Глава 14

Пока Пророк пировал

Жизнь постепенно возвращалась в Дикий Лес. Больше не было той мертвой тишины, которая так поразила Кит-Канана в самом начале пребывания здесь. Каждый день на поляну приходил пастись олень. Кролики скакали в траве, по ветвям деревьев носились белки. Появились другие птицы кроме вездесущих ворон. По ночам раздавалось рычание медведей, кабанов и пантер. Как и говорил Макели, их предупредили о приближении людей. А теперь, когда люди ушли, животные вернулись обратно.

В тот день Макели, высунув язык, сосредоточенно прикреплял наконечник стрелы к древку. Кит-Канан теперь обучал его стрельбе из лука. Это была нелегкая наука для мальчика. Когда он натянул конец бечевки, наконечник оказался привязанным криво.

– Недостаточно плотно, – предупредил Кит-Канан и протянул Макели свой кинжал. – Начни сначала и приделай покрепче.

Оба уже больше недели не видели Анайю. Макели это ничуть не беспокоило, но Кит-Канан обнаружил, что ему не хватает странной лесной женщины. Он размышлял, не следует ли ему отправиться на поиски. Макели сказал, что ее никто не сможет найти, пока она сама не захочет, и принц нисколько не сомневался в его словах.

– А что ты сделаешь, если она тебе срочно понадобится? – хитро спросил Кит-Канан. – Я хочу сказать, допустим, если ты поранишься или еще что-нибудь. Как ты ее позовешь?

– Если Най мне действительно нужна, она это сама поймет и придет ко мне, – ответил Макели, заканчивая возиться со своей стрелой.

– То есть ты просто хочешь видеть её и она приходит?

Мальчик завязал узлом прочную шелковую тетиву.

– Чаще всего – да.

И он с гордой улыбкой протянул Кит-Канану новую стрелу. Кит-Канан проверил, прочно ли сидит наконечник. Все было в порядке.

– Хорошо, – похвалил он, возвращая стрелу. – Теперь осталось еще двадцать, и колчан полон.

На следующий день, ближе к вечеру, Кит-Канан и Макели плескались в пруду, наполняя лес шумом и смехом. Под началом принца мальчик делал большие успехи, и они решили закончить день купанием в кристальной воде.

Макели, рассекая воду, огляделся в поисках Кит-Канана. Он плавал лучше сестры, но до эльфийского принца ему было далеко.

– Ты куда подевался, Кит? – воскликнул он, неуверенно обводя взглядом поверхность пруда, как вдруг внезапно его схватили за левую ногу. Макели вскрикнул. Его подняли вверх и подбросили в воздух. Смеясь и вопя, он взлетел на несколько футов к небу и с громким плеском шлепнулся обратно в воду. Они с Кит-Кананом одновременно вынырнули на поверхность.

– Это нечестно, – пожаловался Макели, отбрасывая со лба мокрые пряди. – Ты сильнее меня!

– Однажды ты меня догонишь, Кели, – усмехнулся Кит-Канан и, изящно развернувшись, поплыл к гранитному уступу.

Поднимаясь на берег, он услышал слова Макели:

– Я хочу уметь плавать, как ты! Ты плаваешь, как рыба!

– Еще один итог моей напрасно потраченной юности. – Кит-Канан вытянулся во весь рост на горячем камне и закрыл глаза.

Спустя несколько минут кто-то заслонил ему солнце. Не открывая глаз, Кит-Канан пробормотал:

– Я знаю, что ты здесь, Кели. Я слышал, как ты подошел. Лучше бы тебе… Эй!

Принц с воплем сел. Живот его щекотало острие копья. Щурясь на ярком солнце, Кит-Канан поднял глаза. Его окружали несколько пар ног, обутых в мокасины, а обладатели ног – четыре темных силуэта – закрывали свет.

– Макели, мой меч! – выкрикнул он, вскакивая на ноги.

Мальчик, еще плававший в воде, взглянул на друга и рассмеялся:

– Успокойся, Кит! Это всего-навсего Белый Локон.

Кит-Канан изумленно уставился на незнакомцев, заслонив от солнца глаза. Теперь он увидел, что четверо – это эльфы Каганести, смуглокожие, мускулистые, в набедренных повязках из оленьей кожи. За спинами висели луки, колчаны, полные стрел, и кожаные мешки. Обнаженные тела покрывали нарисованные красной, желтой и голубой красками петли и завитки.

У самого высокого из незнакомцев – даже Кит-Канан был на несколько дюймов ниже его – в черных как смоль волосах виднелась седая прядь. Он и его товарищи с любопытством, смешанным с насмешкой, разглядывали аристократа из народа Сильванести.

Обнаженный и еще не обсохший после купания Кит-Канан попытался собрать остатки своего величия. Он натянул одежду; в это время Макели вышел из воды и приветствовал трех чужих эльфов.

– Да пребудет с тобой, Белый Локон, и с твоими спутниками благословение Астарина, – произнес Макели, приложив руки к сердцу, а затем вытянул их перед собой ладонями вверх.

Каганести, которого назвали Белый Локон, повторил жест.

– И тебе того же, Макели, – обратился он к мальчику глубоким, торжественным голосом, все еще продолжая рассматривать Кит-Канана. – Вы теперь приводите в священные леса Оседлый Народ?

Кит-Канан понял, что название «Оседлый Народ» дали в насмешку. Каганести были бродячими эльфами и никогда не строили себе постоянных жилищ. Но не успел принц дать отпор, как Макели опередил его:

– Кит – мой друг и мой гость, Белый Локон. Разве Народ больше не ценит гостеприимство?

Губы Белого Локона искривились в усмешке, и он произнес:

– Да благословит тебя Астарин, гость Макели.

– Не желаешь ли ты со своими охотниками почтить посещением мой дом, Белый Локон? – спросил Макели, натягивая одежду.

Белый Локон оглянулся на своих спутников. Кит-Канан не заметил, чтобы они обменялись между собой словами или знаками, но высокий эльф ответил:

– Мои охотники и я не хотели бы нарушать покой Хранительницы Леса.

– Это нас ничуть не обеспокоит, – вежливо возразил Макели.

Кит-Канан был слегка удивлен переменой, произошедшей с неугомонным мальчиком. Он разговаривал с Каганести очень спокойным, взрослым голосом. Они, в свою очередь, обращались к нему с большим уважением.

– Сейчас Хранительницы нет дома, – продолжал Макели. – Но я уверен, что она была бы рада вас увидеть. Зайдите, мы можем многое рассказать друг другу. С тех пор как мы встречались в последний раз, я побывал в большой переделке.

Белый Локон снова переглянулся со своими охотниками. После минутного колебания он кивнул, и все направились на поляну.

По дороге Кит-Канан внимательно изучал новых знакомых. Во время своих путешествий по западным областям Сильванести он встречал нескольких их сородичей. Однако те эльфы оставили кочевую, замкнутую жизнь ради торговли с людьми и эльфами Сильванести, жившими на западе. Не многие из них разрисовывали свои тела, и одевались они как горожане. Эти четверо явно не принадлежали к оседлым Каганести.

Пока они шли, Макели представил Кит-Канану остальных охотников. Одного из них, ростом немного пониже Белого Локона, с каштановыми волосами, звали Острый Глаз; другого, с песочными волосами, Отважное Сердце, а третьего – Выдра. Он был ниже всех ростом, на голову ниже Кит-Канана, и его светло-желтые глаза радостно искрились. Он единственный открыто улыбался принцу. Это была веселая улыбка, и принц засмеялся в ответ.

На поляне Макели предложил всем сесть у дуба, а сам, зайдя внутрь, скоро возвратился с орехами, ягодами и фруктами. Белый Локон удовольствовался горстью красных ягод, а его товарищи с аппетитом принялись за еду.

– Что же, гость Макели, как ты оказался в Диком Лесу? – пристально глядя на принца Сильванести, спросил Белый Локон.

Кит-Канан нахмурился.

– Я путешественник, Белый Локон. И мое имя Кит. Ты сделаешь мне честь, если будешь называть меня так, – кратко ответил он.

Белый Локон кивнул с видимым удовольствием. Кит-Канан помнил, что дикие Каганести считали невежливым называть кого-либо по имени без позволения. Он порылся в памяти, пытаясь припомнить что-нибудь еще об их обычаях.

– Белый Локон! – послышался испуганный голос за спиной Кит-Канана. – Именем Леса, что это?

Они обернулись и увидели в дальнем конце поляны охотника Выдру, в ужасе глядевшего на Аркубаллиса, расположившегося на отдых в тени раскидистого дерева. Грифон открыл золотистый глаз и изучающе посмотрел на потрясенного Каганести.

– Это Аркубаллис, – с гордостью отвечал Кит-Канан.

Улыбаясь про себя, он резко свистнул. Аркубаллис немедля поднялся на ноги, и Выдра, отшатнувшись от высокого животного, чуть не упал на спину. Кит-Канан свистнул еще раз, сначала высоко, затем постепенно понижая голос. Грифон раскрыл крылья и издал дрожащий звук, подражая свисту Кит-Канана. Выдра снова отпрыгнул назад. По знаку принца Аркубаллис сложил крылья и изящной походкой пересек поляну, остановившись в нескольких футах от эльфов.

Кит-Канан с удовлетворением заметил, что даже Белый Локон был поражен. Глава Каганести велел Выдре подойти к ним.

– Что это за животное, Кит? – с любопытством спросил он.

– Аркубаллис – грифон. Я не только летаю на нем, это мой друг.

Кит-Канан свистнул еще раз, и Аркубаллис, улегшись на землю, через несколько мгновений уснул.

– Он прекрасен, Кит! – восторженно воскликнул Выдра. – Он летает?

– Конечно летает.

– Для меня было бы честью, если бы ты взял меня с собой покататься.

– Выдра, – резко одернул его Белый Локон.

Лицо маленького охотника омрачилось, и он замолчал. Кит-Канан ласково улыбнулся эльфу с желтыми глазами, и тут Каганести по имени Острый Глаз заговорил.

– Макели, ты упоминал, что хочешь нам что-то рассказать, – заметил он. – Мы хотим послушать о твоем великом приключении.

Все четверо Каганести устроились поудобнее и приготовились слушать. Даже Выдра отвлекся от Аркубаллиса и обратил все внимание на Макели. Кит-Канан знал, что эльфы Каганести были превосходными рассказчиками. Они никогда, за редким исключением, ничего не записывали. Их предания, их новости передавались от поколения к поколению из уст в уста. Если им понравится рассказ Макели, то он в течение многих лет будет переходить от одного племени к другому, пока его не услышит каждый Каганести Кринна.

Зеленые глаза Макели расширились. Он взглянул на каждого по очереди и приступил к рассказу.

– Меня похитил злой волшебник по имени Вольторно, – начал он.

Кит-Канан в смущении покачал головой. У Макели наконец-то появились новые слушатели. И мальчик их не разочаровал. Во время долгого повествования Макели о его пленении, о том, как Кит-Канан и Анайя преследовали их, о поединке принца с Вольторно ни один из четырех охотников не двинулся с места. Тишину нарушило лишь торжествующее восклицание Выдры при описании бегства Макели и Кит-Канана от людей Вольторно на Аркубаллисе.

Когда рассказ подошел к концу, Каганести с возросшим уважением взглянули на Кит-Канана. Принц едва заметно выпрямился, гордый собой.

– Ты храбро сражался с людьми, Кит, – заключил Острый Глаз.

Остальные закивали.

– Жаль, что нам не удалось повидать Хранительницу Леса, Макели, – вымолвил Белый Локон. – Встретить ее – великая честь и счастье для нас. Она общается с богами, речи ее преисполнены мудрости.

У Кит-Канана вырвался смешок.

– Анайя?! – недоверчиво воскликнул он. И сразу же пожалел об этом. Все Каганести, и даже смешливый Выдра, взглянули на него с суровым упреком.

– Ты неуважительно отзываешься о Хранительнице, Кит, – укоризненно нахмурился Белый Локон.

– Я сожалею. Я не хотел обидеть ее, – с раскаянием ответил Кит-Канан. – Белый Локон, я в недоумении. Я раньше встречал эльфов Каганести, но они не походили на тебя. Они были более, э…

– Где ты встречал этих эльфов? – перебил его охотник.

– На западе, – объяснил Кит-Канан. – В западных областях Сильванести.

– Оседлые, – неприязненно отозвался Острый Глаз.

Отважное Сердце потер руки, словно смывая с них что-то, и встряхнул, отбрасывая невидимую грязь.

– Те, кого ты видел, приняли обычаи Оседлого Народа, – жестко произнес Белый Локон. – Они оставили праведный путь.

Кит-Канан поразился отвращению, которое все они выказывали. Подумав, что не стоит сердить друзей Макели, он переменил тему:

– Отважное Сердце, как ты получил свое имя?

Охотник подал знак предводителю. Кит-Канан встревожился: неужели он снова нарушил какой-то обычай, спрашивая об имени Каганести? Однако Белый Локон, казалось, не рассердился и отвечал:

– Отважное Сердце родился немым, но своей охотничьей сноровкой и храбростью в бою заслужил это имя. – В глазах охотника заплясали насмешливые огоньки. – А что, Кит, все твои сородичи такие любопытные?

Кит-Канан смущенно пробормотал:

– Нет, Белый Локон. Из-за своего любопытства я уже не раз попадал в переделки.

Все рассмеялись, и четверо охотников поднялись на ноги. Белый Локон приложил руки к сердцу и затем вытянул их ладонями вверх, сначала обращаясь к Макели, затем к Кит-Канану. Мальчик и принц возвратили приветствие.

– Да благословит вас обоих Астарин, – горячо пожелал Белый Локон. – Передайте наш привет Хранительнице.

– Непременно, Белый Локон. Удачи вам всем, – ответил Макели.

– До свидания, – крикнул Кит-Канан вслед эльфам.

Выдра помахал им на прощание, и охотники исчезли в чаще.

Макели собрал недоеденную пищу и снова спрятал ее в доме. Кит-Канан все стоял, глядя вслед ушедшим эльфам.

– Странный народ, – вслух размышлял Кит-Канан. – И так презирают своих «оседлых» собратьев. А я-то думал, что встреченные мною были дикарями! – Он усмехнулся. – А как они отзывались об Анайе – будто она какая-то богиня!

– Они добрые эльфы, – возвратившись, заметил Макели. – Они всего лишь хотят жить в мире с лесом, как столетиями жили их предки. Но большинство людей считают их дикарями. – Зеленые глаза мальчика были суровы. – И из рассказов о твоем народе я понял, что Сильванести относятся к ним не лучше.

Миновало еще несколько недель. Кит-Канан все еще вспоминал о посещении Каганести, и слова Макели не выходили у него из головы. А тем временем его тревога за Анайю все росла. Он засыпал Макели вопросами, но мальчик оставался безмятежен. И хотя Кит-Канан понимал, что она сама может о себе позаботиться, он все равно волновался. Она появлялась в его снах, затерянная в глухом лесу, она звала его, снова и снова повторяя его имя. Во сне принц искал ее, шел вперед по темному лесу, но в тот миг, когда ему казалось, что он уже нашел ее, сон обрывался. Это раздражало его.

Прошло немного времени, и уже наяву Кит-Канан размышлял только о ней. Принц сказал ей, что он ее друг. Но может, это было нечто большее? Чувства его к лесной женщине явно отличались от чувств к Макели. Может быть, он влюбился в нее? Они едва успели узнать друг друга, как она исчезла. И все же принц тревожился о ней, тосковал о ней, видел ее во сне.

Однажды, чудесной ночью, Кит-Канан и Макели устроились на ночлег на поляне около дерева. Принц заснул глубоким сном без сновидений, как вдруг что-то невидимое вторглось в его сознание. Он открыл глаза и сел прямо, оглядываясь по сторонам. Словно внезапный удар грома разбудил его. Однако Макели по-прежнему спал рядом. Ночные создания так же безмятежно щебетали и порхали среди деревьев.

Кит-Канан оправил тунику – он спал одетым – и снова улегся. Он все еще бодрствовал, когда безымянный голос опять позвал его. Его будто притягивало что-то невидимое; вскочив, он пересек поляну. Идти в темноте было нелегко: серебряная луна зашла, а красная тоже садилась – ее зловещий багровый диск едва светился за деревьями.

Кит-Канан направился по тропе, ведущей к ручью. Что бы ни влекло его туда, но когда он пришел к пруду, вокруг, казалось, было пустынно. Он омочил ладонь в прохладной воде и провел по лицу.

Взглянув на свое отражение в воде, он увидел, что рядом возникла вторая смутная тень. Кит-Канан подскочил на месте и обернулся, схватившись за кинжал. В нескольких футах от него стояла Анайя.

– Анайя! – вырвался у него вздох облегчения. – С тобой все в порядке! Где ты пропадала?

– Ты звал меня, – просто ответила она. Казалось, глаза ее светились каким-то внутренним светом. – Твой зов был очень настойчивым. Я не могла сопротивляться, как бы мне ни хотелось.

Кит-Канан покачал головой.

– Не понимаю, – искренне признался он.

Она приблизилась и заглянула ему прямо в глаза. В сиянии алой луны ее лицо, с которого были смыты узоры, казалось прекрасным.

– Твое сердце призывало меня. Кит, и я не смогла отказать тебе. Нас влекло друг к другу.

В это мгновение Кит-Канану показалось, что он понял. Когда-то он слышал, что сердца любящих могут разговаривать друг с другом. Говорили, что его сородичи могут общаться на расстоянии при помощи некоего таинственного Зова, который преодолевает огромные пространства и сопротивляться которому невозможно. Однако Кит-Канан никогда не видел эльфов, способных на это.

Он шагнул к ней и прикоснулся рукой к ее щеке. Анайя дрожала всем телом.

– Ты боишься? – ласково спросил он.

– Я никогда не испытывала ничего подобного, – прошептала она.

– Что же ты чувствуешь?

– Я хочу сбежать отсюда! – громко воскликнула женщина, но не сдвинулась с места ни на дюйм.

– Ты тоже звала меня, ты это знаешь. Сейчас я спал на поляне, как вдруг что-то разбудило меня, что-то притягивало меня сюда, к источнику. Я не мог сопротивляться.

Щека ее была горячей, несмотря на холодную ночь. Он взял ее лицо в ладони.

– Анайя, я о тебе так беспокоился. Когда ты не вернулась, я подумал, что с тобой что-то произошло.

– Да, произошло, – мягко ответила она, – Все эти недели я размышляла, и мысли мои были посвящены тебе. У меня внутри бурлило столько чувств.

– Я тоже не находил себе места, – признался принц. – Я ночами не спал, пытаясь разобраться в себе. – Он улыбнулся женщине. – Ты не давала мне покоя даже во сне, Анайя.

– Это неправильно. – Лицо ее исказилось, словно от боли.

– Почему же? Неужели я так непривлекателен?

– Я рождена в лесу! Я всю жизнь, что в десять раз длиннее твоей жизни, провела в Диком Лесу без чьей-либо заботы, сама не заботясь ни о ком. И только недавно я взяла к себе Макели.

– Взяла к себе? Так он не брат тебе, не родня тебе по крови?

Анайя в отчаянии взглянула на Кит-Канана:

– Нет. Я похитила его из дома одного крестьянина. Я была одинока. Мне не с кем было поговорить…

Пустота в ее глазах, боль в голосе тронули сердце Кит-Канана. Он обнял ее за плечи, и она в ответ обхватила его талию и страстно прижалась к нему.

Через мгновение Анайя отпрянула и мягко произнесла:

– Я хочу тебе кое-что показать. – И с этими словами она вошла в воду.

– Куда мы идем? – изумился Кит-Канан, следуя за ней.

– В мое тайное укрытие. – Она взяла его за руку и предупредила: – Не отпускай.

Они скользнули в пруд. Черная вода оказалась ледяной, словно сердце Такхизис, но Анайя, оттолкнувшись ногами, погрузилась в ее глубины. Что-то сильно царапнуло Кит-Канана по плечу; он вытянул руку и нащупал скалу. Они плыли по туннелю. В следующий миг Анайя, упершись ногами в дно, оттолкнулась и рванулась вверх, потянув за собой Кит-Канана, и внезапно они вынырнули на поверхность.

Держась на воде, Кит-Канан в изумлении огляделся. На высоте около пятнадцати футов над поверхностью водоема поднимался гладкий белый сводчатый потолок, освещенный мягким сиянием. Свод обрамляли самые прекрасные фрески, которые когда-либо видел Кит-Канан. Они изображали картины леса: туманные озера, ревущие водопады, темные, глухие чащобы.

– Заходи, – пригласила его Анайя, потянув за руку.

Он поплыл вперед, пока ногами не коснулся каменного дна. Но дно не повышалось постепенно, как в естественных водоемах, – в скале были выдолблены округлые ступени, и Анайя поднялась по ним.

Ступени и пол пещеры были вырезаны из того же камня, что и потолок, – белого, блестящего как стекло, незнакомой Кит-Канану породы.

Потолок пещеры поддерживали изящные колонны, украшенные глубокой резьбой и сужающиеся кверху. Казалось, они составляют одно целое с полом и потолком пещеры.

Анайя выпустила руку принца, позволив ему идти, куда он пожелает. Он приблизился к источнику неяркого белого света – свет исходил из третьей по счету от берега колонны. Кит-Канан, поколебавшись, протянул руку и дотронулся до полупрозрачного камня.

– Она как будто живая! – с улыбкой обернулся он к Каганести.

– Это верно, – просияла она.

Стены справа от колоннады украшали замечательные барельефы, выступающие из стены статуи, изображавшие эльфийских женщин. Их было четыре, в натуральную величину, и между ними были вырезаны изображения разных деревьев.

Анайя подошла к принцу, и он обнял ее за талию.

– Кто это? – спросил он, указывая на статуи.

– Они были Хранительницами Леса, – с гордостью отвечала она. – Те, что пришли до меня. Они жили здесь, как живу сейчас я, оберегая лес от зла, – Анайя подошла к самой дальней статуе. – Это Камирене. Она была Хранительницей до меня. – Перейдя к следующей статуе, она продолжала: – Это Улианта. – Скользнув дальше, указала на третью. – Это Деларин. Она погибла, сражаясь с драконом.

Анайя легко касалась пальцами теплых каменных статуй. Кит-Канан разглядывал изображения в священном ужасе.

– А это, – закончила она, остановившись у самой ближней к пруду статуи, – Зиатия, первая Хранительница Леса.

Сложив руки, она поклонилась каменной женщине. Кит-Канан переводил взгляд с одной фигуры на другую.

– Здесь красиво, – произнес он, содрогаясь.

– Когда мне плохо, я прихожу сюда, чтобы отдохнуть и поразмыслить, – сказала Анайя, обведя жестом пещеру.

– И эти несколько недель ты провела здесь? – спросил он.

– Да. Иногда я выходила в лес. Я часто смотрела, как ты спишь. – Она взглянула ему прямо в глаза.

Кит-Канан с трудом мог поверить в происходящее. Эта прекрасная пещера, дающая ответы на многие вопросы и все же содержащая столько загадок. Она была подобна красивой эльфийской женщине, стоящей перед ним. Этой ночью она ответила на его вопросы, но в ее бездонных глазах он увидел еще столько тайн? Но сейчас Кит-Канан дал волю переполнявшей его радости, радости найти кого-то, кому он небезразличен, о ком он думал сам. И она действительно была небезразлична ему.

– Мне кажется, я полюбил тебя, Анайя, – с нежностью произнес он, погладив ее по щеке. Она положила голову ему на грудь.

– Я умоляла Хозяина Леса отослать тебя прочь, но он отказался, сказал, что я сама должна принять решение, – она с пугающей силой сжала Кит-Канана в объятиях.

Он притянул ее к себе и склонился, чтобы поцеловать. Анайя не походила на мягких, покорных эльфийских девушек. Трудная жизнь в лесах закалила ее, сделала сильной, крепкой, но, целуя ее, Кит-Канан ощутил дрожь, пронизавшую все её существо. Внезапно она отстранилась.

– Это не просто интрижка, – промолвила Анайя, пронизывая его взглядом. – Если ты станешь моим возлюбленным, ты должен поклясться, что будешь принадлежать мне вечно.

Кит-Канан вспомнил, как тосковал по ней в своих снах, каким испуганным и одиноким почувствовал себя, когда не смог найти ее.

– Да, Анайя. Вечно. Как бы я хотел, чтобы мой звездный камень был со мной, но Вольторно похитил его вместе с остальными моими вещами. Я хотел бы подарить его тебе.

Она не поняла, и Кит-Канан объяснил ей значение этого обряда.

Анайя кивнула:

– У нас в лесу нет драгоценностей. Мы скрепляем клятвы кровью.

Она взяла его руку и опустилась на колени у воды, потянув его за собой. Прижав свою ладонь к острому выступу скалы, она изо всех сил надавила, и, когда она отняла руку, в воду закапала кровь. После минутного замешательства Кит-Канан также порезал себе руку о твердую, блестящую скалу. Они снова соединили руки, прижав раны друг к другу. Кровь Королевского Дома Сильванести смешалась с кровью дикарки, рожденной в лесах.

Анайя опустила их руки в пруд:

– Клянусь кровью и водой, землей и небом, листьями и ветвями любить и оберегать тебя, Кит, пока я могу ходить, пока я могу дышать.

– Клянусь Астарином и Эли любить и оберегать тебя, Анайя, до самой моей смерти. – Кит-Канан почувствовал небывалое облегчение, словно гигантская тяжесть спала с его плеч. Может, это была тяжесть его гнева, давившая на сердце с тех пор, как он в ярости покинул Сильваност.

Анайя вытащила их руки из воды – раны затянулись. Принц в изумлении разглядывал рубец, когда она позвала его:

– Идем.

Вместе они прошли вглубь пещеры, прочь от пруда. Здесь сверкающие каменные стены заканчивались, их место заняли жесткие древесные корни.

Скручиваясь и сплетаясь, они образовывали сплошную стену. В полу виднелось овальное углубление, устланное мягкими мехами. Медленно, очень медленно, она опустилась на постель, глядя на него взглядом, исполненным любви. Кит-Канан с бешено бьющимся сердцем лег рядом с возлюбленной и, взяв ее руки в свои, поднес к губам, прошептав:

– Я не знал…

– Что?

– Я и не знал, что такое настоящая любовь. – Кит-Канан улыбнулся и прижался к ней, ощутив на своем лице ее горячее дыхание. – И не знал, – добавил он, – что ты не просто дикая женщина, которой нравится жить в лесу.