Черная дыра Сибири

      Мы уже подошли к городу, осталось залить каких то сто метров труб и тут меня вызвали к генеральному.
      - Андрей Николаевич, вы понимаете, что вы наделали? - сразу же набросился он на меня, когда я вошел в кабинет.
      - Я ничего не понимаю.
      - Вот именно. Ваша самодеятельность с пеной вызвала целую бурю в горсес, во всех вышестоящих органах и Госстандарте.
      - В чем дело?
      - Во первых, у вас нет сертификата, ТУ или МРТУ на данный материал и нет разрешения сан служб на выполнение работ и эксплуатацию материала. Во вторых, пена пожароопасная, какой-нибудь хулиган подожжет ее и все труды полетят насмарку. Десятки километров труб будут гореть как факел. В третьих, медики утверждают, что изоционаты, являются вреднейшим продуктом, выделяющим нитросоединения и по этому все отражается на рабочих, покрывающих трубы. А при горении ваши пены, вообще ядовитые газы могут вызвать смерть.
      - А разве наша продукция не ядовита при горении?
      - Причем здесь наша продукция, она здесь не горит. Разговор о другом, вы заливаете трубы нестандартным материалом, который не соответствует существующим в стране ТУ или МРТУ и нигде не утвержден Госстандартом.
      - А что нам мешает утвердить?
      - То, что мы не какой-нибудь НИИ, а производство. Учитывая все ваши недосмотры, я приказываю прекратить работы и прошу вас послать рабочих снять пенное покрытие и заняться обмоткой труб стекловаты в соответствии с утвержденным графиком.
      - Да это же километры покрытия...
      - Вот что вы наделали...
      - Я не могу издать такое распоряжение.
      Директор сочувственно смотрит на меня и я понял это конец.
      - Андрей Николаевич, я понимаю, сделать обратный шаг очень трудно, это престиж и ваша совесть. Трудно после этого смотреть коллегам в глаза, если сделана такая грубая ошибка...
      - Это не ошибка...
      Генеральный поморщился.
      - Вы так ничего и не поняли. Тогда я приму такое решение. Приказ о снятии пены и замене ее на стекловату издам я.
      - Раз такое дело, я, с вашего разрешения, пойду заниматься своими делами.
      - Идите, идите...
      Расстроенный завалился в свой кабинет и тут же набрал телефон Виктор Владимировича.
      - Але, - слышу его голос.
      - Это, Андрей Николаевич.
      - А... Я то тебя ловлю, а его то говорят все нет, да нет.
      - Я по поводу пены...
      - Знаю. Уже все знаю. Только не думай, что я тебя подставил, это целая банда ополчилась против тебя.
      - Так что же мне делать?
      - Что хочет генеральный?
      - Он хочет пену содрать и все покрывать по новой - стекловатой.
      - Не думай, что он дурак и ничего не понимает, это все политика. Сейчас ты показал один из вариантов использования отходов, а вот это то дирекции и не надо.
      - Но это же миллионы прибыли, если использовать...
      - Андрей, успокойся. Пока для предприятия это миллионы убытков. Представь, что заварится, если мы начнем готовить из отходов сырье для народного хозяйства, это исследование и технологическая разработка системы очистки полиолов и добавления всяких компонентов, до доведения свойств материала до европейских стандартов, закупки и установки нового оборудования, расширения завода, увеличения мощностей, поиски потребителей, транспортировка и так далее. Дешевле все сжечь.
      - Так что же дальше?
      - Ждать.
      - Чего?
      - Время нас лечит, время и калечит. Ждать того момента, когда все это рухнет. Когда-нибудь все равно, это должно случиться.
      - Григорий Павлович не дождался, не будет ли это и со мной?
      - Это знает один бог.
      Вышел приказ, об отделении от отдела главного энергетика, особой монтажной группы под управлением Гуляма Шакировача, которая должна заниматься всеми техническими вопросами, вплоть до отепления трубопроводов и ремонта энергетических систем вне завода. Этой группе предписывалось снять с труб пенное покрытие и замене его стекловатой.
      Наступили холода. Первый снег покрыл землю и немного скрасил заунывный и черный цвет природы. У нас в доме, как и во всем городе, еще холодно, тепло не дали. Конечно, и заводские, и городские власти во всем обвиняли меня, но не старались особенно задевать. Мало того, черная "Волга" прекратила стоять под окнами и пугать наглой слежкой.
      Неделя кончилась и Катя опять назначена работать в утро.
      Прошло два месяца. Зима полностью завладела природой, морозы до 25 градусов разукрасили дома и деревья инеем. Город утонул в сугробах. Два месяца не жгут отходы, северный ветер не позволяет делать этого, иначе вся эта гадость пойдет на нас. Виктор Владимирович пригласил нас с Катей на лыжную прогулку.
      - Пойдемте, пойдемте, иначе вы не увидите прелестей сибирской зимы, уговаривал он меня по телефону.
      - У нас нет лыж...
      - Это ерунда. У вас наверно 44, я достану ботинки с креплениями, а у Катюши еще проще, 36-37 везде есть, я у дочки лишнюю пару лыж возьму.
      - Катя, ну как, пойдем? - оборачиваюсь к ней.
      Она кивает головой.
      - Мы согласны.
      - Вот и хорошо. Завтра воскресение, я буду у вашего дома около 9 часов, готовьтесь.
      Он приехал с дочкой Оленькой, которой было около 16 лет. Эта почти уже взрослая девушка в мохнатом свитере и вязанной шапочке, после того как мы поздоровались, огромными глазами глядела на меня.
      - Так вот вы какой?
      - Что такое? Чем я вас напугал?
      - Да не напугали. Я много слышала о вас и представляла таким огромнымогромным.
      - Виктор Владимирович, что вы такое наговорили обо мне?
      Тот улыбается и ласково гладит дочку по плечу.
      - Это не я. Это она в школе наслышалась, на улице.
      - Неужели я такой стал популярный?
      - Почти как поп - звезда, - смеется он.
      Тут из спальни показалась Катя в плотной куртке и шароварах.
      - Ой, здравствуйте.
      Теперь Оля с интересом разглядывает ее. Папа слегка толкает ее в спину.
      - Ты чего, Оля, поздоровайся.
      - Какая вы красивая...
      Мы смеемся.
      - Так куда мы поедем кататься? - спрашиваю я.
      - А сейчас лыжи оденем и в тайгу, - отвечает Виктор Владимирович.
      - Прямо от дома? - удивляется Катя.
      - Конечно.
      Выходим из дома и долго подгоняем на улице принесенные гостями лыжи. Наконец все готовы и первым на дорогу выходит Виктор Владимирович.
      За городом полно лыжных троп. Я заметил, что мы идем по одной из них на Север.
      - Куда мы движемся? - кричу ведущему.
      - В тайгу, к той самой речке, где мы охотились.
      - Это же далеко...
      - За речкой только и тайга.
      Идти легко, снег сухой и лыжная тропа хорошо пробита. Через час, я стал замечать, что нашу лыжню влево стало пересекать несколько лыжных следов.
      - Что это? - кричу Виктор Владимировичу.
      Тот останавливается и тоже с любопытством смотрит на следы. Все сгруппировались вокруг него.
      - Это наши следопыты.
      - Как это?
      - А так. Помнишь, Михалыч говорил, что несколько лет тому назад, разграбили выставку в Иркутске и бандиты сюда унесли уникальные вещи. Их тогда не нашли, потому что спрятались они от погони в отравленные леса. Там конечно и погибли, но вот десятки людей в это время года пытаются все таки найти эти сокровища. Их называют следопытами.
      - И не страшно им идти в эти загубленные леса?
      - А чего боятся. Смола застыла, от морозов она полопалась, снег прикрыл все и вони почти нет. Так и катишь по снегу среди, корявых столбов.
      - Как же можно найти под сугробами и смолой вещь - мешки или что там еще?
      - По идее нельзя. Но я говорю, смола то не выдержала морозов и полопалась, если в трещину попасть щупом или каким-нибудь тонким- острым предметом, то можно надеяться на какие то успехи.
      - Сколько же гектаров загубленного леса так надо пройти?
      - Много, вот поэтому каждый год зимой десятки следопытов пробивают в смоле свои участки.
      - А их не того... не прихватит тот самый миг, когда свалка загорится?
      - Не должен. Ветер северный, дует на город. Свалку жечь не будут.
      - Она уже два месяца не горит, - говорит Оля. - Сколько там наверно накопилось.
      - А когда будет гореть, лес опять будет потом черный, - задумчиво произносит Катя.
      - Будет. Снег будет покрыт черным слоем смолы, а потом... опять снег пойдет и все прикроет...
      - Виктор Владимирович, какая же там толщина этой корки?
      - По разному. Где даже достигает пол метра, это куда стекает смола, пока горячая, а есть и потоньше. Я однажды там был в это время года. Какой то следопыт двинул палкой по стволу. Смола откололась и была видна древесина. Постучал и я. Тогда панцирь буквально развалился и я увидел настоящий сухой ствол. Это было так необычно.
      - А никто не нашел драгоценностей?
      - Да вроде нет. Ищут. Пошли дальше.
      Мы вышли к речке. Вода уже замерзла и покрылась шубой снега. На той стороне видна зелень елей, покрытых неровными белыми шапками. Лыжня пересекала речку и исчезала в в густоте леса.
      - Привал, - закричал Виктор Владимирович.
      - Куда идет эта лыжня?
      - Бог ее знает. Есть любители, охотники, кого только нет, вот и мотаются по свету.
      - А у нас, - захлебываясь рассказывает Оля, - в прошлом году двое старшеклассников ушли в тайгу, так и не вернулись.
      - Искали? - спрашивает Катя.
      - Искали. Да что толку, это же тайга.
      Мы уселись на очищенное мной от снега поваленное дерево и в этот момент увидели выходящего из леса человека с рюкзаком. Бородатый лыжник пересек речку и приблизился к нам.
      - Привет, Виктор, - загудел он.
      - Михаил, привет.
      Виктор Владимирович бросился обнимать незнакомца.
      - Это же Мишка, - оборачивается он к нам. - Наш лесничий.
      - Здрасте, молодежь, - басит лесничий.
      Мы нестройно поздоровались. Виктор полу обнял лесника.
      - Это моя дочь, - представляет он, - Олей зовут. А это главный энергетик завода, Андрей Николаевич, вместо Григорий Павловича.
      - Слыхал. У вас большие перемены. Гришку жалко, хороший был мужик. Я ему подарок приготовил, а он вишь как.
      - Это Катерина, жена Андрей Николаевича, - продолжает представлять Виктор Владимирович.
      - Не жена, - вдруг отвечает Катя, - а большой друг...
      - Ну надо же, а я думал... Так зачем звал, Михаил? - неожиданно обратился начальник цеха к леснику.
      Чего? Я оторопел, так вот зачем нужна лыжная прогулка. У Виктора Владимировича была назначена встреча, а мы пешки в этой игре.
      - Я ж сказал, Гришке приготовил подарок, но его нет, решил передать тебе.
      - Давай, где он.
      Михаил повернулся в сторону реки и свистнул. Из лесной массы показались на лыжах две фигуры.
      - Это мои, жена и сын.
      К нам подъехала женщина и молодой парень с рюкзаками за спинами, они вежливо поздоровались. Лесник стал снимать свою поклажу и кивнул своим.
      - Снимайте, им отдадим.
      Три рюкзак легли перед нами.
      - Что здесь? - спросил Виктор.
      - Видишь ли, этим летом обходил участок, как раз у берега этой речки смотрю ремни какие то из земли торчат... Я осторожно откопал, а там... в общем увидишь, что там. Надо все передать кому следует, ты знаешь, как это делать.
      - В каком месте ты нашел? Берег то большой.
      - Да по самой кромке каменного леса. Там вишь, весной перегородило речку поваленными бревнами, а ваша гадость с неба налетела и плотину создала. Вода вышла из берегов и пошла вдоль берега, сметая и ломая, что попадет. Смыла часть черного налета с земли, а под ним вот и показались ремни.
      Виктор Владимирович осторожно развязывает один из мешков и ахает.
      - Черт возьми.
      В его руках золотой царский скипетр. Мы оторопело смотрим на это богатство.
      - Так это... же тот самый..., что сперли бандиты. А мы то все думали, что этот груз там... в погибшем лесе. Выходит, грабители дошли до речки, увидели на той стороне солдат и решили сбросить груз на берегу, в яму кинули все и забросали чем попало. Сами подались к свалке и погибли. Спасибо тебе большое, Миша. Обязательно передам эти вещи государству.
      - Во-во, я и говорю. Мне Григорий тоже обещал. Ну мы пойдем. Прощевайте, молодые люди.
      Они кланяясь, отваливают на лыжах к реке и вскоре исчезают в лесах того берега.
      - Теперь пойдем домой. Ты, Андрей и я возьмем самые тяжелые мешки, а вам, Катя придется тоже понести один.
      Катя не меньше меня ошеломлена. Она кивает головой. Виктор на руке примеряет вес и передает мне один из рюкзаков.
      - Это тебе, мне этот, а этот Кате.
      Я накидываю на себя заскорузлые ремни и чувствую чудовищный вес груза. Ну и хитрый же Виктор Владимирович. Все продумал, даже дочь взял для страховки...
      Впереди замаячили первые строения города. Здесь Виктор Владимирович остановился.
      - Друзья, нам надо разойтись. Мы с Оленькой пойдем по этой лыжне, а вы постарайтесь по другой. Не надо, чтобы нас видели вместе.
      - Виктор, - говорю я, - куда мы эти вещи...?
      - Несите себе домой, посмотрите, что там, может кое что надо отмыть, привести в порядок и конечно, постарайтесь спрятать как следует. Мало ли идиотов, которые могут залезть в дом. Потом, я попытаюсь связаться с Иркутском и пусть пришлют уполномоченных, чтобы забрать весь груз...
      - Куда же прятать то?
      - Подумай. Это очень серьезно.
      Навязал, черт, полено.
      - До свидания, Андрей Николаевич, - пищит Ольга.
      - До свидания.
      Катя тоже вежливо прощается со всеми.
      Дома мы вытаскиваем из мешков необычные вещи из золота и драгоценных камней и вскоре весь большой стол в гостиной затрепетал от отражающегося разноцветными цветами света. Здесь красивые дароносицы, короны, чаши, посуда, украшения и все возможные безделушки.
      - О, господи, - только и могла сказать Катя.
      - Посмотри, в мешке лежат несколько камней.
      - Они вывалились, наверно отсюда и отсюда, - она пальцами указывает на пустые гнезда в украшениях.
      - Может нам подклеить?
      - Не надо. Пусть этим делом занимаются реставраторы. Мы только аккуратно соберем эти камешки в полиэтиленовый мешочек...
      Катя собирает камни.
      - Нам еще это все надо спрятать.
      - Я даже не могу подсказать тебе куда. Думай Андрей, думай.
      Когда мы все убрали в мешки, я ничего лучшего не придумал, как вынес их в садик, что расположен по соседству с нами, и запихал в сугроб под кустом шиповника. Снег начинающий выпадать с неба, потихоньку заравнивал следы спрятанного клада. Странно, поменялся ветер и на улице, по моему, стало потеплей. Если так будет и дальше, наверно завтра запалят свалку.
      Они пришли к нам где то в середине ночи. Домик задрожал от ударов и криков. Я накинул на себя спортивное трико и пошел открывать. У двери стоял Степан Степанович вместе с несколькими молодыми парнями.
      - Андрей Николаевич, вот мы и свиделись. Можно зайти.
      Эта группа, подталкивая меня, бесцеремонно ввалилась к нам. Катя, завернувшись в халат, с испугом глядела на них.
      - Ну что, сразу будем признаваться или потом. Где взрывчатка? - сразу набросился на нас Степан Степанович.
      - Какая взрывчатка, о чем вы? - с недоумением говорю я.
      - Сегодня весь город видел как вы тащили мешки...
      - Ах вы об этом... Так это... мы действительно таскали мешки на лыжную прогулку, там были сменные вещи, ботинки, еда...
      - Нечего лапшу на уши вешать. Не хотите помочь следствию, вам будет хуже. Ребята, обыскивайте все помещения, простучите полы, стены, подвалы, два человека проверить вокруг дома, - обращается он к окружающим.
      - Вы не имеете права, - заговорила Катя.
      - У меня все права, это у вас нет прав, - грозно рыкнул на Катю МВДешник.
      - Где постановление об обыске, - не унималась она. - Я буду жаловаться на самоуправство...
      - Вот он твой ордер, - пальцы Степан Степановича сложились в фигу, - а будешь жаловаться прихлопну как муху.
      - Катя, успокойся, - говорю ей, - нам бояться нечего, за нами никаких преступлений нет.
      В доме погром. Мальчики разламывают мебель, скидывают все что видят на пол, выламывают кое где половицы и даже сухую штукатурку стен. Через два часа все собираются перед начальником.
      - Ничего нет.
      - Неужели уже успели кому-либо передать. Запоздали мы малость. Ладно, пойдемте, товарищи.
      - А акт? Вы забыли составить акт, - с вызовом говорит Степан Степановичу Катя.
      - Когда с вами что то произойдет, мы обязательно составим акт, приблизился он к ней. - А произойти с вами может все что угодно.
      - Вы очень нехороший человек.
      - А вы взрослое создание с пионерским умишком.
      Все уходят и тут с Катей наступает истерика
      - За что они меня так? - билась она в рыдании на моей груди.
      Мы еще долго сидели и приходили в себя.
      - Катя, нам надо привести все в порядок.
      Она неотрывно смотрит на окно.
      - Ты чего? Что там такое? - испугался я за нее.
      - Там огонь.
      Через окно видно, как багровые всполохи прорывали темное небо.
      - Да это же свалку жгут. Ветер еще вчера поменялся.
      - Бедная природа, сколько ей достается.
      - Нам тоже приходится несладко.
      - Давай убираться. Ты прибей половицы и заделай все что можешь, может перед выходом на работу, мы что-нибудь сделаем...
      - Хорошо, Катя.
      Проходит час времени, естественно мы сделали мало, рассортировали все что было вывалено на пол, подправили половицы и кое как восстановили стол и два стула. По прежнему за окном мигало красным отблеском небо. И вдруг захрипело радио.
      - Внимание всем жителям города. Сегодня рабочий день отменяется. Всем жителям города рекомендуем плотно закрыть окна и двери, на улицу не выходить. Уже несколько часов горят отходы производства, но только что синоптики сообщили о циклоне надвигающимся с Севера. Возможно, что изменение ветра понес гарь и дым с горящей свалки на город. Спец подразделениям, работникам МВД и дружинникам, проверить двери, окна общественных зданий и сооружений.
      Штаб по аварийным происшествиям.
      - Что происходит? - застонала Катя.
      - Самое ужасное. Дым пошел на нас. Бери тряпки, вату, забивай все щели дверей.
      Катя очнулась и принялась за работу, благо рваных тряпок после обыска было много. Я тем временем, сорвал плотные занавески, замачивал их в воде в ванной и гвоздями прибивал к рамам окон. Уже первая неприятная вонь поплыла по комнате, пробившись в неизвестно какие щели. Я выдернул из аптечки марлю, порвал на части и каждую смочил старым чаем, потом подошел к Кате.
      - Давай я тебе завяжу.
      - Я задохнусь.
      - Терпи. Сейчас не до ломаний.
      Обматываю ей лицо, прикрывая нос и рот, а концы марли на затылке завязываю узлом. Тоже делаю себе. Потом подхватываю Катю на руки и несу ее в спальню. Она мычит, но не сопротивляется. Там кладу ее на кровать, плотно закрываю двери комнаты и забравшись к Кате под бочек, зарываемся в одеяло. Она сама прижалась ко мне. Теперь мы тихо лежим и молчим.
      Свалка горела долго, почти сутки. Радио лишь изредка напоминало, о том, что выходить на улицу нельзя, что жители таких то улицах города не будут обеспечены электричеством из-за обрыва проводов, что необходимо набрать воды, так как насосные станции выходят из строя и что скоро упадет температура в домах, так как котельная завода прекратила подавать горячую воду. Мы с Катей лишь изредка выскакивали из под одеяла, чтобы сбегать в туалет или чего-нибудь перекусить, или выпить. Вонища в доме была ужасная. Еда из-за этого не лезла в рот, так как отдавала сильным запахом. Наши повязки давно высохли, но мы их не снимали. Катя не хныкала, она только под одеялом сильнее прижималась ко мне.
      Наконец динамики сообщили, что на свалке все сгорело, но жителям города, все равно не рекомендуют выходить из домов, так как улицы покрыты липкой грязью, издающей неприятный запах. Нужно ждать еще несколько часов, чтобы ветер, снег и мороз сделали более устойчивую обстановку.
      Зазвонил телефон. Я поднял трубкуэ
      - Андрей, ты жив?
      Это Виктор Владимирович.
      - Да. А как у вас?
      - Хреново, голова у всех болит. Видно как бы мы не спасались, все равно надышались.
      - У нас тоже такое же состояние.
      - Эх, сейчас бы рвануть цеха, там наверно никого нет. Был бы Григорий Павлович, он бы наверняка использовал бы момент.
      - Почему вы уверены, что там никог нет?
      - Неужели непонятно, Андрей, что рабочие либо отравились, либо умерли. Думаешь почему твоя качегарка не дает тепла в дома, да потому что там уже нет рабочих, все отравились. Нет пара в цехах, все реакторы дали козла и кто мог - сбежал с завода, кто остался - наверняка погиб.
      - Чудовищно.
      - Это еще не все, сколько погибло жителей города, неизвестно, но наверняка, не десять человек, а сотни. Сейчас, кто очухался побежит в больницы, вот что там будет - ужас.
      - Но ведь надо что то делать?
      - Только ради бога, не лезь в пекло, не проявляй самостоятельности, теперь сдохнуть можно как дважды два. Я рад что ты жив. А теперь пока.
      Я ошеломленно гляжу на пикающую трубку. Ну и дела, это же ад.
      Через два часа опять телефонный звонок.
      - Андрей Николаевич, это директор. Срочно выезжай те на завод. Надо посмотреть, что можно сделать, чтобы раскочегарить котельную, отремонтировать линии электропередач, пустить насосы.
      - Как поехать? Ни автобусов, ни машин на улице нет.
      - Я высылаю за вами грузовую машину и противогаз.
      - А она доедет до меня? На улице липкая смола.
      - Доедет. На наше счастье снег и мороз прихватили верхний слой, уже можно ездить. Ждите машину.
      В доме еще вонь, я сдираю плотные занавески с окон и ничего не могу понять. Стекла черные, словно покрыты краской. Хорошо, хоть у нас не выключился свет, иначе бы совсем было худо. Катя, еще в марлевых повязках, жжет над тазом бумагу, чтобы разогнать запахи.
      - Катя, я уезжаю на завод, - мычу ей через тряпки.
      - Когда?
      - Сейчас за мной пришлют машину. Ты мне дай тот ключик, что передал нам Григорий Павлович.
      Ее глаза пристально смотрят на меня.
      - Ты решился?
      - Разве после этого, можно иметь другое решение?
      - Ты наверно прав.
      Она идет в спальню и приносит мне ключик, потом с кухни притащила отвертку.
      - На. Будь поосторожней.
      - Через некоторое время, постарайся без меня проветрить дом, а если что-то услышишь, не делай глупости, не беги на завод.
      - Я поняла. Хорошо.
      За окном послышался рев машины. Катя обнимает меня и несколько мгновений затихает.
      - Мне пора.
      Меня еще выручили, я не мог открыть наружные двери дома, так как они залипли от смолы. Шофер и прибывшие с ним рабочие, ломами отодрали ее. На улице запах послабее, чем у нас в доме, идет ветер со снегом и сильный мороз щиплет уши, но корка под снегом все равно прилипает к подошвам. Мне передали противогаз и помогли забраться в кузов грузовика, где уже сидели аварийные бригады, спешно набранные из живых.
      Машина идет на пределе. Смола налипла на шины и где то колотит по днищу кузова. Миновали мертвую проходную завода. Ворота открыты и... никого. У котельной останавливаемся, все выпрыгивают на снег. Огромные ворота пытаемся раскачать и отодвинуть задвижку с той стороны. Наконец это удается и страшная картина предстала перед нами. Мертвые топки открыли свою пасть в ожидании подачи угля. Кочегары в респираторах, в неестественных позах лежат вокруг топок, раздевалках и конторе мастера. По их синюшным лицам я понял, они мертвы. Рядом со мной очутилась фигура рабочего.
      - Андрей Николаевич, это вы? В этих чертовых масках никого не узнаешь. Что делать с котлами? - глухо говорит он через противогаз. - Вода в них замерзла, в трубах тоже, насосы заклинило. Похоже до города всем трубам отопления хана.
      - Попытайтесь растопить печи и отогреть котлы. Соберите рабочих и постарайтесь паровую магистраль перевести на прямой и обратный ход отопления.
      - Будем их отогревать паром?
      - Да.
      - Что делать с насосами?
      - Отогревайте их. По техническим характеристикам, при перегрузке, они должны сами отключаться.
      - Но на магистрали наверно есть лопнувшие трубы.
      - Наверно есть, будем рассчитывать на удачу, как никак они, по идее, при охлаждении и сбросе давления, должны быть заполнены наполовину. Если есть сильно лопнувшие, придется заменять, если трещины - бригаду сварщиков на линию, пусть идут за отогретыми трубами и подваривают, где надо.
      Рабочие разбиваются на группы и начинают действовать. В одной из топок показались первые языки пламени. Человек десять, отстыковывают паровые трубы и переводят их на магистраль. Все заняты делом и похоже обо мне забыли. Я вышел из кочегарки на мороз, уже чуть-чуть светало. Снег перестал идти. Электроэнергию нам дает Красноярская гидростанция, но такое впечатление, что завод вымер, не сверкают огни цехов, не светятся здания управлений и обслуживания, не видно движения, человеческих фигур, никого. Мои ноги сами несут в сторону третьего цеха, он в метрах триста от кочегарки. Его двери полуоткрыты, смола успела залететь внутрь, создав черные лужи на бетонном полу. Если бы не выбитые стекла, то внутри совсем ничего не было бы видно, стеклянные стены корпусов черны от смолы. Я прохожу второй участок, замечая у реакторов кое где трупы дежурной смены. Вот и выступ бетонной стойки, здесь ничего не видно. Я подбираю трубу у стенки и луплю стекла стен. Сразу становится светло. Около распахнутого электрощита 17 лежит знакомая фигура механика цеха. Он мертв, но зато сделал свое дело, зачем то отключил электроэнергию второго участка. Я оттаскиваю его в сторону и стараюсь отвернуть отверткой боковой лист шита. Винты валятся на бетон медленно, как в замедленном кино. Но вот, наконец, лист снят и передо мной рубильник опущенный вниз. Берусь за его ручку и с силой перевожу на верх... Ничего... Нигде никакого звука, тишина. Меня охватило отчаяние, неужели это блеф, я так надеялся... А может быть надо включить главный рубильник. Я залезаю в щит и включаю второй участок. Сначала яркая вспышка света, потом вдруг... пол подо мной заходил ходуном, посыпались стекла. Свет замигал и пропал. Инстинкт самосохранения заставил меня бежать к выходной двери. Выскакиваю на улицу и чуть не падаю от взрывной волны. На моих глазах приподняло крышу первого цеха и он... рассыпался во все стороны, второй, в пылевой шапке, уже лежит грудой развалин. За зданием управления вверх взлетают перекрытия пятого и седьмого цехов. Кругом свистят осколки стекол, бетона и кирпича. Я не знаю куда бежать, но мои ноги несут меня по прямой к своей кочегарке. Кругом все свистит и грохочет. Только подбежал к воротам кочегарки, как сзади ахнет. Поворачиваюсь и вижу ломающийся по частям второй цех, где я только что включил рубильник. В кочегарке дежурные рабочие лежат на полу, обхватив головы руками, я тоже валюсь рядом с ними и зажимаю уши...
      Стало тихо. Все отрываются от пола и смотрят в проем ворот. Пыль медленно оседает, завода не видно, одни бугры арматуры, битого кирпича и бетона.
      - Мать твою, - слышу за спиной. - Что же это было?
      - Завод взорвался, - вторит другой голос. - Никак покойный Григорий мстит за себя.
      - Андрей Николаевич, где вы? - я поднимаю руку, чтобы меня заметили. Что же теперь делать?
      - Мы уже отоплением городу не поможем, наверно разнесло все магистрали, гасите печи, пойдем домой. Наша помощь наверно нужна там.
      Почти час по развалинам, мы пробирались через территорию завода. Это был ужасный переход. Помимо вывороченного железа, арматуры, завалов из кирпича и бетона, кругом разбросаны или разлиты химические реагенты, не сгоревшие от пожара. Осторожно перепрыгиваем их или перекидываем мостки из кусков железа или обломанного дерева.
      Когда я пришел к своему дому, то его не узнал. Черный дом с выбитыми стеклами стоял передо мной.
      - Катя... Катя.
      Проскочил двери и ворвался в дом. Из спальни показалась замотанная шубами фигура, она обхватила меня руками.
      - Жив.
      - Как видишь.
      - Значит сработало.
      - Сработало. Но там столько погибших рабочих...
      - От взрыва?
      - Нет. До него.
      - Судя по всему, здесь не лучше. Свет вырубился окончательно, воды нет, тепла нет. Радио еще работает, просит всех здоровых мужчин и женщин обойти дома, вытащить от туда отравленных или раненых стеклами, перенести их в больницу или центральную школу, где открылся еще один мед пункт. Но там тоже не важно, очень холодно.
      - Надо идти помочь людям. На улице уже можно нормально дышать.
      - Я согласна. Я пошла бы раньше, но ждала тебя.
      - Тогда пошли.
      У школы на меня споткнулся Гулям Шакирович.
      - Андрей Николаевич, слава аллаха, что вы здесь. Вы только один остались из начальства, никого из дирекции в городе нет. Мы даже в их квартирах побывали... Скажите, что сейчас нужно сделать?
      - Железные бочки где-нибудь есть?
      - Конечно найдем. В магазинах, на городском складе ГСМ и других местах есть...
      - Так вот, собери людей, часть пусть найдет и тащит пустые бочки сюда, хорошо бы небольшие, а другие товарищи сдирают с домов дождевые трубы. Будем делать буржуйки, другого выхода нет.
      - Понял, я сейчас. Эй, - заорал он стоящей группе мужчин у школы. - Все ко мне.
      Вокруг нас стали стягиваться люди.
      - Здесь главный энергетик, Андрей Николаевич. Будем сообща бороться за жизнь города. Васильев, собирай человек десять, обегайте магазины и склады, нужны железные бочки, в большом количестве, постарайтесь брать объемом поменьше. Гальянов, где ты? Здесь. Хорошо. Собери людей обдирай дождевые трубы с домой. Будем делать буржуйки. Я и моя бригада, сейчас пойдем по домам, собрать инструменты, для изготовления печей. Все по местам.
      - Гулям Шакирович, не уходите, вы мне еще для одной вещи нужны. Пусть люди расходятся по своим дела, а вы подождите.
      - А что?
      - Есть еще более важное дело. Соберите электриков.