Глава 23

Ночь воссоединения

Свежевымытые, сытые, облаченные в чистую одежду, Кит-Канан и Макели следовали за Ситасом в зал Балифа. Там Пророк, госпожа Ниракина и госпожа Герматия сидели за поздним ужином в узком кругу.

– Подождите здесь, – велел Ситас, остановившись за дверьми зала. – Я должен подготовить их.

Внимание Макели было поглощено окружающей обстановкой. С тех пор как он вошел во дворец, он то и дело трогал каменные стены и пол, ощупывал бронзовые и железные дверные ручки, пялил глаза на проходивших мимо придворных и слуг. Макели был одет в старые вещи Кит-Канана. Рукава оказались слишком коротки, и хотя его волосы причесали со всем возможным старанием, он по-прежнему выглядел словно разряженное пугало.

Слуги, узнавшие Кит-Канана, разглядывали его во все глаза. Принц улыбнулся эльфам, но шепотом попросил их идти по своим делам, а сам, приблизившись к дверям зала, прислушался. При звуках неразборчивого голоса отца к горлу его подступил комок. Принц просунул в щель голову, и Ситас махнул рукой. Выпрямившись как стрела, Кит-Канан гордо вошел в притихший зал. Кто-то вздохнул, упала серебряная ложка, зазвенев о мраморный пол, и Герматия наклонилась поднять ее.

Ситас остановил Макели: Кит-Канан должен был подойти к столу один. Сбившийся с пути принц Сильванести стоял перед овальным столом, за которым сидели его родители и бывшая возлюбленная.

Ниракина приподнялась, но Ситэл коротко приказал ей оставаться на месте, и она опустилась в кресло с блестевшими на щеках слезами. Кит-Канан низко поклонился.

– Великий Пророк, – начал он. Затем проговорил: – Отец. Благодарю тебя за то, что ты позволил Ситасу позвать меня домой.

Женщины обернулись к Ситэлу – они не подозревали о подобной снисходительности Пророка.

– Я долго сердился на тебя, – сурово произнес Ситэл. – Никто никогда не позорил Королевский Дом так, как ты. Что ты можешь на это ответить?

Кит-Канан упал на одно колено.

– Я самый большой дурак, который когда-либо жил на свете, – вымолвил он, глядя в пол. – Я знаю, что навлек позор на себя и на вас. Я примирился с собой и богами, и теперь я хочу помириться со своей семьей.

Пророк поднялся, оттолкнув кресло. Его белые волосы, словно золото, сверкали в вечернем свете. Он снова пополнел со времени своей болезни, и в глазах сверкал прежний огонь. Ситэл твердыми, уверенными шагами обогнул стол и подошел к стоявшему на коленях сыну.

– Встань! – приказал все тем же повелительным голосом Пророк.

Когда Кит-Канан выпрямился, жесткое выражение лица Ситэла смягчилось.

– Сын, – сказал он, глядя принцу в глаза.

Они по-солдатски сжали друг другу локти. Но для Кит-Канана этого оказалось недостаточно. Он пылко обнял отца, который стиснул его в объятиях с такой же силой. Через плечо Пророка Кит-Канан увидел свою мать, все еще в слезах, но теперь лицо ее озаряла сияющая улыбка.

Герматия пыталась сохранять безразличие, но побледневшее лицо и дрожащие пальцы выдавали ее. Уронив руки на колени, она глядела в сторону, на стену, на потолок, куда угодно, но только не на Кит-Канана.

Ситэл отодвинулся на расстояние вытянутой руки и внимательно рассмотрел загорелое лицо сына.

– Я не могу отказать тебе, – произнес он дрогнувшим голосом. – Ты мой сын, и я рад твоему возвращению!

Ниракина подошла поцеловать сына. Кит-Канан вытер ее слезы. Они приблизились к Герматии, застывшей в своем кресле.

– Ты прекрасно выглядишь, госпожа, – неловко обратился к ней Кит-Канан.

Женщина, быстро моргая, подняла на него взгляд:

– Спасибо.

Видя растерянность Кит-Канана, Ситас вмешался. Он вытолкнул Макели вперед и представил его. Ситэл и Ниракина нашли безыскусные манеры мальчика одновременно очаровательными и смешными.

Когда новость разнеслась по дворцу, слуги побросали свою работу, поднялись с кроватей и заполнили зал, чтобы поприветствовать возвратившегося принца. Окружающие всегда любили Кит-Канана за доброе сердце и веселый нрав.

– Тише, вы все! Тише! – воскликнул Ситэл, и собравшиеся умолкли.

Пророк послал за амфорами лучшего нектара, и во время паузы все передавали друг другу сладкий напиток. Когда у каждого оказался кубок, Пророк, подняв бокал, поприветствовал своего вновь обретенного сына.

– За принца Кит-Канана! – провозгласил тост Ситэл. – Наконец-то он дома!

– Кит-Канан! – зашумели собравшиеся, осушая бокалы.

За одним исключением. Герматия сжимала в пальцах кубок, пока суставы не побелели, как ее лицо.

В конце концов, слуги разошлись, но семья осталась. Окружив Кит-Канана, они говорили час за часом, рассказывая, что произошло в его отсутствие. Он, в свою очередь, поведал им о своих приключениях в диком лесу.

– Так что теперь я вдовец, – печально закончил Кит-Канан, уставив неподвижный взор на остатки нектара в своем кубке. – Анайю забрал Лес, которому она так долго служила.

– Эта Анайя была благородного происхождения? – деликатно спросила Ниракина.

– Ее рождение осталось тайной даже для нее самой. Я думаю, что ее похитила у родителей та женщина, которая была Хранительницей до нее, точно так же, как она сама похитила Макели.

– Я не сожалею о том, что она отняла меня у семьи, – сказал преданный Макели. – Анайя была добра ко мне.

Кит-Канан позволил родным считать, что Анайя происходила из народа Сильванести, как и Макели. Он также не рассказал о своем нерожденном ребенке. Рана была еще свежа, и он хотел оставить это воспоминание при себе.

Ситас нарушил тишину замечанием о полуэльфе Вольторно.

– Итак, наши подозрения подтвердились, – заявил он. – За террором в западных провинциях стоит император Эргота, который хочет заполучить не только нашу землю, но и наш лес.

Все знали, что Эргот, с его огромным флотом, нуждается в строительных материалах, а страна людей была бедна лесами. К тому же, в отличие от эльфов, жители ее строили дома в основном из дерева.

– Во всяком случае, – заметил Пророк, – его послы находятся здесь уже почти пять недель, но мы так ничего и не достигли. Несколько дней я был болен, но со дня моего выздоровления переговоры совершенно не сдвинулись с места.

– Я был бы рад обсудить с посланниками то, что я видел и слышал в лесу, – предложил Кит-Канан. – На южном побережье высадились люди из Эргота с намерением вырубить наши леса. Они хотели забрать Макели в Далтигот и продать там в рабство. Это факт.

– Возможно, именно так разбойники и поступили с другими пленниками, – мрачно промолвил Ситас. – С женами и детьми поселенцев Сильванести.

Кит-Канан рассказал о разоренной деревне, на которую они с Макели наткнулись по дороге домой. Ситэл забеспокоился, узнав, что подверглось нападению поселение, находящееся так близко от столицы.

– Завтра ты придешь в Башню, – решил он. – Я хочу, чтобы люди из Эргота услышали о том, что ты видел!

Затем Пророк поднялся со словами:

– Уже очень поздно. Заседание начинается рано утром, так что всем нам лучше отправиться на отдых.

Макели уже посапывал, Герматия тоже задремала, свернувшись в своем кресле.

Кит-Канан потряс Макели за плечо, и мальчик проснулся.

– Какой забавный сон, Кит. Я приехал в большой город, где все живут в каменных горах.

– Не такой уж и забавный, – улыбнулся Кит-Канан. – Пойдем, Кели, я отведу тебя в старую спальню Ситаса. Ты не возражаешь, брат?

Ситас махнул рукой в знак согласия. Кит-Канан поцеловал мать в щеку и пожелал доброй ночи. Лицо ее довольно сияло, теперь она словно помолодела на несколько десятков лет.

– Спокойной ночи, сын, – с любовью произнесла Ниракина.

Появился слуга с канделябром, чтобы проводить Макели в его комнату. Ситэл и Ниракина удалились, но близнецы задержались у дверей.

– Оставляю тебя с женой. – Кит-Канан кивнул на спящую Герматию и смущенно добавил: – Жаль, что я пропустил свадьбу, Сит. Надеюсь, вы счастливы вдвоем.

Ситас несколько мгновений пристально смотрел на спящую, затем ответил:

– Женитьба на ней оказалась не такой уж завидной сделкой, Кит.

Кит-Канан не смог скрыть изумления и шепотом спросил, что у них неладно.

– Ну что ж, ты знаешь, какая она своевольная. Она пользуется каждой возможностью сделать что-нибудь, чтобы о ней заговорили в народе. Когда она выезжает в город, то швыряет безделушки из окон носилок, и горожане бегут следом, выкрикивая ее имя. – Рот Ситаса сжался в тонкую линию. – Знаешь, как нас называют городские остряки? Тень и Цветок! Мне кажется, не нужно объяснять, кто из нас кто?

Кит-Канан подавил кривую усмешку:

– Тиа всегда была подобна хаосу и буре.

– Но есть и другое. Мне кажется… – Ситас внезапно умолк, заметив слугу, проходящего по коридору. Желтый свет канделябра мерцал впереди, словно луч рассветного солнца.

– Спокойной ночи, Кит, – внезапно попрощался Ситас и, окликнув слугу, велел ему проводить принца вверх по темной лестнице в его спальню.

Кит-Канан, с любопытством оглядев брата, сказал:

– Утром увидимся.

Ситас кивнул, отворил дверь зала и плотно прикрыл ее за Кит-Кананом.

Оставшись наедине с Герматией, он резко произнес:

– Ты нелепо выглядишь, когда притворяешься спящей.

Она выпрямилась и зевнула:

– Комплимент со стороны такого притворщика, как ты.

– Госпожа, неужели ты нисколько не уважаешь ни меня, ни мой титул?

Герматия, оттолкнув от стола тяжелое кресло, невозмутимо ответила:

– Как раз все, что я испытываю, – это уважение. Тяжелое, огромное, словно камень, уважение.

Дворец Квинари погрузился в сон, почти все его обитатели были утомлены после возвращения Кит-Канана. Однако в галерее, отходящей от центральной башни, показались две фигуры и начали следующий разговор.

– Он вернулся, – вымолвил женский голос.

– Да, я слышал, – ответил мужчина. – Но это не проблема.

– Однако принца Кит-Канана мы в расчет не принимали. – От волнения женщина, забыв благоразумие, заговорила громче, чем нужно.

– Я принял его в расчет, – спокойно ответил мужчина. – Во всяком случае, его возвращение является для нас благоприятным.

– Как это?

– Кит-Канан пользуется некоторой популярностью среди тех, кто считает его брата холодным и равнодушным, – например, в таких слоях, как королевская гвардия. Кроме того, мне кажется, что этот блудный сын более открыт и доверчив, чем его отец и брат. А с доверчивым всегда легче иметь дело, чем с тем, кто все время сомневается.

– Ты неглуп. Мой отец знал, что делал, когда выбрал тебя. – Женский голос снова стал спокойным и нежным.

Послышался шорох тяжелых одежд и звук поцелуя.

– Как бы я хотела, чтобы мы могли встречаться открыто, а не украдкой, как сейчас.

– Разве тебе это не кажется романтичным? – пробормотал мужчина.

– Пожалуй, что и так… И все же меня раздражает, что окружающие считают тебя ничтожеством.

– Это мое самое надежное оружие. Ты хочешь отнять его у меня?

– О, никогда…

На некоторое время воцарилась тишина, затем послышался женский голос:

– Сколько осталось до рассвета?

– Час или около того.

– Я беспокоюсь.

– В чем дело? – спросил мужчина.

– Все слишком усложнилось. Временами, когда я сижу в зале заседаний, мне хочется кричать, так сильно напряжение.

– Знаю, – успокаивающе заметил мужской голос, – но наша миссия довольно проста. Нужно лишь тянуть время, притворяться и продолжать эту болтовню с эльфами. С каждым днем наши силы увеличиваются. Время работает на нас, моя дорогая. Еще немного, и могучее эльфийское государство падет!

Заговорщики едва слышно скользнули по холодному мраморному полу галереи к лестнице. Необходимо было попасть в свои комнаты, прежде чем дворец проснется. Никто не должен видеть их вместе, даже люди из их свиты.

Глава 24

На следующий день

Появление Кит-Канана в Звездной Башне произвело фурор. Его зеленая кожаная туника исчезла – ее сменили белые одежды из мягкой ткани, лоб принца венчал серебряный обруч. Его торжественно представили лорду Дунбарту. Гном, сняв обвисшую шляпу, произнес:

– Для меня огромная честь познакомиться с тобой, принц. Мне приходилось много слышать о тебе.

– Надеюсь, мы станем друзьями, – усмехнулся принц.

Встреча с делегацией людей прошла более напряженно. Претор Ульвен восседал в своем переносном кресле, словно восковая кукла. Только слегка приподнимающееся на груди одеяло указывало, что он еще жив. Госпожа Тералинд приняла руку Кит-Канана и довольно долго держала ее в своей, оценивающе разглядывая нового участника переговоров. Он заметил темные круги у нее под глазами. Госпожа плохо спала этой ночью.

Ульвиссен поприветствовал принца, как это было принято у людей, и Кит-Канан повторил его жест.

– Мы не могли раньше встречаться? – спросил эльфийский принц, озабоченно рассматривая бородача.

– Не думаю, благородный принц, – холодно ответил Ульвиссен. – Я в основном служу на кораблях. Может быть, ты, Высочайший, встречал кого-нибудь похожего на меня. Я так понимаю, что эльфам тяжело отличить одного бородатого человека от другого.

– Ты говоришь верно.

Кит-Канан отошел прочь, но мысль, что он видел Ульвиссена раньше, не давала ему покоя. Он остановился перед отцом, поклонился и занял свое прежнее место справа от Пророка. Человек с густой рыжей бородой – где же они встречались?

– Объявляю пятнадцатое заседание Совета Трех Народов открытым, – произнес Ситас в качестве герольда своего отца. – Со стороны Сильванести к нам присоединяется принц Кит-Канан.

Писцы яростно застрочили перьями.

Дунбарт поднялся, сразу оказавшись ниже ростом: ножки его кресла были длиннее его собственных ног.

– Великий Пророк, благородные принцы, господин претор, госпожа Тералинд, – начал он. – Мы заседаем здесь много дней, и основное препятствие на пути к согласию – это вопрос: кто управляет западными равнинами и лесами? Благородный Пророк и его наследник представили в качестве доказательства своих прав древние договоры и документы. Госпожа Тералинд, действуя от имени императора Эргота, оспаривает притязания эльфов, основываясь на фактическом преимуществе – большинство жителей спорной территории – граждане Эргота. – Дунбарт сделал глубокий вдох. – Я обрисовал возникшее положение в письме к моему королю. Сегодня я получил ответ.

В зале поднялся шум. Дунбарт развернул тяжелый пергамент с золотой восковой печатью короля Торбардина.

– Хм, – прокашлялся гном. Ропот утих. – «Моему верному слуге и возлюбленному кузену, Дунбарту из Дунбарта, шлю свои приветствия. Надеюсь, что эльфы хорошо тебя кормят, брат мой; ведь известно, как скудно они питаются…»

Посол подмигнул Пророку, взглянув на него поверх пергамента. Кит-Канан прикрыл рукой рот, пряча улыбку. Дунбарт продолжал:

– «Я поручаю тебе, Дунбарт из Дунбарта, передать Звездному Пророку и претору Эргота мое предложение. Я предлагаю передать территорию, находящуюся по обе стороны от Харолисовых гор, на семьдесят миль к востоку и западу, под управление Королевства Торбардин и сделать ее буферной зоной между империями Эргота и Сильванести».

На мгновение воцарилась мертвая тишина – присутствующие осмысливали услышанное.

– Это совершенно нелепо! – взорвалась Тералинд.

– Твое предложение неприемлемо, – возразил Ситас, хотя и более спокойным голосом.

– Но это только предварительный проект, – запротестовал Дунбарт. – Его Величество согласен пойти на уступки, например…

– Абсолютно неприемлемо! – Тералинд вскочила на ноги. – Я хочу спросить Пророка, что он думает об этом смехотворном предложении.

Все взоры обратились к Ситэлу. Он с абсолютно непроницаемым лицом откинулся на спинку кресла.

– В этой мысли есть некоторые положительные стороны, – медленно произнес он. – Давайте ее обсудим.

Дунбарт просиял. Тералинд сильно побледнела, и Ульвиссен подскочил к ее креслу, умоляя сохранять спокойствие.

В этот момент Кит-Канана озарило. Он вспомнил, где видел Ульвиссена. Это случилось в тот день, когда он спас Макели от Вольторно. Когда после их поединка полуэльф упал, на холм взобралась толпа людей с его корабля. Самый высокий из них, как и Ульвиссен, носил густую рыжевато-коричневую бороду. И к тому же этот человек сказал, что провел большую часть жизни на кораблях… Принц вздрогнул – мысли его прервал голос брата.

Ситас спрашивал у Пророка, что хорошего тот нашел в проекте гномов.

Прежде чем ответить, Ситэл сделал паузу, тщательно обдумывая свои слова.

– Мне понравилось не предложение короля Вольдрина управлять спорными территориями, – ответил он. – Мне понравилась мысль о создании буферной зоны, не зависимой ни от нас, ни от императора, ни от Торбардина.

– Ты предлагаешь нам создать новое государство? – с любопытством спросила Тералинд.

– Не самостоятельное государство, а буферное, – ответил Пророк.

Ульвиссен требовательно потянул свою госпожу за рукав. Тералинд в раздражении на мгновение отвернулась от Ситэла, чтобы переговорить с сенешалем, затем попросила собравшихся сделать небольшой перерыв. Дунбарт сел, запихав измятый пергамент с письмом своего короля за пазуху парчового камзола. Несмотря на сомнения, которые он испытывал относительно предложения своего короля, он остался полностью доволен собой.

Кит-Канан едва сдерживался, наблюдая за происходящим. Он не мог разоблачить Ульвиссена во время дипломатических переговоров – особенно сегодня, в первый день своего пребывания в Сильваносте. Такое обвинение будет нарушением правил хорошего тона и поведения в Звездной Башне! Более того, мог ли Кит-Канан быть абсолютно уверен, что видел в банде Вольторно именно Ульвиссена? Бородатые люди действительно очень похожи друг на друга. Но, как бы то ни было, заученные манеры сенешаля и вся эта бессмысленная трата времени раздражали его своей глупостью.

– Мой король предлагает разделить права между тремя народами, – заключил Дунбарт, когда Тералинд знаком сообщила, что готова. – Эрготу отводится право пасти скот, Сильванести – обрабатывать землю, а Торбардину – добывать руду.

– Любое предложение, отдающее контроль за территорией в руки какого-либо одного государства, неприемлемо, – пронзительным голосом возразила Тералинд. Прядь темно-каштановых волос выбилась из-под гребня, она рассеянно заправила ее за ухо и уже более вежливо добавила: – Конечно, если при этом не будут гарантированы права Эргота.

Члены делегаций, сбившись в кучу за креслами своих руководителей, начали спорить между собой о преимуществах совместного управления спорной территорией. Голоса их становились все громче и громче. Наконец Кит-Канан, потеряв терпение, вскочил на ноги.

Ситэл поднял руку, призывая к тишине.

– Мой сын Кит-Канан будет говорить, – объявил он, и по губам его пробежала легкая усмешка.

– Как вы знаете, я только что возвратился в Сильваност, – быстро, взволнованным голосом начал принц. – Некоторое время я провел в диком лесу, далеко на юге, где мне пришлось познакомиться с разными эльфами и людьми. Одни, как мой друг Макели, называли лес домом. Другие видели в нем лишь предмет для грабежа. К нашим берегам причаливали корабли из Эргота, а их моряки пробирались вглубь страны, чтобы рубить деревья.

– Да это же возмутительно! – взорвалась Тералинд. – Какое отношение все эти вещи имеют к обсуждаемому вопросу? И что хуже всего, твои обвинения бездоказательны!

Ситэл в первый раз сбросил свою личину безразличия.

– Мой сын говорит правду, – ледяным голосом осадил он женщину. – Ему можно доверять.

Властность, звучавшая в его словах, заставила Тералинд смолкнуть, а Пророк велел сыну продолжать.

– Проблема состоит в следующем. Пока короли и императоры бьются за национальную гордость и престиж, простой народ – невинные эльфы и люди – расстается с жизнью. Только богам известно, кто же на самом деле виноват, однако сейчас у нас есть возможность положить конец этим страданиям.

– Расскажи нам, как это сделать! – саркастически произнесла Тералинд.

– Во-первых, мы должны принять, что наша единственная цель – мир. Мне нет нужды быть прорицателем, чтобы понять: многие в Далтиготе и Сильваносте считают войну неизбежной. Итак, я спрашиваю вас: является ли война решением проблемы? – Он обернулся к лорду Дунбарту. – Ты, мой господин, как считаешь: решит ли этот вопрос война?

– Твой вопрос некорректен, – обеспокоенно возразил гном.

Но от Кит-Канана не так-то легко было отделаться.

– Да или нет? – настойчиво повторил он.

Все собравшиеся воззрились на Дунбарта, ерзавшего в своем кресле.

– Война никогда ничего не решит, если люди доброй воли…

– Просто ответь на вопрос! – рявкнула Тералинд.

Дунбарт изогнул одну кустистую бровь и твердо ответил:

– Нет. Война ничего не решит.

Кит-Канан обернулся к безмолвному калеке-претору и его супруге:

– Думают ли в Эрготе, что война поможет решить вопрос?

Претор слегка качнул головой. Как обычно, за него ответила жена.

– Нет, – произнесла Тералинд. – Нет, если мир обойдется дешевле.

Кит-Канан обернулся к отцу:

– Что скажешь ты, Великий Пророк?

– Ты ведешь себя вызывающе, – предупредил Ситас.

– Оставь его, – просто сказал отец. – Это вполне законно – спросить нас всех. Я никогда не хотел войны и сейчас не хочу.

Кит-Канан кивнул и оглядел собравшихся:

– Ну а теперь, эльфы, гномы и люди, неужели нельзя найти какой-то путь управления этой страной сообща?

– Не пойму, какое отношение к нашему спору имеют гномы, – угрюмо сказала Тералинд. – Вряд ли на оспариваемой земле живет хоть один из их народа.

– Нет, не живет, но ведь этот вопрос касается и границ наших владений, – напомнил ей Дунбарт. – Естественно, нам небезразлично, с кем соседствовать.

Сквозь сотни узких окон в стенах башни в зал просачивался солнечный свет; в открытую дверь врывался мягкий ветерок. День манил всех бросить нудные разговоры. Ситэл потер руки и объявил:

– Сейчас самое время прерваться, не только для того, чтобы обдумать вопросы мира, но и для того, чтобы отведать хлеба и мяса, прогуляться на солнце.

– Как всегда, ты, Высочайший, говоришь мудрые вещи, – с усталой улыбкой ответил Дунбарт.

Тералинд вскинулась, готовая возразить, но Пророк объявил перерыв на обед. Зал быстро опустел, и Тералинд осталась в компании претора Ульвена и Ульвиссена. Последний, не говоря ни слова, поднял хрупкого претора на руки и вынес из зала. Тералинд, стараясь подавить гнев, разорвала свой кружевной платочек на мелкие кусочки.

Стоял прекрасный день, и члены посольств высыпали из огромных парадных дверей в сад, окружавший могучую башню. Подоспели дворцовые слуги, неся на плечах столы, и в считанные минуты расставили их на церемониальной дороге, начинавшейся у главного входа в башню. Столы для гостей Пророка накрыли белоснежными скатертями и уставили блюдами с фруктами и мясом. Выкатили бочку розового нектара, и ее клепки грохотали подобно летней грозе.

Послы и их сопровождающие сгрудились вокруг столов. Дунбарт взял до краев наполненную чашу нектара. Он попробовал напиток и, найдя его превосходным, побрел дальше, разглядывая угощение. Через стол он заметил Кит-Канана, одиноко стоявшего на краю сада. Держа в руке еду, гном быстрыми шагами направился к нему.

– Могу ли я присоединиться к тебе, благородный принц? – спросил он.

– Ты гость и волен находиться, где тебе угодно, – вежливо ответил Кит-Канан.

– А сегодня утром было интересное заседание, ты не находишь? – Дунбарт разорвал каплуна и начал обгрызать ножку. – С тех пор как мы собрались впервые, мы только сейчас начали продвигаться вперед.

Кит-Канан откусил большой кусок яблока и уставился на гнома с некоторым удивлением:

– Вперед? Я слышал лишь бесконечные пустые разговоры.

Гном откинул наверх поля шляпы, чтобы повыше поднять свой золотой бокал. Осушив его, он вытер липкие усы.

– Да благословит меня Реоркс, Высочайший! Дипломатия – это не охота. Мы нашу дичь не выслеживаем, не стреляем и не волочем ее домой, чтобы съесть. Нет, благородный принц, дипломат подобен старому гному, причесывающему волосы: каждый волос, оставшийся на гребне, – это поражение, и каждый сохранившийся на голове – победа!