- Пойдемте Виктор Николаевич. Там все ждут.
      Я вышел за ней к своим чудесным девчонкам.
      - Сегодня у нас праздник, - сказала Галя - мы все едем ко мне справлять проводы моего жениха. За одно отпразднуем и нашу маленькую победу.
      - Галка. Валя что, уезжает? Куда и насколько? - удивилась Наташа.
      - Да девочки. Его отправляют в Афганистан, там какие-то события. Любовь Владимировна, вы ведь тоже едете с нами?
      - Хорошо, я поеду, но сегодня Машенька приезжает с мамой и ты извини, я пораньше уйду домой.
      Я понял, что эта фраза также относится и ко мне.
      - Вон тринадцатый, бежим, - закричала Галка.
      Мы рванули на трамвай.
      Пир шел горой. Стол ломился от водки, вина и закусок. Все были навеселе и несли пьяную чушь. Валя, только что вылупленный лейтенант Советской Армии, усердствовал больше всего. Он все время мял Галку, выкрикивал тосты и пытался поцеловать всех, кто к нему подходил. Проигрыватель надрывался, выдавливая мелодии и заполняя ими все закоулки квартиры. Первой уходила Любовь Владимировна. Я пошел провожать ее в прихожую.
      - До свиданья Виктор, ты здесь не задерживайся, - сказала она, поцеловав меня в щеку.
      - До свиданья Люба.
      Я чуть-чуть прижал ее к себе.
      Потом настала очередь Наташи и Светы, их мамы требовали прихода к одиннадцати часам. В прихожей, я поцеловал Наташу и Свету в щеку. Наташа онемела, а Светка заорала.
      - Разве так прощаются? Ты должен целовать любимую женщину вот так.
      И она вцепилась в мои губы на пол минуты.
      После их ухода, прикатили товарищи Вали, такие же лихие лейтенанты, как и он. Выпив, для приличия, по пол бутылки водки, они взвалили Валю на плечи и утащили к машине, которая ждала их в низу. Стал собираться и я, но Галя потребовала, чтобы я помог собрать и перенести посуду в кухню и убрать комнату. Когда порядок был восстановлен, Галя сорвала передник и подошла ко мне.
      - Я тебя ни куда не отпущу. Уже поздно, трамваи не ходят.
      Ее полное тело надвинулось на меня и я почувствовал, что сдаюсь.
      Утром я проснулся от того, что кто-то гладил мое тело. На моих ногах сидела голая Галка и ласкала меня.
      - У нас в запасе пол часа, - шепотом сказала она, когда я открыл глаза.
      На работе у всех было приподнятое настроение. Меня и Любу пригласил к себе Геннадий Федорович.
      - Сейчас, надо делать все в темпе, - сказал он - Я пойду выбивать тему и деньги, вы, Виктор Николаевич, собирайте установку для синтеза, заказывайте материалы. Я подключу к вам биологов, программистов и обслуживающий персонал для приборов. Вам Любовь Владимировна, необходимо разделить ваших девочек. Двух отдадите Виктор Николаевичу.
      - Но у меня останется один человек, а объем работ огромный.
      - Сейчас важно сформировать группу у Виктор Николаевича. Время не ждет. Скоро приедет Геннадий Рувимович и каждые наши неосторожные и не подготовленные действия, будут направлены против нас. Потом, я обещаю, достану вам еще несколько человек. А сейчас, за работу.
      Мы вышли. Я видел, как расстроена Люба. Мы вошли в комнату.
      - Девочки, кто хочет работать с Виктор Николаевичем? - обратилась, к ожидавшей нас группе, Люба.
      - Я.
      - Я.
      - Я.
      - Нужно двоих, - поникшим голосом сказала Люба.
      - Пусть выберет Виктор Николаевич, - высказалась Наташа.
      Девочки дружно кивнули головой.
      - Хорошо. Со мной пойдут... - стояла жуткая тишина - Наташа и Света. Девочки собирайтесь, вы переезжаете в мою комнату.
      Галка, надув губы, выскочила из комнаты.
      Геннадий Рувимович Рабинович не заставил себя долго ждать. У меня полным ходом шла очистка исходных для синтеза продуктов, когда по телефону потребовали в кабинет Геннадий Федоровича. Вместо нашего шефа, за столом сидел, худой, длинный мужчина, с горбатым носом и курчавыми черными волосами. Он был в светлом, в шашечку, костюме и без галстука. Кроме него в комнате были: Геннадий Федорович, Борис Залманович, Любовь Владимировна и неизвестный мне мужчина, со свирепым выражением лица и торчащими, как уши зайца, волосами по бокам плешины.
      - Так вот он возмутитель спокойствия, - запел Рабинович, высокими нотами - Здравствуйте, здравствуйте. Я тут почитал ваши листки, хорошо пишите молодой человек.
      - Здравствуйте, - ответил я.
      - Так вы считаете, молодой человек, что виной всех бед, является паразит онкоген, который находится во всех клетках и по вашему выражению, спит, как трутень в улье, и он всю жизнь в клетке от рождения до заката. Вы считаете, что рак, это смещение онкогена со своего места в другую хромосому или другую область клетки, что вызывает его активацию и как последствие, обильное выделение молочной кислоты и деление новой клетки.
      - Да.
      - Вы предлагаете бороться не с ним, а с белками, которые поступают в клетку и тем самым изменить активацию онкогена.
      - Да. Близко к истине, но не так.
      - Так как же вы хотите это делать?
      - Основой выработки аминокислот и глюкозы является печень. Я не отвергаю ТФР в больной клетке, я даже предполагаю, что он обладает тройной функцией. Он является заказчиком белков и глюкозы для клетки и, одновременно, транспортером заказанных аминокислот и глюкозы в инсулине, в клетку. Почему она и получает повышенную дозу питания. Кроме того, ТФР является разведчиком, чтобы отыскать место для новых делящихся, больных клеток и сопровождает эти клетки в новую часть организма.
      Есть еще один из продуктов онкогена - это ЭФР (онкобелок), выполняющий роль рецептора в крови нормального фактора роста, который локализуется на плазматической мембране клетки.
      Чтобы уменьшить опасность развития рака, надо химическими превращениями разрушить этот онкобелок и ТФР и этим самым, заблокировать прожорливую больную клетку.
      - А что же делает вирус? - задал мне вопрос мужчина, со свирепым выражением лица.
      - А его нет. Я имею в виду, раковый вирус.
      - Что...?
      Уши из волос на голове мужчины встали колом.
      - Тысячи ученых во всех странах, - зашипел он - работают над этой проблемой. А тут какой-то молокосос, отработал пол года и на тебе.... Вируса нет.
      - Я думаю, это не научный спор, когда кого-то начинают оскорблять. Идеи американцев Темина и Балтимора и нашего ученого Зильбера - устарели. Ряд последних открытий доказывают это. Если есть аргументация, что я не прав, давайте обсудим это.
      Все замерли. Неизвестный мне мужчина начал багроветь. Борис Залманович глупо улыбался своим большим ртом. Любовь Владимировна с испугом смотрела на меня. Анатолий Федорович сидел с непроницаемым лицом и сверлил взглядом стенку. Рабинович ехидно смотрел на мужика и молчал.
      - Идеи для него устарели, - разразился в злобном шипении мужик - Не хочешь ли ты сказать молокосос, что наш институт сидит и не хрена не делает. Да ты, дерьмо, еще сиську сосал, когда мы с Геннадий Рувимовичем сделали первые открытия по вирусологии РНК и ДНК. Уже есть успехи в лечении, а эта вонючка вякает, что ничего нет...
      Я встал и подошел к столу, за которым сидел Рабинович. На столе стояла двух-литровая колба с чистой водой и стаканом, прикрытым салфеткой. Я налил воду и посмотрел стакан на свет. Все молчали. Потом я повернулся к мужику и, вдруг, мужик отшатнулся и я увидел в его глазах страх. Я поставил стакан перед ним и сказал.
      - Сегодня очень душно, рекомендую-холодная дистиллированная вода. В холодильнике держим.
      Мужик как рыба, зазевал ртом. Но тут в разговор, наконец-то, вошел Рабинович.
      - Полно тебе Миша. Голова у парня варит, у него свои взгляды. Пусть работает. В конце концов, отрицательный результат тоже результат.
      - Да я его...
      - Сиди тихо Миша. Итак разговоры идут, застряли в дебрях и просвета не видят. А так есть параллельные испытания, по другой теории. Неужели не дошло?
      Миша замолчал.
      - Значит так, - подвел заключение Рабинович - Геннадий Федорович, обеспечьте работу по этой тематике и проведите все через первый отдел. Хранение и работа со всеми документами, через портфельную. А вы, - обратился он ко мне - тоже умеете довести оппонентов до предела, без научной, как вы выражаетесь, аргументации.
      Я молчал.
      - Ну что ж, я думаю мы обо всем переговорили. Пошли Миша, у нас еще в своих пенатах дел много.
      Мы задвигали стульями, попрощались и побрели по своим местам.
      Я только раскрыл папку за столом, когда зазвонил телефон. В трубке раздался голос Стелевича.
      - Виктор, срочно ко мне. Я хочу, пока ты не наделал в дальнейшем глупостей, с тобой поговорить.
      Я поспешил в его кабинет.
      - Виктор, передо мной прошло много всяких личностей. Я много всего здесь видел и знаю и хотелось поговорить вот о чем. Рабинович - это тварь, которую надо бояться. Он носом учуял, что в твоей работе что-то есть. Теперь, он будет вмешиваться во все твои действия и не мешать, нет. Он будет подбираться к твоим работам тайком, как вор, вытягивая из тебя оригинальные мысли и результаты опытов. Он сделает в своей лаборатории аналогичный участок, как у тебя и будет повторять твои опыты. Он быстрей тебя опубликует, переработанные данные и слава победителя рака, если ты, конечно, добьешься этой победы, достанется ему.
      - Борис Залманович, мне не верится. Не может того быть, что бы в такое время и этим занимались.
      - Не ссылайтесь на время Виктор, пока ни чего не изменилось. Если вы будете сопротивляться, вас сотрут, причем, общими усилиями ваших же сотрудников.
      - ???
      - Да, да не удивляйтесь. Это уже у нас было. Вы слышали, что Любовь Владимировна была за мужем?
      - Да.
      - А вы знаете от чего погиб ее муж?
      - Как погиб?
      - Он покончил жизнь самоубийством. Это был умничка, необычная энергия и талант, прямо светились в нем. Он раскусил Рабиновича и не дал ему материала. Результат плачевный. Весь отдел настроили против него, заклеймили как человека, который борется против социалистической науки. Самое страшное, что жена попала в общий хоровод. Это его и добило.
      - Как? Любовь Владимировна?
      - Время еще такое. Она только потом поняла, что она сделала. Сейчас она будет оберегать вас, вы ей напоминаете мужа, а Люба перед ним в неоплаченном долгу.
      - Как же мне материал уберечь?
      - Это будет трудно. Во первых, к вам наверняка пришлют, под видом помощника, соглядатая Рабиновича. Во вторых, под видом комиссии, по пересмотру секретных дел, будут трясти ваш портфель. В третьих, вас будут таскать на разные доклады, отчеты, конференции, где вы будете обязательно выступать, где будут задавать обязательно вопросы и все сведения вытащат по крупице.
      - Очень веселая картина.
      - Отдавайте весь материал Любе. Это вам мой совет. Поверьте старому еврею.
      - А какая роль Анатолия Федоровича?
      - Этот будет нейтральный. Умом он все понимает и, по возможности, пакостить незаметно Рабинович будет. Но не обольщайся, когда тебя будут все лупить, он будет молчать. НУ так как?
      Я ему поверил.
      Вечером я пришел домой к Любе. Она встретила меня по домашнему, в халате, в тапочках, на которых были два громадных банта. Мы пили чай и разговаривали обо всем.
      - Что это за Миша, с которым я сцепился? - спросил я.
      - Это член корреспондент Академии Наук Михаил Геннадьевич Кац, препротивнейшая личность. Он и Рабинович фактически зажали всю науку по микробиологии в Союзе. Ты приобрел очень опасного противника. Обычно, этот хам, по договоренности с Рабиновичем, начинает нападать и облаивать оппонентов. Кто им не дал отпора, тот будет их раб. Эти хитрые бестии, высасывают из толковых работ лучшие идеи, разрабатывают их, руками рабов и... выдают за свои. У тебя Виктор неприятности будут впереди. Они поняли, что в твоей идее что-то есть и теперь жди массу пакостей, давления общественности, партийных органов. И это до тех пор пока не сдашься, не принесешь им работу на блюдечке.
      - Значит война?
      - Выходит так.
      - Я говорил с Борис Залмановичем о документации, которую надо схоронить от Рабиновича. Он предложил поговорить с тобой.
      Люба встала, запахнула халат и подошла к книжному шкафу. Мы молчали. Она вытащила с полки фотографию мужчины и долго на нее смотрела.
      - Посмотри, это мой муж, Андрей. Я его предала. На меня давили из парткома, профсоюза, дирекции и я им поверила. Ради развития социалистической науки, я его бросила, когда ему нужна была поддержка. Он из-за меня, может быть и погиб.
      Она помолчала.
      - Какая же была дура. В партию вступила и от имени ее, отреклась.
      - Ты отказываешься?
      - Нет. Я буду тебе помогать. Ради памяти Андрея, я все сделаю, чтобы ты победил.
      - Даже если я буду с другой женщиной?
      Люба вздрогнула.
      - Я понимаю, я старше тебя. Когда-нибудь, ты, наверняка, уйдешь от меня. Но если это и произойдет, я все равно буду твоей союзницей. Пока ты не победишь, нет мне прощения перед Андреем.
      - Прости Люба.
      - Ничего. Ты прав. Это самое ужасное.
      Она вложила карточку в книги и подошла к столу.
      - Я хочу тебя спросить Виктор, ты не веришь в вирусную идею заражения рака, однако, мою, параллельную программу ты одобрил. Это что, игра с Рабиновичем?
      - И да, и нет. Я думаю Люба, здесь есть одна интересная вещь. Я говорил, онкоген есть в каждой клетке, ему предоставлен свой уголок в клетке. Он выполняет какие-то свои функции, помогает каким-то генам перерабатывать глюкозу и клетка здорова. Только когда он смещен, выбит и все это насильственно, в другую область клетки, он просыпается и начинается бедлам. Но есть случаи, когда раковые опухоли рассасываются. Это значит онкоген вернулся на свое место. Но почему? Либо кто-то в клетке, может свои гены, затолкали его обратно. Есть же аналоги с ремонтом, разрушенных ДНК. Либо окружающая среда и поступающее питание в клетку нормальны. А это значит, онкоген не может помочь клетке разделиться. Он всю энергию клетки гонит в ТФР и онкобелок, которые опять кем-то разрушаются за пределами клетки. Природа не терпит трутней и, в это случае, клетка сама должна мобилизовать силы, чтобы вернуть беглеца на место.
      - Это я поняла из твоих записей. Но что из этой теории для меня?
      - Мысль такова, занести в больную клетку здоровый вирус, что бы он подтолкнул онкоген на место. Вероятность минимальная, он может проскочить мимо. С другой стороны, если клетка примет не один, а несколько вирусов, вероятность возрастет.
      - Но этого в моем плане нет.
      Я засмеялся.
      - Помнишь, в кинофильме, "Повесть о настоящем человеке" герой говорит, что он не может без ног летать, а ему в ответ: "Но ты же советский человек". Я тебе и говорю, ты же советский человек.
      - Я поняла твой намек. Время позднее, пошли спать.
      Не успел я войти в лабораторию, как меня позвали к Геннадий Федоровичу. В его кабинете сидела полная, почти квадратная, женщина, с крупными белыми кудряшками волос на голове, с полными губами и маленькими мышиными глазками на полном лице.
      - Знакомьтесь, - сказал Геннадий Федорович - Валентина Степановна Гапанович. Геннадий Рувимович прислал нам подкрепление. Так сказать, усиливает вашу группу за счет своих резервов. Валентина Степановна зубр в микробиологии, надеюсь, очень вам поможет.
      - Очень приятно вас видеть, - сверля меня глазками, и растянув рот в улыбке пробасила она. - Геннадий Рувимович от вас в восторге и я, надеюсь, мы сработаемся.
      Она протянула мне руку и я ее вяло пожал.
      - Простите, Геннадий Федорович, но Наташа и Света занимаются в этой области. Пока мне не нужны биологи. Это во первых. Во вторых, у меня в комнате прибавился народ. Помимо Наташи и Светы есть Александра Ивановна, обслуживающая масс-спектрометр, с приборами работает Вера, препаратор Москвина, химик - Корзухина. Всего набралось восемь человек, со мной.
      - Ты хочешь, чтобы я от тебя Наташу или Свету взял?
      - Нет.
      - А если нет, то Валентина Степановна будет работать у тебя. Раз у тебя столы все заняты, мы вам, Валентина Степановна, предоставим место в комнате Любовь Васильевны. Вы не против?
      - Нет конечно. Хотя очень бы хотелось работать в гуще событий.
      Валентина Степановна неприязненно передернула плечами.
      - Вы очень колючий молодой человек, - обратилась она ко мне - Но вы меня еще оцените.
      Я переваривал последнюю фразу, стараясь понять, это угроза или хвастовство профессионала.
      - Виктор Николаевич, - обратился ко мне Геннадий Федорович - сейчас познакомьте Валентину Степановну с Любовь Васильевной, с ее рабочим местом и введите ее в курс дела.
      - Геннадий Федорович, еще вопрос. Валентина Степановна подчиняется мне или вам?
      - Как руководителю группы, вам, - нахмурился он - Как начальнику отдела - мне.
      Валентина Степановна злобно посмотрела на нас обоих.
      В этот день я остался на работе, чтоб просмотреть работы Дильмана и Благосклонного о ТФР. В лаборатории задержалась Света. Она фасовала раковые клетки по пробиркам, с питательными растворами, подготавливая их для работы. Мы работали тихо. Светка, как ни когда молчала. Наконец, она кончила работать и стащила перчатки.
      - Виктор Николаевич, - обратилась она ко мне - вы не уйдете? Я здесь сумку, плащ пока оставлю, а сама в душ.
      - Хорошо, иди.
      Светка испарилась. Через двадцать минут Светка ворвалась в лабораторию.
      - Виктор Николаевич, там с краном что-то. Я ни как не могу закрыть. Пойдемте помогите мне.
      Душ у нас был только для женщин, он находился в гинекологической комнате на втором этаже. Я вошел туда и услышал шум, падающей воды в кабинке. На мое удивление, кран легко перекрылся и когда я обернулся, то обомлел. Светка была голая, она шла на меня, как танк. Она бросилась мне на грудь и стала выталкивать из кабинки. Я растерялся и, сначала, не понял, как очутился, на очень странном кресле. Потом, я, по слабости своей, сдался и застрял со Светкой на два часа.
      Отношения с женщинами у меня сложились очень интересные. Галка или Светка исподтишка, когда ни кого не было, старались приласкаться ко мне. Причем, ни разу при посторонних, не давали повода, чтобы о нас что-то подумали. Галка всякими хитроумными способами, старалась затащить меня к себе домой. Я понимал, ей нужен мужчина. Свою судьбу она уже решила, у нее есть жених, а это, одна из потребностей женщины. Другое дело Светка, у нее большой выбор женихов и каждого она держит на крючке, старательно выбирая и подстраховываясь, на всякий случай. К Любовь Васильевне я ездил часто и иногда оставался у нее на ночь. На работе Люба меня, как бы, в упор не видела.
      Появление у нас Валентины Степановны Гапанович, вызвало отрицательную реакцию, почти всей группы. Все понимали, а может и говорили между собой об этом, что это шпион Рабиновича. С ней говорили вежливо и старались долго не распространяться. Валентина Степановна чувствовала это отношение всех окружающих и очень злилась.
      Однажды Валентина Степановна подошла ко мне.
      - Виктор Николаевич, - сказала она - Я хочу поговорить с вами по поводу моей работы.
      - Давайте поговорим Валентина Степановна.
      - Последнее время я занималась заражением животных больными раковыми клетками и выращиванием клеток в пробирках.
      - Да. Я заметил, вы это делаете профессионально и хорошо.
      - Я не об этом. Я хочу сказать, какая бы работа не была сделана хорошо, но без цели, без осмысления поставленной задачи, это похоже больше на препараторскую работу.
      - Разве вы не читали мой план.
      - Читала, но это план. Суть работы я уловила, но не поняла, что делать дальше.
      - Дальше, всех этих несчастных зверюшек мы с вами будем лечить. Химики будут делать лекарство, а вы будете его впрыскивать в животных.
      - А могу я знать, какие лекарства?
      - Естественно, но Геннадий Рувимович сделал только мне и Любовь Владимировне портфели и все рабочие тетради там. Ради этой секретности, у нас каждый работник делает только свою часть работы и не должен совать нос к соседу.
      Валентина Степановна покраснела... от ярости.
      - Хорошо. Можно, с вашего разрешения, я попрошу Геннадия Рувимовича, что бы он через первый отдел, разрешил мне пользоваться вашими тетрадями.
      - Простите Валентина Степановна, у меня есть начальство, пусть оно решает, но если спросят мое мнение, то я дам отрицательный ответ.
      - Не знаю, что я вам такого плохого сделала, но вы и ваши сотрудники просто ненавидят меня. Меня сюда прислали, я не по своей воле пришла.
      - Если вам не нравиться у нас работать, то попроситесь обратно.
      - Нет, нет, - поспешно сказала она - Я попытаюсь убедить, все-таки, вас и всех, кто здесь работает, что ко мне они относятся несправедливо. У меня к вам просьба. Здесь в городе открылся семинар, по микробиологии. Вот пригласительный билет. Разрешите, я по присутствую на этом семинаре. Я взял пригласительный билет. Ведущим программы семинара был Геннадий Рувимович Рабинович.
      - Обязательно поезжайте Валентина Степановна.
      Я занимался вопросами разрушения и денатурации онкобелков. Работа поганая, в полном смысле слова. Онкобелок можно было разрушить или нарушить конфирмацию его цепи, только в пробирке, но в живом организме, где защитные элементы очень высоки, добавление компонентов сводилось к нулю.
      В пробирке я получил интересные результаты исследования. Если питательную среду раковых клеток довести до РН меньше 3 или 4, или довести до РН больше 10, деление клетки ослабляется.
      Я пытался вводить подкисленные аминосоединения или соединения с высоким РН, крысам, но вместе с онкобелками разрушал и полезные аминокислоты и глюкозу. Нужен был состав избирательного характера, который отбирал только ТФР и онкобелок.
      Работу свою я секретил, все как надо. По вопросу разрушения белков, я писал все как есть, за исключением некоторых условий реакции. Вопросы денантурации белков, старался спрятать в голове.
      Я приходил в отчаяние от своих неудач. Однажды, Лена Корзухина, которая занималась у меня синтезом, добавила аминокислоту в раствор сульфамида в гуанидинхлориде и забыла поставить под мешалку. Эта штука простояла всю ночь. А утром, Лена увидела в колбе помутнение и позвала меня. Я мог ей только посоветовать отфильтровать раствор, капнуть для закрепления инсулин и присвоить ему очередной номер. Что она и сделала. Но через два часа раствор опять помутнел. Это было что-то новое, аминокислоты обычно вели себя прилично в инсулине. Я потребовал от Лены повторения опыта, а Наташу просил сделать инъекцию больным крысам, используя промежуточную фазу препарата.
      Через неделю у одной из крыс рассосалась опухоль. Я попытался повторить опыт, но на этот раз ничего не получилось. Лена опять, в препарат вводила инсулин, но он как заколдованный, избирательно действовал на крыс и на клетки в пробирке.
      Однажды в комнату зашла Люба и я поплакался ей на все мои беды. Она внимательно оглядела колбы с разделенными жидкостями и вдруг сказала.
      - Виктор, здесь, по моему, два смешанных соединения. Попробуй разделить их на молекулярных ситах.
      - Ты так думаешь. Но почему?
      - Я однажды подщелачивала питательную среду и вдруг белок начал делиться, это расслоение заметно в первоначальный момент, а потом, под действием тепла реакции, смеси перемешались.
      - Почему он стал делиться?
      - Борис Залманович предположил, что произошло изменение в ориентации цепей. Те цепи, которые изменили свое положение относительно других, естественно изменили свою активность. Таким образом в питательной среде появилось два раствора: активный и не активный.
      - Света! - заорал я, да так, что она подпрыгнула от неожиданности и чуть не уронила пробирку - Срочно дуй в Академию Наук, на Большой проспект, там они наделали кучу разделительных мембран. Возьми все образцы, которые там есть и срочно сюда. Я сейчас к Геннадий Федоровичу, пусть он туда позвонит, предупредит их.
      Света привезла много сортов полотнищ желтой бумаги и мы тут же пустили ее в дело. Мы действительно получили две жидкости и стали их капать в пробирки. Через некоторое время в ряде пробирок раковые клетки прекратили рост.
      Началась работа отладки рецептуры. Но через две недели Лена Корзухина уволилась и укатила к мужу в Мурманск. Всю черновую работу я взял на себя.
      Наши успехи все же проскользнули в замочную скважину двери. Толи Валентина Степановна усекла, что некоторые крыски начали выздоравливать, толи кто-нибудь из окружающих нечаяно проговорился, толи уровень слежки в институте слишком высок, но первым ворвалась поздравлять меня Валентина Степановна.
      - Виктор Николаевич, это правда, что вы что-то нашли. Правда, что ваши крысы выздоровели.
      - Кое что мы нашли, Валентина Степановна. Но, к сожалению, стабильности результатов нет.
      - Это все равно достижение. Вот обрадуется Геннадий Рувимович, это будет ему подарком к шестидесятилетию.
      - Почему должен радоваться Геннадий Рувимович? - в открытых дверях стоял Борис Залманович - Мы все должны радоваться.
      Валентина Степановна сжала губы и сузили глазки.
      - Заслуги Геннадий Рувимовича здесь велики. Кто разрешил и помог организовать работу, кто помог достать дефицитные аминокислоты, белки и реактивы, кто дал зеленую улицу.
      - Очень интересно рассуждаете Валентина Степановна. А кто додумал все это, кто работал здесь днями и ночами? - эти нес- частные ничего не значат.
      - Вы вечно все передергиваете Борис Залманович. Они получат свое по заслугам.
      Борис Залманович рассмеялся.
      - Я в этом не сомневаюсь, они получат по заслугам.
      Валентина Степановна выскочила из комнаты.
      - Виктор, зайди ко мне, - попросил Борис Залманович.
      Мы сидели в комнате, пили чай и ждали Любу, которую позвали по телефону. Когда Люба пришла, Борис Залманович налил ей чашку чая.
      - Садись, пей. Вот сахар. Закусить нечем, но я, думаю, перебьешься.
      Люба маленькими глоточками поглощала горячий отвар.
      - Я собрал вас друзья, сообщить вам пренеприятнейшее известие, к нам едет... сам Рабинович, со своим верным оруженосцем Мишкой Кацем. До них дошли некоторые слухи, что вы что-то сделали и теперь они приезжают, чтобы собрать дань. Поэтому друзья, давайте подумаем, все ли мы подготовили для приема гостей. Вы Виктор Николаевич и вы Любовь Владимировна подготовились?
      - Мне об этом заботится не надо, - первой заговорила Люба - У меня опыты не выходят. Здоровый вирус игнорирует больную клетку.
      - В моей комнате сложнее, - сказал я - все кто вращается вокруг меня, в чем-то сориентированы и что-то знают. Больше всех, знают три девушки: Наташа, Света и Лена. Остальные: Вера, Александра Ивановна и Москвина знают в объеме, сдохла, не сдохла и прекратила делиться или нет.
      - Но Лены нет, она уволилась, - сказала Люба - Это во первых. Во вторых, Свету и Наташу я давно знаю, эти не продадут, тем более Виктора Николаевича. Они в него влюблены по уши. Чтобы не было лишних эксцессов, я еще поговорю с ними. Они все поймут. С остальными женщинами, я мало знакома, но контактируя с ними по работе, они мне показались порядочными.
      - Виктор, а как дела с документацией? С ней все в порядке?
      - Да. Те маленькие открытия, которые позволили получить конечный продукт, к сожалению, не вошли в рабочие тетради.
      - Ты уверен, что эта грымза, не успела пронюхать обо всем?
      - Она сидела у Любы, к нам не очень любила приходить. Дело в том, что девчонки игнорировали ее, а Света просто изводила своими каверзами до истерик. Но нюх у нее хороший, первые успехи мимо ее не прошли.
      - Я старалась отвлечь Валентину Степановну от работ Виктора, подключилась к разговору Люба - всякими бабьими разговорами и сплетнями. Кроме того, Виктор помогал мне дезинформировать ее, о ходе работ.
      - По крайней мере, она проморгала главное и теперь начнет рыть землю, что бы наверстать упущенное.
      - Да друзья, вроде мы более-менее подготовлены, только бы не появилось какой-нибудь дыры, через которую может все посыпаться, - подвел итог Борис Залманович - Со своей стороны, я тоже провел кой-какую работу. Уговорил парторга больше не влезать в неприятные истории со смертельным исходом. Прости меня Люба, но ты понимаешь о чем я говорю.
      - Я все понимаю.
      - Часть начальников отделов и сам директор не уважают и ненавидят Рабиновича. Похоже обстановка в министерстве и в Академии Наук, после прихода Андропова, изменилась. Но Рабинович еще этого не понял. Похоже, начальники ему дадут бой. Тем более зацепка есть, это ты.
      Мы еще поговорили о пустяках и разошлись.
      Рабинович появился неожиданно. Борис Залманович успел предупредить меня до его прихода, за несколько минут. Но это позволило мне убрать нужные препараты, что бы они не светились в глазах умного человека.
      Рабинович ввалился вместе с Кацем и Гапанович.
      - А-а, вот и Ньютон. Здравствуйте Виктор Николаевич, - затянул он своим слащавым голосом - Здравствуйте товарищи женщины.
      Все нестройно стали здороваться. Кац вертел головой по сторонам, с любопытством оглядывая все предметы, а Гапанович, с видом все знающего человека, вышла вперед, обернулась к Рабиновичу, заслонив своими мощными плечами всех сотрудников лаборатории.
      - Вот здесь, Геннадий Рувимович, - указала она на тягу, где была смонтирована установка - синтезирует препарат Виктор Николаевич. А вот здесь, - указала она на против - девочки делают прививки мышам.
      Кац гибко выполз из-за спины Рабиновича и полез в тягу, на ходу вытаскивая очки. Он брал каждую баночку с реактивом и подносил ее к носу, долго вчитываясь в надпись на ней.
      - Вы, Валентина Степановна, все время работали здесь? - прямо рубанул Кац, высунув голову из тяги.
      - Нет я....- замялась Гапанович - Меня посадили в другую комнату к Любовь Владимировне. Здесь работает много людей и повернуться невозможно. Но мы все работаем в контакте.
      - Так, так...- протянул Рабинович - Виктор Николаевич. Где вы? Расскажите нам вкратце, что вы сделали.
      В дверях показались Геннадий Федорович и Любовь Владимировна. Они поздоровались с присутствующими. Кац отошел от тяги и приготовился слушать.
      - Я предлагаю, лучше собраться у меня в комнате, - не дав вымолвить мне слово, сказал Геннадий Федорович - Здесь людям надо работать, а мы мешаем.