Глава 3

На следующий день

У Кит-Канана не было никаких планов – сейчас он больше всего жаждал одиночества и хотел покинуть Сильваност. Направив грифона на юго-запад, он отпустил поводья.

Кит-Канан задремал в седле, тяжело привалившись к покрытой перьями шее грифона. Верный Аркубаллис всю ночь летел вперед, ни разу не сбившись с направления, установленного хозяином. На рассвете Кит-Канан проснулся – ему стало не по себе, тело одеревенело. Выпрямившись в седле, он взглянул на землю. Вдали, насколько мог видеть глаз, волновались верхушки деревьев. Не было видно ни полян, ни ручьев, ни лугов, ни малейшего признака жилья.

Кит-Канан не имел представления, сколько они пролетели за ночь. По своим прошлым путешествиям вниз по реке Тон-Талас он знал, что к югу от Сильваноста находится Куранский океан – ни одному эльфу не было известно, где лежат его берега. Но сейчас Кит-Канан летел на восток – прямо в лицо ему светило восходящее солнце. Должно быть, он находился над великим лесом, что лежит между Тон-Таласом на востоке и равнинами Харолиса на западе, – так далеко Кит-Канан никогда не осмеливался забираться.

Глядя на непроницаемый балдахин листьев внизу, принц провел языком по пересохшим губам и вслух произнес:

– Ну что ж, старина, если так пойдет и дальше, мы всегда сможем идти по лесу пешком.

Они летели еще многие часы, вглядываясь в плотный, без малейшего просвета лесной шатер. Несчастный Аркубаллис шевелил крыльями, тяжело дыша и издавая глубокий, сухой хрип. Грифон находился в воздухе уже ночь и полдня. Когда Кит-Канан поднял голову, чтобы взглянуть на горизонт, то заметил далеко справа тонкую струйку дыма, поднимающуюся из-под деревьев. Принц повернул Аркубаллиса в ту сторону, где виднелся дым. Они летели невыносимо медленно.

В конце концов, принц увидел в лиственном балдахине просвет с неровными краями. В центре поляны возвышался сучковатый остов дерева, почерневший от огня; дерево еще дымилось. В него ударила молния. Образовалась прогалина шириной всего десять ярдов, но земля вокруг сгоревшего дерева была чистой и ровной. Когда лапы Аркубаллиса коснулись травы, крылья его затрепетали, животное вздрогнуло. Утомленный грифон тут же закрыл глаза и погрузился в сон.

Кит-Канан отвязал от седельной подушки мешок и, закинув его на плечо, спрыгнул на траву. Затем, опустившись на корточки, начал распаковываться. Ухо его уловило воронье карканье. Подняв глаза на расщепленный, все еще тлеющий ствол разбитого молнией дерева, он заметил черную птицу, одиноко сидящую на обугленной ветке. Ворон наклонил голову и каркнул еще раз, затем, поднявшись с дерева, сделал круг над поляной и улетел прочь, а Кит-Канан продолжил возиться с мешком.

Он достал свой лук и колчан и натянул новую тетиву. Хотя лук с тетивой был всего три фута в длину, стрела, выпущенная из него, могла пронзить толстый древесный ствол. Кит-Канан привязал колчан к поясу.

Подняв тяжелое копье двумя руками, он воткнул его в ствол сгоревшего дерева так высоко, как только смог. Затем, запихав вещи обратно в мешок, повесил его на древко копья, чтобы рыскавшие по лесу звери не смогли достать его.

Кит-Канан прищурился, глядя на закат. Он решил немного пройти на север, ориентируясь по солнцу, и попытать счастья в поисках дичи. Аркубаллис, подумал он, в относительной безопасности: не многие хищники осмелятся напасть на грифона. Покинув поляну, Кит-Канан углубился в сумрачную чащу леса.

Эльфийский принц привык бродить по лесам, по крайней мере, по лесам, окружавшим Сильваност, но это место странным образом отличалось от всего виденного им раньше. Деревья росли не так уж густо, но из-за их непроницаемой листвы внизу стояла темнота, будто уже наступили сумерки. Кроны деревьев были настолько плотными, что на земле почти ничего не росло. Между могучими стволами пробивались редкие кустики папоротника, но подлеска не было. Землю устилал толстый ковер опавших листьев и бархатистого мха. Хотя ветви наверху колыхались от ветра, внизу, там, где шел Кит-Канан, царила полная тишина. Вокруг стволов росли нетронутые грибы с красными пластинчатыми шляпками – любимая пища оленей и кабанов. Скоро тишина начала нервировать Кит-Канана.

Отойдя на сотню шагов от прогалины, он остановился и, вытащив меч, сделал на серо-коричневом стволе стофутового дуба охотничью метку, зарубку. Белая древесина под корой оказалась твердой и жесткой. Лезвие эльфийского меча скользнуло по ней, не оцарапав, и звон железа о дерево эхом прокатился по лесу. Сделав отметку, Кит-Канан спрятал меч в ножны и двинулся дальше, держа наготове лук.

Казалось, в лесу не водилось никаких животных. Кроме ворона, которого видел Кит-Канан, ему не попадалось ни одного живого существа, ни крылатого, ни четвероногого. Примерно через каждые тридцать ярдов он делал зарубки, чтобы не заблудиться, – тьма вокруг все сгущалась. Хотя до захода солнца оставалось не меньше четырех часов, в мрачной лесной чаще уже наступили сумерки. Кит-Канан вытер пот со лба, опустился на колени и раскидал гнилые листья в поисках следов оленей или диких свиней. Однако мох оставался нетронутым.

Когда Кит-Канан сделал свою десятую зарубку, наступила полная темнота, – казалось, пришла ночь. Он прислонился к осине и попытался хоть что-нибудь различить сквозь сплетение ветвей над головой. Сейчас принц уже готов был вместо оленины удовольствоваться белкой на ужин – и, похоже, все шло именно к этому.

Точки света, пробиваясь сквозь листву, плясали, когда ветер шевелил кроны. Зрелище напоминало звездное небо – только эти звезды двигались, – и действовало оно завораживающе. Вскоре Кит-Канан почувствовал себя совершенно обессиленным. В седле он дремал лишь урывками и со вчерашнего дня ничего не ел. Пожалуй, следует ненадолго остановиться. Чуточку отдохнуть. Над головой плясали и раскачивались светлые точки.

Меч выскользнул из рук Кит-Канана и упал на землю, воткнувшись острием в мягкую почву.

Светлые точки. Танцуют. Как же он устал! Колени Кит-Канана подогнулись, он медленно опустился на землю и сел, привалившись спиной к древесному стволу. Взгляд его был прикован к лиственному балдахину вверху. Какой все-таки странный лес! Не такой, как в родных краях. Не такой, как леса Сильваноста.

Словно во сне, перед его мысленным взором возникли просторные коридоры дворца Квинари. Слуги, как всегда, кланялись ему. Он направлялся на пир в зал Балифа. На столах громоздились блюда с пузырящимся жарким, бараньими окороками, фрукты, исходящие соком, ароматные подливы, в воздухе плыл соблазнительный аромат сладкого нектара.

Принц подошел к двери. Это была самая обыкновенная дверь, подобно другим дверям во дворце. Он толкнул ее: в зале, слившись в любовном объятии, стояли Герматия и Ситас. Она обернулась с улыбкой на лице. Улыбкой, предназначавшейся для Ситаса.

– Нет!

Кит-Канан прыгнул вперед и приземлился, опершись на ладони и колени. Ноги совершенно онемели. Вокруг царила такая кромешная тьма, что несколько мгновений Кит-Канан не мог сообразить, где находится. Он сделал глубокий вдох. Должно быть, наступила ночь. Но этот сон казался таким реальным! Эльфийское чутье подсказало принцу, что он попал под власть какого-то колдовства, чары сковали его, пока он наблюдал за игрой света и тени вверху. Наверное, он проспал уже много часов.

Когда через минуту, показавшуюся ему вечностью, Кит-Канан снова смог чувствовать ноги, он бросился на поиски своего меча и, обнаружив его воткнутым в мох, схватил клинок и спрятал в ножны. Смутное чувство опасности заставило принца поспешить обратно, на выжженную поляну. Его последняя зарубка была еще видна в темноте, однако предпоследнюю он едва смог различить. Отметина почти полностью была затянута свежей корой. От очередного знака осталась узкая щель, а следующее дерево он обнаружил лишь потому, что запомнил его причудливый ствол, образующий развилку. Остальные зарубки исчезли – они заросли корой.

На миг эльфийский принц ощутил страх. Он заблудился ночью в безмолвном лесу, в полном одиночестве, страдая от голода и жажды. Неужели прошло уже столько времени, что отметины на коре успели зарубцеваться, или же деревья были заколдованными? Тьма, окружавшая его, казалась, если можно так выразиться, темнее, чем обычно. Даже Кит-Канан своим зрением эльфа не мог различить почти ничего.

Затем воспитание и закалка принца взяли свое, и страх ушел. Кит-Канан, внук великого Сильваноса, не мог растеряться, даже впервые очутившись ночью в дикой чащобе.

Найдя сухую ветку, он начал делать из нее факел, чтобы осветить себе путь обратно на прогалину. Собрав пригоршню сухих листьев вместо трута, Кит-Канан вытащил свой кремень и огниво. К его изумлению, когда он ударил по кремню, не возникло ни одной искры. Он повторил попытку еще и еще, но казалось, что огонь покинул кремень.

Над головой раздался шелест черных крыльев. Кит-Канан вскочил на ноги и увидел, как на ветвях, на безопасном расстоянии, рассаживается стая воронов. Дюжина птиц пристально разглядывала его, – казалось, они все понимают, и это вывело принца из себя.

– Кыш! – закричал он, размахивая бесполезной веткой.

Птицы, взмахнув крыльями, поднялись, но когда он опустил ветку, уселись на свои места в том же порядке.

Принц спрятал в карман кремень и огниво. Вороны немигающими глазами следили за его движениями. Уставший и злой Кит-Канан обратился к ним:

– Мне кажется, вы не собираетесь мне помочь найти обратную дорогу, а?

Одна за другой птицы поднялись с веток и исчезли в ночи. Кит-Канан вздохнул. «Должно быть, я схожу с ума, если начал разговаривать с птицами», – подумал он. Вытащив меч, принц снова двинулся вперед, на поиски поляны, где он оставил Аркубаллиса. По пути он делал новые зарубки на деревьях, – по крайней мере, это избавит его от хождения по кругу.

Он дважды ударил мечом по стволу ближайшего вяза с такой силой, что в разные стороны полетели куски коры размером с ладонь. Он уже хотел сделать третью зарубку, как вдруг заметил на стволе тень от своего клинка. Тень? В этой кромешной тьме? Кит-Канан быстро обернулся, держа меч наготове. Неподалеку от него, на высоте шести футов над землей, парило слабо светящееся облако размером с мех для вина. Принц испуганно, но в то же время с любопытством наблюдал, как к нему приближается нечто мерцающее. Облако остановилось в двух футах от его лица, и тогда Кит-Канан увидел, что это такое.

Сгусток блекло-желтых огней оказался роем светляков. Насекомые кружили в воздухе, образуя как бы движущийся факел для заблудившегося принца. Кит-Канан в изумлении разглядывал рой. Светящаяся масса проплыла вперед несколько ярдов и неподвижно повисла. Кит-Канан двинулся к светлякам, и они пролетели немного дальше.

– Вы ведете меня обратно к поляне? – удивленно спросил принц.

Вместо ответа светляки продвинулись еще на ярд вперед. Кит-Канан последовал за ними с опаской, в то же время благодаря судьбу за появление роя насекомых, освещавших ему путь.

За несколько минут они привели его обратно на прогалину. Сгоревшее дерево было на месте, но Аркубаллис исчез. Кит-Канан подбежал к тому месту, где спал грифон. Листья и мох еще сохраняли отпечатки тела чудовища, но самого грифона не было. Кит-Канан был поражен – он не мог поверить, что Аркубаллис куда-то улетел без него. Королевские грифоны были очень привязаны к своим седокам, в Кринне не встречалось более преданных животных. Существовало много легенд о грифонах, умерших от тоски по погибшим хозяевам. Кто-то или что-то заставило Аркубаллиса покинуть это место. Но кто это был? Что могло случиться? Как такое огромное животное могло подчиниться кому-то без борьбы?

С ноющим сердцем Кит-Канан подошел к дереву, пораженному молнией. Опять несчастье! В стволе торчало только копье – мешок с его имуществом исчез. В ярости Кит-Канан выдернул копье из ствола. Он стоял посреди поляны, глядя на кольцо темных деревьев вокруг. Теперь он действительно остался один. Аркубаллис служил ему много лет, он был не просто верховым грифоном, он был верным другом.

Кит-Канан опустился на землю, чувствуя себя глубоко несчастным. Что же ему теперь делать? Он не смог бы выбраться из леса даже среди бела дня. На глазах у него выступили слезы, однако ему была противна мысль о том, чтобы расплакаться, как потерявшийся ребенок.

Рой светляков кружил около него. Насекомые плавали в воздухе туда-сюда, словно напоминая о своем присутствии.

– Убирайтесь! – прорычал он, когда они пронеслись в нескольких дюймах от его лица.

Рой тут же рассеялся. Светляки разлетелись в разные стороны, их мерцающие огоньки некоторое время мелькали вокруг и вскоре исчезли.

– Ты не хочешь войти в комнату? Так можно и простудиться.

Ситэл натянул на плечи шерстяной плащ.

– Я тепло одет, – отвечал он.

Жена взяла с постели одеяло, обернула его вокруг плеч и вышла к нему на балкон. Прохладный ветер, кружившийся над дворцом, шевелил длинные седые волосы Ситэла. Личные покои Пророка и его супруги занимали предпоследний этаж дворца. Выше их во всем Сильваносте была только Звездная Башня.

– Я недавно услышал какой-то крик, – объяснил Ситэл.

– Кит-Канан?

Пророк кивнул.

– Ты думаешь, он в беде?! – воскликнула Ниракина, плотнее заворачиваясь в одеяло.

– Мне кажется, он несчастен. Должно быть, он сейчас где-то очень далеко. Крик был слишком слабым.

– Позови его, Ситэл. Позови его обратно домой. – Ниракина подняла на мужа глаза.

– Не проси меня об этом. Он нанес мне оскорбление, он оскорбил благородное собрание. Придя с оружием в Звездную Башню, он нарушил один из самых священных законов.

– Все это можно простить, – тихо отвечала она. – Что же еще он такого сотворил, что тебе так тяжело забыть это?

Ситэл погладил волосы жены:

– Если бы мой отец отдал другому мою любимую, я поступил бы точно так же. Но подобный поступок я одобрить не могу и не позову Кит-Канана обратно домой. Если я это сделаю, он не будет послушен мне, как должен быть послушен. Пусть он немного побудет вдали отсюда. До сих пор его жизнь была слишком легкой – в большом мире он научится быть сильным и терпеливым.

– Я боюсь за него, – произнесла Ниракина. – Мир за пределами Сильваноста – страшное место.

Ситэл поднял ее подбородок, и их глаза встретились.

– В его жилах течет кровь Сильваноса. Кит-Канан останется в живых, дорогая, с ним ничего не случится и все будет в порядке. – Ситэл отвел глаза, взглянув вниз, на город, лежащий во тьме, и протянул жене руку. – Пойдем в комнату.

Они легли рядом, как ложились уже более тысячи лет. Ниракина задремала, но Ситэл лежал без сна, поглощенный тяжелыми раздумьями.

Глава 4

Три дня спустя

С того дня, как Кит-Канан оказался в лесу, солнце встало и зашло уже три раза, и принц впал в отчаяние. Он лишился своего грифона, вещей, одежды. Когда он еще раз попытался добыть огонь с помощью своего кремня, ему удалось развести небольшой костер. Кит-Канан смог немного согреться, но по-прежнему не нашел ни дичи, ни еды. И в довершение всего на третье утро, проведенное в лесу, у него закончилась питьевая вода.

Дольше оставаться на поляне не имело смысла, и Кит-Канан, перекинув копье через плечо, отправился на поиски пищи и воды. Если те карты, что он помнил, были верны, то к западу должна находиться река Харолис. До нее, наверное, нужно идти многие мили, но, по крайней мере, теперь у Кит-Канана появилась цель.

Единственными живыми существами, которых он встречал по пути, были вороны. Черные птицы не оставляли его, перелетая с дерева на дерево и сопровождая свой полет коротким, резким карканьем. Вороны составляли ему общество, и он даже начал разговаривать с ними – это помогало ему не упасть духом.

– Вы, я думаю, не знаете, куда подевался мой грифон? – спрашивал он.

Птицы, естественно, не отвечали, но продолжали перелетать с дерева на дерево, не покидая его.

Солнце поднималось все выше по небосклону, жара усиливалась. Даже в глубокой тени дремучего леса Кит-Канан изнемогал от зноя – воздух был неподвижен, ни единый порыв ветра не освежал его. Местность становилась все более пересеченной – холмы и сменявшие их лощины тянулись с севера на юг, преграждая путь. Сначала это подбодрило принца: он рассчитывал найти на дне оврагов ручейки или ключи. Но, карабкаясь вверх и вниз по склонам, он находил внизу лишь мох и поваленные деревья.

Спустившись ползком по склону девятнадцатой по счету лощины, Кит-Канан остановился на отдых и уселся на бревно, выпустив из рук копье. Принц снова облизнул пересохшие губы и попытался в очередной раз подавить поднимающееся из глубины души ощущение того, что, сбежав из дому, он совершил роковую ошибку. Как он мог быть таким глупцом, как он мог променять свою благополучную жизнь вот на это? Когда Кит-Канан задал себе этот вопрос, перед его глазами с устрашающей четкостью возник образ Герматии, сочетающейся браком с его братом. Боль и сожаление о потере сдавили ему горло. Чтобы отогнать видение, он резко поднялся и продолжил путь, перекинув через плечо копье. Не успел Кит-Канан сделать и пары шагов по дну оврага, как ноги его на дюйм погрузились в жидкую грязь, покрытую тонким слоем опавших листьев.

Там, где грязь, должна быть и вода, решил Кит-Канан. Сердце его забилось от счастья. Он поспешил направо вдоль оврага в поисках какого-нибудь ручья и заметил впереди свободное пространство. Наверняка там был пруд, пруд с чистой, вкусной водой.

Несколько лощин сходились вместе, образуя среди холмов нечто вроде долины с крутыми склонами. Кит-Канан продолжал упорно пробираться через грязь, становившуюся все более вязкой. Он чуял впереди воду и вдруг увидел ее – небольшое озерцо с гладкой, безмятежной поверхностью. Зрелище притягивало, словно колдовство. Грязь уже доходила принцу до колен, и он, спотыкаясь, бросился прямо в середину пруда, зачерпнул воду ладонями и поднес ее к губам.

Отпив, он тут же все выплюнул. На вкус вода была отвратительной, как гнилые листья. Кит-Канан уставился на свое отражение в пруду: Лицо его перекосило от бессильной ярости. Все было напрасно. Ему оставалось лишь продолжать свой путь.

Однако он не смог вытащить ногу из воды. Попробовал шевельнуть другой ногой, но она тоже завязла. Пытаясь сдвинуться с места, он чуть не потерял равновесие. Размахивая руками, Кит-Канан раскачивался из стороны в сторону в тщетных попытках высвободиться и вместо этого лишь глубже погружался в трясину. Он быстро огляделся в надежде найти ветку дерева или плющ, за которые можно было бы ухватиться, но до ближайшего дерева было целых десять футов.

Вскоре грязь уже доходила принцу до талии, он шел ко дну все быстрее.

– На помощь! – в отчаянии закричал Кит-Канан. – Кто-нибудь, помогите!

Стая ворон расселась на склоне холма перед Кит-Кананом. Птицы со спокойствием, приводившим несчастного в бешенство, наблюдали, как он тонет в зловещем болоте.

«Вы не сможете выклевать мне глаза, – поклялся он про себя. – Когда придет конец, я нырну в грязь лицом вниз, я не позволю вам, черным пожирателям падали, достать меня».

– На самом деле они вовсе не такие злобные, если познакомиться с ними поближе, – послышался чей-то голос.

Кит-Канан вздрогнул так сильно, словно в него ударила молния.

– Кто здесь? – вскрикнул он, оглядывая неподвижные деревья. – Помогите!

– Я мог бы тебе помочь, но не знаю, стоит ли это делать, – послышался высокий детский голос, полный самодовольства.

Отвечая, говоривший выдал себя. Кит-Канан заметил кого-то на дереве справа. На толстой ветке, прислонившись спиной к стволу векового дуба, удобно устроился худенький подросток в испещренных пятнами зеленовато-коричневых тунике и штанах. Голову его покрывал капюшон. Загорелое лицо, видневшееся из-под него, было разрисовано ярко-красными и желтыми полосами и петлями.

– Помоги мне, – завопил Кит-Канан, – я щедро награжу тебя!

– В самом деле? И чем же?

– Я дам тебе золота. Серебра. Драгоценных камней.

«Все, что угодно, – поклялся он себе. – Все, что есть в Кринне».

– А что такое золото?

Болотная жижа уже доходила Кит-Канану до середины груди и сдавливала легкие, не позволяя дышать.

– Ты издеваешься надо мной! – с трудом произнес он. – Ну прошу тебя! Я же сейчас утону!

– Пожалуй, утонешь, – безразлично отвечал незнакомец в капюшоне. – Что еще ты отдашь за свою жизнь?

– Мой лук! Это тебе подойдет?

– Я могу забрать его, когда ты пойдешь ко дну.

Да будь проклят этот парень!

– У меня больше ничего нет! – Ледяная трясина уже засосала Кит-Канана по плечи. – Пожалуйста, спаси меня во имя богов!

– Я помогу тебе во имя богов. – Неизвестный быстро вскочил на ноги. – Они часто приходят мне на помощь, и если я время от времени что-нибудь сделаю для них, это будет только справедливо.

Он на цыпочках двинулся вперед по ветке и оказался как раз над Кит-Кананом. Плечи принца скрылись в грязи, но он поднял руки над головой, чтобы они были свободны до последнего момента. Парень на дереве снял кожаный ремень, несколько раз обернутый вокруг талии; пояс оказался более десяти футов длиной. Растянувшись на ветке, мальчик спустил ремень Кит-Канану, и принц ухватился за него левой рукой.

– Чего ты ждешь? Вытащи меня отсюда! – приказал Кит-Канан.

– Если ты сам не можешь освободиться, я за тебя этого не сделаю, – заметил его спаситель.

Он несколько раз обернул пояс вокруг сука, завязал его узлом и улегся на ветке, ожидая результата.

Кит-Канан поморщился и начал подтягиваться, держась за ремень. Тяжело дыша и сыпя проклятиями, он выкарабкался из смертоносной трясины, забрался на дерево и, перекинув ногу через сук, лег и перевел дыхание.

– Благодарю тебя, – наконец выдавил он с некоторым сарказмом.

Подросток отодвинулся на несколько футов обратно к стволу дуба и сел, подтянув колени.

– Да не за что, – Ответил он Кит-Канану.

Зеленые глаза сверкнули на его варварски раскрашенном лице. Он откинул капюшон и оказался мальчишкой с копной белоснежных волос. Широкие скулы и заостренные уши выдавали его происхождение. Кит-Канан медленно подтянулся, оседлав ветку.

– Ты же из Сильванести, – промолвил он в изумлении.

– Нет, я Макели.

– Ты принадлежишь – к народу Сильванести, как и я, – покачал головой Кит-Канан.

Эльфийский мальчик поднялся на ноги.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Меня зовут Макели.

Ветка была слишком тонкой, чтобы Кит-Канан мог встать, и он медленно пополз к стволу. Зловещая трясина внизу приобрела прежний безмятежный вид. Бросив туда взгляд, он вздрогнул всем телом.

– Разве ты не видишь, что мы с тобою похожи?

– А вот мне так не кажется, – ответил Макели, ловко пробираясь по ветке.

Слишком взволнованный и утомленный, чтобы продолжать, Кит-Канан оставил этот разговор. Они слезли с дерева и оказались на твердой земле. Кит-Канан медленно следовал за мальчиком, который стремглав прыгал по ветвям, и все же в какой-то момент руки его разжались, он выпустил ветку и упал с высоты нескольких футов. Приземлившись с глухим стуком, он застонал.

– Ты такой неповоротливый, – заметил Макели.

– А ты грубиян. Ты знаешь, кто я? – высокомерно произнес принц.

– Неуклюжий чужестранец.

Эльфийский мальчик запустил руку куда-то за спину, извлек тыквенную бутыль, туго обтянутую оленьей кожей, и стал пить чистую воду. Кит-Канан нетерпеливо смотрел на него, горло его сжималось от воображаемых глотков.

– Ты не дашь мне немного воды? – попросил он.

Макели, пожав плечами, отдал принцу бутыль. Кит-Канан, схватив сосуд грязными руками, начал жадно пить и в три глотка осушил его.

– Да благословят тебя боги, – сказал он, возвращая бутыль мальчику;

Макели перевернул бутыль и, увидев, что та совершенно пуста, с неприязнью взглянул на Кит-Канана.

– Я два дня ничего не пил, – объяснил Кит-Канан. – И не ел. У тебя нет чего-нибудь съестного?

– С собой ничего. Дома есть еда.

– Ты не возьмешь меня с собой домой?

Макели снова накинул капюшон, скрыв свои удивительные белые волосы, и стал совершенно незаметным среди деревьев.

– Не знаю, стоит ли. Най это может и не понравиться.

– Умоляю тебя, друг, я в отчаянном положении. Я потерял своего коня и сбился с пути, а в этом проклятом лесу не могу отыскать дичи. Если ты мне не поможешь, я умру от голода здесь, в глуши.

– Да, я слышал, что где-то в этих местах бродит чужак, – засмеялся маленький эльф, и смех его мелодично прозвучал в неподвижном воздухе. – Вороны рассказали мне о тебе.

– Вороны?

Макели показал на птиц, все еще наблюдавших за ними с ближайшего холма.

– Они знают обо всем, что происходит в лесу. Иногда, когда случается что-нибудь необычное, они рассказывают мне и Най.

– Ты и вправду можешь разговаривать с птицами? – Кит-Канан вспомнил, как внимательно разглядывали его вороны, выводя из себя.

– И не только с птицами. – Макели вытянул вперед руку и издал отрывистый каркающий звук. Одна из черных птиц подлетела к нему и уселась на запястье, словно сокол, возвратившийся к хозяину. – Как, по-твоему, – спросил мальчик у птицы, – можно ему доверять?

Ворон склонил голову и резко прокричал что-то по-своему. Макели нахмурился. Круги, нарисованные у него на лбу, сжались, когда он сдвинул брови.

– Он говорит, что у тебя есть магическое оружие. Он говорит, что ты ранил им деревья.

Кит-Канан взглянул на ножны, превратившиеся в сгусток грязи.

– Мой меч вовсе не волшебный, – ответил он. – Это просто обыкновенный клинок. Возьми, посмотри сам.

Он взял меч за лезвие и протянул рукоятку Макели. Эльф осторожно прикоснулся к оружию. Вороны хором закаркали, словно предупреждая об опасности, но Макели не обратил на них внимания и своей маленькой рукой взялся за эфес, украшенный алмазами.

– В нем заключено могущество, – сказал он, отдернув руку. – Он пахнет смертью!

– Возьми его в руки, – настаивал Кит-Канан. – Это не причинит тебе вреда.

Макели обеими руками схватил меч за рукоятку и взял его у принца.

– Такой тяжелый! Из чего он сделан? – пробормотал он.

– Из железа и желтой меди.

По лицу Макели можно было догадаться, что он не знает, что такое железо, медь, золото или серебро.

– Ты видел когда-нибудь металлы, Макели?

– Нет. – Он попытался взмахнуть мечом Кит-Канана, но тот был слишком тяжелым и ткнулся острием в землю.

– Я так и подумал. – Принц осторожно забрал оружие обратно и опустил его в ножны. – Теперь ты видишь, что я не опасен?

Макели обнюхал свои руки и состроил высокомерную мину.

– А я никогда и не говорил, что ты представляешь опасность, – презрительно фыркнул он. – Разве что для себя самого.

Он поднялся и проворно зашагал вперед, петляя вокруг гигантских деревьев. Макели ни разу не прошел по прямой больше нескольких ярдов. Отталкиваясь от могучих стволов, он перепрыгивал через поваленные деревья и несся вперед, как белка. Кит-Канан устало тащился следом, изнемогая от голода и тяжести нескольких фунтов вонючей грязи. Несколько раз Макели вынужден был возвращаться, чтобы отыскать отставшего принца. Кит-Канан, глядя, как мальчик исчезает за деревьями, чувствовал себя немощным стариком. А он-то считал себя таким превосходным знатоком лесов! По сравнению с этим мальчишкой, которому не могло быть больше шестидесяти, охотники Сильваноста выглядели заблудившимися пьяницами.

Переход занял многие часы, но невозможно было угадать, куда они направляются. У Кит-Канана сложилось впечатление, что Макели намеренно скрывал путь, по которому они шли.

Среди эльфов встречались и такие, что жили в диких лесах, оторванные от всех, в области, называемой Каганести. В обычае у них было разрисовывать тело странными узорами, как это сделал Макели. Но те эльфы были темнокожими и темноволосыми, а внешность мальчика говорила о том, что он происходит из эльфов Сильванести. Кит-Канан спрашивал себя, как мальчик благородных кровей мог оказаться здесь, в лесной глуши. Беглец? Член затерявшегося племени? В конце концов, принц пришел к выводу, что здесь, в чащобе, скрываются потомки эльфов, объявленных вне закона после войн за объединение страны, которые вел его дед Сильванос. Не все эльфы последовали за великим вождем на его пути к миру и единению.

Внезапно Кит-Канан осознал, что он больше не слышит легкой поступи Макели по ковру опавших листьев. Остановившись, он огляделся и заметил мальчика в дюжине ярдов справа. Макели стоял на коленях с низко опущенной головой. На застывший лес пала мертвая тишина.

Удивительно, но, когда Кит-Канан увидел мальчика, его охватило чувство полного покоя, покоя, неведомого ему до этого. Все волнения последних дней исчезли. Обернувшись, принц узрел существо, перед которым склонился Макели и которое распространяло волны спокойствия.

В пятнадцати ярдах от него, на невысоком холмике, в обрамлении папоротников и цветущих виноградных лоз, обвивавших деревья, стояло волшебное животное с единственным белым рогом, поднимавшимся над головой в виде спирали. Это был единорог, редчайшее создание, – легче было повстречать богов на земле, чем его. Он был совершенно белым – от маленьких раздвоенных копыт до кончиков пышной гривы. Единорог излучал мягкий свет, казавшийся воплощением мира и покоя. Глаза его встретили взгляд принца и проникли прямо в его душу.