- Что за бред. Здесь сывороткой Розенберга я убью свои микробы и приеду в Америку сдавать свою кровь с трупами этих микробов.
      - Такой крови как у тебя, ни у кого еще на свете нет.
      Теперь я насторожился. Я упираю на чуму, а они все мозги пудрят про кровь.
      - Что уже и профессор, как его... Майер обо мне уже знает.
      - Весь мир знает, что у нас в России, в южных областях, появилась чума, причем такая, что практически неизлечима. Но в этот раз, бациллоноситель попался один, только ты. Не знаю как об этом узнали американцы, но кто то тиснул статейку в их научных журналах и началось... Наших просили дать штамп с микробами, но...
      - Не лучше бы выкрасть этот штамп и отвезти туда, чем устраивать грандиозный побег больного.
      - Ты ничего не понял, всех интересует твоя кровь.
      - Что же черт возьми, они нашли в ней?
      Честно говоря, три года тому назад врачи нашли у меня малокровие и все попытки попасть в спортивные лагеря, пресекались ими. Сжалился надо мной главный тренер по волейболу Максим Георгиевич. Он взял меня как "балласт" в команду.
      В этот год в спортивном лагере я и познакомился с Витькой, Наташей и Аней. Витька красавец, симпатичная мордашка и прекрасный болтун, сразу сразил девчонок и те стали липнуть к нему. Я- хлюпик, худой, тощий как глиста, но жилистый и цепкий, сначала не имел у них успеха. Но если не везет, так не везет. В первые дни в лесу, нарвался толи на гадюку, толи на другую ядовитую змею. Она меня цапнула за икру ноги и до лагеря я добирался целый час, свалился в палатке с уже вздувшейся ногой и высокой температурой. Меня свезли в местную больницу, где врач и местные бабки не дали умереть. Тогда девчонки проявили ко мне весьма дружеские чувства, они помогали мне, ухаживали и я за это был им весьма благодарен. Когда вернулся в институт, то заметил, что стал лучше себя чувствовать, прекратилось головокружение и головные боли. Весь год крутили в любовь с девчонками. Я с Наташкой, а Витька с Анькой. В этом году в спортлагерь медицинская комиссия пропустила меня без возражений, малокровия у меня не нашли, а вот оказалось, что какая то еще пакость осталась...
      Варя появилась как всегда ночью.
      - Сережа, так что решил?
      - Бежим.
      - Тогда, через неделю. И прежде всего не проговорись. Если побег тихо не удастся, эту больницу нашим ребятам придется брать штурмом и не хотелось бы море крови.
      - Не забудь вакцину Розенберга...
      - Это в первую очередь.
      Странно все. Этот авантюрный побег, но что не сделаешь ради свободы.
      В день побега, Варя открыто без скафандра вошла ко мне в камеру и сделала укол.
      - Это вакцина?
      - Да. Мне удалось ее стащить. В час ночи я тебя открою.
      - Тебе не страшно, так без скафандра, войти сюда?
      - Нет. Мне сделали прививку. Так что все в порядке.
      Варя открывает дверь и манит пальцем.
      - Пошли. Переоденься, вот одежда.
      Она передает мне брюки, рубашку, пиджак, плащ и туфли. Я быстро переодеваюсь.
      - Теперь иди за мной и молчи.
      Варя ключами открывает мне многочисленные решетки-двери, разбросанные по этажу и выводит меня на свежий воздух. Мы идем по двору к проходной. У двери Варя нажимает кнопку звонка.
      - Кто там? - слышен голос.
      - Это я, Скворцова.
      - Чего так поздно?
      Дверь открывается и мы входим в коридор.
      - А это кто? - человек неуверенно тычет в меня пальцем.
      - Это со мной.
      И вдруг я слышу шлепок. Охранник подламывается и падает на пол. Теперь я замечаю в Вариных руках пистолет с глушителем.
      - Что ты сделала?
      - Молчи. Пошли быстрее нас ждут.
      Она выдергивает ключи из рук мертвеца и открывает ими выходную дверь. Недалеко от проходной милицейский газик. Варя помогает мне залезть в арестантское отделение, сама садиться к шоферу. Я замечаю, что шофер с респиратором.
      Мы ехали всю ночь. Под утро заправились на заправочной станции бензином и Варя поменялась с шофером, села за руль. Только к полудню выскочили на полевой аэродром, где нас ждал маленький АНТ. Варя выводит меня из машины и заталкивает в небольшой отсек, в задней части самолета. Здесь мне дали поесть и самолетик взмыл в небо.
      Мы летим уже шесть часов. Наконец, прибыли на какой то военный аэродром. К нашему самолету, подъехал УАЗик. Теперь мы с Варей сели вместе в закрытый кузов.
      - Сережа, слушай, мы сейчас приедем в порт. Вот возьми паспорт, посадочные билеты, деньги.
      Я разглядываю заграничный паспорт и с удивлением вижу на нем свою фотографию.
      - Ничего себе. Вы здорово подготовились.
      - Слушай меня дальше. Как зайдем на судно, сразу запрешься в каюте и до самого отхода, нос не высовывай.
      - А как ты? Тоже со мной поедешь?
      - Кто же тебя до клиники доктора Майера доведет? Конечно я. Я буду в каюте рядом. Вот здесь в чемодане твой багаж. С таможней договорено, тебя пропустят без осмотра. Если пограничники или кто то другой будут о чем либо спрашивать, скажи что плывешь по служебным делам.
      - Разве не надо говорить, что в клинику?
      - Нет. Теперь дальше, - продолжает Варя. - Как попадем на судно, постарайся поменьше говорить, если надо, за тебя разговаривать с экипажем буду я. Судно все таки не наше, заграничное, а как мне известно, английского ты совсем не знаешь.
      - Сколько мы будем плыть?
      - Четыре дня.
      - Я хоть смогу общаться с людьми, покупать еду.
      - Конечно, для этого тебе и передали деньги. Здесь 500 долларов, но только, тратить ты их будешь, когда поплывем...
      - А ты уверена, что со мной все в порядке? Сыворотка Розенберга подействовала?
      - Хорошо, что напомнил. Я хочу на всякий случай, тебе вколоть еще дозу.
      Варя достает из сумочки шприц и ампулу. Несмотря на тряску машины, деловито разбивает верх ампулы и высасывает содержимое поршнем.
      - Давай руку. Вот так.
      Она профессионально делает укол.
      - Тебе делали прививку или вкалывали сыворотку до встречи со мной?
      - По моему делали и то и другое. Как бы иначе я в больнице работала.
      Варя бросает шприц в стеклянную банку, заполненную мутным раствором, и продолжает мне читать лекцию, как вести себя на судне.
      - Вон там в углу твой чемодан с вещами, - она кивает на мягкие черные чемоданы у самой кабины. - Если спросят, что там, отвечай - костюм, рубашка, туфли и бритвенные принадлежности. Постарайся сразу как попадешь в каюту, привести себя в порядок...
      Машина въезжает в город. За окном мелькают улицы, дома, люди.
      - Это Владивосток? - спрашиваю у Вари.
      - Да.
      У ворот порта нет заминки, как по волшебству, машину пропускают дальше и недалеко от здания морского вокзала мы останавливаемся.
      - Мы заехали с той стороны таможни, - проясняет Варя.
      - А почему так мало народа?
      - Посадка будет через шесть часов. Мы прибыли пораньше, чтобы не привлекать внимание тех, кто может нас искать.
      Большое, красивое пассажирское судно стояло у причала. Пограничник в зеленой фуражке сиротливо стоит у трапа. Недалеко, у черного, крытого лимузина облокотился гражданский.
      - Смотри, там кто то стоит, - говорю Варе.
      - Вижу, но ты не беспокойся. Это наши.
      Мы подходим к пограничнику. Я и Варя протягиваем ему паспорта, билеты. Тот просто сверяет фотографии с оригиналом и, даже не проверив содержимое чемоданов, спешно пропускает нас. Теперь мы на палубе. Здесь уже Варя на английском языке, поясняет морскому офицеру и гражданскому, кто мы такие и почему так рано. Нам вежливо козыряют и, словно из-под земли, возникший матрос, ведет нас в каюты. Я через перила замечаю, что пограничника спешно заменяют новым нарядом.
      В моей каюте не развернешься, все миниатюрно. Я сразу заваливаюсь на койку и засыпаю, даже забыв о наставлениях Вари привести себя в порядок.
      Кто то настойчиво стучит в дверь. С трудом побеждаю остатки сна и иду открывать. На пороге Валя, она одета в красивое бальное платье с большим вырезом.
      - Сережа, мы уже плывем четыре часа. Сегодня вечером капитан закатывает бал, ты должен переодеться.
      - Как, разве мы уже плывем?
      - Плывем, соня, плывем. Давай собирайся.
      Она помогает мне раскрыть чемодан и достает черный костюм.
      - Вот видишь. Здесь же белая рубашка, туфли в коробке и кис-кис. Ты побрейся, переоденься, я зайду к тебе через пять минут.
      Мы идем в ресторан. Там действительно много народа, в большинстве, американцы и японцы. Небольшой ансамбль, наяривает музыку и несколько пар развлекаются в танце по свободному центру зала.
      - Видишь того мужчину, - показывает подбородком Варя, - рядом с ним миниатюрная женщина, это его жена, она очень скучает. Хорошо бы тебе пригласить ее на танец.
      - А муж мне шею не намнет?
      - Если даже и откажет, ничего плохого в этом нет. Тебя заметят.
      - Это так важно?
      - Важно. Ты иди, я тебя подожду у стойки.
      Я подхожу к мужчине и, кивнув головой, прошу.
      - Разрешите вашу даму пригласить на танец.
      Он тупо смотрит на меня. Потом до него что то доходит, что я что то прошу и на ломанном русском он отвечает.
      - Ви, рюски...?
      - Да.
      - Что, ви, хотель?
      - С вашей дамой, - я указываю на его спутницу и кручу пальцем по залу, - танцевать.
      До него наконец доходит, он отрицательно мотает головой и что то бегло говорит своей даме по-английски. Она улыбается мне до ушей и тоже мотает головой. Отхожу к стойке.
      - Отказали? - спрашивает Варя.
      - Отказали.
      - Тогда покрутись по ресторану и не ходи за мной как привязанный. У тебя деньги есть, вот и погуляй. Смотри, какие женщины сидят. Давай, отваливай.
      Я заказал бутылку красного вина и, прихватив рюмку, пошел за свободный столик.
      - К вам можно? - по-русски спрашивает голос.
      Рядом стоит здоровенный японец.
      - Садитесь.
      - Я слышал, как вы разговаривали с мистером Кларком и немного посмеялся от души.
      - Что же здесь смешного?
      - Он сказал своей жене, что она выглядит в этом платье слишком вульгарно, от чего всякие жеребцы, так и лезут к ней.
      - Я к платью не лезу...
      Японец захохотал.
      - Я понимаю, куда вы хотите залезть. Вы в Америку по делам?
      - Да.
      - Я так и думал. У всех деловых русских, едущих за границу, всегда заморенный вид.
      - А вы неплохо говорите по-русски.
      - Еще бы. Я четыре года работал в консульстве. А вот у стойки, дама, которая тоже вас отшила, она кто?
      - Плывет со мной.
      - Жена, любовница?
      - Нет. Ни то, ни другое... Секретарша.
      - Она вас... игнорирует?
      - Мы иногда ругаемся.
      - Ага. Подойти к ней можно? Как ее звать?
      - Варя.
      - Я тогда подойду к ней, а чтобы вам не было скучно, приглашу к вам мою хорошую знакомую.
      Он щелкает пальцем и словно из под земли появляется стройная то ли японочка, то ли китаечка. Японец бросает ей несколько фраз на английском и идет к Варе. Девица подсаживается ко мне. Она что то бормочет, потом подзывает официанта и делает заказ. Я оглядываюсь. Варя о чем то гневно говорит японцу. Сидящая со мной женщина, своими пальцами отводит мое лицо и что то непонятное лопочет. Нам приносят заказ. На столе появляется еще одна бутылка, несколько тарелочек салата. Теперь мне наплевать на Варю.
      Утром я просыпаюсь от жары в своей каюте и вижу рядом женщину. Ее голова примостилась на моей груди. Жесткие, черные волосы рассыпались вокруг.
      - Эй, - бужу ее я. - Пора вставать.
      Она отрывает сонную голову и улыбается до ушей. Потом целует меня в губы и соскакивает на пол. Женщина одевается и уходит. Я тоже вскакиваю, привожу себя в порядок и бегу в соседнюю каюту к Варе. Ее каюта открыта, кровать прибрана, а Вари... нет.
      Японец сидит за стойкой бара и когда я подхожу, кивает мне как знакомому.
      - Ну как выспались?
      - Хорошо. Я вчера здесь не очень...? Меня так развезло...
      - Нет, все в порядке.
      - А вы не скажете, где Варя?
      Японец допивает рюмку и смотрит на меня.
      - Она сидит под охраной в моей каюте.
      - За что?
      - На всякий случай. Здесь плывут такие важные лица, что лишних эксцессов нам не надо.
      - Ни чего не понимаю. Она же плывет со мной...
      - Знаю. Но в ее вещах мы нашли пистолет с глушителем. Здесь плывут видные особы и лишних приключений нам не надо. Я решил пока ее изолировать. Вам то нечего беспокоиться, она же ваша подчиненная. Если доплывем до Америки и ничего не случиться, то отпустим.
      - Вы шарили в наших вещах?
      - А как же. Наша служба безопасности должна проверить все и рассчитать все акты диверсии заранее.
      - Так вы не представитель консульства?
      - Я же сказал вам, что в России работал, но не сказал, что слишком давно.
      - Можно мне ее увидеть?
      - Почему нельзя, можно, но... только под моим присмотром.
      - Тогда пошли.
      В каюте кроме Вари еще двое здоровенных парней.
      - Сережа? - удивилась она.
      - Мне разрешили с тобой встретится.
      - Я так рада, что ты меня не забыл.
      - Тебя здесь не обижают?
      - Ну что ты? Охрана так любезна. Играем в картишки, пьем итальянские вина.
      - Мне, наш общий знакомый, - я киваю на японца, стоящего за мной, обещал, что тебя выпустят после того как мы очутимся в Америке. Я считаю твое задержание, полным недоразумением.
      - Я тоже так считаю.
      - Варя, мне нужны деньги.
      Она криво улыбается.
      - Ты что, свои вчера просадил?
      - Да.
      - С этой косоглазой бабой?
      - Сама толкнула меня на этот подвиг.
      - Я не могу тебе их дать. Вот он, - она кивнула на японца за моей спиной, - убрал у меня сумочку, а деньги там.
      - Мне нужны деньги, - я поворачиваюсь к японцу. - Вы можете меня проводить до сумочки Вари и взять их от туда.
      - Это необязательно делать. Я подсчитал, в сумочке мадам еще две тысячи долларов. Поэтому сейчас могу спокойно отдать вам мои деньги, а перед прибытием в порт я свое возьму. Сколько вам надо денег сейчас?
      - Долларов пятьсот.
      - Шикарно живете. Вот ваши пятьсот долларов.
      От вытаскивает свой кошелек и отсчитывает мне пять зелененьких... Я запихиваю деньги в карман.
      - Ну, я пошел.
      - Заходи, Сереженька, - доносится мне в спину голос Вари.
      Мы выходим с японцем на палубу.
      - Значит, она вас финансирует? - спрашивает он меня.
      - Фирма доверила ей деньги.
      Японец кивает головой.
      - Я вас покину. Если еще что то нужно Варе передать или переговорить с ней, всегда к вашим услугам. Вы меня найдете где-нибудь... на судне.
      Второй день гуляю..., просаживаю деньги, танцую с женщинами, пью дорогие вина. Опять в постель залезла какая то красотка, но уже европейского масштаба. Утром я ее выгоняю и только привел себя в порядок, как в дверь постучали.
      - Сережа, открой, это я Варя.
      - Ты? Тебя выпустили?
      Она быстро входит в каюту и сразу же садиться на кровать.
      - Черт, как хочется курить...
      - Так что произошло?
      - Ничего. Охранники там... лежат. Им что то плохо.
      - Ты их убила?
      - Я же сказала, им плохо.
      - А этот, японец?
      - Я его с того раза, когда ты с ним пришел просить деньги, не видела. Он больше не появлялся в каюте.
      - Что же ты теперь будешь делать? Они проснуться и будут тебя искать.
      - Уже не будут.
      - Не темни, что происходит?
      - Ты понимаешь, мне кажется сыворотка Розенберга на тебя не подействовала, ты... здесь заразил людей. Только что прошла по палубам судна и везде... паника. Матросы сделали карантинную третью палубу и свозят больных туда.
      - Врешь, ты же мне вводила готовую сыворотку. Она же проверена и в лаборатории и на людях.
      - Но... Я тоже думала, что все в порядке, но... сегодня поняла, сыворотка не смогла убить чумные палочки в твоей крови.
      - Что ты наделала? Я не верю тебе. Скажи мне правду.
      Варя молчит.
      - Как хочется затянуться. Когда уходила из их каюты, видела пачку "Кент" и не могла взять.
      - Так что же, Варя?
      - Хорошо. Я тебе скажу правду. На этом судне из России должна отправиться домой совместная японо-американская комиссия по вопросам загрязнения радиоактивными отходами окружающей среды вдоль побережья Охотского моря. Среди наших русских людей нашлись предатели, которые передали комиссии весьма компрометирующие и секретные материалы. Опубликовать их, это все равно что взорвать в мире новую бомбу. Здесь не только загрязнения, которыми мы завалили весь берег моря, но здесь документы о том, как мы сумели засорить весь Дальний Восток этой пакостью, по каким каналам переправляли за границу ядерные отходы, как внедряли их среди жилых и производственных массивов. Комитету государственной безопасности поручено ликвидировать эту утечку информации, сами документы, а так же людей, которые уже что то знают об этом деле. Так как здесь замешано очень много людей и происходит весьма тщательная охрана документов, то мы разработали уникальный план, решили выкрасть тебя из больницы и подсунуть на это судно простым пассажиром. Действительно взорвать или перестрелять всю комиссию - безумие. Это даст такой международный резонанс, что все государства сразу порвут с нами отношения, а вот проникновение эпидемии на судно не вызовет особых подозрений.
      - Какой ужас. Но кругом же много невинных людей, они погибнут зря.
      - Ради интересов нашей родины, надо идти на большие жертвы.
      - Ты и твоя организация... психи, больные придурки...
      - Поосторожней, мальчик. Это самая красивая операция, без выстрелов и взрывов. А что до остальных, капитан уже сообщил на берег о начале эпидемии на судне. Сейчас сюда летят медики с Пил-Харбора.
      - Что же ваши... придумали потом?
      - Как обычно, мы должны сейчас достать документы и замести следы.
      - То есть?
      В это время ожило радио. Мужской голос встревожено заговорил по-английски.
      - Вот, видишь? Ожили. Просят всех пассажиров зайти в каюты и не выходить от туда до прихода в порт. А мы с тобой наоборот, выйдем из каюты и пойдем... заметать следы. Пошли.
      - Никуда я не пойду.
      - Пойдешь. Иначе я тебя пристрелю.
      В руках у Вари оказался пистолет.
      - Идем. Мне нужна мужская сила.
      - Меня потом тоже...
      - Смотря как себя вести будешь. А ну, вперед, - голос ее задышал металлом.
      Мы выходим в пустой коридор. Варя уверенно ведет меня на верхнюю палубу.
      - Вот сюда.
      Она тычет пистолетом в дверь каюты. Я ее открываю и... вижу, как на двух койках мучаются в горячке два человека. Я их узнал, это был тот самый японец и его жена, с которыми Варя навязывала познакомиться на вечере.
      - Надо же, еще живы, - комментирует Варя. - Сережа, пошарь в карманах этого костюма. Поищи ключи.
      Она показывает стволом пистолета на костюм, небрежно сброшенный в кресло. Я обыскиваю его и действительно нахожу несколько ключей.
      - Вот они, что дальше?
      - Сдвинь картину со стены.
      Я сдвигаю копию Джоржоне и вижу металлическую дверцу сейфа.
      - Вот это, да. Наверно, в самых богатых каютах персональные сейфы. Но здесь еще помимо ключа, нужно набрать код...
      - Сначала подбери ключ и воткни в скважину. Вот так. А теперь набирай... 3... 5... 1... 4... Поворачивай ключ.
      - И от куда ты все знаешь?
      - Не разговаривай, крути. Раз сейф на судне, кто-нибудь из экипажа обязательно знает его шифр.
      Дверца сейфа открылась. На верхней полке плотно лежали папки с документами, внизу- три толстые пачки долларов. Варя уже сдернула с полки кожаный чемоданчик, открыла и вывернула его на изнанку. На пол посыпались рубашки, кофты, бритвенные принадлежности.
      - Клади все сюда, - командует она, протягивая мне пустой чемодан.
      Я вытаскиваю документы, деньги и все запихиваю туда. Ничего себе, получилась тяжесть, килограмм на десять.
      - Все, упаковал.
      - Ради этих подлинников, можно сделать все, даже взорвать пол мира, - с наслаждением говорит Варя. - Мы выполнили поручение. Мало того что убрали нужных людей, но еще и забрали документы. Если бы ты знал сколько разведок за ними охотились, сколько людей арестовано или погибло, а мы с тобой все взяли здесь и без шума...
      - Навряд ли.
      В дверях каюты стоял, прислонившись к косяку тот самый японец, что арестовал Варю. Его лицо было красным и мокрым от пота. В дрожащей руке прыгал пистолет, уставленный на Варю.
      - Я вас поймал, мадам.
      Варя засмеялась.
      - Ты труп. Это я тебе устроила такой праздник. Ты же покойник. Не пора ли тебе сдохнуть, косорылая рухлядь.
      И вдруг пистолет японца выстрелил. Рот у Вари вытянулся, глаза распахнулись.
      - О... Попал, подлец...
      Она стала медленно валиться на кровать к лежащей без памяти женщиной. Японец тоже не выдержал и рухнул на пол. Его пистолет отлетел к моим ногам.
      - Сережа, - хрипит Варя. - Сережа, - я... тебя обманула. Настоящая сыворотка у японца в каюте. Когда он обыскивал меня, то все взял себе. Документы передай...
      Вдруг из губ Вари выскочила струйка крови, она откинулась и хрипло задышала. Я оттащил Варю на ковер, разорвал кофту и вырвал бюстгальтер. У правой груди виднелась дырочка входного отверстия пули, от туда слабыми толчками шла кровь. Сдергиваю с кровати из под мечущейся японки простынь и разорвав ее на части, затыкаю рану и перевязываю Варю. Японец, который в нее выстрелил, метался в бреду, я обшарил его карманы и нашел ключик с номерком каюты. Надо найти сыворотку. Беру злополучный чемоданчик и выхожу в коридор. Он вымер, не видно ни одного человека.
      В каюте у японца чистота и порядок. Долго обыскиваю ее, пока не нахожу сумку, спрятанную на вешалке, под плечики рубашки. Вытряхиваю содержимое на одеяло. Где же настоящая ампула? Неужели японец ее куда-нибудь спрятал? Ампулы нет. Я в отчаянии. Еще раз просматриваю каждую вещичку весьма тщательно. В зажигалке бензин, в гребне нет, вот одноразовый шприц, он тоже пустой и еще не распакованный, пачка долларов, нет и в пачке салфеток, а это что..., три тюбика помады. Отвинчиваю шляпки, везде ярко-красные головки. Нет, нигде нет. В отчаянии сбрасываю все на пол и тут... Одна из вытянутых помад сломалась и из массы выглянуло тонкое красное острие стеклянной ампулы. Слава богу, не разбил. Весь замазавшись краской, сделал сам себе укол. Посидел минут пять и стал потрошить чемоданчик, принесенный с собой.. Открываю иллюминатор и все содержимое, кроме денег и дискет, вываливаю в океан.
      В своей каюте долго отмывал помаду с тела и особенно с рук, испачканную рубаху тоже выкинул в иллюминатор.
      Меня будит стук в дверь каюты. Я открываю ее. На пороге два человека в прорезиненной одежде с респираторами в больших очках. Первый человек гнусаво через респиратор заговорил, но я его не понимаю.
      - Я русский, - громко говорю ему.
      - Русски, - повторяет он и заглядывает в красный журнал, - русски, ес...
      Они хлопают меня по плечу, что то говорят размахивая пальцем и закрывают двери. Зато вскоре приезжает каталка и мне прямо в каюту, такие же натянутые в резину люди, приносят обед.
      Через четыре часа появились врачи. Эти говорили меньше. Они жестами потребовали, чтобы я разделся, ощупали меня, взяли кровь для анализов и убрались.
      Наше судно пошло к какому то порту и встало на рейде. Десятки полицейских и санитарных суденышек окружили судно. По палубе с грохотом бегали санитары с носилками, сновали гражданские с масками на лице. В мою каюту входят двое таких лиц. Один неплохо говорит по-русски.
      - Господин Сомов?
      - Да.
      - Мы из ФБР.
      Они показывают мне свои документы. Из-за респираторов трудно различить сходимость лиц с карточками, но это никому и не надо.
      - Хотим вам задать несколько вопросов.
      - Пожалуйста.
      - Ваша... помощница или секретарша... Вы знаете где она?
      - Ее в первый день плавания посадил в отдельную каюту под охрану, такой крупный японец.
      Они переглядываются.
      - За что он ее посадил?
      - Как мне сказал японец, у нее был в каюте обыск и нашли пистолет с глушителем. Чтобы обезопасить пассажиров, ее временно посадили к охранникам.
      - И... что потом?
      - Не знаю. Я на следующий день ходил в эту каюту вместе с японцем и разговаривал с ней. После этого, ее не видел. А что с Варей? С ней что-нибудь случилось?
      - Она ранена...
      - Как ранена? Я же...
      - Вы зачем плывете в Америку?
      - Моя фирма договорилась с клиникой доктора Майера, что я пройду там обследование.
      ФБРовцы сразу насторожились.
      - Вы чем-нибудь больны?
      - У меня малокровие.
      - Ага. Разрешите, мы обыщем вашу каюту?
      - Пожалуйста.
      Они принялись по деловому ковыряться в моих вещах, прощупывали койку, обыскали мою одежду.
      - У вас очень много денег, господин Сомов, - говорит тот, кто знает русский язык.
      Он держит в руках три пачки долларов.
      - Моя фирма может позволить роскошь обеспечить меня деньгами.
      - А что это за дискеты на столике.
      Господи, я же забыл об их. Вот влип то...
      - Это информация нашей фирмы.
      - Вот ваши деньги, берите.
      Деньги с сожалением возвращаются мне. Они явно неудовлетворенны результатами обыска и теперь бурно обсуждают что то между собой. Наконец, мне задают вопрос.
      - Не могли бы вы рассказать нам, где вы были со вчерашнего вечера?
      - В каюте.
      - Прямо так никуда и не выходили?
      - Нет. Утром меня разбудили двое ребят в респираторах и прорезиненной одежде, я понял, что на судне что то не в порядке. Действительно, обед мне принесли прямо сюда и я решил не рисковать, мало ли что...
      - Правильно делаете, сидите здесь и не высовывайте нос.
      Не попрощавшись, ФБРовцы уходят.
      В коридорах нарастает гул голосов, хлопают двери. Наконец, подходят к моей каюте.
      В дверях стоит группа людей в защитной одежде. Впереди стоящий человек что то мне говорит и тут же гнусавый голос сзади него услужливо переводит.
      - Вы русский?
      - Да.
      - Собирайте вещи, мы вас отправляем на берег.
      - Я не заразный?
      - Это мы выясним там, в карантине. Дайте ему респиратор...
      Кто то втискивает мне в руку защитную маску. Я собираю чемодан и в сопровождении двух парней выхожу на палубу. Здесь кипит работа. Из кают вытаскивают трупы в черных мешках и складывают вдоль борта. На нескольких носилках уносят к трапу еще живых. Небольшая группа здоровых людей в респираторах с вещами стоит у трапа капитанского мостика. Меня заталкивают к ним.
      Наконец то мы на берегу. Огромное здание, окруженное высоким забором, приняло всех здоровых, больных и раненых с зараженного судна. Меня поместили в палату с матросом. Это веселый парень, все время что то говорит и мне знаками рук пытается все объяснить. Врачи каждый день обследуют нас и, как я понял, судя по их отношению, мы здоровы. Настал день, когда разрешили выходить в коридор. Я сразу пошел искать женское отделение. После нескольких недоразумений с сестрами и врачами, наконец нашел палату с Варей. Она еще слаба и мое появление встретила улыбкой.
      - Ты как?
      Я сел к ней в ноги.
      - Выкарабкалась. Это ты меня перевязал, тогда в каюте?
      - Я.
      - Я так и подумала. Чего же ты меня не перетащил в мою каюту?
      - Я пошел в каюту к японцу искать ампулу, а когда нашел, то решил не рисковать и не стал возвращаться.
      - У тебя все в порядке со здоровьем? Нашли что-нибудь?
      - Ничего не нашли. Судя по поведению врачей, со мной все нормально.
      - Где документы?
      - Я их выбросил...
      - Что...? Да как ты посмел?
      Я молчу.
      - Куда выбросил? - продолжила она
      - В океан.
      - У...,- Варя застонала. - Что же ты наделал? Столько трудов и все напрасно. Не мог спрятать где-нибудь?
      - Не мог придумать куда. А потом, все же считаю сделал это не зря, приходили ФБРовцы и все судно обшарили.
      - Ладно, мы хоть пол дела, да выполнили. Со мной дело плохо, как вылечусь наверно буду здесь сидеть до конца следствия.
      - В чем тебя обвиняют?
      - В похищении документов...
      - Но их нет.
      - Это меня и спасет. ФБРовцев, по крайней мере, интересует, кто меня перевязал и помог остановить кровотечение, кто помог выжить. Они считают, что тот кто это сделал, тот и украл документы.
      - Они могли бы подумать на меня...
      - Могли бы, а может и сейчас подозревают...
      - А что мне делать дальше?
      - Просись на родину, скажи, что после таких переживаний, не хочешь лечиться у доктора Майера, а хочешь вернуться домой. Американцы люди чувствительные, пойдут навстречу.
      - Доктор Майер лицо реальное?
      - Да. У нас все продумано. Это не выдуманный человек и он был согласен на твой переезд к нему. Документально все подтверждено и здесь ты чист. Может поэтому тебя сейчас и не трогают.
      В палату входит сестра, она разговаривает с Варей по-английски.
      - Сестра просит, чтобы ты ушел. Сейчас сюда опять придут детективы. Приходи лучше завтра, а то мне грустно в одиночестве.
      Я захаживаю к Варе почти каждый день. Она быстро идет на поправку. Как Варя и посоветовала, я попросился у местных властей, чтобы меня вернули после карантина на родину.
      Прошел месяц карантина, у меня в палате появился знакомый ФБРовец, говоривший по-русски.
      - Привет, - поздоровался небрежно он, как будь-то только вчера и расстались.
      - Здравствуйте.
      - Я хотел бы с вами поговорить по поводу денег, которые мы нашли у вас в каюте...
      - Что вас так беспокоит?
      - Сколько вы их взяли с собой, когда отправлялись в Америку?
      Вот черт, неужели попался. Так, кажется у Вари было около двух тысяч и до этого она давала мне пятьсот. Те три пачки, в каждой сто штук по сто долларов. Была не была.
      - Тридцать три тысячи долларов.
      ФБРовец присвистывает от восхищения.
      - Как же вы их пронесли на судно?