ракеты.
      - Паршивое дело, - констатирует прапорщик. - Надо срочно вытаскивать ракету, пока не залило канализационные системы шахты.
      - Сам вижу. Здесь несколько тонн топлива и судя по всему, если рассчитывать по ускоряющей, за смену может вытечь более десятка литров.
      - Докладывайте, лейтенант. Сейчас время работает не на нас.
      Я подключаюсь на полковника.
      - Слушаю, - раздается знакомый голос.
      - Это лейтенант Кривцов. Топливо пробилось через прокладку и стекает вниз.
      - Так... Сколько...?
      - Трудно определить. Пока стекает тонкой струйкой.
      - Выходите из шахты. Каждое отклонение приборов докладывайте мне.
      Мы возвращаемся в пультовую. Теперь уже по приборам четко видно, что давление в баках начало падать.
      Время стала идти медленно, но у меня такое ощущение, что мы сидим на бомбе. Находящиеся рядом офицеры тоже в напряжении. Кочетков сидит рядом, хотя время его дежурства еще не пришло.
      - Чего мы тянем? - спрашиваю я его.
      - Ждем темноты.
      - Зачем?
      - Чтобы окно шахты не засекли со спутников.
      - Нам в училище говорили, что американцы давно знают местоположение всех точек.
      - От того, что они знают, нам не легче. Мы выполняем приказы и инструкции. Не важно сколько в шахту выльется компонента, важно, что мы себя соблюли...
      - А новая ракета, ее когда поставим?
      - Тоже ночью.
      - Шахту еще надо осушить.
      - Чтобы не спустить топливо в канализацию, сейчас Годунов уже насосы готовит. Не эти..., не наши будем использовать, а обыкновенные, донные, типа "Ручеек".
      Около нас очутилась Катя.
      - Как у вас дела?
      - Плохо. Давление упало на полтора деления.
      - Это что значит?
      - Что на дне шахты уже почти свыше двадцати литров компонента.
      - Они не могут того...?
      - Черт его знает.
      - Полковник уже отключил питание на все кабели.
      - Это хорошо, но мы ждем ночи.
      - А много выльется еще?
      - Много. Только бы еще окислитель не потек.
      - Там, полковник, кроет матом все начальство, сюда спешно вылетает комиссия.
      - На вряд ли они успеют. Мы вытащим ее раньше.
      - Дима, кажется твоя командировка накрылась.
      - Это почему?
      - Все офицеры по тревоге подняты сюда. Пока новую ракету не поставят, о командировках ни слова.
      - Значит завтра день потерян...
      В это время самописец дернулся и перо медленно покатилась вправо. Стрелки манометров задергались. Я нажал на кнопку связи.
      - Что еще у тебя, Кривцов?
      - Похоже полный прорыв прокладки.
      - Понятно. Что-нибудь сделать можно?
      - По инструкции, ничего.
      - А без нее?
      - Заткнуть отверстие и прижать хомутом.
      - Нет. Это делать не надо. Пусть тогда течет...
      Катя вернулась на свой пост, а мы... ждем темноты.
      По тревоге прибыли офицеры и солдаты с городка, началась подготовка к подъему ракеты. Спешно отстыковывались шланги и кабели. Наконец подали команду: "Сдвинуть крышку". Я нажимаю на кнопки и вижу, как трясутся от напряжения манометры. Передо мной осветился монитор. Это полковник разрешил из бронированного лючка в шахте, выдвинуть видеокамеру. Стало видно, как гидравлические затворы разжались и плита медленно поползла в сторону. Темное небо обозначилось цепью рваных облаков, через которые изредка просвечивали звезды. Несколько огоньков фонариков мелькнули в проеме. Мои товарищи, которые сидят рядом, докладывают о состоянии ракеты. Жду команды, на захват ракеты. Снизу скопилось горючее, я волнуюсь, как сработает гидравлика, которая должна подцепить "стол", не разъест ли эта пакость прокладки цилиндров, но все вроде удалось, я нажимаю кнопки и медленно выталкиваю ракету к верху. На экране, сквозь узкую щель, между стенками шахты и "столом", виден перемещающийся вверх корпус ракеты, который освещен фарами машин, а так же заметно, как со стабилизатора стекает топливо. Стали заметны силуэты, захватов траверсы, и тут... одна из клешней захвата, приблизившись к корпусу ракеты, ударила ее. Что там такое? У меня опять задрожали приборы. Вдруг из под траверсы мелькнула молния, я зажмурил глаза. Ахнуло так, что земля задрожала... Наш бункер дернулся... Несколько тревожных голосов пронеслось по помещению.
      Я открыл глаза, передо мной мертвый монитор, часть приборов неподвижна, только напряжены манометры давления. Ужас того, что произошло наверху потряс меня. Я представляю как бушует огонь на земле и в шахте.
      - Кривцов, - вдруг ожили наушники, - ты "стол" сможешь сдержать?
      - Пытаюсь. Давление пока держится, но если быстро не заглушить огонь в шахте, то ничего сделать не могу
      - Понял. Держи давление, не давай остаткам ракете рухнуть обратно в шахту.
      - Нельзя чем-нибудь столкнуть эти остатки со "стола"...
      - Попробуем, там мешают огонь и густой дым, ты пока освободи нижний захват.
      Я осторожно сбрасываю давление с захватов, стрелки манометров затихают, но тут у меня поплыл один из гидравлических домкратов "стола". Переключаю резервный насос на него. Представляю, как из прокладок цилиндров выбивается масло и тут же за счет этого создается лишний источник огня. Через пятнадцать минут бак с маслом кончится и... "стол" рухнет, вместе с горящей ракетой в шахту.
      - Через двенадцать минут и тридцать секунд все рухнет, - передаю полковнику. Потек третий домкрат.
      - Держи "стол"... Как хочешь, но держи.
      - Им бы пожарных машин побольше, - дышит мне в затылок Кочетков, - а они из ближайших районов могут прибыть через часов пять.
      - Только бы ничего не было с головкой...
      - Ее наверно отбросило. Там теплозащитный слой.
      Надо мной тикают морские часы, прошло десять минут. Я понимаю, что из-за такого пожара подойти к шахте трудно, но осталось две минуты. Неужели все рухнет в шахту. Это значит СТП будет парализована на неопределенное время.
      Прошла еще минута. Вдруг давление подпрыгнуло и почти на всех манометрах застыли стрелки и тут же микрофон ожил.
      - Кривцов, опускай "стол", мы остатки ракеты сковырнули, надо затушить пламя в шахте, а он мешает.
      Я отключил резервный насос и стал сбрасывать давление. Под своей тяжестью "стол" пошел вниз.
      - Обкакались перед американцами, - комментирует Кочетков, - теперь от такой иллюминации они убедятся, что мы на месте.
      - Хорошо еще, что рвануло не в шахте.
      - Сегодня точно, новую ракету в шахту не поставим. Весь день будут трудится команды, приводить все в порядок.
      - Как ты думаешь, топливо на дне выгорело?
      - Черт его знает. Когда тебе дадут команду закрывать шахту, значит пожар затушен.
      Я представляю, что там творится на верху. Пожарные машины, солдаты и офицеры, со шлангами, огнетушителями, стараются сбить пламя с ракеты. Сколько воды и пены сейчас течет в шахту.
      - Лейтенант Кочетков, срочно в центральный, - зашумел динамик.
      - Это меня. Я побежал.
      Кочетков пожал мне плечо и побежал к двери.
      Через три часа, мне приказали задвинуть плиту и обеспечить герметичность шахты. Наступало утро. Это был печальный день, оказывается погибло несколько человек, бывших в близости с ракетой на верху. Много было обожженных и раненых. Погиб хороший парень, прапорщик Годунов, пытавшийся откачать топливо из шахты.
      Нас не отпустили в городок на отдых, мы по прежнему на своих рабочих местах. Все офицеры другой смены задействованы на ликвидации аварии. Мне даже отойти от пульта не разрешают, хотя показания приборов передо мной на нулях и неподвижны. Исчез Кочетков, как его вызвал полковник, так и не появлялся. Мои товарищи офицеры, сидящие слева и справа, тоже мучаются от безделья, кто дремлет, кто читает какую то чушь. К двум часам ко мне подошла Катя. Вид ее усталый, она почти упала на стул Кочеткова, стоящий сзади меня.
      - Устала?
      - Очень. Все время обеспечивала связью начальство.
      - Что там было наверху? Мы так ничего и не видели.
      - Это ужасно. Ракета нормально вышла из шахты наверх и тут кран, который должен ее подцепить, дернулся и... дальше непонятно, что произошло, толи захват задел корпус ракеты, толи еще что то, но мелькнула искра и так ахнуло, что пламя рвануло до небес, ракета переломилась пополам и рухнула недалеко от шахты. Вторая половина пылала стоя, но она чуть наклонилась...
      - Как наклонилась? Ведь я же ее держал..
      - Я знаю это. Знаю, что ты резервным насосом пытался предотвратить падение, но видно там была пробита гидросистема или еще что то. Полковник говорит, что "стол" здорово был поврежден при взрыве верхней части ракеты. Он приказал стоящей недалеко "летучке" и грузовой машине, сцепиться тросом и сковырнуть остатки ракеты с места. Это было невероятное зрелище. На остаток горящей ракеты с помощью кранов с огромным трудом накинули петлю. Две машины растянули трос и помчались от ракеты. От рывка, грузовик сразу раскрутило и он вспыхнул, ему тросом разнесло двигатель, а летучку, мотнуло прямо на свалившуюся, горящую первую половину ракеты. Усилия шоферов были не напрасны, ракета качнулась, "стол" тоже, остатки ракеты рухнули на землю.
      - А шофера живы?
      - Обожжены, но остались живы. Потом пожарные и команды пытались потушить пожар, но пока горючее не выгорело, потушить не могли.
      - А шахта здорово пылала?
      - Нет, не долго. Туда стекала вся вода, пена, горючее. Она вскоре потухла.
      Вот тебе и не засорять канализацию.
      - Людей много погибло?
      - Много. Мне даже страшно, как я смогу смотреть в глаза многим женщинам и их детям, их отцов и мужей даже хоронить не придется, они сгорели... совсем.
      Катя заплакала. Мои соседи сурово потупились. Я развернулся на кресле к ней и дотронулся до ее волос.
      - Успокойся. Это действительно страшно, а еще ужасней... все видеть.
      - Это богом проклятое место, - рыдает она. - И зачем я сюда попала...?
      - Ну, пожалуйста, успокойся. Ребята принесите, кто-нибудь воды.
      Кто то, сорвался с места и бросился к комнате отдыха, вскоре ей поднесли стакан холодного чая. Она сделала несколько глотков.
      - Спасибо, ребята. Я немного расслабилась.
      - Тебе надо отдохнуть.
      - Я сейчас... Вы не против, если я пойду в вашу комнату, прилягу там. Я теперь боюсь одна.
      Большинство голосов ответило утвердительно. Катя отстранилась от меня и поднялась, все тот же офицер, что поднес стакан чая, отвел ее в комнату отдыха. Когда он вернулся и сел на свое место, то сказал..
      - И зачем только женщины служат в таком кошмаре...
      Все помолчали.
      Днем прибыла комиссия, а так же представители прокуратуры и следователи КГБ. Вызывали всех. Но самое интересное то, что меня не спрашивали, что я делал и как, а просто следователь стал расспрашивать о прапорщике Годунове.
      - Когда вы последний раз видели прапорщика?
      - Мы с ним вместе спустились в шахту, где то около 12 часов, после я сделал запись в журнале об обнаружении течи.
      - Куда он пошел после?
      - Я не знаю. Я был на своем рабочем месте.
      - Больше вы ничего о нем не слышали и не видели?
      - Слышал. Перед началом подъема ракеты из шахты, лейтенант Кочетков, который был со мной все время, сказал, что прапорщик получил задание откачать скопившееся топливо на дне шахты при помощи донных насосов "Ручеек".
      - А откуда он узнал?
      - Не знаю. Я же говорю, я не мог оторваться от пульта.
      - Хорошо. Можете идти.
      Наконец то появился Кочетков. От него несло отвратительными запахами горючего, дыма и еще черт знает чем. Он сел на свое место и с облегчением протянул ноги
      - Где ты был?
      - Лучше не спрашивай.
      - А все же?
      - Прочищал канализацию. Ее забило, пришлось в спец костюме залезть в шахту.
      - Понятно.
      - Ничего тебе не понятно. Там был мертвый прапорщик Годунов. Мне пришлось его тоже вытаскивать.
      - Извини...
      - Ничего, это я взорвался. Самое ужасное, что прапорщик был убит, его проткнули кинжалом и скинули в шахту.
      Офицеры сидящие рядом вскрикнули.
      - Не может быть?
      - Кто же это?
      - Вот это, да.
      - Кинжал застрял в спине, - продолжает лейтенант, - я с ним и вытащил его в галерею.
      - Он не обгорел? - спросил сосед.
      - Не совсем, там сверху чего только не текло, пена, вода, топливо, масло. Огня было мало.
      - Разве его "столом" не придавило?
      - Нет. Плита ухнула на дно и выдавила всю жидкость и все предметы по бокам. Его тоже выкинуло, даже не задело...
      - Постойте, - вдруг попросил я всех окружающих, - а как же его скинули в шахту, сверху или через галерею?
      - Должны через галерею. Полковник ему не разрешил выходить на верх.
      - Как же сигнализация, как же наши операторы, разве они ничего не видели?.
      - Не знаю, наверно им было не до этого.
      Странно все. Годунова можно было скинуть в период, подъема "стола" с ракетой. Операторы должны были заметить это, но и сигнализация, почему-то не сработала...
      Шахту вычистили в течении трех дней. Поставили новую ракету и тут я вспомнил, что должен выехать в Архангельск. Как только прибыли в городок, сразу же явился к начальнику штаба.
      - А..., лейтенант, - устало откинулся тот на стул. - Зачем пришел?
      - Да вот, насчет командировки...
      - Какой командировки? А... в Архангельск..., - он задумался, - знаешь, что, лейтенант, поезжай-ка ты в Мальцевск. Мой заказ помнишь?
      - Помнить то я помню, шесть бутылок водки. Но только ради этого... в командировку?
      - Не только. Так вот, к этим шести бутылкам нужно привести еще двадцать пять...
      - Двадцать пять?
      - Да, двадцать пять. После завтра похороны погибших. Надо их похоронить по настоящему. Вот почему нужно съездить в Мальцевск.
      - Хорошо. Ради этого я съезжу, но все равно, что делать со старой командировкой в Архангельск?
      - Давай ее сюда. Я тебе сейчас выпишу новую. Если нарвешься на патрулей, обязательно нужен документ... Так..., - он скрипит пером по бланку, - и прибудешь... завтра. Вот, возьми...
      Я беру командировку.
      - А как же деньги?
      - Вот, здесь собрано на все..., - он протягивает пачку денег.
      - Я говорю про командировочные.
      - А... Тебе же тоже надо деньги... Это мы сейчас...
      - Они у меня есть, выданы для Архангельска.
      - Так какого хрена, тебе от меня надо. Раз выданы, значит они у тебя есть. Приедешь после Мальцевска, там разберемся и все пересчитаем. Пудришь, понимаешь, мозги и так одни неприятности за другими.
      - Я понимаю. То, что произошло на СТП..., это страшная трагедия.
      - Если бы только это. Прапорщика Годунова кто то убил, причем из наших.
      - Это я знаю. А отчего вспыхнула ракета?
      - Крановщик, сволочь, чифир принял в казарме, здесь его и затрясло. Задел траверсой о корпус ракеты.
      - Что с ним будет?
      - Арестовали, там разберутся. У нас тоже разборка будет... Командира вздрючат, зампотеха выгонят, многих накажут...
      - За что, ведь спасли шахту.
      - Раньше надо было думать, ты то вот писал... тебе не верили.
      Вот это новость. Ничего себе называется тихая точка, здесь действительно только одни неприятности...
      - Неприятные новости и узнаем мы их в последнюю очередь.
      - До вас, подземных кротов, все новости запаздывают. Лейтенант, ты поспеши, до отправления вертолета осталось двадцать минут.
      - Я побежал...
      У домика Маши остановился. Постучал в двери.
      - Маша, дома.
      - Это ты, Дима? - Маша вылетела на крыльцо. - Что-нибудь еще произошло?
      - Нет. Меня посылают в командировку. Я сейчас улетаю.
      - Разве тебя не оставляют для похорон.
      - Я к ним приеду. У тебя нет крепких сумок и рюкзака?
      - Зачем тебе?
      - Нужно кое что привезти сюда.
      - Я сейчас.
      Она уходит в домик, потом возвращается с рюкзаком и двумя брезентовыми сумками.
      - Это подойдет?
      - Подойдет. Ну, пока.
      - Дима, ты что то забыл.
      - Я?
      - Да. Ты забыл меня отблагодарить и попрощаться.
      - Хорошо. До встречи.
      Я поцеловал ее в щеку и схватив вещи побежал на вертолетное поле.
      В Мальцевске ничего не изменилось. Все та же пьяная администраторша и Дунька, дура набитая, вспомнили меня, когда я вошел к ним.
      - А лейтенантик, - заворковала администраторша. - надо же, явился опять. Вам номерок?
      - Да, желательно.
      - И конечно, люкс.
      - Конечно.
      - Сколько будете жить?
      - Один день.
      - Всего то. Заполняйте бланк.
      Опять знакомая картонка, я с трудом заполняю плохо разборчивую анкету. Достаю деньги и кидаю ей все на стол. Администраторша орет Дуньке, которая стоит рядом.
      - Чего разинула рот, дура набитая? Давай люкса, лейтенанту.
      - А энто, простыни брать?
      - Конечно.
      - Ну энто, я счас.
      Дунька ведет меня в знакомый номер и доверительно склонившись к уху, говорит.
      - Девку, надо.
      - Нет.
      - А в тот раз ты Нюрку водил...
      - Заткнись. Не твоего ума дело.
      Утром я опять пришел в знакомый барак-буфет. Пива не было, не было и посетителей. Я подошел к буфетчику.
      - Привет.
      - Здорово, коли не шутишь, - хрипит он.
      - Ты не видел здесь геологов. У них еще был руководитель такой, в светлой кепке, Арнольд Николаевич.
      - Эти то..., приходят иногда. И начальника их знаю, хороший мужик...
      - А когда они еще будут, не знаете?
      - Знаю. Завтра. Завтра утром пиво привезут. А геологи как мухи на мед, сразу прилетят. Чего-нибудь надо от них?
      - Нет, я деньги задолжал Арнольд Николаевичу, хотел вернуть долг.
      - Это дело.
      - У них здесь наверно стоянка недалеко?
      - Рядом, километров семь в тайгу. Но ты лучше не ходи туда, ребята приходят усталые, под вечер, весь день в лесу
      - А водку у вас где продают?
      - Так везде. Пойдете в центр городка, там все магазины забиты водкой.
      - Дай чего-нибудь позавтракать.
      - Возьми чай и пару бутербродов, это все, что есть.
      - Давай.
      Я сходил в центр городка, загрузился бутылками водки и приплелся в номер. Оказывается он открыт, у меня гость. На кровати сидит Арнольд Николаевич..
      - Здорово, лейтенант.
      - Здравствуйте Арнольд Николаевич.
      - Я слышал ты искал меня.
      - Ничего себе, как быстро вы узнали.
      - Когда есть телефон, то все можно узнать быстро. Мне позвонил буфетчик и я на машине поспешил сюда.
      - Я действительно искал вас. Хотел отдать долг, за те бутылки.
      - Мог бы не спешить. Я просто тогда сделал тебе подарок, сам понимаю, денег у вас молодых в обрез. И сейчас от души хочу сделать тебе приятное. Смотри.
      Он выдергивает из кармана бутылку армянского коньяка.
      - Зачем это...?
      - Бери, бери. Не обижай меня.
      - Нет, так не пойдет. Мне до отлета еще пять часов. Давайте лучше выпьем эту бутылку вместе.
      - Идет.
      Арнольд Николаевич ожил. Спрыгнул с кровати и бросился к двери.
      - Вы куда?
      - Я сейчас.
      Он прибежал через пятнадцать минут с большой сумкой. На стол посыпались яблоки, сливы, груши и лимоны.
      - Это на закуску...
      - Этой закуской можно накормить легион.
      - Ерунда, то что останется возьмешь с собой, там вас не балуют, такой экзотикой.
      - У меня и так вес большой, просто не донести до вертолета.
      - Мои ребята помогут.
      Геолог своим ножом тонко на дольки режет лимон, ловко выбивает пробку и разливает коньяк по стаканам.
      - Вздрогнули, лейтенант.
      Он выпивает и смачно обсасывает дольку лимона. Я медленно потягиваю крепкую жидкость.
      - Что там у вас произошло, лейтенант? - вдруг спрашивает он.
      - Вы о чем?
      - На вашей точке, четыре дня назад произошел взрыв. Наши приборы зафиксировали это...
      - ???
      Я чуть не поперхнулся коньяком.
      - О том, что у вас произошло, уже знает весь Мальцевск, - как ни в чем не бывало продолжает он.
      - Что именно?
      - Ваша ракета взорвалась, когда ее вытаскивали из шахты.
      - Я ничего не видел, я был под землей.
      - Ага... Вот и выдал себя. Значит взрыв был?
      - Был.
      - Погибло много людей?
      - Только несколько человек. Больше обожженных.
      - Сейчас то все в порядке?
      - Все нормально.
      - Ну и слава богу. Выпьем, лейтенант, за упокой души, погибших ребят.
      Геолог быстро проглотил коньяк, зажевал лимоном и вытерев руки об угол скатерти вдруг попросил.
      - Ты не можешь мне сделать одно одолжение?
      - Да, пожалуйста.
      - У вас на СТП служит мой двоюродный брат, капитан Ковров. Знаешь такого?
      - Конечно.
      - Передай ему письмо. Мой братишка оказался нахалом. За восемь лет службы не разу не был у матери. Пусть хоть раз съездит к ней, а перед этим, если конечно у него будет время, побывает у меня, - Он передает мне запечатанный конверт. - Можно конечно переслать письмо и по почте, но я сюда положил деньги на дорогу. Почте не доверяю.
      - Сколько здесь денег?
      - Триста рублей.
      - Ого.
      - Можешь пересчитать.
      - Ладно, поверю.
      Я забираю письмо и с трудом запихиваю его во внутренний карман кителя.
      - Еще раз вздрогнули, - продолжает Арнольд Николаевич, - по последней и мне надо бежать к своим ребятам, скоро они придут с работы...
      Он опять наливает коньяк, лихо его заглатывает и даже не закусив, идет к двери. Около них задерживается и поворачивается ко мне.
      - Да. Я обещал тебе кого-нибудь прислать в помощь. Будь спокоен, пришлю, до вертолета все донесет... Пока. Если я буду нужен, попроси буфетчика, он со мной свяжется...
      Геолог уходит.
      Только вертолет приземлился, как к нему подкатил газик.
      - Лейтенант, - из него высунулся начальник штаба, - давай быстрей сюда. Там тебя все ждут.
      Я загружаю в машину рюкзак, сумки и сажусь за подполковником. Машина тут же трогается...
      - Мне привез...
      - Да.
      - Давай сюда.
      Я передаю ему шесть бутылок. Начальник штаба запихивает их в авоську и просит шофера.
      - Сначала к моему дому.
      Он на минуту забегает в дом, чтобы оставить там авоську. Потом мы поехали к ангару. Там нас ждали, машину сразу окружило несколько офицеров.
      - Привезли...? - послышались возгласы.
      - Да. Только осторожно, - просит начальник штаба.
      Они быстро вытащили мои вещи и понесли в ангар.
      - Пошли и мы, - говорит подполковник.
      В ангаре расставлены столы с едой. Почти все жители городка здесь. Из-за дальнего стола приподнялась Маша и машет мне рукой. Я иду туда. Рядом с ней пустой стул.
      - Садись. Это я приготовила тебе место.
      - Спасибо.
      - Так это ты летал за водкой? Почему сразу не сказал? Мы тебя здесь все ждали...
      - Это хорошо, когда ждут. Похоронили всех утром?
      - Утром. Потом прямо с кладбища сюда.
      К нам подходит лейтенант Сивков с несколькими бутылок водки.
      - Дима, ты здесь будешь старший, на две бутылки.
      Он ставит передо мной две бутылки и идет дальше. Я открываю одну и разливаю водку по стаканам мужчинам и женщинам, без разбора. Поднимается со своего места командир части.
      - Тихо..., - он дождался тишины. - Мы сегодня здесь собрались, чтобы помянуть наших сослуживцев, погибших при трагических обстоятельствах. Это были прекрасные парни, они с честью выполнили свой воинский долг. Каждый из них понимал, что точка должна работать, они отдали свои жизни ради обороноспособности нашей родины... и жертвовал собой во имя этой цели. Поэтому, прошу всех встать и помянуть их... Пусть земля им будет пухом...
      С шумом отодвигаются стулья, табуретки, скамейки. Все встают и выпивают... Где то слышен плач.
      Ковров мне попался на улице, когда некоторые офицеры и дамы вышли покурить.
      - Дима, как поездка в Мальцевск? - первый обратился он ко мне.
      - Тебе привет от Арнольда Николаевича.
      - Да? А ему то чего надо от меня?
      - Он прислал тебе письмо.
      - Хм... Давай.
      Я подаю ему пакет. Он, не читая запихивает его в карман.
      - Там лежат деньги...
      - Ну и черт с ними.
      Из ангара, в окружении молодежи, выходит Катя. Она замечает нас с Ковровым и, что то сказав молодым офицерам, направляется в нашу сторону, ее свита послушно стоит на месте.
      - Здравствуй, Дима. Привет, капитан.
      К нему она явно проявляет неуважение. Тот в ответ кивает головой и сухо говорит.
      - Здравствуйте, - потом поворачивается ко мне. - Спасибо за письмо. Я пойду прочту его в укромном месте.
      Мы с Катей провожаем его взглядом.
      - За что ты его так...?
      - Сволочь. Мне кажется в смерти лейтенанта Савичева, виноват он.
      - У тебя есть доказательства?
      - Нет. Предчувствие.
      - А мне сказали, что Савичев застрелился из-за Маши.
      - Чепуха, Маша девочка скромная, деликатная, сама себе на уме. Савичев боготворил ее, но был слишком слабоват, вот этот тип на него очень здорово влиял и пожалуй это то и послужило трагедией.
      - Ты так и не пила?
      - Не могу...
      - Катя, хочу тебя спросить. Меня все время мучает смерть Годунова. Прапорщик по моим догадкам упал в шахту после подъема "стола". Но дверь в шахту под сигнализацией, а коридоры просматриваете вы...
      - Я это знаю. Меня уже дотошно расспрашивали следователи, выясняя, что произошло?
      - Так что произошло?
      - Пройдись немножко со мной.
      Катя берет меня под руку и ведет к лесу. У первой огромной ели мы останавливаемся.
      - Так будет безопасней говорить, - говорит она. - Действительно, все произошло нелепо. Годунова убили в том коридоре, который должен был просматриваться. Но мы его действительно не видели. Следователи нашли там капли крови, есть следы как его волокли к бронированной двери в шахту, но у нас все равно не было на экране картинки. Самое ужасное это то, что пока вы были в шахте, кто то крался за вами и на датчик двери наклеил липкую изоляционную ленту. Когда ты и Годунов вышли, никто из вас не заметил этого. Вы закрыли дверь и ушли. А когда произошло убийство, этот... ну тот который ударил прапорщика ножом, подтащил труп Годунова, уверенно открыл двери, сигнала к нам естественно не поступило, датчик то заклеен, и, сбросив тело в шахту, закрыл их...
      - Наверно самое противное то, что приходится думать на своих. На тех офицеров, с которыми работаешь. Это же ужасно смотреть на каждого с подозрением.
      - Я с тобой согласна, но у меня, как у женщины отношение сложнее. Как я ненавижу предательство, особенно со стороны мужчин.
      - А я со всех сторон, что мужчин, что женщин.
      Катя улыбнулась.
      - Никому, никогда не говори о том, что узнал. Я рассказала это только тебе, потому что верю...
      - Спасибо, Катя. Пойдем обратно, к ангару.
      - Нет, я не хочу. Я за эти дни так напряжена, что не хочется видеть всего этого. Пойдем в лес, прогуляемся...
      Я заколебался. Она умоляюще смотрит на меня.
      - Прошу, пойдем.
      - Там же ребята, ждут тебя...
      - Я им ничего не обещала. Пошли, Дима...
      - Ладно, но только не надолго.
      Мы заходим за ель и сразу попадаем в глухой мрачный лес.
      - Катя, я плохо ориентируюсь в лесу, мы с тобой не заблудимся, - говорю я ей.
      - Нет. Я уже живу лет шесть здесь и всю окрестность знаю. Если идти в ту сторону, то там большая поляна, когда то было болото, теперь одна густая трава...
      - Почему тебя не кусает эта мошкара и комарье?
      - Я уже имею иммунитет, потом они меня уже наверно знают, а тебя нет. У меня кровь не вкусная.
      Мы выходим на поляну и тут Катя оборачивается ко мне, вплотную подходит и обнимает за плечи...
      - Поцелуй меня.
      Опять подземные лабиринты. Сегодня объявили учебную тревогу, пользуясь густым туманом над СТП. Манипулируя кнопками и тумблерами, я отодвигаю люк, освобождаю захваты ракеты. В монитор видно, как густые волокна тумана заползают к нам в шахту и постепенно заполняют экран белым цветом. У меня больше нет работы, сейчас идет имитация запуска в центральном посту. Через двадцать минут тревогу отменили, поступила команда закрыть шахту. На сегодня это хоть небольшое развлечение и опять продолжается тупое, нудное сидение над надоедливыми кнопками. Свободный от дежурства, лейтенант Кочетков, забрался на кресло сзади меня.
      - Дима, тебе прапорщик Годунов, старую насосную показывал.
      - Нет.
      - Попроси у командира, он тебе наверно разрешит сходить туда. Там трубопроводы очень интересно расположены. Есть система дублирования.
      - От куда ты знаешь? Ты же там не был.
      - Ты решетку видел в новой насосной?
      - Видел.
      - Приглядись за ней. Там вдали вентилей куча. Годунов говорил, что сначала хотели трубопроводы провести через старую насосную, но потом все же ведомственные амбиции победили и сделали новую насосную, запараллелив все магистрали.
      - Ключ у кого?
      - Там в центральном, но сначала спроси разрешения...
      - Понял. Ты не хочешь здесь посидеть?
      Рядом с нашим пультом, пульт заправщика старшего лейтенанта Сотняги. Кочетков и старший лейтенант большие друзья, поэтому в этой скучной обстановке, они вдвоем находят свои темы для разговоров.
      - Иди, я заменю тебя.
      Я вызываю центральный.
      - Лейтенант Кривцов. Что у вас? - слышится голос командира.
      - Разрешите просмотреть коммуникации старой насосной станции.
      - Зачем?
      - При последних событиях, нам не хватало времени, чтобы опрокинуть ракету, а еще раньше прапорщик Годунов предполагал, что старая и новые станции запараллелены, а это значит, что если еще раз возникнет такая же ситуация, то можно увеличить аварийное время, за счет баков и насосов старой станции. Только надо знать какие вентили открывать...
      Я замолчал и представляю, как мучительно работают шарики у командира. Сидящий за мной Кочетков, показывает большой палец.
      - Во...
      - Хорошо. Зайдите в центральный, возьмите ключ, - проговорил динамик.
      Кочетков прав, системы запараллелены. От старой насосной есть еще один отводный туннель. Я рискнул зайти в него. Коридор упирается в бронированную дверь. Я крутанул колесо и потянул ручку. Дверь медленно отошла. Да здесь такая же пультовая как и у нас. Дежурная лампочка еле-еле освещает пыльные приборы и рабочие места. На стенах выключенные рубильники. Так же, как и у нас, расположена дверь в комнату отдыха. Я распахнул ее и нащупал на стене выключатель. Пыльные, замотанные паутиной койки, столы, шкафы. заполнили комнату, кругом дикое запустение.
      Скоро кончаются сутки дежурства, я в комнате отдыха и тут в нее входит Катя. Не обращая внимание на присутствующих, она подходит ко мне.
      - Привет. Говорят ты был в центральном, а я тебя не видела.
      - Я тебя тоже.
      - Значит, я была на пересменке. Ты приходил, чтобы увидеть меня?
      - Приходил по делам и увидеть тебя тоже...
      Она улыбается.
      - Катя, - слышится голос одного из офицеров, - у нас чай есть, давай за компанию.
      - Нет, мальчики, я на минутку. Сейчас надо сдавать смену, - громко говорит она, потом уже обращается ко мне потише. - Сегодня будем заниматься?
      - Будем. Приходи.
      Я не ожидал такого наплыва желающих. Почти вся молодежь собралась в ангаре. Катя принесла магнитофон и мне с трудом пришлось объяснять окружающим, чем отличается аэробика от танцев. Девушки и парни выстроились в неровный квадрат и я начал их учить обыкновенным гимнастическим упражнениям под музыку.
      Когда кончились занятия, все разбежались по своим домам, чтобы вымыться и привести себя в порядок. Я уходил последний, запирал ангар и тут возле меня появился капитан Ковров.
      - Дима, я к тебе по поводу письма от моего брата.
      - Да, я слушаю.
      - Я не могу выехать к маме, в конверте не хватает ста рублей. Там их двести.
      Началось. Чего же я не пересчитал тогда...
      - Это уже не моя забота, спросите у своего брата. Конверт был заклеен.
      - Дима, верни деньги.
      - Слушайте, капитан, отвяжитесь, ищите деньги где угодно, а от меня вы получите кукишь.
      - Ты не понимаешь..., я пока по хорошему.
      - Я тоже... Прощайте, капитан.
      - Ах ты, гаденышь. Ну погоди у меня.
      Капитан пошел прочь, а у меня на душе стало противно и муторно.
      Идут нудные дни дежурства. Маша засобиралась в Ленинград, на начало занятий. Она пришла ко мне домой простится.
      - Дима, я завтра утром улетаю.
      - Жаль, я не смогу тебя проводить.
      - Я знаю, поэтому и пришла к тебе.
      - Скоро здесь будет зима, ты вовремя уезжаешь.
      - Разве в этом дело. Я хочу получить образование и навсегда покинуть это место...
      - А родители, дом. Ты их бросаешь здесь?
      - Я хочу жить, та где много людей, где другая жизнь, где есть театры, библиотеки, учеба, работа. Я хочу быть счастливой...
      - У тебя большое право выбора, может быть ты и права...
      - Конечно, я могла бы вернуться, если... если..., а впрочем, это все зависит также от тебя.
      - И от тебя тоже.
      Она подходит и почти прижимается животом ко мне. Мы целуемся. Наконец она отрывается...
      - Я... Ты мне очень нравишься, я... не знаю, это любовь или нет, но чтобы не произошло, пообещай мне, что ты будешь писать. Говорят расстояние либо укрепляет, либо ослабляет чувство. Я хочу себя проверить.
      - Обещаю тебе писать.
      Она опять целует меня и вдруг вырвавшись бежит к двери. Мне кажется, Маша плачет.
      - Пока, - слышен ее последний вскрик.
      Катя как то выпрямилась и расцвела. На занятиях по аэробике и боевым искусствам, она первый участник и помощник. Теперь Катя бесцеремонно приходит ко мне в дом, помогает готовить еду и занимается уборкой. Это не ускользнуло от жителей городка. Надо мной начали посмеиваться офицеры.
      - Дима, - это лейтенант Кочетков, - не пора ли тебе съездить в Мальцевск за горючим?
      - Это зачем же?
      - Разве мы не будем праздновать становление новой семьи?
      - Будем, но сначала, отрежем тебе язык...
      - Дима... Какой ты не хороший. Я же не смогу тогда произнести первый тост за тебя.
      - И слава богу. Лучше скажи, куда ты удрал, уже пол часа не могу тебя дозваться. А вдруг у меня лопнет мочевой пузырь.
      - Ты будешь первым, у кого он здесь лопнет. Это так тяжело быть первым. Но лучше меня извини, Мы с Игорем малость увлеклись.
      - Лучше садись на мое место, я побежал.
      - Никак в центральный?
      - Нет, в туалет.
      Только высыпал первый снег, как меня вызвали в штаб. Подполковник, потирая руки, говорил.
      - Лейтенант, как ты смотришь, если мы тебя отправим на денек в Мальцевск?
      - Я не против. А зачем?
      - У командира в субботу и воскресение для двух смен будет праздноваться день рождения, круглая дата, нужно привезти согревающего. Мы решили послать тебя..., опыт у тебя есть...
      - Раз надо, значит надо. Сколько?
      - Бутылок сорок.
      - Ого. Когда вылетать, сегодня?
      - Нет, завтра, утром. Вот тебе командировочная, вот деньги.
      Я распихиваю по карманам документы и деньги.
      В Мальцевске очень сыро. Первый снег лежит только в садах и полях, улицы и тротуары покрыты кашей из воды и снега. В гостинице холодно, незнакомая администраторша, закутавшись в теплое пальто, говорила со мной через поднятый воротник.
      - Лейтенант, номеров нет.
      - Как нет?
      - Так нет. Все заняты.
      - Что же мне делать?
      - Не знаю. Попроситесь в какой-нибудь дом, может пустят переночевать.
      Расстроенный я вышел из гостиницы и пошел напротив в буфет. Хмурый буфетчик сразу приметил меня.
      - Привет, лейтенант. Привезли пиво, только не разливное, а в бутылках.
      - Давай две бутылки.
      Он ставит на прилавок бутылки.
      - Открыть?
      - Открывай.
      Делаю несколько глотков из горлышка.
      - Скажи пожалуйста, где здесь переночевать можно?
      - В гостинице номеров нет?
      - Нет.
      - Это дело поправимое. Я тебе дам адресок. Кстати здесь в городе Арнольд Николаевич...
      - Где он? Мне с ним поговорить надо.
      - Это мы сейчас организуем.
      Буфетчик идет к концу стойки и вытаскивает из под прилавка телефон. Набирает номер и после длительного ожидания говорит.
      - Мне Арнольда... Это ты? К тебе приехал гость... Он здесь... Хорошо, я ему скажу.
      Буфетчик прячет телефон потом оборачивается ко мне.
      - Он просил вас никуда не уходить, сейчас будет здесь.
      Я беру бутылки и направился к свободному столику.
      Арнольд Николаевич с шумом ворвался в буфет и сразу отыскал меня.
      - Лейтенант, извини. Несся как угорелый. Буфетчик, пять бутылок пива.
      Он плюхается напротив.
      - Что-нибудь не так, лейтенант?
      - Все не так. Твой брат, предъявил мне обвинение, что я якобы украл сто рублей из той суммы, которую ты мне подсунул. Теперь я хочу разобраться, что произошло? Кто из вас врет? Либо вы не додали ему сто рублей, либо он блефует, пытается взять меня в кабальную зависимость. Учтите, я шантажу не поддамся. Там намылю капитану морду и с вами здесь разберусь по простому...
      - Не может быть? Я точно помню, что триста рублей положил в конверт, но раз такая вещь произошла, то меня не вини, это точно мой нечистоплотный братишка. Сволочь такая, уже не первый раз так... Лейтенант, пойми, я к тебе никаких претензий не имею. Чтобы между нами никаких черных мыслей не было, давай выпьем и забудем это недоразумение. Я, клянусь, напишу ему письмо и все выложу, что про него думаю.
      Геолог вытаскивает бутылку водки. Ставит ее на стол и тут же срывается к стойке, где прихватив два стакана возвращается ко мне. Не спрашивая моего согласия, он разливает водку и открыв бутылку пива добавляет в стаканы до верху.
      - За дружбу, лейтенант.
      Он лихо выпивает пойло и... опять наливает пиво и запивает им.
      - Хорошо прошла.
      Я выпиваю "ерша" и тоже чувствую, что проскочило легко.
      - Арнольд Николаевич, в гостинице нет мест. Нельзя где-нибудь устроиться?
      - Почему нельзя. Могу дать с десяток адресов, где тебя примут с распростертыми объятьями, только скажи. что от меня. Нет... я лучше тебя сам отведу. Ты приехал сюда, опять за горючим?
      - Да, завтра надо увезти, сорок бутылок водки. У командира день рождения.
      - И этим я тебя обеспечу.
      - Мне так неудобно, ты все... - алкоголь стал давать себя знать, но пока я говорил, Арнольд налил по второй. - Так помогаешь мне...
      - Ерунда. Давай выпьем и пойдем на новую квартиру. Я твои вещи возьму, не боись.
      Со второго стакана, я почти поплыл, но стараясь бодро держатся, вышел с геологом на улицу и поплелся по дороге. Мы уже несли всякую чушь, зашли в какой дом, где хозяева встретили нас действительно радостно и там... по моему упились совсем.
      Утром меня будит Арнольд.
      - Лейтенант, вставай, уже час дня.
      - Чего?
      Я вскочил и тут же схватился за голову. Боль иголками прошила голову.
      - Что это с моей башкой.
      - Я тебе стакан приготовил. Пей.
      - Что это?
      - Водка.
      - Меня сейчас вырвет.
      - Давай, давай. Иначе весь день ничего соображать не будешь.
      Я с отвращением выпиваю стакан, геолог подсовывает мне соленый огурец. Трясу головой и чувствую, как постепенно боль уходит.
      - Мне еще надо водку купить...
      - Все в порядке. Сейчас принесут. Я уже заказал ребятам. Сейчас иди приведи себя в порядок. Вон там, в коридоре, ванна и туалет.
      На кухне хозяева дома любезно накормили меня яичницей на шпике. Арнольд Николаевич ковырялся вилкой рядом.
      - Наверно, это надоедливое и тоскливое дело, служить в глуши...
      - Служим же.
      - Ну да. Наш народ ужасно терпелив, хоть в говно спрячь, рыпаться не будет.
      - Мы не чувствуем себя в говне.
      - Не чувствуете, потому что не пахнет. Еще будешь пить?
      Он показывает на бутылку.
      - Нет, нет. Мне надо там быть с трезвой головой.
      - Правильно.
      И тут раздался звонок в дверь.
      - Наверно мои гаврики пришли, - говорит геолог.
      Он идет открывать двери, там слышен шум, возгласы, потом раздается крик.
      - Лейтенант, пойди сюда.
      Я выхожу в прихожую. Двое бородатых мужиков приволокли два ящика водки.
      - Понимаешь, я их просил привести сорок, а они при купили два ящика, сорок восемь. Что делать то?
      - У меня денег только на сорок.
      - Хорошо, давай сюда. Там с заднего хода магазина дают только ящиками, вот ребята и взяли.
      Я передаю деньги, Арнольд считает их, потом кивает головой.
      - Правильно. За остальные плачу я.
      Он вытаскивает из брюк пачку купюр и отсчитывает нужную сумму. Потом добавляет несколько бумажек.
      - Это ребятам за работу.
      Мужики уважительно кланяются, берут деньги и исчезают.
      - Я сейчас уложу свою водку в сумки.
      - Что значит свою, она вся твоя. Неужели ты думаешь, что я буду здесь лакать восемь бутылок. Ты знаешь, я так подумал, мой глупый брат обидел тебя, и должна за это быть моральная компенсация. Этот жмот и болтун никогда не сделает этого, а я от имени всей родни прошу, возьми подарок, не обижай нас.
      - Мне же не унести...
      - Поможем. Разве я тебе раньше не помогал?
      - Помогал.
      - Ну и в этот раз помогу.
      Как и в тот раз, вертолет встречает начальник штаба.
      - Все в порядке? - спрашивает он меня у трапа.
      - Все. Только помогите выгрузить.
      - Давай.
      Подполковник и шофер помогают мне перенести сумки в машину.
      - Сегодня тяжелее, чем в тот раз, - замечает начальник штаба.
      - Здесь сорок восемь штук.
      - Ничего себе. Никак лишнее купил?
      - Можно считать так. Восемь бутылок.
      - Продай мне несколько штук.
      - Берите. Сколько надо?
      Подполковник колеблется.
      - Семь.
      - Хорошо, они ваши, можете взять.
      Он обрадовался.
      - Деньги я тебе потом отдам. А сейчас, поехали сначала ко мне, потом к командиру. Завтра будем справлять день рождения, мне еще надо позаботится о подарке. Местные умельцы, сейчас изготавливают макет с часами из уральского камня.
      - А у меня не будет пересменки? Я ведь пропустил свой день сегодня.
      - Лейтенант, у нас никогда смены не меняются. Как положено выйдете на дежурство после завтра. Вам повезло, вы завтра будете на дне рождения.
      А вечером произошло ЧП. В дом постучали. На пороге стоял капитан Ковров.
      - Что ты, мерзавец, на меня наплел, брату. Я ему только что из штаба звонил, он тоже обвиняет меня в подлости...
      - А разве не так.
      - Вмазать бы тебе за это.
      - Попробуй вмажь. И если чувствуешь себя слабаком, то катись.
      И он мне вмазал, да так, что я прокатился по полу, через весь маленький тамбур. Тот час же заныл глаз, несколько секунд прихожу в себя. Я рассвирепел, выскочил на крыльцо и спрыгнул на капитана, сильным ударом ноги опрокинул его на землю и двумя взмахами заставил его затихнуть. Потом пришел испуг, не убил ли я его.
      - Капитан, капитан...
      Нет, вроде ничего, зашевелился.
      - Дима, - раздается недалеко возглас, - что ты наделал?
      Это лейтенант Сивков и майор Горемыкин. Они стоят недалеко и недоуменно смотрят на нас.
      - Помогите мне отнести его в медпункт.
      Мы волочем Коврова в медпункт и сдаем дежурному фельдшеру.
      - Зачем ты это сделал? - не может опомнится Сивков.
      - Задирался. А потом, видишь глаз как распух, сумел все таки задеть.
      - Завтра тебе будет на орехи, командир не прощает таких вещей, говорит майор.
      - Давайте доживем до завтра.
      - Пока, Кривцов.
      Утром меня вызвали к командиру.
      - Вы недавно служите у нас и уже явно разочаровали. Почему вы избили старшего по званию?
      - Это был честный бой. Мне попало и ему, но я оказался более везучим. То что это был честный бой, могут подтвердить свидетели...
      - Я не спрашиваю вас о честном бое. Я спрашиваю почему?
      - Это очень трудно ответить, но если кратко, я капитану Коврову не понравился.
      - О каких деньгах шла между вами речь?
      Значит этот хлюст на меня уже накапал.
      - Я передал капитану деньги от брата, а тот сказал, что их не хватает.
      - Ну и что?
      - Брат, узнав об этом, обозвал его хлюстом.
      - Так... Вы знаете, что можете пойти под трибунал?
      - Так точно. Но когда первый получаешь под глаз, об этом не думаешь.
      - Хорошо. Я постараюсь, чтобы вы все время думали об этом. Вот мое решение. Если вы решили сачкануть от дежурства, то напрасно надеетесь. Десять суток домашнего ареста, но в свободное от дежурства время. Если еще раз так же поскользнетесь, пойдете под трибунал.
      - Есть. Разрешите идти.
      - Идите.
      Вот черт, сегодня день рождения командира, его будет поздравлять весь городок, а мне придется сидеть под арестом дома.
      Днем прибежала Катя.
      - Как же так? Я не поверила, что ты мог это сделать?
      - Мог.
      - За что?
      - За жульничество.
      - Значит правильно сделал. Я ему сейчас водкой в лицо плесканула. Как он заверещал. Интересно, полковник меня под арест посадит?
      - Ковров на дне рождения полковника?
      - Ну да. Ты здесь, а он там. Пришел в ангар такой... бедненький, весь в наклейках, за живот держится, водку пить не может, есть не может, вот мол как избит... Я терпела, терпела, а потом на очередную жалобу о том, какой ты варвар, вылила ему свою рюмку в нос.
      - Ох, будет с тобой разборка тоже.
      - Ничего, отсидим вместе.
      - Катька, ты сумасшедшая.
      Она плюхнулась мне на колени и поцеловала в нос.
      - Я просто, наконец то стала сумасшедшей и поэтому... Как ты думаешь, что я сделаю поэтому?
      - Ты останешься у меня дома на ночь.
      - Верно.
      Теперь я целую ее в губы.
      Утром я не узнаю своих коллег. Бледно зеленые офицеры получали оружие и садились в "Урал". Среди них, поникший капитан Ковров. Я демонстративно отворачиваюсь от него.
      - Чего это с вами сегодня? - спрашиваю лейтенанта Кочеткова.
      - Перепили вчера. Опохмелиться бы... Завидую смене, которую мы сменим, они сегодня будут продолжать день рождения полковника.
      - Меня полковник наказал, я вчера не был...
      - Знаю. Зря конечно связался с Ковровым, но... что вышло, то вышло.
      Мы принимаем смену и все дежурные вяло садятся по своим местам. Кочетков сославшись на боли в желудке ушел в комнату отдыха. Я сижу за пультом и от нечего делать вспоминаю, как вчера провел всю ночь с Катей. Здорово конечно... Оглядываюсь. Офицеры почти все клюют носом.
      Прошел час, другой, кругом подозрительно тихо. Я нажимаю кнопку вызова замены. Тишина. Никаких подвижек. Несколько раз нажимаю кнопку, опять ничего. Обращаюсь к своему соседу, лейтенанту Сотняге, другу Кочеткова.
      - Послушай..., да это же... черт возьми...
      Лейтенант лежит лицом на пульте в мою сторону. У него остекленевший взгляд и из открытого рта течет зеленая жижа.
      Выпрыгиваю с кресла.
      - Лейтенант...
      Я проверяю пульс, его нет.
      - Товарищи...
      Я оглядываюсь. Несколько фигур свалилось с кресел на пол и застыли в неестественной позе. Другие, мешками лежат на пультах или в кресле.
      - Да они же... Неужели мертвы...
      Я пробегаю несколько человек. Везде одно и тоже, смерть поразила их.
      - Кочетков...
      Несусь в комнату отдыха. Четыре человека лежат на койках, остальные на полу и кругом страшная тишина.
      - Господи. Кочетков...
      Он лежит на спине, как будь то спит. Лицо зеленого цвета и почти неузнаваемо, глаза закрыты, а рот крепко сжат. Я прощупываю его запястье. Он мертв.
      В пультовой грохочут двери. Вылетаю туда. В комнате с сумасшедшими глазами Катя.
      - Дима..., - это ей кажется, что она кричит, на самом деле она разевает рот, - Дима, - этот шепот дошел до меня, - они умерли...
      - У тебя тоже. Бежим туда.
      У Кати столбняк, я ее буквально тащу по коридору до центрального. Набираю шифр и врываюсь туда. Мерцают огни экранов и разноцветные лампочки пультов, все офицеры сидят на своих местах в неестественных позах, в комнате командира, полковник уронил голову на стол и замер. Смерть подловила всех.
      - Дима, Дима, - визжит Катя.
      Я выскакиваю к ней. На ее рабочем месте ожили экраны. По галереям бегут люди в масках с оружием в руках.
      - Черт возьми. Включи проходную.
      Катя автоматом нажимает нужную кнопку. Мигнул один из мониторов и появилось изображение проходной. Через двойной пост проскакивает цепочка неизвестных людей. Видна фигура охранника, он лежит на полу, темное пятно вокруг головы подсказывает, что мертв, другого вообще не видно.
      - Катя... Это... захват... На СТП напали...
      - Как же.. А как же...
      - Жми на кнопку тревоги. Пусть автоматически перекроются двери.
      Катя тянется к красной кнопке и вдруг одна из фигур за пультом наведения ракеты зашевелилась, она выпрямилась и в ее руках оказался пистолет.
      - Не надо жать кнопку, Катя.
      Да это же капитан Ковров.
      - Убери руку, иначе стреляю..., - продолжает он. - Молодец, теперь отойди от пульта. Лейтенант вы тоже не шевелитесь, руки в верх.
      - Подлец, - слышен возглас Кати.
      - Спокойно. Вытаскивайте оружие и бросайте на пол. Не вздумайте шутить Кривцов, я стреляю без промаха.
      Катя бросает пистолет к ногам, я свой тоже.
      - Очень хорошо, отойдите назад.
      В дверь центрального поста забарабанили. Ковров пятится к ней, не выпуская нас с поля зрения. Он выворачивает руку назад и оттягивает ручку электронной защелки. Дверь открывается и в центральный пост врываются вооруженные люди. Впереди знакомая кепочка. Да это же Арнольд Николаевич.
      - Все в порядке? - спрашивает он Коврова.
      - Все. Все сдохли. Вот эти двое только и остались.
      Капитан кивает на нас.
      - А... Да это лейтенант, - геолог подходит ко мне и по дружески похлопывает по плечу. - Спасибо тебе. Помог отравить всю точку. Ковров, у нас есть место, куда их можно спрятать.
      - Найдем.
      Арнольд Николаевич хлопает в ладоши.
      - Внимание. Сейчас со всех пультов и из комнат отдыха выдрать мертвецов и скинуть их в одну из галерей. Ковров укажет куда. Занести сюда оборудование и перекрыть все входы в СТП. Всех специалистов, прошу занять свои места.
      - Куда бы вас засунуть? - это Ковров, он задумчиво смотрит на меня с Катей. - Пожалуй, я вас затолкаю в комнату отдыха пультовой Б. Эй, - он подзывает пару вооруженных типов. - Посторожите пока их.
      Сам капитан начинает руководить уборкой мертвых офицеров. Здоровые ребята выдергивают пистолеты у мертвых, выволакивают трупы из пультовой и комнаты отдыха и, так как мониторы находятся у меня впереди и повернуты. чуть боком, то видно как их тащат по галерее и сворачивают в старые туннели. Два здоровых амбала притащили сбитый из досок большой ящик, из комнаты отдыха принесли стол и, взвалив ящик на него, тут же начали распаковывать. Это какая то электронная машина. Бородатый, мужичок начал хозяйничать вокруг нее, опутывая проводами и стыкуя с пультом управления запуском ракеты. Появился Ковров.
      - Пошли, - командует он нам, - Ребята вы тоже с нами. - обращается также к охране. - Этот тип способен на провокации.
      Нас ведут в пультовую, где мое рабочее место и там запихивают в комнату отдыха и чем то стопорят ручку с той стороны. Катя буквально падает на стул.
      - Что они задумали? - спрашивает она.
      - Похоже решили произвести запуск ракеты.
      - Но это невозможно. Кнопка находится на переносном пульте президента.
      - Ты видел аппаратуру, которую они с собой принесли?
      - Видела. Неужели...
      - Вот именно. На каждое ядие есть противоядие. Пока существует развитие электроники, нет надежды на всякие ящики с кнопками... Наши системы старые и расшифровываются сейчас легко и просто. Создадут имитацию сигнала и выполнят запуск.
      - Как ты думаешь, кто это?
      - Не знаю, может быть террористы, а может быть экстремисты.
      - А разве нет разницы?
      - Есть. да еще большая. Террористы угрожают, торгуются, а потом может быть и ничего не сделают, правда иногда смогут напакостить, а экстремисты, чтобы разжечь войну, готовы хоть сейчас запустить ракету.
      - Нас не могут убить?
      - Могут.
      - Я не хочу, я хочу жить. Сегодня погибло столько людей, я многих хорошо знала..., - она заплакала, потом вдруг резко подняла голову. - Почему главарь, сказал , что ты отравил всю точку?
      - С его помощью я провез это ядовитое пойло сюда, на СТП. На дне рождения командира пили отравленную водку.
      - Так, ты давно знаешь этого бандита?
      - Познакомился, когда приехал сюда.
      - Значит ты тоже виноват в этой трагедии.
      - Выходит, что так.
      Она расстроенная поднимается со стула валится на кровать.
      - Как ты мог...?
      - Я просто ничего не знал. Догадался здесь, когда увидел, как погибли люди.
      - Что же теперь делать?
      Она в отчаянии. Я бы хотел сам знать, что делать.
      Прошло минут пятнадцать. Гремит дверь, в комнату заглядывает охранник.
      - Эй, ты, - он кивает мне, - пошли, тебя зовут. - Катя поднимается с кровати. - А ты сиди, твое время не пришло...
      - Дима...
      - Все будет в порядке...
      - Иди, - охранник толкнул меня прикладом в спину.
      Я с удивлением вижу в пультовой нескольких человек, очень похожих на геологов, которых видел в Мальцевске, они сидят на наших рабочих местах.
      В центральном полно народа. На местах офицеров сидит разношерстная публика. Несколько вооруженных людей толпятся у стен и видны в комнате отдыха. Меня толкают к комнатке командира. Там в кресле развалился Арнольд Николаевич, рядом к стенке прижался Ковров.
      - Лейтенант, - начал геолог. - Мы благодарим тебя за помощь оказанную нам.
      - Не надо только меня благодарить, это вышло непроизвольно.
      - Все равно, хрен редьки не слаще. Мы здесь подумали и решили предложить тебе помочь нам...
      - Кому это нам?
      - Организации истинных патриотов России.
      - Пока название мне ничего не говорит.
      - Мы хотим уничтожение американского империализма, хотим не сюсюкания, а настоящей борьбы с врагом. Наше правительство пошло на уступки американцам, во всех вопросах, политических, экономических, совсем упало наше влияние в Африке, Азии, во всем мире, Ухудшается жизнь внутри страны и подъем возможен, только если мы ввяжемся в войну. Могущество России принизили, а мы хотим его возразить. Нас эта американская срань принижает, а мы... Если сейчас запустим эту ракету, с необычными свойствами, то имея на ней 26 ядерных кассет, мы просто сметем пол Америки. Они даже сбить ее не могу, а может даже не увидят. Во, будет здорово.
      - Но они потом смогут ответить нам...
      - А мы им. Еще, еще и еще. У них же пол территории уже будут дохлыми. Да струсят они, неженки поганые. Это им не Корея и Вьетнам, это настоящая война... Они еще ее на своей территории не нюхали, а теперь сразу одумаются...
      - Бред какой то.
      - Я же говорил, что он не пойдет нам на встречу, - влез в разговор Ковров.
      - Лейтенант, мы год разрабатывали эту операцию. Подыскивали подходящего кандидата, по стечению обстоятельств, им оказался ты. Пол сотни людей под видом геологов, три месяца терпеливо ждали момента, сидя недалеко в лесу. Вариант с водкой был прекрасным, сама обстановка подталкивала нас к действию. Что касается капитана Коврова, то он никогда не был мне братом и чтобы все было естественно, мы хорошо разыграл карту с письмом, с недостачей денег и дракой. Все вышло отлично. Теперь СТП наша. Городок отравлен и мертв. Мы сумели передать также водку в казармы и теперь там одни трупы. Несколько наших ребят контролируют там положение. До сих пор центр не знает, что здесь произошло, а это прекрасный выигрыш во времени. Наша вычислительная машина, разработанная в одном НИИ, долго пережевывает информацию, но зато потом полностью создаст имитацию ключа президента. Успех предрешен. Однако, не хватает специалистов. Мы бы могли и без тебя запустить ракету, но это вышло бы дольше, одного Коврова на все не хватит.. Если поможешь нам, сохраним жизнь, если нет... ни ты, ни твоя любовница не увидят белого света.
      - Пойми, - склоняется ко мне Ковров, - ты уже запачкан, все понимают, что ты пронес водку и отравил людей. За это, даже если ты останешься жив, тебя не простят и если не расстреляют, то всю жизнь будешь гноить вшей в тюрьме. Лучше соглашайся. Возьми командование над пультовой Б, а я здесь помогу с наведением и запуском.
      - Чего же эти то, зря сидят? - я киваю на сидящих за пультами боевиков.
      - Нет. Часть из них имеет опыт работы на СТП, часть хорошие специалисты, по ходу дела вынуждены знакомится с устройством пультов. Как никак, это третий вариант построения шахт и не всех готовили по этим типам в училище.
      - Нет. Я лучше отсижу в тюрьме, она мне в любом случае светит с вами или без вас. Если убьете, заслужил. Смерть невинных людей также и на мне.
      - Жаль, а как же Катя? - гнусно улыбается Ковров.
      - Что Катя? Она уже все поняла и похоже я уже для нее пустой звук.
      - Чего его уговаривать. Уберите его.
      - Жаль, лейтенант. Я думал, мы с вами договоримся, - сделал заключение Арнольд Николаевич. - Затолкайте его на место, - кивает он парню, что меня привел.
      Мы вышли в коридор, охранник сзади, автомат почти упирается в спину. Нам на встречу, как бык, прет тип с ящиком на животе и автоматом за спиной. Чтобы его пропустить, я вынужден повернуться спиной к стене, охранник растерян, тоже становиться спиной к стене и отводит оружие в сторону. И тут я решил использовать ситуацию. До подхода типа, взмахиваю рукой и ладонью попадаю в кадык охранника. Тот по стенке сползает на пол и идущий мужик с ящиком спотыкается о него и с грохотом падает на бетонный пол. Ударом по затылку, я заставляю его затихнуть. Теперь вырываю автомат и бегу по коридору. Завыл сигнал сирены, я понял, что Ковров видел меня по монитору и теперь включил тревогу, это значит двери закроются за десять секунд, у меня впереди только одна спасительная дверь. С трудом оттянул ее в сторону и только выскочил в новую галерею, как она сзади с грохотом захлопнулась, щелкнул гидравлический замок. Эта галерея знакома, я сворачиваю в коридор и ухожу в дебри подземных туннелей старой застройки. Здесь видеокамер нет. Карту галерей знает один Ковров, но пусть сунется, у меня автомат.
      У перехода лежат сваленные трупы моих сослуживцев, я переползаю их и сзади слышу гулкий хлопок и скрип дверей. Значит тревогу отменили и возможно послали за мной в галерею людей. Перескакиваю в пересекающийся коридор и прислоняюсь к стенке. Передергиваю затвор автомата и жду.
      Трупы мешают им, они медленно перебираясь через них и теряют внимание на опасности в коридоре и первая моя очередь откидывает ближайших двух бандитов назад. Грохот такой, что в ушах сплошной гул и звон. В ответ сыплется град пуль и я, сжавшись за углом, стал опасаться рикошета от бетонных стенок напротив. Пришлось пробежать коридор и опять застрять на перекрестке. Давай, Ковров, выводи своих бандитов. Теперь эти подонки осторожны, сначала поливаются из автоматов коридоры, потом идут перебежки со стрельбой, Пользуясь небольшой паузой, я в слепую выпускаю очередь в прем и чувствую, что кого то задел, слышны крики и мат и опять град пуль. В этих убежищах можно держать оборону хоть целый год, только бы были патроны.
      Похоже парни не хотят больше наступать. Они решили заткнуть этот коридор патрулем и теперь мне нет выхода в центральную галерею. Ну и черт с вами, вы ведь тоже не сунете сюда носа.
      Я прохожу по пыльным тоннелям и вспоминаю тот путь, по которому прапорщик Годунов меня здесь водил. Вот и двери, которые не мог открыть, ни я, ни он. Они также неподвижны. Что же там? Давай подумаем. Если это гидравлический затвор, то магистраль идет к насосным системам, а провода к командному пункту. Как меня учили в училище, обычно электроклапана ставят на развязке. Приходится идти назад, вдоль трубопровода назад. Подхожу к знакомому простреливаемому перекрестку, труба идет к потолку, через опасную зону. Вот черт. Делать нечего, я разбегаюсь и прыгаю через проход ласточкой. Громко клацкает об асфальт автомат и тут же сзади яростно застучали выстрелы. Клапан я нашел на развилке десятка магистралей и так как провода уходили глухо в бетон, стреляю из автомата, в стык виднеющегося кончика провода. Яркая вспышка чуть не ослепила меня. Дернулась труба, давление пало. Теперь обратно. Опять этот перекресток, теперь я проскакиваю его, беспорядочно паля, в этот ненавистный коридор вслепую и проскакиваю проход. Сзади слышу ответные очереди.
      Заколдованная дверь легко открылась. Я остановился разочарованный. Десятки разноцветных бочек с компонентами для ракет, скопились здесь. Вот почему дверь была задраена наглухо.
      Вдруг завыла знакомая сирена тревоги, сигнал для запуска ракеты. Черт, а я заперт здесь, надо как то остановить мерзавцев. Отчаяние придало силы, хватаю первую зеленую бочку и качу ее по коридору. Вот он злополучный коридор, я толкаю бочку в опасное пространство, она катится, а сам валюсь в безопасный проход. Слышен грохот автоматов и вдруг, как ахнет. Пламя с ревом пронеслось мимо меня и тут же пропало. Завоняло жуткой вонью. Я натягиваю гимнастерку на голову и теперь несусь в чуть догорающий коридор. Два бандита откинуты взрывом к трупам офицеров и горят голубоватым огнем. Проползаю через трупы и выскакиваю на центральную магистраль. Теперь меня в мониторы очень хорошо видно. Я бегу к насосной, вот она решетчатая дверь с висячим замком. Стреляю в замок и тот раскрывается, теперь бегом вперед. Интересно, сейчас пустят за мной погоню или нет? Запуск ракеты после сигнала через пять минут. Они уже наверняка раздвинули верхний люк в шахту и ракета смотрит в небо. Я подбегаю к вентилям и начинаю перекрывать новую насосную станцию, заодно открываю магистрали старой. Погони нет, иначе бы меня подстрелили с коридора. Вот и пустая пультовая. Я включаю все ручки питания на стене. Сколько же я минут провозился? Вздрогнули стрелки манометров и поползло давление. Представляю удивление тех бандитов, что сидят за пультами, у них полное отсутствие сигнала, все приборы на нулях. Старая насосная врубилась. Я подбегаю к знакомому пульту и тут ухнуло, я понял они включили зажигание. Нажимаю на кнопки нижнего захвата ракеты к "столу". Успею или нет. Сейчас завершится поджог и бешенная сила войдет в центральное отверстие "стола" и если захват осуществился, потащит его с ракетой вверх. Кто сильней, мои четыре гидравлических домкрата или сила тяги ракеты. Стрелки манометров стремительно поползли к красным делениям. Сила тяги ракеты постепенно растет, "стол" ползет вслед за ней, несмотря на бешенное сопротивление моих домкратов. Стрелки дошли до красной черты, сейчас тысячи атмосфер бушуют в магистрали, что то не выдержит...
      Сильный грохот отдается в пультовой. Задрожали бетонные перекрытия, еще раз ахнуло и все затихло. Неужели улетела. На моих приборах давление скатилось на двух магистралях до нуля, зато две другие показывают свои 12 атмосфер. Что произошло?
      Я вышел из пультовой и сел к стене, напротив прохода к центральной галерее. Гудят насосы и больше ничего... Через пять минут осторожно прокрался к центральному коридору, здесь никого. Я уверен, что на мониторах в центральном видят меня, но больше всего поразило, что дверь в следующий тоннель легко открылась. Вот и моя пультовая. Дверь приоткрыта, я заглядываю внутрь, опять никого. Слабый стук, заставил насторожиться, дверь в комнату отдыха заложена стулом, отдергиваю его и заглядываю внутрь, вижу сидящую на кровати Катю, она ошалело смотрит на меня.
      - Ты жив?
      - Как видишь.
      - Что это было? Что там так грохнуло?
      - Не знаю. А ты как?
      - Со мной ничего, как тебя увели, ко мне даже не заглядывали.
      - Пойдем в центральный, похоже все сбежали.
      - Как сбежали?
      - Так. Пошли.
      В центральном действительно никого нет. Бандиты удирая, кое где напакостили, больше не мерцают экраны расстрелянных мониторов и не мигают лампочки некоторых пультов. Они бросили свою ЭВМ и теперь она сиротливо стоит по центру пультовой и помигивает глазками индикаторов.
      - Катя, посмотри, нельзя там связаться с землей...
      Катя копается на столе с радиостанцией, потом разводит руками.
      - Нет, они рацию сломали, но я знаю где резервная. Помоги отодвинуть стол.
      Она разворачивает переносную станцию и подсоединяет штыри к выводной антенне.
      - Есть сигнал.
      - Тогда ищи округ, сообщи о трагедии.
      Неожиданно зазвенел сигнал.
      - Что это? - удивился я.
      - Кто то открыл запасный выход.
      Вот дьявол, без мониторов, мы совсем слепые.
      - Катя, мне нужно туда.
      - А как же я? Мне страшно здесь.
      - Ты должна связаться с округом. Любым путем, но центр должен знать, что здесь произошло. Я пойду по их следу...
      - Они же запустили ракету, сейчас может возникнуть война...
      - Делай свое дело...
      Заглядываю в комнату отдыха. Там на койках лежат неподвижные тела, но это не наши офицеры, это мертвые бандиты. Они оставили здесь тех, кого я успел подстрелить. В углу сложено оружие. Это пистолеты погибших офицеров и автоматы солдат охраны. Я запихиваю два Макарова за пазуху и снимаю несколько рожков к автомату. Теперь я готов. Только Ковров знал, где запасный выход, значит я на правильном пути. Вперед.
      Катя не замечает меня, она бубнит в микрофон позывные округа.
      Бетонная плита, запасного выхода, отведена в сторону, открыв длинную трубу коридора. Слабый свет дежурных лампочек неравномерно светит по всей длине, и так далеко, что кажется конца не видно. Я бегу по этому гулкому коридору, сбивая рваную паутину, буквально заполонившую все пространство. Прошло уже десять минут, а труба впереди по прежнему тускло мерцает огоньками света. Только минут через тридцать, я выбежал к колодцу. Скобы на вертикальной стене позволили мне добраться до отодвинутого, с помощью зубчатой системы колес, бетонного люка, через который выбрался на землю. Дневной свет ослепил глаза, некоторое время пытаюсь с ориентироваться, где же я. Холодный ветер несет мелкую крупу снега, заметая все следы бежавших от сюда людей. Я на поляне, но до чего же знакомая поляна. Стоп. Я же здесь был с Катей, когда хоронили людей, погибших при взрыве ракеты. Целовал ее, вон около той ели на краю поля. За ней наш поселок. Так вот куда ведет запасный выход из СТП.
      Около первого дома, меня заметили и тот час автоматная очередь разорвала тишину. Я ответил очередь, выпотрошив весь рожок, прыгнул за ограду и понесся вдоль нее к соседнему жилью. Поселок ожил трелью автоматных очередей. Я пробираюсь от домика к дому, огибая поселок. На соседней улице стоят пять бандитов и переговариваются, тревожно смотря в сторону, где охрана заметила меня. Я сменил рожок у автомата и прицелившись, выпустил все тридцать патронов в эту кучку людей. Теперь стрелять начали везде.
      - Отходим, - слышны крики.
      Бандиты перебежками стали отступать к дороге. Где же Ковров? Перезаряжаю автомат и, прячась за стенки домов, сараев и деревьев бегу к капитанскому домику. Может он там? Я успел вовремя, Ковров выходил из своего дома с большой сумкой в одной руке и пистолетом в другой. Он стал озираться на пороге и тут я вскинул автомат и выпустил с пяток пуль. Капитан подломился, рухнул у крыльца и... пополз. Я не успел дальше поглядеть за Ковровым, несколько очередей из-за деревьев пришлись в мою сторону и одна из пчелок задела мне руку. Сваливаюсь на землю и открываю ответный огонь. Боевики уходили из поселка. Стрельба ушла за последние дома и совсем пропала в лесу у дороги. Осторожно возвращаюсь в поселок.
      Я нашел его по кровавому следу... Ковров полусидел у забора. Его рука с пистолетом лежала на груди. Другая, красная от крови, неподвижна на земле. Он открыл глаза и узнал меня.
      - Кривцов...
      - Где Арнольд?
      - Он... он едет на машине...
      - Куда?
      - В Мальцевск... Это ты меня так?
      - Я.
      - Я так и понял. Все кончилось... все кончилось неудачно... и ракету не запустили, и я умираю...
      Значит все таки ракета не ушла. Слава богу, войны не будет.
      - За что ты убил прапорщика Годунова?
      - Он догадался...
      - Тебе лучше умереть, капитан...
      - Знаю. Прощай, Кривцов.
      Ковров поднимает руку с пистолетом и подтаскивает к своей голове. Я зажмурил глаза. Раздался выстрел.
      Я шел по пустому поселку и не знал куда себя деть. Сумела Катя связаться с округом или нет? Что там у нее? У дома командира, кто то забарабанил в окно. За стеклом торчат детские мордашки. Дети, у офицеров остались, дети. Я рванулся к дому. Дверь заперта, но ключ остался в скважине. Когда я вошел, десятки детских рук потянулось ко мне.
      - Дядя, Дима, - неслось со всех сторон.
      - Тише. Вы ели?
      Понеслись крики в разнобой.
      - Стоп. Взрослые девочки ко мне. Так. Пойдете на кухню, готовить для все пищу и чай. Мальчики... Отлично. Давайте делать большой стол.
      - Дядя Дима, а где мой папа? - пищит пятилетний малыш.
      - На работе.
      - А мама?
      В комнате стало тихо.
      - Мама твоя ушла... в другое место.
      - Дядя Дима. У тебя кровь на руке.
      - Это царапина.
      Кто то попытался выйти на улицу.
      - Ребята, не выходите... Еще не безопасно. Вот ты, высокий, встань около двери, никого не выпускай.
      Взрослые дети, все поняли.
      Вертолеты появились через полтора часа. Гул проник в строение. Я выскочил из дома на улицу. Тяжело груженые машины, летели на поселок. Один вертолет стал спускаться, а остальные, пролетев над домами, пошли в сторону СТП. Десантники, высыпавшиеся из вертолета, осторожно вошли в поселок.
      С каждым часом поселок наполнялся военными. Из СТП привезли Катю. Она сразу же бросилась в свой дом. Через десять минут выскочила и заметалась по поселку. Какой то десантник показал ей на ангар. Она побежала туда. Я еще не знал, что всех мертвецов поселка стащили туда. Катины отец и мать и все попробовавшие страшную отраву, тоже было там.
      На следующий день меня арестовали и повезли в Архангельскую тюрьму. В которой просидел пол года.
      Только на следствии увидел снимки, валяющейся рядом с шахтой остатками ракеты, изуродованный "стол", с вырванными из домкрата цилиндрами и прихватами. Все таки придержал, не дал взлететь. В оставленной в моем домике бутылке водки, нашли яд замедленного действия. Самое ужасное, никто от него не спасся. Показали мне фотографии с пустыми туннелями.
      - Что это? - удивился я.
      - Нашли у Коврова, - говорит следователь. - Он эти фотографии закреплял перед видео камерами. Операторы поэтому не всполошились, когда он убил Годунова.
      Арнольда поймали через два месяца, после нападения на СТП. Меня приводили к нему на очные ставки. Встречался в тюрьме и с Катей. Она проходила как свидетель, при виде меня отворачивалась и совсем не хотела говорить.
      Суд почти простил меня, но из армии уволили. С Катей все покончено и я махнул в Ленинград. С трудом устроился на завод и в общежитие. Однажды вечером позвонил в общежитие к Маше. Ее долго звали и когда она подошла протянула.
      - Але...
      Я заволновался.
      - Маша, это я.
      - Кто?
      - Дима...
      - Дима? Какой Дима?
      - Кривцов...
      Трубка замолчала.
      - Маша... Маша...
      Она ни слова. Я уже хотел повесить трубку, как она ответила.
      - Ты где?
      - Здесь, в Ленинграде.
      - Можешь со мной встретится?
      - Сейчас?
      - Да.
      - Хорошо. Я выезжаю к тебе. Через двадцать минут буду у входа в общежитие.
      Она встретила и, обняв, заплакала.
      - Я там была... и все знаю... Маму с папой похоронила...
      - Прости, я во многом виноват.
      - Я не виню тебя.
      Она оторвалась от меня и поглядела в глаза.
      - Там, на точке, я видела генерала Глаголева. Он сказал, что не смотря на всю эту авантюру с водкой, ты герой. Дело все в том, что лейтенант Кривцов предотвратил самую страшную мировую войну. Я как дочь военного, могла это оценить.
      - Когда мы расставались, то решили проверить себя...
      - Молчи. Ты рано начал об этом. Лучше давай переживем скорбь и то что произошло. Наверно случай на СТП сделал нас немного другими... Не расстраивайся, что я так говорю, но... поверь, я как то внутренне чувствую, нас связывает эта трагедия. Поверь, у меня нет к тебе никаких претензий. Давай будем друзьями, будем держаться друг за друга. А там... будет видно...